Текст книги "Скифы пируют на закате"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Клади неделю, – Джамаль махнул рукой, – на неделю я могу освободиться. Только про срок я не понял. Па-ачему независимо? Я думал: дольше там, дольше здесь. Разве нет?

– Нет. Время Погружения обычно короче реального земного, но тут сложная зависимость. Я узнаю точный срок, когда разыщу… м-м-м… словом, когда разыщу то, что вам нужно.

– Вах! Если выйдет неделя, я вздремнул бы подольше, – заявил Джамаль. – Месяца два, дорогой.

Сарагоса поднялся, сунул руки в карманы, сгорбил плечи и сразу стал похож на быка, готового проткнуть рогами живот матадору. Он покачался с носка на пятку, с пятки на носок, озирая Джамалевы чертоги, ковры, картины, бронзу, фарфор и прочее злато-серебро, и задумчиво протянул:

– Два месяца… Долгонько! Это тебе обойдется, генацвале!

– Ха! Один раз на свете живем, дорогой… Могу позволить! Или я не княз?

– Князь, князь, а потому и заплатишь по-княжески. – Отпустив это многозначительное замечание, Сарагоса повернулся к Кириллу и вздохнул. – Да, Скиф, молод ты еще, горяч… Не триарий, принцип… чечако, одним словом! Не хотелось бы рисковать твоей шкурой, да и княжеским скальпом тоже, но что поделаешь… Желание клиента – закон! Так что иди… иди с полной выкладкой и тройным боекомплектом! И постарайся уберечь клиента, не то… – Пал Нилыч поднял глаза вверх и выразительно провел по горлу ребром ладони.

Глава 8

Земля, Петербург, 25 и 26 июля 2095 года

Кирилл стоял в подвале, где размещался арсенал фирмы «Спасение». Комната была большой, пятнадцать на двадцать метров, в размер этажа, и запиралась мощной стальной дверью с кодированными замками. Это помещение охраняли самым тщательным образом, хотя и в остальных апартаментах фирмы ценностей хватало – пожалуй, в пересчете на твердую валюту их оказалось бы не меньше,'чем в сказочных пещерах Джамаля, сына Георгия. На самом верху была приемная с волоокой и юной секретаршей Элечкой, которая уже строила Кириллу глазки, кабинеты Доктора и Сарагосы, предбанник – комната инструкторов-проводников и еще одна, предназначавшаяся для отбывающих Туда, ее называли «спальней». Оборудование ее выглядело до смешного простым: полдюжины кресел и табурет для Доктора. Сюда же выходили дверцы грузового лифта, замеченного Кириллом еще при первом его визите; он был предназначен для транспортировки пострадавших на первый этаж. Там, за пятью дверями, находился великолепно оборудованный медицинский стационар – с операционной, реаниматорской и дежурной бригадой врачей. Фирма «Сэйф Сэйв» не могла рисковать здоровьем клиентов, а тем паче их жизнью; к тому же гибель любого из них вызвала бы обязательное расследование и привлекла бы внимание властей.

Второй этаж был не менее любопытен, чем остальные, включая и подвальный арсенал. Половину его занимала кают-компания – уютный зал для совещаний и банкетов, в котором Сарагоса пару недель назад представил Кирилла коллегам – Сентябрю, Сингапуру и Самураю. В другой половине находился склад, или каптерка, где держали всяческое походное снаряжение, не столь опасное, как хранившиеся в арсенале предметы. Здесь же громоздился массивный сейф для универсальной валюты – колец со стертой пробой, золотых и серебряных слиточков, цепочек, самоцветов и прочего товара, способного обеспечить клиентам лучшие номера в лучших отелях Мира Сновидений. Если не считать медицинских бригад, посменно дежуривших на первом этаже во время Погружений, в особняке находились шестеро: Сарагоса с Доктором и секретаршей Эльвирой, два инструктора-проводника да Николай Андреич, или дядя Коля, которого шеф не без важности именовал «механиком». Дядя Коля, старый финн, и в самом деле был мастером на все руки и мог починить что угодно; в фирме на него возлагались обязанности кладовщика, водопроводчика, слесаря, электрика и оружейника. Он сидел в каморке при складе, где была оборудована мастерская – небольшая, но с превосходными миниатюрными станками и полками, забитыми измерительной аппаратурой. Выглядел дядя Коля лет на шестьдесят, брился раз в неделю и любил порассуждать о жизни за стаканчиком спиртного. Однако меру он свою знал и на работе старался не перебирать.

