Текст книги "Собрание произведений в пяти томах. Том 5. Двадцать первый век"

Автор книги: Михаил Жванецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

* * *

Прохожая обратилась ко мне на улице:

– Вот сволочь! Эти туфли нельзя носить. Клянусь. Я ей верну их со скандалом. Она еще меня вспомнит.

Я сказал:

– Стоит ли из-за этой стервы переживать!

– Чтоб у нее столько волос выпало, сколько она мне неприятностей сделала. А я ей не могу.

А я сказал:

– Вы же порядочный человек.

А она сказала:

– Вы разве меня знаете?

А я сказал:

– Нет.

Тогда она сказала:

– И я вас не знаю. Идите себе! Что за манеры?!

Врач по вызову

Мне, конечно, все равно, но у вас высокое давление.

Поймите, мне для себя ничего не надо. Но вам я бы порекомендовал покой, овощную диету.

Это, как говорится, не мое дело, но острого вам нельзя. И копченого нельзя.

И с таким давлением, как у вас, извините меня, вы, конечно, как хотите, но я бы сидел дома.

Нет… Нет… При чем тут я… Это вам надо… Поймите, мне и так хорошо. Мне ничего не надо, а вам ничего нельзя. Так что я не потому, что… Ну, вы могли подумать, что мне что-то надо.

Мне ничего не надо, а вам ничего нельзя. Вам… Именно вам…

Нет… Это мое дело… Я тоже в кузов не влезаю, но у меня давление нормальное… Что вы сравниваете?.. А синюшный цвет лица и одышка... У кого, у кого?.. У вас! А у кого…

Криком вы ничего не добьетесь.

Хорошо… Ну что я вам такое выпишу, чтобы вы спали.

Нет, спали весом. Хотя бы до 80 килограммов. Когда сердце сумеет качать. Оно не прокачивает через это все дерьмо… А как мне говорить? А вы зачем обращаетесь? Не обращайтесь… А доведите себя до больницы и лягте...

В чем вы меня хотите убедить?.. Ну вы меня убедили. Нет... Не в деньгах... Хорошо, всё. Не худейте. Глотайте ваши купюры.

Если бы вы их глотали, вы бы похудели… Не надо меня оскорблять… Нет. У вас я ничего не возьму.

Это мне нравится!.. Что, это мне спиртное нельзя? Это вам спиртное нельзя. Что, это мне жирное нельзя? Это вам жирное нельзя. Это вам соленое нельзя. Это вам сладкое нельзя… Это вам копченое нельзя… Это вам купаться нельзя. Это вам загорать нельзя. Это вам лежать нельзя. Это вам кушать нельзя. Это вам все нельзя!

Да! А мне это все можно...

Нет, мы не одинаковые. И цвет лица, и давление, и не я вас вызвал, а вы меня... Я задыхался, потому что у вас четвертый этаж.

Пойдите по вызовам без лифта и без зарплаты.

И я вам выписал все, что нужно, чтобы вы ко мне пришли в поликлинику… А-а, не можете!.. А я могу?.. А что вы сравниваете?

Все!.. Дуэль так дуэль! В понедельник. В одиннадцатый кабинет. В восемь утра, и не мочиться, и натощак… Вы сдадите, и я сдам…

И консилиум нас рассудит.

Мечтаю об Одессе

Он пробрался ко мне в самолете Москва – Одесса и навис над моей газетой.

– Я не знаю, я не знаю, Михал Михалыч, я Одессу люблю.

– Ну так любите.

– Нет. Я хочу – вот я не знаю… Я хочу жить в Одессе.

– Так живите.

– Так я живу.

– Так что вам мешает?

– Ничего. Просто я очень хочу там жить!

– Так вы что, не можете?

– Могу.

– И живите.

– Так я живу.

– И живите.

– И живу. Мне просто очень хочется жить в Одессе, вот что я хочу сказать.

– Не понял. А где ваша прописка?

– Там!

– Ну?

– Что?

– Так хорошо!

– Конечно.

– А если бы пришлось уезжать, вы бы не уехали?

– Нет.

– Вы бы остались?

– Да.

– А что вы все время хотите сказать?

– Вот это.

– Так живите.

– Нет. Просто хочется жить там, где хочется.

– А... Ну а вы бы где хотели?

– В Одессе.

– А вы где?

– Там.

– А… Ну… Тогда тут уж ничего не поделаешь. И дети ваши там?

– Конечно.

