Текст книги "Сёмкина находка"

Автор книги: Михаил Аношкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В ОЗЁРКАХ

Друзей втолкнули в тёмную холодную избу. Сёмка о что-то ударился и процедил сквозь зубы:

– Ещё толкается, гад.

Темно. Петьки не видно.

– Петь, а Петь, – позвал Сёмка.

– Здесь я, – отозвался тот.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Оказалось, в избе они не одни.

– Господи, ребятишек-то зачем трогают? – простонал в углу женский голос. Петька подполз к другу, сел рядом. Женщина лежала на полу. Рядом с нею сидел старик, седенькая, клинышком бородка выделялась в темноте. Там, где было окно, теперь накрепко заколоченное снаружи, застыла тёмная плечистая фигура мужчины. Старик вздохнул:

– Эхе-хе-хе, Дарьюшка, что поделаешь? Война...

Фигура мужчины колыхнулась, придвинулась к ребятам. Сёмка приметил бровастое широкоскулое лицо.

– Попались? – спросил он и опустился возле Сёмки. – За что же вас?

– Не знаем, – ответил Сёмка.

– За деревню выходили?

– А что? – встрепенулся Петька, но Сёмка тихонько щипнул его за руку: «Молчи».

– А то. Приказ такой вывесили: в деревню ни входить, ни выходить нельзя! Даже собак стреляют, – пояснил мужчина.

– О господи, – опять вздохнула женщина. – Корову ходила искать, а они, как вороньё налетели. Все внутренности отбили, анафемы!

– Молчи, Дарьюшка, молчи! – вмешался старик. – Тебе говорить вредно.

– Так ведь у меня ребятишки не поены, не кормлены.

– Помолчи, Дарьюшка.

– Душегубы проклятые, изверги.

– Ну, хватит, Дарьюшка, право слово.

Петьке стало жаль Дарью. Вспомнил свою мать, загрустил, впору плакать. Зачем пошёл с Сёмкой? Теперь не вырвешься из этой каталажки...

– Дяденька, – спросил Петька, – а почему такой приказ они вывесили?

Тот ответил не сразу.

– Комиссара какого-то ищут.

– Ловят ветра в поле, – подал голос старик. – Да тот комиссар, если хочешь знать, сегодня здесь, а завтра там. А с ним удальцы на подбор. И чешут они этих фашистов почём зря!

– Дедушка, подслушают ещё, – забеспокоилась Дарья.

– Уж что говорить, лихое время настало, – вздохнул старик и замолк.

Сёмка перебрался на подстилку из прелой соломы, позвал Петьку. Друзья прижались друг к другу, согрелись. Мужчина снял с себя плащ и укрыл ребят:

– Спите, хлопцы. Утро вечера мудренее.

И хлопцы уснули. Ночью разбудил их скрип дверей, громкий разговор и яркий свет электрического фонарика. В дверях стоял немецкий офицер. Посреди избы, широко расставив ноги, покачивался полицейский начальник. В одной руке он держал фонарик, в другой наган.

– Василенко! – прохрипел полицай.

– Ну, я, – откликнулся мужчина.

– Выходи!

Василенко поднялся.

– С вещами!

– А у меня в кармане вошь на аркане.

– Молчать!

Сёмка хотел крикнуть: «Дяденька, плащ-то возьмите!» Но побоялся. А Василенко про него и не вспомнил.

– Прощайте, товарищи! Прощайте, хлопчики! – и, отстранив плечом полицая, твёрдо зашагал к выходу.

Когда захлопнулась дверь и щёлкнул замок, Дарья всхлипнула и принялась на чём свет стоит ругать полицая, называя его немецким прихвостнем и иудой. Старик уговаривал её, просил говорить потише, а она будто не слышала.

Потихоньку всё успокоилось. Вдруг снова за дверью послышался шум и лязг замка. Дверь открылась, и опять появились те двое – немецкий офицер и полицай. Полицай направил фонарик на ребят и гаркнул:

– Поднимайтесь, щенки!

– Ребятишек-то оставьте в покое, – вступилась Дарья. – Они-то что вам сделали?

– Быстро, быстро! – торопил полицай, не обращая внимания на Дарьины слова. Сёмка вскочил первым. Петька поднялся медленно, переступил с ноги на ногу и нагнулся за плащом. Разве можно оставить здесь подарок доброго дядьки Василенко?

На улице было совсем холодно. Небо чистое, звёздное. На широкой деревенской улице ни души, ни огонька.

