Текст книги "Таймер для обреченных"

Автор книги: Михаил Нестеров

Оперативным штабом этой операции, которой Натан Сейф дал незамысловатое название «Вы – очевидец», стала трехкомнатная квартира, расположенная на первом этаже дома по улице Линкольна, в паре кварталов от театра Габима. Равно как и театр, дом с секретным офисом военной разведки был построен в 1935 году.

Ближайший помощник Натана вчера составил начальнику компанию, прокатившись с ним в Иерусалим. Там в Новом городе училась в Новом же Еврейском университете дочь Натана. Последний не стал делать тайны: в университет он приехал по личному приглашению декана. И только сейчас помощник рискнул спросить, что за дела связывают Натана с заведующим факультетом.

Босс сорвался с драмой на лице:

– Вот когда тебе стукнет столько, сколько мне, когда твоя дочь поступит в институт и начнет хватать колы и палки, вот тогда ты узнаешь, по какому делу ходят к декану и главному венерологу страны. Мой тебе совет, парень: стерилизуйся. Пока не поздно.

Он мог и дальше развивать наболевшую тему. До бесконечности. Его излияния прервал телефонный звонок. На связи был старший оперативной группы Узи Адам.

– Шеф, мы перехватили телефонный звонок Маркоса Бегина человеку по имени Саша, – докладывал он в защищенном режиме связи. – Саши на месте не оказалось, Маркос сбросил сообщение на автоответчик.

– Текст, – коротко потребовал Натан, вооружаясь фломастером. Придвинув к себе пачку желтоватых «прилипашек», он поторопил абонента: – Ну?

– «Встречаемся в конце улицы Аббаса сегодня с семи до семи десяти. Саша, приготовься к поездке в Тель-Авив».

Натан вздернул рукав пиджака и глянул на часы.

– Значит, до встречи остался час. Уверен, что Саша прослушает сообщение? Возможно, он в отъезде, задержится на работе, сотни причин.

– Босс, мы пробили номер телефона, – докладывал «мастер мысли». – Он стоит в одном из портовых офисов, в отделении почтово-кассовых машин.

– Рабочий номер? – Натан нахмурился. – Почему он стоит на автоответчике?

– Ответ заключается в тексте автоответчика: извинения за отсутствие абонента на рабочем месте и просьба перезвонить через несколько минут. Думаю, Саша уже прочитал сообщение и явится на встречу с Маркосом.

– Нам важны связи Маркоса. Саша, отделение почтово-кассовых машин, да? – Натан снова черкнул на листке. – Я сделаю запрос на него.

Подполковник чертыхнулся: как же некстати появился еще один фигурант этого дела! Он не стал согласовывать изменившийся план с Эйтаном, подумав: «Зачем?» Директор ни под каким предлогом не отменит операцию, тем более что предлог – служащий порта. Через него Маркос, скорее всего, надеется выйти на Мэлоди Унгер.

С одной стороны, он действует грамотно, рассуждал Натан. Маркос в курсе исчезновения своего «одноклубника» из ВВС; как он узнал об этом, уже не суть важно. Он уже давно не входит в штат разведуправления, а его выход на Сашу носил оперативный характер. Вольно или невольно он возвращался в прежнее состояние разведчика. К этому его понудила острота ситуации. «Что же, – вдумчиво рассудил Натан, – одни планируют операции, другие удивляют неповторимостью сюжетов. Каждому свое».

Натан немного пожалел о том, что не смог силами своего подразделения провести три акции одновременно. Такое нереально даже для управления в целом. Во всяком случае, это требовало много времени.

Весной 1988 года Натан Сейф входил в оперативную группу «Моссада». Они ликвидировали скрывавшегося в Тунисе заместителя Ясира Арафата по боевым операциям. Та акция была примечательна тем, что проводилась она за пределами Израиля и с участием в ней разведок ВМС и ВВС. Она готовилась «Моссадом» в течение пяти лет. А Натан в данный момент работал словно впопыхах и по трем клиентам сразу, что у другого специалиста родило бы глубокий вздох: «Нереально». Отсюда и мелкие недочеты.

И последнее, что он сказал «мастеру мысли», в опергруппу которого входило восемь человек:

– Действуй по обстоятельствам.