– Ну, значит, придется жить там, где хочется. Тут уж ничего не сделаешь...

– Да, – вздохнул он.

– Такие вопросы решаются в молодости.

– Так я не старый.

– Вот, и вы не старый. Сидите уж там, где сидите, тем более, что вы там сидите. Вам нравится?..

– Ой! Не знаю… Очень!

– Видите. Как складывается… Вы где?

– Ой! Ну не знаю… В Одессе.

– А хотели бы?

– В Одессе.

– Ну что ж. Столько людей мечтают жить в таком месте. Значит, вы не один.

– Да я и не жалуюсь.

– А вы о чем мечтали?

– Вот об этом.

– А вы поставьте вопрос по-другому. Зачем мне мечтать об этом, если я там живу? И сразу успокоитесь.

– Спасибо.

– Идите. Одесса уже под нами.

Громкая дама в санатории

Голос пронзает окружающую среду.

Все, что ей шепотом, она потом громко.

– Вы мне очень нравитесь, я вам что-нибудь подарю... Вот мешочки, я вышивала. У меня их много. Вы говорите, у вас изжога и потеют ноги.

Это не страшно. Существуют специальные квасцы и лекарства. Я вам помогу достать. Василь Васильич, идите к нам, у нас весело.

Вы придумали брюки на веревочках? Это блистательно. Выпьем кефир за радость жизни. Это прекрасно. Блеск.

Как хорошо придумано – ходить на костылях. У вас прекрасная болезнь. Без почки – это прекрасно.

Я именно медленно люблю гулять. Но хожу я очень быстро. Быстро ходить. Это блистательно. Идите к нам. У нас весело. Как вы проводите время? Мы – блистательно.

Я в Париже за обедом съела сапоги и кожаное пальто.

Половину дубленки одела на лицо. Вот эти очки. Это ужас. Но я же не могла не купить, когда на меня все смотрели.

Я возила делегацию.

Я присутствовала при подписании.

Нет, я переводчица.

Сейчас я приму душ.

В Париже я мылась в шкафу.

Зато на Елисейских полях.

У вас ревматизм? Это прекрасно. Попробуйте мазь. Я позвоню, дам название...

...И бессонница? – это блистательно. У меня тоже.

Не надо спать. Мы будем говорить всю ночь. Или гулять. Блистательно. Вы прекрасный собеседник.

– Я молчалив…

– Ну и молчите себе. Я же вас ни о чем не спрашиваю. Вы мне расскажете обо всем. Мы встретим рассвет в горах.

– Здесь нет гор.

– Я их найду. Здесь есть горы. Кто-то их видел. Я ему напишу, он обязательно поделится…

Нет… Нет… Если у вас бессонница, вы не ложитесь, я вам позвоню. Ждите моего звонка.

Я отключил телефон и впервые спал как убитый.

Директор

– Михал Михалыч, не хотите со мной бутылочку шампанского? Мне ничего не надо. Я не потому, что я сам директор, просто чисто по-человечески.

– Нет, нет, извините.

– Я сам директор. Мне ничего не надо. Я не потому, что вы артист. Я просто ненавязчиво подошел. Мне все равно, артист ты или не артист. Я к тебе чисто по-человечески. Я тебя уважаю. Ты прости, что я на «ты». А как еще с тобой? Я по-человечески. Ты куда летишь?

– В Москву.

– Я тоже. Значит, по пути.

– Ну мы же в одном самолете.

– Ну тем более. Что же ты отказываешься со мной выпить?

– Я просто не могу, здоровье не позволяет.

– И у меня не позволяет.

– Отпустите руку.

– У меня тоже здоровья нет. Не позволяет. Однако я пью и тебе предлагаю. Чисто по-человечески. Нечего сидеть. Давай поговорим.

– Отпустите!

– Вот ты заладил.

– Руку отпустите!

– Чего ты кричишь? Ты артист. Я тоже... Чего ты уперся?

– Отпустите!

– Ты думаешь, я мент? Я был ментом поганым. Сейчас я предприниматель. Если бы ты со мной выпил, тебе зеленая улица. Все, что хочешь.

– Нет!

– Ты много потерял.

– Отпустите.

– Вот это я не могу. Как профессионал не могу. Жди посадки. Пойдем в отделение. Там отпущу. А сейчас не могу – судорога у меня.

Как им писать?

Как ставить вопрос, чтобы вместо «нет» получить «да». То есть разрешение.

