Текст книги "Страх Ада(СИ)"

Автор книги: Михаил Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Дядя рассудил случившееся со мной по своему по житейски, не переводя всё в мистику. Суеверия в нём было в меру. Откуда ему было знать, что в нашем мире действительно даже не умерев можно попасть в ад. Я думаю, он не верил и в бога, которого на самом деле не существует, по крайней мере, для меня. С тех пор, я больше никогда и никому не рассказывал о своих ужасающих приключениях. Мне было легче свалить всё на стечение каких-то непонятных разуму обстоятельств, чем пытаться искать ответ на вопрос, что это было и почему потусторонняя контора, в которой командуют демоны точь в точь похожие на нас смертных, может отправить заблудившегося человека то в один, то в другой мир? – Старик махнул рукой, подзывая к крыльцу сына Володьку.

– Мы с тобой Аня не просто так назвали его Володькой. – Сказал Степан.

Парень между тем подошёл к родителям.

– Я ведь когда спас тебя от голодной смерти поклялся, если выживу, не приму смерть от Советской власти, то назову сына родившегося через пять лет после смерти Ильича – значит Ленина – Володей. В честь его значит, вождя пролетарского, от которого трудовому народу много счастья не привалило, а бед хватило с головой. – Степан посмотрел на сына и спросил. – Хорошо горят дрова сынок?

– Горят тятя дрова, сухие они, словно спички. Через час в баню иди, я веник из сарая принёс. Как ты просил третьегодешной заготовки веник. Мы с Васей ломали ещё в совхозе, оттуда и привезли по твоей просьбе.

– Ну, хорошо сынок. Попарюсь, может в последний раз, весною порадуюсь и жаром банным кости погрею. -

Парень мотнул кудлатой головой и пошёл весёлый в сторону пасеки, где среди ульев работал старший брат Василий со своей женой. Невестка как раз и была пчеловодом, а Вася работал её помощником.

– Иди, иди сынок, помогай брату. – И сказал, обращаясь к Аннушке. – Сон мне приснился намедни. Вижу, что ослепнет наш Володька и старость проведёт в темноте, но ты не доживешь до тех дней. – Он вздохнул тяжело. – А может и не сбудется сон? Хотя, как говаривал когда-то мой отец, ничего просто так не сниться. – Мочалов вяло потёр грудь в районе сердца и продолжил рассказывать.

– Уезжать из Смоленска надо было обязательно. Война началась мировая. Мужиков собирали для армии, а я денежек успел скопить, купил билет и на Урал подался, в те края, куда меня царский суд присудил в ссылку отправить. В Миасс нацелился, а оказался в Михайловском, на родине твоей, где, в конце концов, и свела нас судьба. Да, да Аннушка хоть и в другом мире это произошло, но ведь указ-то царский, да и кто знает, есть ли связь тех и этих царей да вельмож, а ну как кинуться, царские сыщики проверять выполнил ли я приговор. На мою думу существует что-то эдакое в мироздании нам непонятное, не для ума простого люда. Вот и решил выполнить предписание императорское.

На Урале я быстро поднялся, жеребца купил, коневодством вроде бы занимаюсь и дом большой построил, мастерскую столярную открыл, и пошло дело. Слухи идут из Москвы, война заканчивается, а тут и революция подоспела. Смутное время. Я, грешным делом, об аде подумал, вроде бы как желание во мне созрело вновь переметнуться в другой мир, укрыться от бесконечной череды войн и революций. Думаю об этом, а сам боюсь, вдруг и там гражданская война полыхает? Однако мне повезло, не был я не за белых царских, не за красных, потом Ленин НЭП ввёл, я и вовсе расправил плечи, так и продолжалось до его смерти. Страшно было подумать, что без Ильича опять в раздрай страна окунётся. Так и вышло и мне уже без ада пришлось оказаться в совсем иной жизни. -

Старик поднялся на ноги, постоял, недолго наблюдая, как из бани тянется белёсый дым и сказал.

– Видать берёзовых дров Володька наложил под каменку? Чуешь, берёзовым духом потянуло? – Не дождался от жены ответа и стал рассказывать дальше.

– После смерти Ленина в двадцать седьмом раскулачили меня. В тот год колхозы стали появляться по деревням и сёлам, ко мне пришли и попросили, чтобы я добровольно отдал жеребцов и мастерскую. Сам-то я отказался в колхоз записываться. Оставили мне мерина да старую телегу и в Сибирь сослали. – Старик вновь погладил Анну по голове. – По пути на Станцию тебя и подобрал Аннушка. Остальное ты знаешь. -

Они долго молчали каждый думая о своём, наконец, Степан Фёдорович заговорил о наболевшем на сердце.

– Спрашивается, зачем я дважды в преддверие ада попадал? Может быть, останься я в другом мире, всё сложилось бы иначе. Может быть, там в ином царстве, не было революции, не было репрессий, и Ленин бы прожил на двадцать лет дольше или может быть, его вообще там не было, а царь наш Николка никудышный да кровавый и не отрекался вовсе от престола, а наладил вольную жизнь для мужиков без гражданской войны? По-настоящему наладил бы жизнь для люда простого.

