Текст книги "Чай вдвоём в Литературной газете"
Автор книги: Михаил Коломенский
Жанр:
Юмористическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Молчание ягнят
«Литературная газета. Юг России» 02.02.2000
В этот вечер Виктор Петрович был по-особенному задумчив. Я было решил, что он, допив чай, сразу же и уйдёт; но он, допив чай, откинулся к стенке, засунул руки в карманы и стал смотреть в печку.
Даже у друзей такое поведение не могло не вызвать вопроса.
– Скоро будет месяц… – тяжело заговорил Виктор Петрович. – Скоро месяц… как я мучаюсь над указом.
– Ты стал писать указы? – удивился я.
Виктор Петрович горько усмехнулся.
– Путин, – ответил он кратко.
– Путин обязан, – защитил я премьер-министра, и.о. президента и будущего победителя выборов. – Кроме того, и он их не пишет. Только подписывает.
– К сожалению, этого достаточно, – сказал Виктор Петрович.
Я почувствовал себя заинтригованным.
– В чём же тогда твои мучения?
– Я не могу осмыслить происходящее.
– Ну, батенька, – сказал я. – Чего захотел.
– Я верю, ты считаешь меня умственно полноценным. – Он вынул руки из карманов и распрямился.
Я испугался. Когда он начинал говорить немножко высокопарно, это означало, что проблема, стоящая перед ним, неразрешима.
– Первым своим указом, – голос Виктора Петровича зазвучал по-левитановски, – Путин освободил Ельцина от уголовной ответственности. Ты понимаешь?..
– Да.
– Нет. Ты не понимаешь. Он вывел его из-под власти правосудия! Заблаговременно! Априори! И не только его, но и родственников его!..
– Ну, сейчас он имеет право… Помиловать… Амнистировать…
– Но не выписывать индульгенций! Не делать никого заранее и навсегда недосягаемым для закона! Целые группы лиц!..
Я не знал, что отвечать.
– Итак, – заключил Виктор Петрович, – с чего начал Путин своё правление? С насилия над конституцией. Она грубо попрана. Кем? Собственным же гарантом! Кстати, юристом.
– Попрана, да, – признал я.
– Дума, конечно, поддержит.
– Конечно.
Мы помолчали. Говорить было больше не о чем.
Но я всё-таки сказал:
– Надеюсь, это первое его нарушение окажется последним.
– На каком же фундаменте базируется твоя надежда?
«Чёрт побери», – опять испугался я. Но объяснил:
– Рука руку моет. Помыла – и всё. Больше нет необходимости.
– Я сперва тоже так думал. Но надо смотреть в перспективу. Скажи: третий наш президент – он, в свою очередь, освободит второго от закона?
– Если Путин будет в этом нуждаться – он просто обязан будет его освободить! Иначе свобода получится только для Ельцина. А это недемократично. А у нас должна быть демократическая страна.
– Выходит, теперь у нас все президенты будут целыми семьями изначально освобождены от уголовной ответственности?
– Выходит, так.
– Здорово, – сказал Виктор Петрович. – А во всём мире – не так.
– «У ней особенная стать», – вспомнил я.
– У кого?
– У России. Это стихи такие.
– Господи… – сказал Виктор Петрович. – Сколько стихов о России понаписано… А живём, как… как…
Он стал делать неопределённые жесты, подбирая нужное слово. Я тоже стал подбирать. Некоторое время мы молча махали руками, потом утомились и прекратили.
– Ладно, – сказал Виктор Петрович. – Налей мне ещё чаю.
– А чего ты не можешь осмыслить? – спросил я. – И почему ты усомнился в своей умственной полноценности?
– Потому, что я вижу: я один. Я один озабочен этим указом! Неправедным и дикарским! А все остальные в нашей стране молчат. Проворчали что-то сначала и тут же забыли, и никаких контрмер!
– Какие ж контрмеры можно применить к и.о. президента? – удивился я. – Да ещё и к Верховному Главнокомандующему воюющей армии?
Виктор Петрович охватил голову руками. Меж пальцев пробились кустики седеющих волос.
Было мучительно видеть его мучения, и я не знал, как его утешить. Но вдруг меня осенило.
– Гарант не попрал! И не мог попереть. То есть попрать. Путин – он не гарант! Юридически. Он же ещё не давал президентской присяги! Какие претензии?.. Виктор Петрович!.. Вот потому и молчат.
Он вскинул голову:
– Да? Потому?..
– А почему же ещё? Пей!
– Ты прямо груз с меня снял, – сказал он, отхлебнув сразу полчашки. – Спасибо.
– Да уж, – сказал я. – Пей, пей. Душевное дело чай!
Потекли слёзы
«Литературная газета. Юг России» 16.02.2000
Допив чай, Виктор Петрович долго затем сидел, морща лоб и слегка почёсывая под мышкой. Было очевидно, что его занимает какой-то вопрос. Я молчал, боясь прервать течение его мыслей, потому что иногда бывало так, что он отвечал себе сам, и тогда мне не приходилось ему ничего объяснять.
– Зачем в государстве нужна элита? – спросил он вдруг.
Я растерялся.
– Ну… – сказал я. – Должны же быть лучшие… Ну, образцы. Которым следует подражать. В общем, чтоб было ясно, какими желательно видеть всех.
– Так. А теперь скажи: Бородин – элита?
– Какой Бородин?.. А, композитор?
– Нет. Завхоз.
– Какой он завхоз?.. Бородин!.. «Половецкие пляски»!..
– Можно и так. Половецкие. Хоть и в Кремле. Правда, сейчас он уже не завхоз. Он теперь секретарь Российско-Белорусского Союза.
– А! – понял я. – Да, он элита. Безусловно. И поэлитней, чем тот… композитор.
Виктор Петрович взглянул на меня исподлобья.
– А почему ты уверен, что он элита?
– Он сам так сказал. А кому же знать лучше, как не ему?
Виктор Петрович вздохнул.
– На пресс-конференции он вёл себя очень грубо… Как бы даже по-хамски. Помнишь?
– Помню, помню. А как же!
– И неумным он мне показался.
– И мне, – согласился я. – Ну, так что?
– И Интерпол его хочет арестовать.
– Прекрасно.
– Если, конечно, верить Интерфаксу.
– Интерфаксу – верить, – сказал я. – И Интерполу тоже. Верить всем! Именно потому, что он – элита.
Виктор Петрович вскочил.
– Если это у нас элита, то кто же тогда мы?..
– Мы – не элита.
– Знаю! Но почему?..
– Как бы тебе это… помягче… Ну, скажем, ты бы на конференции не нагрубил.
– Ну конечно, что ты…
– Но при этом ты – не элита.
– Ну… да!
– Чувствуешь – здесь есть какая-то корреляция?
Виктор Петрович вцепился руками в край стола. Пальцы его побелели.
– Так что же: я, значит, в принципе не гожусь?..
Бог видит, хотел я его пощадить, – но он попросту нарывался.
– Ладно. Ты вдруг решил, что и ты годишься. Ну… Тогда, брат, к тебе вопросец: а что ты такого сделал?
– Какого?
– Элитного.
Виктор Петрович сел.
– Наташка у меня была… Это как, считается?
– В баню ходил с ней?
– Нет. Зачем?
– М-да… Плохо. А какой-нибудь банк хоть раз заплатил ей? Вместо тебя?
– Да ты что! Даже я ей не платил. Ну, шампанское там… Цветы…
– Тогда, может, ты сумел укрыть от налоговой службы хотя бы пару сотен тысяч баксов?
– Иди ты!..
– Сейчас. Последний вопрос: в каких городах каких стран ты приготовил особняки, чтобы в случае чего?..
Он отвернулся.
Я встал:
– Ну, так что ж ты, Виктор Петрович… со свиным-то рылом да в калашный ряд?
Он так огорчился, что мне стало стыдно.
– Прости, – искренне сказал я. – Я не хотел тебя обидеть. У нас вполне демократическое общество, и войти в элиту может в принципе любой. Лишь бы было стремление. Это во-первых. А во-вторых, общество наше ещё совершенно дикое, и государственная элита у нас подвергается всяческим гонениям. В газетах полощут их ежедневно, телеканалы стараются… И никакая секьюрити не спасает.
– Однако ведь терпят?
– Ну, а что делать? Назвался элитой – полезай… э-э… ну, куда в данном случае?
Некоторое время мы безрезультатно соображали.
– Да никуда! – догадался Виктор Петрович. – Она ведь уже прилезла, куда ей ещё лезть?
– Точно, – с облегчением согласился я. – Дальше уже некуда.
Мы замолчали. Виктор Петрович вертел в руке пустую чашку.
– Нет, – сказал он затем. – Нет. Никогда я не буду в калашном ряду… И в Охотном. И в правительстве, и в президентской свите… Но зато я смогу честно смотреть людям в глаза.
Меня это так рассмешило, что у меня потекли слёзы и заболели мышцы живота. Лет сорок я так не смеялся.
– Невысокого же ты мнения о нашей элите, – сказал я, отдышавшись. – В глаза-то она как раз смотрит честно. Так честно, как ты никогда не сможешь.
Путь воина
«Литературная газета. Юг России» 23.02.2000
– Ну, давай выпьем за наш мужской праздник, – сказал Виктор Петрович.
– Охотно, – сказал я и налил ему и себе свежего чаю.
Мы выпили. Чай оказался хорош. Виктор Петрович даже крякнул.
– А теперь давай конкретно за нашу непобедимую армию. Которая вновь одержала победу. На этот раз в Чечне.
– Давай, – сказал я.
Мы опять выпили, и Виктор Петрович опять крякнул.
– А хороший чаёк, – сказал он.
– Повезло, – сказал я.
– Я прошлый раз покупал – ну, помнишь? – он не такой был.
– Места знать надо, – сказал я.
– Интересно, какой чай пьют наши в Чечне?
– Я думаю, какой найдут.
– А их самих – не находят… – сказал Виктор Петрович и снова выпил чаю, уже не дожидаясь меня.
– Что, собственно, ты имеешь в виду? – спросил я.
– У нас армия регулярная? – спросил Виктор Петрович.
– Регулярная.
– Воюем на своей территории?
– На своей.
– А кто погиб – неизвестно!
– Ну, почему, – сказал я. – Часто бывает известно.
– А бывает, и неизвестно! И тоже часто! – глаза Виктора Петровича влажно блестели от чая. – И я не могу понять, как это может быть!..
Я подумал.
– Логически тут только одно объяснение, – сказал я. – В нашей армии нету списков. Списков состава взводов и рот.
– У нас регулярная армия, – повторил Виктор Петрович. – И мы воюем на своей территории в мирное время. Не морочь мне голову, списки есть. Даже в компьютерах есть!..
– Да, конечно. – Я понял, что я сказал глупость. – Списки должны быть. Но, видимо, они засекречены.
– Ну неужели нельзя просто выяснить, кто не вернулся из боя?..
– Наверное, бои такие, – сказал я. – Что в них не выяснишь.
– Выясняют не в бою, – сказал Виктор Петрович. – Выясняют после боя. Что, после боя нельзя посмотреть, кого нету?..
– Речь не об этом, – сказал я. – Речь о том, чтобы выяснить личность убитого.
– Это связано с этим, – сказал Виктор Петрович и опять выпил. – Как это – «выяснить личность»? Это что, незнакомому мужчине стало плохо на улице? Или милиция задержала без документов?.. Или найдены останки с Великой Отечественной?..
Я не выдержал и тоже выпил. И спросил:
– Тогда в чём дело?
– В атмосфере, – сказал Виктор Петрович. – Или в почве. Особая чеченская почва. А может, какие-то биополя. В общем, что-то такое. Влияет на память. Пока ты живой – тебя знают, а как только убили – тут же забыли. Всё! Неизвестный солдат! И единственный способ вспомнить, кто ты – отвезти тебя из Чечни в Ростов.
– Знаешь, что? – сказал я. – Давай выпьем за то, чтобы нас с тобой после смерти сразу узнали. На месте.
Мы выпили, и я насыпал в чайник свежей заварки.
– Да, – сказал Виктор Петрович. – Если нас после смерти сразу узнают – мы не попадём в рефрижератор.
– А если мы в него всё-таки попадём, – сказал я, – если у нас будет такая судьба, то давай выпьем за то, чтобы нам повезло. Чтобы он не простоял четыре года размороженным. С нами внутри. Чтоб наши с тобой тела поступили на экспертизу как можно более холодными.
– Очень правильный тост, – сказал Виктор Петрович. – Давай.
Мы выпили, и Виктор Петрович сказал:
– Но и этого мало. Если даже наш рефрижератор дойдёт до Ростова без задержки, то и это всё-таки не всё. Экспертиза, она хоть и ростовская, но тоже не всемогуща.
– Подожди, – сказал я. – Давай как бы… подытожим. Во-первых, конечно, чтоб мы не погибли.
– А во-вторых, – сказал Виктор Петрович, – если нас убьют, то чтобы всё-таки наши командиры и однополчане смогли назвать наши фамилии.
– Но если после смерти мы останемся инкогнито, то пусть нас тогда погрузят в рефрижератор.
– И когда нас погрузят в рефрижератор, то чтоб он не стоял где-нибудь годы, да ещё размороженный. А сразу пошёл в Ростов.
– А в Ростове чтоб экспертиза удалась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
