Текст книги "Урюкшай. Сборник"

Автор книги: Михаил Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

ВОЛЧЬИ ЯГОДЫ

Это было так давно, что об этом мало кто помнит. В одном селении жил знаменитый охотник. Его стрелы не знали промаха, его лук был самым грозным во всей округе. И было в лесу, которое начиналось недалеко от селения и заканчивалось за дальними горами, логово одной волчицы. И не было коварнее и хитрее хищника в лесу, чем эта волчица. Она не щадила ни дикое зверье, ни домашний скот. Не раз люди устраивали на нее облавы, но всякий раз уходила она, нанося урон домашнему стаду. И пришли люди к охотнику, чтобы оградил он их от волчицы. Молчан, так звали этого охотника, зразу согласился на это дело. Люди предложили ему в помощники крепких молодых парней, но Молчан от них отказался.

И началось это состязание человека и волка. Нет нужды описывать, как происходило это единоборство. Началось оно осенью, а закончилось только к концу весны. Вышел победителем в этом состязании человек. Каленая стрела пронзила тело волчицы, не оставив никаких шансов на жизнь.

Стоит Молчан на пригорке, смотрит на умирающую волчицу. В это время выбежали из-за куста три волчонка. Маленькие еще, несмышленыши беспомощные и неуклюжие. Просвистела первая стрела, затем вторая и третья. Пали волчата в один миг на прохладную еще землю. Дернулась волчица из последних сил, стараясь достать безжалостного врага, но не было уже тех сил, которые могли бы принести вред человеку. А тут еще куст преградил дорогу. Сомкнулись клыки в мертвой хватке на этом кусту, и затихла навсегда грозная волчица. Блеснули глаза хищника напоследок ужасной злобой, которую принял на себя этот несчастный куст.

Уничтожение грозной волчицы в селении отпраздновали всеобщим гулянием. А в лесу тем временем начали происходить не совсем радостные события. На том кусту, у которого погибла волчица, неожиданно появились голубые цветки. Стоило мушке, пчелке или какому другому насекомому сесть на цветок, как это насекомое погибало. Полетели пчелки к повелителю леса жаловаться на этот куст. Пришел он посмотреть на это чудо, а там леший уже у куста лежит. Понюхал он цветочки, в голове у него круговерть началась, упал леший без чувств у этого куста. Облили его родниковой водой, очухался леший, глазенками хлопает, ничего понять не может.

А повелитель леса приказал позвать к себе муравьев, они и рассказали ему об охотнике и волчице с волчатами. Собрал он мудрецов лесных, посоветоваться с ними хотел, что делать с этим кустом? Мудрый филин предложил вылечить куст.

– Как это сделать?– спросил повелитель леса.

Собрали всех лесных колдунов и ведьм, болотных и озерных знахарей и начали решать, как куст вылечить. Несколько предложений поступило от них, выбрали самые мудрые.

Лесной колдун вылечил куст от ядов для насекомых. Теперь пчелки и мушки могли спокойно садиться на цветки. При этом пчелки начали собирать хороший мед с этого куста. Леший вылечил куст от ядов для животных. Теперь животные могли не только не бояться подходить к кусту, но еще и лечить его соком многие свои болезни. А вот от яда для человека, лечить куст отказались все колдуны и ведьмы.

– Человек убивал детенышей на глазах у матери,– заявил колдун – отшельник,– волчица вложила в яд всю свою материнскую боль и гнев на человека, его удалить никому не удастся.

– Пусть будет так,– решил повелитель леса.

Какое-то время Молчан ходил по селению и выслушивал благодарности жителей. Потом это событие стало забываться, к нему относиться стали так же, как относились ранее. А вот дела на охоте шли у него плоховато. Если в былые времена он всякий раз приносил добычу, то в последнее время перестал кормить ею семью. А тут произошел вообще непонятный случай. Выследил он молодого лося. Добыча стояла боком к нему, не подозревая о смертельной опасности. Он выстрелил так, как делал это много раз. Но выпущенная стрела, вместо того, чтобы поразить добычу, взмыла вверх. Молодой лось посмотрел на незадачливого стрелка и не спеша стал удаляться. Когда он не смог поразить еще и зайца, который был от него в десяти шагах, Молчан хотел с досады сломать свой лук и выбросить стрелы, но передумал и оставил на всякий случай. Пришлось ему, как и большинству селян, заняться земледелием.

