Текст книги "Альянс Советских Социалистических Кланов (СИ)"

Автор книги: Михаил Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 1

Покойся с миром…

Весна 1971, новая эра.

Никогда в прошлой жизни ни в милиции, ни в полиции я не был. Ни в качестве потерпевшего, ни в качестве подозреваемого, а тут сразу же арестовали, не прошло и двух дней в новом мире или в новом времени. Замели меня по статье 209 УК – бродяжничество! Серьезная статья для этих времен, могут года два колонии дать за рецидив… ну так мне милиционер, меня задержавший, расписал. Врал наверное, мы же в самом прекрасном месте на всем белом свете и никто не будет сажать ребенка! Или будут?

Выловили меня быстро, не нужно было из канализации вылазить среди бела дня, но чертов голод! Да и от ночевки в коллекторах был плюс – во время скитания по подземным ходам и поиска хорошего места под ночлег я нашел практически новые ботинки, конечно немного большие и сильно поношенные, но всяко лучше моих, трехсотлетних…

Глупо попался, беспризорники на улицах столицы для этого времени явление необычное и очень – очень редкое. Так что доброжелатели, позвонившие в милицию, нашлись быстро, а наряд на дровяном бобике приехал еще быстрее… Я бы легко смог сбежать, там еще те милиционеры были, но чертов паровой бобик! Именно из-за него я задержался на пару мгновений. Посмотреть вблизи на эту страшную машину, созданную безумным гением отечественного автомобилестроения, стоило мне свободы! Тот еще монстр… Перед от Победы, зад – открытая клетка – катух для заключенных и между ними газовый генератор. Газовый генератор! Газовый генератор и склад дров, черт его дери! Желтый кузов, синие полосы и ржавая колонна, чадящая сизым дымом! И поверх всего этого великолепия пятиконечная красная звезда с молотом и серпом.

Иногда я жалею что согласился на предложение Николая Петровича…

Эх, не нужно было посреди белого дня копаться в мусорных баках продуктового магазина! Не подумал я что в это время копание в мусорных баках далеко не нормальное дело… Да и глазеть на милиционеров не стоило, в крайнем случае можно было их просто раскидать, они простые мужики, но вдруг бы зашиб случайно? Я еще не освоился со своей новой силой. А до смертоубийства доводить не хотелось, одно дело бродяжничество и совсем другое – убийство милиционеров! Прислушался к своему гуманизму и теперь вот сижу в обезьяннике, ожидаю свою участь и слушаю разговоры милиционеров. А болтают те явно не о работе, решают суки куда меня сбагрить! Спорят кто даст больше! Так и подмывает желание немного разогнуть решетку из вертикальных прутьев и несильно вправить им мозги, совсем чуть-чуть, чтобы потом тут еще лет десять запах разлагающейся плоти вывести нельзя было! Но я сижу и жду своей участи, как любой законопослушный гражданин страны советов!

А за окном, точнее стеной, славный город Москва, столицы Альянса Советских Социалистических Кланов или просто АССК, долго же я спал! Очень долго, три с половиной сотни лет минимум! И теперь надо как-то привыкать к вновь сменившимся декорациям моей новой жизни! А то, что моя новая жизнь будет очень интересной я уже не сомневаюсь!

Моя участь пришла довольно быстро, не прошло и трех часов моего первого заключения. А чувство у меня такое, что если не свалю из города, то сидеть мне придется часто и долго…

– Сколько? – из камеры не было видно говорящего, но было прекрасно слышно низкий хриплый прокуренный голос.

– Как всегда, пятьдесят! – этого милиционера я уже узнаю по голосу, сержант Сидорчук, именно он меня и задержал у злосчастного магазина «Продукты».

– Дорого!

– Дело ваше, я могу и в СПОН (отдел социально-правовой охраны несовершеннолетних) позвонить, им деньги тоже не помешают…

– Ладно, показывай!

А по голосу и не скажешь что учесть выглядит как дородная тетка, да еще столь необъятных размеров, что и в дверь камеры протиснуться бы не смогла, поэтому она и остановилась за дверью в обезьянник, грубо сваренной из арматуры.