Особняк на южной окраине значился точкой «Один». Были еще точка «Два» – большой медицинский комплекс в Гавани, точка «Три» – сектор технической поддержки с гаражом, складами и группой снабженцев, а также другие точки и подразделения, с коими Кириллу пока ознакомиться не удалось. Что касается охраны, то ее на первый взгляд в фирме не держали, во всяком случае, в особняке. Тут окна-бойницы, выходившие на улицу, к ночи перекрывались решетками, а под стенами кондоминиума торчали штатные бойцы – те самые мордовороты, к которым Кирилл еще так недавно жаждал присоединиться.

Недавно? Ему казалось, что с тех пор прошли месяцы, протянулись годы, миновали десятилетия! Вот он стоит в подвале перед стальным шкафом, и в руках у него не жалкая дубинка-глушитель, не нож и даже не разрядник – такая штука, какую он в своем спецназе и в глаза не видал! А в шкафу… Вороненые стволы охотничьих «тулок», нарезные карабины, снайперские винтовки, автоматы – «АКД» и «узи», с полдесятка разных модификаций, базуки, авиационные пулеметы и черт знает что еще… Шкафов же – восемь, по два у каждой стены; один – особый, с дверцей из броневой стали, с узкой пятисантиметровой прорезью, похожей на щель для компьютерной дискеты. По углам тут громоздились ящики с гранатами и боеприпасами, с какой-то непонятной аппаратурой и массивными дисками противотанковых мин, на них лежали кассеты с дымарем, рвотным газом и слезогонкой.

Одного боевого оружия хватит на пару взводов, решил Кирилл, оглядываясь в некотором ошеломлении. Он был в этом подвале впервые; раньше, когда Пал Нилыч отправлялся с ним в Заросли, в фэнтриэл, где обитали бесхвостые тигры, то приносил охотничьи карабины прямо в свой кабинет.

– Дай-ка сюда. – Сарагоса потянулся к автомату в руках потрясенного инструктора. – Отличная модель, из самых последних, – сказал он, ласково поглаживая приклад. – Магазин на сто двадцать патронов, подствольный гранатомет, лазерный прицел, пуля не теряет убойной силы на дистанции до двух километров. Вес… ну, сам видишь, какой вес! Чудо, не оружие! «АКД», десантный вариант… В просторечии – «шершень».

– Наш?

– Само собой. Импорта, кроме «узи», не держим. Они все-таки полегче наших.

– Откуда же все это? – Взгляд Кирилла скользнул по запертым стальным шкафам по ящикам с боеприпасами, по столу, на котором лежали два ножа, миниатюрные рации, рюкзаки, пистолеты и запасные обоймы. – Ведь тут боевое оружие, Пал Нилыч… не охотничье…

– Откуда-откуда… Имеем лицензию и покупаем, вот откуда, – буркнул Сарагоса и аккуратно опустил «АКД» на стол. – Укладывай все свое добро в мешки, – распорядился он.

– Лицензию? На отстрел пациентов, что ли? Кто ж ее выдал медицинской фирме? Сарагоса насупился.

– Кому положено, тот и выдал. И вообще… кто много знает, долго не живет. Понятно, инструктор Скиф?

Понятно было одно: щекотливых вопросов не задавать, рот держать на замке. «Любопытный солдат – мертвый солдат», – говаривал майор Звягин; вероятно, нынешний шеф Кирилла придерживался того же мнения. Кляня себя за неосторожные слова, инструктор Скиф начал молча укладывать в рюкзак оружие. Сарагоса, заперев шкаф, обошел остальные, перед бронированной дверцей задержался, окинул ее бдительным оком и хмыкнул.

– Идешь надолго, сержант, – вдруг произнес он. – Большой заказ, крупный! Четверть твоя, плюс благодарность от клиента… комиссионные, так сказать… Наш торговый князек хоть и обалдуй, да не скуп. Не скуп, я знаю! Но – странный мужик… не такой, как Доктор, однако странный… Правда, душа у него широкая, и за деньгами он не постоит.

