Текст книги "Рабыни Осколка (СИ)"

Автор книги: Михаил Сенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

  ========== Часть первая ==========

  Предыстория.

   Планета Осколок Милкера, она же Осколок, она же Милкер названа в честь её первооткрывателя, Джона Милкера, который на ней и разбился. Несмотря на то, что он так и не подал на неё заявку, планету назвали его именем и отдали Корпорации под заводы и рудники. Но вскоре выяснилось, что Осколок Милкера является уникальной планетой, пригодной для жизни практически всех разумных видов, обитающих в галактике. На ней отлично уживались люди, метано-дышашие клии, змеефеечки с Делоса и другие невероятные существа. Разумеется, это вызвало войнушку, которая необычно быстро закончилась, потому что воюющие стороны не смогли сами себе ответить на вопрос: «А зачем?». С тех пор Осколок живёт сам по себе, как самостоятельный конгломерат самых необычных существ, а Корпорация платит ему за аренду заводов и рудников. Разнообразие менталитетов вызвало упрощение законов и общественной морали, так что жизнь сводится к принципу «живи и не мешай жить другим». А основной закон звучит так: «возмести ущерб или стань рабом». Степень рабства зависит от тяжести преступления. Например, убийца попадает на рудники, а мелкий казнокрад на общественные работы. Справедливо это или нет... Да какая кому разница?

  Глава первая

   Я подошёл к стеклянной двери магазина «Цыпочки поштучно» и повелительно провёл перед ней рукой. Она тут же открылась, издав мелодичный перезвон. Собственно говоря, махать рукой не нужно, но Пельмень Димсон настроил фотоэлементы так, что они не реагировали на людей моего, мягко говоря, нижесреднего роста. Это не со зла, просто ему лень заниматься такой ерундой. Сам он гордо восседал за стойкой, уставясь в старомодный плоский экран компьютера.

   Я постучал по краю стола набалдашником трости.

   – Привет Дим. Разглядываешь девочек по стелларнету, старый развратник?

   Он поднял глаза, удивлённо обвёл ими зал, не видя посетителей.

   – Если ты дух нечистый, рассыпься по воле божьей, а если ангел невидимый, осени сей дом благодатью! – возвестил он.

   – Ладно уже шутки шутить, – ответил я. – Щас вот осеню тебя... благодатной тростью.

   – Лучше уж денежным дождём, – сказал он, опустив взгляд. – Привет, Сёмыч.

   – Насчёт дождя сам знаешь, за мной не заржавеет. Есть новый товар? Я вчера сбагрил одну девчонку. Помнишь, ту, с Гривы Кентавра?

   – А, рыженькая. Да, ничего была. Много выручил?

   – Какое там, – я делано вздохнул и вспрыгнув на стул, положил трость поперёк коленей. – Еле расходы покрыл, особенно на лечение. Вздуть бы тебя, за некондицию.

   Димсон расхохотался и вылез из-за стола. Теперь он возвышался надо мной, как гора.

   – Вот ведь, сто лет шутке, а смешно. Слушай, давай вправду, как-нибудь смахнёмся? Ей богу, весь город сбежится смотреть. А если ещё с букмекерами договориться насчёт ставок, ммм!

   Я задумался. Предложение и впрямь было интересным, а идея со ставками сулила чистую прибыль и не малую. Вот только как на это посмотрит полиция?

   – Не пойдёт, – ответил я. – Сам знаешь, я законы не нарушаю. А игорный бизнес – не моё. Лучше покажи, что у тебя нового.

   Дим взглянул на меня повнимательней.

   – Сёмыч, ты, похоже, опять наелся своих таблеток?

   – Верно. Сам знаешь, при моей работе эмоции не нужны.

   – То-то я смотрю, скучный какой-то. Ладно, пошли смотреть. Про деньги не спрашиваю, знаю, что всё в порядке.

   Он встал, вытащил из кармана халата большой ключ и открыл огромную дубовую дверь в конце зала. И что люди находят в этой старомодности? Все же знают, что этот ключ на самом деле электронный анализатор отпечатков пальцев, настроенный на лапы Димсона, а древесина и золотая отделка всего лишь цветной пластик. Нет, не понимаю.

   Пройдя за Димсоном, я оказался в задней комнате, стены которой были разделены на ячейки, по десять каждая. В каждой ячейке стояли мягкий пуфик, кровать, небольшой шкаф, сзади имелась дверь в санузел. На стене экран, простенький, набор кристаллов, с фильмами. Две ячейки были свободны, в остальных сидели девушки, одни одетые, другие совсем голые, все с рабским ошейником. С виду хорошие.