И росли у него три сына. Хорошие парни были, трудолюбивые и заботливые. Они и в поле от других не отставали, и в лесу не последние были. Неплохо дела шли у семьи на хлебных полях. Кормила земля сытно главу семьи, его детей, которые о женитьбе уже разговоры завели. Но пришла беда для земледельцев. Жаркое солнце спалило большую часть урожая.

– Не прожить с такими запасами до нового урожая,– сказал детям Молчан,– что делать будем?

– Придеться снова охотой заняться,– сказал старший сын,– многие уже потянулись к озеру за рыбой и в лес за дичью. Нам от людей отставать тоже не к лицу.

– Немощен я стал, плохой из меня охотник,– с грустью произнес Молчан.

– Не тужи, батюшка, а мы на что,– ответил ему средний сын.

– Погоди, Василий, не спеши, я первый это предложил, мне и начинать следует.

Старший сын выступил вперед и поклонился отцу.

– Прав Петр, иди ты первый,– сказал отец, принес свой лук и стрелы и подал сыну.

Вместе с петухами проснулся Петр, собрался, перекрестился и подался в лес дремучий. Не по мягкому лесному ковру ступать приходилось, а по сухой подстилке из иголок, мха и листьев. Каждый шаг на добрую сотню шагов слышен. Трава пожухла, листочки с ноготок выросли, нечем и зверю питаться, отощало зверье. Отходил целый день, не встретилась ему дичь. С пустыми руками не мог Петр домой возвращаться, заночевал в лесу. И почудилась ему среди ночи морда волчья. Все бы ничего, но уж больно глаза злые глянули на него. Утром ни свет, ни заря побрел Петр опять по лесу. И улыбнулась ему удача. Молодой кабан попался охотнику на пути. Запела острая стрела, пало животное от меткого выстрела. Хоть и тяжела была ноша, но и Петр не хилого племени был. Почти до дома дошел, осталось овражек перейти, по лесу немного пройти, а там и селение видно, как на ладони. Переходил овраг, увидел куст с ягодами спелыми. Во рту сразу все пересохло. Вытащил кабанчика на берег, спустился к кусту, стал красные ягоды с веток обрывать и в рот отправлять. А ягоды черенков не имеют, сразу на ветках кучками сидят. Поел он ягодок, выбрался из оврага, понес дальше свою ношу. Но немного прошел Петр, едва вышел из леса, как рухнул на землю. Люди недалеко в это время были. Увидели Петра, домой притащили.

А Молчану через несколько дней сон приснился. Идет он по полю, а ему навстречу волчица из-за куста вышла. Клыки так и сверкают на солнце, а глаза гневом горят.

– За моих волчат расплачиваешься,– прорычала она,– еще двое остались.

Проснулся он весь в холодном поту. Об этом никому рассказывать не стал.

Закончилось лето, собрали урожай.

– Не прожить зиму будет,– сказал Василий,– кабанчика ненадолго хватит, придется снова на охоту идти.

Заругался на него Молчан, слышать не хотел ни о какой охоте. Но не послушался сын отца, ушел тайком рано утром из дома в лес.

Проходил день, но ничего не добыл, заночевал в лесу. Утром козочка ему попалась, не промахнулся охотник. И ему немного до дома идти осталось, но попался куст с ягодой красной, спелой, не устоял он, наелся этой ягоды. И опять Молчану сон приснился, в котором видел он ту волчицу, ее злые глаза, а также услышал предупреждение, что не до конца еще он рассчитался, за третьего волчонка долг остался. Проснулся Молчан весь в холодном поту. Дал зарок, что последний, Владимир, ногой в лес не ступит.