Ильза Ахитува проследила за ремонтом лицовочно-штемпелеванной машины, которая укладывает письма в одинаковое положение – адресом кверху и чтобы марка была в правом верхнем углу, и вернулась в свою конторку мастера. Ее смена подходила к концу, тем не менее Ильза нарвалась на неприятности – поломку машины; четверть часа она спорила с наладчиком, который требовал замены фотоэлементов. На что девушка ответила: «На свои фотоэлементы посмотри. Они у тебя постоянно красные».

Свою работу на Маркоса Бегина Ильза называла перлюстрацией. Она по заданию офицера ВВС отсеивала корреспонденцию, которая интересовала Маркоса. Чаще всего его интерес ограничивался адресами, реже – содержанием писем. Иногда она выполняла работу курьера, встречаясь с клиентами в пассажирском терминале порта. Ежемесячно Маркос приплачивал ей сто пятьдесят долларов наличными.

Ильза потеряла неплохой приработок ровно восемь месяцев назад, когда Маркос неожиданно уволился со службы.

Она обратила внимание на телефон, помигивающий красным индикатором. В ее отсутствие поступило одно сообщение. Ильза нажала на клавишу… и улыбнулась. Давно, очень давно она не слышала голоса своего шефа. Его сообщение она прослушала немного иначе. Если бы она его записала, оно бы выглядело следующим образом: «Встречаемся в конце улицы Аббаса сегодня с семи до семи десяти. «Саша», приготовься к поездке в Тель-Авив». Ильза носила оперативный псевдоним, и Маркос ни разу не назвал ее по имени, что немного заинтриговывало и радовало девушку.

«Отлично! – подумала она, отметив время. – Успеваю. Не придется отпрашиваться». И в этом ощутила отеческую заботу Маркоса. Хотя он был ненамного старше ее: Ильзе двадцать шесть, ему тридцать два.

«Мне придется съездить в Тель-Авив – неплохо», – тихо радовалась она, подкрашивая губы перед зеркалом. Надев берет, она приколола его к волосам шпилькой. Еще раз осмотрела себя в зеркале и осталась довольна своей внешностью. Ей хотелось произвести на Маркоса впечатление, чтобы он наконец-то заметил ее огромные красивые глаза, манящие губы, что еще? Уши с дырками, нос с отверстиями, щеки с ямами, куражилась Ильза.

Сдав дела сменщику, она ответила на его вопрос:

– Никуда не тороплюсь, а буквально рву с работы.

До места встречи было не больше километра, а времени – около часа, Ильза решила прогуляться, скоротать время, поднявшись по лестнице на самый верх «божьих виноградников».

Сегодня в городе было неспокойно. Центральную улицу перекрыли студенты с антиправительственными плакатами. Подразделения армейского спецназа теснили митингующих, полиция производила аресты.

Маркос Бегин определил за собой слежку лишь на подходе к улице Аббаса, с которой граничил один из четырех маршрутов, проложенных магистратом. По ним можно пройти через весь город по лестницам, что Маркос и делал на протяжении четверти часа. Он интуитивно понял, что пасут его давно. Как и где подцепил «хвост» разведчик – не ясно.

Маркос умел отрываться от «хвоста», знал в Хайфе и других городах множество мест, где можно освободиться от преследования. Только все эти знания, подкрепленные практикой, были сейчас бесполезны. Задача преследователей – взять его, а не «втыкать в адрес».

В разведшколе его учили запоминать лица людей. Он в учебном классе, перед ним мелькают силуэты сотен людей, он останавливает воспроизведение в тот момент, когда видит лицо, встретившееся на экране дважды. Одних и тех же людей показывают в гриме, одетых иначе… Стоп! Он нажимает на кнопку пульта.

Такая же команда поступила в мозг, когда на улице Хайфы он дважды увидел двух парней. Чуть позже – еще раз.

Маркос шел в размеренном темпе, держась правой стороны, ни движением, ни взглядом не раскрывая внутреннего состояния. Преследователей было двое: его ровесник, одетый в легкую куртку, и второй, младше на три-четыре года, в кожанке и темной вязаной шапочке.

Маркос Бегин решал трудную задачу. Что, если прокол – результат его телефонного звонка своему курьеру? В этом случае имя курьера известно преследователям, и он просто не сможет передать записку, адресованную Мэлоди Унгер. Ильзу он ни разу не засветил в разведуправлении. Она работала в порту и проходила в информативных частях докладов как информатор под своим оперативным псевдонимом.

Маркос был обязан предупредить Мэлоди о том, что Эли Сайкс пропал. Эли вышел утром из дома в тренировочном костюме и больше ни дома, ни на работе не появлялся. Это был не просто тревожный звонок, а колокольный набат. Маркос полагал, что отыграл время и подарил его Мэлоди, когда отмел решение связаться с ней лично либо через «семейку» Клода. И вот сейчас, попав в переплет, соображал, когда начать отрыв.

Сейчас?

Он поскользнулся на влажных ступенях лестницы – уже во второй раз, выбросив в сторону руку. Его неуклюжие движения также не остались без внимания преследователей. «Привыкайте, парни», – послал он мысленный месседж.

Маркос на секунду остановился, бросив взгляд на восточную часть горы, изрезанную ухоженными аллеями, пешеходными галечными дорожками. В глазах отпечатались роскошные клумбы, округлые головы виноградников. На этом фоне снова явились видения из прошлого. Сотни номерных знаков машин проносятся по экрану: «Попался один номер дважды – возможна слежка. На операцию идти нельзя». Запоминать номера бесполезно – их нужно узнавать. Вот на экране знакомая машина, но номер на ней другой. Стоп! Машина узнана по облику. Отлично!

Маркос уже видел курьера. Ильза спускалась по ступеням, держась противоположной стороны.

Когда отрываться? Когда его ход окажется неожиданностью для двух оперативников? Когда он пройдет мимо засвеченного курьера не останавливаясь? Да, это и станет сигналом к их активизации: объект обнаружил за собой «хвост». Здесь уже кто кого.

Совершенно неожиданно Маркос почувствовал в груди тесноту, которая мгновенно отпустила его и распространилась по кругу, и он словно оказался в замкнутом пространстве. Непонятное, тревожное, незнакомое чувство, громко нашептывающее, что выхода у него нет. Он шел навстречу Ильзе, а сгусток тревоги, тоски и отчаяния перемещался вместе с ним, не отпуская ни на шаг, ни на мгновение.

«За горизонтом ничего нет», – пришли мысли из прошлого. И он соглашался с Эли Сайксом: «Ничего – ты уже тогда знал об этом, дружище».

…Подошвы ботинок немецкой фирмы «Бадура» снова скользнули по мокрому камню, и Маркос, падая, увлек за собой Ильзу. Ноги девушки взметнулись кверху, юбка задралась, показывая край сексуальной бордовой сорочки. Она даже не успела охнуть, настолько все произошло быстро и неожиданно. Она не узнала своего шефа, глаза которого скрывали солнцезащитные очки. Шел-шел себе прохожий – и вдруг растянулся посреди лестницы!

Как-то молча все произошло, как в немом кино, только в непривычном для такого жанра замедленном темпе. И боль в бедре, на которое приземлилась девушка, не спешила уходить.

– Передай эту записку Мэлоди Унгер. Улица Соколова 6, квартира 11. Это в Тель-Авиве.

Валялся он сейчас красиво: оперативники в двадцати шагах, а ему еще вставать, извиняться. Заподозрят ли они что-то в неожиданном падении клиента, сказать трудно, но упал он натурально, со вскинутой рукой, находя опору в виде хрупкого плеча девушки.

– Срочно! – таким же громким и требовательным шепотом добавил Маркос.

Не теряя больше ни мгновения, он быстро поднялся, подал Ильзе руку и громко извинился:

– Простите, девушка…

А глаза его требовали ответа. Хотя бы жеста: «С кем не бывает».

Ильза приняла игру. Зло сверкнув глазами, она на все Персидские сады заорала:

– Протри свои мигалки, обсосок! Пуговицу оторвал, скотина!

Это были самые приятные слова из всех сказанных Маркосу Бегину в этой жизни. Не все так плохо, он еще покажет этим двум топтунам, как надо уходить от преследования.

На лицо Маркоса набежала улыбка, но ее не видели оперативники Узи Адама, как и сам Маркос не мог видеть их. Он совершенно правильно предположил, что они активизируются. Их подогнал не случайный контакт объекта с курьером, а ускоренный темп, который взял разведчик. Они уже не шли, а бежали за ним. Один из них толкнул стоящую посреди лестницы Ильзу, и она упала во второй раз за последнюю минуту. «Они», – пришли ей в голову чужие мысли.

