Текст книги "Поражающий фактор. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Михаил Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

К вечеру начинают возвращаться «послы». Первым приезжает Бахреддин. Его охрана тут же включается в беготню Потапа, а сам спасатель, через слово поминая «кери хар» и «шайтан», излагает результаты встречи. Ругается он зря. Кишлак перепуган. В связи с этим жители согласны на все, лишь бы иметь нас своей «крышей». Именно так: с Бахреддином общались, как с посланцем «Великого хана». Впечатление мужики вчера произвели неслабое. Нельзя сказать, что это полностью решает вопрос еды, но с голоду мы теперь не сдохнем – это точно. Так что съездил спасатель удачно.

Еще через час приходят Олег с Лешкой и тащат с собой иркутчан в полном составе. Наступает новый раунд беготни. Но тут я притормаживаю процесс. Отвожу в сторону Валеру и ставлю задачу: тех, кто может пригодиться в завтрашнем рейде, прислать к Потапу сейчас. А все остальное – завтра.

С тем и расходимся. Иначе спать сегодня не придется никому.

Окрестности Новосибирска, 35-й км Толмачевского шоссе

Андрей Урусов (Седьмой)

Пробка тут была. Когда-то. Несколько дней назад. Пока не навелись на тепло сотен двигателей головки ракет и не завертелся над шоссе огненный вихрь, дотла высасывающий кислород и обращающий в пепел все, что может гореть…

БРДМ сначала проталкивалась, распихивая семью тоннами корпуса скелеты. Пока не уперлась в несколько перевернутых динозаврьих туш дальнобоев, лежащих поперек дороги. Где-то тут он четырнадцатого числа по бандитской машине стрелял…

– Возвращаемся? – Урусов ополовинил пластиковую бутылку и пришел в себя уже окончательно. Сержант расположился в башенке. Бронемашина, казалось со стороны, словно принюхивается, постоянно поводя стволом пулемета вокруг.

– Назад сдаю, – ответил Безручков и прохрустел передачей. Давно не выезжала БРДМ за ворота бокса, невозможно вернуть машине за короткую ночь былую резвость…

– Давай-давай… – задумчиво протянул Андрей. И похлопал по плечу сержанта, сидящего на операторском месте: – Соловей, что приборы?

– Приборы – хорошо! – обернулся сержант. – Если все пашет нормально – превышение в пределах допустимых. Можно хоть голым ходить. И тут термобарическим били.

– Нормально они пашут… – Урусов снова прильнул к прицелу. – Зуб даю – нормально! Хоть и модернизировали, но принцип один. А я все эти ВПХР наизусть помню. Хоть с жены сними… А вот что в допустимых – это не нормально…

– Почему? – рядовой Поляков уже устал чувствовать себя бесполезным грузом, которым в принципе и являлся. Вот и влез в разговор при первой же возможности.

– Скучно потому что. Не придется тебе потом дезактивацией заниматься. С мыльцем и щеточкой. Очень уж увлекательно, почти медитация, однако. Поверь ветерану оршанецкому…

– Стоять! – заорал вдруг Урусов, оборвав подкалывание рядового, и вдавил спуск пулемета. «ПК» осыпал внутренности БРДМ золотистым потоком гильз.

Безручкову несколько угодило за пазуху, и он проклял того идиота, который забыл поставить кожух гильзоулавливателя. То есть самого себя.

– Что там? – попытался перекричать грохот пальбы Соловьев, с бешеными глазами ухвативший «АКС».

– Уже ничего, – обмяк резко как-то Урусов. – Поляк, поищи, там где-то возле тебя цинка патронная. Ага. Молодец. Считай, про то, что ты вчера блевал, – мной забыто.

– Так точно, товарищ старший сержант! – попытался отдать честь рядовой, но стукнулся локтем об какой-то угол. И зашипел от боли.

– Устав не нарушай. – Урусов был на удивление спокойным. – А что про вчера забыл, так это только про вчера… Соловей, что за бортом?

– СДЯВ не фиксируется. Фон – 25–26. Превышение минимальное.

– Ништяк. Поляк, к пулемету! Я на минутку выскочу. Проверить надо кое-что.

Оставшиеся в машине переглянулись, но ни слова не сказали, пока Урусов не влез обратно.