   – Что-нибудь определённое хочешь? Под заказ? Или так просто? – спросил Димсон.

   – Так просто, – ответил я, кивнув. – Новых заказов пока нет, так что возьму на перспективу. Из тех, кого чаще всего ищут. Девственницы есть?

   Димсон замялся.

   – Видишь ли, Сёмыч. Одна есть, но...

   – Подвох, – кивнул я.

   – Нет, уже Невилл перекупил. Подсуетился, гад. Сёмыч, ты ж меня знаешь, я б уж лучше тебе отдал, чем ему.

   – Перекупил, так перекупил. Морока одна с ними, а если подпортится, так и вовсе, считай, прибыль потерял. Давай-ка посмотрим, что есть.

   Как всегда, ничего особенного. Весь товар поставляется полицией, или коллекторскими конторами, за долги. Бывает, что родители дочку продадут, но и то, как правило, ничего особенного. Хотя нет, вроде бы интересный экземпляр.

   – Вот об этой что сказать можешь?

   – Эта? Предоставлена полицией, по решению суда. Небуйная, но слегка... Да ты слышал, устроила танец в честь Солнца, в храме Лунной Богини аборигенов. Как только они её не убили, не знаю.

   – То-то я смотрю, лицо знакомое. Нет, не возьму. Такую учить – только портить.

   – Как знаешь, я особо и не рассчитывал. А эта тебе как?

   Эта, кошко-девушка, с острыми ушками и пушистым хвостом, встала со стула и гордо выпрямилась, глядя на меня как с третьего этажа. В глазах светилось презрение.

   – Мне кажется, глуповата, – ответил я. – Но внешние данные хороши.

   Тут я слегка преуменьшил. Данные были не просто хороши, а очень хороши, но кто будет хвалить товар при продавце?

   – Скажешь, тоже, хороши, – хмыкнул Димсон. – Знал бы ты, как я о ней заботился, считай, специально для тебя берёг. И опытная, хоть и не шлюха. Все дырки разработаны, но в меру. Чистая, никаких болячек. Хочешь посмотреть?

   – Так верю, – ответил я. – Как звать?

   – Маро. – Сказал Димсон. – Хочешь испытать?

   – Маро, подойди ко мне, – сказал я. – И ублажи меня поцелуем.

   Красавица презрительно на меня взглянула, подошла поближе... И тут я ощутил некоторый очень острый запах. А затем увидел его источник: на штанах Маро появилось весьма красноречивое мокрое пятно и оно разрасталось. А на мордочке появилось торжествующее выражение.

   – Да чтоб ты сдохла! – Воскликнул Димсон, зажимая нос. – Кто её теперь купит? Считай, вся прибыль кошке под хвост.

   – Причём в буквальном смысле, – сказал я невозмутимо. – Похоже, Маро не хочет, быть проданной мне. Верно, Маро?

   Кошко-девушка кивнула, оскалив зубки. Я всё равно собирался их рассмотреть, но всё и так было ясно. Оглядев её фигурку, я принял решение.

   – Слушай, Димсон, за сколько ты её продашь?

   – Да её теперь только даром возьмут! Ещё и помещение проветривать! Позор всему заведению. Мыть, проветривать!

   – Договорились, – сказал я. – Беру даром. Просто чтоб тебя выручить.

   – Чего? Сёмыч, ты в своём уме? Даром, рабыню! Ты ж потом её за такие деньги продашь!

   – Или не продам. С таким характером она себе башку разобьёт, мне назло. Димсон, я же не меньше тебя рискую.

   – А, забирай, чёрт с тобой. – Димсон махнул рукой, вытащил из ящичка, размещённого в перегородке, пачку документов и инфокристалл. – Всё, что по ней есть.

   – И средства гигиены. Ты их к каждой рабыне прилагаешь, – сказал я, положив бумаги в сумку.

   – Тысячу кредов. – Сказал Димсон.

   – Ты их прилагаешь бесплатно, – сказал я. – В подарок.

   – Чтоб тебя, забирай свою... рабыню, – сказал Димсон, открывая перегородку. Маро смотрела на меня широко открытыми от удивления глазами. Я протянул ей поводок, конец которого, согласно закону, был намотан на правую руку.