Закончилась осень, потом зима, весна уже в дома проситься стала. Много снега за зиму на землю выпало. Природа словно бы восполняла то, что прошедшим летом не додала. Хоть и впроголодь жили всю зиму люди, но семена к весне сохранили. Чуть подсохла земля, все от мала до велика, на пашню вышли. И зазеленело все вокруг, потянулось в рост. Радовал глаз хороший урожай, добрые дожди землю поливают, ласковое солнышко все обогревает. В лесу ягоды и грибы пошли, в свободное время все с корзинками по лесу бродят.

А Владимир с отцом в поле трудятся. Прибрать все надо, на зимнее хранение заложить. Да и дома работы хоть отбавляй. Надумал Владимир жену в дом привести. Девушку хорошую выбрал, веселую, работящую. Отцу с матерью она тоже понравилась. День свадьбы уже назначили. И выдался тут свободный день у парня. Пришел он к своей ненаглядной, а она в лес с подружками собралась идти. Грузди, говорят, пошли, только успевай собирать. Владимир, естественно, вместе с ними пошел.

Грузди действительно были на каждом шагу, только успевай собирать. Особенно красивые грибы стали попадаться Владимиру. Про такие грибы обычно говорят, что не хочешь брать, а все равно такому славному грибу поклонишься. Полина, так девушку звали, за Владимиром пошла.

– Ну вот, полная корзинка,– сказал Владимир,– больше собирать некуда.

– И у меня полная,– смеется Полина,– давно таких грибов не было, хорошее лето в этом году, не то, что в прошлом, когда все высохло от жары.

– Пить чего-то захотелось,– произнес Владимир,– воду из дома не взяли, а до родника далеко.

Он посмотрел по сторонам и увидел недалеко куст, который был просто усыпан красненькими ягодами.

– Пойду и ягодами жажду утолю,– произнес он, встал и пошел к кусту.

Подошел Владимир, руку протянул, но в это время сук большой от дерева отломился, стал падать и задел парня. Полина испугалась, кричать стала, на помощь людей звала. Сбежались подружки, сук оттащили, подняли Владимира, хотели до дома нести. Он открыл глаза, в себя пришел. У кого-то вода оказалась, ему попить дали, лицо обмыли. Встал парень, окончательно в себя пришел. И хоть во многих местах побаливало, суком его хорошо задело, кости, к счастью, целыми оказались. Дошел до дома он сам.

А сук этот повелитель леса приказал лешему отломить и сбросить на парня. Жалко ему семью стало, они и так уже высокую цену заплатили за то, что Молчан сделал, убив на глазах матери ее детенышей.

Сыграли в назначенное время свадьбу. И зажили молодые хорошо и счастливо. А Молчан с женой внуков помогали растить. Только в лес ни сына, ни внуков Молчан не пускал. Снилась ему еще несколько раз волчица, снова грозилась за волчат отомстить, но взгляд ее был не таким уже злобным.

Прошло много лет. Давно нет в живых участников тех событий. А вот куст с волчьими ягодами остался. Называют этот куст волчьим лыком. И до сих пор его цветы, ягоды и сок ядовиты для человека. Не может, видимо, успокоиться волчица, все мстит за своих волчат людям. Что ж, людям тоже надо быть более осмотрительными и благородными в своих поступках. Беду накликать на себя не так уж сложно, а вот уйти от наказания за такие деяния, не всегда удается.

ВОЗЬМУ И СДЕЛАЮ

Сергей поудобней устроился на диване, взял и открыл книгу, но читать не стал. Глаза непроизвольно закрылись, еще миг, и он бы задремал.

– Сережа, ты же обещал отремонтировать дверь в сарае, она плохо стала открываться,– обратилась к нему жена.

– Успокойся, немного отдохну, а потом возьму и сделаю,– ответил Сергей недовольным голосом.

Дверь в сарае действительно перестала открываться и закрываться свободно. Надо было снять дверь, укрепить ее и снова повесить.

–Надо вставать и идти делать,– подумал он и начал уже подниматься.

– Сереженька, радость моя, куда ты вскакиваешь? Если будешь по первому указу жены бежать исполнять ее прихоти, то быстро себе горб наработаешь.

– Это ты, лень?