– Ничего. Потом расскажу, – отмахнулся от незаданного вопроса Андрей. – Вить, у тебя тут спирта нету в заначке? Мне бы себя привести надо бы. Да и за упокой принять надо.

Безручков молча передал армейскую флягу сержанту. Тот не глядя отвинтил крышечку и запрокинул, натужно закашлявшись.

– Спирт на вдохе пить надо, салага… – откомментировал прапорщик. И отобрал у Урусова остатки.

Старший сержант отдышался кое-как.

– Поехали обратно. Тут трасса точно перекрыта. Не протиснемся. А через болото на «броне» идти – только жабей напугаем и лягушей насмешим.

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Санечка

– Баба, я лазлозила! Желтые баноски здесь, а красные здесь!

– Молодец, Санечка! Спасибо! Отдохни немного.

– Баба, я не устала. Я есе могу баноски ласкладывать. Показы, какие нада!

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Виктор Юринов

– Сережа, ты мне скажи, мы можем сделать нормальную радиостанцию, чтобы попробовать связаться с Россией?

– Ну… Передатчик хороший вряд ли, хотя можно с этим гробом армейским поковыряться. Если еще вытащить его на Алаудинский перевал да направленную антенну соорудить… А вот приемник запросто. Уровень «Дегена» или «Тексана» не гарантирую, но можно переделать «Кенвуды». Я у ребят видел «эф семь е» и «эф шесть а», но они на КВ лишь принимают. Они вообще принимают все от нуля до тысячи мегагерц всеми видами модуляции, а их основных три: «а-эм», «эф-эм» и «эс-эс-бе». Но передают только УКВ, хоть и в широкой версии, я ее мигом раскрою, если еще не раскрыта, сто сорок – сто семьдесят три мегагерца и четыреста двадцать – четыреста семьдесят брать будем. Пятьдесят км легко, если применить направленную антенну в нужную сторону. А направленная антенна делается из телевизионной «дээмве» за пятнадцать минут. При наличии двух направленных антенн и частоты поближе к четырехстам семидесяти можно и сто двадцать километров взять. В прямой видимости, естественно. Опять же если «дээмве» антенну подлиннее…

– Сережа! Ради бога, не грузи деталями, я из твоей фразы ни слова не понял. Просто и по-русски: мы Новосиб слушать сможем?

– Да хоть самолеты американские.

– А говорить с ним?

– Нет, говорить – слабо. Но до Айни дотянемся. А при хороших условиях и до Пенджикента.

– А переговоры бандитские перехватывать?

– Теоретически да. А практически – не знаю.

– И что тебе для этого надо?

– Провода всяк-разного метров триста. Лучше телевизионного. И пяток «кенвудов» нужных марок.

– Все. Тогда не рассказывай, как ты это сделаешь, а возьми у Акрама провод, и вперед. Нам нужна полноценная связь, а не та порнография, что мы сейчас имеем. Наш «Самшит» тоже можешь использовать. И «Багульник» завтра из «Артуча» приволокут.

Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения

Роман Сундуков (Сундук)

База уцелела. Почти. Далекий взрыв уронил с десяток бетонных секций забора да сорвал несколько крыш. Присутствия чужих видно не было. Всю территорию ЦБС, занимающую пятнадцать гектаров, конечно, проверить не удалось бы никак. Но и увиденного хватило для первых выводов: «Чужих нет – свои попрятались».

– Ну что, верховный шаман, доставай бубен! И начинай камлать.

Захрипела, прогреваясь, старая Р-123. Кое-как вышли на дежурную волну.

– Полста первый – Точке! Полста первый – Точке!

– Точка – Полста первому! Ваша работа на тройку! Как прошло?

– Полста первый – Точке. Ваша – аналогично. Принял.

– У нас два сто!

– Точка – Полста первому! Ваши два сто принял!

И продолжилось голосом Пчелинцева:

– Полста первый, с меня два по сто в одной!

– Полста первый – Сороковому! Заметано, чиф!

Ну все, в бригаде знают ровно столько же, сколько знает сам капитан. Значит, можно оставлять Михайлова с биноклем, а Женьку на рации. И идти на ЦБС. Притом идти так, чтобы его заметили. Там видно будет. Сразу стрелять не начнут – значит, действительно свои.

