Текст книги "Этот безумный, безумный, безумный мир..."

Автор книги: Михаил Задорнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Да! В далеких российских городах похороны десантников, голод, радиация, повышенный градус ненависти, беспросветное будущее, нелогичная жизнь, а на экране бал шляп! Каких только шляп здесь нет. И похожих на колеса, и на тлеющие на голове костры, и на клумбы, и на кимоно, и на ветки каких-то диковинных растений, и на поехавшие соломенные крыши. После того, что мы слышали в начале «Новостей», такой бал шляп представляется некой фиестой в сумасшедшем доме. Разгул русского целлюлита: здесь и бизнесмены, и их жены, чиновники и даже священники. Когда-то также шел бал на Аничковом мосту. На нем были Пушкин, Гончарова, царь. Потом был застрелен Пушкин, были написаны стихи на его смерть Лермонтовым, и Лермонтов, в свою очередь, погиб на кавказской войне.

Увидав священника на бале шляп, мама встрепенулась. «Уладить все конфликты в мире могут только главы конфессий, – говорит она мне. – Ты подай эту идею кому-нибудь, когда у тебя будут брать интервью».

Я соглашаюсь: «Действительно, война между народами невозможна, навоевались! Теперь если и будет мировая война, то между паствами. Ты права. Надо об этом упомянуть в каком-нибудь интервью».

А сам думаю: мама уже не верит в государственное мышление государственных работников, правда, она еще верит в священнослужителей. Это все-таки здорово! Я не буду переубеждать ее. Мне не хочется рассказывать ей, что церковь торгует сигаретами, имеет таможенные льготы на нефть, цветные металлы, и что проверять их боится даже налоговая полиция – вдруг отлучат от церкви.

Словно в подтверждение моих мыслей, кто-то из жен бизнесменов хвастается своей шляпкой, похожей на лист лопуха с гнездом для ворон наверху! Она с гордостью рассказывает телезрителям о том, что ее шляпку освятил ее личный друг – владыко, который эксклюзивно отпускает ее эксклюзивные грехи в своем эксклюзивном бутике-храме и она рассчитывает поэтому на балу на один из эксклюзивных призов.

– Слава Богу, что на этом балу хоть нет самого президента, – говорит мама.

Она верит нашему президенту, она постоянно приводит мне доказательства его преданности России. Мне тоже хочется ему верить, но я пока боюсь. Мне надо, чтобы сначала кончилась война.

Михаил Задорнов,

2000 г.

ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ

Верблюда называют кораблем пустыни. Верблюд действительно похож на корабль. Он гордый, несуетливый. Покачивается. Шея похожа на бушприт фрегата.

Самое неприятное, что есть в арабских верблюдах, это их хозяева-арабы. Они суетливы, приставучи… Чтобы вытащить из туристов лишние деньги, не гнушаются ничем. Например, чтобы залезть на верблюда, называют одну цену – два доллара. А когда залезешь на него, объявляют, чтобы слезть, надо заплатить тридцать долларов. При этом будут дергать за ногу сидящего на верблюде и жаловаться на трудную жизнь. Причем не только свою, но и верблюжью, который не ел со дня своего рождения. Если вы на английском языке попытаетесь объяснить хозяину верблюда, как это неблагородно заниматься вымогательством, будете взывать к чувству его достоинства, к чести, он ответит вам на вполне сносном английском, что по-английски он ничего не понимает. Не было денег на образование. И будет клянчить уже не только на пропитание, но и на обучение. Причем и на верблюжье тоже. И, конечно же, будет гарантировать, что всего за два-три лишних доллара Аллах на том свете устроит вашей душе сервис по разряду пятизвездочного арабского отеля.

Я заметил, что, когда не очень хорошо знающие историю туристы попадают впервые в Египет, первая мысль, которая возникает у большинства, как могли те древние египтяне, с гордыми фресочными спинами, создавшие полную достоинства державу, выродиться в таких попрошаек.

