Текст книги "Оперативное вторжение"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

13

Не опуская подножки, из тамбура на заснеженную платформу спрыгнул солдат в камуфлированном бушлате. Он едва не упал, скользя одной ногой, а другую высоко вскидывая. И невольно, с трудом удерживая равновесие, сделал шаг в сторону от вагона. Он бросил чуть смущенный взгляд на своего командира, стоящего в тамбуре. Его взгляд поменялся, когда солдат увидел в окне купе полковника военной разведки: тот покачал головой – мол, поосторожнее надо. И жестом показал, чтобы солдат возвращался в вагон.

«А тебе какого черта надо? Не ты тут начальник». Может, старший офицер и не наблюдательный, но, как говорится, в кон попал, глянул в окно в тот момент, когда рядовой Лучкин Александр выделывал на снегу кульбиты, взбрыкивал ногами.

Этого полковника, чью фамилию Лучкин не запомнил, он первым встретил пару часов назад. Он постучал в дверь тамбура и представился... Да точно, Артемов. Полковник Артемов. Сейчас он, нагнувшись над столиком, торопливо собирал в портфель какие-то бумаги.

– Не отходи далеко от вагона, – раздался справа голос старшего лейтенанта.

– Я знаю, – уверенно произнес Александр, на сей раз не удостоив командира ни взглядом, ни кивком.

Лучкин был родом из Новограда, остальные семь конвойных, сопровождавших осужденных в этом вагоне, в просторечье называемом «столыпиным», оказались в этом городе впервые. Исключая старшего лейтенанта Родкевича. Родкевич не раз бывал здесь, часто транзитом и всегда в одном качестве – начальника этапа.

Сейчас рядовой Лучкин выполнял несвойственные конвойному функции: шел на разведку. Ведь даже опрос местных железнодорожников являлся частью разведдеятельности, уверенно думал он. А кроме него, с этим заданием не справится никто. Он полтора года отбарабанил на этой «железке»: сначала на автокаре в почтово-багажном парке, потом на техстанции. Но снова вернулся в «багажку». Он знал многих железнодорожников, да и его не забыли. Этот вагон с этапированными, прибывший в Новоград в шесть утра, хотели затолкать аж к локомотивному хозяйству. Лучкин отпросился у командира на десять минут, чего хватило для того, чтобы спецвагон лучшим в депо локомотивом поставили рядом с «парадным» первым перроном. Даже литр не пришлось выставлять; наоборот, железнодорожники сами едва не всучили земляку пузырь самогонки. А какая тут самогонка, Лучкин знал не понаслышке: градусов под семьдесят. Ну, может, под пятьдесят, горит, главное, и внутренности обжигает.

Когда Лучкин услышал от начальника, что террористы захватили вокзал, улыбнулся: гонит старлей. В голове не укладывалось, как это, считай, родной вокзал могут захватить террористы. Глупость какая-то. Тут что, Москва, что ли?.. И до сей поры не верил.

С того места, где стоял Лучкин, первый перрон не просматривался – его загородил еле ползущий товарняк. А на перроне рядовой мог обнаружить суету или еще что-то, что указывало бы на панику.

Его взгляд медленно прошелся по зеркальным окнам первого уровня центрального здания вокзала... И только сейчас он сообразил повернуться. Сердце в груди екнуло, когда Лучкин увидел толпы людей, бегущих по пешеходному мосту, который протянулся над путями прибытия и отправления дальних поездов. И вряд ли люди опаздывали, они бежали пригнувшись, в два потока, навстречу друг другу. Кто-то падал, вставал; вот полетела вниз чья-то сумка...

Лучкин стоял спиной к центральному зданию вокзала. Одетый в военную форму. С автоматом. Его затылок уже был на прицеле чеченского снайпера, занявшего позицию в паре метров от окна. Створка открывалась вверх, линией огня снайперу служила буфетная стойка. Он был вооружен австрийской винтовкой «AUG», оснащенной полупрозрачным пластиковым магазином на 42 патрона, стандартной оптикой и тяжелым стволом[[10]]10
  Штурмовую винтовку «AUG» («Armee Universal Gewehr») можно использовать со стволами разной длины – в зависимости от тактической задачи: стандартный – 508 миллиметров, укороченные – 350 и 407 миллиметров и тяжелый ствол – 621 миллиметр.


[Закрыть]. По сути, это была штурмовая винтовка, но с тяжелым стволом, и на сравнительно небольших расстояниях она вполне заменяла снайперскую. Стрелку незачем было выбирать режим огня – он автоматически определялся силой нажатия на спусковой крючок: неполное нажатие – прозвучит одиночный выстрел, до упора – очередь.

Когда снайпер нажал на спусковой крючок, рукоятка перезаряжания, находящаяся слева, осталась неподвижной. Но пуля натовского калибра 5,56 миллиметра рванула из ствола к своей цели. Она вошла в основание шеи, и рядовой Лучкин замертво рухнул на перрон.

Полковник военной разведки, стоя лицом к окну, надевал куртку. «Теперь упал на ровном месте», – мысленно прокомментировал он. Но через мгновение увидел ручеек крови, обагривший снег. «Снайпер», – пронеслось в голове офицера. Чеченские снайперы взяли под контроль фактически все направления. Михаил Васильевич тяжело опустился на полку, застеленную коричневатым одеялом.

14

Вместительные лифты были заблокированы, на сводах всех четырех выходов к платформам боевики разместили по одному подрывному заряду. А самый мощный заряд находился в центре бокового выхода, по которому недавно полным составом прошагал взвод лейтенанта Кабаева. Зелимхан Садуев, минировавший проходы, коротко доложил командиру:

– У меня все готово.

– Подрывай, – распорядился Кемаль.

Сначала раздался один оглушительный взрыв, за ним другой. Металлоконструкции сводов рухнули в проходы, заграждая их на манер противотанковых ежей. Искореженные металлические облицовочные пластины рванули вверх и вниз по относительно узким, двухметровым проходам. Из них повалил желтоватый удушливый дым от загоревшегося пенопластового утеплителя. Но почти все стекла на окнах уцелели. А через бреши огромное помещение быстро проветрилось.

Кемаль обошел все четыре прохода, выходивших в оба зала ожидания, глянул на боковой выход. То, что нужно, отметил он. Ни один самый ловкий форточник не проскользнет через завалы металлолома, образовавшиеся в основном между третьим и четвертым маршами каждого наклонного рукава.

Начальника вокзала, его помощника и секретаршу, а также начальника охраны и прочих многочисленных служащих вокзала, которых боевики выгнали из кабинетов, разместили вместе с заложниками. Лишь военного коменданта посадили во временном штабе Али Кемаля. Правда, через минуту Кемаль поменял свое решение и приказал привести диспетчера и начальника вокзала.

– Теперь ты ответственный не только за станцию, но и за жизни многих людей. Мне мешают десять вагонов, – Али указал в западном направлении. – Как называется то место и почему оно забито? Понимаешь, о чем я спрашиваю?

– Да, – ответил начальник вокзала. – Это тупиковый путь пригородного парка. Обычно в период спада движения туда ставят на отстой пассажирские и специальные вагоны. Станция «Новоград» служила не только для пропуска транзитных поездов, но и обслуживала конечное движение. Она находилась в крупном городе с достаточно развитым пригородным сообщением и значительным числом конечных дальних поездов. Подходы к станции были специализированы – для дальних поездов, для пригородных. Путь для стоянки локомотивов (на схеме он обозначался цифрой 19) Кемаля не интересовал, а вот пути для отдельных вагонов (12-й и 14-й) являлись для всей группы стратегически важными. Особенно последний, где остался отряд поддержки лейтенанта Кабаева.

– Думай, как убрать эти вагоны. А пока выгоняй всех железнодорожников из почтовых и багажных зданий, отменяй все работы на них – скажешь, что, возможно, здания заминированы. Никаких хождений по крайним путям. Любого, кто окажется там, уберут снайперы. – Кемаль пододвинул к коменданту короткую стойку с микрофоном. – Все запомнил?.. Кажется, я спросил тебя!

– Да, я все понял.

– Тогда вперед.

* * *

Сцепщик, соскочивший с подножки подъехавшего локомотива, был одет в теплую куртку и стандартную яркую накидку-безрукавку. Даже в бронежилете он бы не почувствовал хоть какого-то облегчения. Он работал буквально под прицелом. Не видел стрелка, но ощущал на себе его пронзительный взгляд. Железнодорожник был взволнован, но все его движения тем не менее оказывались быстрыми и точными. Он подал знак машинисту и занял место на подножке локомотива, держась за длинный металлический поручень.

Из окон спецвагона смотрело несколько пар глаз. И конвойные, и осужденные прощались с Саней Лучкиным, оставшимся на железнодорожных путях. Между первым путем первой платформы и рельсами, которые вели в тупик.

Тупик...

Михаил Артемов еще раз повторил это безысходное слово: тупик.

Лейтенант Родкевич нашел защиту от собственных тревог и подавленного состояния в том, что говорил, конкретно ни к кому не обращаясь, сколько лет было Лучкину, где родился, кто его родители, как он служил.

– А ну-ка бросай! – прикрикнул на него полковник. – Хватит распускать сопли! Возьми себя в руки в конце концов!

Подействовало.

Если бы он не остановил офицера, тот, возможно, донылся бы до того, что прямо за своим раскладным столиком написал рапорт с просьбой направить его в Чечню.

Артемов поднял газету, которая провалилась между полкой и стеной вагона, расправил ее, взгляд уперся в статью.

«Вообще с начала войны в Ираке и по сей день российским контрразведчикам приходится нелегко. Объявлена частичная мобилизация личного состава оперативных подразделений ФСБ, курирующих дипломатические и другие представительства воюющих стран в России. Только недавно отменили запрет на отпуска и введение круглосуточного дежурства. На эти подразделения легли задачи по обеспечению физической защиты сотрудников этих представительств от террористов и агрессивных проявлений со стороны экстремистски настроенных сторонников той или иной страны, участвующей в противоборстве. Плюс принятие мер, не допускающих беспорядков, которые могут быть инспирированы в ходе анти– и послевоенных манифестаций – в частности, религиозными фанатиками.

Одновременно контрразведчикам нужно гарантировать безопасность наиболее важных объектов в России (включая предприятия нефтяной и газовой промышленности, АЭС и т.д.), предупредить возможное нападение диверсантов. Усилен контроль за теневыми каналами поставок оружия»[[11]]11
  По материалам Валерия Преображенского и Валерия Порка, «Независимое военное обозрение».


[Закрыть].

Статья в кон. Смысл ее простой и безрадостный: много сил было как бы растрачено, они рассеивались в разных направлениях. На каком-то этапе террористы переиграли спецслужбы России. Складывая газету, полковник Артемов подумал, что сейчас все статьи в кон. Какое чтиво ни открой, весь материал в тему. Сам себе он представлялся не просто пессимистом, а председателем на съезде пессимистов, где самолично вынес на голосование единственный вопрос: больше съездов пессимистов не проводить. Принято единогласно.

Глава 6
Абсолютное большинство

15

12.35

«...Жалкие выродки, называемые русскими, или россиянами, как вы сами себя величаете. Мы – правоверные мусульмане – называем вас русскими свиньями. Нас абсолютное большинство на Земле, и нет той силы, которая могла бы нам противостоять, поэтому мы не боимся ничего и никого.

Вы – русское отребье, жалкие пьяницы, среди вас уже не осталось мужчин, вы сами себя сожрали, слава Аллаху!

Скоро, русское дерьмо, мы выворотим вам кишки, мы будем е...ь ваших детей. Мы будем вспарывать животы вашим сукам, мы это уже делаем, но что будет еще! Вам мы отведем, русская погань, место на Новой Земле, там мы устроим заказник. Будем приезжать охотиться на вас и белых медведей.

