Текст книги "Загадочные экспедиции"

Автор книги: Михаил Чекуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Когда же, что называется, господь прибрал начальника экспедиции, отвечать за все содеянное пришлось его помощнику. Михаилу Гвоздеву сначала повезло – его отчет застрял в сибирских канцеляриях. Но в 1741 г. итогами экспедиции заинтересовались в столице, и канцелярия Иркутска дала соответствующий запрос. Геодезиста он не на шутку встревожил. Ведь в Сибири в то время было немало людей, от которых он мог узнать, что значит расследование в тайной канцелярии и как карают за не-выполнение приказа. Одним словом, единственный из живых руководителей первой русской экспедиции к берегам Аляски в своем отчете старался не столько показать истинные события, сколько уберечь голову от топора. «Со мной не советовались, я был поставлен перед свершившимся фактом, я всего лишь геодезист и вообще человек маленький». Таков смысл его отчета.

Конечно, результаты экспедиции Федорова – Гвоздева можно трактовать иначе, но то, что именно ее участники первыми показали русский флаг у берегов Америки, надеюсь, не вызывает у вас сомнения? Штурман сделал паузу и в упор посмотрел на своего постоянного оппонента.

– Ну, разумеется, – отреагировал врач, – если не считать новгородских ушкуйников, казаков-дежневцев и других, станет ясно, что первый русский корабль к берегам Аляски привели Михаил Федоров и Иван Гвоздев. От себя добавлю, что второй корабль под андреевским флагом привел туда Алексей Чириков и лишь третьим был Витус Беринг.

– Полностью с вами согласен, а теперь перейдем к Первой Камчатской экспедиции. Началась она в январе 1725 г., когда 34 человека и 25 саней с грузами двинулись на восток. По пути к ним присоединялись новые люди и грузы. Всего же в предприятии участвовало около 400 человек [98]98
  Кушнарев Е. Г.В поисках пролива. Л., 1976. С. 16.


[Закрыть]. Через год, преодолев примерно половину пути, экспедиция зазимовала в Илимске, а весной следующего года начался самый тяжелый участок пути к океану.

Огромный к тому времени обоз экспедиции перевозил якоря, вооружение, боеприпасы, продовольствие, приборы, инструменты, паруса, канаты, гвозди и многое другое, а транспортными средствами были лошади, олени, собаки. На пути экспедицию преследовали морозы, бездорожье, бескормица. Животные зачастую падали, и людям самим приходилось впрягаться в сани. Там, где реки были судоходны и течение их совпадало с маршрутом экспедиции, нужно было строить лодки и переплавлять на них экспедиционные грузы, минуя перекаты, мели, пороги. Паек был весьма скудный: ржаная мука да немного крупы.

В Охотске экспедиция зимовала вторично, а летом 1727 г. переправилась на Камчатку, где ее участники построили бот «Святой архангел Гавриил». Именно на нем в 1728 г. и совершил Беринг вояж к проливу, носящему ныне его имя. Не обнаружив там перешейка между континентами, он затребовал от своих помощников (Шпанберга и Чирикова) изложить в письменной форме их мнение насчет обстановки и дать предложения, что делать дальше. Шпанберг посоветовал подняться к северу, до 66° с. ш., а затем возвращаться, ибо зимовка на Чукотке невозможна: нет леса и чукчи относятся к русским враждебно. Чириков считал целесообразным идти на запад, до устья Колымы или до тех пор, пока льды не преградят дорогу, зимовать же на земле, лежащей против Чукотского Носа (т. е. на Аляске). По рассказам чукчей, там имеется лес.

А теперь вспомните царскую инструкцию: идти вдоль земли, протянувшейся к северу (предположительно Америки), до тех пор, пока не встретятся владения европейских держав. Где эта земля, куда она тянется, соединена ли она с Америкой и где начинаются европейские владения? Всего этого Беринг так и не узнал. Он счел наличие пролива доказанным фактом, а затем, ссылаясь на объективные обстоятельства, принял решение возвращаться.

