Текст книги "Хищник"

Автор книги: Михаил Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Кто это? Что-то я раньше не видел, – спросил я Лену, чуть ли не указывая пальцем, даже не пытаясь скрыть свой недоброжелательный интерес.

– А, этот, – равнодушно сказала она. – Это мои друзья попросили устроить. Мой новый охранник. Кажется, бывший милиционер, не помню.

В ту же минуту подъехала машина – ослепительно белый "форд-седан" длинный, представительского класса. Я даже подивился было, откуда Лена могла достать такой роскошный лимузин, но тут ж одернул сам себя. Откуда, откуда? Оттуда. Деньги у нее, все же, есть. После такого мужика, хоть все формально и перешло к Аркадию, деньги обязательно должны были быть. Я ухмыльнулся. Тем более, как раз наследник, имея все, реальных денег не имел. А знакомые и родственники денег, кроме карманных, ему не предлагают, считая, наверное, более важным продолжить обслуживать механизм производственный – товар, деньги, банк. Все, конечно, на счетах. Я распахнул перед Леной дверцу, усадил и сел рядом. Новичок с родинкой сел за руль. Лена нажала кнопку, и тонированные стекла отсекли нас от водителя.

– Так будет уютнее, – пояснила она в ответ на мой удивленный взгляд. Мотор заурчал так тихо, что его почти не было слышно. Мне вдруг стало неудобно в своем тесном одеянии.

– Напомни остановиться по дороге у салона "Кассандра". Вроде неплохой. Я был там несколько раз. Последний – позавчера.

– Очень хорошо, – согласилась она и тут же продиктовала шоферу в микрофон остановиться у салона "Кассандра" на улице Зои Космодемьянской.

Машина быстро и плавно несла нас к городу. Лена включила видеоблок. На экране по-кошачьи извивалась и одновременно пела Мадонна – кумир всех геев и лесбиянок планеты. Открыв небольшой бар, Лена достала шоколадку, орешки и повернулась ко мне.

– Тебе хватит, или ещё что-нибудь будешь?

– Давай джин с тоником, мешать так мешать.

И вновь я отметил собственное странное ощущение: оказался в столь уютной обстановке, со столь очаровательной женщиной наедине... и не испытывать привычного возбуждения. Я припомнил события ночи и дня – отстрел и подрыв знакомых людей... Наверное, бесследно не проходит, не мальчик как-никак. Хотя, что мне-то смерть, я давно с ней на "ты". Я взял бокал.

– Хоть и известные события настраивают на иной лад, но я хотела бы услышать от тебя тост, – улыбнулась она.

Привычный настрой

– Я буду банален, – поднял я бокал. – За красоту, за прекрасных женщин, за богинь, которые способны иногда спуститься к нам, простым смертным.

– Если ты имеешь в виду меня, – улыбнулась Лена, – а я надеюсь, что это так, то я, в свою очередь, пью за полубогов, за тарзанов, гераклов, котрых ты здесь представляешь. Видишь, у тебя на плече уже шов разошелся, рубашка не выдержала.

– Она просто мала, – скромно сообщил я.

Вообще-то, все, что происходило сейчас между нами двоими, настраивало на определенный, решительный лад, и пора было уже, протянув свою гориллообразную мощную длань, сильно притянуть Лену к себе, жадно впиться губами в её рот... все-такое. Тем более, что машина шла плавно, а до города было ещё минут пятнадцать ходу... Но, почему-то вновь вспомнив поэта Пабло Нуруду, я погасил в себе, довольно натужные, впрочем, мысли, и, дивясь сам себе, потянулся за сигаретами. Лена тоже что-то поняла, поэтому усмехнулась в свою очередь, закурила и сказала:

– Да, видимо, тебя все это серьезно тревожит.

– Еще бы не тревожило. Хуже всего, что на днях я ведь сталкивался с исполнителями. Все, что я выяснил, это то, что в городе уже больше полугода как, живет вражеский агент. Он тут хладнокровно планирует похищения, убийства, я кручусь-верчусь, а только исполнителей и встречаю. Они прибывают в город, часть, заметь, с Кавказа, боевики, то бишь, связь имеют одностороннюю, через пейджер... Кстати, так ведь ни одного сообщения я и не получил. Помнишь, я тебе показал пейджер, который я конфисковал. Так вот, получил вчера одно длинное, злобное, вонючее проклятие. Как операционистка ещё передала? Видимо, своя, приказано, наверное, не реагировать на мат-перемат. На этом работать перестал.

