355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Март » Агония страха » Текст книги (страница 3)
Агония страха
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 11:14

Текст книги "Агония страха"


Автор книги: Михаил Март


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Долго стоять на пороге ему не пришлось. Перед его очами выросла фигура метрдотеля.

– Вы один?

– К сожалению. Но перед тем, как обосноваться за одним из столиков, у меня к вам просьбочка. Ответьте мне на один вопрос. Вчера я тут гулял с друзьями. Малость перебрал. Расслабился, что называется. Внимание рассеялось, и я потерял «визитку», небольшую черную сумочку, а в ней находились документы. Вам нечего не передавали?

– Сожалею, но нет. Официанты у нас люди честные.

– Кто бы сомневался.

– Но, как правило, забытые вещи они передают Диме, нашему бармену. Официанты работают через день, а Дмитрий ежедневно с шести вечера. Обратитесь к нему.

– Я вас понял.

– Но только мне кажется, что у вас при себе ничего, кроме шампанского не было.

– Вы меня запомнили?

– У нас не так много посетителей, а шумные компании привлекают внимание. Плюс профессиональная наблюдательность и знакомый человек среди вашей компании.

– Вы имеете в виду Костю?

– Да, Константина Владимировича.

– Знаковая фигура для вас?

– Для всего города – как никак, а подполковник милиции, заместитель начальника управления по борьбе. После того как он занял этот пост, в городе покончили с рэкетом. В большей его части, конечно.

Слушая сухопарого мужика в белом смокинге с оспинами на лице, Журавлев чувствовал, как душа холодеет и уходит в пятки. Ничего не сказав, Вадим тут же прошел в зал, он боялся, что мэтр с его сверлящими глазками слишком много прочтет по его лицу. Журавлев умел пользоваться собственной мимикой, но только не в тех случаях, когда его застигали врасплох. Чувствуя, что за ним следят глаза мэтра, прожигавшие ему спину, Журавлев прямиком направился к стойке бара.

Парень, стоявший за стойкой, напоминал неудавшегося боксера со сломанным, и не раз, носом, широкими скулами, низким лбом, лишенным бровей, и рыбьими, бесцветными глазами. Его физиономия походила на восковую маску. Ни один мускул на лице не работал, а когда он говорил, шевелилась только нижняя губа.

– Приветствую вас, Дмитрий.

Бармен бросил на посетителя короткий взгляд, будто щелкнул затвор фотокамеры.

– К вашим услугам.

Из этого много не вытянешь, решил Вадим.

– Вы не могли бы мне дать бутылочку «Муската Красного камня». Уж больно вкусное вино.

– Я думал, вы пьете только шампанское.

– У вас наметанный глаз, но иногда я меняю свои привычки. Единственное, что я себе не позволяю, так это водку. Аллергия.

Бармен скрылся за бамбуковой занавеской и вернулся с бутылкой муската.

– С вас двадцать долларов.

Журавлев не спорил. Выложив деньги на стойку, он взял бутылку и тут же ретировался. Свежий вечерний ветерок встряхнул его белокурые кудри. Ему показалось, что он скинул камень с плеч.

Направляясь в сторону летнего кинотеатра, он заметил возле служебных ворот гостиницы «Газель», на борту которой яркой краской светилась надпись «Ореанда». Он подошел к машине ближе. Шофер, толстомордый детина, дремал за рулем, свесив локоть через открытое окно.

– Извини, дружок. Вынужден нарушить твой покой.

Водитель приоткрыл один глаз и покосился на щеголеватого типа, стоявшего возле дверцы.

– Чего тебе?

– Ты ведь вчера работал?

– Мозги пробуксовывают?

– Местами. Но это ты отвозил нашу шоблу домой к Константину Владимировичу. Так?

– Допустим.

– Мне кажется, я кое-что забыл в машине. Не находил?

– Нашел. Но только не твое.

– Уверен?

– Я уверен только в одном, парень. Сматываться тебе надо из города. И вообще из Крыма. Если сумеешь, конечно.

– Мудрый совет. Ты не так прост, как кажешься. Тогда еще один вопрос и я следую твоему совету. Когда ты привез нас на место, возле дома стоял красный «фиат»?