– Этот? – силуэты загораживают свет, единственным источником которого в камере является тусклая и все время моргающая лампочка на столе у милиционеров.

– Этот! Эй, богатырь, на выход! – сержант стучит дубинкой по прутьям обезьянника. – и не вздумай дурить, знаю я вас, одаренных!

– И с чего вы взяли что он одаренный?

– Так вот, смотри как решетку погнул!

Решетку гнуть я не хотел, случайно получилось, не привык я еще к новому телу и новой силе. Просто схватился упершись ногами в пол и чуть-чуть потянул на себя, стараясь приподнять себя повыше, вот и вышло что арматура поплыла как спагетти. Хорошо хоть вовремя остановился, а то и вырвать мог.

– Одаренный значит, это хорошо! Чего еще можешь, а? – спрашивает у меня женщина, больше похожая на одного жабоподобного героя далекой далекой галактики.

– Больше ничего не могу, сил не хватает! – вот прямо стал я первому встречному рассказывать пределы своих сил и возможностей, которые я и сам еще не знаю!

– Слабенький одаренный, сорок! – покупательница вновь начинает торг с милиционером. Странный тут союз, детей прямо в отделении милиции продают…

– Может и слабенький, но это первый попавшийся нам за два года! И раньше ты не была так привередлива, брала всех!

– Ладно, уболтал, держи!

Бумажка с ликом Ленина перемещается из кармана безразмерного платья в столь же безразмерный карман милицейской униформы.

– Вот так бы всегда, лишь время на разговоры потратили! Все вам бабам только поболтать! Вот тут распишись, и ты малец закорючку свою поставь вот тут.

Быстро пробегаюсь глазами по листу бумаги, заполненному крупным корявым почерком, ничего серьезного, просто рапорт о моем задержании и акт приема передачи в детский дом.

– Ну чего так долго! – торопит меня сержант. – Вот тут крестик ставь и все, можешь отпечаток поставить, все одно никто не читает эту писанину!

Макаю большой палец в чернильницу и ставлю отпечаток в правый угол листа.

– Молодец, надеюсь никогда больше не встретимся! А теперь свободен!

– Пошли! – мадам, а не как по другому работницу детского дома назвать я не мог, схватила своей огромной лапой мою руку, сжала как слесарные тиски и потащила за собой. И ей не важно было иду ли я или волочусь за ней по земле!

– Залезай!

На улице нас ждала темно-синяя Победа, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся Паккардом. Неплохо тут простые работники детдома живут! На бензиновых автомобилях ездят, хотя на дорогах носится достаточно много авто для середины дня, но в большинстве своем это грузовики на дровяной тяге. Пока ехали до детдома, а мадам кстати оказалась еще той лихачкой, обгоняла на бешеной скорости еле плетущиеся грузовики с стройматериалами как стоячих, я успел даже заметить парочку настоящих паровых машин, используемых в качестве тягачей крупноразмерных металлических конструкций. Строится Москва, и конца этой стройки не видать! Может на календаре и семьдесят первый год, но все выглядит как тридцать первый. Легковых автомобилей на улицах совсем мало, в основном газогенераторные уродцы, собранные из чего попало, лишь пару раз вдалеке мелькали иномарки из двадцатых – тридцатых годов моего родного мира, да несколько Паккардов самых разнообразных моделей.

Первой наше остановкой был далеко не детдом, первая остановка больница, где мадам, расталкивая бабок в очереди, быстро провела меня по всем кабинетам.

Но осмотр не задался с самого начала, никто из докторов не хотел принимать такого грязного меня, ну подумаешь не мылся последние триста лет, чего так нос воротить! Мадам пришлось немного поскандалить и меня отвели в местную душевую, где я впервые помылся под душем, да плюс еще всю одежду забрали на обработку.

Какое это волшебное слово – душ! И плевать что вода только холодная и немного коричневая от ржавчины! Зато напор сильный! А мыло! Мыло не хозяйственное а с запахом хвои! Наверное только ради этого стоило попасть в АССК. Да, именно АССК – Альянс Советских Социалистических Кланов и никак иначе, про СССР тут и не слышали…

– Ну чего так долго! – мадам бесцеремонно вторглась в душевое помещение, отделанное от пола до потолка безвкусным голубым кафелем. – Все, время на помывку вышло! На выход!

Мадам перекрыла вентиль подачи воды, притом сделал это с самым большим вентилем, отвечающим за подачу воды на всю душевую. И этот вентиль не перекрывали с момента его установки, это было несложно определить по скрипу и кускам ржавчины, осыпавшимся на пол.

Рубашку, ботинки и портки из семнадцатого века вернули тут же, были они влажными и горячим, видать от паразитов пропарили и все, стирки не будет! А постирать не помешало бы…, толку от того, что помылся, если опять грязное надевать? Тут же, в раздевалке при душевой, меня еще всего с ног до головы какой-то отравой обсыпали, от блох видать… Стоило бы еще волосы сбрить, отрасли за время стазиса они на добрые сантиметров двадцать…

Дальше меня осмотрел доктор, ну еще кровь сдал, в конце таблеток дали от глистов и сразу шесть уколов прививок, не важно, болел – не болел, карточки нет, делаем все по новой! Живодеры!

Снова бешеная гонка по улицам уже вечерней Москвы, на этот раз заполненной толпами разномастного народу, лезущему прямо под колеса авто, зебр на дороге нет, вот пешеходы и переходят где хотят. Машин на дорогах тоже стало больше, но мадам уже не лихачит, с машинами появились и регулировщики, стоящие на невысоких тумбах посреди самых оживленных перекрестков.

Покосившееся кирпичное здание на окраине города стало финальной точкой нашего маршрута, облезший до ржавчины еще наверняка дореволюционный забор и неухоженный сад, отсутствие электричества и пустые спальные комнаты.

– До завтра спишь здесь! – мадам впихнула меня в первую попавшуюся комнату. – А потом разберемся! Ссать на двор!

– Ну здравствуй Детский дом – интернат № 4! – прошептал я, заваливаясь на кровать. И плевать что белье судя по запаху никто никогда не менял, это всяко лучше чем спать в ливневом коллекторе на горе полусгнившей одежды из семнадцатого века! Если так подумать детский дом это не такой уж и плохой вариант, главное себя правильно поставить! Милиционеры могли просто вывезти за сто первый километр и там бросить, или что еще хуже впаять мне какую-нибудь статью и раскрыть за счет меня висяк!

– Вставай! Оформлять тебя будем!

Казалось только закрыл глаза и немного поразмышлял о своем светлом советском будущем, как меня уже будит все та же мадам. Ночь пролетела мгновенно и без каких-либо сновидений. Устал я за последние дни, устал! И если физически со мной все в порядке, то вот морально все слишком сложно…

Перед самым выходом успеваю немного посмотреть на себя в зеркало, до этого такой возможности просто не было. Всевлад все же подрос за эти столетия, теперь рост наверное метр семьдесят или семьдесят пять, в больнице рост мерили, но мне никто цифры говорить даже не собирался. Худой, невероятно худой, так и не дашь всего двенадцать лет, вот бы еще борода начала расти, так вообще бы лет за шестнадцать сошел…. А пока выгляжу как наркоман на последней стадии зависимости, но в отличии от наркомана я только вылез из гроба, а не собираюсь в него залезть.

Как оказалось здание, в котором я провел ночь, не единственное на территории детского дома, есть еще и главный корпус, где заседает все начальство. Начальство есть, воспитатели по коридорам ходят, а вот детей не видно, и тишина, именно так я себе представлял детский дом в самой лучшей на свете стране! Все сироты пристроены по новым семьям, да и вообще сирот в стране просто нет!

Мадам дотащила меня до двери с грозной табличкой «Директор», где суд по всему меня только и ждали.

– Итак! – грузный дядька, восседавший за огромным столом долго копался в бумагах, пока не нашел нужную. – Евгений Александрович, двенадцать лет, фамилия неизвестна! Все правильно?

Киваю.

– Писать, читать умеешь, Евгений Александрович?

Вновь киваю.

– На, – директор протягивает мне ручку и листок, с которого пару секунд он зачитывал мое имя. – пиши!

При ближайшем рассмотрении листок оказывается актом постановки на продуктовое довольствие Евгения Александровича Найденного, не долго они над моей новой фамилией думали!

Таким анахронизмом я никогда и не писал, в детстве у меня нормальная шариковая ручка была, пером гусиным буквицы выводить умею, стилом резы и четы резать, благо Катерина Наумовна научила, а вот этим нет! Долго я на нее смотрел, попробовал по бумаге провести– лишь лист покарябал, нет в ней чернил, и как ее заправлять? Первой не выдержала завуч, выхватила у меня ручку, взяла чернильницу и дальше пошла магия, самая настоящая, не вот эти вот все заклятия да наговоры, а результат науки и техники! Я бы и не догадался что в этой ручке насос есть!

Довольно быстро накарябал на обратной стороне листа свое имя и новую фамилию.

– Неплохо. – заявляет мадам, все это время стоящая за моей спиной. – Быстрее можешь?

– Читай вслух и напиши все что запомнил! – мадам достает с книжной полки толстую книгу и открывает ее на случайной странице, тыкая пальцем– сосиской в длиннющий абзац коммунистической пропаганды. – Весь абзац, от начала и до конца.

Прочитал вслух, стараясь не выдать свое реальное умение, читал по слогам и часто запинался на особо длинных и заковыристых словах. Абзац закончился, мадам захлопнула книгу и убрала ее обратно на полку. Взялся за написание прочитанного, быстро писать такой ручкой еще то занятие, все плывет и течет, что-то я не так делаю! У директора терпение разглядывать мои потуги вышло первым, он грохнул по столу кулаком, я от неожиданности кляксу в пол листа посадил!

– Хватит ж. у мучать! – достает он мне из своего стола пучок перьев очиненных. Вот это другое дело! Да с хорошими чернилами! У мадам глаза на лоб повылазили, как я быстро свои мысли пером изложил, да красиво то как получилось! Сам не ожидал и слишком увлекся, не нужно было свой реальный уровень грамотности показывать. Но был и плюс, пока вся эта эпопея с писчими принадлежностями шла, то у меня из головы вылетело о чем я там читал, поэтому и написал что Ленин первостатейный молодец, и нам всем надо на него равняться!

– Ошибок много, но пойдет! – вынесла свой вердикт мадам, ознакомившись с моей писаниной. Ну а как без ошибок-то? Я же не знаю какие у них тут грамматические правила после холопской революции появились? А то, что революция была именно холопская и мужицкая нет никакого сомнения, за все время я не встретил ни одного одаренного! И если с силовиками все не так просто, их от простого человека не всегда можно отличить, то вот у энергетиков, особенно у молодых и неопытных, всегда есть внешнее проявление силы, которое я ни разу не заметил пока скитался по Москве. Вот и писал на своем родном языке, я конечно тот еще грамотей, но сложных слов старался избегать, все попроще, чтобы ударением проверить можно было да покороче! Самое длинное слово – пролетариат, потом – коммунизм.

– Грамотный значит, да еще и одаренный? – директор перечитывает мои каракули. – А раз так, то сам должен понимать что ничего хорошего тебя в стенах детдома не ждет, нам с трудом удается прокормить уже имеющихся детей и новые рты нам не нужны!

Что-то сильно расходятся слова директора с выкупом в милиции, не нужны новые подопечные – зачем тогда меня нужно было покупать? Чувствую сейчас мне сделают предложение, на которое я уже готов согласится!

– Двенадцать лет, а может и не двенадцать на самом деле, может в милиции ошиблись и тебе уже к примеру четырнадцать? Сам подумай, четырнадцать лет – уже можно на работу устроится, Москва строится и рабочие, особенно одаренные и сильные, на стройки везде нужны! С голоду точно не помрешь! – уговаривает меня мадам все также стоя за моей спиной. – Да и все лучше чем у нас, на свободе будешь! Не зря же ты из своей деревни сбежал?

– А может и ошиблись, я тут вспомнил мне на самом деле четырнадцать завтра будет! – подыгрываю я, все так и не понимая в чем смысл и где выгода, сначала выкупили – теперь пытаются избавиться!

– Вот и хорошо! – радостно потирает руки директор и долго копается в ящике стола, наконец извлекая на свет божий чистый бланк аттестата зрелости. – какую Фамилию хочешь, а, Евгений Александрович, Найденным у нас каждого первого кличут!

– Заморников – называю я свою настоящую фамилию из того, такого далекого и такого родного мира.

– Заморников так Заморников!

Три строчки написанные ручкой и один удар печатью – все, школу закончил.

– И вот тебе еще направление в молотобойное училище, там тебя конечно никто не ждет, но если не повезет с работой, то можешь осенью попробовать поступить, слабенький дар у тебя есть! Держи и удачи!

Вот так просто? Вот так просто подписали все документы? Ну не может быть все так, где прибыль, где подвох? В чем гешефт?

Но подвоха не было, я просто встал и вышел, благо дорога на свободу тут была всего одна!

– Ага, вот прям сейчас! – стою я на ступенях детдома и направление в училище молотобойцев рассматриваю. – Прямо взял и побёг, чтобы до конца жизни кувалдой на заводе махать! Знаем, плавали! У них тут про механические молоты и гидравлические прессы видать и не слышали! Но за документы, мне так необходимые сейчас, советской власти спасибо!

Тикать из Москвы мне надо, как я уже понял не любят здесь людей без определенного места жительства и работы, и у меня даже созрел план как это сделать и опять в милицию не попасть. Видел я как тех отдыхающих, что из деревни на первомайскую демонстрацию приехали поглазеть, в автобус грузили, так мент их прямо по головам и считал! Да и мне бабушка рассказывала что не было у крестьян в ее годы ни паспортов, ни каких других бумаг и никуда из деревни своей они и выехать не могли, а это в было в моем СССР, тут же у мужичья положение еще хуже! Вот мне и надо найти такое мужичье, да среди них и затеряться, так из города и выеду! А что до одежды, то если в грязи изваляюсь – сойду за своего!

– Эй, пацан, ну ка ходи сюда! Новенький что ли? – вот и местные подопечные появились, не пустой детский дом, совсем не пустой, только вот что-то подопечные слишком старые, если мне теперь четырнадцать, то этим восемь, двадцать восемь!

– Не ребят, я тут просто мимо проходил и уже ухожу!

– Стоять! Держи его ребята!

Толпы враждебно настроенных детдомовцев мне еще не хватало! Деру, деру и еще раз деру! Еще детей я не бил!

У местных было преимущество, они знали территорию и грамотно отсекали меня от выхода. Как итог я зажат в угол, с одной стороны забор, поросший кустарником, с другой кирпичный остов давно сгоревшего здания. И именно это здание создала мне больше всего проблем, пока основная толпа зажимала меня спиной к зданию, особо шустрые детдомовцы забрались на стены изнутри и прыгнули за мою спину, окончательно отрезав мне путь к отступлению и захлопнув котел окружения.

– И чего вам надо от меня? У меня же вообще ничего нет! – спрашиваю я, пытаясь в последний раз уладить все миром. Но ответа нет, лишь надменный прищур главаря, медленно наступающего на меня.

Странные ребята, зачем я им сдался? И самое главное зачем незнакомца сразу по голове ножкой от табурета бить? Я конечно не обиделся, но ноги каждому из этой банды малолетних налетчиков все же сломал на всякий случай! Видать и вправду у детдомовских совсем туго с финансированием, раз они меня ограбить пытались! Да и что у меня брать, ботинки и те в ливневке нашел! Ну и поделом им, удумали же на богатыря с дрекольем переть, дураки они и в Африке дураки, кстати надо узнать как там в Африке дела, и вообще что тут с демонами? Но это все потом, валить надо и подальше от Москвы! Не будет мне тут спокойной жизни, а в детдом или пту я не хочу, в моем родном мире советские детдомы были еще тем филиалом Ада на земле, а что тут я даже боюсь себе представить! ПТУ мне тоже не нужно, ищите другого дурака молотом махать! У меня вообще то два высших, ну второе из них купленное конечно, и еще краткий магический курс от Катерины Наумовны за плечами, хватит, отучился!

– Странный у вас какой то союз! – этот союз сильно отличался от моего, я конечно в семьдесят первом еще не родился, но это же эпоха застоя, тут что семьдесят первый, что восемьдесят первый один в один, только цифры разные. Детский дом я уже покинул, сначала залез на стену сгоревшего здания, а с нее спустился на улицу, благо там всего один этаж был и тот уже ушел под землю, еще царская постройка видать!

А за этой стороной забора детского дома частный сектор, страшно подумать но в Москве, именно в Москве! когда – то был частный сектор, где жили крестьяне и рабочие, а не возродившаяся в девяностых буржуазия. Вон, сидят местные бабки, и наверняка не подозревают что через тридцать лет эта земля будет стоить миллиарды рублей, хотя кто у них будет её выкупать? Обычно такие дела начинаются с пожаров, выжигающих целые районы ветхих домишек… Ходят слухи что на таких пожарищах многоэтажки лучше растут!

– Какой еще союз? Ты совсем что ли наркоман? Ну – ка пшел отсель! Ходят тут всякие, а потом кастрюли пропадают! – в мои размышления вслух неожиданно вмешалась одна из бабок, сидевших на лавке. – Понаедет лимита! Москвичам жизни совсем от вас нет!

– Это ты что ли Егоровна москвичка? да ты же сама двадцать лет назад в Москвы из своего Задрипенска приехала! – в разговор включилась еще одна кумушка, восседавшая на скамейке. Начинается типичное перекрикивание и старческие визги, наверное единственное развлечение в это время, телевизоров тут еще точно нет, как и радио. Как я это узнал – все просто, нет ни одного столба с проводами, казалось бы не слишком далеко от кремля, но все же еще жгут лучины по ночам.

Дослушивать чем закончится их скандал я не стал, время идет, а милицейских патрулей, проверяющих документы, становится все больше и больше! Сперва кинулся на рынок, благо чуть в Москве ориентируюсь, стоило только выйти из частного сектора и уже примерно понял куда идти. Что в своей родной, что в этой времен Смуты, где рынок тысячу лет был, там он и сейчас стоит! Но это была плохая идея, крестьянами на рынке и не пахнет, тут другие птицы все оккупировали, со всех углов только и кричат «Вай, купи пэрсик!», на мужицкий люд не похожи и одеты получше чем все встреченные мною москвичи! Да еще пару раз патрули милицейские меня останавливали, но направление в молотобойный ПТУ сработало как надо, хоть за это спасибо директору детдома! Я оказывается до училища практически уже дошел!

Во рту маковой росинки с копания в мусорном баке не было, жрать охота сил нет! И денег тоже нет, а без денег никто еду не отдает, знаю, спрашивал.

– Уважаемый, работы какой не найдется? Деньги не нужны, готов разгрузить машину фруктов за еду!

– Гарика найди, малец, может и предложит чего! – отвечает мне продавец фруктов, овощей и зелени.

Гарика я нашел быстро, стоило спросить у того же продавца где его искать, и вот он, Гарик, сидит на лавочке в тенечке и папироску покуривает.

– Гарик? – мужчина среднего возраста с густо забитыми татуировками руками явно уголовного содержания кивает в ответ. – Работа мне нужна, готов за еду!

– Попрошайничать пойдешь?

– Нет, мне бы что-нибудь побыстрее, грузчиком там поработать или еще чего!

– На паперть не хочешь, значит проваливай! И если мои ребята заметят что на рынке крутишься, придушу! Работать не хочешь – в ночлежный дом иди, может там покормят! Все, проваливай!

Не очень дружелюбные здесь люди… на вокзал мне надо, на вокзал! Куда я и пробрался, попутно пару раз строя из себя полного дурачка перед милиционерами, мол иду в училище, вот у меня и справка есть, и заблудился! Вокзалы судя по всему стоят на тех же местах, в свое время я много по ним отходил и к ним поездил, когда в Москву на лечение и операции приезжал!

Вон они, родимые, стоят! Сбились в стадо да по сторонам зыркают, один, самый бородатый и старый из всей толпы даже поклоны прохожим бьет!

Господи, куда я попал?

Подошел, спросил, язык у мужичья за триста лет не сильно изменился, только новые слова добавились, вот я и сразу за своего и зашел! Мужики едут в Сибирь, деревню новую основывать, набрали силком их по деревням подмосковным, друг друга они только тут впервые уже увидели, и вот уже день тут живут, поезда ждут!

Ну я не растерялся и заявил, что судя по всему еду с ними, у меня и документ соответствующий есть, это я конечно зря сказал, после слов о том, что у меня документы есть они чуть ли всей толпой перед мной на колени не бухнулись.

Свободный человек, он и через триста лет свободный человек! Но все же палюсь, про бумажки мои пока стоит забыть и за пазуху их поглубже засунуть!

– Ты ежели копейка есть, то можешь в бухвет сходить на вокзале, туалет там же и воды попить можно! – поучает меня все тот же мужик с бородой, что прохожим кланялся.

– Нема ничего у меня. А вот воды попью!

– И у нас ничего нема, второй день голодаем, но сказали в паровозе кормить будут! Вот и сидим, ждем!

Снова мне везет, видать на моей стороне истинные боги! К вечеру, чадя сизым дымом, на перрон приполз паровоз с длинной вереницей двухосных теплушек, куда нас налетевшие со всех сторон милиционеры и затолкали, я всего полдня просидел, но все одно уже успел со всеми своими односельчанами перезнакомиться! Да и сам состав был не пустой, кое-какие вагоны уже заняты такими же как мы переселенцами.

– Сто сорок один! Товарищ сержант! – рядовой милиции пересчитывал нас прямо по головам во время посадки в вагоны.

– А в накладной сколько? – товарищу сержанту милиции было откровенно пофиг на то, сколько нужно отправить мужичья в Сибирь.

– Сто сорок!

– Больше не меньше, не сбежал никто и порядок! Вот если бы их меньше было бы тогда да, а так… Да и мог ты обсчитаться! Закрывай и пошли!

Чертов паровоз и чертовы вагоны, война уже как двадцать лет закончилась, а двухосные царские теплушки все бегают по дорогам страны! И возят они не грузы, для чего были рассчитаны изначально, а людей! Поездку в таком вагоне можно приравнять к пыткам, сажаешь вражеского шпиона в такой вагон и на кольцо, через пару суток шпион либо все и всех сдаст, либо сойдет с ума! Грохот колес под тонким дощатым полом, удары и бесконечный низкий гул, что издают колесные пары, все это невероятно давит на сознание, буквально морально истощая пассажиров. Но тут и без всякого шума вагон истощал пассажиров, у меня на эти гигантские полки в три яруса, занимавшие вес свободное место, уже сил смотреть не было.

Вторые сутки уже в пути, а от Москвы так и не отъехали, все кружим по кругу, набирая новых переселенцев. Кормить в пути обещали, да наверное как всегда деньги на прокорм мужиков где-то по карманам чиновников и милиционеров затерялись, вот и едем уже вторые сутки голодными! Хорошо хоть воду дают, когда на дозаправку парового котла останавливаемся! Да и благо я хоть чуть-чуть поел того, что мне магазин «Продукты» послал!

На каждой станции к нам все больше пассажиров подселяют, где бы мы не остановились, воды там долить или угля набрать, там везде уже наряды милицейские и мужики толпами нас ждут, видать много сел новых в этом году за Уралом появится! И самое главное среди переселенцев нет ни одной женщины, странные села получатся…

Вагоны наши заперты снаружи, чтобы мы по дороге не сбежали, вот мы и стоим у маленьких открытых окошек да на перрон смотрим.

– Вот, держите! – женщина в форме работницы вокзала тянет мне стопку газет. Вытягиваю руку и беру, с трудом просовывая мускулатуру через маленькое окно вагона.

– Это зачем? – спрашиваю я, рассматривая подшивку Правды за шестьдесят девятый год.

– Как зачем? – смущается женщина. – Для естественных нужд! Команда была всем необходимым переселенцев по дороге обеспечивать!

«Шутники б…ть, туалетную бумагу выдали, а о еде забыли!»

– Может лучше едой? – с надеждой спрашиваю я.

– Едой не получится, с едой у нас самих проблемы! Бери что дают и радуйся! – все смущение в голосе у женщины пропало в один счет.

Вот такая страна победившего социализма. Социализм в виде клановой верхушки победил, а все остальное население в проигравшие записали… и дерут с них теперь контрибуцию… Брежнеев, портреты которого на пару с Лениным висят на каждом углу, точно не голодает, как и вся остальная партийная верхушка!

Интересная отправка из Москвы у меня вышла, а что будет дальше я и представить не могу!

***

– Кишки уже от голода сводит! – шепчет кто-то из моих соседей по полке.

Да, с кормежкой тут проблемы… Но хорошо хоть от Москвы отъехали и нас даже начали кормить. За Поволжьем перестановка вагонов, расцепляют нас и платформы с военной техникой между товарными вагонами пихают, танки, пушки, пулеметы, рядом с моим вагоном вообще блиндированная всяким хламом платформа с пушкой теперь едет, но хоть кормить начали, солдат кормят и нам что останется отдают!

Дважды в день я высовываю руку в окно и получаю свой комок каши, больше похожей на твердый зачерствевший хлеб. С кашей идет кружка воды, кружка одна на вагон и пить надо сразу, чтобы все успели напиться, иначе до вечера не видать воды. Завтрак и ужин еще то мероприятие, иногда паровоз останавливается прямо посреди путей для кормежки и может так стаять часами, пока солдаты не обойдут все вагоны. Но хлеб насущный не самое важное сейчас для меня, газеты – вот к чему приковано все мое внимание. Конечно в газетах сплошная пропаганда, но есть и небольшие клочки чистой правды, еще чуть реального положения дел можно понять отбросив в сторону глупую пропаганду коммунистического образа жизни. Благо в кипе газет, перевязанных бечевой, номера самых разных лет, самый древний датирован сорок вторым, еще довоенным, годом!

– Опять картинки рассматриваешь? – Владимир, мой новый друг, никак не может понять что меня в этих газетах заинтересовало. Не читаю же я их на самом деле?

Вообще Владимир мне никакой не друг, но так как мы единственная молодежь в вагоне, то выбора у меня особо и не было, тот сразу записал меня в свои друзья. Подсел ко мне еще вчера и давай всю свою жизнь пересказывать Родился, женился и в добровольцы на переселение записался – вот и вся его жизнь в трех словах, если конечно лишнюю шелуху отбросить. И он не был женат, но по его словам как приедет на новое место поселения начнет сразу искать себе жену. А что, ему уже практически пятнадцать и у большинства его сверстников в их деревне уже есть дети, даже не по одному!

Но его рассказы о брачном возрасте крестьян меня интересовали мало, а вот о повседневной жизни советского села – еще как! И послушав его истории я понял что быт крестьянина за последние триста лет не поменялся, не важно при ком они живут – при царе, императоре и ли же при рабоче-крестьянском клане, все одно надо шапку снимать и кланяться каждой мало-мальски важной шишке. И не забывать эту шишку господином величать. Один раз кто-то в их деревне возмутился что господ в восемнадцатом не стало и теперь они все равны и товарисчи, так «товарисчи» смутьяна на глазах у всей деревни забили до полусмерти. Классика продразверстки! И да, продразверстка как началась еще в семнадцатом, так до сих пор и не закончится, причин для ее продолжения много – то война, то правитель кусок говна… Хорошо хоть кулаков бросили выискивать уже лет как тридцать, война началась и не до крестьянской буржуазии кланам стало.