– Я, а кто же еще о тебе позаботится?

– Все так, но дверь действительно надо сделать, я, пожалуй, пойду.

– Погоди чуток, не убежит твоя дверь за это время. Я тебе такой замечательный сон сегодня принесла, ты только краешком глаза взгляни, а потом пойдешь выполнять распоряжение жены.

Она стала напевать ему убаюкивающую песенку, окутывать его сознание легкой, приятной дымкой. Глаза у Сергея стали вновь закрываться, и очень скоро он заснул. И ему действительно стал сниться замечательный сон. Сергей сидел за огромным столом, на котором стояли несколько телефонов. Он брал то одну, то другую трубку и давал кому-то ценные указания. Зашла секретарша. Это было само произведение искусства. Длинные ноги, короткая юбочка, ногти, которые напоминали когти дикой кошки, а черные глаза, как два бездонных колодца, так и манили утонуть в них в эту жаркую погоду.

Он должен был куда-то ехать. Сергей вышел на крыльцо, у которого стояла его изрядно потрепанная уже машина.

– Что это?– закричал он.

– Сергей Иванович, простите, вышла промашка,– говорил какой-то его подчиненный, возможно даже заместитель,– уже подгоняют Вашу новую машину, извольте взглянуть.

Ворота открылись, черный лимузин медленно стал въезжать во двор предприятия. Сергей еще не решил, какая это будет марка, но лимузин обязательно будет черным и очень солидным. И тут он увидел, как водитель плохо повернул, и сейчас лимузин боком зацепит за дверной столб.

– Куда прешь?– закричал он и проснулся.

Вошла опять жена, которая напомнила ему про дверь в сарае. Он ответил ей сердито и отвернулся к стенке. Жена вздохнула и удалилась. Дверку сарая она с помощью сынишки починила сама.

В следующий раз жена пришла с просьбой, чтобы Сергей выкосил траву вокруг дома и в саду.

– Хорошо, хорошо,– успокоил ее Сергей,– вот возьму и сделаю, а ты одежду мне приготовь.

Жена ушла, а Сергей смотрел телевизор, вернее щелкал пультом управления, отыскивая хоть что-то интересное. На одном из каналов начинался в это время показ его любимого сериала.

– Вот незадача, чего это я сразу обещал идти косить эту траву, мог и потом ее выкосить.

– Ничего ты не обещал,– услышал он знакомый голос лени,– из-за какой-то травы пропустить самую интересную серию, это глупо. Сиди и смотри, а трава никуда не денется.

– Почему моя жена не такая?– подумал он с сожалением,– сидели бы вместе и смотрели этот сериал, а траву я бы позднее скосил, а потом с ней мы ее убрали бы.

–Вечно твоей жене все надо и сразу,– словно прочитав его мысли, ворковала лень,– нет, чтобы пожалеть мужа, сделать для него что-нибудь приятное, приласкать и испечь вкусненький пирог, она в самый неподходящий момент лезет со своими делами. Она эти дела специально придумывает, чтобы позлить тебя, испортить тебе настроение. Смотрел и смотри телевизор, хорошенький мой, славненький мой.

И Сергей остался сидеть на диване и смотреть телевизор. Жена заглянула пару раз в комнату, но ничего больше говорить ему не стала. Траву они с трудом, но все же с сынишкой убрали.

В этот день солнышко спряталось за тучи, должен с минуту на минуту пойти дождь. Сергей был в комнате один. Жена с детьми что-то убирала в огороде. Передач по телевизору хороших не было, и он заскучал.

– Поговорить и то не с кем,– произнес Сергей.

– Как это не с кем,– моментально ответила лень,– а я на что? Хочешь, я тебе отличный сон покажу?

Но Сергею спать не хотелось, и он от сна отказался.

– Хорошенький мой, я тебе судьбу предскажу,– не отставала лень,– ты дай мне свою ручку.

Сергей протянул руку. Он не видел, но чувствовал, как по руке лень проводила своими невидимыми, прохладными пальцами.