– Нет. Не лезь на рожон, приятель. Исчезай.

– Прощай.

Журавлев отошел от машины и зашагал вдоль темной набережной речушки, впадавшей в море, пока не набрел на скверик, где стояли скамейки, прикрытые густыми листьями каштанов.

Выбив из бутылки пробку, он сделал несколько глотков. Вино и впрямь было вкусным. Взглянув на этикетку, он вспомнил, как утром на квартире Тарасова вытаскивал такие же бутылки из полиэтиленовой сумки и составлял их на пол, чтобы освободить тару для сбора дани с мертвецов. Но что-то на этой этикетке выглядело по-другому. Может, цвет стекла или… Его осенило, будто вспышка молнии сверкнула перед глазами. На тех бутылках, что остались в доме, этикетки не были проштампованы ресторанным клеймом. Это он отчетливо помнил.

4

Майор Скоков явился с докладом к начальнику в девять утра. Москаленко кивнул ему на стул против своего стола и отбросил в сторону папку, которую изучал до появления майора.

– Выкладывай, Данила, что мы имеем на сегодняшний день.

– Крохи, Виталий Семенович.

– Опять из тебя жилы тянуть надо? Времени нет. Следственная бригада из Симферополя уже в Ялте. С минуты на минуту будут здесь.

– Понимаю.

Майор сел на предложенное место и открыл свой потрепанный блокнот.

– Начну с плохих новостей. Личности убитых нам установить не удалось. Как они оказались в доме подполковника Тарасова, непонятно. Никто из соседей и знакомых Тарасова не знает, где он проводил вчерашний вечер. Из управления он ушел в шестнадцать часов и больше его никто не видел. Сержант Копылов, возивший Константина Владимировича, доложил, будто в субботу подполковник ездил в Симферополь встречать какого-то приятеля, но непонятно, то ли в аэропорт, то ли на вокзал.

– Что значит «непонятно», если Копылов его шофер.

– Подполковник был человеком щепетильным. Служебную машину в личных целях не использовал. Копылов сам ему предложил, мол, если надо, то он и в субботу может выйти на смену. Но Тарасов только рукой махнул: «Меня есть кому отвезти». На этом разговор закончился. Соседи Тарасова утверждают что никого из посторонних мужчин ни в субботу, ни в остальные дни, подполковник домой не приводил. Исключением была позавчерашняя ночь, закончившаяся трагедией. Очевидно, его приятель предпочел жить в гостинице.

– Что говорит жена Тарасова?

– Она ничего не знает. Появление женщин в доме для нее уже стало шоком. Константин Владимирович был неплохим конспиратором. Веселый, с виду открытый, но о его личной жизни мало кто знал. Кроме вас, вероятно. Жена не догадывалась о его похождениях. Служба такая, мог прийти домой на ночь, а мог сутками не появляться. Она связывала его отсутствие с работой и лишних вопросов не задавала. Сейчас с ней очень трудно разговаривать. Я ее понимаю. Вам лучше самому с ней встретиться и доверительно побеседовать. Вы ведь были друзьями…

– В сторону советы, майор. Что еще?

– Экспертиза показала, что все шестеро погибли от пуль, выпущенных из пистолета «ТТ», найденного в руке Тарасова. Кроме отпечатков подполковника на оружии ничего нет. Стреляли в упор, в затылок. По картотеке пистолет не проходил. Тут надо запрашивать Москву. Не исключено, что ствол засвечен в России.

– Это вряд ли. Только лишние хлопоты. Профессионал не пойдет на дело с засвеченным стволом.

– Москву в любом случае придется запрашивать. Почтальон уверен, что парень, встретившийся ему на лестнице, курортник из России. Либо Москва, либо Питер. Характерный «акающий» говорок. Это первое. Второе. Возле дивана найдена пустая бутылка из-под шампанского. На ней обнаружены отпечатки пальцев, не принадлежащие никому из убитых. Здесь есть за что зацепиться. Судя по всему, шампанское пил только один человек. Тот самый седьмой, который ушел в одиннадцать утра.

– Кажется, ты перешел к хорошим новостям?

