Текст книги "Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом."

Автор книги: Михаил Ельцин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

«А ты что скажешь, курсант?» – садясь снова на задние лапы, спросил Лев.

Астом вышел из пещеры, сел напротив Нагой и включил свой второй источник сознания. Этот источник не утверждал что-либо односторонним образом. Нет, он просто показывал факты, как картину.

И Астом ответил:

«Европейские цивилизации, например, христианство, не знают примеров, когда обычный человек может стать Богом за период от своего рождения до смерти. Даже такая выдающаяся личность как Иисус, испытывал и страдания и смерть. Иисус был обожествлен уже после смерти, когда явился своим ученикам и доказал, что существование после смерти очевидно.

Если европейские цивилизации не знают таких примеров, то это незнание – есть неведение, невежество, что и является причиной всех страданий.

Однако существуют иные цивилизации, которые постигли все причины страдания, исключили их из жизни и достигли бессмертия».

«Иди ты! – не поверил Лев. – Это кто же достиг бессмертия, например?»

Астом быстро прочёл кодовую фразу, включающую его в файлы АКАШИ, и дал команду «Поиск».

Через несколько секунд во втором источнике его сознания раздался мелодичный гонг и заказчик услышал знакомый очаровательный голос:

«Бессмертия достигли многие последователи Будды, например, Падмасамбхава, Вималамитра, Митраджоки, Тилопа, Сараха и другие. Подробнее об этом смотрите в книге Карма Арага. „Достигшие духовных вершин“, изданной в Улан-Уде в1997 году».

Астом повторил всё, что он услышал и продолжил начатую тему:

«Надо понимать, что Бессмертие целесообразно только тогда, когда из него исключено страдание, в противном случае бессмертие становится ужасным».

Дакини продолжала свой сидячий танец, при этом у неё за спиной выросло ещё несколько рук.

Эти изменения нисколько не поразили наблюдателей, – они были готовы к любым переменам в облике Ларуны.

Лалита молча творила.

Между тем стало заметно, что на выступы скал уселись известные и неизвестные виды птиц. Наклонив головы, они прислуживались к тому, что никогда не слышали от людей, летая над ними.

«Может быть, они тоже хотят жить в будущем по человечески! – подумал Астом. – Хотя в настоящем времени люди уже забыли, как живут по человечески».

Кроме птиц, по скалам ползали различные рептилии – змеи, вараны, ящерицы и тому подобные существа. И птицы не клевали их.

«У водопоя звери не едят друг друга, – подумал пришелец. – У этого источника святая вода, никто не смеет трогать друг друга, пока Нагая говорит».

Пёс воспользовался молчанием Дакини, оскалился и спросил Даки:

«Курсант сказал, что неведение является причиной всех страданий. Я верю ему. Но могут ли люди без богов найти правильный путь к освобождению от страданий?»

Даки изменила фигуру своего танца, привстала и образовала вокруг себя огненный круг, который она вращала руками, перебирая как необыкновенный инструмент. Круг вращался по всем возможным степеням свободы, не теряя контакта с её руками и ногами.

Под ногами у неё оказался человеческий детёныш, которого она беспощадно топтала.

«Вот твоё будущее, собака! — гневно сказала богиня. – И оно будет таким, если ты не поймёшь огненного, всепожирающего круга рождений и смертей, которые вращаются вокруг любого человека.

Освобождение от всех видов страданий, выход из огненного круга рождений и смертей, и последующая Радость называется Нирваной.

Сведения о Пути достижения Нирваны сохранились и до нашего времени.

Этот Путь приводит любого человека к состоянию Будды.

Но, прежде чем встать на этот Путь, надо понять все звенья сжигающего жизни круга. А, поняв, устремиться к знаниям путей освобождения.

Вам, смертным, не мешало бы познакомиться с элементами сжигающего круга на привычных вам плоскостях.

Сейчас я срежу часть скалы у входа в эту пещеру. Потом на оставшейся плоскости нарисую своими электродами таблицу, которая была составлена разными мудрыми людьми. Но суть у разных одна. Отойдите-ка в сторону, чтобы не опалить вас случайно!»

Раздался грохот. Птицы взлетели. Рептилии разбежались.

