Текст книги "Позывной «Партизан»"

Автор книги: Михаил Каюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Михаил Каюрин
Позывной "Партизан"

Измена

Сергей Морин трудился на двух работах и приходил домой поздно вечером. Ужинал и ложился спать.

Однажды он освободился раньше обычного. Вышел из автобуса и направился по тропинке к дому. Улица посёлка была темна, лишь ярко-жёлтые огоньки из подслеповатых окон подсвечивали ему путь.

Поравнявшись с забором соседа, он услышал приглушённый разговор. Под кустом сирени виднелись две фигуры. Словно током пронзило Сергея, когда он услышал голос своей жены. Он замер, потом тихонько отступил назад и спрятался за стволом старого тополя.

Отчётливо слышался мужской тенорок.

– Погоди, Катюша, давай постоим ещё немного. Твой увалень не скоро ещё вернётся, – убеждал мужчина его жену. – А придёт – набьёт харчем своё брюхо и завалится дрыхнуть. Не до любви ему, не до тебя, милая. Когда он в последний раз ласкал тебя, когда обнимал? – допытывался ухажёр.

– Не смей так говорить о моём муже, – рассерженно проговорила Катя. – Серёжа всё делает для меня и для дочери. Он просто очень устаёт на работе.

– Он устаёт, а ты, небось, и рада, что не нужно ложиться под него против желания, без любви и страсти к нему?

– Прекрати немедленно, иначе я уйду.

– Ну, прости, пошутил я. Не могу смириться с тем, что любишь ты меня, а продолжаешь жить с ним. Меня коробит от мысли, что он может обнять тебя, когда угодно: вечером, днём, среди ночи. А я – как вор, могу ласкать только в лесу или, когда стемнеет. Не устраивают меня такие отношения. Хочу жить с тобой нормально.

– Всё, не хочу больше слушать тебя. Не быть этому, запомни, пока…

Последовал долгий страстный поцелуй и, вырвавшись из объятий, Катерина поспешила к своей калитке. Игорь постоял ещё некоторое время, потом направился в избу. Послышался звук закрывшейся за ним входной двери.

Сергей продолжал стоять, не двигаясь.

«Пойти следом за любовником и набить ему морду? – первое, что пришло ему в голову. – Нет, пожалуй, не стоит. Пойду домой, посмотрю реакцию жены. Понаблюдаю, есть ли в ней артистический дар? Даже любопытно, черт подери!»

Он не сделал ни того, ни другого. Пошёл к известной в посёлке самогонщице. Взял у неё бутылку и спустился к реке. Просидел там ровно до того часа, когда обычно возвращался домой.

Скандал Сергей не закатывал. Лениво потыкал макароны с тушёнкой и завалился спать. Всё сделал с абсолютной точностью, как говорил любовник жены.

Он долго не вызывал жену на откровенный разговор – думал, взвешивал, размышлял. Наконец, приняв для себя окончательное решение, спросил за ужином, взглянув ей в лицо:

– Скажи-ка ты мне, любимая жёнушка: что за шашни у тебя с нашим соседом?

– О чём это ты, Серёжа? – задала встречный вопрос жена, опустив взгляд. Сергей уловил, как дрогнули её веки.

– В посёлке начали шушукаться по углам о твоих тайных встречах с ним.

– И ты веришь сплетням? – спросила Катерина, не осмелившись поднять глаза.

– Опа! Да ты, я смотрю, и врать уже научилась! – с усмешкой проговорил Сергей. – Это не сплетни, Катюша, и ты сама прекрасно знаешь об этом. Люди не плетут ложных интриг – изменяла ты мне и не один раз. Вытягивать из тебя признания о содеянном я не намерен. Можешь оставить подробности любовных сцен при себе. Оправдания мне не нужны. Врать не советую, простить не смогу.

– Дался тебе этот Игорь! Ну, провожал пару раз, что в этом предосудительного? – не желая признаваться, воскликнула Катерина.

– Ну, тёрлись в подворотне, ну, целовались невинно, подумаешь? – раздражённо добавил Сергей. – Если бы сам я не видел ваших страстных объятий – никогда бы не спросил тебя о соседе.

Лицо жены побелело. Она испугалась.

– Что ты так перепугалась? Не бойся, милая, устраивать истерику и бить тебя я не буду. Десантник никогда не поднимет руки на женщину. Битый горшок уже не восстановить. Для себя я уже всё решил.

– Что решил? – дрожащим голосом спросила Катерина, наконец-то, подняв глаза на мужа.

– Я подал заявление в военкомат. Попросил отправить меня в Афганистан. Там сейчас требуются офицеры. Я служил в ВДВ, после военной кафедры института получил звание лейтенанта. Вчера моё заявление было удовлетворено. Так что, решение принято и не может быть отменено.

До Кати не сразу дошёл полный смысл сказанного. Она страдальчески всхлипнула и ухватилась рукой за стул.

– Что ты говоришь, Серёжа? Какой Афганистан? Ты собрался на войну? Зачем? – в уголках глаз выступили слёзы.

– Это единственный выход, дорогая, чтобы как можно скорее забыть о твоём предательстве и не наломать дров, – заявил Сергей. – Боюсь, долго не выдержу мирного сосуществования с нашим соседом и однажды покалечу твоего возлюбленного.

Сергей умолк, потом, усмехнувшись, добавил:

– Лучше уж далёкая страна, чем места не столь отдалённые.

Катерина нервно подёрнула плечами. Глаза её смотрели тоскливо, в них отражалось наступившее отчуждение. Некоторое время оба молчали.

– Когда уезжаешь? – тихим голосом поинтересовалась жена.

– Послезавтра.

– Так скоро?

– Да, так скоро. Проездные документы у меня на руках.

Катерина не удержалась, громко расплакалась. Потом встала и удалилась в спальню.

В эту ночь они впервые спали порознь, каждый со своими думами в голове. Дочь Анюта забралась в кроватку раньше отведённого ей времени, будто предчувствовала тяжёлый разговор родителей, и давно уже посапывала, не догадываясь о своей дальнейшей судьбе.

Когда утро набрало силу, Сергей пошёл в церковь. Он и сам не знал, по какой причине отправился туда. Вспомнил, как перед отправкой в армию мать почти силком отправила его в храм божий. Тогда, стесняясь друзей, втайне от них, он, всё-таки, исполнил волю матери. Сейчас никто не заставлял его посетить святое место – он отправился туда по внутреннему убеждению. Какие-то сторонние силы понудили его к этому, и он пошёл.

У церкви с утра было безлюдно, лишь чёрное вороньё с надрывным карканьем проносилось над колокольней.

Он несмело взялся за большую ручку на зелёной двери, потянул на себя и вошёл в храм. Тихо прошёл по залу, остановился у икон. Ему показалось, что лики святых обращены только в его сторону. Сергей плохо разбирался в них, изображённых на иконах, и поэтому, помедлив, подошёл к изображению Святого Ангела-хранителя. Его он узнал по крыльям. Когда-то, в далёком детстве, по просьбе бабушки, очень набожной старушки – матери отца – он составлял на тетрадном листке два списка – усопших и здравствующих.

– Боженька наш отблагодарит тебя, внучек, – говорила бабушка, брала списки и отправлялась в церковь.

Он выучил несколько молитв и помнил их до сегодняшнего дня, удивляя иногда своих друзей.

– Ангел Божий, хранитель мой святой, данный мне с небес от Бога на сохранение, – зашептали его губы, – усердно молю тебя: ты меня ныне просвети и от всякого зла сохрани, к доброму делу наставь и на путь спасения направь. Аминь.

Некоторое время он стоял, не шевелясь. Потом развернулся и пошёл, не перекрестившись, к выходу.

Наступило время расставания. Катя ходила по дому из комнаты в комнату и постоянно утирала слёзы. Изредка она всхлипывала и тяжело вздыхала. Её грудь при этом поднималась, туго натягивая кофту из китайского шёлка, подаренного Сергеем на день рождения.

Широко открытыми глазами Катя смотрела на мужа. В них поселился страх и растерянность. Сергею вдруг показалось, что жена хочет упасть перед ним на колени. Зрачки были неподвижны, в глазах стояли слёзы. Шмыгнув носом, Катя проговорила:

– Серёжа, если ты простишь меня, обещаю: всё будет по-прежнему, вот увидишь. Я стану преданной тебе, рабыней, если хочешь. Только не уходи от нас с Анюткой. Прости, пожалуйста, я согласна на любое твоё условие. Чует моё сердце, добром не кончится твоё решение. Там война – грязь, ужас, смерть.

– По-прежнему уже не будет, и того, что было между нами – уже не вернуть, – Сергей говорил тихо, отрывисто. – Дочку береги. За меня не беспокойся. Деньги получишь через месяц – поручение на перевод своей зарплаты я оформил. Ну, а с Игорем… решай сама. Прислушайся к своему сердцу. Всё. Мне пора. Он вынул из кармана ключи от дома, повертел за колечко, подбросил на ладони и положил на стол.

Катя неожиданно подошла к окну, открыла створки. Свежий ветер с реки ворвался в комнату.

– Видишь дочь? Тебе её не жаль? – Катерина пустила в ход последний свой аргумент. – Неужели ты не хочешь, чтобы Анютка была счастлива?

– Хочу, даже очень хочу. Но я уже не смогу изменить её судьбу. Её будущее определила ты, Катя. И не пытайся меня разжалобить – твоя уловка бесполезна. Проживёте как-нибудь, – хрипло выдавил Сергей. – Ты приспособишься к новой жизни, в этом я не сомневаюсь.

Он посмотрел в окно. Анюта играла с увлечением прибрежной галькой, ползая на коленках. Ком жалости застрял в горле, во рту ощутилась горькая слюна.

«Что-то с ней станется?» – подумалось ему. На миг он представил, как дочь тянет свои ручонки к чужому мужчине. Ему стало не по себе.

– Я не пойду к ней, не стану мешать. Объясни ей, что папа уехал в командировку, надолго. Прощай, – Сергей решительно взял рюкзак и, не оборачиваясь, быстро вышел во двор.

В восемнадцать ноль-ноль, издав прощальный свисток, электричка плавно отошла от перрона, набирая скорость. В одном из вагонов, прижавшись к стене, сидел Сергей Морин.

Школа выживания.

Самолёт, взревев прогретыми моторами, разогнался по взлётному полю и оторвался от земли. Он взял курс на Тбилиси. Вместо Афганистана Сергей Морин направлялся в местечко близ города Лагодехи. О характере предстоящей службы ему не было известно вплоть до прибытия в часть.

Получив первые оплеухи в горах Афганистана, командование Вооружённых Сил СССР стало осознавать: нужны войска специального назначения. Одно из таких подразделений Генштаб ВС распорядился создать в Грузии.

Подбор кандидатур проводился очень тщательно, поскольку к офицеру спецназа ГРУ предъявлялись особые требования.

Сергей Морин был призван из запаса. Предложение послужить в Афганистане поступило от военкома на двухнедельных сборах по переподготовке офицеров запаса.

Во второй половине дня будущий спецназовец прибыл в военный городок. Рослый сержант на контрольно-пропускном пункте проверил документы, пропустил на территорию. Сергей отыскал кабинет командира отряда и не без волнения подошёл к двери. В кабинете он предполагал увидеть стареющего полковника с лысиной на голове. Войдя в кабинет, обомлел. Перед ним сидел… бывший тренер по рукопашному бою.

– Что, земляк, не ожидал? – сияя ехидной улыбкой, спросил он.

– Никак нет, товарищ майор!

– Говори проще, Морин, не чекань.

Майор встал из-за стола и протянул руку для приветствия. Вид у него был усталый, лицо осунулось. Но глаза цвета свежей зелени светились нескрываемой радостью. В нём чувствовалась неиссякаемая энергия. Был он подвижен, по кабинету передвигался пружинистой походкой.

– Что, земляк, в зобу дыханье спёрло? В голове появилась сотня вопросов? Угадал? – забросал вопросами майор, внимательно рассматривая Сергея.

– Точно в десятку попали, товарищ майор.

– Ты прибыл в отряд спецназа ГРУ, Морин. Здесь всё иначе, чем в обычных войсках. Жлобов нет, дисциплина строится на взаимоуважении. Поэтому, можешь называть меня по имени. – Майор задумался на миг, потом уточнил:

– Когда мы с тобой вдвоём, естественно.

– Понял, товарищ майор! – отчеканил Сергей.

– Ну вот, опять заладил своё, – пробубнил майор недовольно.

– Виноват, Михаил Игнатьевич, – повинился Сергей. – Мне привыкнуть нужно.

– Привыкнешь. В спецназе ко всему привыкнешь, – в глазах майора запрыгали чёртики.

– Это ведь я тебя вытащил сюда. Увидел твоё заявление в военкомате с просьбой отправить в Афганистан и включил в список офицеров отряда. Надеюсь, не затаишь обиду на меня?

– Обиду? За что? – Сергей искренно удивился.

– За то, что не пустил за «речку».

– Вы это сделали, я думаю, опираясь на свой опыт.

– Да, – согласился майор. – За «речку» рвутся многие. Только не знают они, что в горах война особая. Ей нас не обучали. Там – засады, внезапность. Моджахед коварен и жесток. Он у себя дома. Мы – пришлые, нежеланные гости. В горах воевать не обучены. Если бы я тебя не перехватил, то, как знать, сколько бы ты успел повоевать? Неделю, месяц? Ты же не кадровый офицер, а запасник. Партизан, как говорят в народе о резервистах.

– Спасибо, тов… Михаил Игнатьевич.

Майор достал из ящика стола пачку сигарет.

– Куришь?

– Ага.

В руках майора была пачка «Опала».

– Подойдут? – спросил он.

– Вполне.

Они закурили, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом.

– Фамилию мою помнишь?

– Я её не знал, – признался Сергей. – И никто не знал. Вы для нас были инкогнито. Да и не интересовала нас ваша фамилия – достаточно было имени и отчества.

– Да, ты прав, наверно. Спортзал-то в подвале нелегальным был – восточные единоборства в нашей стране официально запрещены. Да и у меня тогда был не лучший период в жизни – обстоятельства увольнения из армии сложились так, что разумнее было не светиться. О своей фамилии лучше было умолчать. Сейчас-то хоть знаешь?

– Да, прочитал на табличке.

– Хорошо, – Воронцов нажал клавишу громкоговорящей связи и отдал распоряжение:

– Сержант! Два чая, покрепче!

Забулькал телефон засекречивающей аппаратуры связи.

Воронцов взял трубку, лицо засветилось улыбкой. Наступила пауза. Трубка о чём-то поинтересовалась. Наконец, майор радостно сообщил:

– Да, Митя. Сегодня принял ещё одного. Из запасников. Но парень – орёл. Рвётся за «речку». Да, да. Конечно рано. Обучим. Всему. Они даже не представляют, какой сюрприз их ждёт. Да, сообщу. Всё. Пока. До связи, брат, – майор осторожно положил трубку.

Тихо булькнул отбой. В дверь постучали. Воронцов не ответил, но тотчас же на пороге появился рослый сержант. Волосатые лапищи держали маленький поднос. Пузатый чайник с восточной росписью красовался посредине. От кружек поднимался парок. Лёгким наклоном головы Воронцов поблагодарил сержанта. Детина развернулся через левое плечо и вышел.

– Короче, лейтенант, попал ты в очень интересное подразделение, однако. Меня отыскали на гражданке через военкомат и предложили создать отряд специального назначения. Я ведь до увольнения в запас ДШБ командовал, успел побывать «за речкой». Представители разведки объяснили, что к чему, и предоставили большие полномочия. Я согласился. Накануне отправки сюда я и увидел твоё заявление, ознакомился с личным делом. Считай меня своим крёстным отцом. Офицерам из запаса путь в отряд закрыт. Ты – исключение.

– Почему исключение? – поинтересовался Сергей.

– Потому что ты подходишь для службы в спецназе ГРУ по всем параметрам, – сказал Воронцов. – Бывший десантник, мастер рукопашного боя, и, главное, мой проверенный подопечный.

Воронцов понимал, что Сергею нужно сказать всю правду, иначе тот рассудит сложившуюся ситуацию по-своему, и, возможно, неверно её истолкует.

Майор говорил убедительно, Морин сидел и молча слушал.

– Надо понимать, мне повезло? – спросил Сергей.

– У тебя есть сомнения? – задал встречный вопрос майор.

– Если честно – были, сейчас улетучились.

– Очень хорошо, – подытожил бывший тренер и, выйдя из-за стола, опустился на стул рядом с Сергеем.

– Скажи мне честно, что тебя толкнуло на такой шаг?

– Семейная проблема, Михаил Игнатьевич. Но о ней мне не хочется рассказывать, – проговорил Сергей.

– Не говори, не настаиваю, – согласился Воронцов.

– В общем, жена нашла мне замену, семейная жизнь потеряла смысл, – добавил Сергей, подумав, что не имеет права что-либо скрывать перед этим человеком.

– Поня-ятно, – протянул бывший тренер. – Тогда слушай дальше. В вашей группе двенадцать человек. Офицеры и прапорщики. Некоторые из них уже успели побывать в горах Афганистана.

Из вас будут готовить командиров разведгрупп. Полгода, на которые рассчитана подготовка, покажутся вам жестокой пыткой и кошмаром. Обучение пойдёт ускоренным курсом, и за этот короткий срок предстоит научиться выживать. Обычно на такую подготовку офицера спецназа ГРУ отводится несколько лет, вы же должны освоить премудрости разведчика за полгода. Времени на раскачку нет. Как этого достичь – научат инструкторы. Они – высококлассные офицеры-разведчики. Бывали в таких переделках, что и представить трудно. Через пару месяцев поймёшь сам. Спать будешь в казарме, вместе с бойцами. Всё. Сержант проводит тебя в расположение отряда.

Майор пожал руку, и Сергей направился в казарму.

«Воронцов прав, – принялся рассуждать Сергей после отбоя, лёжа под чистой простынёй. – Меня учили ползать на брюхе, стрелять из нескольких видов оружия, прыгать с парашютом. И было много лет назад. Такого багажа в Афганистане, конечно же, недостаточно. Молодец, майор, предопределил мою судьбу. Война завтра не закончится, Афган подождёт».

Со светлой мыслью Сергей заснул.

***

Месяц учёбы пролетел быстро. Всё было, как на срочной службе: подъём, физзарядка, завтрак и занятия на весь день. Ничего сложного, ничего необычного.

«Блефовал майор, когда говорил про пытки и кошмар», – не раз думалось Сергею. Но он ошибался. Воронцов говорил правду. Однажды на построение он явился личной персоной. За ним следовал незнакомый капитан.

– Уважаемые разведчики, – с нескрываемой ноткой ехидства начал своё обращение майор. – Вчера был последний день вашего пребывания в этом санатории. Карантин закончился, вы окрепли физически, пора подумать и о душе. Я говорю о душе бойца спецназа. Она имеет много оттенков и этим отличается от той, которая находится в вас сейчас.

– Во, даёт! Стелет, как комиссар перед революционными матросами, – тихо проговорил Данилов – прапорщик с фигурой борца.

– Ага, – отозвался сосед справа. – Агитирует поработать в банке, который буржуи покинули.

В строю послышался смешок.

– Кончайте травить, дайте послушать, – цыкнул на них Новиков.

Воронцов, будто услышав подковырки подчинённых, закруглился.

– О тонкостях ремесла разведчика вам расскажет капитан Стойчев.

Офицер, чью фамилию назвал Воронцов, словно профессор на кафедре института, прогулялся вдоль строя. Свободная размашистая походка превращала капитана в сугубо гражданского человека. Он остановился напротив Сергея Морина.

– Сейчас я произнесу несколько терминов, о которых, возможно, никто из вас не слышал.

– Ещё один философ нашёлся, – не удержался, шёпотом проговорил Данилов.

А капитан тем временем продолжал:

– Первое. Психологическая устойчивость. Это означает, что боец спецназа должен быть готов убить врага любым способом. Убить, чтобы не быть убитым. Такую задачу на самом низком уровне отработает сегодня первая подгруппа. Второе. Брезгливость. Её нужно преодолеть, чтобы выжить в экстремальных условиях. Что это такое и как с этим бороться, предстоит узнать второй и третьей подгруппам. Остальные будут наблюдать. Вопросы есть?

Вопросов не было. Поступила команда: «По машинам». Группа загрузилась в бронетранспортёры и выехала из расположения городка.

Полигон располагался у подножия небольшой горы. Расстояние до неё составляло не более полутора километров, и БТРы, не успев разогнаться, как следует, тормознули и замерли. Неуклюжий бронированный корпус качнулся вперёд вместе с людской начинкой. Через несколько мгновений он начал выталкивать из своего чрева курсантов.

– Всем построиться! – скомандовал дежурный офицер с красной повязкой на рукаве. Он заведовал полигоном и с видимым удовольствием выкрикивал команды.

Подошёл капитан Стойчев, скомандовал первой подгруппе:

– Первая шеренга, два шага вперёд, марш!

Четыре человека, отхлопав подошвами кирзачей по песчаной земле, приблизились к капитану

– Ваша задача: подойти к собакам – их пять штук – и уничтожить выстрелом из пистолета. Стрелять в голову. Количество выстрелов – минимальное. Пятая собака привязана в стороне от остальных. Её убивает тот, кто освободится первым. Из вас четырёх поощрён будет только один. Вторая и третья подгруппы ведут наблюдение.

Стойчев развернулся в пол-оборота и, как бы нехотя, отдал распоряжение прапорщику:

– Чучалов, выдайте оружие.

– Есть выдать оружие! – с мальчишеской радостью принял распоряжение прапорщик.

Собаки были привязаны к столбам, врытым в каменистый грунт, и злобно рычали. Как только курсанты приблизились к ним, рычание перешло в многоголосый несмолкаемый лай. Животные, словно почуяв скорую кончину, зверели на глазах. Становились на задние лапы и хрипели от верёвки, сдавливающей горло. Потом отступали назад, приседали и вновь готовились к прыжку. Зрелище было не для слабонервных людей. Два прапорщика и два лейтенанта, одним из которых был Сергей Морин, ждали команды.

– Чего стоим, кого ждём? – послышался за спиной вкрадчиво-ласковый, с издёвкой, голос капитана. – Приступайте.

С первого выстрела замертво упали две собаки. Рыжая, в которую стрелял Данилов, и старая восточно-европейская овчарка. В неё тщательно целился Сергей, опасаясь промазать. Две другие были только ранены и пронзительно голосили. Лейтенант Иванцов растерялся, рука дрожала, и пистолет плясал. Пятый патрон заставил собаку замолчать, и она неуклюже завалилась на бок. Её пасть открылась в оскале навсегда. Сделалось тихо-тихо, будто все стоящие стали вдруг глухонемыми и могли общаться лишь жестами. Тишину нарушил спокойный голос капитана Стойчева:

– Вторая четвёрка, получить штык-ножи!

Старшина раздал ножи.

– Задача вашей подгруппы: ободрать шкуры, удалить внутренности, разрубить тушки на куски.

Четыре курсанта с подкатывающей к горлу тошнотой приступили к выполнению задачи. Капитан Стойчев с невозмутимым видом прохаживался перед курсантами третьей подгруппы.

– Лейтенант Суванкулов, – обратился инструктор с улыбкой к офицеру.

– Слушаю, товарищ капитан!

– Как вы думаете, что предстоит сделать вашей четвёрке, если вон там, – Стойчев показал рукой в сторону безмолвных БТРов, – лежат хворост и дрова?

– Разжечь костёр, товарищ капитан.

– Верно, лейтенант. Только слово костёр я бы употребил во множественном лице. Полагаю, вы догадались, какой будет следующая задача?

Суванкулов потупился, опустив взгляд в землю.

– Не решаетесь ответить? Тогда скажу я. Нужно забрать из БТРа котлы и установить на огонь. Будете варить собачатину. Действуйте.

До Суванкулова дошёл смысл предстоящих событий и он, часто моргая, уставился на капитана.

– Что-то неясно, лейтенант?

– Куда уж яснее, – насупившись, ответил курсант.

Если ясно – время пошло! На всё про всё – два часа с четвертью. Задержка ужина чревата последствиями.

После заключительной фразы капитана Стойчева всем стало понятно, с какой целью будет вариться «зверь», добытый в «бою». Двое курсантов не выдержали, стравили содержимое желудка на землю. Капитан, словно упиваясь властью над людьми, тускло произнёс:

– Бричиченькам советую проблеваться прямо сейчас. Два пальца в рот – и кишки пустые. Ужин пройдёт с успехом. Предупреждаю: увильнуть – равносильно наступить на мину и остаться в живых. Такой номер со мной не пройдёт.

– Слышь, Серый, кому он сказал проблеваться? – шёпотом спросил Данилов.

– Бричиченькам.

– Это кто такие?

– Не знаю.

– О чём шепчемся? – поинтересовался Стойчев.

– Бричиченьки – это кто?

– Вы все, если ваш организм отвергнет собачек.

Потом усмехнулся, пояснил:

– Маменькины детки – изнеженные, слабые, брезгливые.

– Местный диалект, – съязвил Данилов по этому поводу.

– Третья подгруппа, слушай меня! – обратился капитан-узурпатор к оставшейся четвёрке. – Ваша задача наиболее сложная. И ответственная.

Курсанты затихли, ожидая очередной пакости. Они были уже готовы ко всему.

– Что присмирели, орлы? Мысли заняты? Подыскиваете для меня подходящее прозвище? Напрасно.

Руки капитана ушли за спину и сомкнулись в замок. Туловище слегка наклонилось вперёд, он заходил, как гусак.

– Попробую пояснить, для чего ставятся подобные задачи перед бойцами спецназа. Командир вашего профиля, как пионер, с сегодняшнего дня должен жить под лозунгом: «Будь готов – всегда готов!» Краток курс в нашей школе, однако выпускник, находясь на задании, должен воспринимать любую неадекватную ситуацию, как обыденную. Для этого нужно перебороть себя, чтобы потом не угодить в психушку.

Капитан говорил легко, будто всю свою жизнь только и делал, что читал лекции по психологической устойчивости и придумывал практические занятия, одно заковыристее другого. Иногда он останавливался и делал длинные паузы. Курсанты в этот момент имели возможность осмысливать услышанное.

– Итак, продолжим урок. Его нам подготовит третья подгруппа.

Стойчев с деланным спокойствием плавно перешёл к теме занятия.

– Перед вами установлена кукла. Внутри тела спрятаны важные документы. Куклу предстоит облачить в форму пехотинца и плотно нашпиговать внутренностями животных. После этого отдых и подготовка к ужину. Вопросы есть?

– Есть, товарищ капитан, – немного смущённо произнёс любознательный Данилов.

– Спрашивай.

– С какой целью закладываются кишки внутрь хэбэ? Неужели к поиску документов приступим ночью?

Капитан злорадно усмехнулся в усы и, растягивая слова, сказал:

– Ваши курсы, что многосерийный фильм. Следующая серия – занятия черед два дня. На них вы получите ответ.

– Но внутренности протухнут! – не унимался Данилов.

– В этом и заключается весь сюрприз.

После длительного перекура был ужин. Расположились прямо на земле. Подъехавший прапорщик с двумя бойцами раздал хлеб. Солдаты порезали сварившееся собачье мясо и разлили по мискам бульон. Вопреки ожиданиям, поужинали благополучно. Курсанты, бравируя друг перед другом, давились из-за подступающих спазм и глотали его, почти не жуя. Бульон пили из мисок через край. Лишь один прапорщик не выдержал, сорвался вдруг с места и отбежал в сторону, зажав рот ладонью. Послышался надрывный рык. Курсанты прекратили временно трапезу, но, собравшись с духом, опорожнили миски до дна.

На третий день те же бронетранспортёры доставили спецназовцев на полигон. Капитан Стойчев в начищенных до блеска сапогах, привычно расхаживал перед строем.

– Разведчики, – обратился он с пафосом, впервые назвав стоящих в шеренге курсантов таким словом. – Сегодня вы шагнёте на одну ступень выше по лестнице преодоления брезгливости. Через несколько минут четверо из вас приступят к поиску важных документов. Представьте на миг, что вам необходимо обыскать труп не первой свежести. От результата поиска зависит ваша собственная судьба. – Стойчев замолчал, магическим взглядом обвёл строй. – Представили? Очень хорошо. Задачу будет выполнять каждый из вас. Четверо первых – добровольцы. Для них ставится особая оценка.

Курсанты молчали.

– Серёга, пошли, – шепнул Данилов Сергею. – Шарить в тухлых кишках придётся, так или иначе, так лучше уж в числе первых.

– Ладно, – нехотя согласился Сергей и вышел из строя.

Едва приблизившись к чучелу, он почувствовал тошнотворно-смердящий запах. Одежда на «пехотинце» пропилась кровью и слизью. Захотелось уйти прочь от этого места. Сергей скосил глаза в сторону товарища. Данилов отпрянул от куклы и остановился.

– Что за урод придумал такие испытания? – негромко выругался он. – На кой хрен нам всё это нужно?

– Не на хрен, а для командования. Важный документ надо найти как можно скорее, страна погибает, – съязвил Сергей и, превозмогая рвотный позыв, запустил руку за отворот куртки.

Документ был спрятан надёжно. Потребовалось не меньше минуты, чтобы отыскать его в стружечно-травяной набивке. Всё это время зловонная слизь стекала по руке и густой соплёй зависала на локте. «Важным» документом оказался бланк удостоверения военного специалиста. Сергей подбежал к капитану, доложил:

– Товарищ капитан! При осмотре трупа военнослужащего иностранной державы мною обнаружены важные документы!

Он протянул удостоверение, испытывая злорадство.

– Положи на табурет, – распорядился Стойчев.

– Нет, товарищ капитан. Документы должны быть переданы вам лично в руки, – не согласился Морин.

В глазах капитана засверкали яростные молнии. Он выдержал паузу. Молнии поутихли. Курсанты замерли, наблюдая за поединком.

– Лейтенант, если ты решил выплеснуть свой негатив на меня, то это не тот способ, уверяю. Не играй на публику. Сюжет твоего спектакля бездарный.

Капитан старательно сохранял безразличное выражение лица, но в его голосе исчез доброжелательный тон.

– Многие из вас видят во мне садиста. Это не так. Подготовка настоящего разведчика рассчитана на несколько лет. Ваш срок – полгода. Курс ускоренный, но скидок не дано. Все вы теперь дети спецназа, хотя и приёмные. Пройдёте шоковую терапию. Кто окажется слаб, будет немедленно отчислен. Убеждать больше не буду.

Взгляд инструктора ушёл в сторону и, словно отыскав в пространстве нужные слова, он скомандовал:

– Вторая четвёрка, выйти из строя!

Четыре человека из второй шеренги приблизились к капитану.

– Ваша задача – взять документ и спрятать вновь в потрохах куклы.

Кустистые брови Стойчева в ожидании вопросов поползли вверх. Никто ни о чём не спрашивал. Всё было ясно без слов.

– Выполняйте, – коротко бросил капитан и направился к БТРу. В этот день каждый курсант успел пошарить за пазухой враждебного «пехотинца».

Прошло ещё два месяца. Вспомнились слова Воронцова: «Поверь, полгода покажутся тебе пыткой и кошмаром. Но нужно научиться выживать».

И они учились. По нескольку дней ночевали в горах под открытым небом. Палаток не ставили, сооружали шалаш из подручных материалов. Осваивали минно-подрывное дело, таскали друг друга на себе под видом «раненого» по маршруту марш-броска. По пятнадцать часов сидели неподвижно в буреломах, маскируясь от своих же товарищей, задача которых – обнаружить и обезвредить затаившегося врага. В таких случаях завязывалась настоящая рукопашная схватка. Курсанты возвращались с задания с синяками и кровоподтёками. Учились грамотно убивать, используя своё тело и подручные предметы. Снятие часового снилось по ночам. Особенно выматывали Сергея марш-броски с полной боевой выкладкой. Маршрут пролегал по бездорожью, и протяжённость его составляла более тридцати километров. Пить разрешалось только перед маршем и в небольших количествах.

Единственной отдушиной была суббота. В этот день разрешалось посетить город. Курсанты незаметно для себя разделились на небольшие группы и подружились, как братья. Сергей Морин сошёлся с двумя офицерами и одним прапорщиком. Сближение объяснялось, вероятно, разностью характеров.

Лейтенант Суванкулов, худощавый стройный парень из Ташкента, отличался восточной сдержанностью. Тонкие черты лица как бы подчёркивали его начитанность и остроумие.

Новиков, представленный к званию старшего лейтенанта ещё в родной части и не получивший его до сих пор, был родом из Сибири. В нём жил охотник, и поступки его отличались степенностью и продуманностью. Несколько тяжеловат с виду, он неожиданно для всех преображался на занятиях по физической подготовке, становясь подвижным и темпераментным.