Всему русскому дерьму мы...»

Руководитель штаба по проведению спецоперации генерал-полковник Роман Кудряшов попросил остановить воспроизведение. Обращение главаря террористов не произвело на генерала того впечатления, на которое, наверное, рассчитывал Али Кемаль, по нескольким причинам. Одна из них: это «обращение» фактически копировало послание правоверных мусульман Чечено-Ингушетии казакам через газету «Казацкие ведомости»[[12]]12
  «Послание» именовалось «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ» и было направлено в газеты «Терский казак» и «Казацкие ведомости». Датировано 15.09.1990 г.


[Закрыть]. В общем, ничего оригинального. Все тот же наглый, вызывающий тон, грубые фразы в оскорбительной форме, угрозы и «прочее дерьмо», добавил от себя генерал. С одной стороны, бандиты откатились назад (хотя, по мнению Кудряшова, дальше катиться некуда; неужели, ломал он голову, им хочется жить в своем каменно-горном веке, диком, необузданном и жестоком?), с другой – явно сделали прорыв вперед. То касалось «воззвания» всему российскому народу, тогда как тринадцать с небольшим лет назад «предупреждение» направлялось лишь казакам. Насколько помнил генерал, в том письме речь шла о страницах, «от которых ничего не осталось» («мы пока только сохраняем их названия, но скоро, русское дерьмо, тем останкам, кого вы на нашей святой земле называете казаками, мы выворотим кишки...»). И дальше в таком же духе.

Кудряшов попросил остановить воспроизведение и более внимательно вгляделся не в главаря террористов – он был одет в черную униформу и в отличие от товарищей лица под черной маской не скрывал, – а в оружие в руках Кемаля. Генерал по роду своей деятельности хорошо разбирался во всех видах вооружения, и сейчас, повторно просматривая запись на видеомагнитофоне, он абсолютно точно установил марку и модель автомата: австрийский пистолет-пулемет «Штайр TMP». Современное компактное и очень удобное оружие, отлично контролируемое при автоматической стрельбе. Легкое, скорострельное, из него можно вести огонь как с одной, так и с обеих рук.

Боевик, сидящий по правую руку от своего командира, был вооружен австрийской штурмовой винтовкой, состоящей на вооружении австрийской, австралийской армий, а также береговой охраны США. Рукоятка пистолета, которая «светилась» из кобуры на поясе командира, не давала место сомнениям: «багира» калибра 9 миллиметров с магазином на 15 патронов.

Кудряшов взял паузу. Она была как бы двойной: еще и стоп-кадр, застывший на экране телевизора. Картинка, что и говорить, не радовала: трое ублюдков, вырядившихся в черную армейскую униформу и вооруженные до зубов, демонстрировали превосходство и полную безнаказанность. Забегая вперед и полагая, что не ошибается, генерал подумал, что вскоре увидит нечто похожее: застывшие, как на стоп-кадре, мертвые тела террористов.

Он бросил взгляд на репортера центрального телеканала Игоря Данилевского. Вспомнил, как тот готовился сам и готовил свою съемочную группу к первому контакту с террористами (главарь шаблонно затребовал для предъявления условий съемочную группу). Первым делом Данилевский залпом выпил полстакана коньяка. Волнение, внезапно охватившее репортера, читалось по его подрагивающим рукам. Кудряшов довольно точно представил его состояние. Репортер скорее всего не думал о том, что рискует: вся его многолетняя работа на телеканале была связана с рискованными поездками в горячие точки. Судя по репортажам, которые генерал видел в «исполнении» Данилевского, репортер частенько восседал на броне, рискуя быть подорванным на фугасе вместе с разведдозором, нередко ходил в ночные дозоры вместе с группами спецназа, летал на «вертушках»... Но брать интервью вживую у террористов, захвативших стратегический объект, ему приходилось впервые.

Единственное, чего не знал Кудряшов, – это то, что вместе с последними инструкциями, которые он давал лично Данилевскому, репортер отчего-то не мог отделаться от других наставлений, рожденных в редакции новостей телеканала и озвученных главным редактором. Собственно, это были выдержки из правил внутрикорпоративного этического кодекса освещения терактов. Они сводились к следующему:

– репортаж должен основываться на фактическом материале, а не на эмоциях;

– при сообщении о количестве пострадавших очень важен источник получения информации (часто цифры из разных источников не совпадают);

– также подчеркивается важность проявления сочувствия, сострадания к потерпевшим: не нужно лишний раз тревожить людей, которые только что потеряли близкого человека;

– в отношении погибших должно быть проявлено уважение, т.е. крупные планы лиц погибших или серьезно раненных могут быть показаны в исключительных случаях;

– избегать чрезмерного внимания камеры к окровавленным телам.

«Серьезно раненных» не было. Однако окровавленных трупов хватало. В основном убитыми были работники милиции (по последним данным – 24 человека).

– Откуда у них австрийское оружие? – услышал Кудряшов тревожный и в то же время возбужденный голос Данилевского. «Он тоже отметил это», – немного удивился руководитель штаба.

– Откуда? – спросил он, глядя в сероватые глаза репортера. – Откуда, по-твоему, у римлян на подошвах была немецкая земля?.. – Генерал рефлекторно пожал плечами. – Чеченцы, как римляне, наводнили всю Европу. У них есть и немецкие стволы, и чешские...

* * *

27 января 2004 года группа чеченских беженцев, пытающихся получить политическое убежище в Австрии, взбунтовалась и попыталась захватить рейсовый автобус. Власти страны разместили их в провинции Каринтия, но им там не понравилось по причине отсутствия в телевещании российских программ. Они потребовали транспортировки в соседнюю землю Штирия. Их посадили на поезд и отправили в город Грац.

Представитель МВД Австрии подтвердил, что инцидент возник главным образом из-за отсутствия программ российского ТВ.

Они прибыли на территорию Австрии прошлым летом. С тех пор они неоднократно самостоятельно переезжали из одной провинции в другую. Причем каждый раз этих людей что-либо не устраивало.

Сейчас в Западной Европе, по разным данным, находится до 200 тысяч беженцев из Чечни. В Австрии с 8 миллионами человек около 500 чеченцев ожидают решения о предоставлении статуса политического, экономического или конфессионального беженца.

В прошлом году сотни чеченцев, которые ранее попросили убежища в Польше, обратились с той же просьбой к чешским властям. Многие здесь не задержались надолго – нелегально перешли границу с Австрией и попросили убежища уже там. В декабре на австрийско-чешской границе было задержано 75 человек, которых австрийские власти вернули обратно в Чехию.

Чешское МВД прекратило рассмотрение их прошений, но подавляющее большинство чеченских беженцев сразу же подали в суд жалобу на решение МВД. И многие опять повторяют попытку перейти австрийскую границу. Именно в Австрии живет большая община чеченцев. Убежище там получить несколько проще, чем в Польше или Чехии.

Чеченские беженцы в странах Восточной и Центральной Европы превратились в проблему не только политическую и социальную, но и криминальную. Чешское МВД обеспокоено развитием ситуации с чеченской диаспорой. На днях после года наблюдений и слежки полиция арестовала трех руководителей чеченских группировок, сотрудников фирмы «MG Security», которые занимались «выбиванием долгов». Руководителем предприятия формально был чешский гражданин, но на деле фирму контролировали чеченцы, которые для легализации в Чехии попросили убежища. По сведениям чешской полиции, в разных городах Чехии задержано 15 человек, при обысках в домах, где жили арестованные, было найдено незарегистрированное оружие. Пока МВД Чехии по данному делу имеет заявления пяти предпринимателей, от которых в общей сложности чеченцы требовали более 1 миллиона долларов. По сведениям полиции, известно еще о 60 случаях, когда речь может идти о вымогательстве со стороны сотрудников «MG Security»[[13]]13
  Роман Кириллов, Наталья Корнелюк, «Известия», 30 января 2004 года.


[Закрыть].

* * *

– Я не удивлюсь, если узнаю, что чеченцы взяли под контроль оружейный завод «Штайр-Маннлихер». Бродят по Европе, как по газону.

Генерала «понесло». Хорошо знакомые с Кудряшовым люди знали о его несдержанности, на базе которой его прорывало «околополитическим словесным поносом».

– У чеченцев мозги устроены каким-то особым образом, от них чего угодно можно ожидать. А «европейцы» усиливают меры безопасности в аэропортах, балбесы! Это уже не «наши» чеченцы, – Кудряшов кивнул головой в сторону, – это «их» чеченцы. Та же Австрия примет этих гребаных борцов. В европейском понимании – это не террористы, а чеченские граждане, отстаивающие свои права. Каким способом – им наплевать. Скажи они сейчас, что захватили вокзал потому, что у них нет возможности смотреть «Эм-ти-ви», им тут же скажут: «Давайте к нам, ребята! На просмотр телепрограмм. В соседнюю землю Штирия!» Это только начало, скоро они устроят европейцам настоящее шоу.

На ум пришло высказывание Жириновского: «Надо восстановить смертную казнь на два часа и всех, кого надо, расстрелять, а потом опять ввести мораторий. Пока эта информация дойдет до Совета Европы, у нас опять все будет хорошо». Ну разве плохое предложение?

У Романа Кудряшова было худое желтоватое лицо и короткие седые волосы. По-восточному узкие глаза также слегка отливали шафраном. Сейчас генерал был одет в темно-серый костюм, верхняя пуговица рубашки расстегнута, узел галстука сильно ослаблен. На нем в том числе лежала обязанность информировать прессу о положении дел с захватом заложников. Он недолго думал над тем, кому из многочисленных журналистов отдать эксклюзивное право на контакт с террористами, тем самым удовлетворив их первое требование. Во что оно вылилось, уже известно: приговор всему российскому народу в крайне оскорбительном тоне.

Главаря террористов звали Али Кемаль (настоящая фамилия Бароев, судим за изнасилование и побег из тюрьмы, где подкупил конвойного). Предположительно, прозвище Кемаль он взял у Кемаля Ататюрка, «отца» Турецкой Республики. Его небольшой отряд в тридцать-сорок штыков входил в формирование ваххабита Абу аль-Валида, «второго» Хаттаба. С Черным Арабом Кемаль, также называемый эмиром, был почти в дружеских отношениях. Они были схожи по линии идеологии. Если Хаттаб являлся как бы живым подтверждением «интернациональности» чеченского терроризма, то Кемаль, напротив, подчеркивал, что терроризм – национальный, и только национальный. Хаттаб любил позировать перед телекамерами – именно поэтому его имя как самого жестокого араба-наемника начиная с 1996 года все чаще звучало в официальных сообщениях Министерства обороны, ФСБ и МВД. Кемаль также не избегал камер зарубежных репортеров, но являлся, по сути, исполнителем. Тогда как Хаттаб был скорее куратором, идеологом, а также организатором и банкиром. Реальной же работой по обучению диверсиям занимались совсем другие люди.

Арабский террорист обвинялся по самым тяжким статьям УК. Среди них: создание незаконных вооруженных формирований, подготовка и совершение терактов, захват заложников и убийства. В марте 2002 года, когда была найдена видеозапись, на которой Хаттаб и его приближенные расстреливают захваченных в плен военнослужащих-контрактников, к делу Черного Араба добавили захват заложников, бандитизм и посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих.

Настоящее имя Хаттаба – Самир Салех Абдалла аль-Сувайлем. Он выходец из Саудовской Аравии. Иорданцем же себя называл из соображений конспирации. Прозвище Хаттаб взял в честь любимого героя халифа Омара ибн Хаттаба. В молодости он намеревался стать инженером, поступил на курсы компании «Aramco». Планировал даже продолжить обучение в США. Однако раздумал и в 17 лет отправился в Афганистан бороться с русскими и отказался вернуться домой даже после того, как отец пообещал купить ему дом.

О Чечне Самир узнал впервые из передачи афганского телевидения. В новостях показали чеченцев с повязками на лбу, на которых было написано: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его». Они кричали: «Аллах акбар!» Самир заинтересовался джихадом, который шел в Чечне, и решил отправиться туда.

Как туда добраться, он не знал: на карте, которую купил Самир, такая страна не была обозначена. И тогда он отправился в Баку, в Азербайджан, а оттуда уже перебрался в Чечню. Там он был поначалу простым журналистом, выяснял отношения народа к джихаду. Его блестящее знание арабского, русского, английского и пушту помогало ему встречаться с самыми разными людьми. Он познакомился с Шамилем Басаевым. Позже – с Али Кемалем.

Однажды Самир повстречал пожилую чеченку, которая говорила о необходимости вести джихад против русских. Она сказала ему: «Мы хотим, чтобы они ушли с нашей земли, и хотим снова вернуться к исламу». Когда Самир спросил ее, чем она сможет помочь джихаду, эта женщина ответила, что у нее есть только старая кофта, но она отдаст ее во имя дела Аллаха. Самир рыдал, пока его борода не стала совсем мокрой от слез. Эта встреча стала поворотной в его жизни.

14 лет он воевал и искал смерти. Нашел ее не в Афганистане и Таджикистане, а в Чечне. Хаттаб умер через пять минут после того, как открыл отравленное письмо, врученное ему преданным человеком. Это случилось в ночь с 19 на 20 марта 2001 года[[14]]14
  По материалам еженедельника «Власть».


[Закрыть].

Примерно за месяц до своей смерти Хаттаб сказал Али Кемалю:

– Нужно совершать диверсии против мирных жителей в центральных регионах России, в провинции, и тогда Москва сама падет.

Почему? Ответ очевиден, он – в вопросах. Кто опора путинского режима в целом и в воплощении его программ в частности? Бюрократы? Но ведь российский президент сам говорит, что они малоэффективны и нерациональны. Органы? Но не он ли говорит, что и они нуждаются в реформировании, и даже сам слабо пытается уравновесить некоторые кадровые решения в пользу силовиков другими решениями – не в их пользу. Провинция, регионы? Остаются только они, общество, что, конечно, является красивым ответом. Если ударить по регионам, то рухнет единственная опора не только нынешнего руководства, но и последующего.

Без хорошей политической подготовки, без боссов в арабских странах Хаттаб не смог бы сформулировать ни одного вопроса, не говоря о четких ответах на них.

Банда Кемаля бесчинствовала в Веденском районе Чечни и слыла неуловимой. Половина уголовники, вторая делилась на малолетних отморозков и «народных мстителей», каждый из которых подписался бы кровью под «посланием Кемаля Федеральному собранию». В руки спецслужб попала видеозапись, сделанная на привале банды. Роман Семенович Кудряшов без труда «прогнал» ее перед глазами. Все бандиты обросшие и немытые, но с выражением сурового счастья на смуглых лицах. Каждый пер на себе огромный рюкзак, был обвешан оружием, некоторые – даже пулеметными лентами, не говоря уже о таком широко известном атрибуте, как нож. Вот сам Кемаль, позируя перед камерой, вскрывает консервную банку огромным тесаком. Причем его мало волнует, что половина содержимого осталась на лезвии, а другая шлепнулась на пожухлую траву, прилипшая к крышке. Видимо, он объелся, поскольку демонстративно отмотал полтора метра туалетной бумаги и пошел в кусты. Хроникер проследил за ним в визир камеры и стыдливо опустил взгляд: камера крупным планом снимала его сбитые на нет мыски армейских ботинок. Вот «поза» другого бандита. Кудряшов понимал, что можно и нужно чистить свое личное оружие, держать его в постоянной боеготовности, но отказывался понимать, зачем бандиту понадобилось вычищать одноразовый гранатомет. Он сунул в «муху» какую-то тряпку и ну ворочать в стволе! Словно в носу ковырялся.

И вот после всего увиденного Кудряшов спросил себя: как такая банда, даже изменив обличье, могла просочиться в глубь России? Конечно, не факт, что проникла она всем составом – возможно, только основное ядро, костяк, так сказать, который пополнился камуфлирующимися под мирных граждан чеченцами. Группа оперативного вторжения – так называют небольшие мобильные команды диверсантов. Этот характерный термин как раз подходил к отряду Кемаля. Хотя назвать его небольшим нельзя: оперативные данные и анализ, сделанный на их основе, показал, что боевиков минимум сорок человек. По сути, четыре группы.

Предварительный разговор с начальником местного ГУВД не прояснил ситуации. На вопрос: «Как таким составом камуфлированная и вооруженная до зубов банда могла беспрепятственно проникнуть в город и захватить режимный объект?» – генерал-майор Алексей Гончаров густо покраснел и сказал: «Не знаю». А в его наполненных детской обидой глазах стоял другой ответ: «Вопрос больше к вам, товарищ замминистра». Кудряшов отпустил в адрес провинциального коллеги классическую шпильку: «Я не «огончарован» вами».

Он посмотрел на полковника ФСБ Игоря Абраменкова, специалиста по переговорам. Пока его пора не настала, но он готов к трудной работе. Пройдет еще несколько часов, прежде чем террористы изъявят желание встретиться с «казенным человеком». Пока же они классически давили молчанием. Сотрудники милиции бесформенной массой лежали в широком проеме между двумя парами застекленных дверей. Некоторых убили в ходе захвата, других, вынужденных сдаться перед бешеным напором чеченских террористов, откровенно расстреляли. Выстрелом в затылок, представил Кудряшов, непроизвольно сжимая тонкие пальцы в кулак. Как ретроград, он не просто ждал, он жаждал штурма. Но приказ бойцам «Альфы», рассредоточившимся на своих позициях, будет содержать один важный и безапелляционный момент: бандитов живыми не брать. Ни одного. Из любого захваченного здания выход у террористов один и только в одном положении – параллельно земле и вперед ногами.

Сегодняшний морозный день выплетал инеем нечто рифмованное, безрадостное и вопрошающее: урок «Норд-Оста» не пошел впрок? Что заставляло задуматься над следующим: нет ли у террористов туза в рукаве? Выхода из захваченного объекта в прямо противоположном положении? Собственно, такая карта не исключалась: это как бы отказ чеченцев от дальнейшей борьбы и жесткое условие о предоставлении коридора до границы. А там гостеприимная Чехия, Австрия, Бельгия. Там вдохновитель многих терактов Ахмед Закаев.

* * *

В среду, 28 января 2004 года, вечером власти Германии подтвердили факт приезда в страну Ахмеда Закаева. Эмиссар Аслана Масхадова имеет в Великобритании статус политического беженца. Однако он по-прежнему находится в международном розыске. В Генпрокуратуре России заявили, что ордера Интерпола на его розыск и задержание никто не отменял. Власти ФРГ пока не дали вразумительного комментария по поводу непринятия мер к задержанию Ахмеда Закаева[[15]]15
  Роман Кириллов, Наталья Корнелюк, «Известия», 30 января 2004 года.


[Закрыть].

* * *

На данный момент, подумал Кудряшов, своей цели террористы достигли: задача «посветиться» в мировых СМИ уже выполнена и кроваво-зеленые флаги уже показаны. «Они продемонстрировали себя как политики, которые выказали готовность броситься в пучину, но не готовность получить по мозгам». Называется это нежеланием проигрывать. Попытка террористов уйти – попытка ковать свое поражение. Для каждого из них есть свой предел, который они считают победой. Так или почти так сказал Максим Соколов – кажется, в телепрограмме Михаила Леонтьева «Однако».