– Жить ты будешь долго и счастливо,– ворковала лень,– дети у тебя вырастут и станут большими людьми. Тебе тоже скоро улыбнется удача, большая удача. Ты начнешь дело, быстро разбогатеешь. Я вижу, как ты подъезжаешь на шикарной автомашине к дому. Дом у тебя совсем другой. Да, да, ты построишь новый дом. В нем много комнат, балкон на втором этаже.

Сергей представил, как он утром выходит на балкон, достает сигару и закуривает. Служанка выносит ему на серебряном подносе рюмочку коньяку и шоколадку. Сергей выпивает коньяк, садится в кресло-качалку. Двор в это время подметал дворник. Пыль поднялась аж до балкона.

– Что же ты, каналья, делаешь?– закричал на него Сергей.

Видение исчезло, что его сильно огорчило.

– Успокойся, хороший мой,– ворковала лень,– тебе нельзя так волноваться. Ты должен беречь свое драгоценное здоровье.

– Хватит гадать,– остановил он лень,– ты лучше сделай мне массаж, а то кровь что-то застоялась.

– Радость моя, я не умею этого делать, я лучше тебе спою очень хорошую песню.

И она запела довольно приличным голосом. Смысл ее песни заключался в том, что бродят по свету счастье и удача, надо их ждать и в них верить.

Так и протекала его жизнь. К этому все уже привыкли и перестали обращать на него внимания. И все же однажды жена снова попросила его сделать крышку в подвале.

– Когда-нибудь эта крышка так захлопнется,– сетовала она,– из подвала ее в жизнь не откроешь.

– Хорошо, вот возьму и сделаю,– пообещал Сергей.

Но время шло, а его обещание, как всегда, оставалось только обещанием. Однажды к нему пришли друзья. Они хорошо посидели. Утром Сергей проснулся с больной головой. Покликал жену, но ни ее, ни детей дома не оказалось. Он встал, походил по комнате, потом взял кувшин и полез в подвал за рассолом. Только он спустился на пару ступенек, как крышка подвала захлопнулась.

– Хорошо, что голову успел убрать,– подумал Сергей и спустился в подвал.

Он набрал в кувшин рассолу, попил немного, стало полегче. Сергей начал подниматься по лестнице вверх. Он нажал рукой на крышку люка, но крышка даже не шелохнулась. И тут он вспомнил о том, что говорила ему жена про крышку.

– Ничего, я сейчас ее открою,– произнес он.

Приладившись на ступеньках, он, что есть силы, нажал на крышку плечом. Никакого толка из этого не вышло, крышка даже не пошевелилась. Сергей знал, что она сварена из металла еще родителем. Сверху приделана защелка, если она закрылась, а так оно и было, открыть ее из подвала будет действительно невозможно.

Он поискал в подвале хоть какое-то приспособление, но кроме небольших обрезков от досок, больше ничего подходящего не обнаружил. Постучал обрезками по крышке, бросил их со злости на пол подвала. И в это время погасла лампочка. Стало темно и как-то страшновато в этом подземелье. Холод начал забираться за ворот рубашки. Он поежился, поднялся по лестнице и еще раз попробовал открыть крышку. И снова его постигла неудача.

– Лень, а лень, где ты?

Но ему никто не ответил.

– Постоянно рядом была, а понадобилась, ее и след простыл, – сказал с раздражением.

Через некоторое время холод начал пробирать его основательно. Попробовал делать какие-то движения, но в полной темноте такое занятие не безопасное. Он вскоре действительно наварил себе шишку. В какой-то миг ему показалось, что кто-то пришел домой. Он начал кричать, но наверху было тихо. В довершение ко всему, в темноте он не заметил и свалил графин, который, естественно, разбился. Боясь поранить ноги, он сидел на лестнице и дрожал от холода и страха.

Сколько времени прошло, он уже не представлял. Ему даже стало казаться, что он временами уже теряет сознание, что в любой момент может свалиться с лестницы и погибнуть в этом ужасном подвале. В это время наверху действительно послышался какой-то шум. Скорее всего, это кто-то свалил пустое ведро. Он попробовал закричать, но осипший голос издал далеко не громкий крик. И, тем не менее, его услышали. Крышка подвала открылась, яркий свет, как ему показалось, ворвался в подвал.