Кирилл кивнул. Фирма платила инструкторам сдельно, от пяти до двадцати пяти процентов вырученной суммы – в зависимости от срока командировки и потенциального риска, коим грозил избранный клиентом вояж. По самой низкой ставке шли простые задания – скажем, сопроводить пожилых супругов на недельку-другую в какой-нибудь благоустроенный отель в теплых краях – аналоге земных Гавайев или Таити; охотничьи сафари, особенно на хищников или иных экзотических и злобных тварей, оплачивались в два-три раза выше. Кириллу же за фантазии Джамаля, сына Георгия, полагалась самая высокая ставка: древний мир, эпоха меча и стрелы, был полон опасностей, да и месяц – немалый срок. Правда, если придется использовать пароль, процент будет поменьше… Но тут все зависело от клиента: коль он оставался доволен, то и инструктор не терпел никакого ущерба. Скорее наоборот!

– Пожалуй, считая с комиссионными, хватит тебе на крышу, – продолжал рассуждать Сарагоса, поглаживая брови. – Как говорится, сны – снами, а деньги – деньгами… и деньги-то немалые, надо сказать.

Немалые, согласился про себя Кирилл, взвалив на плечо рюкзаки и направляясь вслед за Пал Нилычем к выходу. Если по правде, то гонорар казался ему астрономическим; пять сотен «деревянных» – предел недавних мечтаний – в сравнении с такой суммой не значили ничего. Впрочем, то были дела житейские, не слишком волновавшие Кирилла; главное – как сложится первый его вояж. Смерти и тяжких ран Харана ему не пророчил, но в остальном выбор представлялся небогатым: каменоломни, галеры или долгие скитания в степях и лесах. Сейчас, очнувшись от романтического наваждения, он мог трезво оценить опасности и тяготы предстоящей экспедиции.

Шагая следом за Сарагосой по лестнице, он попытался отвлечься, на минуту обратившись к тем самым житейским делам. Крыша, то бишь квартира, нужна была позарез, и рассчитывать тут ему приходилось на себя самого. Родители Кирилла были людьми небогатыми, если не сказать больше: мать, всю жизнь тянувшая лямку в школе, недавно вышла на пенсию, отец же, геолог-поисковик, еще трудился в полную силу, но особых доходов не имел. От отца, человека могучего, энергичного, Кирилл унаследовал богатырскую стать и неистребимую тягу к опасным авантюрам, и, пожалуй, ничем другим родитель одарить его не мог. Экспедиции в последнее время стали редкими, денег в институте, где служил отеЦу постоянно не хватало, и он, привыкший к неоглядным сибирским просторам, метался в их маленькой двухкомнатной квартирке, как барс в клетке. Смотреть на это было тягостно, и столь же тягостной и нудной казалась воркотня матери – она все мечтала, чтоб сын устроился в школу, определился, остепенился, завел семью… Кирилл же, несмотря на видную внешность, девушек избегал – не всех, разумеется, а лишь питавших серьезные намерения на его счет. В команду «Зет» вербовали только холостяков, да и сейчас, в штатском своем состоянии, он предпочитал оставаться холостым. Ирония судьбы! Раньше заводить жену и детей запрещал устав, теперь – скудные метры жилплощади, которых в его комнатушке насчитывалось меньше, чем пальцев на руках.

Существовали и другие проблемы, обрушившиеся на него в первый же месяц после демобилизации. Он внезапно обнаружил, что отвык от родителей: заботливость матери раздражала, метания отца вгоняли в тоску. Оба они были типичными интеллигентами, растерянно плутавшими в руинах постсоветской эпохи; они не умели зарабатывать и – что самое ужасное! – не стремились к этому. Два человеческих существа, дрейфующих в бурном и неласковом море смутных времен… Разумеется, Кирилл любил их, но жить хотелось одному.

Сарагоса протопал через приемную, где за изящной финской конторкой восседала при компьютере и телефонах изящная секретарша Элечка, и отворил дверь в свой кабинет. Они вошли; шеф кивнул Кириллу на диван и, словно продолжая прерванный разговор, изрек:

– Немалые деньги, немалые и хлопоты. Причем не только с нашим финансистом.