Внимание Маркоса привлекла резко затормозившая машина. Не поворачивая головы, он бросил взгляд влево. Дверцы белой «Тойоты», остановившейся в конце улицы Давида Бен-Гуриона, резко открылись, выпуская сразу четверых молодых людей. Они были близки к реализации плана «похищение».

«Все!..» – вспыхнула яркая вспышка в голове Маркоса. Теперь ему уйти не дадут.

«Не все так плохо», – пришли повторные мысли. У Маркоса остался единственный шанс показать этим типам, кто здесь настоящий профессионал.

Он, резко останавливаясь и выхватывая из кармана семизарядный «вальтер», направил его на парня в кожаной куртке и громко выкрикнул «девиз» Эли Сайкса:

– Е…ь вашу войну!

Ильза видела все довольно отчетливо, как на экране в кинотеатре. Одетый в кожанку парень отпрянул с линии огня, быстрым движением освободил широкий карман куртки от пистолета. Его партнер продублировал движения товарища. Они находились от Маркоса в пяти шагах, когда прозвучал первый выстрел. Вслед за ним – второй и третий. И – четвертый. Один из убийц, своим хладнокровием заставивший замереть прохожих, направил пистолет на Маркоса, упавшего на колени, и спустил курок. Пуля попала в затылок жертве. Ликвидаторы «Амана» побежали в разные стороны. Снова хлопнули дверцы «Тойоты», и она так же резво скрылась с места преступления.

Вокруг неподвижного тела Маркоса начали собираться зеваки. Ильза стояла совсем близко от него – бледная, с огромными напуганными глазами, в съехавшем набок берете, с оторванной пуговицей.

Маркос лежал обезображенным лицом вверх, из-под правой брови вытекала кровь и собиралась в лужицу. А мертвые губы, казалось, улыбались пасмурному дню.

Глава 6
ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА

Тель-Авив, следующий день

Ильза вошла в подъезд, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Несколько мгновений стояла неподвижно, закрыв глаза. Поднявшись на второй этаж, она позвонила в квартиру номер 11. Бросила взгляд на наручные часики: десять минут двенадцатого.

Она провела трудную ночь в интернет-кафе возле вокзала Хайфы. Из двадцати пяти мест за компьютерами семь пустовало. В основном здесь по ночам собиралась геймеры. В дальнем углу помещения стояли спаренные столики. Один из игроков проспал на них с часу до трех. Ильза недолго уговаривала себя. «Поспи немного», – сказала она себе, когда место освободилось. Проникающий сюда гул поездов и машин, следующих вдоль средиземноморского побережья, подействовал на манер снотворного, и Ильза, подложив под голову куртку, устроилась на жестком ложе. Засыпая, она увидела образ Маркоса. Он укрывает ее клетчатым пледом и улыбается: «Спи, все будет нормально»…

Дверь открыла молодая симпатичная женщина в джинсах и длинном, до середины бедра, сером жакете.

– Вы Мэлоди?

– Да. А вы?

– Меня зовут Ильза. Я от Маркоса, – девушка вынула из кармана клочок бумаги.

Мэлоди пробежала записку глазами.

– Почему Маркос сам не приехал? – спросила она.

– Его убили. Вчера. На моих глазах. Он успел лишь передать записку. – Ильза в двух словах описала вчерашние события. Ей показалось, что Мэлоди ничуть не тронуло известие о гибели Маркоса. Может быть, они не были хорошими знакомыми, а связывала их только работа.

Мэл остановила девушку.

– Тебе нельзя сразу уходить. Но и к себе я тебя пригласить не могу. – Она постучала в соседнюю дверь. Продолжила, воспользовавшись короткой паузой: – Мой тебе совет: в Хайфу не возвращайся – как бы беды не вышло. У родственников и знакомых не останавливайся. Запоминай адрес: на улице Сиона есть маленькая семейная гостиница. Хозяина зовут Клод. Скажешь ему, что ты от меня, тебе нужен номер и полный пансион на несколько дней. Жди моего звонка.

Едва на пороге соседней квартиры показался парень лет двадцати пяти в спортивном костюме, Мэлоди подтолкнула Ильзу к нему со словами:

– Шауль, приюти девушку на пять-десять минут.

Она отступила к своей двери – как оказалось, вовремя. Внизу хлопнула дверь, раздались чьи-то осторожные шаги. Мэлоди вошла в прихожую, неслышно закрыла дверь; головка замка повернулась беззвучно.

Мэлоди заметила слежку сегодня утром. В двух десятках метров от ее дома остановилась легковая машина, из нее никто не вышел, она проторчала на месте без малого час. Мэлоди за это время, вооружившись биноклем и скрываясь в тени шторы, успела разглядеть двух людей. Один из них также был вооружен оптикой и смотрел на окна ее квартиры… Первым желанием было позвонить Эли и Маркосу, предупредить их, но она благоразумно отвергла любую инициативу. Не дергайся, осаживала она себя всякий раз, когда ее взгляд натыкался на телефон.

«Я копнула слишком глубоко», – уже в который раз посетовала Мэлоди. Она была уверена: военная разведка активизировалась в связи с ее последним контактом с членами Комитета, но не знает о том, что на той встрече она отказалась от дальнейшего сотрудничества. Она занесла ногу над пропастью и вовремя, как ей показалось, сумела остановиться.

Только показалось. Подтверждения явились к ней в виде миловидной девушки, записки, в которой Мэлоди узнала руку Маркоса:

«Эли пропал. Думаю, его убрали. Передай через курьера свои соображения. Что нам делать? Необходимо встретиться, над этим я сейчас и ломаю голову. Но времени очень мало. Понимаю, что вот сейчас может быть уже поздно. Маркос».

Он надеялся на повторную встречу с Ильзой, предположила Мэлоди, но как и где? Дал ей устные указания или не успел? Нет, не успел.

Мэлоди приникла к дверному «глазку». Увидела Ильзу и своего соседа. Спустя мгновение – незнакомого парня в байкерской косухе. Тот прошел мимо в тот миг, когда Ильза проявила инициативу. Она прижалась к Шаулю и поцеловала его, что-то сказала, прощаясь. Молодец, одобрила ее действия Мэлоди.

Она опустилась на пол и закрыла лицо руками. Эли и Маркос убиты. Только сейчас ее прорвало слезами.

Джеб прилетел в аэропорт «Бен-Гурион», расположенный в двадцати километрах от Тель-Авива, на самолете авиакомпании «Эль-Ал», считающейся самой безопасной в мире. Он прошел долгую, утомительную процедуру обыска и досмотра личных вещей. Не избежал своеобразного коллоквиума: кто он, какова цель его визита в еврейское государство; сам ли он собирал свой багаж, не принимал ли вещи от незнакомых людей, посещал ли страну раньше; да – об этом говорила въездная виза 2004 года.

Обменяв часть денег в аэропорту, Блинков заглянул в агентство по прокату машин. Остановив выбор на джипе «Форд», он заплатил за неделю плюс залог. В Израиле правила дорожного движения мало чем отличаются от российских. И все же молодой служащий рент-а-кар предупредил клиента на чистом русском:

– Постарайся не превышать скорость в черте города – не больше пятидесяти. На автострадах – девяносто. Иначе нарвешься на крупный штраф. Места для парковки отмечены сине-белой полосой. Красно-белая – запрет. Парковка почасовая. Удачи!

Джеб решил осмотреть город. Ему предстояло иметь дело с офицером израильской разведки. Мэлоди Унгер могла задать пару вопросов о городе, его достопримечательностях, и Джеб обязан был хотя бы в общих чертах поделиться впечатлениями. В предстоящей работе он решил не упускать ни одной мелочи.

С другой стороны, он мог рассказать о Дельфиновом рифе Эйлата, где он два года назад фотографировался в обнимку с дельфином. В этой заводи у кораллового берега была сделана коллективная фотография: семеро дайверов, лихих пиратов, агентов флотской разведки. На оборотной стороне снимка была сделана надпись: «Солнце – каждый день». Для трех парней из группы Блинкова оно закатилось навсегда.

Запарковав машину возле Башни Мира, самого высокого сооружения в Тель-Авиве, где прежде располагалась гимназия, он осмотрел Торговый центр, заглянул в Музей восковых фигур, поднялся на смотровую площадку, откуда открывался прекрасный вид на «земной город» с его гаванями для яхт.

Огромный город, думал Блинков, созерцая Морскую метрополию с высоты тридцати четырех этажей.