Москалено закурил сигарету и вытер платком пот под воротником. Ожидая начальство из Симферополя, он был вынужден явиться на работу по полной форме и задыхался в кителе, будто на него напялили скафандр.

– Хорошими я бы их не назвал. Медаль, как известно, имеет две стороны. Предлагаю рассмотреть обе. Согласен, что седьмой – личность неординарная. Нигде, кроме как на бутылке от шампанского, его отпечатков не обнаружено. Но не пил же он шипучку из горлышка.

Майор заметил в глазах начальника нетерпение и некоторую раздражительность.

– Объясняю, Виталий Семеныч. В столовой на столе стояло четыре бокала из-под вина. Следов шампанского в них нет. В спальне, где находился Тарасов с женщиной, возле кровати на ночном столике стояло еще два. Но мы уже знаем, что седьмой пришел вместе с компанией около часа ночи, а в два часа вломился в сарай парня, живущего во дворе. Ушел он в одиннадцать утра. Это подтверждено свидетелями. Теперь важная деталь. В серванте подполковника стоит комплект хрустальной посуды. Двенадцать водочных рюмок, шесть для десертного вина, остальные шесть были на столе и одиннадцать фужеров для шампанского. Один фужер исчез. Похоже, что седьмой его забрал с собой, а про бутылку забыл. Очевидно, его спугнули тяжелые шаги почтальона. Лестница старая, скрипучая. Но такая версия имеет право на существование. Понятно главное – седьмой не хотел оставлять следов.

– Какой же ты зануда, Данила! Замучен высшим образованием. Юрфак, высшая школа милиции, работа в управлении с бумажками. А я практик. Мне суть нужна. Четко, кратко и доходчиво.

Майор вздохнул.

– Виноват, иначе не умею. Но во всяком случае доходчиво.

– Валяй дальше, Цицерон.

– Против седьмого есть только два аргумента, подтверждающие его причастность к преступлению. Зачистка следов перед уходом и употребление шампанского.

– Чушь это, а не аргументы. Бутылка могла простоять возле дивана несколько дней. Фужер могли разбить год назад. И что? Весь твой карточный домик рушится.

– Никак нет. Дело в том, что седьмой не пил вина. А в вине обнаружен клофелин. В остатках шампанского его нет. И откупоривали его не далее, как вчерашней ночью. Остатки до сих пор пузырятся и не выдохлись. Возникает интересная картина: седьмой знал, что в вине клофелин, и не пил его. Остальные выключились. Вот почему убийца не торопился и хладнокровно расстреливал свои жертвы поодиночке с разных точек, в упор. Они находились в бессознательном состоянии. Из этого я сделал вывод, что седьмой был сообщником убийцы. Только по этой причине он остался жив.

– А почему не убийцей?

– В этом случае он не стал бы дожидаться одиннадцати утра, а ушел бы ночью. Смерть наступила, как и предполагал Потапыч, в два часа ночи, плюс минус двадцать минут. Скорее всего, убийца не хотел брать седьмого с собой, а просто оглушил его и исчез один.

– Оставив живым опасного свидетеля?

– Сообщники киллеров и их наниматели, как правило, ничего о них не знают. Ну какой он свидетель. Парню заплатили за то, чтобы тот вырубил с помощью клофелина компанию. Тот выполнил поручение. Он мог и не знать, что ожидает его подопечных. Киллер пришел на все готовое, вырубил сообщника, а потом перестрелял всех, кого надо и тихо ушел. Седьмой очнулся утром и увидел страшную картину. Замел следы и смылся. Трудно поверить, что седьмой и есть убийца. Он же засветился по полной программе – почтальон, старухи. Профессионалы так не работают. Парня из дома погнал страх, паника. Вот почему он забыл про пустую бутылку, а схватил лишь фужер, который стоял перед глазами. Бокал никто не разбивал годом раньше. На скатерти найдены следы шампанского, оставленные подставкой от фужера. Радиус круга подставки фужера отличается размерами от водочных и десертных рюмок.

– Убить шестерых, а седьмого оставить – мне это не понятно, – пробурчал Москаленко. – Так не бывает. А если этот самый седьмой убил всех сам? По пьянке. Очнулся утром, ахнул, замел следы и смылся. Чем не версия?