Впереди шагал, не оглядываясь, немецкий офицер, за ним плелись ребята. Шествие замыкал полицай. Вот из-за дома вывернулись две фигуры с автоматами, что-то крикнули по-немецки. Офицер ответил им сердито, и автоматчики, гулко стуча сапогами, двинулись дальше. Пройдя по улице ещё немного, офицер круто свернул влево, в проулочек, из проулочка попали в чей-то сад. «Куда он ведёт?» – в тревоге думал Сёмка. Петька с беспокойством поглядывал на приятеля: что теперь будет? По закоулкам да задворкам петляли долго, пока офицер не остановился возле домика в два окошка и три раза щёлкнул по стеклу. Бесшумно открылась калитка, и через минуту ребята уже были в жарко натопленной избе. Их встретила старушка. Офицер на чистом русском языке обратился к ней:

– Приюти, Никаноровна, этих хлопцев.

– Сердешные, совсем посинели от холода, – всплеснула руками старушка.

– Так вы наши? – сообразив, наконец, что произошло, радостно закричал Сёмка.

Офицер улыбнулся. Улыбка его показалась Петьке странно знакомой. Сёмка смотрел на офицера во все глаза.

Но тот повернулся к Никаноровне:

– У этого чернявого тётка здесь живёт. Утром отведи. А вы, хлопчики, меня не видели. Ясно?

Ребята молча кивнули головами. Сёмка торопливо спросил:

– А дяденька Василенко?

– О Василенко не тужите, – отозвался «полицай». – Да ему спасибо скажите. Если б не он, мёрзли бы всё ещё в том холодильнике.

– Вот его плащ, – сказал Петька.

– Оставьте на память!

И они ушли.

Уже лёжа на печке после сытного ужина, Петька прошептал на ухо Сёмке:

– Это, наверно, и есть комиссар, которого ищут, а?

– Я тоже так думаю.

И друзья крепко уснули. Они не слышали, как в эту ночь комиссар со своими бойцами разгромили немецкую комендатуру. Многие жители села ушли с партизанами в лес.

ЧЕСТНОЕ ПИОНЕРСКОЕ

В селе было неспокойно. Слышалась стрельба. Но Никаноровны почему-то не было. Пока она не пришла, Сёмка уговорил друга сбежать. Петька было заартачился, но потом сдался. А тут ещё Сёмка припугнул: а вдруг снег выпадет, тогда что?

Да, надо было идти.

Выбрались на улицу, крадучись направились к тому окраинному домику, который значился на схеме. Добрались благополучно. По селу ещё стлался дым – это догорала комендатура. Теперь была тишина. Жуткая тишина, даже по спине мурашки пробегали.

Вдалеке, где чернел лес, увидели одинокое дерево. До него бежали что было мочи – всё боялись, как бы кто не заметил.

– Теперь живём, – развеселился Сёмка. – Шиш немцам! Правда?

– Правда, – обрадованно согласился Петька.

Но дальше дело пошло хуже. От дерева взяли вправо, углубились в лес, но камня нигде не нашли. Отошли в сторону, возвратились обратно. Нет! Сели отдохнуть. Петька сказал:

– Не туда мы пошли. Надо было правее.

– Правее! Там и лесу нет, – возразил Сёмка.

Вернулись к дереву, вертели в руках схему, вглядывались в неё, смотрели на свет, а разгадки не находили. И всё же Сёмка додумался! Линия, соединяющая домик с деревом, была вдвое короче той, которая соединяла дерево с камнем. Значит, расстояние больше вдвое. Сёмка пожалел, что не измерили, сколько шагов от дома до дерева. Поднялись. Решили уйти в лес как можно дальше.

Шли долго. Петька уже безнадёжно махнул рукой, когда Сёмка вдруг радостно закричал:

– Ура! Нашёл! – и заплясал.

Петька только устало улыбнулся: ну, наконец-то!

Камень был огромный, круглый, поросший мхом. И тут неожиданный азарт охватил Петьку. Он вдруг почувствовал, что тайна тут, рядом, и сейчас её можно разгадать. Отошли от камня метров сто и попали в выемку. Когда-то давным-давно здесь выкопали широкое и длинное углубление. Со временем дожди и вешние воды выровняли, округлили края. Выемку покрывала по-осеннему жухлая трава и опавшая хвоя. У северного бока выемки росла сосна. Корни её в этом месте обнажились, и ребята решили, что именно тут надо искать спрятанное. Стали разгребать каменистую землю под корневищами. Исцарапали пальцы в кровь, прежде чем догадались взять в руки сучки и копать ими.

Дело пошло веселее. Петьку будто подменили. Куда девалась его обычная вялость! Разгорячился больше, чем Сёмка. Петька во что бы то ни стало захотел добраться до тайны первым! И откуда только взялись резвость и сила! Вгорячах он даже оттолкнул Сёмку. Тот поначалу рассердился.

– Чего толкаешься?

– Я не толкаюсь, – облизал пересохшие губы Петька и немного отодвинулся. Но через какую-то секунду снова выжал приятеля. Сучок давно бросил, копал руками, не обращая внимания на ссадины.

Сёмка отодвинулся, недоуменно поглядел на приятеля и тут улыбнулся. Вот такой Петька ему больше нравился. Первым хочет добраться до тайны? Пусть! Какая разница, кто первый? Важно, что добрались до неё, теперь никуда от них не уйдёт!

Показался край армейской плащ-палатки. Петька ухватился за него, потянул что есть силы, но она не поддавалась.

– Погоди, – поспешил было Сёмка на помощь.

– Я сам!

Петька напрягся. Плащ-палатка подалась, высвободилась от земли. Петька упал. В руках у него оказался пакет, сделанный из плащ-палатки, перетянутый крест-накрест бечёвкой.

Вскочил, встряхнулся и спросил недоумённо:

– Что это?

– Сейчас посмотрим! – воскликнул Сёмка. Оба опустились на колени, начали развязывать бечёвку. Пришлось повозиться: узел затянут был крепко. Пакет, наконец, развернули и – ахнули.

То было знамя. В нескольких местах оно было иссечено осколками. В правом крайнем углу обгорела бахрома. Знамя принадлежало стрелковому полку.

– Я же говорил! Говорил! – шептал взволнованный Сёмка.

Петька начисто забыл свои колебания. Если бы Сёмка сейчас припомнил ему, как он не хотел и боялся идти сюда, Петька мог бы полезть в драку!

Сёмка же вспомнил бой у правления колхоза, геройскую смерть красноармейцев, Кузьмича...

– Петька, – повернулся он к другу, – поклянись, Петька, что будешь хранить нашу тайну!

– Буду! – твёрдо ответил тот.

– Дай честное пионерское слово.

– Честное пионерское! – и отдал салют.

Раскрасневшийся Сёмка повторил за ним:

– Честное пионерское!

И тоже отдал салют.

– Смотри, Петька, – погрозил Сёмка другу кулаком. – Никому не говори! А то знаешь...

Друзья бережно завернули знамя в плащ-палатку и стали думать: где хранить? Оставить здесь или нести домой? Решили унести домой.

Только теперь почувствовали зверский голод. Достали хлеб, который взяли у Никаноровны, и мигом съели его, даже глазом не успели моргнуть.

ДОМОЙ

По жнивью идти было трудно. Мешала упругая стерня. На бороздах ноги то и дело спотыкались. Земля была влажная, налипала на сапоги. Теперь поняли, почему мотоциклисты вчера не смогли преследовать подводчика по полю: колёса проваливались в землю.

Свёрток со знаменем несли попеременно. Петька устал сильнее. Потом обливается, ноги кое-как волочит. Сказать бы Сёмке: давай свернём на большак. Неудобно: слабак, скажет, и припомнит вчерашний спор.

Но Сёмка и сам не выдержал:

– Давай, Петька, свернём на большак...

Сели отдохнуть прямо на холодную влажную землю. Как быть? На большаке немцев можно встретить. Увидят свёрток со знаменем, несдобровать тогда...

– Ночи дождаться надо, – вслух подумал Петька.

– Долго ждать, – не согласился Сёмка. И вдруг повернулся к другу:

– Придумал!

Петька поднял на него глаза.

– Знамя надо вокруг себя обернуть! Понятно?

Петьке непонятно, он удивляется:

– Как это?

– Сейчас увидишь.

И стал расстёгивать пуговицы пальто.

Тут уж понял и Петька, стал просить: – Можно мне?

Сёмка нахмурился. Вот ещё! Он, Сёмка, карту нашёл, кое-как сговорил Петьку идти. А сейчас Петька опять хочет быть первым! Здорово получается. А как наган тогда попросил, так он закричал: «Не дам!» Сёмка исподлобья глянул на друга. Вид у него был очень просительный: ну, дай понесу, жалко тебе, что ли?

– Ладно, – согласился Сёмка, – неси. Только спрячем у нас на чердаке.

Петька быстро сбросил телогрейку, рубашку. Стоял по пояс голый, ёжась на холодном ветру. Сёмка раскрыл пакет, достал знамя и начал им обматывать друга. Когда Петька надел телогрейку, Сёмка засмеялся: «Гляди, как растолстел!»

Плащ-палатку оставили в поле. Зачем она? Ещё увидят немцы.