Адмиралтейств-коллегия, рассмотрев итоги экспедиции, признала ее бесплодной, а самого Беринга обвинила в том, что он не довел до конца порученное ему дело [99]99
  Белов М. И.Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XVIII в. М., 1956. С. 256; Кушнарев Е. Г.Указ. соч. С. 111; Соколов А. П.Беринг и Чириков // Сев. пчела. 1849. № 98. С. 392.


[Закрыть]. Правда, со временем появились другие оценки итогов экспедиции, но то, что замысел Петра I нуждался в завершении, было очевидно.

В этой ситуации Адмиралтейств-коллегия запросила у Беринга, какие полезные для державы Российской мероприятия следует провести на востоке Сибири, и он представил свои соображения на сей счет. После этого Адмиралтейств-коллегия ж сенат решили, что руководство новой экспедиции разумнее всего поручить именно капитан-командору Берингу, благо у него есть опыт и за него есть кому поручиться.

Вторая Камчатская экспедиция планировалась как добровольная и русская по составу участников (очевидно, с целью более надежного обеспечения секретности). Однако трудности предприятия были настолько велики и настолько хорошо известны, что желающих участвовать в нем было немного. Вот и пришлось зачислять в штат иностранцев. А русских брали без учета содержания кондуита (личного дела офицера). Более того, некоторые из участников экспедиции попали в нее прямиком из тюрем.

Как видим, положение с кадрами у Беринга нельзя было назвать блестящим. И ничего удивительного в этом не было. Знающие люди рассказывали о суровом климате, диком, необжитом крае, скудном снабжении и недружелюбных туземцах. И наконец, предстояло плавание в неведомых водах Тихого океана. Именно поэтому и в Центральной России, и в Сибири люди под разными предлогами уклонялись от участия в экспедиции, несмотря на предлагаемые им блага. Правда, Беринг имел право производить принудительную мобилизацию, но от людей, привлеченных в экспедицию подобным способом, толку было бы мало.

Что же касается сибирской администрации, то она далеко не всегда оказывала Берингу содействие. Ее чины, судя по всему, исходили из принципа: до бога высоко, до царя далеко, а я здесь и царь и бог. Полномочия капитан-командора и указ сената их мало смущали. В сибирской глухомани они элементарно игнорировались со ссылками на объективные трудности: природные условия, скудность ресурсов, отсутствие людей и т. д.

Здесь целесообразно сказать, что существуют разные мнения о начальнике Камчатских экспедиций и его помощниках. Но все отмечают исключительную сложность задач, стоявших перед ними, и то, что дружного коллектива в экспедициях не было.

По моему убеждению, на ненормальные взаимоотношения членов экспедиции отчасти повлияло пагубное решение сената: участникам экспедиции разрешалось брать с собой семьи. Предприятие планировалось на шесть лет, и господа сенаторы решили, что представительницы прекрасного пола избавят его участников от тоски и будут способствовать их успехам в делах. Это привело к тому, что в слабообжитые районы Сибири потянулись обозы со скарбом, женщинами, детьми, слугами.

Нетрудно представить, как эта разношерстная масса людей, скученная в сибирском захолустье, стала обрастать сначала мелкими склоками, как последние перекинулись на мужчин, как прихоти и капризы жен заставляли мужей забывать свой долг и честь, как семейные дрязги отрывали их от проблем экспедиции и как негодовали, глядя на все это, сибиряки.

Трения и конфликты начались задолго до начала плавания, при этом «благородное» сословие не жалело чернил и перьев для писания претензий и доносов. Ученые и офицеры обвиняли друг друга и сибирские власти. Те в долгу не оставались, и все вместе обличали начальника экспедиции.

Кончилось же все это тем, что Беринг подал рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности. Помощники его (Шпанберг и Чириков) послали в Петербург аналогичные рапорты. Каждый мотивировал свою просьбу по-своему, но ответ из столицы на далекую Камчатку приходил примерно через год, и все трое в ожидании решения руководства вынуждены были «тянуть служебную лямку».