Кирилл удивленно воззрился на шефа.

– Разве с нами еще кто-нибудь пойдет?

– Я не это имел в виду. – Сарагоса вытащил из кармана трубку – на сей раз небольшую, плоскую, похожую на лезвие кинжала – и привычными движениями начал уминать табак. – Понимаешь, окажешься ты в новых местах… мало ли что увидишь интересного, э? Так запоминай, запоминай… не ленись… – Он прикурил и, прикрыв глаза, затянулся с видимым наслаждением.

– Нельзя ли поконкретнее? – спросил Кирилл.

– Можно и поконкретнее.

Сарагоса склонился к своему огромному сейфу, что-то нашаривая на фуди; письменный стол заслонял его, и проследить за всеми его манипуляциями не удавалось. Нижняя дверца сейфа звонко щелкнула, шеф засунул руку в глубины стального шкафа, потом выпрямился и перебросил Кириллу большой пакет, плотно набитый фотоснимками.

На них были запечатлены развалины какого-то поселения – остатки высоких стен с треугольными и звездчатыми отверстиями, занесенными красноватым песком, перекошенные ребристые шпили из блестящего металла, спиральные пандусы, треснувшие и осевшие на землю, выложенная каменными плитами мостовая – по периметру каждой плиты торчали тугие валики мха с крохотными розовыми цветами. На одной из фотографий Кирилл разглядел невысокие колонны, тянувшиеся ровной шеренгой в пустыню; каждую сверху прикрывала выпуклая крышка, превращая ее в некое подобие гриба. На следующем снимке крышка на первой из колонн была откинута и рядом, лихо подбоченившись, стоял Серж Никитин, он же – инструктор-проводник по кличке Сингапур. Вылитый Джеймс Бонд! Осанка льва, уверенность во взоре, на губах чуть насмешливая улыбка, у пояса нож и пистолет, над плечом торчит ствол «шершня»… Но взгляд Кирилла лишь скользнул по лицу счастливца, открывшего чудесный город. Простиравшаяся за ним панорама казалась гораздо интересней.

От поселения, запечатленного на снимках, веяло неимоверной древностью. Какое-то шестое чувство подсказывало Кириллу, что тут речь идет не о тысячелетиях, а об иных сроках, сравнимых с жизненным циклом звезд или самой Галактики; чудилось, что ветры времен миллионы лет играют и звенят среди этих руин, то засыпая их песком, то нежно сдувая красноватую пыль с камня и металла. Странный город, однако, не производил впечатления гигантского могильника, быть может, потому, что над ним сияло фиолетовое небо и среди развалин тут и там высились деревья с плоскими, похожими на продавленные зонты кронами.

Стараясь унять дрожь в руках, Кирилл еще раз просмотрел снимки и поднял взгляд на Сарагосу.

– Что это, Пал Нилыч?

– Фэнтриэл Эгонда… Некое место, с которым пожелал ознакомиться один наш клиент… человек с изрядной фантазией, должен заметить. Там нашлись любопытные штучки – не на поверхности, а внизу, в подземных камерах, и Сингапур притащил, что смог. Ну, и ты не зевай. Интересные находки оплачиваются особо.

Бережно собрав фотографии, Кирилл засунул их в пакет и вернул шефу. Эти снимки будто обжигали пальцы. Загадочный город вставал перед ним в древнем своем великолепии, тянулся к фиолетовым небесам сверкающими остриями шпилей, оттеснял пустыню стенами домов, ширился и рос, закрывая горизонты.

Сарагоса, спокойно попыхивая трубкой, сказал:

– В общем, приглядывайся и принюхивайся, парень, но не забывай, где торчат ближайшие кусты. Это, – он похлопал по пакету со снимками, – безлюдный мир, а значит, безопасный. Но у твоего сна совсем другие сюжеты… Шашки наголо, как сказал наш финансист. А шашка, знаешь ли, пренеприятная вещь, когда подбирается к твоей шее.

– Вернемся без потерь, Пал Нилыч. – Кирилл потер висок, соображая, не покажут ли ему еще что-нибудь – нижнее сейфовое отделение под экраном «Ланда» выглядело очень вместительным, и снимков там могла оказаться не одна тысяча. – Вернемся без потерь, – повторил он, – я знаю.