Как-то раз я выполнял заказ для местного совхоза, делал кадки для солений и мёда, вот тогда у меня состоялся разговор с директором Леманном, он переселенец с Поволжья. Я спросил у умного немца, надо ли бояться Ада. Мне кажется, он верит в бога, поэтому и спросил, хотя признался, что сам знаю кое-что о потустороннем мире. Леманн сказал мне, что Ад действительно выдумала религия и только для того, чтобы человеку можно было переложить собственную вину на бога или мечтать о том, что её (вину) можно будет искупить в этом страшном заведении. Он сказал, что большинство людей не верят в существование адского придела. Что нет бога, который якобы записывает все наши прегрешения и потом распределяет всех почивших кого куда, но в основном в Ад. Немец уверен, что в Раю ещё никто из нас живущих на Земле людей не побывал, что оттуда не возвращаются, а поэтому раз мы здесь, то это и есть Ад. Я ему почему-то поверил. Наверно там, в подземелье демоны закрыли мне дорогу в Рай и дважды выталкивали доживать в Аду. -

Анна совсем пригорюнилась, вспомнила, как написал Степан Фёдорович письмо из ссылки в правительство страны самому Орджоникидзе, напомнил ему, что в тюрьме-крепости вместе с ним сидел, страдал от царского самодержавия, как и Григорий и просил о помощи. Случилось невиданное. Очевидно, вспомнил Григорий солдата Мочалова, и в область быстро пришла бумага о реабилитации бывшего политического узника. Степан Федорович долго удивлялся удачи, вертел в руках серенький документ и всё твердил о каком-то загадочном мире, в котором вроде бы всё такое же, что и здесь в котором он родился и живёт теперь.

Бумага сработала положительно. Власти постановили всё раскулаченное вернуть Степану. Поехала Анна с ребятами на Урал, где и её родина, посмотрела на Степанов дом, в котором колхозная контора располагалась, да так ни с чем и вернулась назад в глухие Сибирские места, в Краснотуранск, а оттуда они со Степаном сюда перебрались. Сын старший женился, девка ему умная и красивая досталась, а старик теперь умирать засобирался. Вроде бы не пьёт горькую в последнее время Степан, уж год как минул, а вдруг бредить стал, вновь городит небылицы про ад и мир иной, в котором вроде бы и не лучше и не хуже настоящего в котором прошла большая часть жизни. Не может мир быть иным, думала женщина, а если вдруг окажется таковой, то в нём всё равно одни невзгоды, лишения, да горе утрат. Она с тех пор как умирала голодной смертью, поняла, что истинным адом является именно тот Свет, на котором рождается человек. Человек его боится и не любит, но он зачем-то нужен Богу? Женщина поднялась на ноги и сказала ласково мужу.

– Я сейчас полотенце принесу, в баню ступай, да жар не забудь выгрести из-под каменки, а то угореешь ненароком. – Сказала и ушла в дом, не промолвив и слова насчёт фантазий старика. Чудно ей было поверить Степану в приключения связанные с адом и потусторонним миром. Анна хоть лоб и крестила, но твёрдой веры в бога не имела.

Вспомнила женщина как они всей семьёй в нарушение ссылки убежали глубже в тайгу, на прииски золотоносные, где люди побогаче, среди них для Степана покупателей больше.

Мочалов пил иногда запоем, но работал справно, семья не бедствовала. Когда война Отечественная загремела, порадовались они за малолетних детей, будто чувствовали, что не успеют они на фронт уйти и живы останутся. Так и случилось. Вот уж сорок седьмой год настал, и хлебные карточки отменили, корова есть и мёд с пасеки всегда на столе. Женщина вернулась на крыльцо, подала мужу чистое бельё и проследила, как старик вошёл в баню, вздохнула тяжко и вновь скрылась в доме.

В избе стояла тишина, пахло воском и вербой, на столе стоял пучок веточек ивы сибирской, готовились к вербному воскресенью. Рассказ Степана привнёс в душу Анны одновременно тихую радость за удачно прожитые с ним годы и тревогу грядущей утраты. Женщина долго стояла молча глядя через окно на пасеку, на детей, работающих среди ульев, как вдруг, раздался стук в стекло, словно кто-то невидимый предупредил о несчастье. Анна вздрогнула, спешно вышла на крыльцо и оттуда крикнула сыновьям, что отец их умер, что надо перенести его из бани в дом. Надрывно крикнула Анна, сообщив детям страшную весть, и обессиленно опустилась на ступеньку, слёзы залили её грустные глаза, сердце сжала тоскливая боль.

– Вот и умер Степан Фёдорович в жаре, как и напророчил ему адский демон. – Прошептала она дрожащими губами. – Видать и в правду спускался покойный в преисподнею. – Она смотрела сквозь слёзы, как сыновья выносят из бани тело старика, и проговорила чуть слышно. – Теперь душа его прямиком в рай полетит. Спаси её Господи, помести в Царство Небесное. -