Когда пыль рассеялась, на стене была таблица.

Это творчество Дакини сверкало рельефными буквами на скале, и было видно издалека.

^* * *

1. Лотосовая сутра

2. Абхидхарма

3. Говинда

1. Неведение – незнание того, чем на самом деле являются люди и окружающий их мир,

2. Неведение – это клеши прошлого, которые вызваны неведением

3. Иллюзия «Я», эго (авидья), что и обуславливает:

1. Деяния людей, действия, что и обуславливает характер перерождения и их будущее:

2. Формирующие факторы от прежних действий.= результат сил прошлого для:

3. Образование кармы: движущих сил действия ума, речи и тела

1. Сознание: в момент обретения новой жизни с образованием:

2. Сознание – 5 групп в миг их входа в утробу с образованием:

3. Сознание вход сознания умершего в матку с обретением:

1. Имени и плоти: бездеятельное существо, там обретающее:

2. Имени и формы: существо в состоянии сознания при зачатии

3. Ума и тела

1. 6 входов – 5 органов чувств + осознающий их разум, включающийся после родов:

2. 6 органов сознания — группа, существующая до контакта органа, объекта и сознания.

3. Органы чувств

1. Соединение их в субъекте с объектом с образованием:

2. Контакт – соединение органа, объекта и сознания

3. Контакт

1. Чувства восприятия, пробуждающие:

2. Чувственность 3-х видов: приятное, неприятное, нейтральное.

3. Чувство

1. Любовь к объекту с приятным ощущением, создающим:

2. Жажда – влечение к приятному наслаждению и половому удовлетвор.

3. Страсть

1. Желание обладать искомым, привязанность ума к бытию, ведущее:

2. Привязанность к наслаждениям, и дела, обуславливающие:

3. Целеустремленность.

1. Новое существование в круге перерождений после смерти и:

2. Существование того, кто ищет обладания, накапливает и имеет

3. Становление

1. Рождение, затем:

2. Воплощение итогов деяний в новой жизни

3. Перерождение

1. Старость и смерть, как итог желания.

2. Старость и Смерть в пределах ограниченного сознания

3. Старость, смерть

^* * *

Присутствующие смотрели, то на скалу с таблицей, то на ларуну, которая к этому времени сбросила свой огненный круг и сидела, как ни в чём не бывало.

«Правильно ли я понял, что религия буддизма стоит над всеми религиями мира?» – спросил пес, виляя хвостом и не закрывая рот.

Даки улыбнулась, протянула к нему руки и сказала:

«Подойди ко мне поближе. А то окружающие нас существа могут неправильно понять эту тайну».

Пёс послушно подошёл к ней справа и преданно положил свою голову ей на колено. Даки погладила его лохматую голову, почесала за ухом и сказала:

«Должна тебе поведать, что буддизм ошибочно называют религией.

Буддизм не следует отождествлять ни с религией, ни с философией, ни с наукой, ни с социальными идеями типа коммунизма, нацизма, фашизма и тому подобными.

Буддизм не следует смешивать ни с оккультизмом, ни с аскетизмом, ни с мистикой, и тому подобными течениями хотя бы потому, что ни одно из них не приводит к освобождению от страданий».

«Докажи! – гавкнул Лев. – Кто мне поверит, когда я стану человеком?!»

Ларуна выковырнула какую-то козявку из уголка глаза собаки и бросила её птицам. Ближайшая ворона тотчас же слопала её, Остальные крылатые даже не шевельнулись. Они слушали, что ответит Всезнающая.

Ларуна осмотрела второй глаз пса и ответила:

«То, что буддизм – это не религия, должно быть ясным хотя бы потому, что любая религия на земле опирается на непознаваемого Бога. Этот Бог лишь утешает несчастных, но не способен освободить их от страданий.

Уполномоченные Бога – священники, не знают, что согласно Закону причин и следствий, страдающих ждет не заслуженный рай, как они обещают, а наоборот – ещё больший объем страданий, ибо из причины – несчастья, никогда не вытекает следствия – счастья.

Буддизм не является религией хотя бы потому, что религия учит любить Бога, который находится вне его поклонников, а в буддизме не любят, а понимают, что Будда изначально находится в человеке.