А начнут – так у ребят есть возможность смыться и передать в бригаду, что тут сектыш.

За БРДМ капитан не боялся. Она на холме стоит, метрах в трехстах. Из «РПГ» не достанут, а чтобы «Корнет» или еще гадость какую навести и шарахнуть – уровень умения повыше нужен, чем у хомяков складских. Да и батальон охраны вряд ли операторами ПТУРС комплектуют…

Сундуков успокаивал сам себя все те метры, которые шел до третьего КПП. Но успокоился, только когда увидел щекастую морду старлея Васильева – зама по вещевому довольствию.

Тот стоял в генеральской фуражке. С «Грозой» наперевес. И приветливо улыбался капитану.

– Ромка, живой, черт!

– Да чтобы нас угробить – и ядерной войны мало! Рассказывай!

– Что там рассказывать…

А в эфир летело радостное:

– Полста первый – Точке! У нас сто одиннадцать! У нас сто одиннадцать!

И летел назад ответ. Со всеми возможными нарушениями норм связи. Радостный и крайне нецензурный…

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Владимир Потапов (Потап)

В целом ребята оказались даже лучше, чем Потап ожидал. Догадывался, что альпинистам в дисциплине не откажешь, но одно дело – знать, другое – видеть.

Пулеметчики – так просто хороши. Особенно братья-омичи. Но и Серега с Васькой не промах. Остальные попроще, но с азбукой знакомы. Погонял всех на смены позиций, проверил матчасть. С оружием ребята не пасуют, двигаться в целом умеют. Так или иначе – два отделения есть.

Лайма удивила. «Плетка» как в руки к ней попала, словно приросла. И сама девчонка с оружием в руках преобразилась. Сразу видно – снайпер. Только неразговорчива малость. Так то на национальные особенности списать можно.

– Воевала? – спросил майор, приглядевшись.

– Нет, – буркнула литовка.

– А навыки откуда?

– Учили…

Тут Потап не выдержал:

– Послушай, Лайма! Прошлое ушло. Где и на чьей стороне ты была до войны, мне, мягко говоря, до лампочки. А вот знать, чего от тебя ожидать можно, хочется. Нам воевать вместе. Как я тебе спину подставлю, если скрываешь что-то? Оружие просишь, значит, доверия моего ищешь. А сама не доверяешь.

– Можьет, мне еще рассказать, с кем я спала? – прищурилась опасно. Словно прицелилась.

– Можешь и рассказать, если хочется. Шибко против не буду. Но больше интересно, где ты с винтарем так насобачилась. Для «белых колготок» молода слишком. А в литовскую армию женщин не берут. Да и армия там…

– Мама у меня снайпер. В Чечне воевала. Против вас. – Девчонка замолчала, с вызовом глядя на майора. Не дождавшись реакции, продолжила: – Она и учила. Сколько себя помню – все время с оружьием. Вместо кукол патронами играла…

Потап молчал.

– Била би у меня вчера винтовка… – протянула Лайма.

– Ничего, на твою долю хватит. Из этих ни один не ушел. Но и другие найдутся. А винтовка у тебя теперь постоянно будет. Не отберу, не гляди тигрой лютой.

– А из-за мами не обижаетесь?

– Девочка, – устало произнес майор, – пусть бог разбирается, кто был прав, а кто не прав в тех войнах. Все это покрылось толстым слоем радиоактивной пыли. Нам бы со своими проблемами разобраться и выжить… Здесь и сейчас. Мама – это мама. Литва – это Литва. А ты здесь. И, надеюсь, на нашей стороне.

– Спасибо, товарищ майор…

– Ну и ладушки. Перекур окончен. Следующая задача…

Как только вернулись из кишлака его ребята, Потап припахал всех. Малышу и Огневолку всунул по отделению, усиленному пулеметной парой, а Прынца повел знакомиться к девушке.

– Вах-вах! – всплеснул руками Жора. – Чему я могу научить мадемуазель? Литовские снайперши – лучшие в мире!

– Вот это и есть твоя задача – сделать из Лаймы литовскую снайпершу. Лучшую в мире. И из Олега с Лехой тоже… – Потап почувствовал, что брякнул что-то не то и поправился: – …сделать снайперов. Чтобы с тобой две пары было.

Не только отдохнуть, даже дух перевести Владимиру не дали. Едва спихнул на друзей, снова ставших подчиненными, свежесобранное ополчение, как Леха притащил пополнение с Куликалон. Ехидную улыбку альпиниста майор понял, когда начал знакомиться с новобранцами. Семеро русских, один француз и два испанца! И на каком языке с ними разговаривать? Придется вспоминать надежно забытый английский…

А завтра в рейд, и наплевать, готовы к нему ребята или нет. Бодхани Ахмадов ждать не будет…

19 августа 2012 года

Таджикистан, поселок Сарвада, пост джигитов на въезде со стороны Айни

Кадыр лениво зевнул. Делать на посту было совершенно нечего. После ухода Ахмета дальше к Айни никакая опасность сюда не могла добраться. Разве что урусские кяфиры решат прорываться из Варзоба в Пенджикент. Но тогда шум боя на перевале будет слышен часа за два до подхода первых людей. Скучно и делать нечего… Всех приличных девок, кого смогли отловить, перепробовали еще позавчера. Вчера последняя сдохла, у Вахара, да и у самого Кадыра были весьма специфические наклонности в женском вопросе… Остальные бабы попрятались… Других развлечений Кадыр не представлял… Разве что…

– Вахар, – окликнул он приятеля, похожего на самого Кадыра, как на родного брата, – бери своих, на дороге сладкого поищем. Скучно здесь. Фируз, подежурьте пока.

Увалень Фируз неспешно кивнул. Через десять минут «Нива» с четырьмя боевиками отвалила от поста и понеслась в сторону Айни…

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Подробный план расписали еще с вечера. Но как это зачастую и бывает – он не пережил и первого выстрела. Сбилось все. Вроде и первоочередные задачи наметили, и людей с избытком, и транспорта хватает…

Вот только то замок на складе заест, и придется его срывать монтировкой, то не справится с управлением «кардан», и прямо с эстакады навернется грузовик, доверху набитый ящиками с патронами. То начнут бойцы грузить томатную пасту с килькой, хоть не раз было сказано, что в первую очередь вывозится оружие. А солдатам что – склады рядом. Эту машину загрузим – можно спать, других пока нет… Весело, одним словом.

Требовательно забубнила рация. Пчелинцев даже не услышал сперва в окружающем шуме. Пока кто-то из рядовых на ухо не заорал:

– Тарищ майор, вас рация хочет!

– Да… А, спасибо! – спохватился майор и попытался отбежать подальше от грохота. Бойцы торопились и швыряли бедные ящики, не особо заботясь о целостности, мол, на месте разберемся. А нет – так и черт с ними, взорваться не должны. Лимит взрывов уже исчерпан.

– Сороковый, мать твою! – Рация выражения уже не выбирала и материлась на всю округу.

– На связи Сороковый. Кто орет и что случилось?

– Сороковый, это Периметр беспокоит. Гости жалуют. Со стороны города идут. По прежнему маршруту. Огонь открывать?

– Какие, на хрен, гости… – выругался Пчелинцев.

– Обычные. Те, что хуже татарина.

– Шутки отставить! Огонь не открывать! Наблюдение продолжать.

– Принял. Наблюдение продолжаю. Огонь не открываю. Роджер, – разочарованно ответила рация и замолкла, похрюкивая только изредка всплесками помех.

Таджикистан, трасса Душанбе – Худжант

Шамсиджан

Шамсиджан внимательно посмотрел в зеркала заднего вида. Вроде никого. Спереди тоже. Рискнуть? Останавливаться не хотелось. Пока он едет, ему не грозит ничего. Только сумасшедший будет стрелять в заправщик. Пятнадцать тонн солярки в бочке и прицепе – надежная защита. А стоит остановиться… Но естество брало свое… Да и баки почти пусты. Перелить горючку из емкостей – не проблема, но за время, потраченное на эту операцию…

Самая большая беда заключалась в том, что Шамсиджан не знал, куда ехать… Работодатели из Душанбе скорее всего мертвы. Продавать горючку за сомоны – и что сейчас делать с этими бумажками? А за что-то еще… Попробовать протащить «КамАЗ» в родной Ленгар нечего и мечтать, дальше Шамтуча не пройдет. Может, в Шамтуче и попытаться пристроить? Тамошние ребята тоже не подарок, но по крайней мере знакомые. Больше всего он мечтал махнуть машину вместе с грузом на «Ниву» (или «УАЗ») и автомат. Но тот, у кого есть автомат, скорее расплатится одной пулей.

Надо решаться, скоро поворот на Сангистан и дальше, к дому…

Он еще раз оглядел дорогу и рискнул. Заправщик остановился у обочины. Шамсиджан, не выпуская из руки монтировку, облегчился, наполнил баки и взялся за дверцу кабины. Вроде обошлось… Пожалуй, в Шамтуч…

«Нива» вынырнула как из-под земли. Выскочивший с переднего сиденья здоровенный амбал дернул Шамсиджана за куртку. Камазист отмахнулся монтировкой. Удачно: голова нападавшего противно чмокнула, и он завалился назад. Руки амбала разжались, но поздно, водителя с подножки сдернуло. А из «Нивы» вылезли еще трое и уже держали жертву на прицеле автоматов.

Шамсиджан огляделся. Тупик. Пока он стоит так, что есть риск попасть в бочку, стрелять не будут. Но стоит дернуться к кабине…

– Какой горячий, да? – произнес один из тройки, похожий на получившего свое амбала как две капли воды. – Зачем кунака моего убил? Теперь бакшиш плати. Машины твоей хватит. Ключи кинь и иди своей дорогой.

Как далеко он успеет уйти, Шамсиджан понимал прекрасно. А что делать – не представлял.

– Ну что молчишь, а? – продолжал бандит. – Не нравится бакшиш? А зачем Вахара убивал?

«Врезать ему, что ли, – мелькнула мысль, – все одно подыхать, так хоть… минуту…»

– Хорошо! Пусть так будет, как ты говоришь. Держи ключи.

Шамсиджан сунул руку в карман, вытащил ключи и уронил их.

– Не нервничай так, – съязвил бандит, – можешь оставить, я сам подберу.

– Нет уж, отдать так отдать, – отозвался камазист, подбирая вместе с ключами пропитанную солярой тряпку и бросая ее на бочку.

По тряпке бежал веселый огонек. Старый фокус. Вся троица отшатнулась.

– Ты что, офигел! – заверещал бандит.

– Уматывайте к матери! Сам сгорю, но и вам, шакалам… – Шамсиджан теперь держал тряпку в руке, гадая, уберутся ли бандиты до того, как станет слишком жарко.

«Не смогу держать – взорву бочку, и хрен бы с ним».

– Брось тряпку! – орал амбал. – Сдохнешь ведь!

– Он – вряд ли, – раздался спокойный голос откуда-то сверху. Говорили по-русски. – А у тебя все шансы. Пушки на землю, три шага назад и лапки в небо.

Амбал резко повернулся направо, и… три выстрела слились в один. Бандиты рухнули. Кто стрелял, Шамсиджан не видел, но ничего хорошего не ожидал. Какая разница, одни бандиты, другие… Тряпка начинала обжигать руки…

– Слышь, рулила, – раздался тот же голос, – ты не вздумай нас всех тут взорвать вместе со своим драндулетом. Никто тебя обижать не собирается.

– А чем докажешь? – водитель пытался подавить вспыхнувшую надежду. Все-таки умирать категорически не хотелось…

– А собирались бы, так вместе с ними грохнули, – с какой-то скукой произнес тот же голос. – Соляра так быстро не загорается.

Сверху и сзади над головой водилы высунулась рука в толстой брезентовой рукавице, вырвала тряпку и отшвырнула подальше.

– И монтировкой зазря не махай, – заявил здоровенный русский мужик в камуфляже, спрыгнувший с бочки. – Давай лучше перекурим да побазарим.

Шамсиджан вытащил сигареты, угостил говорившего, прикурил от его зажигалки и глубокомысленно произнес:

– В самом деле убивать не будете?