К сожалению, многие даже не предполагают, что сегодняшние египетские арабы никакого отношения не имеют к тем древним египтянам, достоинство которых ощущается даже в их скукожившихся мумиях. Хромосомный набор древних и сегодняшних египтян не пересекается ни одной ДНКовской загогулинкой-извилинкой.

Арабы завоевали эту землю значительно позже. А вот когда оценили, что завоевали, тут же назвали себя египтянами. И уже сами поверили в то, что это они строили величественные пирамиды, храмы… И стали гордиться ими как своими собственными святынями. Я бы сказал, что арабы завоевали не землю, а историю и культуру Египта. И научились мгновенно, как способный народ, кормиться вокруг этой великой культуры толпами туристов, отелями, ресторанами, многочисленными сувенирными лавками. Но история безжалостна! Она отомстила завоевателям, превратив отважный народ скотоводов и земледельцев в народ мелких лавочников и потрошителей туристов. Главная причина потери достоинства сегодняшних египтян в том, что они кормятся вокруг того, что сами не создавали.

В любой точке пустыни вас найдет высохший, как корень верблюжьей колючки араб, мечтающий продать вам бусы. Любой присланный из местного турбюро гид или гидша, доложив голосом отличника-заучки о том, какой высоты какая колонна, пирамида, сколько ушло тонн камня, краски, заклепок, постарается как можно скорей закончить экскурсию и уговорить вас зайти в ювелирную лавку, где хозяин, естественно, его друг детства и у него самое качественное и дешевое в мире золото. Русским он вообще продает дешевле, чем покупает. Потому что русских до сих пор уважает в память о бывшей ненависти Советского Союза к Израилю.

Если вы откажетесь, мол, золото вас не интересует, ваш гид-абориген тут же вспомнит, что у него есть еще один друг детства, у которого самое качественное и дешевое в мире серебро. Откажетесь от серебра, найдется друг детства по бронзе. Я понял, все арабы – торговцы и гиды – друзья детства! Не заинтересуют металлы, будут соблазнять папирусами. Единственной лавкой в мире, где продаются не современные банановые папирусные подделки, нет, а настоящие древние папирусы времен самого Эхнатона и Рамзеса, а чтобы вы не сомневались в их подлинности, они изготавливаются прямо при вас во дворе этой же лавки.

Наконец, при выходе из отеля, если вы хорошо и дорого одеты, на вас стайкой пираний налетит местная арабская детвора не с просьбой, с требованием милостыни. Эта детвора уже с пяти лет узнает свою добычу по швейцарским часам и итальянским кутюрье. Мой совет нашим зажиточным туристам – отправляясь в Египет, купите у какого-нибудь бомжа лохмотья. Или оденьтесь во все отечественное, что, в принципе, одно и то же. Судя по всему, отцы-арабы и впрямь воспитывают своих детей в цыганском духе.

В один из свободных от музеев дней, будучи на Синае, я решил отправиться с англоязычным арабом-проводником в глубь пустыни до бедуинского поселения. Предстояло качаться на корабле-верблюде около десяти километров.

Вела мой корабль под уздцы девушка-арабка лет десяти с фигурой щепки. Необычайно подвижная, бойкая, босоногая. Лепешки грязи на ступнях защищали ее ноги от горячего песка, а заодно и от скорпионов не хуже, чем мозоли защищают ноги верблюда.

Верблюд ее слушался, и было странно, как такой большой слушается такую маленькую. По ее знаку он приседал, она заскакивала на него с разбега, даже скорее взлетала на его горбинки, и окриком, понятным только им обоим, мигом пускала его рысцой. Этим полетом невозможно было не любоваться. В белой арабской накидке она летела по пустыне, как чайка летит над морем. По-английски она зато уже знала все слова, связанные с деньгами. Естественно, умела пересчитывать по-английски, прямо при клиенте. Мне не хотелось портить в своем воображении образ чайки. Поэтому через своего проводника я постарался объяснить ей, что если она не будет меня отвлекать от созерцания пустыни своим попрошайничеством, то в конце путешествия я дам ей хорошую премию и не только ей, но и ее верблюду лично в зубы.

Она обрадовано замолчала минут на пять, и мы лениво поползли по пустыне между барханов.

Я помню это многочасовое путешествие! Небо над нами было высокое, как лоб мудреца с мелкими морщинками перистых облаков. Темные, похожие на грозовые тучи горы, со всех сторон у горизонта окаймляли пустыню, как бы брали ее в кольцо. И все эти горные цепи были похожи в профиль на лежащие на спине у горизонта мумии, которые смотрят в небо с надеждой, что их когда-нибудь оживят.

Если бы мы шли на корабле, а не на верблюде, если бы это была не пустыня, а море, то моряки сказали бы, что наступил полный штиль. Закатное солнце забрало жару с собой за горы. Взамен жары пустыня наполнилась умиротворенностью и равновесием. Песочные волны замерли. Коршун завис в полете. Небо и пустыня, как две чаши весов, уравновешивали друг друга в абсолютном спокойствии. Верблюды ступали осторожно, как на цыпочках, словно боялись нарушить это равновесие. И не верилось, что Земля сейчас кружится и летит в Космосе!

Но! В отличие от меня моей маленькой проводнице вся эта гармония спокойствия была так же в тягость, как для меня когда-то жившие в квартире этажом выше алкоголики-меломаны, которые под музыку по ночам падали на пол вместе с мебелью.

Уже минут через десять после моего предупреждения не трогать меня и не дергать за ногу, она начала дергать за ногу моего проводника. Чтобы он обратился ко мне, можно ли ей поговорить со мной если не о деньгах, то хотя бы о жизни. Потому что молчать она не может. Тем более, когда впереди ее ожидает такая радость, как премия для ее верблюда. К тому же в бедуинском поселке ее прозвище «Радио». Да, мне повезло…

За время нашего путешествия, я узнал по «Радио» все новости их нелегкой бедуинской жизни. У ее отца 300 верблюдов, и всем нечего есть. В школу отец ее не пускает, нечего, говорит, зря тратить время. Надо работать. Он хочет купить еще 300 верблюдов. Им тоже будет нечего есть. Никто из ее сестер не умеет так зарабатывать, как она, несмотря на то, что они старше. Но они-то не «Радио». А с туристами молчать нельзя, тогда туристы вообще денег не дадут. Я спросил у Радио:

– Может, тебе дают деньги, чтобы ты помолчала?

Радио в ответ хихикнула, как бы согласилась с тем, что я разгадал ее хитрость. Причем тут же похвасталась тем, что, во-первых, в этом году ей удалось заработать как никогда. Во-вторых, еще я ей дам премию. В-третьих, самое главное, ей скоро исполнится одиннадцать лет и в школу идти не надо.

– Похоже, – закончила, – жизнь начинает складываться.

Интересно, что мой переводчик-араб, переводя ее слова, явно гордился, что такая маленькая умеет так находчиво выкачивать деньги из туристов, или, как сказали бы у нас, «разводить» клиентов. Он считал это достоинством своей нации. Спасительным задатком подрастающего поколения.

В общем, весь этот арабский табор вскоре довел меня до того, что мне искренне стало жаль тех израильтян, которые пытаются договориться со своими соседями. Ну невозможно по-хорошему решить ни один вопрос с тем, кто принимает твое желание договориться за слабость.

Ни в одной стране я не чувствовал себя постоянно столь растерянным. Когда раздражался, впадал в истерику, сам начинал кричать на приставал, на меня смотрели как на врага всего египетского народа. А когда сдавался, ну, по женской логике, легче согласиться, чем объяснить мужику, почему нет, и, когда покупал очередную дикарскую погремушку у очередного торговца, чувствовал себя сильно разведенной простоквашей.

Я понимаю, что по большому счету не прав. В любой стране есть свои халявщики, но есть и ученые, врачи, артисты, писатели, точнее, создаватели.

Но лично я после многочисленных поездок по Израилю и путешествия по Египту при слове «араб» вижу теперь лавочника с бусами посреди пустыни рядом с грустным, недоедающим и облезлым, словно побитым молью, верблюдом, у которого не осталось сил даже на то, чтобы прилично кого-то оплевать. А рядом транспарант с надписью на английском, (который я видел лично) «Кто хочет сфотографироваться с верблюдом, подойти к верблюду и спросить фотографа»?

«Аргументы и факты» опубликовали только первую главу этих очерков. Достаточно было, чтобы арабское посольство прислало ноту в МИД и письмо в «Аргументы и факты». И мне закрыли въезд в Египет.

КАК Я ГОТОВИЛСЯ К ПУТЕШЕСТВИЮ

Надо признаться, что я готовился к путешествию в Египет как бывший добротный советский студент, первый раз выезжающий за границу, и которому предстоит пройти перед поездкой партком, профком и сдать экзамены на знание страны назначения самому страшному «кому» – комиссии ветеранов.

Помню, когда я впервые выезжал с группой студентов МАИ в Польшу, меня спрашивали всерьез на райкоме партии, какие удои молока давала среднепольская корова в 39-м году на душу среднепольского населения. И что самое удивительное, я ответил правильно на этот вопрос!

Конечно, сегодня об этом смешно вспоминать. Но в те годы бронированного советского занавеса, благодаря первым поездкам за границу, ради которых мы были готовы на все, я узнал: какой по счету американский самолет сбили вьетнамские зенитчики из Узбекистана, сколько пар могилевской обувной фабрики 46-го размера было поставлено голодающим детям Парагвая, хотя я совершенно не знаю, зачем голодающим детям Парагвая обувь. Я узнал, какую внеплановую лабуду собрали с близлежащих болот румынские беспризорники к двадцатому съезду партии и сколько демократов во время выборов съели коммунисты Мадагаскара?

А, выезжая в Венгрию, на Совете районных ветеранов мне удалось навечно, бесповоротно заклеймить позором оппортунистический Китай, который, поссорившись с Советским Союзом, перестал, извините за интимные подробности, закупать противозачаточные нашей баковской фабрики и переписал заказ на Венгрию. Венгрия напряглась, ну, на Китай же выпускать все-таки, и выпустила за год противозачаточных на все пять миллиардов китайской биопопуляции. Но Китай вскоре обиделся и на Венгрию за ее послушание советскому режиму и отказался от заказа. Таким образом, благодаря верности нам население Венгрии оказалось обеспеченным противозачаточными на четыреста пятьдесят лет вперед, если, конечно, каждый венгр будет использовать в день по три пачки. Но это неестественно. После чего венгры и на нас обиделись, кстати. Вот в чем суть обиды венгров на нас.

Вот такой ерундой были забиты головы советских туристов в то незабываемое время товарного дефицита и нравственной устойчивости, для которых даже Болгария и Эстония считались заграницей. Зато изучение страны назначения теперь навсегда зафиксировано в каком-то чипе моего генетического кода и достанется от меня моим наследникам вместе с моими фотографиями.

В общем, собираясь в Египет, по старой советской традиции я решил, чтобы не позорить Отчизны и не выглядеть невеждой в глазах гидов, прочитать хотя бы учебник истории за 6-й класс. С очень красивыми картинками пирамид. Надо признаться, из этого учебника я узнал много нового для себя. Прочитанным поделился с друзьями. Друзья были поражены, спрашивали, откуда я так много знаю? Вдохновленный успехом, я перешел к более сложной литературе – приложению к детской энциклопедии «Мифы и легенды Древнего мира» с картинками.

Вскоре друзья начали избегать встреч со мной. Они закомплексовали, поскольку поддержать разговор со мной не могли, и беседа превращалась в монолог. Никто не мог понять, неужели я не шучу, когда так пылко рассказываю о божественной любви египетской богини Изиды к ее брату Осирису. Многие со мной перестали встречаться. Я же, в свою очередь, стал пересказывать им прочитанное по телефону. Естественно, слегка подглядывая в текст. Поэтому сыпал таким количеством имен и дат, что мне кто-то посоветовал сойти с диеты немедленно, потому что у меня начался явный приступ обострения памяти. Несколько человек откровенно посетовали на то, что в России бесплатные телефонные разговоры. А перед самым отъездом я окончательно напугал всех тем, что по возвращении покажу им слайды. Я давно заметил, что если вы начинаете нервничать из-за того, что у вас задержались допоздна гости, самый верный выход из положения – начать развешивать на стене простыню, приговаривая: «А сейчас давайте посмотрим слайды нашего путешествия с детьми в Турцию». Гости тут же начинают собираться по домам. И оправдываются, мол, неотложные дела в два часа ночи, надо обязательно сделать.

Как бы там ни было, но я ехал в Египет подкованный. Меня не смог бы засыпать не только совет наших, но и египетских ветеранов. Даже комитет фараонов-мумий оценил бы мои знания!

Ведь я прочитал не только традиционных историков, нет. Я прочитал труды самых продвинутых. Тех, кто называл себя контактерами. Один из таких контактеров, например, установил связь с мумией в Эрмитаже. И та нашептывала ему все секреты человечества, когда они оставались наедине. Из всей этой истории меня заинтересовало, это как им удавалось в Эрмитаже наедине остаться с мумией. Другие контактеры получали информацию непосредственно из Космоса, куда выпадали периодически в астрал. За что я называл их про себя астралопитеки.

У одного из них в предисловии я прочитал фразу, отдающую некой космической эротикой: «Я был в контакте с Бетельгейзе». Слава Богу, благодаря пятерке по астрономии в школьном прошлом я знал, что это звезда, а не немецкая актриса-куртизанка.

И вот когда, извините, он находился на этой Бетельгейзе, ему поведали, естественно, бетельгейзеры, что пирамиды на земле построили их предки. Это были пульты управления термоядерными реакциями в ядре земли. Через эти пульты они нас включали и выключали. Настраивали на правильную волну. Но это было давно. Сейчас плюнули и улетели. Сказали: «Бесполезно. Выключай, не выключай, все равно у землян энергия не по вектору. Что-то в программе сбилось». И отлетели они дружно в мир иной, оставив на земле в летающих тарелках лишь своих наблюдателей, как ООН в Чечне. То есть мы для Космоса, как Чечня для России – геморрой.

Но больше всего мне понравилась версия некой астралопитечки, которая с непреклонностью женщины постбальзаковского возраста доказывала, что пирамиды построили пришельцы с Сириуса – сириусяне или сириусята – неважно. Важно, что в то время, давно это было, они были главными в Космосе, как в Москве теперь солнцевские. Они на Землю ссылали своих провинившихся. Как бы уголовников. Как бы на поселение. «На химию». То есть Земля для них была зоной. А пирамиды были вышками, на которых находились вертухаи.

А наши допотопные предки их приняли, естественно, как бы за богов, потому что те показывали разные чудеса: лазерные фонарики, наушники в ушах, телевизоры в ногтях…

В общем, уже задолго до путешествия меня интересовало все.

Например, почему пирамиды строились для погребения фараонов, при этом до сих пор ни одной мумии фараонов не найдено в пирамидах? Почему все, кто пытался проникнуть в тайны пирамид, пробраться к их недрам, закромам, погибают потом от болезни или от какой-нибудь случайной катастрофы? По какому закону продукты, помещенные на дно пирамид, остаются всегда свежими, как в морозилке, а лезвия ножей самозатачиваются? Куда, наконец, смотрит умоляющим взглядом сфинкс? Как будто окаменевший небожитель не успел вовремя стартануть с гибнущей цивилизации и теперь ждет, когда за ним прилетят? Наконец, за что и кто отбил ему нос? А главное, зачем?

Меня все интересовало. Но больше всего меня потрясла книжка не историка, даже не контактера, просто нашего российского врача, который утверждал, что расстояние между всеми нерасшифрованными шедеврами древности одинаковое. Ну, например, между египетскими пирамидами и мексиканскими. Мексиканскими и статуями каменных богов на острове Пасхи. Между гималайскими пирамидами и египетскими, египетскими и Стонхеджем в Великобритании, и так далее… В эту схему даже вписывался у него злополучный Бермудский треугольник, на дне которого, кстати, ученые тоже предполагают, есть пирамида. Причем равно это расстояние числу, от которого не просто содрогаешься, а оторопь берет – 6666 километров! И трех-то шестерок многие люди избегают, говорят, что такое сочетание есть только у дьявола на затылке, а четыре шестерки только на номере московской машины Бориса Березовского!

Как признался сам автор книжки, он измерял эти равноудаленности не по земле, нет, по глобусу, чуть ли не мягким швейным сантиметром. Это только российского человека могло осенить, даже, скорее, вступить ему в голову это сделать.

Я вообще думаю, что когда ученые скрупулезно накапливают много информации, они перестают что-то понимать, и тогда для открытия требуется дилетант. Ему легче фантазировать. Дилетант спокойно идет туда, куда ученый не пойдет, потому что его научили, что туда ходить не надо. Недаром именно дилетант открыл в девятнадцатом веке Трою. До него все уверены были, что мифы – это сказки. А Троянская война – это миф. Ему повезло. Его не приняли в общество археологов. Не признали, сказали – дилетант. Это был его успех. Он и без того был упорным, а стал еще упорнее. Несколько раз подряд внимательно перечитал Гомера, предположив, не без основания, что Гомер был не сочинителем, а летописцем. Не Радзинским, а Нестором. Изучил, как прилежный школьник, каким путем двигалось войско Агамемнона на Трою? Как светили этому войску звезды? Куда дули ветры? Справедливо рассудил, что в мире меняется всё: государства, народы, языки, традиции… А звезды светят, и ветры дуют всегда в одном направлении. И пошел он путем войска Агамемнона на Трою. И попал! Попал успешнее самого Агамемнона! И нашел то, что тот только мечтал найти. С тех пор археологи стали относиться к мифам не как к небылицам, а как к руководству, где копать! И начали перечитывать мифы, легенды с вниманием детей, которые читают приключенческие книжки о пиратах, где авторы точно рассказывают, где пираты зарыли сокровища.

Надо признаться, я сначала не поверил в такие необъяснимые совпадения равноудаленности при четырех шестерках. Я сам купил себе глобус. Да, я проверил, я же русский человек с пытливым умом. Мягкий сантиметр купил тоже, потому что линейкой по глобусу водить, вы же понимаете, измерять линейкой… Заперся в кабинете, как в детстве, когда тайком от родителей запирался, чтобы поглядеть альбом художника Рубенса. Для нас Рубенс тогда был эдакой бессовестной эротикой, теперь смешно вспоминать это. Ну и, естественно, начал измерять. Естественно, умножая на масштаб. Действительно, шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть! У меня было такое чувство, будто в открытом Космосе разгерметизировался скафандр и начали шевелиться волосы в невесомости.

В это время позвонил телефон. Звонил тот самый приятель, который советовал мне сойти с диеты.

– Что делаешь? – спросил он.

Находясь все еще в шоке, я ответил, не понимая, какую вызову реакцию:

– Измеряю глобус!

Приятель немножко помолчал и так осторожно спросил:

– И как?

– Все сошлось! – гордо ответил я за наших русских дилетантов-первооткрывателей.

Он молчал долго. После чего не нашел ничего лучше, чем спросить меня:

– А ты еще на диете?

– Да, а что?

– Вот сойдешь – перезвони. А до тех пор, прошу, не удручай меня больше ничем.

Короче, после всего прочитанного, мое воображение опухло. Оно не давало мне спать и так давило на мозг, как давит диафрагма после обжорства. Мне снились по ночам сириусенок Осирис, его внебрачный сын Александр Македонский, мать Александра, в прошлом воплощении богиня Изида, которая была сослана на Землю «на химию» собирать кукурузу, но хотела сбежать, а ее летающую тарелку в районе Бермудского треугольника съело Лохнесское чудовище с четырьмя шестерками на затылке, которое работало на пирамиде вертухаем.

ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Почему нас так тянет к загадкам истории? Потому что, поняв, что было в прошлом, мы можем понять, что случится с нами в будущем. Ведь история – это спираль, упирающаяся в бесконечность своей вершиной, по которой медленно, божьей коровкой карабкается человечество. Важно только определить, до какого витка эта букашка докарабкалась.

Надо признаться, я никогда не был особенно скромен. Поэтому, собираясь на свидание к первому чуду света, был уверен, что уж я-то разгадаю загадку загадок, тайну тайн, как только прикоснусь к ней взглядом, точнее, душой. Конечно, я не контактер и в астрал последний раз выпадал в студенческие годы и ненадолго.

Однако у пирамид меня ожидало разочарование. Народу в пустыне было не меньше, чем в советское время в ГУМе, когда выбрасывали в продажу польские кроссовки. Хотелось мировой души, а вокруг была мировая толпа.

Японцы крупой рассыпались по пустыне и повсюду фотографировались. На каждом доступном выступе каждой пирамиды, с охраной, с проводниками, стоя рядом с верблюдом, сидя на верблюде. Вообще, путешествуя по разным странам, я каждый раз удивлялся, сколько в мире путешествует японцев?! Как будто на земле перепроизводство их, а не китайцев. И все японцы увешаны своей фото-, видео-, киноаппаратурой, как новогодние елки подарками.

Правда, надо отдать японцам должное – самые дисциплинированные туристы в мире. Подъехал автобус, все рассыпались по достопримечательностям, сфотографировались и по команде, как пионеры, дружно всосались обратно в автобус. У старика Дурова был такой аттракцион – мышиная железная дорога. Мыши по его команде очередью заползали в вагоны поезда, поезд трогался, а удивленные мыши тихо глядели из окошек.

Японцы, как мышки. Японцы сдержанные и тихие, они так же смирно и внимательно смотрят из окошек туристических автобусов всего мира. Они никогда не кричат, как наши, через всю пустыню: «Ты чего, придурок, батарейки у фотоаппарата не поменял?» У японцев всегда поменяны батарейки. Всегда заряжены телефоны. Главная задача для них – сфотографироваться рядом с шедевром. Я видел, как в Лувре японец фотографировал свою жену на фоне Джоконды, а она его – прислонившимся к Аполлону Бельведерскому. Для них Лувр был чем-то вроде фотоателье. Но, в отличие от наших, они все-таки не пытаются в этом фотоателье обнять Венеру Милосскую, приставить к ней свои руки или попытаться высунуть голову к Нике Самофракийской.

Совсем другое дело итальянцы. Итальянцам не обязательно фотографироваться. У них и своего антикварного добра и развалин дома навалом, чтобы, как японцы, еще унижаться перед чужими. Поэтому итальянцы путешествуют по миру, чтобы шуметь. От переизбытка энергии, которую им некуда деть в своей маленькой стране-сапожке. Они больше всего похожи на нас по духу. Любят тусоваться, тоже разговаривают руками. Если, скажем, в Берлине или в Каннах ночью вы издали заметите шумную толпу, это или итальянцы, или русские. Если бы наших кавказцев одеть поприличнее и сильно подушить, получились бы итальянцы.

Англичане путешествуют мало. Похоже, у них за два столетия колониальных войн вообще истощилось желание таскаться по миру.

Меньше англичан путешествующих я видел только шведов. Им и так хорошо у себя в Швеции, как в пансионате для престарелых. Скандинавам вообще путешествовать незачем, у них и так своего пива достаточно.

Путешествующих испанцев, наоборот, много. Испанцы – почти итальянцы. Но одеты беднее. Они еще меньше любят работать. Самая длинная сиеста в мире в Испании. Им просто не хватает времени на производство хороших товаров. У них даже есть примета: если вступишь на улице ногой в собачью мину, то это к счастью. Им легче придумать примету, чем убрать на улице. Впрочем, нам это знакомо.

Китайцы по лицам похожи на японцев. В плавках на пляже китайца от японца отличить невозможно. Но это на первый взгляд. А вглядишься – у китайца значительно напряженнее спина. Чувствуется, за этой спиной исподтишка наблюдает Коммунистическая партия Китая. Самые напряженные лица и спины у северных корейцев. Но одеты корейцы так же, как вьетнамцы. То есть, как наши ученики в ПТУ. Кстати, путешествующих вьетнамцев я не видел нигде в мире, кроме как в аэропорту Шереметьево.

Немцы тоже любят пошуметь, но только после пива. То есть во второй половине дня. В первой немцы больше напоминают финнов. На пляже рядом с большой компанией немцев лучше не располагаться. Потому что на пляже они пьют пиво с утра и к обеду уже заглушают даже итальянцев. Немцы всегда одеты в спортивное, они рослые, и этим отличаются от таких же блондинистых финнов.

Финны в прошлом лесорубы, а лес всегда удобнее было рубить, будучи приземистым. Это у них в генетике. И в отличие от немцев финны напиваются сразу даже пивом и шумят недолго. Быстро обмякают и превращаются в полуаморфные тела. Им очень подходит кликуха, данная российскими путанами, – «Финики». Они мягкие и годные к употреблению. В Петербурге даже есть такое проклятие: «Чтобы тебе всю ночь в Москву в одном вагоне ехать с пьяными финнами».

Французов в путешествиях, как и японцев, почти не видно и не слышно. Они не унижаются, не самоутверждаются ни шумом, ни излишествами в моде. Они самые в мире гордые. Они просто презирают все остальные народы мира уже хотя бы потому, что у остальных нет Парижа. К тому же, у них, французов, было самое большое количество революций, Людовиков, Наполеонов. Они законодатели моды в вине, еде, одежде… У них самый, как они считают, сексуальный язык в мире. И еще они сумели внушить всему миру, что у них самая красивая в мире башня – Эйфелева! Хотя издали она похожа на гигантскую ногу для высоковольтной линии передач.

На самом деле все это высокомерие французов мгновенно сбивается с любого из них, если к нему обратиться хотя бы на его родном языке. Достаточно всего двух слов: «Силь ву пле, месье» или «Силь ву пле, мадам». Он тут же станет приветливым, как таиландская массажистка. И готов будет перейти с вами даже на английский – язык его врагов со времен битвы под Ватерлоо.

Поэтому французы сразу отворачиваются, когда видят наших или американцев. Американцев они презирают за то, что те приходят в самые дорогие рестораны в шортах, громко и смачно сморкаются и разводят бордо пепси-колой. А русских они сторонятся, потому что русские не могут выучить даже «Силь ву пле». Ну не умещается в русской голове даже два иностранных слова.

Я вообще не знаю, зачем американцы путешествуют. Взбираясь на Акрополь, они жалуются, что там нет закусочной, пиццерии около Парфенона. Американская молодежь во всех уголках мира в наушниках: перед пирамидами, в горах, на берегах морей, на Эйфелевой башне… Я видел американскую тинейджерку, которая на французской комедии в «Комеди франсе», в театре, сидела в наушниках, пританцовывая, сидя на стуле, и, естественно, шурша поп-корном…

Американцев очень легко узнать в любой стране мира по фигурам. Благодаря гамбургерам и антибиотикам, которые они принимают сразу, они все расширены книзу, как будто у всех в штанах памперсы. Философы считают, что у американцев никогда не будет революции, у них нет времени между едой.