Кроме того, религия не терпит инакомыслия и иноверцев, а такая нетерпимость не ведет к умиротворению – наоборот, способствует зарождению гнева, вражды между народами и войны».

«Значит! – каркнула ворона, получившая угощение, – поклонники Будды отрицают богов?»

«Пусть все вороны знают, – улыбнулась Даки, – что было бы ошибочным полагать, будто буддизм отрицает богов. Но он и не поклоняется им, ибо природа образования богов хорошо известна буддистам.

Известно, что боги способны творить чудеса, но они не способны показать людям практический путь к освобождению от страданий. А неспособное существо – значит несовершенное, поэтому неадекватное принципам буддизма».

«Может быть это социально-политическое течение?» – тихо спросил пёс.

«То, что буддизм – это не социально-политическое течение, как ты говоришь, должно быть ясно хотя бы потому, что этим течениям нужны вожди.

Вожди же сами не избавлены от физических и психических страданий, и не знают, как это сделать, поэтому они не в состоянии избавить свой народ от них».

«Я знаю! – гаркнул паривший над ними орел – буддизм это хорошая наука!»

Ларуна посмотрела вверх, сделала незаметное усилие, и, подпрыгнув, подлетела к парившему.

Повернув к нему голову, она громко сказала:

«Буддизм это и не наука, во-первых, потому, что наука не знает и не признает ничего вне границ окружающей материальной трехмерности, и не способна выйти за рамки указанного ограниченного существования.

А, не зная, какие законы существуют за границами описанного ею мира, невежественная, самодовольная наука оказывается неспособной овладеть сверхъестественными законами и освободить общество от страданий.

Кроме того, цель науки, как показывает само слово – научить людей пользоваться изобретениями науки.

Нужно ли объяснять, что изобретения науки, служащие для увеличения комфорта, или для массового истребления людей не входят в задачи буддизма?».

«Нет, этого объяснять не нужно! – загалдели все птицы. – Мы тут все вместе подумали и решили, что буддизм, это просто своего рода философия. Так?»

Ларуна легко приземлилась на свободную верхушку скалы между птиц и сказала, обращаясь ко всем:

«То, что буддизм – это не философия, должно быть ясно хотя бы потому, что философии свойственны рассуждения и познания, необходимые для развития ума. Однако даже всесторонне развитый ум оперирует понятиями на базе слов, но не опирается на конкретно пережитый опыт.

В философии превалирует теория, а не практика освобождения от страданий.

Поэтому ум, обусловленный понятиями и идеями, так и остается обусловленным, то есть – несвободным от ограничивающих его условий, а обусловленность противоречит принципам буддизма».

«Ну, всё ясно – прошипел самый старый варан в этой округе. – Если буддизм – это не всё то, что мы сейчас поняли, то, остается только одна необозначенная сфера – это оккультизм. Я прав, наверное?» – спросил он, гордо подняв голову.

Даки спрыгнула с верхушки скалы, опустилась на четвереньки, и, почти по-пластунски, грациозно подползая к зеленой морде варана, сказала:

«Я сожалею, но и ты не прав! То, что буддизм – это не оккультизм, должно быть ясно потому, что наивысшей ценностью в этом течении является Атман – Высшая Душа или Дух, а в буддизме идея души, как и всякая идея, не представляет ценности.

Идея – это лишь конструкция ума, несовместимая с Законами Будды».

«Мистика какая-то!» – испуганно сказала ящерица, сбрасывая свой хвост.

«Нет, маленькая, буддизм – не мистика, – ответила ей Даки, – это, ясно хотя бы потому, что мистика стремится к овладению сверхъестественными силами, а это также несовместимо со стремлениями буддистов, для которых сверхъестественные явления всего лишь признак правильного сосредоточения, как промежуточная стадия Совершенства».

«Магия!» – снова каркнула ворона, рассчитывая получить угощение за правильный ответ.

Даки поднялась с земли и боком, как это делают вороны, подскакала к ней.

«Нет, псевдомудрая, буддизм – это не магия. И это должно быть ясно хотя бы потому, что указанное течение использует знание психологии и парапсихологии для того, чтобы получить неполитическую власть над людьми, а это противоречит буддийской морали. Тебе это ясно?»

«Вполне!» – заглатывая какого-то зазевавшегося жука, ответила ворона.

«Говорят, – вновь вступил в спор Лев, – что буддизм опирается на аскетизм. Что аскетизм и буддизм это одно и тоже. Многие аскеты считают себя буддистами. Это правильно?»

«Нет, мой преданный! – ответила Даки на мягких лапах подходя к нему. – То, что буддизм – это не аскетизм, должно быть ясно потому, что аскетизм – это крайность и ограничение себя во всем, а буддизм следует срединным путем, стремясь вывести человека из ограничивающих крайностей и их рамок, то есть освободить от их ограничивающего влияния для безграничного понимания своих действий.

Я могла бы указать еще множество общественных направлений, которых не следует отождествлять с буддизмом, но и этих вполне достаточно».

Ларуна посмотрела на Астома и улыбнулась.

«Ну, все высказались, кто мог. А что мне скажет Человек?»

Курсант встал, как на уроке, и громко сказал:

«Ошибка большинства людей заключается в том, что, не зная принципов буддизма, они приходят к решению и суждениям, соответствующим их незнанию, то есть – к неверному – ошибочному решению.

Буддизм информирует людей о Пути к познанию природы ума, психики и чувств, освобождая ум от иллюзий о „Я“, и, вводя ум в вездесущее состояние сознания, способное освободить как себя, так и окружающих от несовершенства бытия».

«Ну, хорошо! – раскрыл пасть Лев, – У верующих может возникнуть вопрос: неужели Творец мог создать несовершенное Бытие?»

«Хороший вопрос!» – захлопала в ладоши Даки и погладила его по голове.

«Бытие несовершенно, иначе в нём не было бы страданий» – лаконично ответил ученик Ларуны.

«Тысячи простых людей в Тибете доказали возможность достижения Нирваны и стали буддами, пройдя практически путем Гаутамы Шакья Муни!» – подвела итог спору Ларуна.

«Разбегайтесь!» – рявкнул пёс львиным голосом, так что все исчезли без всяких возражений.

«Итак! – ларуна плавными шагами приблизилась к Астому, – разминка закончена. Пойдём со мной вглубь этой пещеры! А ты, Лев – обратилась она к псу – сиди и у входа и никого не пускай!»

В глубине было прохладно и темно. Летучие мыши висели на карнизах пещеры, смотря свои сны вверх ногами.

Ларуна обняла Астома и нежно его поцеловала.

Астом ответил её тем же и в нахлынувшем чувстве стал забывать себя.

Их обнаженные тела, казалось, не могли существовать друг без друга, но Даки предупредила его порыв:

«Сейчас мы не будем сливаться в одно, мой милый! – шепнула ему на ухо. – Сейчас ты должен быть в нормальном обычном сознании – тебе предстоит перейти Рубикон».

«Рубикон, так Рубикон!» – подумал Астом, с трудом отпуская от себя её тело и целуя её глаза.

«Войдём ещё глубже! – сказала Даки, взяв его под руку и направляясь в темноту. – Ступай нормально, как будто ты идёшь по тёмной комнате, в которой всё знаешь. Не бойся, летяги тебя не тронут. Они меня знают. Через несколько шагов начнётся небольшой спуск!» – предупредила она.

Одна из висящих тварей всё же слетела со своего места и с громким писком ринулась к выходу. Остальные продолжали смотреть свои сны.

Спуск становился всё круче.

Темнота была абсолютной, но не тишина.

Было слышно, как где-то журчит вода.

Девушка вела своего подопечного молча, ориентируясь на этот звук, лишь кое-где коротко предупреждая его перед поворотом.

С момента входа в пещеру прошло уже минут двадцать.

Но так как они шли неторопливым шагом, то трудно было пересчитать это расстояние в метрах.

Лёгкий сквознячок тронул лица идущих.

«Скоро река! – тихо сказала ларуна, – она впадает в озеро. Его называют О-Зеро – нулевое место перед входом в новый отчёт времени. О-Зеро сбрасывается в пустоту, но это не пропасть. Там пропасть невозможно. Ты выйдешь из пустоты на другую Землю, которая находится внутри старой литосферы Земли. Там есть и своё небо, и своё солнце, и своя жизнь».

Астом вздрогнул. Предчувствие подсказывало ему, что изменения в его жизни будут бесповоротными.

«Ты правильно предполагаешь, – сказала ларуна. – Это и есть твой Рубикон, который ты должен перейти без оглядки, без страха, без сомнения. Твоя жизнь будет продолжаться в совершенно новых условиях, к которым мы тебя готовили. Не растеряй наших надежд».

«Мы… – подумал, было пришелец, но ларуна перебила его мысль.

„Не мы. Ты. Меня с тобой не будет. Я останусь в твоём сердце, любимый мой. Понимаю, для тебя это самый трудный шаг. Но ты должен шагнуть в эту реку. Иди! Благодарю тебя за всё!“ – и ларуна отпустила руку Астома.

Подземная река шумела у самых его ног. Астом чувствовал, что Даки ещё не ушла. Она ждала его решительного шага.

Сердце тоскливо сжалось у человека, но второй источник сознания строго вернул его к реальности:

„Привязанность к любимой – снова замкнёт твой Круг. Нет смысла оборачиваться в нём снова!“, – услышал он в своих слуховых улитках.

И Астом решительно шагнул в холодную подземную реку.

Через несколько секунд он уже плыл в своё завтра.

Если только там существует это завтра.

Но это существование уже не входит в старую картину.

Для того, чтобы его увидеть, нужна новая картина.

Картина шестая. ХОМО ИНКОГНИТО

Подземная река несла человека в неведомое.

Течение было довольно быстрое.

Это было понятно по эху, которое отражалось от скал, в толще которых река пробила себе ложе.

На это, возможно, потребовались целые эры.

А это значило, что вход в неведомое существовал очень давно, если не всегда.

Зацепиться за „берег“ не было никакой возможности, даже если бы это захотелось.

„Да и к чему цепляться за старое?“ – подумал тот, кого несло течением.

Вода была очень холодной, и у плывущего стало сводить ноги.

Но их не успело свести до конца.

Неожиданно течение стало более плавным и пловца вынесло в О-зеро.

Некоторое время его крутило в водоворотах, образованных контактом стремительной реки с озером, но пловец понял, что надо двигаться, и, наугад, ринулся к едва слышимой кромке воды, которая звучала в гроте по иному.

Это были последние взмахи его рук в этом течении времени.

Пловца развернуло головой вперед, и он стал падать.

В падении его переворачивало, подбрасывало, скручивало, сгибало, растягивало, сжимало, било, выворачивало и снова разворачивало в неизвестных координатах.

В какой-то момент отвесное падение изогнулось и перешло в скольжение.

Где-то впереди забрезжил свет.

Точка света расширялась, и повеяло теплом.

Тепловое излучение перешло в багровый, а потом в красный цвет.

Красный цвет сменился розовым, потом оранжевым, жёлтым, и, увеличиваясь в диаметре, пройдя все цвета радуги, приблизился к фиолетовому.

Фиолетовое светило уже было различимо как сфера, которая была живым Существом, и, переходя в ультрафиолет, приглашало:

„Иди ко мне, сын мой, сольёмся воедино!“

Бог знает, в какие диапазоны его несло, но ясно было одно, – воды вокруг него уже не было.

Воды отошли. Куда они подевались, – было неясно.

Но это было неважно. Важнее было то, что его принимало. Или кто.

В какой-то миг выплывающий почувствовал, что, пройдя все известные частоты, он попал в последнюю часть электромагнитного диапазона – в плотную частоту вращения электронов вокруг атома.

Это была Материя.

Яркий свет взорвался в его новых раскрывшихся глазах, и он заорал от боли в глазах.

Материя нежно взяла его на руки и прижала к груди.

„Любимый мой! Здравствуй!“

Жгучие, соленые капли упали на его голову, и, появившийся на свет, снова закричал.

„Кричи! Кричи громче! Наполняй свои легкие свежим воздухом!“ – радостно сказала Материя. – Смотрите! Вот сын божий на Свет появился!»

«Матерь Божия! – удивились бомжи, сидевшие в подвале. – А говорили, что не получится!»

«Что значит, не получится?! – сказала бомжи ха, принимавшая роды. – Непорочное зачатие известно с древности. Только тайна его была утрачена навсегда».

«Неужели это Второе Пришествие Иисуса Христа?» – задал вопрос в никуда старый интеллигент, крестясь слева направо.

«Это всё конструкции твоего философского ума – заметил его сосед, протягивая руку к сумке с пустыми бутылками. – Дважды одного не бывает, как дважды не войдешь в одну и ту же реку. Пойду-ка я сдам бутылки, фургон уже должен быть на месте».

Малыша обмыли под краном возвратной воды из теплосистемы, вытерли тряпками, какие попались под руку, а пуповину с плацентой сунули в полиэтиленовый мешок.

Он затих, приложившись к груди, и женщины сдернули старую простынь, которой прикрывали роженицу от нескромных глаз.

«Долго ли сглазить, нехотя!» – сказала старуха, сворачивая простынь.

Теперь вся компания «БИЧей» – бывших интеллигентных человеков могла лицезреть младенца с матерью.

«Пойду-ка я по этому случаю нарву цветов с клумбы!» – сказала молчавшая до сих пор женщина.

«А не сцапают?!» – предупредила её другая.

Малыш оторвался от груди, повернул головку и пролепетал:

«Цветы увядают, когда мы хотим сохранить их…»

После этого его рот снова занялся исполнением его основной функции – приёму пищи.

Бутылки зазвенели из выпавших рук того, кто собирался сдать их. Он споткнулся о порог и чуть не упал.

Остальные с перекошенными лицами испуганно уставились на младенца.

«Матерь Божия! – прохрипела акушерка. – Кого ж ты нам родила?»

Этого не знал никто. Все молчали. Кое-кто крестился.

«Что ж мы с ним будем делать? Ведь узнают – конец нашему покою!» – донёсся голос из угла подвала.

«Тебе твой покой дороже всего! – возмутились женщины. – И почему мы должны что-то делать. Молчать про это надо, вот что!» – галдели они.

«Истину не скроешь!» – снова пролепетал малыш.

«Господи! Ему еще часа нет, а он уже об истине. Да что ты знаешь об истине-то?» – сказал тот, что не пошел с бутылками.

«Я знаю четыре Благородные Истины» – тонким голосочком произнёс младенец.

«Вот как? – удивились другие интеллигенты. – Мы не знаем, а он знает! И что же это за благородные истины?»

«Истина о страдании. Истина о причине страданий. Истина о конце страданий. Истина о Пути прекращения страданий»

«Это правда! – сказал один из „бичей“. – Мы проходили это на факультете, когда я был ещё полон сил. Истинная, правда! Клянусь!»

«Как же мы его назовём?» – ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Мать, позволившая себе эксперимент с непорочным зачатием.

«Майтрейя!» – сказал младенец и, закрыв глаза, погрузился в самадхи.

«Ну, наделала ты дел со своим экспериментом! – сказала акушерка. Как теперь будешь выпутываться, Дарья?»

Дарья не ответила. Она с улыбкой смотрела на малыша, нежно качая его на руках. Личико младенца было невозмутимо, как у мудрого старца.

Тем временем в Шереметьево приземлился самолет, летевший из Катманду.

Группа монахов, в ритуальной одежде не задерживаясь в аэропорту, наняла микроавтобус и покатила в Москву.

Монахи что-то говорили по-тибетски, лишь изредка один из них, говоривший на ломаном русском языке, давал указания водителю, сверяясь с дорогой по какому-то прибору.

«Газель» пересекла центр и нашла Варшавское шоссе.

Они долго стояли в пробке у развилки Варшавского и Каширского шоссе. Наконец машина свернула на Каширское шоссе, проехала институт, от которого на километр пахло радиацией, и остановилась у одного из домов.

Монахи расплатились долларами.

Видимо их количество удивило водителя, ибо он быстро спрятал зелёные в карман пиджака и спросил:

«Вас ждать?»

«Если через полчаса нас не будет – уезжайте!» – сказал знающий русский и задвинул дверцу.

Прохожие с удивлением рассматривали буддийскую делегацию, которая направилась к одному из домов.

Как бы по наитию, один из них направился к торцу дома, где находился вход в подвал.