– А кто тогда подсыпал клофелин? Эта работа проделана заранее. На полу стояли три запечатанные бутылки муската и в них тоже обнаружен клофелин. Значит, его туда вводили шприцем.

– Нет, майор, мы не решим ни одного вопроса. Вся твоя философия не годится. Ты о киллерах слышал только на лекциях или из хроники, а я их видел своими глазами. Представим себе, что убийца получил заказ на одного из присутствовавших в доме Кости. Допустим, у него имелся сообщник, хотя я в этом сомневаюсь. Идем дальше. В два часа ночи он приходит в дом. По твоим заключениям, все находятся в полной отключке. Его задача выполнить заказ и уйти. Зачем ему убивать всех? Никто его не видел, а того, кто клофелина не нализался и мог пребывать в сознании, он не тронул. Именно свидетель и остался жив, а курортных телок он как собак перестрелял. Мало того, он еще и карманы обшарил. Стрелок и вор – вещи несовместимые.

– Искать нужно седьмого, – с грустью заметил майор.

– А то не ищем! Вся милиция побережья задействована. Все трассы на контроле. Я уже не говорю о железке и воздушном транспорте.

– А порт?

– Вчера утром отчалила «Россия» и «Колхида». Они стояли в порту сутки. «Россия» ушла в Грецию, «Колхида» в Одессу. Мы дали на борт телефонограммы с приметами, но если убийца не седьмой, то все наши старания впустую. Если седьмой в городе, мы его возьмем. Участковые проверяют частный сектор, а наши ребята шустрят по отелям и курортному сектору.

Скоков перелистал блокнот и добавил:

– Есть еще небольшая зацепочка. На бутылке из-под шампанского стоит штамп ресторана «Ореанда». На винных бутылках штампов нет. Пил шампанское только седьмой. Я хочу смотаться туда и поговорить с официантами.

– Что же ты ждешь?

– Дело-то несрочное. Он ведь туда по второму кругу не пойдет. А услышать мы сможем тоже самое: описание его внешности.

– Валяй в «Ореанду», Данила.

Скоков встал и направился к дверям. Его остановил голос подполковника.

– Какое вино они там пили?

– "Мускат Красного камня".

– И без ресторанного штампа?

– В том-то все и дело. В магазине его не купишь, а чужие и приезжие не найдут.

– Значит, доставал его Костя Тарасов. Закончишь с «Ореандой», займись мускатом. Проверь все точки, где его можно достать. Хоть и гнилая, но все же ниточка. А мне придется от республиканской прокуратуры отмахиваться. Вот-вот нагрянут.

Они нагрянули, столкнувшись с майором в дверях. Делегация выглядела внушительно. Возглавлял ее старший следователь по особо важным делам прокуратуры Крыма Безбородько, следом шли заместитель начальника Главного управления внутренних дел Крыма полковник Дашевский и еще четверо особ высокого ранга.

Такой пресс Москаленко вряд ли выдержит. Майору Скокову было искренне жаль своего начальника. Он пропустил делегацию в кабинет и тихо прикрыл за собой дверь.

Теперь он мог понять слова Москаленко. Не найдут они козла отпущения – сделают их козлами. Тут без вариантов.

5

Молодой человек, лет тридцати двух, приятной внешности, красивого телосложения еще раз прыгнул с трехметровой вышки открытого бассейна, красиво вошел в воду и вынырнул у самой лестницы. Поднявшись на кафельный берег, он подошел к своему шезлонгу и посмотрел на ручные часы.

Очаровательная загорелая брюнетка, лежавшая по соседству на надувном матраце, приподняла голову и, показывая белые зубки, сказала:

– Надеюсь, у вас ничего не пропало со столика?

– Я полагался на вашу бдительность.

– Вы очень красиво ныряете.

– Практика. Я родился на море. Это моя стихия.

– Вы уже уходите? – спросила она, наблюдая, как молодой человек надевает шорты.

– Половина десятого. Сейчас начнется пекло. Жара меня не прельщает. Вернусь после обеда.