Он лежал на диване, укрытый теплым пледом. На стуле рядом с диваном стояли чашки с малиновым вареньем и медом, а также чайник с кипятком. Крупные испарины пота выступили у него на лбу. Он позвал жену.

– Полежи, Сережа,– ответила она,– я натаскаю воды в баню, затоплю ее и приду.

– Я вот…,– и он осекся, словно прикусил язык,– я сам натаскаю, слышишь, сам!

Он решительно сбросил плед с себя и встал с дивана.

– Сереженька, ты болен,– полилась сладкая речь,– полежи, радость моя.

– Ах, это ты, проклятая, да я тебя,– он посмотрел по сторонам, на глаза ему попался тапочек,– держи, противная!

И он запустил в лень этим тапочком.

Раннее утро. Сергей один перекапывал огород, подошла жена.

– Я сейчас покормлю детей и приду к тебе, вдвоем мы быстро управимся.

– А что же я? Один я, думаешь, не справлюсь? Иди и занимайся детьми, ты и так уже с утра наработалась.

Жена улыбнулась и пошла в дом.

БАБУШКА ТАНЯ

Трудно найти лучшую бабушку, чем бабушка Таня. Она и приветить может так, как не каждому дано, посочувствовать, если в этом есть нужда, успокоить при необходимости, добрым словом не обделить. А уж, какие пироги и ватрушки печет, пальчики оближешь. Была по моложе, козу держала, на козьем молоке детей и внуков вырастила. Но годы начали брать свое, от многого отказываться стала. Тут уж не до скотины, дом бы в порядке содержать, огород не запустить, ну и самой, как говорят, не опуститься в старческую беспомощность. Дети хоть и рядом, но не всегда их допросишься сделать что-то по дому или огороду. Вот и на сей раз попросила крышу у сарая подправить сына с зятем. Они не отказались, но и сделать в выходной не успели. У них тоже своих дел хватает. Дожидаются выходного дня, одно планируют сделать, другое, да и отдохнуть надо, не лодыря в будние дни гоняют.

Уехали они, а бабушка Таня сидит на крылечке и вздыхает. Пойдет дождь, всю стену водой зальет. Вспомнила, что лист железа в сарае без дела лежит, и решила сама починить им крышу. Лист не тяжелый оказался, втащила его на крышу. Взяла молоток, гвозди, приладилась, чтобы лист прибить, но тут такая боль спину проколола, ни охнуть, ни вздохнуть.

– Батюшки, что же делать теперь буду?

– Сиди теперь на крыше сарая, в другой раз не полезешь,– услышала она сердитый голос.

– Кто ты? Помоги, пожалуйста, не повернуться мне что-то,– взмолилась бабушка Таня.

– Как бы ни так! Жди, я, прямо, разбежалась, сейчас помогать тебе буду с сарая свалиться,– опять прозвучал все тот же голос.

– Да кто ты такая?– спросила бабушка Таня.

– Я то? Я немощь твоя, так меня называть можешь, а лучше, барынька немощь.

От боли и обиды, у бабушки Тани на глазах слезы выступили. И так не вздохнуть, а тут еще какая-то немощь прицепилась. Молоток у нее в руке был, она и стукнула молотком по железу.

– Что же ты делаешь?– услышала она.

– Твое какое дело, что хочу, то и делаю,– ответила бабушка Таня сердито,– не хочешь помогать, проваливай, без тебя управлюсь!

Превозмогая боль, она взяла гвоздь, приладилась и ударила молотком по шляпке. Железо тонкое оказалось, после первого же удара гвоздь пробил его без труда.

– Не грохочи так, я шума не люблю,– сердито произнесла немощь.

Но бабушка Таня уверенно забила первый гвоздь, потом второй. Боль немного отступила.

– Что за жизнь пошла, болячки разные донимают, а тут еще немощь какая-то привязалась,– ворчала бабушка,– вот доберусь до вас, узнаете, как к человеку приставать.

После этих слов, у нее словно бы силы прибавились. Забив очередной гвоздь, бабушка Таня запела тихонько песню. И хоть боль в спине была еще очень сильной, она продолжала работать и петь.

– Ну, вот и все,– произнесла она, забив последний гвоздь,– железо ветер не сорвет, крыша течь теперь не будет.

Она скинула молоток на землю, придвинулась к лестнице.

– Как слезу теперь,– подумала с тревогой,– не загреметь бы с этой крыши.

И хоть не так высока была крыша сарая, падать с нее в таком возрасте бабушке Тане нельзя было. Превозмогая боль, она ступила на лестницу.

– Теперь полегче будет,– подумала с облегчением.

Спустилась на землю, отдышалась немного и пошла в дом. Обернула спину теплым шарфом, попила чайку.

– Сиди, не сиди, а дела делать надо,– сказала с какой-то грустью,– баню схожу, помою, протоплю, к вечеру внучка обещала приехать с правнуком.

Медленно побрела к бане.

– Могла бы, и полежать с часок, неугомонная ты какая-то, – раздался уже знакомый голос.

– Это опять ты? Сопровождать меня теперь будешь? Сопровождай, сопровождай, если больше делать нечего, ответила бабушка Таня.

К счастью, баню не надо было мыть, дочь сама все сделала. Воду в баню таскать тоже не надо, осталось только затопить. Решила, что еще рано топить, пошла в огород.

– Пособираю смородину немного, может внучка с собой возьмет, а нет – сварю компот, – подумала бабушка.

Она взяла небольшое ведерко, маленькую скамейку и присела под кустом смородины.

– Чего спину гнешь? Кому надо и без тебя соберут ягоды,– бурчала неподалеку немощь.

– Ты еще здесь? А я подумала, что ты подалась в какое-то другое место,– ответила бабушка.

– Я теперь от тебя никуда не денусь, мое дело простое, я должна отбирать у тебя силы, а ты должна сидеть у дома и греть на солнышке свои косточки.

– Ишь чего захотела? Я буду на солнышке греться, а ты дремать со мной рядом. Хорошая компания у нас с тобой получится, как пат с паташонком, на все село потеха.

– Зря смеешься, ты еще моей силы не знаешь. Я могу так тебя прижать, что до дома не добредешь.

Такой оборот бабушку Таню не устраивал.

– Ой, как напугала, аж страшно стало,– спокойно ответила она,– на тебя тоже управу найду, не больно-то расходись.

– И какую это ты управу найдешь на меня?– ехидно спросила немощь.

– А ты сама подумай, если не будет на вас управ, вы всех людей изведете. Так что не очень-то нос задирай. Если приставлена ко мне, сиди рядышком и не вреди сильно. А потом, глядишь, найдем с тобой общий язык, тебе хорошо будет, и я не в большой обиде на тебя останусь. Ты скажи лучше, как звать-то тебя?– закончила бабушка уже более миролюбиво.

– Никак не звать, немощь и немощь, чего еще. Когда была маленькой, меня колокольчиком кто-то звал, но я не помню, кто это был. Песню одну из детства иногда вспоминаю, вернее не песню, а всего несколько слов и мотив. А вот кто пел ее, не помню.

– Сироткой росла, горемычная, даже матери своей не помнишь, а про бабушку я уже не говорю,– сказала бабушка Таня и тяжело вздохнула.

Набрав ведро ягод, бабушка Таня затопила баню.

– Пойдем, немощь, в магазин сходим, внук приедет, гостинцев ему надо припасти.

Вечером приехали гости. Было шумно и весело в бабушкином доме.

Осенью бабушка Таня копала картошку. Погода была самая, что ни на есть осенняя. Светило солнышко, летали паутины, начинали краснеть листья на кустах. Немощь была, как и положено, рядом.

– И что ты упираешься,– ворчала она,– в выходной соберутся дети и внуки, выкопают твою картошку.

– Что ты понимаешь, немощь? Дети и внуки отдохнуть приедут, а я к ним с картошкой.

– Вот, вот, дочь тебе не раз говорила, чтобы ты не надрывалась на огороде, а картошку тебе они и так привезут.