Лена мило сморщила лобик.

– И как на тебя подействовала эта угроза? Неужели испугался? Вот уже не думала, что такой огромный сильный мужчина может испугаться угроз по пейджеру.

– Смейся, смейся. Конечно, не испугался, но из колеи выбило. Я уже несколько дней мечтаю найти этого конспиратора.

– И что ты с ним сделаешь, если найдешь? – спросила она.

– Честно?

– Конечно, я люблю только правду.

– Ну если честно, то я сплю и вижу, как я его настигаю и... в общем, он у меня получит, – скрипнул зубами я от внезапного приступа ярости.

Лена внимательно разглядывала меня. Потом плеснула себе в стакан джин, следом тоник, тоже повторила с моим бокалом. Проговорила, как бы задумчиво:

– Не хотела бы я оказаться на его месте. Но все же, как ты его хочешь... победить? Представь, что я – это он, как бы ты меня тогда убивал. Мне ужас как нравятся всякие страшилки. Тем более, что от тебя так и веет... реальностью. Расскажи.

Я повернулся к ней. Лена поощрительно улыбнулась.

– Во-первых, тебе не грозит быть моим врагом, а во-вторых, если тебе так уж нужны подробности, то за все про всё он у меня умрет от ножа. Не знаю ещё как, каким образом, но я его заставлю помучиться, – мечтательно сказал я.

Лена вновь некоторое время смотрела на меня, потом вдруг вздрогнула.

– Я теперь понимаю, почему ты пользуешься таким успехом у женщин. Ты зверь. Ты – поэт насилия. Может и я когда-нибудь не устою перед твоими звериными чарами.

Ее глаза стали бездонными, и смотрела она так, что я, казалось мне, уже падаю, падаю в эту волшебную пропасть.

Не упал и, отчасти, сожалел об этом. Но тут машина остановилась перед салоном "Кассандра", где продавали и мужскую одежду. Он заходил сюду с Катенькой дня два назад и хорошо еще, что его "джип" был достаточно по-американски просторен и вместителен, а то бы пришлось пригонять микроавтобус, чтобы увести все приобретенное. Но Катенька была счастлива.

Лена решила зайти с ним и, пока, мигом признав в нем знакомого клиента, продавцы одевали меня в новый легкий очень удобный костюм, она выбирала себе в ювелирном отделе рубиновое колечко, за которое тут же и расплатилась. Я же распорядился прислать счет мне в офис за костюм и золотую зажигалку, украшенную рубином, которую выбрал только что. Менеджеры уже знали куда присылать счет, мои реквизиты, небось, с первого раза помнили наизусть.

Потом мы быстро добрались до особняка полковника Конева. Охрана остановила нас у ворот, но узнав меня в приоткрытом окне дверцы, пропустила машину.

Дома нас встретил Аркадий, а узнав, что они хотят от него, некоторое время молчал. Лена, будучи по годам не намного старше его, а по сути старше Аркадия на полжизни, стала мягко приводить доводы "за" его отъезда и против того, чтобы оставаться здесь. Выходило, действительно, убедительно. Аркадий внимательно выслушал Лену, пожал плечами и пошел собирать свои вещи.

Я и Лена посмотрели друг на друга.

– Ничего, все обойдется, – сказала она и положила мне руку на ладонь. – Дай-ка мне лучше закурить. У тебя сигареты с собой?

У меня на этот раз нашлись, взял в машине пачку перед уходом. Щелкнул своей новой золотой зажигалкой, поднес ей огонек, закурил сам. Сидели рядом, молчали, курили. Думали вроде бы об одном, а на самом деле наоборот.

Вернулся Аркадий. Я попросил Лену добросить меня по дороге домой. Она была не против. Так что через двадцать минут я уже поднимался к себе на лифте.

ГЛАВА 21

СНОВА В "БЕЛОЙ ЧАЙКЕ"

Катя была уже готова к выходу в свет. Я, придерживая одной рукой радостно висящую на мне Катеньку, прошел в комнату и сел в ближайшее кресло. Катеька немедленно прыгнула мне на колени.

