355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Хейфец » Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы » Текст книги (страница 12)
Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:05

Текст книги "Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы"


Автор книги: Михаил Хейфец



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Последний мазок

Я не буду отнимать время у читателей изложением всех многочисленных версий по сюжету, которые возникали в еврейской среде после того, как в XX веке испарился талмудический запрет на изучение (или даже чтение) христианских источников… Много за эти годы было понаписано всякого любопытствующими неофитами. Возникла, например, гипотеза, что Йешуа являлся на самом деле духовным вождем антиримских повстанцев – «зелотов» (в соответствии с модным общественным пониманием, что национально-освободительная борьба против империи – это хорошо, а восстание угнетенных против угнетателей – еще лучше). Появилась по-своему весьма типичная для нашего путаного времени версия в изданном в последнее время (1999 г.) в Израиле романе «Подлинная история Иисуса из Назарета».

Чувство иронии, видимо, начало пробиваваться в моем тексте – я об этом жалею, потому что автор романа, бывшая москвичка Ада Брун, подлинно заворожена обаянием жизни и духа рабби из Назарета, ей хотелось вернуть этот обаятельный образ своему еврейскому народу. Но для выполнения своей задачи она неизбежно должна была проводить сложные хирургические операции, например, избавить созданный ею образ

а) от Божественного происхождения (оно несомненно не совпадает с иудаистской догматикой)

б) от Божественного Воскресения, оно неизбежно делало бы героя Машиахом (Христом), коего евреи принять не пожелали. (Не только в еврейской среде, но во всем мире в эпоху экуменизма и примирения религиозных общин в Едином Боге, реанимируется эта старинная, скончавшаяся, по видимому, только в 10-м веке традиция так называемого иудео-христианского богословия: эта секта не признавала в Иешуа Богосыновства, но видела в нем величайшего из пророков Божьих. Это, напоминаю, не спасало ее положения в иудаизме: сама идея Иисуса-пророка противоречила иудаистскому догмату, что после гибели Первого Храма пророки в Израиле перестали появляться…).

У Ады Брун персонаж Иешуа выступает в роли идеального существа, его же чудеса и мистические эпизоды Евангелий истолковываются писательницей в духе «реалистической прозы», т. е. под каждое мистическое действо подводится «жизненный», правдоподобный сюжет с характерной для российской современности позывом к оккультным знаниям. В выдумывании реалистических истолкований евангельских событий Ада Брун проявила сюжетную выдумку, хитроумие, приключенческую ловкость. Чудеса Иисуса, например, превращение воды в вино в Кане, объясняются таинственными химическими и т. п. знаниями, полученными во время его занятий в секте Кумранских братьев, а также у египетских жрецов. Уж эти-то все умели, творили чудеса почище современных химиков! Чудо Воскресения объясняется тем, что Иисуса научили умению сохранять жизнь (в коме) древние египетские жрецы. Это уже не Иисус, а «наследник Баллантрэ» (те, кто читал роман Стивенсона, помнят: в финале главного героя, ученика индийских йогов, захоронили, не сумели во время отрыть и когда, наконец, вскрыли могилу через несколько недель, он еще немного дышал… Ну, йоги-то знали побольше, чем мемфисские жрецы, неправда ли, потому у них дышал через недели, а не через три только дня!). Кроме того, ему помог воскреснуть неожиданно подвернувшийся под конец жизни папаша, Понтий Пилат, который каким-то особым видением через 34 года узнал в старой Марии девочку, виденную в молодости один раз… (Это даже более невероятно, чем опознание Демьянюка через 40 лет свидетелями-узниками Треблинки.)

…Мой иронический тон, повторяю, не должен скрывать от читателей подлинных достоинств романа А. Брун. Задача автора, поставленная самой себе, – подменить традиционную евангельски-религиозную мистику современной верой в сверхъестественный потенциал магов и экстрасенсов, конечно, кажется детской и наивной. Лично мне – проще и естественнее поверить, что распятый воскрес по Воле Божьей, чем в его исцеление а-ля Конго или Кашпировский… Но тем не менее, в книге есть бесспорные удачи – когда А. Брун не пытается толковать мистику в манере немного свихнувшейся на экстрасенсорике и оккультизме москвички, а работает как профессионал, как обычный писатель. Тогда интересно выстраивается логика развития образа Иешуа и других героев, например, описание процесса созидания учителем-рабби группы учеников, «подбора кадров» харизматическим лидером… Неожиданно и по-настоящему волнует Иисус, когда он, человек Духа, чувствует непостоянство последователей, каприз масс, их стремление навязать лидеру волю, свое видение ситуации – узкое, своекорыстное, сегодняшнее. И вполне объяснимо разочарование иудеев во вчерашнем герое как в «изменнике» (он действительно изменил их мелкому и пошлому поиску восстания), его добровольный уход в смерть – потому что обыденное существование во главе жаждущей бунта и резни черни чревато для него изменой сверхзадаче. Смерть (и задуманное воскресение) как способ ухода от пошлости, от суетности, от исторической к вечной задаче – это неплохо написано.

Интересно решен в романе и образ Иуды, рабски преданного харизматическому вождю, слепо выполняющему любую его волю и готового ради Господина отдать в залог все, что имеет – включая честь. Господа же (даже этот Господин!) подобными слугами дорожат менее, чем верными собаками. …

* * *

Другой израильский автор, Моше Яновер, в «Неоконченной книге», изданной в 1998 г., коснулся одного из евангельских сюжетов – истории Иуды Искариота («из Кириата»?). Один из самых таинственных и нелогичных эпизодов в Евангелиях: зачем Иуда предал Учителя прямо на глазах у толпы, зачем полученную плату вернул обратно нанимателям, почему, если уж он такой предатель – сам осудил себя и повесился, кажется, даже раньше, чем погиб Учитель?

Яновер заново перечел многие источники и нашел несколько любопытных противоречий. Например, кому приходило в голову – сколько это денег реально – тридцать серебренников, тридцать шекелей серебра? Оказалось, в Евангелии от Иоанна (12:5) сказано: во времена Иисуса фунт мирра стоил 300 динариев. Если пересчитать на шекели, сумма составляла примерно 70 шекелей. Значит, Иуда получил за предательство Иисуса цену примерно 150 грамм ароматической смолы?

Автор обращает внимание читателей на нелогичность поведения Иуды именно с позиции предателя. Зачем предателю появляться перед апостолами прямо в команде римских и храмовых солдат? Что, он не мог спрятаться у укрытии в саду и указать убежище товарищей издали, как положено делать любому тайному доносчику? И зачем вылезать с поцелуем – разве не естественней было описать римлянам искомое лицо, тем паче, что Иисус считался проповедником весьма известным в городе? Да и вообще – зачем он отправился с доносом прямиком с Тайной вечери, т. е. на глазах у всей команды товарищей?

А что если, неожиданно предполагает автор, перед нами классический пример маневра «органов» – попытка замарать невинного человека, чтобы отвести подозрения от подлинного агента? Если Иуда был внезапно арестован римлянами, когда он с Тайной Вечери ушел, как все думали, за продуктами для встречи Песаха, а потом ему сунули деньги, привели насильно на место ареста и показали апостолам, чтоб бросить на него подозрения и отвести их от кого-то другого? Он кинулся к Учителю с поцелуем, чтоб предупредить его – но не успел. Или – ему не поверили? Апостолы были люди простые, рыбаки, где уж им было разобраться в хитросплетениях тайных служб… Что если перед нами – описание удачной операции по сокрытию подлинного источника полицейской информации?

Никогда ничего подобного я не читал. И, по крайней мере, – интересно.

* * *

В финале нужно вкратце охарактеризовать особенности моего собственного подхода к теме.

Евангельские (как и библейские) сюжеты часто нелогичны и неправдоподобны. Это помогает «библейским критикам» (включая в эту команду и самого Х. Коэна) подвергать остроумному и тонкому осмеянию многие из рассказов современников. И все же, после того, как, согласно информации, взятой из легенд Танаха (Библии), заново открыли Вавилон и Ниневию, обнаружили манну небесную и неопалимую купину и прочее, и прочее, использование чистых инструментов логики (все эти «несомненно», «само собой разумеется», «ясно, что» и тому подобные переходы в суждениях спциалистов о евангельских текстах) стало много более проблематичным… Выяснилось, что как раз нелогичность может свидетельствовать о подлинности события: когда люди выдумывают, то они стараются выстроить выдумку последовательно, чтоб внешне соблюдались общепринятые законы построения мысли и игры воображения, а вот в подлинном происшествии, пересказанном с максимально доступной точностью, вылезает как раз постоянная нелогичность и парадоксальность жизни: она-то вовсе не обязана считаться с правилами, что приняли некогда эллины для удобства нашего процесса мышления…

Попробую я, гуманитарий, для обоснования этой идеи спрятаться за рассуждения знакомого представителя точных наук.

Профессор экспериментальной физики (одновременно и редактор израильского журнала «22») А. Воронель так публично высказался об особенностях «еврейского мышления». Признав де-факто тезис Ленарда и прочих нацистов от науки об особенностях, как они выражались, «еврейского подхода к науке», Воронель попробовал этот особый подход сформулировать: «Если уж характеризовать еврейское мышление в целом, следует отметить его постоянную замутненность эмоциональным элементом, повышенный реализм, заставляющий сбиваться с формального уровня на семантический, заставляющий больше ценить содержательный результат, хотя бы логически необоснованный, чем эстетику правильного построения… Теории Н. Бора и М. Борна, К. Маркса и З. Фрейда, А. Эйнштейна и Н. Винера с точки зрения логических обоснований отнюдь небезупречны. На хорошо знакомом нам материале советской науки мы видим, как проигрывают в логической завершенности идеи Л. Ландау на фоне идей Н. Боголюбова и как настолько же они выигрывают, применяемые к физической реальности…

Однозначность логики, которая есть лишь результат сооглашения между людьми, вовсе не обязательна для природы, которая ничего не знает о наших соглашениях». Физик далее предположил, что определенные методы, возникшие в науке, в искусстве, вообще в подходе к жизни в ХХ веке, были связаны как раз с преодолением аналитического подхода, созданного греками для постижения моделей мира, с проникновением синтетического, монистического начала, которое свойственно иудаизму и порожденному им христианству. «Современного типа единство, несомненно, ближе к библейской спонтанности и парадоксализму, определяюшему динамику процессов, чем гомеровская пластическая гармония» (65).

Последствия

Кстати, даже чисто логически выкладки «библеистов» весьма уязвимы.

Например, мне легко поверить в парадоксальную и внешне вроде бы ничем не подтвержденную гипотезу Х. Коэна, что Синедрион собрался не убивать Йешуа, а спасать его! Потому что по-человечески главная выгода Синедриона заключалась не в его гибели, а совсем в другом: в его отречении. Мне легко поверить, что Пилат заранее договорился с евреями, что приведут они к нему раскаявшегося диссидента, готового отречься, а он, подвергнув его бичеванию, отпустит (кажется, сегодня это называют «условной мерой наказания»?). Отсюда нелогичные «выходы» прокуратора из зала претория, что весьма трудно понять юристу Х. Коэну (с какой стати, когда и где судья выходит из зала суда совещаться со свидетелями?). Запланированный процесс вдруг «сорвался с нарезки», и Пилат мог выйти, чтоб выразить свое мнение бездарным местным «органам», сорвавшим ему дело.

Зато мне трудно (почти невозможно, говоря по совести) поверить в другую, логически как раз безупречную гипотезу Коэна, что евангелисты обвинили в убийстве Йешуа евреев, чтобы смягчить римское общественное мнение против их, христианской общины. Хотя бы потому трудно, что в этом варианте подобный антиеврейский настрой сохранялся бы на протяжении всего текста Нового завета. У составителей и редакторов хватило бы ума подогнать одни части к другим, тем паче, что отредактировать в нужном духе остальные части («Деяния», послания и пр.) было бы легче, чем сами Евангелия. Но как раз эти части пронизаны духом уважения и страстной заинтересованности в еврейском присутствии в общине. Не раз дается следующее толкование поведения евреев в дни казни Йешуа: они «свершили это по неведению», «не знали Его» («Деяния», 13: 27), провозглашается вера в «спасение всего Израиля» («К римлянам» 11, 26).

И главное…

В Евангелии от Луки приводятся последние слова Йешуа перед распятием: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят» (Лк, 23: 34). Если бы Евангелия редактировались в предполагаемом Х. Коэном духе, эти слова не сохранилось бы. Они остались только потому, что были сказаны на самом деле, и у авторов-составителей не поднялась рука вычеркнуть последнее слово их Учителя. Но это значит – даже те евреи, что предали рабби в руки Пилата и помогали его осудить, были прощены единственной в мире инстанцией, которая имеет право прощать.

Прощены жертвой.

И прощены ею в тот самый момент, когда свершали свое преступление.

Как выразился Х. Коэн в присущих ему юридических терминах: Иисус признал свершившееся с ним не судебным преступлением, но судебной ошибкой.

* * *

Историческая судьба покарала все стороны, участвовавшие в том процессе.

Через 40 лет после гибели Йешуа легионеры сожгли и Храм, и Иерусалим. На Арке Большого цирка была выбита торжествующая надпись: «Сенат и народ римский императору Титу Цезарю, сыну Божественного Веспасиана Августа, великому понтифику, облеченному власть народного трибуна в десятый раз, консулу в восьмой раз, триумфатору в семнадцатый раз, отцу отечества, своему принцепсу – за то, что по наставлению и совету отца покорил народ иудеев, а город Иерусалим, на который до него все вожди, все цари, все народы тщетно устремлялись или вовсе не нападали – он разрушил».

Еще через сто лет, после второго восстания, евреи лишились родины…

Теологически христианская община восприняла это как кару небес – за грех убийства Учителя, Сына Божия. «Кровь Иисуса на их голове как кровь Авеля пала на голову Каина, и стал Каин „изгнанником и скитальцем на земле“» (Бытие, 4:12). (Теологически тем же «примером Каина» оправдывалось невозможность уничтожения евреев: «Господь превратил Каина в странника и беглеца в сем мире и оклеймил его чело, чтоб каждый, кто опознает его, не убил бы его. Также и евреи, против которых вопиет кровь Христа. Хотя они и достойны смерти, но как скитальцы должны они оставаться на земле, пока лицо их не исполнится стыда и пока они не будут просить имени Господа Иисуса Христа», – формулировал церковную позицию папа Иннокентий III. (63)

Но евреи упорствовали в верности Закону, это вызывало возмущение в христианском мире, доводившее его до истерик, родственных, как видится мне сегодня, психическим отклонениям. Последователи Христа пренебрегали не только текстами Евангелий и решениями первых соборов, они презирали самые элементарные доводы рассудка. Апокрифические рукописи первых веков обвиняли евреев в фантастических деяниях: тот римский сотник, что, увидев Иисуса на кресте, сказал «Истинно, человек этот был праведник» (Лк 23:47), был обезглавлен в Риме. Обезглавлен… Пилатом. Но Пилата подкупили для этого… евреи. И отрубленную голову они же доставили в Иерусалим на показ.

Евреи сожгли Марию. Да-да, Богоматерь. И в море утопили Марфу и брата ее Лазаря, а Шимона Киринеянина, помогшего Йешуа нести крест… распяли!

Что бы ни происходило в мире, во всем оказывались виноваты евреи – в чуме и холере, в отравлении колодцев (из которых они сами брали воду) и полей (овощи с которых сами ели), даже в землетрясениях…

Но наказание христиан было по-своему не менее горшим, чем еврейское.

Учение рабби из Нацерета о всеобщей любви оказалось непосильным для слабых духом и сердцами его последователей. Оно вообще, возможно, и не по силам обычному грешному человеку… Недаром христиане постоянно ждали конца света, верили, что придет Бог и дарует им освобождение от великой свободы выбрать добро, которую Йешуа им завещал. Если евреев судьба карала поражениями и изгнаниями, то христиан – гордостью побед и самоуверенностью хозяев мира. Дух смирения и правды, дух непротивления злу насилием, но только любовью отлетел от христианства. Оно превращалось в официальную религию, по духу подобную римской или саддукейской ереси. (Амос Оз недавно рассуждал: «Как бы посмотрел рабби Иисус на своего наместника на земле, расхаживающего по местам его проповеди в позолоченной ризе и сопровождаемого толпой охранников»). Лишь изредка воскресали проповеди первоучителя в «нежизненных» речах Блеза Паскаля или Нила Сорского, Франсуа из Ассиза или графа Льва Толстого, и вообще – индийца Ганди и афро-американца Кинга.

Кто же убил Йешуа из Нацерета на суде Пилата? – спросим мы под конец сами.

Он мог спастись: евреи, как полагает Х. Коэн, «обрабатывали» его в поисках пути к спасению. Надо было – всего лишь, всего лишь – отречься от себя…

Понимаю, что говорю об основателе мировой религии, сыгравшей великую роль в преображении всего человечества. Через него оно пришло к Единобожию. И он сам признан своими почитателями одной из Божественной ипостасей, и я, возможно, оскорбляю их, размышляя о судьбе этого человека в непривычном для них бытовом стиле и на обычные житейские темы. Какая тактика на следствии, какие показания свидетелей, какие отношения с разными «органами»…

Но на самом деле – только он сам казнил самого себя. Ибо великий человек действительно был преступным деятелем с позиции действовавшей тогда юридической процедуры. Ему надо было не признавать, что он Царь, что Царство его не от мира сего, а есть Царство Истины. Хаим Коэн как юрист в этом прав, когда пишет:

«Он был приговорен к распятию исключительно из-за своего признания в виновности. Таким образом, распятие Иисуса следует считать не судебным убийством, а приведением в исполнение законного приговора. Позиция, занятая на суде Иисусом, – пишет адвокат, – была самоубийственной». И добавляет поразительную фразу профессионала: «Об этом можно только сожалеть» (66).

То есть адвокат рекомендовал бы ему какие-то маневры…

Я же как человек неюридический исполнен восхищения перед такой современной историей, которую для вас изложил. Восхищением перед верностью древнего диссидента своему предназначению, отказом купить себе жизнь и даже свободу лживым покаянием – отказом борца, что изначально неспособен на сломанность, на измену судьбе.

Такие личности меняют течение мира. А их награда – не в этом мире. Она в его словах: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить… Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф 5: 10–12).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю