Текст книги "Ничего не происходит"

Автор книги: Михаил Веллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Веллер Михаил
Ничего не происходит

Михаил ВЕЛЛЕР

Ничего не происходит

Шутки шутят:

старшее поколение:

ВАЛЕНТИН МИХАЙЛОВИЧ, инженер-строитель, под 50 (250 р. в месяц).

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА, его жена, кандидат мед. наук (250 р.)

САНТЕХНИК жэка, их ровесник (на заработок не жалуется).

– 113

младшее поколение:

БОРИС, старший сын В.М. и В.М., студент пединститута. Романтик.

ГЛЕБ, младший сын восьмикласник. Юный супермен.

ВИТЕНЬКА, девочка Бориса, лапочка-стервочка.

и усугубляющие сумятицу

ЧЕТВЕРО РАБОЧИХ СЦЕНЫ И РАСПОРЯДИТЕЛЬ.

ЧАСЫ С КУКУШКОЙ, кукующей не вовремя.

ТЕЛЕВИЗОР – оснащен дистанционным управлением и повернут, к сожалению, экраном от зрителя: иногда кто-нибудь переключает программу и усиливает звук.

Все происходит здесь и сейчас:

будний вечер в обычной квартире.

Действие первое

Досадная неувязка.

Свет в зале гаснет. За опущенным занавесом – стук передвигаемых декораций. Занавес поднимается – не до конца, резко идет вниз; опустившись на треть, застывает, дергается, еще раз, еще, один край заедает, и он застывает в кривом положении. За ним – прозрачный занавес из крупной сетки или кисеи и сцена в рабочем освещении. Д_в_о_е р_а_б_о_ч_и_х с_ц_е_н_ы несут и ставят диван, т_р_е_т_и_й – телевизор. Несут с трудом, ничего не замечая: им тяжело.

1-Й РАБОЧИЙ. Что сегодня играют-то?

2-Й РАБОЧИЙ. А, опять лажа какая-то. "Ничего не происходит".

1-Й РАБОЧИЙ. А не происходит, так нечего и дергаться. им хорошо на сцене трындеть, а нам таскай все это.

3-Й РАБОЧИЙ (лезет на стул). Подай-ка. (1-й подает ему настенные часы, он вешает их.) Хорошо хоть сейчас спектакли кончаются рано, домой спокойно успеваешь. Этот длинный?

2-Й РАБОЧИЙ. Да нет, коротенький. (Трогает струны гитары на стене-декорации.) Хэ, настроена.

1-Й РАБОЧИЙ. (плюхается на диван, утирает пот, глотает пива из бутылки на столе.) В гробу я видал эти реалистические постановки. Таскаешь, будто грузчик в мебельном, а платят...

2-й рабочий снимает гитару, вольготно раскидывается в кресле спиной к залу. 3-й рабочий, бурча под нос, вешает срывающиеся часы, садится на стул, закуривает. 2-й, перебирая струны, поет.

На витрине детства кончились подарки,

Дождик, а не солнце, старость, а не радость.

Окольцована судьба радужною аркой,

вниз башкой бы с этой арки, да работать надо.

– 114

Разыграйте меня, разыграйте меня:

что я смел и удачлив, шепните.

Сеть тесна – суета,

зла беда в ворота,

скукота жизнь прожить без событий.

Даже в микроскопе жизнь свою не вижу.

Где веселый праздник? Вечный понедельник.

Точно белка в колесе, наживу лишь грыжу:

удирать бы поскорей, да ведь я бездельник.

Обманите меня, обманите меня!

Жизнь меня серым сном опоила:

не проснуться – хоть в крик,

не встряхнуться – привык,

и удача мой адрес забыла.

Из-за кулисы показывается р_а_с_п_о_р_я_д_и_т_е_л_ь с_ц_е_н_ы и отчаянно машет: опустите занавес!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (сдавленно, в панике и бешенстве). Вы что, ссамодеятельность, сс ума сошли! Вон немедленно! (бросается назад к рубильнику.)

Сцена гаснет, остается лишь лампа за задником. Рабочие спешно убегают: 2-й вешает гитару, она срывается, он возвращается и вешает ее снова; 1-й, пригибаясь, возвращается бегом, хватает со стола пустую бутылку и убегает. Занавес дергается. С края, где его заело, 4-й р_а_б_о_ч_и_й выносит стремнку, лезет на нее, возится наверху. Занавес идет вниз.

4-Й РАБОЧИЙ (за занавесом). Вечно что-то напортачат.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (выходит перед занавесом, прижимая руки к груди). Уважаемые зрители! Просим простить нас некотрые технические неполадки. Сейчас начнется спектакль.

1. "Большая комната" трехкомнатной квартиры. Три двери: налево – в "ребячью" комнату, направо – в спальню родителей, позади – в прихожую (туда же в ванную и кухню). На переднем плане В.М.-ОТЕЦ на велоэргометре. В.М.-МАТЬ за столом с кипой журналов: читает, подчеркивая. ГЛЕБ вяжет на спицах, не отрывая глаз от учебника. (Спиц он не выпустит из рук до конца действия, когда свитер будет связан.)

МАТЬ (закрывая журнал, вздыхает). Ничего нового. Вот и еще день прошел... (Глебу.) Ну, как успехи?

ГЛЕБ. На Западном фронте без перемен.

– 115

МАТЬ (в тон). А на восточном?

ГЛЕБ. Урам, мы ломим, гнутся шведы.

МАТЬ. Ты будешь когда-нибудь говорить своими словами?

ГЛЕБ. А кто сейчас говорит своими словами? Это не модно.

МАТЬ. Очередное веяние молодого поколения?

ГЛЕБ. Отнюдь. Разве не старшее поколение забоитися, какими словами нам говорить? (Пытается сострить.) Что деды посеют, отцы пожнут. А дети жуют. Может, внуки сплюнут.

ТЕЛЕВИЗОР. Сколько усилий! А счет не меняется! Удар!

ОТЕЦ (налегая на педели). Почти пятьдесят кэмэ в час!

МАТЬ (накрывая стол). Ты успеешь вернуться к ужину?

ГЛЕБ (поддерживая шутку). Арестуют тебя скоро.

ОТЕЦ (теряя педали). За что же это?..

ГЛЕБ. Найдется. За превышение скорости, за нарушение правил, номера нет... старушечку собьешь на переходе...

ОТЕЦ. Тьфу на тебя. Умчусь от ГАИ. (Становится на напольные весы.) Четыреста граммов!

ГЛЕБ. Ты так горд, будто не потерял, а нашел, и не лишнего веса, а золота.

ОТЕЦ. И все равно девяносто шесть семьсот... никак!

МАТЬ. Это за счет тяжелого характера, милый.

ОТЕЦ (отдуваясь). Это ж сколько энергии надо израсходовать, чтобы пустить на воздух четыреста граммов!

ГЛЕБ. Особенно если они приходятся на мозговое вещество.

МАТЬ. Сколько всего на воздух пускаем – а откуда энергия берется?..

ГЛЕБ. Затратив то же количество энергии рационально, ты мог бы поднять трехтонную плиту на девятый этаж.

ОТЕЦ. На черта она там нужна?

ГЛЕБ. Ну, тогда мог бы доехать до Владивостока, получить массу впечатлений, прославиться, завоевать приз газеты и прилететь обратно на самолете. С сувенирами и подарками.

МАТЬ. Он и так уже здесь – безо всех этих хлопот.

ОТЕЦ. Насчет обратно – я бы еще подумал. Когда-то я хотел на Дальний Восток... (Мечтает.) Пейзажи летят по сторонам...

МАТЬ (вздыхает). Годы летят...

ГЛЕБ. Деньги летят...

ОТЕЦ. Вот – вырастили мудреца. Фрукт поколения: деньги в расчет! Да я моложе тебя, я радуюсь жизни, волнениям...

ГЛЕБ. Папа, от волнений ты поправляешься.

ОТЕЦ. Да лучше от них поправляться, чем худеть, иначе можно умереть от дистрофии! А вы... начинающие пенсионеры! Весь мир, вся жизнь в перспективе, а вас даже это не манит!

ГЛЕБ. А кто создал нам такую милую перспективу, что она нас не манит?

МАТЬ. Каждый день одно и то же, как заезженная пластинка, ну сил нет: хоть бы вы о чем-нибудь новом поговорили!

ГЛЕБ. Меньше новостей – дальше от инфаркта. Вам что, жить спокойно надоело?

ОТЕЦ. А мы в юности считали, что спокойствие – это душевная подлость. Ведь тошно жить вот так, как по кругу в колее!

ГЛЕБ. Пожалуйста. Рубль – и никакого спокойствия.

ОТЕЦ. Что?

ГЛЕБ. Вы же хотите чего-то нового? Рубль – и произойдет.

МАТЬ. Что произойдет? И при чем тут рубль?

ГЛЕБ. Советую поторопиться. Один рубль – и вы получите первосортную, свежую новость. Причем раньше, чем она произошла.

– 116

ОТЕЦ. А нельзя ли дать пятьдесят копеек, чтоб она вообще не происходила?

МАТЬ. Если это опять какая-то твоя афера, я тебя...

ГЛЕБ (поспешно). При чем тут я? В семье есть люди постарше.

ОТЕЦ, МАТЬ (подозрительно смотрят друг на друга. Одновременно). Что такое?..

ГЛЕБ. И? Новость хороша тогда, когда ты к ней подготовлен.

Резко звонит телефон. Некоторое замешательство.

МАТЬ (наконец берет трубку). Алло! А? Кто?! А-а... (облегченно) добрый вечер. Нет, все в порядке. Пока не знаю.

ОТЕЦ (тихо). Насчет путевок? Битюцкий? (Идет в ванную.)

МАТЬ. Не знаю... И я тоже... Не могу... Попробую... Счастливо...

ГЛЕБ. Ну? Произошедшая новость – уже не новость, а удар.

ОТЕЦ (входит переодетый, причесываясь после душа). Твои новости я наизусть знаю. Двойка в четверти, хочу в Крым, продается замшевый пиджак, дай рубль. Дай мне три, я тебе все сказал. Кстати, ты не видел мой свитер?

ГЛЕБ. Черный?

ОТЕЦ. Черный.

ГЛЕБ. Без воорта?

ОТЕЦ. Без воорта.

ГЛЕБ. Я его продал.

ОТЕЦ. Что-о? Как? Кому?!

ГЛЕБ. Хорошую цену давали.

ОТЕЦ. Хороший был свитерок. Жаль, поносить не успел.

ГЛЕБ. Что ты убиваешься? Барахла жалко? Я тебе новый свяжу.

ОТЕЦ. "Продал". А деньги где?

ГЛЕБ. Шерсть купил.

ОТЕЦ. А где шерсть?

ГЛЕБ. Свитер вяжу.

ОТЕЦ. Зачем?!

ГЛЕБ. Я – тружусь! Должен же быть хоть один трудящийся человек в семье интеллигентов, получающих зарплвту неизвестно за что, причем это неизвестно что им не нравится.

ОТЕЦ. А – зачем?! Кому от твоего "труда" лучше?

ГЛЕБ. А хоть тебе. Я у тебя беру деньги? А разве тебе безразлично, если друзья твоего сына сочтут его нищим и скрягой? А пятно на сыне это тень на отце. О твоей же чести забочусь!

МАТЬ (веселится). Трудно заботиться о том, чего нет!

ГЛЕБ. Эту рубашку (трясет ворот своей сорочки) вы в магазине найдете? А тебе охота, чтоб друзья твоего сына презирали его за неумение одеваться? А фээргэшная бритва, которую я подарил тебе на день рождения, хорошо бреет?

МАТЬ. Я чувствую, что ты нас скоро всех купишь.

ГЛЕБ. Ирония – оружие бессильных. Твоя золотая цепочка обощлась мне в три свитера. Наконец, это (трясет вязаньем) кто-то наденет. Тепло и красиво. Его спрос рождает мое предложение.

МАТЬ. За какие грехи дана нам акселерация этих юных бизнесменов? Откуда ты набрался о спросе и предложении?

ГЛЕБ. А, от Зинки подхватил...

– 117

ОТЕЦ (очнулся от дум). Что подхватил? Какая Зинка?

ГЛЕБ. Гм. Из девятого "Б". Сдает мою шерсть.

МАТЬ. Что это еще за странная связь?!

ГЛЕБ. Чего странного?.. У деловых людей и связи деловые. Она дерет тридцать процентов комиссионных, эта очковая кобра.

ОТЕЦ. Хорошенькая смена грядет на наши места.

ГЛЕБ (явно хамит). Какие места – такая и смена.

МАТЬ. Разве такими мы вас воспитывали?

ГЛЕБ. Воспитывали? Вы спорили о воспитании, боролись за воспитани... а воспитывали мы себя по собственному разумению. Не бойтесь: я выпущен тиражом одна штука, таких у нас немного.

ОТЕЦ. Это утешение для родителей тех, кого много... А уроки ты хоть сделал, агрегат вязальный?

ГЛЕБ. Пф. Я еще пионером умел читать и взяать одновременно. Усидчивость – залог успеваемости. Что ж мне, проводить досуг в подворотне с малоразвитыми подростками и гитарой?

ОТЕЦ. А пишешь ты ногами, не отрываясь от вязания? Письменное ты приготовил, сноповязалка ты болтливая?

ГЛЕБ. Мы их с Зуевым на переменах вдвоем. Бригадный подряд.

МАТЬ. Вам и оценку ставят одну на бригаду? Почему вдвоем?

ГЛЕБ. А он тоже вяжет.

ОТЕЦ. У вас там школа или вязальный комбинат? Все вяжут?

ГЛЕБ. Нет, конкуренции пока нет, слава богу.

МАТЬ. Да, с тобой не поконкурируешь. Кем ты будешь?..

ГЛЕБ. Будь спок. Мы здесь чемпионы по выживаемости. Нигде не пропадем. Буду заместителем министра легкой промышеленности... или директором комиссионного магазина.

ОТЕЦ. Почему заместителем? Министром кишка тонка?

ГЛЕБ. Меньше треска – больше дела. Пока начальник получает премии и выговоры, заместитель работает. Как насчет рубля.

МАТЬ. Это, значит, не новости? Бесплатные приложения?

ГЛЕБ. Жадность – мать всех пороков. (Читает из учебника.) "Волнения начались со студенчества, лучшие представители кото..."

ОТЕЦ. Борис что-то выкинул, так тебя понимать?

ГЛЕБ. Я могу продать новость, но не предать брата. Рубль.

МАТЬ. Не министром будешь, а шантажистом.

ГЛЕБ. На двадцать копеек я уже сказал. Остальное вперед.

ЧАСЫ. Ку-ку! Ку-ку!

Пауза. Звонок в дверь. Пауза. Отец идет открывать. Возвращается за ним входит БОРИС с букетом.

БОРИС (сияя). Добрый вечер! (Тревожно.) Что случилось?

ОТЕЦ (нервно). Это я спрашиваю – что случилось?

МАТЬ (растерянно улыбается). Слу-ушай... У нас же сегодня годовщина свадьбы (называется число, когда играется пьеса).

ГЛЕБ (бурчит). Память надо тренировать, а не ноги.

МАТЬ (отцу). Когда последний раз ты приносил мне цветы?..

ОТЕЦ. Гм. Цветы... Я тебе мясо приношу!..

МАТЬ. Которое я готовлю, а ты же и ешь, набираясь энергии крутить свои педали и сбрасывать вес, который при еде набираешь. (Борису.) Дай я тебя поцелую. (Хочет взять букет.)

БОРИС (неловко отступает, отводя букет). Понимаешь... ну в общем... (Отчаянно.) Я тебя поздравляю, но это не тебе.

– 118

МАТЬ. М-да. Не подарили – так хоть понюхала. (Уходит в спальню, унося журналы.)

ГЛЕБ. Ну – сэкономили рубль? Без правильной подготовки самая лучшая новость может доставить одни неприятности.

ОТЕЦ. Так что случилось? Погоди! (Садится.) Твои новости лучше выслушивать, усевшись покрепче. Я бы написал инструкцию по выслушиванию новостей. Пункт первый: сесть. Пункт второй: принять валидол. Пункт третий: вызвать скорую.

ГЛЕБ (под нос). "Растим детей, а вырастают изверги".

ОТЕЦ. Растим детей, а вырастают изверги!

БОРИС (почти в слезах). Да что случилось?! Я думал, вы обрадуетесь... думал, что для всех это...

Звонок в дверь. Борис прыгает в прихожую и возвращается с наступающим на него САНТЕХНИКОМ.

ГЛЕБ. Как, однако, изменилась тень отца Гамлета. Сан-тех-ник-сан!

САНТЕХНИК (берет у растерянного Бориса букет). Прочувственно благодарю за торжественный прием. Как понимать эти цветы? Знак радости, восторг долгожданной встречи? (Оскорбленно.) Вы что, издеваетесь? Знаете, сколько вызовов?

БОРИС (вырывая букет). Я не вам!

САНТЕХНИК. Ну тогда и я не вам.

ГЛЕБ (вежливо). Здравствуйте.

САНТЕХНИК. Чего? Бонжур. Так у вас раковина тю-тю?

ОТЕЦ. Похоже, проблема возвращения времени вспять решена. Если верить вашему появлению, наступило позавчерашнее утро.

ЧАСЫ. Ку-ку! Ку-ку!

САНТЕХНИК (с интересом к часам). А по вашей (стучит согнутым пальцем по ладони, изображая клюющую птичку) птичке два часа ночи, или как? Или дня? В общем, мне уйти, или как? Сами все сделали? Ну и правильно. Тогда с вас рубль.

ОТЕЦ. Этот рубль превращается в жернов судьбы. За что?

САНТЕХНИК. За то. За вызов. А то делов пара пустых, а людей зря гоняете. Меня еще семь квартир сегодня ждут с позавчера. Мужчина должен все делать своими руками. Верно же?

ГЛЕБ. Дурная голова рукам покоя не дает.

ОТЕЦ. Ногам.

ГЛЕБ. Тебе виднее.

ОТЕЦ. "Руками"... Главное – своей головой!

БОРИС. Своей головой сделаешь – по своей голове и дадут.

САНТЕХНИК. Если к голове нет руки (жест наверх), то от такой головы – одна головная боль. Везде у всех все валится, рушится, капает откуда не надо, не капает откуда надо, зато голов везде – навалом. А посмотреть бы, что у них в головах?

ГЛЕБ. Вы, собственно, из какой организации?

САНТЕХНИК. А на что им головы? В чужие дела совать?

ОТЕЦ. У кого своих дел нет – занимаются чужими.

САНТЕХНИК. Во-во! Ум хорошо, а два сапога пара. Так будем прочищать? Или не будем?

ГЛЕБ. Головы, что ли? Не запачкайтесь.

– 119

САНТЕХНИК. Тогда я обувь снимать не буду, поскольку вы люди ехидные, следовательно, культурные. А то недавно тут у доцента был в сто второй квартире, так он говорит: "Мы же все-таки ев-ро-пейцы! Мало ли что в Японии обувь снимают, там ведь и харакири делают!" Сегодня гость в носках останется, завтра – в трусах, послезавтра – я ведь не в баню пришел, верно же?

ОТЕЦ. Проходите, проходите так.

БОРИС (мрачно). И харакири не делайте.

ГЛЕБ. Пусть делает. Все равно пол подтирать.

ОТЕЦ уводит САНТЕХНИКА в кухню; БОРИС скрывается в "ребячьей"; МАТЬ появляется из спальни.

ГЛЕБ. Дороже всего обходится то, за что не платишь. Мам, а? Вы б поторопились... еще не все.

Телефон. К нему выскакивают БОРИС с букетом в руках и ОТЕЦ, спешащий из кухни: сталкиваются.

МАТЬ. Алло. Я. Валя. Всю жизнь. Не морочьте мне голову! Валентина Михайловна! Валентина Михайловича? Так и говорите!

ОТЕЦ. Да. Помню. Конечно. Нет. Я позвоню. Не могу. Хорошо. Привет. (Кладет трубку.) С ума сошел Гипропроект со сметой.

МАТЬ. Очень милым голоском сходит с ума твой Гипропроект.

ОТЕЦ. Какой есть, таким и сходит. Не милее твоего Битюцкого. И вообще неостроумно! в присутствии детей...

ГЛЕБ. Где тут дети? Все уже взрослые. И в едином ряду со всей прогрессивной молодежью стоят за счастье и свободу.

МАТЬ. Почему б тебе не воспользоваться свободой молчать?

ГЛЕБ. Хоть бы раз дали попользоваться свободой говорить!

Звонок в дверь.

БОРИС (торжественно). Мама! Папа! И ты... брат!

ГЛЕБ. "Орел, ореля, я семья. Прием".

БОРИС. Пожалуйста, не волнуйтесь. Это бывает в жизни всякого. Все очень хорошо. (Идет открывать. Вскоре возвращается со странным видом. Вдруг швыряет цветы в дверь "ребячьей", делает отчаянный жест.) Вы читали "Войну и мир"?

МАТЬ. Это викторина? Родители не так серы, как дети думают.

БОРИС. Помните, как Ростов проиграл сорок три тысячи...

ОТЕЦ. Сколько-сколько?!

МАТЬ. Ты играешь в карты!

ОТЕЦ. Я тебе не граф. И охоты с борзыми тебе не устрою! сам щенок! гусар! "шашку, коня!" Отвечай немедленно: в чем дело?

БОРИС. Не кричи, здесь не футбол! Ничего страшного, подумаешь... (Приносит из прихожей магнитофон.)

ГЛЕБ. "Джи-Ви-Си", стерео, устарелый. Восемь ноль на комке. Подцепил дочь миллионера или оторвал Государственную премию?

БОРИС. Скости четверть – ему втюхать в темпе.

– 120

ГЛЕБ. Думаешь, до утра сумеешь напечатать деньги?

МАТЬ. Чей это магнитофон?

БОРИС. Мой... почти.

ОТЕЦ. "Почти" – это в переводе на рубли сколько?

БОРИС. Полтонны... с довеском.

МАТЬ (в беспокойстве слушая). Пол чего?

ГЛЕБ (разъясняет). Пятьсот рублей.

ОТЕЦ. Пятьсот фиг! под сопливый нос! полтонны свинства! полцентнера нахальства!

ГЛЕБ. Если брат будет вести себя разумно и брать меня на танцы в их общагу, то округлить имеющуюся сумму я беру на себя.

БОРИС. Да хоть ты пол там проломи! До сколька?

ГЛЕБ. Я думаю, что торг здесь неуместен. До ста.

МАТЬ (веселится). Дело идет. Осталось всего пятьсот.

ОТЕЦ. Мы с тобой вдвоем за месяц как раз столько получаем. Аферюга! Сам рубля еще не заработал!

БОРИС. Я и хотел заработать! Он срочно продается за шестьсот, а я продам его минимум за... шестьсот двадцать.

ОТЕЦ. Вам в вашей столовой белену на обед не подают?

ГЛЕБ. Не за тот отец сына бил, что спекулянт, а за то, что неудачливый. Да сунь ты ему маг взад: нет крупы, и чао-какао, сдача ушла! пусть сам на стекле торчит.

МАТЬ. Боже мой, я ничего не понимаю...

БОРИС. Я ему расписку писал. При двух свидетелях...

ГЛЕБ. Э-эх! Морской закон: не можешь – не берись. Гласит горькая пословица, что преступление не окупается. (Прислушивается к грохоту и ругани на кухне.) Наш самурай воюет. Банзай!

МАТЬ. Боря, принеси чайник! Пора ужинать.

БОРИС. Вам хоть земля тресни – пора ужинать! пора на работу! пора спать! домой! скатерть! чашки! (Идет на кухню.)

МАТЬ. Когда нынешние семьи не видятся порой неделями, я хочу, чтоб хоть раз в сутки все собирались за столом.

ГЛЕБ. Чем меньше за столом людей – тем меньше конфликтов.

БОРИС (вносит чайник). Вы не помнимаете, что такое магнитофон. Это не просто кассеты с музыкой – это живая душа людей. И ты касаешься еее всякий раз, когда праздник или когда тоска, и ты не один – ты грустишь и радуешься вместе с миллионами, со всем поколением, ты един с ним и дышищь и движешься в едином ритме со всеми. Не "музыка для ног" – это душа и тело звучат, живут в лад. Это счастье и потребность: мы живем в век техники.

МАТЬ. И эта техника заменила вам людей! Телевизор заменил образование! Магнитофон – умение петь, играть! Приемние – остроумие, которого нет! Вы не умеете писать письма – вы звоните. Не умеете беседовать – вы "общаетесь". Не умеете быть счастливыми – вы "балдеете"! Вы же марионетки!

ОТЕЦ. Повеселились, и ужинать пора. Никаких тонн, килограммов, японских магнитофонов и сомнительных спекуляций.

БОРИС. Ты можешь поговорить со мной как мужчина с мужчиной?

ОТЕЦ. Я-то могу. А ты?

БОРИС. Тогда скажи, ты можешь мне – не как сыну, а как мужчина мужчине – одолжить пятьсот рублей на один месяц?

ГЛЕБ. Гений – это последовательность.

ОТЕЦ. Скажи, а ты мне, как мужчина мужчине, можешь одолжить? Сто рублей? На три дня?

ГЛЕБ. Понял? Мужчина – это тот, у кого есть деньги.

– 121

БОРИС. Ага. А самый мужественный мужчина – миллионер. (Смотрит на часы.) Это все ОЧЕНЬ серьезно. Подумайте еще раз. У вас на размышление остается двадцать минут.

МАТЬ. Один сын шантажист, второй бизнесмен... страшно подумать, кем был бы третий.

ГЛЕБ. Жалели рубль. Теперь жалеете пятьсот. Останавливайте события, пока не поздно. Гром грянет – я предупредил.

ОТЕЦ. Борис, ты кому-то должен? Да что происходит?!

БОРИС. Будто сами не знаете? Да? Сказать? Сказать? А?

ГЛЕБ. Главное в профессии пулеметчика – вовремя смыться. (Хочет пересесть, не успевая увернуться от подзатыльника отца.)

2. Кухня. ОТЕЦ, САНТЕХНИК.

ОТЕЦ (нервно курит). Почему, почему все кругом погрязли в вещах? Кого, когда, где барахло делало счастливым?

САНТЕХНИК (возится с раковиной. Философски). Но отсутствие вещей вполне делало несчастным. Когда я работал продавцом, покупатели прямо плакали...

ОТЕЦ (достает бутылку из-за картины на стене). Повальное сумасшествие! Есть квартира – двигай паркет. Есть гараж – строй дачу. Есть мебель – подай новый гарнитур. Клеенки! колонки! дубленки! и никакой милицией не остановишь, хоть капканы ставь.

САНТЕХНИК. Спасибо, не пью. Смешные существа люди – ничего не понимают. Вся история цивилизации – это история создания ненужных, излишних материальных ценностей.

ОТЕЦ. История – это прогресс! а не рост потребления.

САНТЕХНИК. Прогресс – это рост производства. А оно и потребление едины: человеку всегда мало. Сидит он в пещере: еда есть, огонь есть, шкуры есть и бабы есть. Чего еще? А вот изобретает лук и стрелы, ткани, украшения, картину малюет, сапоги шьет. Плавал на бревне – сделал лодку. Ходил пешком, приручил лошадь, придумал самолет. А жил и без этого.

ОТЕЦ. Стать властелином мира (выпивает), преобразить его – это одно. Но менять хорошие вещи на другие, ничем не лучше, а – модные! престижные!.. какое-то мещанское самоубийство.

САНТЕХНИК. Моды были и у дикарей. Кольцо в носу, перо в голове, бусы... Вчера – шелковая рубаха и галоши, сегодня – дубленки и джинсы. Жажда иметь не меньше, а больше другого – двигатель истории. Лучший охотник хватал самые жирные куски, лучший воин – ценные трофеи. Человек утверждает себя через поступки, а вещи – мера значимости этих поступков и его самого.

ОТЕЦ. Но какой смысл класть жизнь на барахло?..

САНТЕХНИК. Престижная вещь – свидетельство богатства. А богат значит живуч, силен, умен, предприимчив. Эти качества говорят о ценности человека, и люди их всегд уважали – еще с тех пор, когда они гарантировали элементарное выживание. Античность, Возрождение, все века – всегда были моды, самоутверждение через престижное барахло. Просто сейчас меняется чаще.

ОТЕЦ. Есть лучшее применение этим качествам.

САНТЕХНИК. Поэтому есть престижные профессии: денег мало, зато уважение. А толку? Очень они счастливы, все ваши врачи и артисты? Разве не бессмыслица – отказываться от многого, чтобы лечить этих проклятых

– 122

потребителей или играть перед ними пьесы? А чего люди, которые в театре ни уха ни рыла, прутся на премьеру? Престижно! Они самоутверждаются!

ОТЕЦ. А что вы тогда не таксист и не артист? Как говорит мой младший сын, если ты такой умный, то почему еще не богатый?

САНТЕХНИК. А я – свободен!

ОТЕЦ. Свободен? От чего?

САНТЕХНИК. От всего. Не понизят меня – некуда, не уволят – самим унитазы чинить придется, начальников много, а я один, везде найду крышу и работу, ничего не боюсь. Свободен.

ОТЕЦ. "Свободен". А для чего?

САНТЕХНИК. Что хочу – то и делаю. Когда я освободился из... в общем, я давно понял: примешь то, что тебе уготовили другие, – всю жизнь они будут тобой помыкать. Откажешься – получишь главное: будешь хозяином своей судьбы. И их судеб.

ОТЕЦ. Кому ж вы хозяин?

САНТЕХНИК. Да хоть вам (похлопывает по раковине).

ОТЕЦ (задет). Конечно, теперь нормальному человеку все хозяева: таксист не повезет, официант не обслужит, продавец не продаст, сантехник отключит воду и научит жизни. А только я сижу дома у цветного телевизора, а вы ковыряетесь в грязи...

САНТЕХНИК. Разве это грязь? В грязи-то ковыряетесь как раз вы. А я сейчас помою руки – и свободен.

ОТЕЦ. Но по вашим же рассуждениям о деньгах и престиже моя жизнь лучше вашей?

САНТЕХНИК. Что ж это за хорошая жизнь, если на нее сантехнику плачутся.

ОТЕЦ (пьет). Обнаглели вы все, сфера обслуживания чертова.

САНТЕХНИК (завелся). Я обнаглел? Ах, обслуживание чертово? Думаешь, я... Так вот: достал ты меня. Мыльный пузырь! И знай: лопнула теперь твоя жизнь. Вот здесь сейчас и лопнула.

3. Большая комната. МАТЬ, ОТЕЦ, БОРИС, ГЛЕБ: семейный ужин.

ОТЕЦ. Я твои проблемы наизусть знаю. Не хочу учиться, хочу жениться, мне все надоело, дайте денег. Не дам. Несолидно спекулировать на отцовскую зарплату. Сначала потрудись.

ГЛЕБ. Труд – это деятельность, имеющая результатом деньги. Что же плохого, если бедный студент решил заработать?

ОТЕЦ. Хочет заработать – пусть хоть в стройотряд съездит.

БОРИС. Съезжу. А куда я денусь? Пока в него не запишешься – до сессии не допускают.

ОТЕЦ. И правильно! Узнаете, как деньги зарабатываются.

БОРИС. Что "правильно"? Добровольный отряд... обязаловка из-под палки. Откажемся мы когда-нибудь от палки как воспитательного средства? Всё желание отбивают! Собрались бы только те, кто хотят, свои люди, одни взгляды... А так – отработка галочки. И ни работы, ни заработка.

ОТЕЦ. Работы, милый мой, вечно невпроворот, это ты брось. А как будешь работать – так и заработаешь.

ГЛЕБ. Ха-ха! Мать врач и кандидат наук получает двести пятьдесят, а Гришка со второго этажа, халдей в кабаке, опять новую тачку купил.

БОРИС. Нам старики из строкома все объяснили. Все эти управления и участки норовят сэкономить на студентах свои фонды заработной платы. И

– 123

все привыкли просить с запасом: дай сорок студентов, а нужно всего пятнадцать. А им и присылают сорок.

ТЕЛЕВИЗОР. Никак не удается реализовать численное преимущество. А время идет...

БОРИС. И сорок делают то, что сделают десять: нормы везде занижены, работягам невыгодно пуп рвать – расценки срежут, а срежут – они мигом уйдут. А мы вламываем по десять часов. И сорок студентов роют ненужную канаву, а эскаватор простаивает.

МАТЬ. Гм. Почему же он простаивает?

ОТЕЦ. Иначе платить отряду за простой – дороже будет.

БОРИС. Радужный итог: двести рублей за лето пахоты.

ГЛЕБ. К окончанию института вполне купишь себе маг.

ОТЕЦ. А где мы с матерью деньги берем, ты не думал?

ГЛЕБ. Во-во: двое людей с высшим образованием работают всю жизнь и нажили одни долги и гипертонию.

МАТЬ. Боря, ты сегодня... Что значат эти цветы?

БОРИС. Так. Ерунда. Подумал жениться.

ЧАСЫ. Ку-ку! Ку-ку!

ОТЕЦ. Та-ак. Следующий пункт программы.

МАТЬ (осторожно). А... что за спешка? Не рано ли?

ГЛЕБ. Хорошее дело преждевременным не бывает.

ОТЕЦ. А ты не хочешь сначала встать на ноги?

БОРИС. Не только встать, но и уйти на этих ногах.

МАТЬ. А... где вы собираетесь жить?

ОТЕЦ. Что значит "где"? На шее родителей.

МАТЬ. Так магнитофон – это свадебный подарок? А?

ОТЕЦ. Да на тебе штаны, купленные на мои деньги!

ГЛЕБ. Они ему не понадобятся.

МАТЬ. Боренька, девушка ищет в мужчине опоры. Кому ты пока можешь быть опорой – студент на нашем иждивении?

ОТЕЦ. Откуда ты знаешь, что она в нем ищет? Кто она?!

МАТЬ. Окончишь институт, станешь самомтоятельным...

БОРИС. Не окончу.

ОТЕЦ. Что это значит – "не окончу"? Совсем мозги заело?

БОРИС. Я его бросил.

ОТЕЦ. Как это бросил?..

БОРИС. Вот так (бросающий жест). Забрал документы.

ОТЕЦ. Как это – забрал?!

БОРИС. Как, как... Выкрал ночью! Обыкновенно.

МАТЬ. Ты... Мы тебя с таким трудом туда запихали...

ОТЕЦ. Утром иду в деканат. Восстановят. Неучем не будешь!

БОРИС. Буду! А кем я буду?..

МАТЬ. Хотя бы учителем! для начала.

БОРИС. Это одно и то же. Куда поступает человек, если учится он на тройки, призвания ни к чему не чувствует, достичь ничего в жизни не надеется, поступить в приличный вуз не может, а идти вкалывать не хочет? В областной педагогический институт! потому что конкурса меньше и слабее нет уже нигде. Наши учителя – это вчерашние серые троечники. Чему они могут научить?

ОТЕЦ. Знаешь, кто хочет что-то делать – находит возможности, кто ничего не хочет делать – находит оправдания. Был еще такой учитель по фамилии Сухомлинский...

БОРИС. Апостол! Одинокий человек, маленькая сельская школа. Исключение подтверждает правило. А классы по сорок рыл, и городская карусель, и семья? Нельзя требовать от учителей апостольства, они обычные люди. И рассчитывать надо на обычных!

– 124

ГЛЕБ. За их зарплату мучиться с такими, как мы? Да я бы лучше пошел тараканов дрессировать.

МАТЬ. Вам дают бесплатное образование...

БОРИС. Бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Вы с отцом работаете? значит, за мое образование платите вы. Средства государства на все, что есть, – только от вашей работы. Неясно?

ОТЕЦ. Не понимаю. Мы в студенческие годы были счастливы...

БОРИС. Конечно: дурака валять все условия. Откинь два месяца летних каникул, да зимние, да месяц колхоза осенью, да физкультуру, да всякую белиберду, да болезни – и окажется, что мы учимся своей специальности три месяца в году, если плотно занимаемся. Я бы сдал за два года экстерном весь курс: яэкономлю время, государство экономит средства. Почему нет?

ОТЕЦ. А потому! Все умные – лишь бы не делать ничего.

ГЛЕБ. Чего хорошего в этих институтах? Вон и развелось таксистов с инженерными дипломами и официантов с гуманитарными.

БОРИС (в запале). Сбегу из школы при первой возможности! Вы проведите-ка урок: пиджак на спине мокрый! я был на практике. И все тебе предписано-расписано, инструкции роно, конспект каждого урока, проверки тетрадей, не дай бог отклониться от программы – но программа-то одна, а ученики разные! Отличникам уже скучно, а двоечники еще ничего не поняли, а ты ориентируешься на среднюю массу... Собрать бы сильных учеников в один класс, слабых – в другой... господи, как я устал.

ОТЕЦ. Нигилист. Дня еще не проработал – с чего ты устал?

БОРИС. Неправильно все... Несправедливо. Бессмысленно.

ГЛЕБ. Никаких условий для нормальной работы. Опять петли пересчитывать.

ОТЕЦ. Вот повкалывал бы ты, тогда понял...

БОРИС. Так на кой вы пихали меня в институт? Я и буду вкалывать.

ГЛЕБ. Говорил я – шел бы он учиться на экскаваторщика. Капусту ковшом гребут. Завел бы собаку и вставил ей золотые зубы.

МАТЬ. Где взять денег, чтобы вставить тебе золотой язык?

ГЛЕБ. А я на свой не жалуюсь.

ОТЕЦ. Если ты не жалуешься на свой язык – так другие на него жалуются. (Борису.) Балда ты, вот ты кто!

БОРИС. Социологи давно доказали: интеллект составляется к пятнадцати годам и потом остается на неизменном уровне.

МАТЬ. Не дай тебе бог остаеться на неизменном уровне.

БОРИС. Всё дети, всё дети! Эти дети танки водят, рекорды ставят, а тут... Мне двадцать лет, имеюб право голосовать, быть избранным, жениться, на труд, на отдых, на жилье и все на свете. Во мне сто девяносто росту, я выжимаю...