– Я устал, котенок! – простонал я, но тут каким-то чудом длинный разрез подола разошелся, обнажив две чудные точеные ножки, росшие как раз оттуда, куда невольно потянулись мои руки. Катенька радостно застонала, гибким движением лишила меня остатков воли и мигом перенесла в спальню. Как-так произошло... непонятно.

А ещё через некоторое время я, уже после душа, сидел в халате на кухне, за круглым столом с толстой точеной ножкой, упиравшейся в голубые плитки пола четырьмя когтистыми лапами, сидел и расслабленно ждал кофе, который раскрасневшаяся Катенька варила мне. Закурил, глубоко затягиваясь. Вспомнил, что надо позвонить, потянулся к телефону. Вначале набрал номер своего офиса и, рассказав дежурному о происшествии с тормозами "Форда", некоторое время обсуждал с ним, какова вероятность в этом терракта, и можно ли видеть во всем несчастный случай. Пришли к выводу, что только лохи пусть успокаивают себя случаем. В таких делах лучше перестраховаться – конечно, терракт. Посерьезневшая Катенька, слушавшая мою телефонобеседу, поплотнее запахнула полы халатика, все время ненароком распахивающегося (куда-то, взмахнув крылами рукавов, улетело её предназначение исполнившее выходное платьице), и поднесла ему дымящуюся чашку кофе. Я, описав приметы берега, с которого нырнул на "джипе", попросил машину извлечь из вод не сегодня, так завтра прямо с утра. Дежурный обещал исполнить. Вот и хорошо.

Катя налила и себе кофе и тихонько устроилась напротив.

– Что заскучала, котенок?

– Я подумала, что уже забыла, что там в городе твориться. Это что же, на тебя тоже нападали? Какой ужас!

– Ты, главное, котенок, все это близко к сердцу не принимай. Если все близко к сердцу принимать, никаких нервов не хватит. Инфаркт можно заработать от переживаний.

– Это они твой "форд" испортили? – начало до неё доходить только сейчас. – И ты мог разбиться?!

Катя нервно передернувшись, задумалась. Я, видя такую её реакцию, предпочел не рассказывать о стрельбе, которой подвергся сегодня. А уже была приготовлена в юмористических тонах повесть о рассыпающихся витринах. Нет, тут ближе слезы, чем смех, решил я.

– Так куда мы пойдем? В ресторан?

– Ах, какие рестораны, когда взрывают средь бела дня! – воскликнула она.

Я встал со стула, подошел к буфету, вынул бутылку коньяка и две рюмки. Вернулся к столу, налил себе и ей. Катя машинально выпила содержимое своей рюмки.

– Ты кофем запей, – посоветовал я, выпил свой коньяк, добавил немного вина в кофе, сделал затяжку и, медлено выпустив дым, веско сказал.

– Ты, котенок, наверное не понимаешь, с кем решила связать судьбу (ее глазки удивленно и заинтересованно заблестели). Ты не понимаешь, что если вокруг начнутся стрельба и взрывы, и прочая чепуха, волноваться надо другим, а не нам. Дураки приходят и уходят, дуракам на роду написано лезть куда не надо, нам же только веселее.

– А полковник Конев, а Самсоновы, а Князь? Они тоже дураками были? запальчиво воскликнула Катя.

– Конечно, нет. Но они жертвы. Но мы-то не жертвы... – я вдруг спохватился. – А при чем тут Князь? Князь умер своей смертью.

– Князь? Я сказала Князь? – удивилась Катя. – Ну это я, значит, до кучи и его. Но все равно.

– А знаешь, это мысль, – задумался я. – Может тут тоже собака зарыта? Может как раз начали с него? Знаешь, поедем-ка сейчас в его ресторан-клуб. Совместим приятное с полезным. А я там кого-нибудь поспрошаю.

– В "Белую чайку"? – заинтересованно спросила она. – А помнишь, я там почти три тысячи баксов выиграла?

– Вот-вот, – поощрил я её, – может ещё выиграешь.

Катя пошла переодеваться. Я подумал и и позвонил Лене.

– Ало! – ответила она почти сразу.