– Х-м-м… Это откуда ж такая уверенность?

– Харана шепнул. Точнее, смолчал насчет неприятностей.

– Харана?

«Ну, сейчас я тебе выложу, – подумал Кирилл. – Не один Доктор умеет морочить голову!»

Загадочно усмехнувшись, он произнес нараспев, словно читая заклинание:

– A'xap а'на ритайра ден кро. A'xap а'на… Харана!

Сарагоса выпустил клуб сизого дыма.

– Это на скифском, парень? Так я скифского не понимаю.

– Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом, – перевел Кирилл. – Речение индейцев экрива, из Амазонии… так, во всяком случае, утверждал мой комбат.

– И что сие значит? – В карих глазах Сарагосы мелькнуло любопытство.

– Некоторые люди умеют предчувствовать неприятности… серьезные неприятности, я хочу сказать. Звенит в висках, замирает сердце, давит… давит вот здесь. – Кирилл коснулся лба. – Индейцы в таких случаях говорили: «Бог с жалом змеи стоит за твоим плечом». В смысле: рука судьбы занесена. Чтобы отвести ее, надо изменить жизнь. Резко изменить! Понимаете?

Шеф вдруг подобрался в своем кресле, закаменел, прожигая Кирилла взглядом; лицо его покраснело, на скулах вздулись желваки, брови прыгнули вверх, да так и застыли, словно пара изогнутых мохнатых гусениц. Казалось, где-то в груди у него, отсчитывая последние мгновения, тикает часовой механизм бомбы и Сарагоса неимоверным усилием пытается предотвратить взрыв.

Вероятно, это ему удалось. Расцепив стиснутые зубы, он пробормотал:

– Выходит, ты чувствуешь грядущую опасность? Кирилл молча кивнул, удивленный произошедшей с шефом метаморфозой.

– И многие в твоей части… ну, в этой вашей команде «Зет»… умели такое?

– Кто как. Кому-то удавалось – не всегда, время от времени. Редко.

– А ты?

– Что – я?

– Ты чувствовал каждый раз? Непременно? Ну, этот звон, давление в голове? Каждый раз перед серьезными неприятностями?

– Да. Вначале я не понимал, в чем тут дело, но мне объяснили. Майор наш объяснил. Ему и раньше попадались парни вроде меня.

Лицо Сарагосы приобрело нормальный оттенок, желваки исчезли.

– Ну и ну, – в задумчивости протянул он. – Выходит, ты у нас не только спец по скифам, а еще и кузен Доктора… Или родной брат, э? Если не Доктора, так всяких там «слухачей», провидцев да адвектов?

– Это кто ж такие? – поинтересовался Кирилл.

– Адвекты? Предсказатели погоды… ну, еще они умеют дождь вызывать или бурю, рассеивать тучи и всякое такое. Синоптики, одним словом.

– Погоду я предсказывать не могу.

– Ясное дело, не можешь! Тут важна не конкретика, а суть, смысл паранормальной способности. У тебя свой дар предвидения, очень полезный для человека твоей профессии… – Сарагоса сделал паузу, потом спросил: – Выходит, ты не зря уволился из армии, сержант? Что, в голове звенело?

– Звенело. – Кирилл не стал уточнять, что не просто звенело, а бухало, словно молот о наковальню. A'xap а'на ритайра ден кро! Он не знал, какое слово в этой фразе обозначает бога, какое – змею и не является ли она от начала и до конца выдумкой хитроумного майора Звягина, однако в даре своем не сомневался. Харана! Может, экстрасенсы и парапсихологи называли сей талант по-иному, но Кирилл предпочитал свое, привычное: святой Харана, друг солдата!

Внезапно он сообразил, что Сарагоса не спускает с него напряженного взгляда.

– Значит, звенело у тебя в голове, – произнес шеф, катая в ладонях трубку. – А как сейчас? Ничего не чувствуешь?

– Нет.