– Можно ли устроить в подшефном школе хозяйстве банкет в честь Дня учителя?

– Нет конечно. Чего это вдруг, среди бела дня...

– А можно подвести итоги, поделиться опытом, посетить ферму, осмотреть, побеседовать, рассказать о работе, поделиться успехами и заключить эту встречу товарищеским ужином?

– Конечно да.

Письмо губернатору края: «До зарезу нужно 15 000 рублей, вернусь – отдам».

– Гнать в шею. Кто он такой? Как он смеет! Вон!

«Ввиду приезда дружественных делегаций в наш город возникла необходимость продумать убранство улиц и площадей. Перед руководством области встают сложные задачи встречи, приветствия, маршруты поездок требуют отдельного сценария. Возникла необходимость составления графика маршрута, наиболее представительного показа улиц и площадей новых и старых кварталов с подробным рассказом о преимуществах и красоте, о наименованиях, с остановками перед воротами и дальнейшим движением до следующих вех. Необходимость такого сценария назрела давно и диктуется самой жизнью, диктующей нам много нового благодаря изменениям, вошедшим в нашу жизнь. Прошу вашего разрешения на заключение договора с Козловым Игорем Ивановичем на 700 000 рублей на написание подробного сценария встреч и проводов дружественных делегаций от вступления на нашу землю до выступления из нее».

Косо: «Разрешить. Заключить договор на 15 000 рублей».

Мэру города: «Квартиру дашь? Я себя плохо чувствую».

– Вызовите милицию.

Письмо: «Учитывая обязательства, принятые нашим городом по выселению всех жильцов из подвалов и коммун в новые дома, стремясь полнее выполнить эти обязательства, с тем чтобы не оставить ни одного человека в темной комнате к 2002 году, стремясь улучшить показатели нашего города в дружеском соревновании с Йокогамой, прошу дать мне квартиру с целью проведения массовой разъяснительной работы среди подростков, проведения дворовых и уличных соревнований по перетягиванию каната, лазанию по деревьям, вскарабкиванию на стены и ходьбе по парапетам, прошу выделить мне квартиру и посмотреть, что я там буду делать».

– Мария Ивановна, постарайтесь изыскать квартиру для названного активиста, об исполнении доложить.

«Мне необходимы лакеи, швейцары, кухарки, массажистка».

– Гнать в шею. Вызвать охрану!

«Ввиду большого объема работ, напряженного графика борьбы за присвоение качества, в которую коллектив вкладывает много труда и усилий, прошу вашего разрешения на строительство летней базы отдыха нашего предприятия на берегу Клязьмы под Москвой и разрешения на получение штатных единиц официантов, зав. производством, шоферов и шеф-поваров, рабочих-электриков и водопроводчиков и прочих специалистов для обслуживания базы отдыха».

– Мария Ивановна, подготовьте материалы к сессии на пятницу. Доложить.

«Дайте».

– Нет.

«Ввиду вышеизложенного...»

– Да.

«Уплатите».

– Нет.

«Необходимость уплаты диктуется...»

– Да.

«Дайте...»

– Нельзя...

«Ввиду…»

– Можно…

Поговорим о тебе

Послушай, друг мой!

Ты должен быть готов.

Если кто-то скажет тебе, что ты умен, плюнь ему в лицо.

Перестань с ним разговаривать.

Вам не стоит больше встречаться. Ему ни в чем нельзя доверять.

В глаза такое тебе может сказать подлец и лгун каких мало.

А вот если кто-то скажет, что ты хороший работник, это другое дело. Это уже не пустяк.

Тут ты должен мобилизоваться. Решать тебе. Мне кажется, он уже сейчас что-то замышляет, а в будущем точно тебя подведет.

Он как бы искренен, но ты же понимаешь – такое может сказать только абсолютно не понимающий в чем состоит суть исполнения его обязанностей. Кому-то могут нравиться твои попытки исполнения чьих-то обязанностей. Но в исполнении своих – тебя не упрекнешь. Не прощай ему этого.

Он уговорит тебя устраиваться в другое место.

Он будет помогать из последних сил, но, приступив в другом месте, ты хлебнешь такую дозу позора, что лучше сразу после хвалебных слов, не переходя туда, набить ему морду.

Если это будет женщина, имеющая на тебя виды, она скажет, что ты классный мужчина, – не удивляйся.

Поговори с ней. Может, там ничего серьезного. Хотя интересно, почему это вдруг было сказано? Может, у нее алкогольное отравление, краткая амнезия, даже просто жара. Ведь это было сказано о тебе…

Насторожись, сразу расскажи, как у тебя с деньгами…

Не держи ее в неведении.

Не забудь эту историю с банком. Как ты прогорел. Может, это ей вернет уверенность, поможет не терять, что называется, времени.

Тебе, как говорится, все равно, а ей еще жить.

Я вовсе не защищаю меркантилизм женщины…

Скорее всего, она видела, как тебя кто-то угощал в дорогом ресторане, и подумала, что это ты угощал его.

Лучше сразу сказать, на что она может рассчитывать, и ты не так будешь иметь одним другом больше, как одним врагом меньше. Хотя, возможно, для тебя это уже не имеет значения.

А вот кто скажет тебе, что ты идиот и, чтоб услышать твой бред, он полчаса ждет тебя на морозе, потому что ты вечно опаздываешь, и он держит тебя из сострадания к себе, так как он будет переживать за тебя, если тебя выбросят отовсюду...

Вот этому верь!

Вот с ним, пожалуй, можно идти в разведку.

Он тебе действительно друг.

Причем искренний, настоящий.

Идите по жизни рядом.

Хотя его жизнь намного тяжелей. Это же он тебя слышит и пытается понять.

Но коли судьба так распорядилась, дай ему облегчить твой крест, дай терпения и хоть каплю радости от вашей дружбы.

Натан из Балты

– Знакомьтесь, это Натан из Балты.

Что я хочу сказать.

Нет, я не спрашиваю, я утверждаю.

Я хочу сказать… Тихо! Евреи! Я что хочу сказать! С Новым еврейским годом! Вот здесь Миша! Я – Петя! Это мой друг Коля! И больше того и хуже того. По паспорту мы русские. Это наши отцы... Мы с ними спорили, а они хотели нам лучшей жизни. И опять ошиблись.

Мы были евреями, когда нас била и гробила Советская власть, и мы стали русскими теперь, когда можно выезжать, можно жить в безопасной стране.

Мы стали русскими, когда надо быть евреем.

Почему мы не успеваем за жизнью?

Ладно, я уже не говорю о том времени, когда национальность вообще будет не нужна.

Но сейчас мы не успеваем ее менять, чтоб идти в ногу со временем.

У нас теперь по два паспорта.

Мы теперь сами решаем, когда быть евреем, когда – русским.

Жены у нас русские.

Дети в Америке. Пусть учатся.

Приедут – сами будут решать, кем им быть.

А ты когда-нибудь думал, что сам будешь решать, кем тебе быть? Мы все здесь женаты на русских.

Его зовут Натан.

Он приехал из Балты.

Ему двадцать шесть лет.

Они из села шли сюда навалом.

Смотри, какой парень – блондин, высокий, красивый.

Это его первый еврейский Новый год.

– Ты книги читал, Натан?

– Смотря что.

– Читал… Он не мусор. Он не кагэбист. Ему двадцать шесть лет. У него есть внешность. У него друг Петя, его друг Коля, Ваня – все евреи из Балты.

Все пишутся русскими, все женаты на русских.

Он будет жить в Одессе.

– Будешь, Натан?

– Ну, это зависит…

– Будет. Он книг не читал.

– Что вы болтаете?

– Что ты стесняешься, это же Миша.

Он тоже любит женщин.

Они все русские. А что ты с ними сделаешь?

Они боялись.

Но сейчас они уже не боятся.

Что человеку дает национальность? Ничего.

Что прибавляется здесь, тут же отнимается там.

Здесь ты можешь сказать: «Он еврей, я русский, дайте мне работу!»

Можешь сказать. Можешь – и всё.

Приедешь туда: «Вы все русские, вы все мафия. Русских не берем».

Одно дело, что тот, кто здесь работает, живет хуже того, кто там ищет работу.

Но там ты, русский, чувствуешь то, что здесь – еврей.

И я бы успокоился.

Я бы забросил паспорта и успокоился. Как американцы.

Они терпят. Какое им дело, что какие-то евреи в их городе встречают Новый год в сентябре.

Мало сумасшедших?!

А какие-то китайцы с тихим шелестом страшно плодятся в Сан-Франциско и уже все перестирали, перехимчистили, поднимаются во врачи, в программисты...

Что, страна от этого становится слабее?

Мы же видим, что нет.

Мы же слышим, что нет.

Тут в России от этих черных сошли бы с ума.

Несмотря на семьдесят лет Советской власти, которая обожала негров в пику Америке.

А еврейские районы?

А Бруклин?

А Голливуд?

Кто бы это все терпел?

Так что потеряла Америка, имея Голливуд?

Самый большой доход у нее от продажи фильмов.

Потом идет «Боинг», потом оружие.

А Форд не любил евреев – это его право.

Так автомобили из Америки никто не покупает.

Дело не в том, Миша, я без образования, но я умею зарабатывать, и я знаю, что в стране должна быть разная кровь. Для конкуренции.

Для того чтоб страна была сильной и красивой.

Как сыновья в русско-еврейских, в русско-корейских семьях.

В такую страну едут все.

И ты, как чистокровный, уже можешь отдать грязную работу эмигранту, который будет землю грызть, чтоб подняться.

Меня тоже раздражает немытая фигура в халате.

Мне тоже эти кажутся хитрыми, а эти коварными, а эти ворами, и, кстати, может, там такие и преобладают – какая нация где росла.

Но представь, что говорят о нас, обо всех советских под кличкой «русские», которые приехали в Англию, и даже о «восточных» в Западной Германии.

И даже о русских евреях в Израиле.

Выигрывает страна, у которой чуть больше терпения.

В общем, я бы успокоился.

Я бы наконец успокоился.

И я бы хорошо встретил Новый год в сентябре, чтоб люди видели: от количества наций количество праздников только увеличивается.

Сиэтл

Все-таки я уважаю патриотов и внимательно их слушаю.

В американском городе Сиэтле у веселой Валентины, которая в Америке уже девять лет и страшно скучает по Родине, я пробормотал:

– А может и нет Родины, и человек пусть живет где хочет?

– У русских Родина всегда есть. Вам, Михаил Маньевич, этого, к сожалению, не понять, – сказала она.

Я не обиделся.

И мы оба задумались.

Я сижу в России, она в Америке… Кто?.. У кого?..

Я живу как бы на ее Родине…

Она, судя по дому, бассейну, мужу, возвращаться туда не собирается, а я лично – завтра утром.

Да…

Какая у всех нелегкая судьба.

Сколько таких наших, что сидят в Америке, любят Россию, бардов, Советскую власть – «...и что-то в ней было», поют народные песни, едят русскую еду, читают русские книги, ругаются со встречными, участвуют в протестах. Скучают по Москве.

Сидят в проклятой Америке, как мы в проклятой России.

Но мы-то хоть…

Что – «мы-то хоть»?

Да ничего…

Остались дома и этим гордимся, то есть тем же, чем раньше.

А кто хоть раз сходил в поликлинику, в милицию, в горисполком – не вернется на Родину.

Поэтому я бормотал правильно.

Туда, где не только ты любишь, но и тебя, как-то хочется вернуться.

А куда это будет – вперед или назад, – скажут дети.

Выезд

Всё! Пришла пора! Даешь закон о выезде. Хватит обсуждать. Толпы безоружных, вооруженных только голодом и желанием поделиться с богатым соседом его имуществом, быстрее любых войск займут процветающие города и мануфактуры.

Наша мечта о благополучном средневековье как о будущем всего человечества сбудется. Все народы будут нашими потомками.

Что всегда нас выгодно отличало от других? Стремление к лучшей жизни. К их лучшей жизни. Отсюда эта поражающая духовность и высокая поэзия.

Пусть нас не пугают отсутствием визы въезда туда. Главное – выехать отсюда.

Это, конечно, цирк. Отсюда выехали, допустим, двести миллионов, а с учетом инфляции и все четыреста, и не въехали туда. Дикое племя, с чемоданами и бидонами с огромным терпением сидящее на нейтральной полосе.

Семьдесят лет ждали выезда, можем и въезда подождать. Между Родинами.

Будем ждать, если здесь ничего не получается.

Никто не виноват. Место такое. Каждый трудится во вред себе. Весь коллектив трудится во вред стране. И никто не виноват.

Даже иностранец через день озирается. Шепотом про начальника говорит: «Он очень хороший, но он на таком месте».

Так что вперед во все стороны! Ура!

Завоюем рынок Запада, не имея ничего, кроме внешности.

– Здравствуйте! Сенк ю! Вери бьютифул! Кому нужны инициативные, пробивные, с большим стажем работы на самых прибыльных, последними словами оборудованных предприятиях Союза ССР? С огромным опытом употребления неразведенного спирта и разведенного бензина? С точным соблюдением неписаных и несоблюдением писаных законов, быстро сообразительных на пользу себе и во вред государству рабочих и крестьян, хотя и страдающих легким недержанием слова и крупным удержанием из зарплаты?

– Здравствуйте! Вы нас ждали. Вот они и мы!

Как много свободных мест. Как много неподобранных денег!

Да здравствуют пляжи Претории, столицы Либерии, и солнце Монровии, курорта Боливии!

Эх, Либерия, Либерия – прекрасный район Америки. Здравствуй, Нью-Йорк, убегающий ввысь! От нас не убежишь!

– Здравствуйте, товарищ. Извините, я не говорю по-русски. Вы тоже? Как вам Америка, товарищ? Извините…

Все улыбаются. Вот это страна!

– Товарищ негр, я говорю по-русски... Напрасно, пора учить. Ничего, ничего. Экскьюз, экскьюз. Товарищ эфиоп, как пройти на 32-е авеню? Так, так, так. Пишите, эфиоп, пишите. Спасибо, товарищ... В Москве? Плохая... Дожди. Люди хмурые... А здесь... Нет... Я по-русски… Не знаю... А пусть они учат. Если мне что нужно, уж я им объясню. Спасибо, товарищ еврей, за разговор. Что-то не вижу местных... А когда они выходят? Ну да ладно... Не о них речь. Да тут все свои! Здравствуйте, товарищи. Как вам Америка? …Нет, я не ради себя, я ради детей. Будущих, будущих. И ради будущей жены.

Как я мог там оставаться, зная, что все они здесь!

Вот ради них я здесь.

Здравствуйте, господа!

Какая прекрасная страна! Не помешал? Живите, живите. Я с краешку…

Я с вами.

Зачем тебе Америка?

Если ты раньше не был удачлив.

Если ты раньше не был терпим.

Если ты раньше завидовал чужому.

Если ты раньше мечтал отнять и поделить.

Если ты раньше ни в чем не обвинял себя.

Если ты раньше лишь мечтой приближал мечту и не мог встать в пять утра.

Если ты раньше ничего не мог понять, кроме приказа.

Если ты раньше не просил помощи, а просил денег.

Если ты раньше не думал о законах и любым поворотом тела вылезал за их пределы. Зачем тебе Америка?

Если ты готов рисковать сам.

И отвечать сам.

И страдать сам.

И вставать сам.

И думать сам.

И подниматься сам.

И спотыкаться сам.

И падать, глядя вверх, глядя вверх.

Строй свою Америку здесь.

Кто ж тебе мешает?

Она так устроена.

Удачник и неудачник едят одинаково.

И кто раньше думал только о еде, с гордостью глядит по сторонам: он добился.

Разница начинается сразу после еды.

Кто не в силах эту разницу преодолеть, ест снова и снова, утоляя тщеславие и становясь все толще в чужих и выше в собственных глазах.

И, с презрением глядя на бегающих и прыгающих на роликах, ест снова и снова, давая работу скотоводам и рыбакам.

Она так устроена: даже гробя себя, укрепляешь Америку.

Здесь худой и толстый, бездарный и талантливый – все имеют, что могут, и скрывают, что хотят.

Да хранит Бог Америку.

Она так устроена.

Имея все. Следя уже за здоровьем. Бегая, прыгая, изобретая и делая жизнь удобной, Америка вызывает раздражение у всего мира.

Конечно, лежачим и нищим легче ненавидеть, чем изобретать.

А уж кто не может догнать, с дикой злобой осматривает стадионы и магазины, радуясь каким-то невкусным ресторанам: «А борща-то не умеют!»

«А духовности нет!»

Придумали себе духовность, чтоб оправдать отсутствие штанов.

Борются с засильем Голливуда и Проктера с Гэмблом.

Можно бороться, а можно делать самому, а можно вообще заняться чем-то другим, оставив порошки Проктеру с Гэмблом.

Например, создать огромный унитаз.

Куда, как бы ты ни ловчился, все равно попадешь, и на родной земле станет чище.

В каждой стране куча дел.

Но некогда – надо ненавидеть Америку!

Ту, за океаном.

Пока она есть, двоечники всего мира могут у нее списывать и подглядывать, как всегда ненавидя отличника.

Поэтому, переезжая из страны в страну, постараемся помочь той и не навредить этой!

Да хранит Бог Америку!