– Это я, я. Как там дела? Вы уже доехали?

– А, Сережа. Да, я уже распорядилась. Мария Степановна уже Аркадия устраивает.

– Ну и хорошо. Я чего ещё звоню. Тут мне Катя мысль подкинула... Не знаю, как сказать... Может быть, если исходить из всех последних событий, может смерть твоего супруга была не случайна? Сама посуди, болеть он, вроде, не болел и тут – бац! – и умер. И тут же они начали начали чистку. Как ты думаешь?

– Ну не знаю. Хотя он же был старый!..

– Какой же старый? Мужчина шестидесяти с небольшим, а ты говоришь старый. Э, как вы с интересной точки раскрываетесь, котята: замуж не старый, а потом – старый. Да шучу я, – засмеялся я, услышав её путанное оправдание. – Но шутки шутками, а проверить все надо. Сейчас с Катей поедем в ваш клуб "Белая чайка", там я поспрошаю кое-кого. А завтра я попробую потрясти медицину. Заеду в поликлиннику. Допрошу личного врача твоего мужа. Ты случайно не помнишь, он и раньше жаловался на сердце?

– Нет... – растеряно сказала она. – И кажется у него не было своего врача... – и остановилась, уловив то же, что и я сразу заметил.

– Вот видишь, у него даже постоянного лечащего врача не было. И как мы не обратили внимания? Ну ничего, выясним. Ладно, счастливо. Я завтра заеду, обещал Аркадию. Всё.

Я бросил трубку. Вышла Катя в серебристом длинном платье и крупным жемчужным ожерельем на шейке.

– Как тебе? – спросила она.

Я одобрительно кивнул.

– А с кем это ты разговаривал?

– С твоей Окуневой.

– У-у! Противный. Все с ней, да с ней. То-то я чувствовала по твоему голосу.

Я усмехнулся и вновь потянулся к телефону. Вызвал такси. Через четверть часа машина подъехала, а ещё через двадцать минут мы окунулись в сразу узнаваемую атмосферу "Клуба "Белая чайка".

Фирменная девушка провела нас в ресторан, где в этот раз публика была разношерстная, на эстрадном пятачке играл популярный в городе вокально-инструментальный ансамбль "Перекресток" и несколько пар танцевали под томную мелодию и слова о нежной и безнадежной любви.

Нас обслуживали быстро. А когда мы доели "утку по-пекински" и нам на десерт принесли мускат ликерный, я спросил официанта, где сейчас можно найти шефа?

– Кого вы имеете в виду? – спросил корректный официант.

– Кого же я должен иметь в виду, когда спрашиваю о шефе? – с веселым удивлением спросил я. Настроение мое после сытного ужина улучшилось. – Не своего же шефа, которого в природе нет?

– Мое дело не загадки отгадывать, а клиентов обслуживать, – вежливо ответил зажатый официант.

Так как разговора не получалось, я сунул парню в нагрудный карман двадцать долларов и, подождав, пока тот не разглядит купюру, продолжил:

– Я, друг, хочу узнать, кто после Князя пока руководит этим замечательным "Клубом "Белая чайка", который принадлежит моему лучшему другу Аркадию Куницыну?

– Вам бы следовало у него и спросить, – посоветовал ещё более, почему-то, насторожившийся официант.

Меня наша беседа начинала раздражать.

– Что мне следует я лучше знаю, парень. Я тебя спрашиваю, ты не хочешь отвечать. А так как я, фактически, уполномочен вашим хозяином провести ревизию его собственности, я могу сделать так, что тебя завтра же уволят.

Катя, чувствуя, что я завожусь, положила мне руку на ладонь.

– Ну так что ты выбираешь, парень? – спросил я.

Я вынул сигарету и закурил от купленной сегодня в салоне золотой зажигалки с рубином на одной стороне. На другой был какой-то выпуклый узор, может герб, я ещё не присматривался.

– А что? – риторически воскликнул официант, – Мне больше всех надо? Кабинет управляющего на третьем этаже. Зовут его Серебряков Геннадий Федорович. Он сейчас на месте.

– Всего делов-то! – сказала я и, протянув руку, похлопал его по плечу. – Тогда торт, фрукты и мороженное. А также шампанское и все остальное. Мы гуляем.

Через некоторое время я повел Катеньку танцевать. Мы долго кружились среди нескольких томных пар, Катя, подчиняясь музыке и собственному настроению, положила голову мне на грудь, а когда музыка смолкла (музыканты решили промочить обезвоженные глотки), секунду-другую ещё оставалась в позе беспомощного ребенка – оторвалась, наконец. Подводя её к столику я сообщил, что хочу сходить к управляющему.

– Я попробую побыстрее обернуться, но если захочешь, можешь сходить поставить на рулетку.

ГЛАВА 22

ЗАМОЧИЛ В ТУАЛЕТЕ

Я дал ей денег заблаговременно, так что с этой стороны не тревожился. Выйдя из зала ресторана, решил прежде посетить туалет. Предстоял серьезный разговор и надо было подготовиться. Вспомнил, что не знаю, где находится туалет. Прошлый раз мне не понадобился. Пришлось поймать за ушко пробегавшую девчушку из проводниц и заставить объяснить маршрут. Она, очарованная моей мужественным обаянием, чуть не зашла вместе со мной в дверь со стилизованной криптограммой мужской фигуры, опомнилась, остановилась, я ей подмигнул, зашел в дверь и забыл о ней.

У раковины умывальника, разглядывая себя в зеркале, мыл руки, потом сушил их в горячей струе воздуха из электросушилки, прикрепленной к стене здесь же. Зеркало длинное и широкое, почти на всю стену, и там, в зазеркалье, на меня смотрел очень широкий, одетый в свободный мерцающий костюм здоровенный блондин, слегка утомленый отдыхом, но в общем, бодрый. Я так засмотрелся на этого шикарного чувака, что не обратил внимание на вошедших один за другим мужчин. Один из них стал у входа, а двое, южного, кавказского типа, не глядя ни друг на друга, ни на меня, подошли ближе, и только тут ловко выхватили откуда-то пистолеты с глушителями и нацелили на меня. Мораль: Нарцисам не везет, ибо они через чур заняты.

– Руки, руки... за голову, за голову... – сказал один, скривив толстую рожу (и так неприглядную) в маску жестокости и торжества. Он зашел сбоку, а другой, тощий и долговязый, остался за моей спиной, уткнув мне глушитель в голову. Третий – и тоже с пистолетом – продолжал дежурить у входа.

Вот влип!

– Ребята! – попытался я начать льстивые переговоры. – Да вы меня за кого-то другого принимаете. Деньги хотите, так я сам вам дам. Зачем нам сложности? Каждый получит свое и все расходятся.

Тот, что стоял сбоку и кривил мерзкую рожу, сделал шаг вперед, сунул руку мне под пиджак и вытащил пистолет.

Пауза. Все трое смотрели на меня, я в зеркале на них.

– И что тебе не хватало, ублюдок? – лениво сказал толстомордый. – И зачем это тебя понесло тревожить сильных людей? Что же ты такой глупый уродился.

– Бросьте, ребята, у нас в городе и нет таких, вы уже всех вчера-сегодня выбили, – миролюбиво сказал я.

– Дурашка ты дурашка, – не успокаивался садистки настроенный бандит, неужели мы тебе говорим о вашем вшивом городишке. Ты в Москве людей потревожил. Неужели это ты группу Керимова кончил?! – удивился он. – Что-то мне не верится, хоть ты и шкаф.

– А кто у вас старший? – невинно спросил я, расчитывая купить мужиков на требухе. – Говорят такой замаскированный, как жук в деревенском сортире?

– Кончайте вы с ним! – потребовал парень у входа. – Скоро сюда народ ломиться начнет.

– Да и то. А то хитрый больно. Я же тебе сказал, что мы от сильных людей, а они все детали продумывают. Мы сами даже, малыш, не знаем, кто тут нам приказы отдает.

– На пейджер, что-ли? – навскидку спросил я.

– А ведь это, пожалуй, действительно, ты наших ребят уел. Шустрый, да? Дай-ка ему чуток, Саид.

Тот, кто стоял сзади меня, тут же так ткнул стволом пистолета в затылок, что мало не показалось. Не обращая внимания на боль, я спокойно продолжал распросы, результата не дававшие, правда, но чем черт не шутит? А главное, глядя на этих нервничающих и что-то ждущих мужчин, стоявших в зеркале за моей спиной, на себя, светловолосого арийца, попавшего в плен и ведущего себя с таким спокойствием и хладнокровием, я, словно учавствуя в военно-патриотической игре "Зарница", любовался собственной выдержкой.

– Ну а цель у вас какая? Многих ещё мочить будете?

– Пока плацдарм не очистим для нормальных людей, идиот. Ну хватит, дай ему ещё раз и кончай, – распорядился толстомордый.

Долговязый за спиной вновь примерился ударить стволом. Я понял, что пора прекращать это безобразие и в то мгновение, когда пистолет бандита уже почти коснулся моей головы, рухнул на пол, словно бы сам выбив из себя опору. Упав, я сделал сразу два дела: сильно лягнул толстяка по колену, а левой рукой вырвал пистолет у долговязого, ещё на лету успев схватить его за глушитель. Толстомордого киллера отбросил пинок; я свободной рукой уцепился длинному за пояс и рванул его в сторону товарищей. И вовремя: два негромких хлопка последовали в ту же секунду и окончательно на пол упал уже труп длинного. Пока совершались эти упражнения, шансы почти уравнялись: я успел схватить пистолет за рукоять и выстрелил в парня, стоявшего у двери. Затем, чисто инстинктивно, откатился в сторону кабинок, ещё пару раз выстрелив в сторону толстяка. Тот тоже стрелял – что-то сыпалось и трескалось кругом. И вновь все происходило так быстро, так быстро!.. Весь сортир заполнился сдавленным воплем, и я, наконец-то сообразил, что моя стрельба была более меткой, или удачливой: пули попали толстому в колено и руку, причем второе ранение заставило выронить оружие. На парня у двери я даже не смотрел, шестое чувство подсказывало, что там все о/кей. Толстомордый, кончив орать и метнув на меня полный жуткой ненависти взгляд, схватил пистолет левой рукой. Наверное, был обоерукий боец, то есть умел стрелять с обеих рук. Так ли это, я точно никогда не узнаю. Мой пистолет негромко выплюнул пульку, та вошла в глаз, успев на долю секунды ослепить врага, прежде чем прикончить. А парню у входа пуля попала точно посередине горла, раздробив и позвоночник.

"Это называется, зайти руки помыть, – ухмыльнулся я, оглядывая побоище. – Весело!"

В дверь пока не ломились, и, отряхивая слегка помятый падением и последующим валянием по полу костюм, я подумал, ухмыльнувшись, что хорошо сейчас у нас капитализм, а не старое доперестроечное время; что бы стало с моим костюмчиком, если бы так поелозить по полу прежнего общественного сортира! Жуть!..

Подняв свой пистолет, валявшийся под рядами фаянсовых умывальников, я двинулся к входу и там, напоследок оглянулся, отсалютовав погибшим в честном бою бойцам. Вышел.

Я подумал, странно, что за время потасовки никто не лез... И сразу нашел причину: на ручке двери один из бандитов повесил табличку на английском, уже выученном русским большинством за последние годы – closed, то бишь, закрыто. Я осмотрелся: в вестибюле среди курящих и проветривавшихся встречались знакомые лица. Я выхватил из толпы Быка-Сему и Леху Пряхина из охранной фирмы "Секрет". Обоих отозвал в сторону. Бык-Сема – перекаченный бугай – был директором одного из клубов атлетизма, которого тоже в организовал я. На вопрос обоим, сколько людей они могут сейчас организовать? и Леха и Сема насчитали человек десять. Это из тех, что гуляли здесь. Конечно, хватит. Я объяснил им ситуацию, они посерьезнели, но и повеселели: скучно мужикам просто выпивать, как и все, а тут такое развлечение. Пустив по клубу гонцов, сами остались присматривать за туалетом. Чтобы никто ненароком не зашел. Пока народ собирался, я с приятным чувством сопричастности наблюдая всюду некоторое оживление, поднялся в ресторан. Кати за столом не было. Я поднял палец, подозвал официанта. Подошел все тот же сдержанный скромник, уже начавший раздражать.

– Где девушка?

– Она расплатилась и ушла, – со скрытым злорадством почтительно ответил официант.

– Уволю я тебя, – неожиданно выплеснул я раздражение на ничем не повинного маленького человечка. Впрочем, почему не повинного? Каждый сверчок должен знать свой шесток, живем не на вшивом Западе, а в России, черт вас всех дери!

Катю я нашел тут же в игорном зале, где, возле одного из столов она ловко метала фишки.

– Играешь, золотко? – спросил я и так все видя.

Она подняла счастливый и виноватый взгляд, сразу отвлеклась, только кивнула – играю, мол, милый.

Ну играй, играй.

Я спустился в вестибюль. Да, десяток бойцов набралось. Курящий народ начинал с опаской наблюдать концентрацию сил. Кто поумней, то есть, более битый, уже начинал продвигаться к выходу.

– Хватит столько? – спросил преисполненный серьезной деловитости Сема-Бык, в миру Семен Владимирович Остроумов. Впрочем, был, действительно, не глуп, инфантильно чуток, но это от сенсорной недостаточности – нигде ещё за пределами города пожить не успел.

Объяснив, что делать Лехе и Семе, взял с собой троих ребят повнушительнее и пошел на третий этаж.

ГЛАВА 23

ДИРЕКТОР НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ, МАЙОР НЕ ПОНИМАЕТ

В длинном административном коридоре с рядами дверей по обеим сторонам встретились несколько человек обоего пола, тут же настороженно или испуганно жавшиеся по стенам; капитализм – лучший учитель уважительного отношения к ближнему, злорадно подумал я, вдруг с удивлением ощутив, что сортирная драка, прошедшая скорее в минорных тонах, запоздало начинает подогревать все разгорающейся злобой.

У торцовых дверей генерального директора лениво подпирали стены трое атлантов, один из которых, сделав в нужный момент шаг вперед, преградил мне путь.

– Босс занят.

– Смена власти, малыш, – предупредил я бывшего боксера-тяжеловеса, без выражения смотревшего на меня заплывшими глазками поверх дважды сломанного носа.

– Шеф не принимает.

Ах, не принимает!..

Вся накопившаяся злоба, уже некоторое время требовавшала повода выплеснуться!.. В ту драку как-то не вжился...

Падая в сторону, я всем весом ударил тяжеловеса в висок. Когда же обмякшее тело, на секунду потерявшего сознание цербера стало скользить по стене, мгновенной серией прямых ударов превратил и так не аполоновское обличье во взбитую оладью. Последним ударом в очередной раз сломав охраннику нос, я почувствовал даже некоторую вину.

Но ничего, пройдет.

Еще один из охранников попытался трепыхаться, но ребята, на которых произвела впечатление беспощадная решительность вождя, быстро успокоили мужика. Сурово оглядев последнего, самого умного из противников, я медленно протянул ладонь к ручке двери, открыл и вошел.

На редкость хорошая звукоизоляция была здесь. Сидевший за огромным, лакированным, недавно отреставрированным и, видимо, древним столом, генеральный директор не слышал, что происходило за дверью. Впрочем, видеомагнитофон давал песенные картинки на экран большого телевизора, а рядом со столом, на длинной подставке ряд мониторов изображал внутренность всего клуба. Сколько всего?.. Шесть мониторов, шуршащих о неторопливых, солидных пороках, процветающих в данном шикарном заведении. Я неторопливо осмотрелся: вся мебель выдержана в одном тоне, заданом древним столом темно-коричневым, полированным, блестящим. Был кожаный диван у стены, пара кресел, небольшой стол современного дизайна и стулья, приставленные к нему. Людей же было двое: сам хозяин, впившийся взглядом в мониторы и напрягшийся крепкий человек – служащий, либо телохранитель. Или все вместе в одном лице, ухмыльнулся я.

Я подошел и сел на стул, ближний к телу хозяина и молча стал его рассматривать. Это был мужик за пятьдесят, солидный, уверенный, с резко вырезанными пухлыми фигурными губами, презрительно опущенными вниз по сторонам подковой выгнутого рта.

– Что вам надо? – резко выпалил недовольный генеральный директор. Он перевел взгляд на своего сотрудника.

– Володя! Попроси товарищей удалиться.

Тот встал, сделал шаг ко мне. Вошедшие следом за мной ребята двинулись к нему. Управляющий встревожился и злобно залаял:

– Что здесь происходит? Кто вы такие? Что вам надо?

– Ничего страшного, уважаемый. Власть переменилась, я пришел уведомить вас об этом. Прошу предоставить финансовые и регистрационные документы.

– Да кто вы такой? – вскричал ошеломленный наглостью пришельца генеральный директор. – Что здесь вообще происходит?! Володя! Вышвырни их немедля!

– Не советую, – с сонной злобой сказал я. – Ты, парень, сядь, а то тебя посадят. Как твоих корефанов за дверью.

Предупреждение возымело действие. Но не надолго. Парень замешкался, но вдруг решившись, ринулся ко мне с намерением вполне ясным, так что я, более не вступая в переговоры, выбросил в его сторону ногу, попал носком туфли по колену, заставил Володю споткнуться, а затем и рухнуть подбородком на подставленный кулак.

Брезгливо оттолкнув дергающееся тело на руки подскочивших помошников, Я вновь повернулся к директору.

– Кто вы такой вообще? – подозрительно и неторопливо спросил он. – Как вы сообще здесь появились? И кто вас назначил?

– Я уполномоченный нынешним владельцем этого клуба Куницыным Аркадием Николаевичем, требую предоставить мне всю документацию. Иначе я сам её возьму, – добавил я. – Но тогда с издержками для вас, уважаемый.

Генеральный директор вдруг выдвинул ящик стола и сунул туда руку. Я опередил; молниеносно выхватил свой пистолет, с глухим стуком бросив его на стол перед собой.

– Что ещё придумаешь? Ты учти... директор, что мое терпение может скоро лопнуть.

Генеральный директор был неглуп. Он набрал побольше воздуху в грудь, выпучил глаза, собрался было лопнуть... но передумал.

– Что вы хотите узнать? – довольно спокойно выдохнул он.

– Я уже сказал: документы. И не раздражай меня, директор. Мое терпение вот-вот лопнет. Оно и так на исходе.

– А как я могу быть уверен, что вы, действительно, представитель хозяина? Может быть вы вообще со стороны?

– Да какое тебе дело, директор? Будь я хоть сто раз со стороны, тебе-то что? Ты чего, не видишь, кто перед тобой? Не видишь пистолета? Выполняй, а потом жалуйся. Только учти, мое терпение на самом деле кончается. Нервы, понимаешь, истрепались. Я только что в вашем сортире отправил на небо троих хулиганов, так ты что, думаешь, что мне четвертого будет трудно к ним присоединить? Не зли меня, директор!

И вновь все происходящее – несмотря на привычку, ставшую уже почти натурой, несмотря на нынешние события – вмиг обернулось фарсом. И даже то, что большинство людей безоговорочно считают важнейшей вещью – тема жизни и смерти, – стала казаться глупой, а все мельтешенье вокруг – игрой в детском садике, оправдываемой весомостью конечных призов. Мысли уже знакомые, первый раз посетили они меня во время имитации растрела, который серьезно разыгрывали перед пленниками чечены. И это несоответствие: игра для одних и ожидание самого важного в жизни события – смерти! – для других, поразили тогда меня своей явной условностью; я подумал тогда, что кто-то забавляется над людьми, из безопасной ложи наблюдая цирк человеческого муравейника. Дьявол, олигархи ли, развязавшие войну?.. есть ли во всем этом смысл? О, тогда сиюминутный смысл быстро смыл глупые мысли, ненавязчиво тянувшие меня в могилу. А в последующие разы, к счастью, настигали они меня в минуты безопасные, вот такие, как сейчас...

Я справился с собой. Генеральный директор, с любопытством наблюдавший за метаморфозами внутреннего мира, ясно отражавшимися на лице странного посетителя, тоже это понял. И смирился вдруг.

– А мне что, больше всех надо? Все равно вас завтра либо вздернут, либо, если вы, действительно, тот, за кого себя выдаете, этот кабинет завтра перейдет под ваше крылышко.

Стукнула входаная дверь. Я, попридержав пистолет на столе, оглянулся. Двое моих ребят, недавно вынесшие Володю-телохранителя, вернулись. Один подошел прямо ко мне и, нагнувшись к уху, прошептал: