Текст книги "Тихая гавань"
Автор книги: Михаил Туркин
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
***
Бабка покормит кошек, разных птиц;
власти, вы, – пенсию, ещё прибавьте!
А вокруг-дома, и много грустных лиц;
и, звуки басов в машинах, – поубавьте.
Старой бабке: самой нечего есть! -
зарплата у госслужащих уже-меньше.
И, у неё забота очень важная есть:
она; всё заботится о братьях-меньших.
Ей нечего подать бездомным котам -
она, уже не может накупить им рыбы!
Они всё ждут: им очень холодно там -,
на мёрзлых плитах, гранитной глыбы.
А, бабка извела всю пенсию; уже, давно.
И; нечего, ей ожидать; теперь, на месяц.
Что делать, если на Руси власть – давно;
у леса всплывал опухший жёлтый месяц.
***
В нашем квартале пропали все чайки;
многие не поверили в это: всё – байки.
Но птицы; действительно, все пропали-,
люди подумали, что они улетели, пали.
Всё оказалось банально, и очень просто:
злым нелюдям эти чайки не давали спать!
И было подброшено отравленное просо;
они все попадали; и уже, не смогли летать.
Как бывает красива чайка, в своём полёте:
она взлетает вверх, падает и, поднимается…
Куски еды старика Михалюка, вы поклюёте;
а, моя душа опустошена, и слёзно ломается!
Чаек уносил дворник с тротуарных дорожек;
птицы летели за помощью, к добрым людям.
Лежали боком и ничком, с крючками ножек.
Старик Прохор: – Ну; сядем, выпьем, и будем…
Он начал, подкармливать птиц; раньше бабок:
понимая, что этим-обеспечит выживание им.
На питание пернатым-не пожалел своих бабок!
Они считали его как родным, близким, своим…
Но, старый Михалюк не сломался, и подаёт еду -,
здешним голубям, воронам, галкам, и галчатам:
им подбрасывает пищу вверх; и, словно на беду, -
помогает, выжить, как обездоленным волчатам!
Название дал: чёрные чайки. И, стали именовать
так; галок, ворон, и прилетевших голодных грачей.
А, впереди долгая зима, и им гибели не миновать
и Прохор не спал, и ждал длинных, холодных ночей!
Другие птицы слетели туда, где им подавали еду;
не ожидали подвоха, не зная о людской жестокости.
Крестя и молясь за остальных, плачу, и мимо иду.
не думали, что вместо рыбы им бросят острые кости!
Дети обыскались больших белых птиц-гордых чаек!
За окна высовывались, не находя заметных комков.
Им: не могли взрослые родители за крепким чаем -,
поведать; как, белые птицы, – ушли от земных оков.
Детям сказали, что чайки сменили ореол обитания:
им нужно очень много рыбы, чтобы вырастить деток;
дети говорят, что не перенесут с ними расставания!
Птицы желают жить на свободе, не перенесут клеток.
Сегодня утром, – спустилось, как знамение с небес:
белоснежное мягкое пёрышко, от маленькой чайки!
Это оставшийся один и выживший в гнезде птенец;
он стал подрастать, пить и кормиться у нашей речки.
Старый дряхлый дед узнал об этой новости, скоро:
задумал худое: стал точить на неё свой острый зуб.
Взял из деревни, с завалинки состарившийся короб;
решил; после, чайку изловить и сварить из неё суп.
Но, заречные жители быстро смекнули, в чём дело;
уже дети в школе учились, и листва в саду желтела.
Деревня, поля, леса и пашня с картошкой поредела;
а, вороны кричали, и носились по полям, оголтело -,
Они увидели, как дед с матом и остервенелым лицом
клянёт всё на свете, и ненавистью дышит его натура.
Он гоняется за бедным; и, ещё не окрепшим птенцом;
ведь, он не любит красоты, и, – ему противна культура!
Это выживший птенчик, не вкусивший того яда:
смотрит боком и немного тушуется, при людях.
Остальных потравили: они думали, что это еда!
Заплетаются его лапки, в голых ивовых прутьях.
Прохор машет ему рукой, – улетай далеко, и далече:
тебе необходимо полноценное питание; и вольно…
иначе; скоро, старый дед Кощей тебя тут искалечит!
Ты можешь погибнуть, пасть, и тебе станет больно.
***
Ветром подхватятся листочки;
Нет места красивее на земле.
А, в конце стихов-только точки -,
то, что ты сказать, хотела мне.
И не узнаю твой забытый почерк,
за давностью лет: уходящие года…
Я напишу не прочитанный очерк,
и, я расстанусь с тобой, навсегда!
Но; а, ты улыбнёшься рассветом -,
не заметив любви к тебе, иной…
Не поможешь наветом, советом,
обожжённому страстью, виной!
***
Витю Цоя с детства любили родители;
он хотел вырасти, и пойти в водители.
Учился на резчика по дереву, на тройки-,
его обижали, но был он смелый, и бойкий!
Цой стал поэтом и известным музыкантом:
фотографию композитора украсили кантом.
На его песнях вырастает, не одно поколение;
живым-смертным осталось-за душу-моление!
Виктор Цой снимался в муз. клипах и кино,
и, его рок-группа тоже именовалась: "Кино".
На серой полосе белым, – как высь горная -
в мгновение ока, – явилась, полоса чёрная!
Посмотри же; сколько времени, на часах?!
Он не спал, усталость век, туман в глазах…
На часах сейчас: шесть тридцать один, утра
Пятнадцатое августа: ему, проснуться пора!
Погиб в аварии; средь, бела дня – под гнёт:
водитель автобуса всё свою судьбу: клянёт.
Помнит все детали; словно это было вчера -
страшная ночь среды-следующего четверга!
В ту роковую среду: ушла наша легенда:
на земле не стало художника эпохи, да!
Не любил популярность, был узнаваем;
сила, энергия, ритм жизни: не сгибаем!
Он не спал за рулём, не курил травы;
поэтому, не правы были менты, и вы! -
кто: его не любил, и часто издевался;
Витя-в чёрное, не из-за вас одевался!
При столкновении, – потерял сознание, он;
переворот авто: сломал кости, в ушах-звон.
Жизнь остановилась от смертельной травмы.
Он сильно затронул нашей души дифирамбы!
От ужаснейшего удара: в воду ушёл Икарус;
над дорогой, солнцем опалён: неба парус.
Повсюду, со всех сторон звучит призыв:
Виктор Цой-жив! Цой-с нами! Витя-жив!!!
Витю не все любили, он не любил грусть, осень.
Часы и сердце; навсегда: остановились в 11:28.
Витя Цой, прости нас, – мы не сберегли тебя!
Мы поём твои песни, и любим тебя, как себя…
Виктор очень много писал, пел, и кочегарил он;
советскую машину обдало кровью, и зажарило.
Читатель, ты, – не должен засыпать за рулем -,
за своим стареньким автомобилем Жигулем!!!
В тот день Солнце сыграло с ним злую штуку:
судьбу перевернуло, и принесло смерти муку!
Он очень любил ночь, и всегда: уезжал ночью;
потому, ему пришлось увидеть смерть-воочью!
Врачи обнаружили Цоя в расслабленном состоянии;
предотвратить автоаварию: он был не в состоянии…
Но алкоголя и наркотиков-в нём не было, ни грамма! -
Так, его научила, вести себя жизнь, и любимая мама.
Папа, Витю вспоминает с грустным взглядом:
ему очень тяжело; ведь, они: с ним-не рядом!
Он перебирает старые фото родного человека;
непомерная жалость, он не прожил, и полвека!
Друзья, его учили; как выходить, из-за заноса;
но машина москвич переднеприводного носа!
Он бы, – вырулил; если б, не препятствие одно:
был только один выход: быстро, залечь на дно…
Он всегда просил много не писать про него;
было крайне неудобно, и это: больней всего…
Такой Человек: номер один, в СССР – Виктор Цой!
Цой ждал перемен, любил жизнь, и не был мацой.
***
Всё сбывается, верь, всё сбывается,
злая боль; хоть, иногда: забывается.
И в окно врывается запах тополей,
с просторов – воздух свежих полей.
Воды ключевой попей из родничка,
прижимай к груди своего грудничка.
Ты: сердцем ощущаешь мира благость;
тогда страдания твои; уже, не в тягость.
И, просыпаешься спозаранку летом;
наслаждаешься природой-её цветом.
И вдыхаешь сердце землицы русской,
взгляд в небо, из щёлки дверцы узкой.
***
Всегда надо начинать свою жизнь с начала,
с чистой светлой мысли и новой страницы.
И, не вспомнить, как мать в детстве качала;
так, – не увидеть, как зарождаются зарницы!
И как приятен летний запах с сенокосом;
вдруг, – брызнул дождь– а ты под откосом -,
стоишь, увидишь полуголую, босую девчонку,
промокшую сильным дождём, как собачонку.
В ней; всё то, чем только оживёт человек;
с нею найдёшь сон, мир и счастлив вовек!
Она греет и дарует мне блаженное счастье-,
замучает лаской, что, – умрёшь-в одночасье!
Но; ты безумно рад её теплу, и нежности;
тому естеству – во влажной промежности!
Этой бесконечной и упругой мягкости,
с движениями тела, ребра, и её кости.
Заботясь о ней: дари постоянно блаженство;
и, она: навсегда посвятит тебе своё жен-с-т-во!
И, прошлое; опять, врываясь с новой силой:
напомнит о себе, – поблагодарив– спасибо…
***
Жизнь моя: пропащая, паскудная;
котомка холщовая, пища скудная.
Ничего уже не радует – не льстит -,
только враг позорный мне мстит!
Широко раскинулись вспаханные поля;
И одиноко стоят старые, седые тополя.
Распростёрли все свои ветви стороны -,
мою пищу клюют злые чёрные вороны!
За-красуется сирень, любимая моя;
по весне зацветает, и любовь твоя.
От красот изумляется естество;
А, с неба возрадуется божество!
***
Извращённое сознание, от обиды на тебя;
я: отталкиваю одиночество и тебя от себя!
И, не смогу простить предательство и ложь;
Отвращение, презрение к тебе: смоет дождь.
Это уже не любовь, а жалость к старчеству;
Как свойственная склонность к величеству.
Во дни беспробудного пьянства и чванства
Горделивых насмешек, и злого мещанства.
Жадность и скупость: тебя обуяла, околдовала;
ты не делилась со мной, и себя-мне не давала!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