– Надеюсь, увидимся. Вы ведь в гостинице живете? – она кивнула на огромное здание отеля «Ялта».

– После того как судьба вынудила меня покинуть Крым, возвращаюсь сюда в ранге гостя на пару недель в год. Приходится жить в номерах.

– Вы не загорели. Из-за неприятия жары или потому что недавно приехали?

– Два дня назад. Так что отпуск мой на начальной стадии, – Он взял полотенце, пляжную сумку с подлокотника шезлонга и на прощание добавил:

– Увидимся!

Вальяжной, неторопливой походкой, он вошел в гостиницу, взял у портье ключ от номера и направился к лифту. Жил он на пятом этаже, но проехал на седьмой. Тут было тихо и прохладно. Он прошел вдоль коридора и открыл ключом 725-й номер. Но только не тем ключом, что дал ему портье, а другим, лежавшим в кармане шорт. Войдя вовнутрь, он запер дверь, отбросил в сторону пляжную сумку, полотенце и надел тонкие резиновые перчатки.

Тут ничего не изменилось со вчерашнего вечера. Шампанское стояло на столе, фрукты накрыты салфеткой, лед в ведерке растаял. Молодой человек ничего не трогал и не делал лишних движений. Все его действия были спланированы заранее. Он достал из-за шкафа кейс, раскрыл его и за несколько секунд собрал из груды деталей винтовку. Оптический прицел он надевать не стал. Прихватив из гостиной стул, он вышел на балкон, положил винтовку на пол и, усевшись, на стул, начал разглядывать в мощную трубку пляж. Его интересовал конкретный пляж, принадлежавший санаторию Министерства обороны. И не только пляж, а определенное место под пестрым зонтом. Место пустовало. Молодой человек взглянул на часы. Без пяти десять, военные люди привыкли к режиму и точности. Какое удовольствие работать с дисциплинированными клиентами! Он вновь прильнул глазом к необычному биноклю и перевел его на площадку, где курсировали лифты, доставлявшие отдыхающих прямо из корпусов на берег.

Ровно в десять лифт доставил на пляж троих мужчин. Солидные, немолодые, один с блестящей загорелой лысиной, двое седовласых и грузных. Женщина в белом халате подносила им шезлонги из подсобки, но ни один из них даже не подумал ей помочь. Они ее не замечали. Двое устроились в удобных креслах и принялись листать газеты, а самый высокий с седой шевелюрой направился к плясавшим пенистым волнам прибоя.

Молодой человек взял в руки винтовку, надел на нее оптический прицел и положил ствол на перила балкона. Теперь он застыл, словно окаменел. В прицеле он видел только голову, медленно плывшую над волнами. Ему и этого вполне хватало. Он на мгновение затаил дыхание, и раздался слабый хлопок. Молодой человек поставил винтовку на пол, прижав ее ствол к стене, и встал со стула.

Уходил он из номера так же незаметно, как и проник в него. Заперев дверь на ключ, он сунул его в карман и, перебросив полотенце через плечо, неторопливо направился к лифту. Двумя этажами ниже в своем номере он переоделся в белые джинсы, надел светлую рубашку и бейсболку.

Девушка, которой так понравилось, как этот молодой человек нырял, возвращалась в гостиницу. Ей надоело одинокое пребывание возле бассейна, где кроме толстых мамаш с детишками никого не было.

Увидев его выходящим из отеля, она улыбнулась, но улыбка не долго была на ее лице. Тот, на кого она положила глаз, ее не заметил. Он подошел к ярко-красной иномарке и сел рядом с водителем. Лицо ее еще больше помрачнело, когда она увидела, что за рулем сидела женщина. Кажется, ее мечтам не суждено было сбыться. А жаль, она так этого хотела.

6

Исчезновение из сарая бутылки с остатками шампанского и фужера само по себе ничего не значило, но Журавлева этот факт насторожил, если не сказать напугал. Все можно было свалить на мальчишек, но только не в этом случае. Он забыл на тумбочке деньги. Не Бог весть сколько, рублей триста, но они остались на месте, а грязный фужер исчез. Гадать не имело смысла, надо уносить ноги.

Журавлев встал с кровати и понял, что его вид оставляет желать лучшего. Он три дня не раздевался, и костюм стал похож на скомканную газету, торчавшую из общего мешка в сортире. В тумбочке валялась его пляжная сумка. Она также осталась в целости и сохранности. Он достал шорты, футболку, панаму и темные очки.

Снимая брюки, Вадим заметил, как что-то упало на пол. Это был свернутый листок бумаги, заламинированный в пластик. Тот самый, что он нашел прилепленным под столом в номере Басова. Журавлев достал нож и вспорол ламинат. Развернув бумажку, он прочел текст, напечатанный на машинке:

"Положение дел таково, что руководимые вами подразделения выходят из-под вашего контроля. Если вы способны восстановить и привести в надлежащий порядок структуры, подвластные вам в Москве и Санкт-Петербурге, то я готов идти на конструктивный диалог. Уверен, что только общими усилиями мы способны сохранить с таким трудом созданную организацию. Мне нужны гарантии. Если вы готовы на открытый и решительный разговор, то предлагаю провести совещание в узком кругу строго конфиденциально и расставить все на свои места, как и требует того принятый нами устав.

15 июля в 16 часов 00 минут. Административное здание Ботанического сада, второй этаж, кабинет 22.

Генерал Прибытков".

Журавлев прочел записку трижды. О какой организации шла речь? Генерал Прибытков предупреждал, а скорее, диктовал условия. То, что записка была адресована Басову, Вадим не сомневался. Речь шла о Москве и о Питере. Это могло означать, что некий генерал назначал встречу в Ботаническом саду, где они должны выработать новую стратегию руководства какой-то организацией. А это значит, что генерал не причастен к их смерти. Существует еще какая-то сила, решившая помешать сговору генерала и двух дельцов. Басов не успел получить записку. А подложил ее кто-то из работников гостиницы, имевший возможность пользоваться ключами от апартаментов. Но что это меняет? Просто теперь Журавлев имел некоторое представление о том, что произошло. Никакой маньяк в убийстве не участвовал. Работал профессионал, точно знавший свою цель. В деле также участвовал местный житель, некий Тарасов. В чем заключалась его роль, не очень понятно, да и куда девался он сам, не ясно. Если они отправились к Тарасову всемером, то вряд ли хозяин бросил гостей и ушел с одной из девочек в сад под кустики. Он вспомнил о второй комнате, дверь которой прикрывала занавеска, и куда он не решился заглянуть. Сейчас он уже не сомневался, что Тарасов и третья девушкой лежали там с простреленными головами, иначе девчонка вернулась бы домой, но, по словам Веры, пропали все подруги. Метрдотель из «Ореанды» утверждал, будто Тарасов был в чине подполковника милиции, и это убийство на тормозах не спустят. В рамках Ялты такое ЧП может получить статус катастрофы. Замять скандал можно только в том случае, если преступник будет найден по горячим следам.

Журавлев проверил все свои карманы и обнаружил ключи от «опеля», найденные в кармане Басова, а также талон платной стоянки, где стояла машина. Побросав все вещи в сумку, Вадим переоделся в шорты, натянул панаму до ушей, прикрыл глаза темными очками, взял сумку и ушел. В первую очередь он отправился в парикмахерскую и состриг белокурую шевелюру, оставив на голове короткий ежик, затем перешел в женский зал и перекрасился в темного шатена.

Глядя на себя в зеркало, он увидел более дешевое издание собственной персоны. Яркая внешность потускнела. Трехдневную небритость пришлось оставить нетронутой. Щетина прикрывала ямочки на щеках, которыми Вадим так гордился. Бороду он никогда не отращивал, так как она вырастала рыжей с пегими переливами и только портила картину, но сейчас он и на это шел ради корректировки внешности.

Закончив с перевоплощением, он вышел на улицу, и попал под объектив. Яркая вспышка ослепила ему глаза.

– Зачем вы меня снимаете? Разве я похож на кинозвезду? – спросил он у девушки в шортах с изумительными длинными ножками.

– Я не вас снимала, а подругу, она стоит рядом с вами. Просто все время забываю отключать вспышку. Не переживайте, вряд ли я буду печатать этот кадр.

Рядом с ним у пальмы стояла еще одна красотка, которая тут же перебила свою подругу.

– Снимите нас вместе, пожалуйста.

– Нет проблем.

В слово «снимите» он вкладывал другой смысл, но промолчал, чтобы не опошлять ситуацию. Журавлев взял камеру в руки и удивленно взглянул на нее. Это был профессиональный фотоаппарат «Nikon», а не обычная «мыльница», какими пользуются курортники.

– Красиво жить не запретишь.

Вадим разбирался в технике. Через его руки прошли десятки сложных и примитивных камер, и он должен был знать их цену, когда дело доходило до реализации. Щелкнув затвором, он передал аппарат девушкам и направился к Морскому вокзалу. Ему показалось, что он уже не раз попадал в объектив, но отбросил эту мысль, понимая ее беспочвенность.

В зале ожидания порта, ему также показалось, что в нем слишком много лишней публики. Пассажиров всегда можно узнать. А если человек сидит на скамейке без вещей и с газетой в руках, то не понятно, что он здесь делает. Гораздо приятней отдыхать в тенистом скверике.

Журавлев попытался расслабиться. Он вел себя так, будто забрел на вокзал выпить пива. Тут важно не быть похожим на пассажира. Если они поставили на контроль все возможные выходы из города, что вполне резонно, то будут интересоваться только теми, кто пытается уехать, либо теми, кто подходит под описание. Кажется, он вовремя занялся своей внешностью. Но и мелькать лишний раз в таких местах не следовало. Он спустился в подвал, где располагались камеры хранения, и взял свой чемодан. Ему нужны были деньги, «поясок» с отмычками и кое-что из вещей и некоторые улики конфискованного у покойничков. Сумка потяжелела. После часового блуждания по крутым улочкам он нашел себе неплохую комнатку с отдельным входом и хорошим замком. Его также устраивал тот факт, что хозяином был мужчина, молодой парень лет сорока, бывший житель Питера. Поменять квартиру на Ялту, его убедили врачи. Климат северной столицы плохо отражался на астматиках и туберкулезниках. Деньги Вадим заплатил вперед в твердой американской валюте, так что хозяин остался доволен и даже паспорта не попросил для прописки. «Придет проверка, так скажем, что приехал брат погостить на недельку». Журавлев накинул парню еще полсотни долларов за риск, и тот остался очень доволен.

Ближе к вечеру Вадим отправился на переговорный пункт к рынку, но обстановка ему там не понравилась. Слишком много молодых парней в пиджаках с оттянутой полой с левой стороны, где обычно пристегивают кобуру. Журавлев направился к центру города. Мелкие конторы по субботам не работали, и прогуливаясь он всматривался в двери мастерских, жилищных контор, мелких ателье. Его интересовали окна с датчиками сигнализации. Если они есть на окнах, значит, и на дверях стоят. Тут все просто.

Одна шарашка ему приглянулась – «Районное управление детскими учреждениями». Хозяева не позаботились о безопасности и сигнализацию не поставили, что вполне оправданно. Здесь и взять нечего, кроме пыльных папок. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы вскрыть замок. Отмычки, переданные ему в наследство известным авторитетом Максимычем, имели уникальные свойства.

Попав в помещение, Журавлев нашел кабинет с табличкой «Директор» и вскрыл его с той же легкостью, что и входную дверь. Он не ошибся, – у директора конторы обязательно имелся городской телефон. Вадим набрал московский номер того самого Максимыча, что подарил ему отмычки.

– Приветствую тебя, старина, с черноморского берега Крыма. Как дела в столице?

– Сложно, очень сложно. Отдыхай пока. Здесь тебе делать нечего.

– Мне и здесь уже делать нечего. Красными флажками обнесли.

– А вот это ты зря. Не можешь жить по-тихому?

– Не получилось.

– На днях к тебе приедет Монах с подробным раскладом. Где он тебя найдет?

– От Симферополя пусть возьмет такси до Ялты, а по вечерам, после шести, гуляет возле аттракционов в начале набережной. Я его сам найду.

– Значит, ты серьезно влип?

– Похоже на то. Запомни имя – Басов Валерий Юрьевич, пятьдесят четвертого года. Ромов Александр Григорьевич, живет в Питере. Что за люди?

– Узнаю.

– Ну все, старик, больше болтать не могу. Привет семье.

Журавлев положил трубку, вытер ее платком и быстро покинул помещение.

Выпив в баре пару кружек пива, он направился вверх по улице Дражинского к гостинице «Ялта». Прогулявшись по парку, он посидел на скамеечке, а потом пошел на платную стоянку. У него даже талон проверять не стали. Сторож кивнул ему, будто они век были знакомы, и продолжил судачить с какой-то полной женщиной. Очевидно, жена принесла ему ужин, если судить по количеству походных кастрюлек.

Машин было много. Они стояли в четыре ряда, а стоянка уходила вглубь парка на пару сотен метров. «Опелей» хватало, но все были современными машинами с сигнализацией, а на ключах Басова дистанционный пульт отсутствовал. И все же он нашел нужный ему автомобиль.

Это был уже не автомобиль, а антикварная роскошь, Журавлев видел такие огромные, прочные и надежные машины в старых журналах и фильмах конца шестидесятых. Цвет голубой с белым, хромированные детали, и на вид, словно только что сошел с конвейера завода. Видимо, хозяин очень ценил свою тачку и уделял ей немало времени.

Он открыл дверь и сел на мягкое кожаное сиденье. Машину держали в гараже, если хозяин не соизволил поставить сигнализацию. Об этом догадаться нетрудно. И еще одна мысль посетила Журавлева. Номера крымские. Хозяина машины хорошо знают, и он не очень беспокоится за то, что какой-нибудь придурок рискнет ее угнать с улицы.

Тщательный осмотр салона дал свои результаты. В отделении для перчаток лежал техталон и доверенность на имя Басова, выданная владельцем машины, проживавшим в Симферополе. Говорков Кирилл Игнатьевич пятидесятого года рождения. Чем этот Говорков так обязан Басову, если отдал ему такую машину на неопределенный срок?

В багажнике машины лежал чемодан. Помимо вещей там находились два конверта. Изучать содержимое Журавлев не стал, а сунул конверты в карман. Топтаться возле машины не имело смысла. Все, что мог, он узнал и большего здесь не найдет.

Возвращаясь к воротам, он услышал голос сторожа, который продолжал что-то громко обсуждать со своей пухлой подружкой.

– А я тебе говорю, что теперь Людку затаскают. И чего дура пошла сама на себя донос строчить. Мало ей неприятностей!

– А чего тебе до нее? – Склонившись к окошку, спросил Журавлев. – Сама виновата.

У Вадима была интересная черта – он умел влезать в разговор с таким видом, будто и участвовал в нем с самого начала и знал больше других. Вот только на минуту отошел водички попить.

– Так она же моя племянница. Васьки Трофимова, моего двоюродного брата дочка. С мужем не повезло, сын с какой-то шлюхой из дома сбежал, а пацану тринадцать только стукнуло. А тут на тебе, винтовку нашла и побежала докладывать. На кой ляд? А из этой винтовки какого-то маршала хлопнули. Ну не дура!

– Это твоя, дед, Людка, что на Слободской живет?

– На Верхней Слободской, где у Жорки дом сгорел этой весной.

– Ну так я ее знаю. Она же здесь работает, – и он кивнул на гостиницу «Ялта».

– Горничной я ее устроил На свою голову. Она и тут вляпалась. Непутевая баба. Теперь менты из нее всю душу вытрясут. Все начальство из Симферополя понаехало. И когда успели?

– Ну, про маршала ты, конечно, перегнул палку. Какой он маршал.

– Так вот у жены спроси, – кипятился старик. – Она в ихнем санатории в столовой работает, всех этих боровов знает.

– Да уж, – подтвердила женщина. – Большая шишка из Москвы. Генерал уж точно и не с одной звездой. Пятый год к нам приезжает. Солидный такой дядечка. Напыщенный как индюк, даже не улыбался. Вечно морда недовольная, будто ему яду в борщ навалили. Фамилию вот запамятовала…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю