Текст книги "Воспоминания из прошлого"
Автор книги: Михаил Махашвили
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Случай во дворе
По инициативе Никиты Хрущева (1954 год), Президиум Верховного Совета СССР издал указ об объявлении амнистии и реабилитации граждан, репрессированных в 1937–1938 годах. Прокуратуре Грузии поручили изучить дела репрессированных и опротестовать приговоры. Среди многих прочих дел, мне довелось выступать на процессе по делу незаконно осуждённого некого Геджадзе, который был реабилитирован и требовал вернуть ему квартиру, в которой он проживал до ареста. Супругам Геджадзе дали по 5 лет и выселили в Среднюю Азию. По отбытию наказания, срок заключения автоматически продлевался на следующие 5 лет, и в таких мучениях они провели многие годы. Их единственного сына воспитала бабушка. В ходе рассмотрения дела в суде выяснилось, что до ареста Геджадзе работал главным бухгалтером в банке и жил в районе Сололаки. В этом же дворе, по соседству проживал заместитель председателя Комитета госбезопасности Шалва Церетели. Между семьями Геджадзе и Церетели были хорошие соседские отношения, они часто вместе обедали, взрослые собирались во дворе, играли в нарды, карты или домино. Их сыновья были ровесниками. В один злополучный день, когда Геджадзе и Церетели сидели во дворе, Церетели почему-то пришла в голову мысль, устроить между их детьми соревнования по грузинской борьбе «чидаоба». Геджадзе почувствовал недоброе, ведь его сын был физически крепче своего соперника. Геджадзе быстро одержал победу над младшим Церетели. Но Шалва Церетели стал настаивать на повторной схватке. Отец и сын Геджадзе убеждали Церетели, что победил его сын, но тот, разозлившись, ничего не желал слушать. К несчастью для Геджадзе, младший Церетели опять проиграл.
Через несколько дней после этого случая Геджадзе и его жену арестовали, а их квартиру Церетели присоединил к своей. На процессе была допрошена жена Шалвы Церетели, у которой я поинтересовался, соответствуют ли действительности слухи о том, что в молодости она принимала молочные ванны. Свидетельница подтвердила этот факт и заявила, что из посёлка Цхнети ей часто привозили молоко в большом количестве.
Шалву Церетели судили в Тбилиси. Верховный суд СССР приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу. На судебном процессе я потребовал удовлетворить иск в пользу Геджадзе. Квартиру ему вернули.
Незаконное решение суда
Во время моей работы в республиканской прокуратуре я случайно встретил в Верховном суде председателя колхоза из моего села Георгия Мчедлишвили, который пользовался большим авторитетом у населения села Анага и всего Сигнахского района. Он отличался мужественным характером, большим трудолюбием и заботой о своих колхозниках. Я заметил, что Георгий был чем-то расстроен. Поздоровавшись, я спросил, чем он обеспокоен и выразил готовность помочь. Мчедлишвили рассказал, что судья Лагодехского района явно незаконно потребовал взыскать с Анагского колхоза 35000 рублей на том основании, что колхозный бык забрался в ореховый питомник Лагодехского колхоза и повредил саженцы, нанеся тем самым ущерб в размере 35000 рублей. Председатель колхоза сказал, что с просьбой об объективном решении этого вопроса он обратился к министру сельского хозяйства Вахтангу Мирианашвили, который позвонил заместителю председателя Верховного суда Василию Хмаладзе и попросил его перепроверить обстоятельства дела и принять справедливое решение. Я успокоил расстроенного председателя и пообещал разобраться во всем, и принять необходимые меры. Я довёл его до кабинета Хмаладзе, но Георгий наотрез отказался заходить к нему, объяснив, что Хмаладзе, даже нормально не выслушав, грубо выпроводил его и посоветовал уплатить наложенный штраф. После долгих уговоров, я, наконец, завёл его в кабинет Хмаладзе, с которым был в дружеских отношениях. Я в шутку сказал Хмаладзе, что председатель колхоза из моего села так на него обижен, что собирался выброситься с четвертого этажа. Всполошившись, тот вскочил с кресла и принялся успокаивать Георгия. Хмаладзе был родом из деревни Дигоми. Я сказал ему укоризненно, что дигомский житель не может не знать, что скотина не ест горькие ореховые листья. Я попросил Хмаладзе позвонить в Лагодехский суд и поручить в срочном порядке, доставить дело. Дело привезли на второй же день.
В то время в республиканской прокуратуре я исполнял обязанности начальника гражданского отдела. Я срочно составил протест и направил его на рассмотрение в Верховный суд. Коллегия Верховного суда рассмотрела мой протест и прекратила производство по делу.
Памятные встречи в Москве
Из республиканской прокуратуры меня направили в командировку в союзную прокуратуру сроком на один год (1958 г.). Во время пребывания в Москве я часто встречался со многими образованными и влиятельными людьми. В Центральном комитете комсомола секретарём ЦК работала Натела Васадзе, жена моего друга Гугули Данелия. Она пользовалась большим авторитетом, дружила со многими высокопоставленными лицами: председателем Комитета госбезопасности Семичастным, редактором «Правды» Аджубеем, секретарём союзного ЦК Шелепиным и другими. Поскольку на протяжении некоторого времени я проживал в квартире Нателы рядом с гостиницей «Украина», мне тоже приходилось встречаться с высокопоставленными чиновниками, и это оказало существенное влияние на мою дальнейшую деятельность.
В прокуратуре периодически проводились очень интересные лекции. В сентябре 1958 года лекцию читал Лев Смирнов. Этот был тот самый Смирнов, который вместе с Руденко выступал в качестве прокурора на известном Нюрнбергском процессе. На протяжении многих лет он работал председателем Верховного суда. Лекция Смирнова произвела на меня незабываемое впечатление. Я был поражён его ораторским талантом и без преувеличения могу сказать, что это был гениальный юрист и утончённый интеллигент.
По окончании лекции я обратился к Смирнову с двумя вопросами. Он попросил подойти к нему, поинтересовался, кто я и откуда. Тогда мы довольно долго проговорили. После этого я решил пригласить Смирнова в ресторан. Смущаясь, я поведал ему о своём намерении и он согласился. Мы пошли в ресторан гостиницы «Националь», где я заказал коньяк «Энисели». Смирнов одобрил мой выбор и сказал, что «Энисели» обычно пил Черчилль. На столе стояли 150-граммовые стаканы, и я попросил официанта принести рюмки. Смирнову моя инициатива не понравилась, и он заявил, что не нужно портить «Энисели» маленькими рюмочками. После первой бутылки, я заказал вторую, но от третьей он отказался, сославшись на дела. Общение с этим человеком я всегда вспоминаю с удовольствием.
За время пребывания в Москве ещё одно событие доставило мне огромную радость. На Всесоюзном съезде комсомола выступал Никита Хрущев с докладом на уровне председателя колхоза. На этом же Съезде выступила секретарь ВЛКСМ Натела Васадзе, речь которой сопровождалась громкими, продолжительными аплодисментами. Присутствующие на Съезде партийные работники не скрывали восхищения, отовсюду раздавались похвалы в адрес Васадзе. Я присутствовал на многих встречах самого высокого уровня, но такого выступления никогда не слышал. Меня переполняла гордость за неё, близкого мне человека и достойного представителя грузинских женщин. Натела Васадзе – необыкновенная женщина, которая с честью прошла весь свой сложный жизненный путь и, где бы она ни работала, везде оставляла яркий след незаурядной личности – в Центральном комитете комсомола, в Педагогическом институте и в должности министра образования. Натела блестящий учёный, академик, прекрасная мать и настоящий друг, гордость грузинской нации.
Сотрудник союзной прокуратуры Георгий Чебурахин с дочерью
Моя дочь училась в Москве, поэтому там я проводил свой отпуск. Приезжая в Москву, я нередко заглядывал к своим друзьям, которые работали в союзной прокуратуре. Однажды друзья пригласили меня в ресторан «Арагви». Мы договорились встретиться у ресторана в пятницу, в 6 часов. Договариваясь, мы ещё не знали, что на второй день в Москву, в командировку приедут республиканский прокурор Анзор Барабадзе, его первый заместитель Чилашвили и прокурор г. Тбилиси Вахтанг Размадзе. Я пришёл на место на 10 минут раньше назначенного времени. Там меня встретили москвичи и приехавшие гости. Гости из Тбилиси, по-видимому, не знали, что русские коллеги ждали меня. Размадзе и Чилашвили моё появление явно не порадовало. Размадзе не мог скрыть раздражения и высказался в том смысле, что я, якобы, заставляю их ждать.
Бестактность Размадзе не осталась незамеченной для хозяев, и они вступились за меня, объяснив, что я пришёл на 10 минут раньше и вовсе не заслуживаю таких упрёков.
Что касается Барабадзе, то он встретил меня по-дружески и попросил сесть рядом с ним в ресторане. Во время застольной беседы в ресторане хозяева не раз отзывались обо мне с уважением, подчёркивая наши тёплые, дружеские отношения. Все это явно не нравилось Размадзе и Чилашвили, и тем более не понравилось, когда москвичи предложили отвезти меня в гостиницу. Барабадзе говорил со мной доброжелательно, расспрашивал об успехах дочери и вообще вёл себя так, как и подобает хорошо воспитанному интеллигентному человеку.
Состряпанное дело
Из республиканской прокуратуры Грузии меня перевели на должность прокурора Октябрьского района. Однажды, для получения санкции на арест ко мне пришли начальник Уголовного розыска управления милиции Серго Мамулов и оперативник этого же отдела, легендарная личность – Рафик. И хотя они не имели высшего, а тем более юридического образования, нопользовались в своих кругах большим авторитетом. Речь шла об аресте несовершеннолетнего Оганова, которого подозревали в квартирной краже.
Я поручил Мамулову доставить ко мне подозреваемого. Оперативники показали мне собственноручно написанные признательные показания Оганова, но это не убедило меня в его виновности. Получив категорический отказ в санкции на арест, они были вынуждены привести ко мне подозреваемого.
Кража произошло в 200 метрах от здания прокуратуры. Я предупредил подозреваемого, что он обязан говорить правду и показать квартиру, откуда он украл домашние вещи. Оганов подтвердил свои собственноручные показания. Подозреваемый привёл нас на первый этаж многоэтажного дома и указал на дверь обворованной им квартиры. Оганова завели в квартиру в присутствии понятых и потерпевшего, и попросили показать, откуда он брал и во что складывал украденные вещи. Растерявшийся подозреваемый сказал, что вещи он взял из шкафа, сложил в простыню, завязал узлом и вынес. Услышав эту версию, потерпевший заявил, что на шкафу лежали два чемодана, которые украли вместе с вещами.
В результате выяснилось, что признательные показания подозреваемого были сфальсифицированы с целью раскрытия преступления. Своими незаконными действиями оперативные работники нанесли серьёзную травму психике несовершеннолетнего. Я тут же освободил подозреваемого, и сам Рафик проводил его до дома.
Я направил министру внутренних дел представление с требованием наказать виновных. В результате оперативные работники получили дисциплинарное взыскание.
Ошибка прокурора
Во время моей работы прокурором Октябрьского района (1963 год), я в порядке отвода получил из республиканской прокуратуры уголовное дело Тариела Вепхвадзе. До ареста Вепхвадзе работал начальником уголовного розыска в отделении внутренних дел Первомайского района. Прокурор Первомайского района Акакий Мтиулишвили арестовал Тариела Вепхвадзе на том основании, что на подведомственной ему территории Манашеров изнасиловал несовершеннолетнюю. Манашеров работал водителем у секретаря ЦК Грузии Фатимы Думбадзе.
На доставленного в отделение милиции насильника набросились с кулаками родственники потерпевшей, сильно избили его и сломали ногу. Во время допроса Манашеров заявил, что в его избиении участвовали и сотрудники милиции, но не смог конкретно указать, кто его бил и кто именно нанёс телесные повреждения.
Вепхвадзе задержали на том основании, что он не смог обеспечить охрану Манашерова. Уголовное дело возбудили по факту нанесения тяжких телесных повреждений. Манашерова судили, и он получили наказание, которого заслуживал.
Несмотря на то, что Мтиулишвили был опытным прокурором, он необъективно оценил действия Вепхвадзе и необоснованно его арестовал. Думаю, такое решение было обусловлено тем, что Манашеров был водителем секретаря ЦК.
Расследование проводилось нами объективно. Мы установили, что было совершено преступление, но установить конкретное лицо, виновное в свершении этого преступления, не представлялось возможным. Следствие не установило виновность Вепхвадзе, поэтому я прекратил дело и выпустил его на свободу. На протяжении трёх месяцев Вепхвадзе незаконно содержался под стражей. После освобождения я вручил Вепхвадзе постановление о прекращении делопроизводства. В бытность Шеварднадзе министром внутренних дел, Вепхвадзе представил это постановление в Министерство внутренних дел, что вызвало большой переполох, но возмущение Шеварднадзе не имело негативных последствий. Вскоре, по его же приказу, Тариела Вепхвадзе назначили заместителем начальника тбилисской тюрьмы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.