– Если я так сделаю, надо мной все село смеяться будет. Дожила, скажут, бабушка, из города картошку на суп себе возить взялась.

– Болеть меньше будешь, мне с тобой не надо будет спорить, удерживать тебя от непосильной работы.

– Не понимаешь ты самых простых вещей, немощь, если я перестану заниматься делами, я еще быстрей заболею. При делах и время веселее проходит, а на болячки и внимания зачастую не обращаешь.

Немощь надолго задумалась. Она не могла понять, почему бабушка Таня будет больше болеть, если ничего не будет делать? Ей казалось, что все болезни пройдут, если она перестанет мучить себя этой бесконечной работой.

В один из дождливых дней к немощи прилетела с проверкой старшая немощь. Она осмотрела хозяйство бабушки Тани, покачала головой.

– Ты не переживай, в этом селе нам всем несладко приходится, но куда деваться, работать и тут надо,– сказала проверяющая.

– Вот и я о том же, очень трудно мне тут работать, может другая лучше тут справится?– взмолилась немощь,– не сладить мне с бабушкой Таней. Вот Вы на ее хозяйство посмотрели? Она порой еле ходит, а все равно делает, потому и порядок везде.

– И не мечтай! Ты уже пятая, которая просится из этого села, переводить никого не будем. И перестань нюни распускать, как говорят люди, тебя жалеть некому.

Проверяющая старшая немощь еще раз осмотрела огород, заглянула во двор.

– Я тебя понимаю, всем вам в город хочется, где тепленькие батареи, почищенные дорожки, не надо грязь месить,– сказала она более дружелюбно,– только и тут надо себя проявлять, более активно воздействовать на порученных вам людей.

Сославшись на то, что нет времени и ей надо спешить в другое село, проверяющая немощь не попрощавшись, подалась в сторону города. Проверяющая особа не наказала ее и не утешила.

В выходные дни понаехали к бабушке Тане гости. Дети и мужчины на улице были, а дочь и бабушка Таня в доме.

– Устала я, мама, за эту неделю, сил нет,– сказала дочь.

– Вижу я, лицо у тебя какое-то бледненькое. Иди, отдохни, доченька, а я тут сама управлюсь, не велик труд обед приготовить.

Она проводила дочь в комнату, уложила на кровать и одела мягким пледом.

– Поспи часок, и усталость пройдет.

Немощь с завистью смотрела на проявление особой материнской ласки и заботы. Где-то в дальних уголках памяти и у нее спрятались воспоминания, когда и ее вот так же укладывали в мягкую постель и укрывали очень мягким покрывалом.

Прошло несколько дней. На улице похолодало, начинал моросить осенний дождь. Бабушка Таня перебирала картошку под навесом. Она тихонько стала напевать очень грустную песню о том, как на болоте плачет кукушка, а в лесу не спит по ночам коростель. Немощь примостилась на охапке сена, которое лежало тут уже с месяц. И ей показалось, что именно эту песню она когда-то уже слышала. Она напрягала свою память, но всякий раз из памяти исчезало что-то очень важное и единственное, самое дорогое в жизни. И после всегда становилось очень грустно и как-то одиноко в этом непростом для нее мире. Она уже не ворчала на бабушку Таню за то, что она опять работает, невзирая на болячки и возраст. Да и какой смысл в этом ворчании, если ее все равно не послушаются.

– Немощь, а немощь, надо бы сестру сегодня навестить. Ты не устала целый день за мной таскаться?

– Чего спрашиваешь, если надумала, ты обязательно пойдешь, а мне, куда от тебя теперь? Но там, в гору надо подниматься, а у тебя нога опять разболелась.

– Нога прошла почти, добредем потихоньку,– ответила бабушка Таня.

Мне приходилось бывать в этом селе. Видел я не только бабушку Таню, но и еще многих женщин в преклонном возрасте. И я не раз поражался их умению превозмогать свои недуги, не выставлять напоказ свою старость. И еще меня поражало то, что выглядят они намного моложе своих лет. А как может быть иначе, если их даже немощь не одолевает.