Как видим, некоммуникабельность участников экспедиции усугубляла сложность работ в суровом, необжитом крае. Надо сказать, что Камчатка имела хорошие пастбища для скота, богатые охотничьи угодья, изобилие рыбы и леса. Кроме того, на земле полуострова произрастала многолетняя трава агататка, имевшая особую ценность у россиян. Дело в том, что сок ее содержит некоторое количество сахара, и местные «химики» быстро разработали соответствующую технологию приготовления горячительного напитка. Государевы целовальники моментально оценили это техническое «достижение», и производство водки из агататки превратилось в золотую жилу для русской казны. Триста казаков и рота солдат, составлявших в то время гарнизон Камчатки, получали свое жалованье исключительно из «водочных» сумм. Таким образом, собираемый ясак полностью шел в пользу казны. Более того, рассчитавшись с казаками, кабатчики нередко отправляли в центр тысячные суммы чистых доходов [100]100
  Ваксель С.Указ. соч. С. 116.


[Закрыть].

Помощник Беринга Свен Ваксель, ознакомившись с действием «агататовки», был восхищен. Правда, позднее он все же впал в сомнение насчет полезности для здоровья сего напитка и свои подозрения решил проверить: опустил серебряный рубль в штоф и на следующий день обнаружил, что монета стала совершенно черной. Судите после этого сами о химическом составе «агататовки». Что же касается экспериментатора, то он глубокомысленно констатировал, что «напиток» этот не может быть особенно полезен для здоровья.

Приспосабливаясь к местным условиям, участникам экспедиции пришлось отказаться от некоторых «предрассудков цивилизации», вроде чувства брезгливости, например, попробовать рыбу, консервированную по-камчатски (правда, не всем), спать в ямах вместе с собаками, а также мерзнуть, мокнуть, голодать. Но все это было, так сказать, прелюдией к главному испытанию – плаванию в Тихом океане.

Прежде чем приступить к его описанию, целесообразно остановиться на одном неудачном усовершенствовании идеи Петра I. Напомню вам царскую идею – построить один небольшой корабль (палубный бот). В ходе первой экспедиции в соответствии с царской инструкцией и был построен бот «Святой архангел Гавриил». Этот двухмачтовый кораблик имел длину 18,3 м и ширину 6 м. На его борту находились годовой запас продовольствия для 44 человек, четыре пушки и несколько фальконетов (малокалиберных пушек). Бот был достаточно мореходен и мог совершать плавание не только при попутном, но и при встречном ветре. В ходе экспедиции на «Гаврииле» происходили отдельные поломки, но в целом он успешно выдержал испытание.

Как видим, практика показала целесообразность использования кораблей типа «бот». Увы, чины Адмиралтейств-коллегии начали искать отличное и испортили при этом хорошее. Вместо одного бота было построено два пакетбота (длиной 27 м, шириной 7 м), каждый из которых имел две мачты с прямым парусным вооружением и 14 пушек, т. е. это были пакетботы-бриги [101]101
  Веселаго Ф. Ф.Список русских военных судов 1668–1860 гг. СПб., 1872. С. 712.


[Закрыть]. Численность команды и пассажиров составляла 77 человек (на «Святом Петре»). Оба корабля обошлись казне довольно дорого, строительство их затянуло сроки подготовки к плаванию, а сложность парусного вооружения в сочетании с массовым заболеванием цингой сделала пакетботы на конечном этапе плавания почти неуправляемыми. Ничем иным, как отсутствием опыта планирования и организации подобных экспедиций, объяснить этот просчет я не могу.

А теперь несколько слов о построении кораблей беринговского отряда в ходе плавания. В качестве походного ордера капитан-командор избрал кильватерную колонну. Однако первым шел не флагман, а чириковский «Святой Павел». Историограф экспедиции А. П. Соколов полагал, что, уступив своему помощнику лидерство, Беринг признал тем самым его превосходство в области навигации. Однако построение это можно объяснить и стремлением Беринга подстраховаться.

Напомню вам, что русские пакетботы плыли буквально в неизвестное, ведь карт, достойных доверия, экспедиция не имела. Глаза вахтенных были единственным средством наблюдения и предотвращения опасности. Нетрудно было представить возможную ситуацию: темная ночь или густой туман, слишком поздно замеченные рифы или мель неизвестной земли (хотя бы той же Земли Гамы). В этом случае впереди идущий корабль имел бы мало шансов ка спасение, но сигнальный выстрел из пушки позволил бы ведомому уклониться от опасности.

Впрочем, развитие событий в ходе плавания внесло существенные коррективы в планы Беринга. Прежде всего он имел возможность убедиться в иллюзорности Земли Гамы. Кстати, Чириков предлагал отправить на разведку этой земли один из малых кораблей экспедиции, с тем чтобы оба пакетбота сразу плыли к Америке. Однако Беринг не одобрил инициативы своего помощника. В итоге его отряд потратил много времени на поиски мифической земли.

Затем капитан-командор повел свои пакетботы к берегам Америки. И тут случилось то, чего можно было ожидать. Непогода развела корабли, и их дальнейшее плавание проходило по индивидуальным маршрутам. Причем на долю участников экспедиции выпали трудности, с которыми даже бывалые моряки не часто сталкивались: теснота, затхлый воздух, сырость, кровососущие насекомые, ограниченное потребление воды, несвежая пища, изнуряющая качка, тяжелый физический труд.

Но самое тяжелое испытание им уготовила вспышка цинги. Болезнь эта была обычной спутницей мореплавателей той эпохи и порождалась отсутствием витаминов в рационе, а также низким уровнем медицинских знаний. Так, например, Свен Ваксель – человек пытливого ума и большого жизненного опыта – был уверен, что он «заразился цингой» и что главная причина возникновения болезни заключалась в тяжелой работе, в сырости и во «вредных испарениях» [102]102
  Ваксель С.Указ. соч. С. 46, 70, 76, 130.


[Закрыть]. А что такое «витамины», не знали даже светила медицины. Но если бы и знали, откуда было им взяться в рационе участников экспедиции, ведь в судовой баталерке хранились сухари, мука, крупа, солонина (оленина) и яйца.

Из муки хлеба не пекли, а готовили лепешки, причем потребление их было строго лимитировано. А во время обратного плавания, когда и без того скудные запасы уменьшились, из нее стали готовить блюдо под названием «бурда». Собственно говоря, это было подобие супа, и готовился он следующим образом: ржаная мука замешивалась теплой водой, после чего тесто выстаивалось два или три дня (до полного скисания), затем его опускали в кипяток и варили. Вот и вся кулинария.

Рис. 7. Карта И. Н. де Лиля. По мнению С. Вакселя, она привела к ошибке в выборе курса экспедиции. Примечательно, что вместо Америки на карте изображено белое пятно.

Подозреваю, товарищи, что вы все, избалованные разносолами нашего кока, не то что пробовать, но и нюхать эту самую «бурду» не пожелали бы. А Свен Ваксель с восторгом описывал, какая она была вкусная. Горько-иронический смысл русского названия блюда шведский моряк явно не улавливал.

В этом месте повествования тетя Аля, смущенно улыбаясь, попросила слова.

– Геннадий Васильевич, с солониной все ясно: она не портится, на то и солонина. А вот каким образом кок «Святого Петра» хранил яйца? Ведь холодильников тогда еще не было.

– Закономерный профессиональный вопрос, – ответил штурман, – Ваш коллега, уважаемая Алевтина Ивановна, действительно обходился без холодильника. Яйца, собранные на камчатских птичьих базарах, были законсервированы по туземному способу – их складывали в бочки и заливали рыбьим жиром. Как вам, очевидно, известно, яйца морских птиц пахнут рыбой. Прибавьте к этому запах рыбьего жира и то, что собирались яйца в апреле, потреблялись же в пищу вплоть до ноября. После этого сами оцените их вкусовые качества.

Что же касается участников экспедиции, то они ели «что бог пошлет», ибо «голод не тетка» и потому что понимали: будешь привередничать – пойдешь на корм рыбам. А теперь послушайте, как протекало дальнейшее плавание «Святого Петра».

К тому времени, когда пакетбот приблизился к Американскому побережью, обстановка на борту крайне осложнилась. Запасы продовольствия уменьшились, число больных увеличилось. Личные отношения членов кают-компании также оставляли желать лучшего. Адъюнкт Стеллер, например, обвинил капитан-командора Беринга в государственной измене!

Здесь я должен сказать, что некоторые приказы Беринга выглядели на первый взгляд нелепыми. Подумать только, сколько трудов, денег, человеческих жизней было потеряно для достижения Америки, а теперь, когда до нее рукой подать, начальник экспедиции приказывает возвращаться, не успев даже полностью наполнить бочки пресной водой!

Как тут не понять негодование адъюнкта: неужели цель экспедиции заключалась в том, чтобы привезти американскую воду в Азию? На континент мы так и не ступили! Виной тому трусость и леность руководства! Десять лет продолжалась подготовка к экспедиции, и только десять часов пошло на дело (речь шла об исследовании одного из островов вблизи побережья Аляски) [103]103
  Сталлер Г.Из Камчатки в Америку. Л., 1928. С. 83.


[Закрыть]. Характерно, что даже кратковременную отлучку на берег Стеллер получил после скандального объяснения с Берингом.

Страстный «рыцарь науки» не понимал, что не американские индейцы испугали капитан-командора и не лень руководила им, а предвидение тяжких испытаний, ожидавших экспедицию. Опытный моряк учитывал недостаток продовольствия, наступление осенней непогоды и, главное, цингу, свирепствующую на борту «Святого Петра». Одним словом, горькая необходимость заставляла Беринга торопиться с возвращением, в то время как неугомонный адъюнкт рвался на берег. Нетрудно было предположить, что он полезет в лесные чащобы, а там, чего доброго, получит стрелу в спину, или нарвется на медведя, или упадет со скалы. Разумеется, его самого или его труп придется искать, теряя драгоценное время и рискуя кораблем.

Но к счастью, все тогда обошлось благополучно. Стеллер вернулся невредимый и полный впечатлений. И вообще фортуна улыбалась русским мореплавателям. Штормы и рифы не встречались на курсе «Святого Петра», а туземцы Алеутских островов («дикие американцы», как называл их Ваксель) либо избегали контактов с россиянами, либо оказывали им доброжелательный прием. Однако ситуация стала поистине катастрофической, когда началось массовое заболевание цингой. Почти каждый день бросали за борт покойников, а среди живых все меньше становилось тех, кто способен был нести вахту. «Святому Петру» была уготована участь «летучего голландца» – корабля с мертвым экипажем, которым управляли лишь волны да ветер. Возможно, так бы оно и случилось, если бы не стечение обстоятельств.

4 ноября по курсу показалась земля, ошибочно принятая некоторыми за Камчатку. Объяснить это можно тем, что штурман пакетбота долгое время не мог определить координаты по небесным светилам, а счислимое место (точка на карте, рассчитанная по скорости и курсу) имело очень приблизительные координаты. К тому же рельеф открывшейся земли напоминал камчатский, и вообще люди склонны принимать желаемое за действительное.

В кают-компании было созвано совещание, на котором мнения о ситуации разделились. Ваксель и Хитрово считали, что открывшаяся земля – Камчатка, Беринг и Овцын держались противоположной точки зрения, но доказать свою правоту не смогли.

Пакетбот «Святой Петр» – флагман Второй Камчатской экспедиции.

Новгородский коч. На таких судах плавали по Северному Ледовитому океану русские люди.

Представители животного мира Командорских островов: морской котик, сивуч, стеллерова корова.

Жилище камчадалов (рисунок из книги С. Вакселя) Алексей Андреевич Баранов.

Алексей Андреевич Баранов.

Ксенофонт Алексеевич Анфилатов.

Попытка переждать ночь у берега, стоя на якоре, не удалась. Два якоря были потеряны (лопнули канаты), и корабль перебросило через гряду рифов. Затем он потерял свой последний якорь и был выброшен на песчаную отмель. Многим из участников экспедиции казалось тогда, что самое страшное позади. Вот она – долгожданная Камчатка. Скоро прибудет подмога из Петропавловска, появится возможность отдохнуть.

Каждый, кто был в состоянии двигаться, устремился на палубу, с надеждой вглядываясь в гористое побережье. Увы, далеко не все смогли ступить на него. Тяжелобольные, лишенные ухода, находились в ужасном состоянии. Когда этих несчастных поднимали на палубу, многие из них умирали, вдохнув холодный морской воздух.

Ну а тех, кто добрался до берега живым, ждала страшная новость. Земля, на которой они очутились, оказалась не Камчаткой, а необитаемым, лишенным леса, сырым и холодным островом. Было тут отчего впасть в отчаяние. Но россияне не пали духом. Свен Ваксель, принявший руководство вместо больного Беринга, уравнял в правах всех участников экспедиции и отменил ряд положений морского устава, не соответствовавших, по его мнению, обстановке.

Кроме того, Ваксель провозгласил, а точнее, узаконил стихийно установившийся принцип: «Кто не работает, тот не ест» (исключая тяжелобольных). А дабы христиане не очень-то уповали на всевышнего в ущерб собственной инициативе и усердию, им было сказано, что «бог помогает тому, кто сам себе помогает» [104]104
  Ваксель С.Указ. соч. С. 89.


[Закрыть].

Все участники экспедиции были разбиты на артели, созданные по «жилищно-территориальному принципу»: каждая землянка обеспечивала себя продовольствием и топливом. При этом господа офицеры трудились наравне с нижними чинами и всех (даже денщиков) называли по имени-отчеству. Важнейшие решения принимались путем всеобщего голосования, разумеется, без всяких сословных привилегий.

Насколько необычно выглядела эта демократия, станет ясно, если вспомнить негласное правило, бытовавшее в то время на кораблях русского регулярного флота: «Офицер имеет голос, боцман – дудку, матрос на корабле нем!»

Разумеется, было бы наивно объяснять вакселевские нововведения его демократизмом. Просто он понял, что все случившееся не только стерло сословные грани в отношениях, но и поколебало авторитет офицеров в глазах матросов. Следовательно, решение сверху, не соответствовавшее мнению низов, могло бы вызвать бунт последних.

Именно эти соображения, читаемые между строк мемуаров Вакселя, обусловили методы его руководства, которые, как показало дальнейшее развитие событий, были единственно правильными. Режим, установившийся на острове, способствовал тому, что каждый энергично боролся не только за свое, но и за общее спасение. А борьба была исключительно тяжелой. Не хватало продовольствия, и моряки ели буквально все, что возможно использовать в пищу: жир дохлого кита (к счастью, выброшенного на берег), сивучей, морских бобров (жесткое, жилистое мясо последних походило на кожу), котиков (мясо их отличалось от бобрового тем, что было темного цвета и пахло старым козлом). Все это приходилось есть в полусыром виде, ибо дров было очень мало.

Немало крови попортили россиянам и песцы. С изумительной сообразительностью и энергией эти твари уничтожали скудные запасы продовольствия, грызли вещи и даже объедали трупы умерших, вырывая их из могил. Жили участники экспедиции в землянках, наскоро вырытых в песке. В нем же хоронили умерших товарищей. И лишь капитан-командора Витуса Беринга похоронили в могиле, отметив крестом место погребения.

С началом весны обстановка улучшилась. Стало теплее, появилась зелень, из которой Стеллер делал целебные отвары, и, главное, была освоена охота на морских коров. Зверь этот, получивший впоследствии название «стеллерова корова», имел вкусное питательное мясо, а охота на него не составляла большого труда.

Понемногу становились на ноги больные, и все чаще возникали споры: что же делать дальше? Верный избранной практике, Ваксель и этот вопрос решил демократическим путем. Каждый из 45 человек, оставшихся к тому времени в живых, получил возможность высказать свое мнение. В ходе возникшей дискуссии выявились три варианта, спасения: послать уцелевшую шлюпку с командой из пяти-шести человек в Петропавловск, с тем чтобы оттуда организовать спасение остальных; снять с мели «Святого Петра», отремонтировать его и продолжить плавание в Петропавловск; разобрать корпус пакетбота и из его деталей сделать небольшое судно типа гукера (автором этого варианта был Ваксель).

Железная логика Вакселя и его авторитет обусловили то, что данный проект был принят единогласно. Однако единомыслие это продолжалось недолго. Буквально на следующий день после голосования матрос Овцын начал категорически настаивать на восстановлении пакетбота. Ваксель снова собрал общее собрание, и на нем проект беринговского адъютанта с треском провалился. Последнего, впрочем, это ничуть не обескуражило. Более того, решение общего собрания о строительстве гукера Овцын не подписал, а в докладной записке на имя Вакселя изложил свои соображения. Суть их сводилась к тому, что повреждения «Святого Петра» можно исправить и с мели корабль можно снять. Какими средствами, чьими силами это можно сделать, Овцын не объяснил (если не считать ссылки на помощь всевышнего) [105]105
  Там же. С. 167.


[Закрыть].

Ваксель был добрый христианин, но ситуацию оценивал без учета возможных милостей небесных сил. Исходил же он из того, что корабль выброшен на мель и имеет подводные пробоины; внутренние помещения заполнены водой и леском; корпус присосало к грунту; рангоут находится в самом плачевном состоянии; якоря и руль потеряны.

Учитывая все эти факторы, можно сказать, что спасение «Святого Петра» было бы очень трудной задачей даже для современной техники, а с той, что располагал Васкель, об этом нечего было и думать.

Неудивительно, что Овцына никто на собрании не поддержал. Однако со временем, когда замысел Вакселя столкнулся с известными трудностями, у Овцына появились единомышленники. Удастся ли построить гукер и спустить его на воду? Что будет, если в процессе строительства или спуска на воду разразится шторм? Не лучше ли все же отремонтировать пакетбот? Разумеется, эти скептицизм и брюзжание не могли не мешать делу. Вот тогда-то Ваксель и проявил необходимую твердость. Он решительно предупредил строптивого матроса о том, что решение было принято большинством и он не остановится перед применением силы в случае неповиновения.

После этого «оппозиция» притихла. Решительность Вакселя сомнений ни у кого не вызывала, а главное, его авторитет у подавляющего большинства подчиненных был непререкаем. Показателен, в частности, тот факт, что решением общего собрания Ваксель был освобожден от всякого труда, кроме руководства.

Итак, началось строительство гукера. Трудностей было много. Прежде всего в составе экспедиции не было судостроителей-профессионалов, а три судовых плотника к тому времени умерли. И неизвестно, удалось ли бы Вакселю реализовать свой проект, если бы не инженерная жилка сибирского казака Саввы Стародубцева. Участвуя в постройке «Святого Петра», он настолько хорошо освоил это дело, что смог возглавить и довести до успешного окончания строительство гукера. На этом небольшом парусно-весельном суденышке, названном также «Святой Петр», и добрались до Камчатки участники экспедиции. «Святого Павла» они там не застали: Чириков к тому времени уже ушел в Охотск. Что же касается его плавания к американским берегам, то оно также проходило при весьма драматических обстоятельствах.

Я уже рассказывал вам о событиях, связанных с потерей 15 членов команды, а следствием их была не только перегрузка оставшихся судовыми работами, но и дефицит пресной воды. Пополнить же ее запасы у алеутов не удалось. Русские моряки на пакетботе и алеуты на своих байдарах, очевидно, не понимали друг друга.

Несмотря на все эти трудности и лишения, Чириков все же привел свой корабль в Петропавловск. На следующий год, сразу после открытия навигации, он вышел в море искать своего флагмана. Где это надо делать, он определил правильно. Однако туманы помешали Чирикову обнаружить Командорские острова.

А далее для моряков и пассажиров «Святого Павла» были зимовка в Петропавловске и переход морем в Охотск. К тому времени Чириков (после смерти Беринга он возглавлял экспедицию) сдал командование Вакселю и отправился с отчетом в Петербург.

В Адмиралтейств-коллегии и в сенате работа, проделанная экспедицией, произвела должное впечатление. Офицеры и часть матросов получили повышение в чинах. Так, например, боцман «Святого Павла» Алексей Иванов стал лейтенантом, Дмитрию Овцыну вернули офицерский шарф, Савва Стародубцев стал сибирским дворянином, а сам Чириков получил чин капитан-командора.

Кроме того, учитывая задолженность перед участниками экспедиции в деле продовольственного снабжения, казна выплатила каждому из них свыше 100 р. – сумму весьма солидную. Для сравнения напомню вам, что лейтенант русского флота получал в то время 180 р. в год, матрос же получал 2 р. с копейками [106]106
  Веселаго Ф. Ф.Краткая история русского флота. СПб., 1828.


[Закрыть].

Рис. 8. Карта маршрутов Камчатских экспедиций 1 – В. Беринга (С. Вакселя); 2 – А. И. Чирикова.

Георг Стеллер, став профессором, продолжил свои научные изыскания в Сибири и на Камчатке. При этом его решительный характер помог ему попасть в неприятную историю: он самовольно отпустил на волю группу арестованных камчадалов. Последовал донос одного из его врагов, и натуралист сам попал под арест. Правда, довольно скоро он вышел на свободу, но тяготы минувшего плавания и суровый климат Сибири подорвали его здоровье. В 1746 г. Георг Стеллер скончался.

Мартин Шпанберг решил, что его служба в Сибири окончилась, и самовольно отправился в Петербург, бросив вверенный ему пост. Однако в столице вместо наград Шпанберга ожидал суд. Самовольное оставление поста, инкриминируемые ему служебные злоупотребления и пр. обусловили то, что судьи признали виселицу достойной мерой наказания. Только вмешательство датского посла спасло его. Виселицу заменили разжалованием в поручики, а спустя некоторое время Мартин Шпанберг был даже восстановлен в звании. Дальнейшая его служба ни ему самому, ни русскому флоту славы не принесла.

Свен Ваксель был произведен в капитаны 2-го ранга и продолжил службу в русском флоте. Сын же его пошел по стопам отца. Командорская зимовка не охладила тяги Лаврентия Вакселя к морю и к службе под андреевским флагом.

А теперь позвольте мне поставить точку. Надеюсь, что рассказ мой пополнил ваши знания о Камчатских экспедициях, об их секретах и участниках.

Однако и на этот раз штурману не удалось закончить свое повествование. Помешала тому реплика Германа Николаевича: «А вам не кажется, Геннадий Васильевич, что о секретах этих экспедиций можно говорить только с иронией? Я, слушая вас, пришел к выводу, что в столицах Европы об итогах экспедиции узнавали чуть позже, чем в Петербурге».

Подумав немного, штурман сказал: «Вопрос Германа Николаевича навел меня на мысль, что у вас могло возникнуть неправильное представление о том, по каким каналам происходила утечка информации. Считаю необходимым исправить данное недоразумение, но, разумеется, не сегодня».

На следующий день штурман начал свой рассказ с краткого обзора истории колониальной политики.

– Итак, уважаемые россияне, напомню вам, что на стыке XV и XVI вв. европейские мореплаватели открыли обе Индии – Вест-Индию (Америку) и Ост-Индию (морской путь в собственно Индию). Сделали это мореходы Португалии и Испании. Именно этим державам и достались первые плоды с древа колониальной экспансии.