В гостинице «Метрополитен», расположенной на Трумпельдор-стрит, Блинкова поджидал капитан Абрамов. «Подождет», – прикинул Джеб, оттягивая встречу. Он снял одноместный номер, принял душ, выбрал на вечер вельветовую рубашку и джинсы. Теплую куртку оставил в шкафу, облачившись в ветровку; температура воздуха вечером держалась на отметке десяти градусов.

Прихватив с собой документы, он проверил, на месте ли пригласительный билет на свое имя. Билет походил на праздничную открытку. В верхнем правом углу стоял логотип кинокомпании «2-Д Синема», явно скопированный с марки «Долби диджитал». Внизу значился адрес клуба «Арт Хаус», который граничил с северной оконечностью парка Чарльза Клора, на обратной стороне приписка крупными буквами: «Жду! Позвони мне. Ольга».

Блинков спустился в бар-ресторан и занял крайнее место за стойкой. Через минуту к нему подсел Абрамов. Одетый в голубую рубашку с короткими рукавами и черные джинсы, он разложил перед собой сигареты, зажигалку, хлебнул виски.

– Делаешь вид, будто мы не знакомы? – усмехнулся Джеб.

– Не знаю, с чего разговор начать. Давно не виделись, Женя.

– Полтора месяца. Для начала просто поздоровайся.

Причина растерянности капитана лежала на поверхности. Все его мысли вертелись вокруг Мэлоди. Многое всколыхнулось в его сердце, он переживал давнишние чувства так остро, что они казались только что рожденными. «Любовь на вырост», – вдруг подумал он и грустно улыбнулся.

– Место встречи с Мэлоди – «Арт Хаус»? – спросил капитан.

– Да. Словами адмирала, «конкретное и реальное».

– В каком смысле?

– Клубный билет я получил два дня назад, позже приглашения, которое требовалось для оформления визы. – Блинков передал билет Абрамову. Тот прочитал текст и вернул открытку.

– Ты предупредил Ольгу Супрун о своем визите?

Джеб покачал головой:

– Решил преподнести сюрприз. Ольга продублировала свою просьбу по телефону. Я в тему отшутился: «У вас уже есть консультант от военной разведки». Ольга ответила: «Она тоже приглашена на вечеринку. Прояви себя, и мы откажемся от ее услуг, заберем аккредитацию и вручим тебе». Через два дня часть съемочной группы отправится в Тунис для выбора площадок для съемок. В Израиле полно таких мест, но в Тунисе дешевле и безопаснее.

– Ясно, – покивал Абрамов.

– Я не стану отзваниваться адмиралу. Он просил доложить, когда я буду на месте.

– Сам свяжусь с ним. Завтра, когда Кокарев и Чижов приедут.

Ориентируясь на Тунис, где были запланированы съемки фильма, а значит, и вероятный контакт с Мэлоди Унгер – это в том случае, если встреча с ней в Израиле не состоится, – адмирал Школьник побеспокоился об индивидуальных визах в африканскую страну. Официальные приглашения были заверены в муниципалитете, консульский сбор оплачен, паспорта всех агентов проштемпелеваны в посольстве на Малой Никитской улице.

– Что с оружием, Саня? При мне лишь складной нож.

– Действий в силовом ключе не предвидится.

– Ты повторяешь адмирала. – Джеб заметил: глаза у Сани усталые, словно он после погружений с аквалангом отлеживался в барокамере. – Я не хожу без оружия в те места, где не смогу позвать на помощь.

– Ты изменился, Женя. Шутки у тебя потяжелели.

Они с минуту молчали.

– Кто эта Мэлоди? – наконец спросил Блинков. – Не хочешь рассказать о ней? Не из-за нее ли ты взялся за это дело?

– Поначалу я отказывался от него. Адмирал наседал, а я, как артист, руки заламывал: «Рыба ищет где глубже, я же со своим внутренним солитером не могу погрузиться и закопаться в тихий ил. Я хотел жить иначе, вот и все. Однако забыл в штабе что-то важное». Я уводил адмирала от истины, и мои слова для него означали лишь одно: я не хотел уходить из разведки. Но ты прав, Женя, все дело в Мэлоди. – Абрамов вздохнул и поделился сокровенным. – Она однажды круто развернула мою жизнь, переориентировала меня с Запада на Восток. Я поменял Черное море на Красное. Спустя два года встретил вас, будущих агентов флотской разведки. Вот сейчас в голову лезут дурные мысли: это Мэл познакомила нас, все сделала для того, чтобы мы встретились спустя пять лет. – Абрамов горько усмехнулся, повторяя Сайкса: – Нас было трое сильных парней и одна девушка. Эли Сайкс, Маркос Бегин и Мэлоди Унгер. У нас была интересная работа, между нами никто не вбивал клин. Мы жили в разных государствах, но границ между нами не было. Ты не представляешь, как легко нам жилось и работалось.

Джеб внимательно выслушал капитана.

– Школьник мне сказал: «Все дороги ведут в места, которые ты хотел бы забыть».

– Он прав. Все мы что-то меняем, переставляем, а жизнь смеется над нами, ведет нас дорогами воспоминаний. – Капитан посмотрел на часы. – Езжай в клуб, Женя. Я тем временем полистаю прессу. Гложут меня нехорошие предчувствия. У тебя есть мой номер телефона?

Блинков кивнул.

– Будь на связи со мной.

Мэлоди не собиралась отсиживаться взаперти. Чтобы не получить пулю, как Маркос, она обезопасила себя оригинальным приемом. На семь вечера она вызвала по телефону на свой адрес три такси. Выйдя из подъезда, она увидела трех свидетелей и тройную стену, через которую агенты «Амана» стрелять не станут. Мэлоди расплатилась с двумя водителями и назвала им адрес:

– Клуб «Арт Хаус» на Профессора Кауфмана, пожалуйста. Хочу прибыть с шиком. Постарайтесь не разрывать кортеж.

Она заняла место в третьей машине и повторила условия своей странной просьбы. Таксист остался непроницаем.

Мэлоди не нашла ничего лучшего, как придерживаться намеченных на вечер планов. Хотя бы до глубокой ночи она будет под защитой десятков людей.

Она прихватила с собой документы – паспорт и приглашение в Тунис плюс аккредитация для рабочей поездки в эту страну. Она однажды была в Тунисе и получила что-то вроде памятки «для женщин, путешествующих в одиночку». Ей в числе прочего рекомендовали запастись терпением на случай серьезных и несерьезных предложений помощи от озабоченных тунисских мужчин. Второй паспорт – прикрытия – она ни разу не использовала. На фото она была яркой блондинкой с накладными ресницами. Также она захватила приличную сумму денег, кредитную карточку. Не забыла единственное письмо от капитана Абрамова. Она получила его в июне 2002 года. Это послание не имело ни начала, ни конца. В нем не было имен. Строчки короткие и звучные. Его она помнила наизусть.

 
В душе простор мигнул зеленой лампой,
Призывно манят яркие огни,
И я поверил в декорацию за рампой,
Меняя будущность на прожитые дни.
 
 
Зашелся дух, глаза не видят четких линий,
И я меняю Запад на Восток;
Меняю на зеленый – красный, синий…
И в сердце не Илия, а Магомет-пророк.
 
 
Провалы в памяти висят секундной стрелкой,
Минут не помню старшую сестру.
В глухом ударе торопливой сделки
Тоска – как ятаганом по нутру.
 
 
…За далью мук, у близости столетий,
На траверзе родимых берегов
Меня никто по-дружески не встретит
И не прогонит, осыпая бранью слов.
 
 
Для всех я – труп. Поэтому плохого,
Как ни старался, не услышал я.
И кажется, что все это знакомо,
Знакомо, как в зеленой склянке яд.
 
 
Тех, кто узнал меня, и я узнать пытаюсь снова,
Но кто-то сжег семейный мой альбом.
Спалили дом, и на фундаменте остова
Застыли сполохи богатых похорон.
 
 
А где же сад? А где мои тропинки,
Которыми ночами я гулял?
Их нет… А дорогие сердцу снимки
Лишь дымным облаком над памятью висят.
 
 
Зашелся дух… Глаза опять не видят.
Я Крайний Север обменял на Юг;
И обменял купе на место «сидя»,
Чтоб соскочить не мешкая: «А вдруг?..»
 

За время пути Мэлоди ни разу не оглянулась, точно зная, что машина с агентами «Амана» следует за «шахматным» кортежем. Она неординарным «ходом конем» перевела игру на более сложный, он же открытый уровень. В глубине души она надеялась на запоздалый диалог с военной разведкой, даже обозначила желание вызовом трех такси. Возможно, пресекла попытку агентов прикончить ее в темном углу. Во всяком случае, кураторы этой операции призадумаются над ее поведением.