«Это здесь!» – сказал он соплеменникам и трижды постучал кулаком в дверь.

«Кто?»– глухо донеслось из глубины.

«Свои!» – выученной ломаной фразой ответил стучавший.

«Опять напился, – язык еле вяжешь!» – ответил женский голос.

Тем не менее, дверь открылась, но, увидев незнакомцев, женщина попыталась закрыть дверь.

Монахи сделали какой-то жест пальцами, пробормотали непонятное заклинание и консьержка, обмякнув, заснула у дверей.

Толкая друг друга, монахи ввалились в подвал, и бухнулись на колени у входа. Они воздели руки к младенцу и хором запели:

«НАМО БУДДА! НАМО ДХАРМА! НАМО САНГХА!»

Поклонившись младенцу, они снова запели:

«ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ!… ОМ МАНИ МАДМЕ ХУМ!»

Сделав глубокий поклон, они снова запели:

«САНГЕ ЧОЙДАН ЦОГЕ ЧОГ НАМДА ЖАНЧУБ БАРДО ДАНЕ ГЬЯБ СУ ЧИО ДАГЕ ЖИНСО ГИВЕ СОНАМ ГИЕ ДОЛА ПАНЧЕР САНГЕ ДУБАР ШОГ»

Младенец вышел из самадхи, повернул голову и чётко ответил:

«ОМ ОМ ОМ САРВА БУДДХА ДАКИНИЙЕ

ХУМ ХУМ ХУМ ПАТ ПАТ ПАТ СУУХА».

Мать, державшая его на руках, склонила голову в почтении и обратилась к пришедшим монахам:

«Майтрейе нет еще и суток. Постарайтесь не утомлять его!» – кротко попросила она.

Монахи сделали глубокий поклон в сторону матери и, достав из своих несессеров ароматические пирамидки, зажгли их.

Затем они достали белые полотенца, и надели их на шею матери и младенца.

После этого они положили дары у ног святой пары.

Не забыли пришельцы и окружающих. Каждый получил то, что хотел.

Подвал наполнился благоуханием и светом, который излучали, казалось, сами стены.

Младенец почмокал губами и сказал по-русски:

«Я вошел в тело этого случайного человечка, и Нирманакайя да спасет его от всех непредвиденных случайностей! Пусть будет так, как заповедовал последний Будда Шакья Муни».

И обратившись к своей Матери, сказал, трогая ручонками его лицо:

«Не беспокойся, Мамма! Утомление мне не грозит. Пойдём с нами!»

Пришельцы и постояльцы облегченно вздохнули, – проблем не будет.

Монахи достали из рюкзака свежую ритуальную одежду, в которую были облачены сами, одели в неё мать и, поддерживая её под руки, по одному, стали выходить наружу.

«Разве мне не нужно зарегистрировать рождение дитя? Показать плаценту?» – спросила роженица.

Русскоговорящий улыбнулся. Он перевел её слова по-тибетски, и монахи тоже широко улыбнулись.

«Регистрация уже состоялась в Космосе! – ответил переводчик. – А гражданство ему не нужно. Регистрация подразумевает собственность государства на гражданина. Майтрея – не собственность одной страны. Многие хотели бы считать его собственностью. Но даже Космос не может считать его своей собственностью», – объяснил переводчик всем присутствующим.

«Да, нам-то что! Нам всё равно! Делайте, как считаете нужным!» – нестройными голосами ответили бомжи.

«Братва, да ведь это похищение! – воскликнул один из бомжей с татуировкой на груди и на руках. – Стойте! Не выпускайте их! Или платите выкуп!» – кричал он, направляясь к младенцу.

«Нет проблем! – спокойно ответил переводчик. – Выбирай: выкуп и молчание, или будешь немым навсегда. Сколько?»

«Десять кусков зелеными!» – выкрикнул татуированный.

«Хорошо, но с одним условием – на всех! Если не согласны, то ничего не получите, но всё равно немота поразит вас. Итак?» – переводчик ждал ответа.

«Согласны!» – хором ответили бомжи.

Татуированный свирепо глянул на товарищей, но махнул рукой, мол, «хорошо и так – на халяву».

Переводчик сделал знак. Один из монахов достал из мешка кейс, вынул десять пачек и кинул каждую окружившим их бомжам. Никто не остался без подарка. Началась радостная суета, и монахи покинули подвал.

Один из них предусмотрительно задержал «ГАЗель» и, пропустив Буддову Мать вперед, монахи расселись по местам.

«Куда?» – угодливо спросил водитель.

«Один момент!» – сказал русскоговорящий монах, набирая номер на сотовом телефоне. Переговорив с кем-то по-английски, он сказал шофёру:

«В американское посольство!»

«О кей!» – довольно ответил тот, предвкушая хороший навар.

«Вот видите! – сказал монах. – Я же говорил, что всё получится. Россия всегда всё продаёт: Аляску, природные ресурсы, спортсменов, девушек, детей… Вот и Будду продали!»

Буддова Мать заплакала.

Майтрейя поднял головку к её лицу и пролепетал:

«Не плачь, Мамма! Я не продаюсь! У этого ламы ошибочные взгляды. Его ум заржавел в Кали-Юге. Пожалей его, ибо в будущей жизни его самого продадут».

«Сколько же лет этому маленькому?» – спросил водитель.

«У него нет возраста!» – угрюмо ответил переводчик.

И это была истина.

В американском посольстве монахи провели два часа.

Буддовой Матери с сыном отвели гостевую комнату и она, измученная, сразу же заснула.

Малыш не стал спать, и монах-врач взял его на руки.

«Отнеси меня к братству!» – попросил он врача по-тибетски.

Горничная, обслуживающая гостей, удивилась:

«What are you say?»

«You don’t understand!» – ответил ей малыш.

Горничная плюхнулась на стул и открыла рот.

«Close you mouse!» – улыбнулся ей мальчик и уплыл на руках своего попечителя к собранию монахов.

Монахи шумно обсуждали минувшие события. Увидев входящих, упали на колени, опустив лбы в пол.

«Stand up!» – попросил их Майтрейя.

Монахи поднялись и уселись на полу, приняв подобающую религиозную позу.

«Я догадываюсь, – продолжал тонким голосом малыш, – что вы до сих пор не можете постичь тайну Непорочного зачатия».

«Именно так, о Почитаемый в Мирах!» – отвечали монахи.

«Дело не в зачатии. Зачатия никакого не было. Поэтому оно и названо Непорочное. Тайна заключается в Непорочности.

Непорочная Мать моя была христианкой до мозга костей.

Она все дни проводила в храме. Не веря в Бога, она находила там убежище».

Мальчик помолчал, задумавшись.

«Не то убежище выбрала!» – сказал какой-то монах.

«Мать вглядывалась в иконы, – продолжал мальчик. – Ей казалось, что они разговаривали с ней. Особенно она любила Образ Богоматери. И Матерь Божья отвечала ей на многие вопросы, входя в неё.

Знаете ли вы, что Образ Богоматери предначертан в Космосе?» – спросил он монахов.

«Только понаслышке» – ответил один за всех.

«В каком Космосе, о Татхагата? В астрономическом, или в ультракосмосе?» – спросил другой монах.

«Даже в астрономическом, – ответил малыш. – Он, ведь, является базой для психокосма! Знаете ли вы геометрию солнечной системы? Я имею в виду эзотерическую геометрию?»

«Чжуг-по-па знает», – ответил старший лама, указывая на буддийского учёного.

«Жаль, что не все! – заметил Майтрейя. – Поведай всем, Чжуг-по-па, основные тайны эзотерического Космоса!»

Поднялся пожилой монах, и, поправив тогу на плече, сказал:

«Когда некое существо становится достойным родиться новым Светилом в Космосе, оно выбрасывается в Космос сначала в виде ослепительного шарика с ноготь. В этот же миг срабатывает Закон парного рождения и вокруг него смыкается кольцо тьмы. Кольцо тьмы имеет строгие границы, образованные вращением диаметра шара, опущенного в любую крайнюю точку его сияющей сферы».

«Ты забыл сказать, – поправил его Майтрейя. – что, этот шаровидный сгусток плазмы, будучи жизнеспособным, имеет свободную волю. И он должен воспользоваться этой волей для того, чтобы расширить Сферу своего влияния.