Друзья круто свернули вправо, пересекли увал и вышли на большак. Здесь идти было легче. Долго шли, больше половины пути отмахали, когда услышали впереди лязг и грохот. Земля даже содрогалась.

– Что это? – остановились в недоумении друзья.

Впереди был бугорок. На его вершину выполз тягач, таща на буксире танк. Ребята, не сговариваясь, свернули с большака и легли в яму, из которой раньше брали гравий. За первым тягачом выполз второй, потом третий и четвёртый. Каждый волок на буксире безжизненный танк. У одного не было башни, другой – без гусениц. Такой стоял грохот, что мальчишки зажали уши. Земля дрожала, как студень. Не меньше полчаса пролежали друзья, пока странная процессия не скрылась за следующим бугорком.

Поднялись. Сёмка возбуждённо сказал:

– Видал? Это наши их подбили!

До своей деревни добрались только к вечеру. Здесь напоролись на засаду. А они-то думали, что возле дома уже с ними ничего не случится. Оказывается, в их деревню тоже нагрянули немцы... Два полицая преградили парнишкам путь. Один сразу схватил Сёмку за шиворот, тряхнул и хрипло пробасил:

– Куда прёшь, байстрюк?

– Домой, дяденька.

– Какой я тебе дяденька. Племянничек мне нашёлся!

– Мы с Петькой здесь живём. Пусти.

Петька стоял ни жив, ни мёртв. Но тут второй полицай обратился к напарнику:

– Брось, Тихон, какой с мальца спрос?

– Этим байстрюкам в рот пальца не клади.

– Дяденька, да это же Петька Куликов, – осмелел Сёмка. – Вы знаете дядю Егора Куликова? Он же староста! А это его сын. Честное слово!

Полицай повернулся к Петьке:

– Верно, малец?

– Ага!

– Отпусти ты их, Тихон, чего они тебе дались?

– Кыш отсюда, – крикнул первый полицай, и друзья, не чуя ног под собой, кинулись бежать. Отдышались у Сёмки на чердаке. Нашли старый домотканный половик, завернули в него знамя и спрятали недалеко от дымохода – там лежало всякое барахло. Только после этого приятели разошлись по домам.

Когда Сёмка вошёл в избу, мать мыла посуду. Увидев сына, медленно опустилась на стул и проговорила срывающимся от волнения голосом:

– И где же ты носился, окаянный?

– Знаю где, – буркнул Сёмка, снимая пальто и кидая шапку на кровать.

– Все нервы вымотал, бродяга ты этакий!..

А Петьке пришлось туго. Когда он воровато шмыгнул в дверь, первым, кого увидел, был отец. Тот сидел возле печки и точил пилу.

– Ага, явился, – сурово проговорил отец, приставил пилу к печке, поднялся и с полки достал ремень.

Петька прижался в угол.

– Раздевайся! – коротко приказал отец.

Петька послушно снял телогрейку и шапку.

– Иди сюда.

Петька подошёл.

– Где был?

Удар пришелся по спине, второй чуть пониже. Было больно и обидно, однако Петька молчал.

– Хватит тебе, Гоша, – подала голос мать. – Всё же обошлось.

– Сейчас обошлось, а завтра могут пристрелить, как щенка. Чтоб завтра было неповадно, пусть сегодня получает сполна.

Петька забрался на печку, укрылся тулупом и только теперь заплакал...

Ночью он проснулся и услышал приглушённые голоса: один отцовский, а другой – не понял чей, но знакомый. Сколько ни старался, не мог определить, чей это голос. В кухне слабо горела керосиновая лампа. Что говорили – трудно было разобрать. Голоса доносились, как из бочки: бу, бу, бу. Но вот ночной гость сказал внятно:

– Ну, Егор Васильевич, договорились. На той неделе придёт девушка. Пароль точно помните?

– Помню.

Петька не выдержал, приоткрыл тулуп и чуть не вскрикнул. Перед отцом сидел... подводчик! Ну да! Он снова что-то тихо сказал и улыбнулся. Тут Петька чуть кубарем не скатился с печки: он узнал эту улыбку. Точно так улыбался тот «офицер», который спас их с Сёмкой. Значит, подводчик и «офицер» – одно лицо! Здорово!

«Подводчик» поднялся:

– Ну, будьте осторожны. Желаю успеха. Не провожайте.

Толкнул дверь и вышел. Отец запер дверь на оба крючка и задул лампу. Потом проковылял в комнату. Скрипнула пружина кровати – отец лёг, закурил. На Петьку потянуло махорочным дымом.

Разве мог теперь Петька заснуть! Значит, отец его заодно с партизанами! Эх, спрыгнуть бы сейчас с печки, побежать к отцу, прижаться к нему и рассказать про знамя и про всё, всё... Но вспомнил Сёмку, клятву, которую они дали, и вздохнул: нет, нельзя... Повернулся на другой бок, закрылся получше тулупом и не заметил, как снова заснул.

НАМ НУЖЕН ГЕНЕРАЛ

В декабре под Москвой Красная Армия нанесла фашистам сокрушительный удар. В середине декабря была освобождена и деревушка, где жили наши друзья.

Сёмка с Петькой разыскали командира – молоденького лейтенанта. Попросили, чтоб их свели к генералу.

– Обязательно к генералу? – улыбнулся лейтенант.

– Только к генералу!

– А зачем вам нужен генерал?

Ребята упорно ничего не хотели говорить. Только просили: «Отведите к генералу!»

Ничего не добившись, лейтенант отвёл их к капитану. Но и ему друзья ничего не сказали. Капитан даже рассердился. Тогда рассердился и Сёмка.

– У нас важное дело, почему не ведете к генералу? Мы всё равно найдём его!

– Ого! – удивился капитан и перестал сердиться.

– Эти пацаны мне положительно нравятся, – сказал он лейтенанту. – Ну вот что, ребята, здесь нет генерала. Полковник есть.

Петька посмотрел на друга: «Может, согласиться?» Сёмка ответил тоже взглядом: «Посмотрим, какой полковник, может, и расскажем».

Пошли к полковнику. Тот остановился в просторном доме Агафонихи. Был полковник ещё молодой, высокий, с чёрными волосами и горбатым носом. Со звёздочкой Героя Советского Союза на груди. Ребят встретил так приветливо, что сразу расположил их к себе. Приказал ординарцу, чтоб тот угостил шоколадом. Парнишки долго отказывались: хотели показать, что уже не маленькие конфетами баловаться. Есть дела поважнее...

Полковник сел напротив ребят и серьёзно сказал:

– Слушаю вас.

Тогда Сёмка попросил:

– Можно сначала сбегать домой? Я быстро!

– Пожалуйста, если это необходимо, – ответил удивлённый полковник.

Петька успокоил:

– Он прыткий.

– Вижу, – согласился полковник и закурил.

К нему приходили командиры, а он говорил: «Позднее, товарищи, позднее».

Сёмка вернулся, неся драгоценный свёрток. Развернул его на столе: «Вот, товарищ командир».

Полковник, сидя на стуле и с интересом наблюдая за Сёмкой, медленно поднялся. Он увидел знамя полка. Иссечённое осколками, пропахшее пороховым дымом, уцелевшее в огне и битвах, спасённое славными мальчуганами. Знамя полка, на котором золотом были вышиты дорогие слова «За нашу Советскую Родину!»

Он вспомнил своё полковое знамя, с которым не раз ходил в яростную атаку. Представил тех безымянных героев, которые до последней капли крови защищали от врагов эту святыню...

Полковник нагнулся, взял в обе руки край боевого знамени и поцеловал. Сёмка мог поклясться, что видел, как в суровых глазах командира сверкнули слёзы...

Потом ребята наперебой стали рассказывать, как они спасли и сохранили это знамя.

Полковник обнял друзей – Сёмку правой рукой, Петьку левой – и взволнованно сказал:

– Храбрые мои мальчишки! Спасибо вам, родные, спасибо!..

ВСТРЕЧА В МОСКВЕ

Эта история не выдумана.

Её рассказал сам Петька, теперь, конечно, Пётр Егорович, Куликов. Разные дела привели нас в Москву, свели в одной гостинице, но мы как-то незаметно сблизились с ним. Не один вечер провели вместе: ходили в театр или играли в шахматы. Немало беседовали, случалось, вспоминали прошлое. Вот он однажды и рассказал всё, что описано в этой книжке. Я, конечно, спросил:

– Где же теперь Сёмка?

– Семён? Полковник оказался чудесным человеком. Очень уж Сёмка просился на фронт, грозился всё равно убежать. Тогда полковник поговорил со своими командирами, затем с Сёмкииой матерью и после этого сказал моему другу: «Решили взять тебя сыном полка».

Я тоже был не против стать сыном полка, но мать была больна, да и отец, конечно, не отпустил бы... Ну, а сейчас Семён служит на Дальнем Востоке. Капитан. А я, как вы знаете, токарем на нашем Брянском паровозостроительном. Кое-что усовершенствовал в станке, вот езжу по заводам, передаю, как теперь говорят, опыт...

С Петром Егоровичем мы расстались друзьями. А вот с Семёном встретиться не удалось. Жаль!