– Х-м-м… В самом деле, нашел ты себе спокойную работенку, так? Ну, ладно… – Сарагоса усмехнулся и махнул в сторону сложенных на диване рюкзаков. – Оставь это барахло у меня, завтра заберешь. Минут через двадцать загляни в каптерку к дяде Коле, пусть приготовит пару фляг, комбинезоны, ремни, ну и все прочее… А сейчас – за мной, сержант! – Он вытащил карманные часы на серебряной цепочке, сверился с ними и хмыкнул. – Сегодня у нас Погружение… Самурай ведет одну парочку повеселиться… Идем, понаблюдаешь, как это выглядит со стороны.

Они вышли в коридор. Кирилл чувствовал, как томные взгляды Элечки щекочут ему лопатки. Девушка она была стройная, длинноногая и с броской внешностью, но не в его вкусе: по закону притяжения противоположностей ему больше нравились темноглазые брюнетки, а не блондинки, тем более крашеные. Впрочем, прелестную Эльвиру он о том в известность не ставил и с удовольствием любовался ее точеной шейкой и круглыми коленками, что соблазнительно белели под столом.

В «спальне» все было готово; ждали только Сарагосу, почитавшего своей святой обязанностью присутствовать при каждом Погружении. Посреди комнаты стоял табурет для Доктора, напротив, у стены – три кресла, похожих на авиационные, но без ремней. Клиенты – сытая супружеская чета в средних летах – выглядели слегка смущенными: видно, предвкушение грядущих удовольствий боролось с испугом. Оба были одеты в щегольские белые костюмы; мужчина, по виду бизнесмен из «новых русских», держал на коленях невероятных размеров чемодан, дама – объемистую сумку, наверняка с туалетами. Супруги заказали недельный тур по взморью типа Лазурного берега, но с индийской экзотикой и шведским сервисом: шикарные отели, солнечные пляжи, восточная кухня, кабаре, казино, обязательное катание на слонах – и никаких острых ощущений. Вероятно, этого добра им хватало и дома.

Самурай, тоже облаченный в белое и с еще одной сумкой под мышкой, сидел в кресле справа; пиджак у него на груди чуть заметно оттопыривался. Он и в самом деле походил на японца благородных кровей – изящный, невысокий, узкоглазый, с тонкими чертами смугловатого лица, – хотя являлся чистопородным тувинцем из Кызыла и звали его Дорджи Чучуевым. Но здесь, в этой комнате, он был Самураем и, вероятно, повторял сейчас про себя, что «клинок самурая сияет как зеркало». Пароль этот, как и все прочие, выдумал Сарагоса.

Дверь в коридор неслышно приоткрылась, и в «спальню» проскользнули Снайпер и Селенит – угрюмые, мощные, с колючими зрачками профессиональных стрелков. Значит, им тоже было велено присутствовать при очередном Погружении – с учебной целью, как и Кириллу. Расставив ноги, оба экс-десантника застыли у стены; лица их казались вырубленными из серого обветренного гранита.

Кирилл занял позицию у дверцы лифта, в самом дальнем углу, чтобы все видеть и не мешаться под ногами. Шеф его, окинув взглядом инструкторов-новичков, направился к Самураю, требовательно протягивая волосатую длань. Дорджи извлек из-за пазухи массивный пистолет весьма странного вида – с толстенным стволом и цилиндрической ребристой рукояткой. Пал Нилыч оглядел его, пощелкал предохранителем, что-то сдвинул в торце рукояти. С оружием он обращался умело, с привычной уверенностью, и оставалось лишь гадать, где, когда и по какому случаю железнодорожный полковник мог набраться этакой сноровки.

– Приступим! – скомандовал Сарагоса, возвращая пистолет. Он повернулся к замершим в напряжении клиентам, одарив их неласковой улыбкой. – Михаил Сергеевич Заднепровский и Ася Денисовна, так? – Мужчина кивнул. – Расслабьтесь, друзья мои, и не цепляйтесь за чемоданы, они не пропадут. Представьте, что вы очутились в самолете – в самом обычном аэробусе, который вот-вот унесет вас к теплому морю, слонам, устрицам и берегу в пальмах.

– И с самолетами случаются аварии, – с нервным смешком произнесла дама, по-прежнему судорожно сжимая свою сумку. Пальцы женщины были унизаны перстнями, в ушах покачивались филигранные сережки. Запах ее духов, сладковатый, отдававший медвяным лугом, наполнял комнату.

Брови Сарагосы шевельнулись.

– Гарантирую вам мягкую посадку, сударыня, – бросил он, поворачиваясь к красноглазому экстрасенсу.

– А ваших гарантий достаточно, Пал Нилыч? – спросила дама. – Ведь все-таки не вы нас отправляете, а ваш сотрудник… – Ее глаза стрельнули в сторону Доктора. – Или я ошибаюсь?

Сарагоса воззрился на женщину с каким-то странным любопытством – так, во всяком случае, почудилось Кириллу. Он уже усвоил, что шефу не нравятся лишние вопросы, особенно когда речь идет о Докторе. С другой стороны, клиент есть клиент – его не оборвешь на середине слова, как подчиненного.

«Интересно, что же он ответит?» – промелькнуло у Кирилла в голове.

Но шеф не собирался вступать в дискуссию и не ответил ничего – лишь бросил значительный взгляд на Самурая и кивнул Доктору.

Кирилл, подпиравший стенку в пяти шагах от красноглазого, отчетливо видел его лицо. Как всегда, оно было бледным, словно у оголодавшего вампира, на впалых щеках – ни кровинки, бесцветные волосы свисают на лоб, тонкие губы плотно сжаты, плечи напряжены. Казалось, Доктор приготовился поднять некую тяжесть, какой-то груз, непомерно огромный для его костлявых рук; еще он походил на бегуна-спринтера, замершего на старте в ожидании сигнала. Кирилл заметил, что на висках у него проступила испарина, а в алых зрачках вспыхнули едва заметные огоньки. Зрелище это было неприятным, и Кирилл перевел глаза на троицу у стены. Дама вроде бы утихомирилась, ее супруг по-прежнему цеплялся за чемодан.

– Ну? – пробасил Сарагоса, нетерпеливо поглядывая на Доктора.

– Реальное время – секунды, – прошелестел тот. – Три-четыре, не больше.

– Давай!

Внезапно фигуры в креслах обволокла радужная дымка. Кирилл не сумел бы сказать, сколь долго длилось Погружение: секунду, половину секунды, десятую часть? Миг сей казался таким малым, таким ничтожным, что уловить его – а тем более точно измерить! – человеческие чувства были не в состоянии. И все-таки непостижимым образом это краткое мгновение растягивалось Там, в Стране Снов, в сказочном фэнтриэле, будто нематериальная и фантастически упругая пружинка, сжатая до микронной толщины искусством и волей красноглазого экстрасенса. Меж ее витками помещался целый мир, иногда уже знакомый, иногда другой, отличный от предыдущего, но в каждом было то, чего ждали и чего жаждали погруженные в сон странники.

Но, разумеется, Доктор создавал лишь фон, развешивал задник и декорации, как неодушевленные, так и живые; играть же на этой сцене предстояло самим путешественникам. И если роль туриста в краях спокойных и тихих, вроде тех, куда сейчас отправился Самурай, почти ничем не грозила актеру, то выступление под героической личиной становилось предприятием сомнительным, сопряженным с опасностью и риском. Впрочем, раз Харана молчал, то и Кириллу об этом думать не хотелось; будет день, будет тебе и наряд на кухню, как говаривал майор Звягин.

Дымка исчезла. Три человека в креслах, двое мужчин и женщина, сидели в прежних позах, слегка расслабившись, прижимая к себе вещи. Ничего не изменилось, почти ничего; все так же оттопыривался пиджак на груди Самурая, все так же цеплялись за сумку пальцы женщины, посверкивавшие радугой самоцветов, все та же нерешительная улыбка застыла на губах у мужчины. Кириллу, однако, почудилось, что щетина на его подбородке стала погуще – может, не успел побриться перед возвращением.

– Ну, что? – раздался голос Сарагосы, и, повернувшись к начальнику, Кирилл заметил, что тот смотрит на Доктора с напряжением и заметной тревогой.

– Пароль не использован, нормальный возврат. – Экстрасенс поднялся со своего табурета, прошел к окну, глубоко втягивая воздух и массируя виски. Потом он вытащил платок и вытер лоб. – Устал! Пойду-ка я к себе, приму душ.

– Не забудь про бетламин, – произнес Сарагоса с непривычной заботливостью.

– Не забуду.

Сухо кивнув. Доктор вышел; скрипнула дверь, веки на смуглой физиономии Самурая чуть дрогнули и приподнялись. Он моргнул несколько раз и улыбнулся. Клиенты тоже зашевелились.

– Все в порядке? – Гулкий бас Сарагосы наполнил комнату.

– Да, сэнсей. Так точно, сэнсей. Все было безоблачно и ясно, словно лик богини Аматерасу, – произнес Самурай. – Слоны, устрицы, берег в пальмах и никаких, прошу прощения, любопытных сюрпризов. – Он сложил ладони перед грудью и склонил голову – как всегда, Дорджи был исключительно вежлив и в присутствии клиентов старался не выходить из образа.

– Как слоны? – поинтересовался Сарагоса.

– Выше всяких похвал, сэнсей. – Дорджи скосил на супругов Заднепровских лукавый агатовый глаз. – Хобот, четыре клыка и спина шире дивана. Клиенты остались довольны.

Шеф привычным жестом разгладил брови, хмыкнул и, поглядев на подпиравших стену Снайпера и Селенита, вдруг подмигнул Кириллу.

– Как просто, э? Дух не успеешь перевести! Засыпаешь в кресле, просыпаешься на слоне! С четырьмя клыками! – Он довольно покивал головой, вытащил из кармана миниатюрный детектор, трубку и пакетик с табаком. – Ну, все свободны! Я тут займусь досмотром, обыском и прочими таможенными делами, а ты. Скиф, давай-ка в каптерку… Потом двигай домой и отдохни как следует. До завтра! До двенадцати.

* * *

На следующий день ровно в двенадцать Кирилл сидел в кресле, похожем на авиационное, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Рядом в такой же позе расположился Джамаль, сын Георгия; в отличие от вчерашней парочки, он отправлялся в свое третье или четвертое путешествие, и потому на горбоносой его физиономии не замечалось ни следа тревоги, ни проблеска недоверия. Антрацитовые зрачки потомка картлийских князей поблескивали, сильные руки сжимали объемистый рюкзак, из которого торчал вороненый ствол «шершня». Второй мешок покоился на коленях у Кирилла.

Да, снаряжены они были не в пример основательней туристов Самурая! Комбинезоны, куртки, сапоги; на поясных ремнях – кинжалы, фляги, чехлы с биноклями и фонарями; в карманах, коих насчитывалось больше дюжины, – кисеты со слитками и золотыми украшениями, зажигалки, аптечки, перочинные ножи, мотки нейлонового шнура, таймер, которому полагалось отсчитать ровно тридцать дней, и прочие мелочи; в рюкзаках – оружие, боеприпасы, рации, фотоаппараты, консервы на первый случай, немного сухарей, запасная обувь. Палатку решили не брать, так как клиент заказывал теплые края, зато у каждого под курткой прямо к спине была прикручена ремнем катана – короткий японский меч. На этом настоял Джамаль, пожертвовав два лучших образца из своей коллекции. Кирилл же, поразмыслив вчера в каптерке дяди Коли и вспомнив спецназовские хитрости, зашил в лямку комбинезона кусок стальной проволоки – страшное оружие в рукопашном бою, если уметь им пользоваться.

Сейчас, поглядывая на красноглазого экстрасенса, он заметил, что тот взирает на всю их амуницию с какой-то неопределенной ухмылкой, не то ироничной, не то совсем презрительной. Казалось, на лице у него написано: ну, ребята, поглядим, на что сгодится все ваше добро там, куда я вас отправлю, – в диких степях, где свищут стрелы и земля гудит под копытами скакунов! Кириллу усмешка эта показалась странной; обычно физиономия Доктора была столь же выразительна, как кусок белой штукатурки.

– Ну, князь, не передумал? – Сарагоса, скрестив на могучей груди волосатые лапы, окинул путников придирчивым взглядом. Сейчас он напоминал профессора Челленджера, отправляющего экспедицию в Затерянный мир, разве что роста в нем было побольше да отсутствовала борода. – Так что же? Не натянуть ли вам одежку непригляднее и не отправиться ли в кабак? Или в казино? Или в веселый дом? Если хочешь, генацвале. Доктор укомплектует его амазонками… Представь, все сплошь амазонки, только скачут не на лошадях, а по диванам!