   – Пристегни это к ошейнику, – сказал я. Она нерешительно взяла поводок, поднесла к шее и опустила.

   – Я не хочу этого делать, – сказала она, тихо. В ответ я продемонстрировал ей символ своей профессии, пристёгнутый к левой руке.

   – Это нейро-плеть. Если я тебя ею просто коснусь, ты будешь парализована на полчаса. Тебя ко мне принесут, это гораздо унизительней. А когда ты придёшь в себя, будешь наказана. Ты меня поняла?

   – Да. – Прошептала она.

   – Громче.

   – Да, – она почти выкрикнула.

   – Да, господин. И не надо так кричать.

   – Да, господин, – сказала она. И пристегнула поводок к ошейнику.

   – Умница, – сказал я. – Начиная с этого момента ты принадлежишь мне. Всё, что есть у тебя, принадлежит мне. Будешь хорошо учиться и работать, я тебя награжу. Нет – будешь наказана. Когда я сочту, что ты достаточно выучена, я тебя продам. А это, – я показал на её штаны, – отстираешь, когда приедем на место. Какое-то время тебе придётся походить голой, пока не купим одежду на смену. Это будет твоё первое задание. Ты меня поняла?

   – Поняла... Господин.

   Во дворе нас ждала мой шофёр, Лира. Она из тех немногих рабынь, которых я оставляю себе. Водит она великолепно, машина у неё всегда исправна и вычищена, да и посмотреть на неё приятно.

   – Недостойная рабыня просит разрешения поздравить господина с удачной покупкой, – сказала она, поклонившись. – Надеюсь... Чем это пахнет?

   – Новая рабыня выказала протест, – ответил я. – У тебя есть какая-нибудь клеёнка?

   – Есть новые чехлы на сиденья, господин. – Ответила она.

   – Вот и постели их.

   – Но, господин, они же новые...

   – Предпочитаешь менять сиденья?

   – Недостойная рабыня просит прощения, господин, – сказала она и достала из багажника новые чехлы. Я посмотрел на Маро. Чёрт с ними, с чехлами. Вычистить и продать. Дождавшись, пока Лира уложит их на заднее сиденье, я сказал:

   – Маро, слушай меня внимательно. Сейчас мы поедем домой. Ты хорошо переносишь поездки и полёты? Тебя не укачивает?

   – Нет, – сказала она.

   – Не расслышал.

   – Нет, господин.

   – Молодец. Но если что, в кармане спинки есть пластиковые пакеты. Если вдруг затошнит, воспользуйся ими. Испачкаешь салон – будешь наказана. Серьёзно наказана. Что надо сказать?

   – Да, господин.

   Я кивнул и указал на открытую дверь. Маро уселась на сиденье, прямо, не разваливаясь. Хороший знак.

   – И не забудь пристегнуться, – сказал я.

   – Да, господин, – сказала она, пристёгиваясь.

   – Молодец, – сказал я, захлопнув дверь и садясь рядом с Лирой.

   – Господин желает поехать домой?

   – Да, и лучше по воздуху. Чтоб быстрее.

   Лира улыбнулась. Летать она любила, как никто. И я тоже.

   Машина поднялась, развернулась вдоль воздушной трассы, и тут кончилось действие моих таблеток. Мне стало так хорошо, как никогда. Я улыбнулся.

   – Лира, пожалуйста, не торопись, – тихо попросил я.

   – Что случилось, господин? Вам плохо? – испуганно спросила она.

   – Наоборот, хорошо. Просто кончилось действие таблеток.

   Лира посмотрела на меня и её лицо озарила счастливая улыбка.

   – Я так рада за господина! Скажите, как это... что это...

   – Лира, это как... Представь, что быстро кончилась ночь и настал день. Нет, даже не так. Как будто кто-то выключил дождь и включил солнечный день. Всё красиво и разноцветно. Это... Наверное, это похоже на счастье. Лира, давай-ка в субботу слетаем на озёра.

   – Ой... – сказала Лира, покраснев. – Господин, вы балуете рабыню. Я буду счастлива, но хотела заняться в субботу машиной.

   – Завтра займёшься, – ответил я. – А в субботу летим на озёра.

   – Спасибо, господин. – Сказала Лира. – Я буду счастлива... Нет, я уже счастлива.

   Тем временем мы прилетели к дому. Лира виртуозно посадила машину во внутреннем дворе. Я вздохнул и съел новую порцию таблеток. Мир снова стал серым.

   – Машину в гараж. И занимайся ей как следует, Лира. В субботу чтоб была в порядке.

   – Да, господин, – сказала Лира, грустно улыбнувшись. На её глазах блеснули слезинки.

   К машине подошли Мидори и Денвер. Мидори – моя помощница, свободная гражданка. Денвер – раб-сексинструктор. У меня нет ни сил, ни времени заниматься обучением девочек самому, поэтому пришлось купить пару подходящих парней.

   – С покупкой, Сёмыч! – Сказала Мидори, увидев Маро. – Хорошенькая. А что за вонь?

   – Это она тебе сама объяснит, – ответил я. Незачем лишний раз унижать девочку. – Отведи её в ванную, отмой хорошенько. Одежду пусть отстирает.

   – А во что её пока одеть?

   – Да пусть голая походит. Денвер, помоги Лире с машиной. И не смей к ней приставать. Просто помоги, понял? Затем... Мидори, что с Ю?

   – Ю пока болеет. Сёмыч, полежать бы ей денёк, а?

   – Пусть лежит. Да, Мидори, не помнишь, у нас есть сегодня время в Коте?

   – Есть пара часов. А что, хочешь кого-то отправить?

   – Да. Денвер, два часа стриптизишь в клубе «Кот в сапогах». Костюм у тебя есть, а время узнаешь у Мидори.

   – Да, господин. – Кивнул он. – А потом?

   – Отдыхаешь. Вопросы есть?

   Мидори посмотрела на Маро.

   – Слушай, Сёмыч. А не рано ей голой ходить? Всё-таки для новенькой трудное упражнение.

   – Она же катеанка. У них это в порядке вещей. Хотя... Маро, у тебя уже были брачные периоды?

   Маро посмотрела на меня с некоторой гордостью.

   – Два, господин. Но первый мне купировали, потому что не было партнёра.

   – Хм... А Димсон говорил... Хотя не важно. Между периодами у тебя были занятия сексом? Вроде бы это для вас нормально.

   – Нет, господин.

   – Понятно. Ладно, Мидори. Как вымоешь её, разберись с одеждой, найди ей что-нибудь. Я буду в кабинете.

   Уединившись, я открыл документы Маро. Тааак... Студентка, два брачных периода, первый купирован, это она говорила. Способности к музыке и танцам, это хорошо. Любит работать с компьютерами и обожает взломы разнообразных паролей, сетей, баз данных. Это уже плохо, такая специализация никому не нужна. Арестована за взлом сети местного банка, перевела деньги на левый счёт, вернуть не смогла. Странно. Неужели всю выручку истратила? Нет, сумма велика. Что-то не так. Я почесал в затылке. Непохожа эта девочка на закоренелую преступницу. Перелистал описания её подвигов. Взлом платных порносайтов по просьбе друзей, господи, да это все делают. Нелегальное скачивание платного контента. Это же всё мелочь, тем более, прямых улик нет. Скорее всего, полиция опросила друзей и порылась на компе, уже после взлома сети. Ладно, об этом мы ещё поговорим. Медицинский паспорт... Ну хоть тут всё хорошо и понятно.

   По старой привычке я запрыгнул на стол и стал по нему ходить. Определённо, Маро очень удачное приобретение, но чему её учить? Взлому сетей с танцевальным уклоном? А вдруг я ошибаюсь, вдруг не в этом её призвание? Когда-то я неправильно определил специализацию одной рабыни, а она боялась об этом сказать. Кончилось очень плохо. Психанув, девочка сбежала. За побег на Осколке полагается милосердная смерть. Всё, что мне досталось от несчастной на память – перчатки, сшитые из её кожи. Я их ношу за поясом, чтобы не совершить такую же ошибку ещё раз.

   В дверь постучали. Я спрыгнул со стола на стул, и крикнул: «войдите!». Вошли Маро и Мидори.

   – Э... Маро, тебе не холодно? – спросил я. Более глупого вопроса нельзя было придумать. Мидори усмехнулась.

   – Нормальный костюм, вполне приемлем для катианки в любом обществе. Что-то не так?

   – Нет, мне даже нравится. Очень милая система цепочек, золотых треугольничков, стразиков, проволочек. Маро, покрутись передо мной.

   – Да хозяин.

   Маро повернулась несколько раз. Действительно, мило.

   – Хм, неплохо. А изобрази мне фуэтэ. Ты же умеешь танцевать?

   Маро снисходительно улыбнулась, встала в позицию и быстренько исполнила классическое фуэтэ на высоких полупальцах. Действительно, смотрелось бесподобно.

   – Отлично, – сказал я. – Будешь обучаться танцам, музыке и пению. Это для тебя будет основное, на первое время. А сейчас мы отправимся покупать тебе одежду. Мидори, пожалуйста, найди Гунн и скажи, пусть ждёт нас у входа.

   – Хорошо, Сёмыч, – сказала Мидори и вышла, поклонившись.

   – А теперь, Маро, объясни мне вот что. Как случилось, что ты вообще попала в рабыни? Я посмотрел твои бумаги, и ничего не понял. Взлом порносайтов, скачивание фильмов, на это закон смотрит сурово, но сквозь пальцы. А зачем тебе понадобилось взламывать сеть банка?

   – Господин, – сказала Маро. Видно было, что это слово даётся ей с трудом. – Это была не моя идея. Мне предложили работу, не совсем честную, но за большие деньги. Дали всё, что нужно. Я согласилась, всё сделала, как надо, замела следы. Но потом...

  Она запнулась, и на её глазах появились слёзы. Я вздохнул и протянул ей платок.

   – Тебе не заплатили, я угадал? И сдали полиции. А доказать ты ничего не смогла, верно?

   – Откуда вы знаете?

   – Нет предела подлости человеческой. Девочка, ты вляпалась в большое море дерьма и это неправильно. Я хочу тебе помочь, но нечем. Теоретически, я могу выписать тебе вольную, прямо сейчас, тем более, ты досталась мне бесплатно.

  Глаза её на мгновение вспыхнули надеждой.

   – Но, подумай сама. Сёмыч Воссилов находит рабыню, виновную в серьёзном преступлении и тут же отпускает её на волю. Какой вывод отсюда сделает общественность?

   – Что вы тоже тут замешаны.

   – Верно. Кстати, ты подозрительно легко отделалась. За кражу такой суммы можно было и на рудники угодить. Кто тебя судил?

   – Судья... забыла. Ниморк, кажется.

  Это всё объясняет. Готов поклясться, он появился в магазине Димсона максимум через пять минут после меня. Это редкая сволочь, вполне способная отправить девчонку в рабство, чтобы купить её же.

   – Понятно. Сделаем так. Остаёшься у меня. Обучаешься музыке, танцам, пению, сексу и... Видимо, грамотной работе с сетями. Да, скорее всего так. Если вместо этого предпочтёшь обучение чему-то другому – говори мне сразу. Потом я тебя продам, но хозяина поищу хорошего. Я своих рабынь не продаю абы кому. Согласись, это хоть и паршиво, но лучше, чем дробить киркой урановую руду.

   – Ну... да.

   – Ты забыла добавить «господин».

   – Да, господин.

   – Умница. А теперь быстренько подпиши эти бумаги и пойдём в магазин.

   Мы спустились в холл. Гунн уже ждала нас, нетерпеливо перебирая копытами. Одета она была, как всегда, в пару висящих за спиной катан и маленькое седло, под мой размер. Правда, подковы кокетливо украсила розовыми стразиками, а в хвост вплела несколько цветных лент.

   – Привет Сёмыч. Новенькую девочку прикупил, гнусный работорговец?

   – Привет, Гунн. Извини, не взял лесенку, поцеловать тебя. Познакомься, это Маро, мы идём покупать ей одежду. Маро, это Гунн, мой главный телохранитель. Она свободная гражданка, поэтому ты обязана обращаться к ней соответственно.

   – Не слушай его, девочка. Мой народ не признаёт рабства. Для меня ты такой же человек, как Сёмыч или Мидори. Сёмыч, если б ты не спас мне жизнь тогда, стала бы я подписывать с тобой контракт!

   – Подумаешь, кнопочку нажал. Если б ты меня не спасла, я бы даже не предложил его тебе.

   – Ну да, кнопочка-то под спусковой скобой восьмизарядника находилась. – Усмехнулась Гунн. – А мне в ночи проскакать с тобой на спине пяток километров – пара пустяков. Ладно, пошли что ли. В какой магазин отправляемся?

  – В Мак-Милавицу за бельём, для начала. Потом в Натали, за верхней одеждой, потом в Золотую Голову, тоже прикупить шапочек. Недалеко, пару кварталов.

  – А тащить, как всегда, Гунн. Ладно, хоть в выходные прогуляемся по степи?

  – Да что там тащить-то, не прибедняйся. Воскресенье тебя устроит?

  – Спрашиваешь!

   Вышли на улицу. Я предпочёл идти пешком, ведя Маро на поводке. Гунн зорко смотрела по сторонам, я просто думал о своём. Прошли два квартала, и тут Маро тихо сказала:

   – Этот запах, он где-то здесь.

   Не успел я сделать ей замечание, за разговор без разрешения, как что-то, мне показалось взрыв, отбросило нас в сторону. Затем раздался частый топот и чей-то крик, будто от боли. Я мгновенно поднялся, велев Маро лежать, выхватил нейро-плеть, готовясь оборонятся. Но, оказалось, незачем. Крик исходил от какого-то парня, которого Гунн хитрым образом держала на весу. Только кентавры могут так держать противника, зажав в кулаке его руку с пистолетом.

   – Гунн, что случилось?

   – Стреляли. Жду команды.

   – Домой, и быстро. Маро, вставай, покупка отменяется.

   – Есть! – ответила Гунн.

   В следующее мгновение свободной рукой она зашвырнула меня в седло, затем Маро поперёк спины. Проскакали бешенным галопом прямо к дому, изредка перескакивая неосторожно припаркованные машины. Парень, висящий в руке Гунн, орал от боли и страха. В холл влетели, почти не останавливаясь, только Гунн пригнулась, не задеть притолоку, а мне и того не надо. Слезли.

   – Гунн, поговори с нашим другом. Только вежливо, без синяков. И не оставь отпечатки пальцев на пистолете.

   – Будет сделано, – ответила Гунн, нехорошо улыбаясь.

   – Я думаю, ты понимаешь, что «без синяков» означает так же и не калечить. – Сказал я.

   – Разумеется, Сёмыч! За кого ты меня принимаешь? Я буду вежлива, как...

   – Как белый и пушистый котёнок, – подсказал я. – Кстати, ты заметила, в кого он стрелял?

   – Да, в Маро. – сказала она хмуро.

   – Понятно. Идём, Маро, тут без нас разберутся. Я покажу тебе твою комнату.

   Маро пошла за мной, в крыло, где обитали рабыни.

  – Вот твоя комната. Сегодня ты отдыхаешь, а завтра... посмотрим. Одежду тебе я сейчас закажу по стелларнету, принесут до вечера. Что касается досуга, телевизор тут есть, кристаллы имеются. Планшет на столе. Если что-то не работает, скажешь Мидори. Не знаю, может быть дать тебе музыкальный инструмент? Говори.

   – Хорошо бы пианино, – сказала она. – Такое, маленькое. Очень хочется играть.

   – Понимаю. Кажется, у нас есть одно. Надо будет попробовать тебя в дуэте с Ю, когда она выздоровеет. Так, что ещё? Обед скоро будет. Да, перед тем, как в нас выстрелили, ты сказала: «Он здесь». Кто он?

  – Я только узнала запах. Там был человек, просивший меня взломать сеть банка. Но я его не видела, только запах.

  – Скверно. А стрелок, которого поймала Гунн?

  – Раньше не видела. И запах незнакомый, – сказала она.

   – Не нравится это мне. Похоже, на тебя объявили охоту. Какое-то время тебе нельзя будет выходить на улицу. Отдыхай, я пойду вызову полицию.

   Поговорив с Мидори насчёт пианино для Маро, я направился к Гунн. У неё всё было в порядке, стрелок хмуро сидел в углу холла на корточках, баюкая руку, пистолет валялся в дальнем углу.

   – Ну как, – спросил я боевую подругу, – сказал ли он что-нибудь?

   Гунн пожала плечами.

   – Сказал, что его зовут Митрох Калах. Стрелял в Маро в целях борьбы с рабством. В знак протеста.

   Я хмыкнул и повернулся к парню.

   – Сколь отрадно видеть юношу, обременённого столь чистыми мыслями, как борьба за свободу рабынь. – Сказал я. – И зачем же ты стрелял в одну из них?

   – А тебе не пофиг? – сказал он. – В тебя что ль стреляли?

   – Да нет, не пофиг. Я за неё рассчитываю получить 25 тысяч кредитов. Если бы её убил, тебе пришлось бы возмещать ущерб. У тебя есть такие деньги? Если нет, то я просто-напросто купил бы тебя и продал потом за тридцатку.

   – Не твоё дело, – огрызнулся он.

   – Да, ты герой, – сказал я. – Кидаешься с пистолетом на безоружную девочку, которая даже не имеет права защищаться. И всё-таки, зачем?

   Я опёрся на трость, не спуская глаз с парня.

   – Рабы – сволочи, – сказал он. – Честному человеку никуда не устроиться, все места заняты рабами. Куда ни глянь, уроды с ошейниками. Всех перебью.

   – М-да, с тобой всё ясно, – сказал я. Ничего не умеющий и не обученный толком придурок, винящий всех в своих бедах.

   – Гунн, следи за ним, до прихода полиции. Ах, нет, вот же она, – сказал я, услышав звонок домофона. Подошёл, впустил двух полицейских.

   – Добрый день, ваши документы. – Сказал тот, что постарше.

   – Вы забыли представится... офицер Барбреди*, – ответил я. Он тут же потерял своё величие и теперь смотрел на меня снизу вверх с высоты своего роста.

   – Прошу прощения, господин Воссилов. К нам пришёл вызов...

   – Верно. Вон тот молодой человек стрелял в мою рабыню. К счастью, мой телохранитель Гунн, – Гунн слегка поклонилась, – смогла ему помешать.

   – Вот как? Где это случилось?

   – В двух кварталах отсюда, на улице Электриков. Мы трое, я, Гунн и рабыня шли в магазин. Гунн, рассказывай, как было дело.

   – Да, Сёмыч. Как только мы свернули на эту улицу, я увидела его, – она указала на Митроха. – Он вытащил пистолет, прицелился в рабыню. Я... приняла меры безопасности.

   – Понятно, – сказал Барбреди. – Хотелось бы ещё поговорить с рабыней.

   Я покачал головой,

   – Это невозможно. Она в стрессе.

   – И что? – Барбреди удивлённо приподнял брови. – Кого интересует мнение рабов?

   – Их владельца, если он достаточно разумен. Барбреди, она только-только начала обучение, а тут такие события. Если сейчас устроить допрос, её психика может потерпеть необратимые изменения. И тогда я потеряю хорошие деньги. Дайте расписку, что вы мне их вернёте, и я её позову.

   – В ваших словах есть резон, – сказал Барбреди, усмехнувшись. – Тем не менее...

   – Тем не менее рабыня моя частная собственность, и я не предоставлю вам её для допроса, даже если мне придётся вызвать адвоката. Он, кстати, вам напомнит, что рабы вообще не могут выступать свидетелями по уголовным делам.

   – Хм... Ладно. Кстати, господин Воссилов, не передадите ли мне вон тот пистолет? Кажется, это и есть орудие преступления?

   Я хищно улыбнулся. Старый трюк, на который уже давно никто не ведётся в нашем квартале. Взяв со столика палочку для еды, я вставил её в ствол, и осторожно поднял пистолет с пола, чтобы не уронить.

   – Держите, офицер. Надеюсь, у вас есть пакетик для вещдоков?

   – Умно, господин Воссилов, – ответил он, упаковывая пистолет. – Ладно, до свидания. Надеюсь, ещё увидимся. Эй, ты, как тебя.

   – Митрох Калах.

   – Во-во. Идём, в машину.

   – Наконец-то ушли, – сказал я. – Слушай, Гунн, мне пришла в голову идея. Когда пойдём в степь, в воскресенье, оденься поприличнее.

   – Это как? – Спросила Гунн, огладев себя со всех сторон, насколько возможно. – Хочешь седло со стразами?

   – Нет, просто надень деревянные мечи.

   – Деревянные мечи? У меня есть пара таких, но зачем?

   – Не хочу дырявить твою красивую кожу во время спарринга.

   Земля ушла у меня из-под ног и весь мир провалился куда-то в яму.

   – Сёмыч! – Заорала Гунн, прижимая меня к груди, как котёнка. – Старый пень, ты умеешь ублажить женщину, как никто!

   – Эй, Отпусти меня! – Заорал я. – Задушишь же!

   – Нет уж! Тискуемый пьёт до дна!

   И она прижалась к моим губам жарким поцелуем. Чёрт бы побрал мои таблетки!

   Спустя вечность и пару секунд, раздался звонок домофона.

   – О чёрт, – выругалась Гунн, опуская меня на пол. Я быстро пригладил волосы, расправил одежду и громко сказал:

   – Войдите!

   Электронный сенсор, распознав мой голос, открыл дверь. На пороге, ослепительно улыбаясь, стояла советник правительства города по культуре.

   – Холо**! – Воскликнула Гунн, бросившись её обнимать.

   – Гунн! – Воскликнула советник, виляя своим рыжим хвостом, торчащим из-под туники. «Кажется, я тут лишний», – подумал я. Гунн обхватила Холо, прижав к своей могучей груди. «Нет, всё-таки блокиратор эмоций это не так плохо», – подумал я, глядя, как они целуются. Наконец они расцепились.

   – Господи, как же я рада здесь оказаться! – сказала Холо.

   – Рад вас приветствовать в моём жилище, госпожа советница, – сказал я, творя церемониальный поклон.

   – Сёмыч, я же не официально. Или ты забыл, как произносится Холо? Ну-ка, давай по слогам: Хо-ло. Хо-ло. Вспомнил?

   – Э... привет, Холо. Каким ветром?

   – Самым благодатным. Кстати, тебе идёт помада Гунн, но не мог бы ты стереть её с лица? Нет-нет, со своего лица!

   – А, ну да. Кстати, и тебе тоже неплохо бы. – Сказал я, вытирая лицо платком. Она выхватила платок у меня, вытерла лицо и, ехидно улыбнувшись, спрятала в свою сумочку. Я развёл руками.

   – А ты на своих таблетках? Попадёшься же ты мне, когда будешь без них!

  Я только улыбнулся.

   – Ты же по делу? Пошли на верх. С Гунн успеешь поговорить во время обеда.

   Мы с Холо поднялись в кабинет. Я достал из шкафа бутылочку вина. Посмотрел на Холо, и поставил обратно. Вытащил бутылочку коньяка и пару подходящих бокалов. Холо радостно пошевелила острыми ушками.

   – За твой визит! – сказал я, разлив коньяк.

   – И за твой бизнес, – добавила она.

   Выпили. Холо, по старой привычке, закусила яблочком.

   – А теперь к делу, – сказала Холо. – Сёмыч, ты хочешь выкинуть из бизнеса Невилла?

   – Неплохо бы. Как ты это предлагаешь?

   – Обрушить рынок рабынь.

   – И каким образом?

   – Представь, что на рынок выбросили полсотни рабынь от Сёмыча Воссилова по низкой цене. Что будет с Невиллом?

   – Подождёт, пока их скупят. И кроме того, где я возьму пятьдесят рабынь? У меня их всего пять, ни одна толком не закончила обучение. А одна даже не начинала.

   – Интересно, интересно... Надо их посмотреть.

   – Да, так где я возьму остальные сорок пять?

   – Я их уже нашла для тебя, – сказала Холо, протянув мне информ-кристалл. – Файл номер один.

   Воткнув кристалл в гнездо стола, я открыл этот файл. Он был заполнен данными о последних проданных мною рабынях, числом полсотни.

   – Холо, ты сошла с ума, – тихо сказал я. – Это уже проданный товар, как я могу их продать ещё раз?

   – Очень просто. Я их скупила. Через подставных лиц, естественно.

   Я покачал головой.

   – Холо, это... Это же люди. Живые, девочки. Не какая-та там пшеница, уж ты-то должна это понимать. Как ты это могла?

   – Расслабься, Сёмыч. Их купят их же хозяева, через подставных лиц. Но дешевле. Выиграют все. Кроме меня и Невилла. Но первое – мои проблемы.

   – Бред какой-то. Ну ладно, допустим. Ты потеряешь кучу денег, владельцы рабынь и подставные лица получат твои деньги, сами девочки ничего не узнают. А Невиллу что? Подумаешь, полсотни рабынь бесплатно.

   – Не просто полсотни рабынь. Полсотни рабынь от Сёмыча Воссилова. И я распущу слух, о продаже сверх того двух сотен рабынь по ещё более низкой цене.

   – Это может сработать, – кивнул я. – Но извини, я не собираюсь в этом участвовать. И не только потому, что не вижу прибыли. Невилл, конечно, та ещё сволочь, но...

   – Но от тебя ничего и не требуется. Просто подписать сертификаты на этих рабынь. Это законно и морально. Сёмыч, тебе даже и врать не придётся. Зато Невилл окажется за чертой бедности. Ему скоро понадобятся большие деньги. Очень большие.

   – А что будет с рабынями Невилла?

   – Их получишь ты. Вместе с помещениями, где они живут.

   Я поперхнулся.

   – Сукина ты дочь...