И только после этого понял: не будут…

Через полчаса он крутил баранку бандитской «Нивы» в сторону Ленгара. На соседнем сиденье лежал «АКСУ», машинка, которую бывший сержант воздушно-десантных войск Советской армии изучил как свои пять пальцев. Как сложится его жизнь в новом мире, Шамсиджан не имел ни малейшего представления, но одно знал точно: хрен кто сможет остановить его в Шамтуче…

Проводив машину взглядом, русский негромко произнес:

– Малыш – Потапу.

– Здесь! – откликнулась рация.

– Мы прищучили четверых ваших клиентов. Как понял?

– Понял. Минус четыре.

– Да. Конец.

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Ситуация оставляла стойкое ощущение дежавю. Снова засеченные на дальних подступах гости, занимающие позиции бойцы тревожной группы, подъезжающие машины…

Только не тащит на горбу пулемет Калашникова капитан Сундуков, да нет за спиной старлея Побережника. И уже никогда не будет. По крайней мере на этом свете…

Впрочем, новые гости вели себя совсем иначе. Колонна из пяти машин остановилась в километре от КПП. Дальше пошел одинокий «мерин»-кабриолет. Тачка была явно с чужого плеча – женская игрушка. И где только нашли подобное чудо, один розовый цвет чего стоил. Зато крыша откинута, и отлично видно, что гости безоружны и их всего двое. Точнее, один, если не считать шофера.

Остальные приехавшие всеми силами демонстрировали миролюбие. Повыходили из машин и, помахав пустыми руками, сгрудились кучкой метрах в двадцати от крайней.

Метрах в ста от майора розовый «мерс» остановился. Пассажир вылез из салона и, не торопясь, направился к Шмелю.

На вид – под полтинник, сравнительно невысокий, худощавый, ни капли жира, хотя мускулатура особо не выделяется. «Вот и господин Сухой пожаловале. Собственнорыльно», – подумал майор. Сомнений в личности визитера не возникло ни на минуту. Совершенно обычное лицо, короткая цивильная стрижка. Во внешности было что-то располагающее. Поэтому хотелось его заранее пристрелить. На всякий случай.

Подойдя почти вплотную, гость остановился. Оценивающе окинул взглядом майора и протянул руку:

– Если не ошибаюсь, майор Пчелинцев Владимир Глебович! Искренне рад вас видеть! Позвольте представиться: Сухов Валерий Николаевич. В настоящий момент выполняю обязанности мэра того, что осталось от Новосибирска, – и слегка склонил голову в намеке на поклон.

– Не могу сказать, что разделяю вашу радость. Но раз приехали – говорите зачем. – Пчелинцев протянутой руки якобы не заметил.

Сухов, ничуть не смутившись, продолжил:

– Так уж получилось, что в настоящий момент, кроме меня, в городе не осталось ни одного человека, который решился бы взять на себя смелость заняться решением проблем населения.

– И власть. Как бы в награду за смелость.

– И власть, – согласился Сухов, – но обратите внимание, мы берем не только власть, но и соответствующие ей заботы. Никто другой к этому не стремится. Насколько я знаю, вы уже имели несчастье познакомиться с одним из претендентов на власть без забот. Должен принести благодарность от лица города: вы сняли нам очень большую головную боль. Благодаря вам с преступностью в городе практически покончено.

Пчелинцев скептически хмыкнул:

– Владимир Глебович! Я никогда не скрывал своего статуса в постсоветской России. Но какая разница, чем занимался человек в прошлом, после всего произошедшего? – Сухов замолчал на несколько секунд, вглядываясь в невозмутимое лицо Пчелинцева. И продолжил речь, явно заранее заготовленную: – Важно то, что этот человек делает сейчас и что он собирается делать в будущем. В городе сложилась катастрофическая ситуация. Большинство районов уничтожено. Хозяйственные связи рухнули. Экономика в жесточайшем кризисе. Я бы даже сказал, в коллапсе. Без сильной централизованной власти оставшиеся не переживут ближайшей зимы. Вся довоенная верхушка мертва. Кстати, я к этому не имею ни малейшего отношения. А кто имеет – совершенно не в курсе. Может, американцы, может, китайцы. Да хоть казахи – не знаю и знать не желаю. Так или иначе, но они мертвы. Из полиции толком никто не уцелел. По крайней мере, никого в чине старше лейтенанта встретить не довелось. Поверьте, власть над этим огрызком столицы Сибири скорее обуза, чем лакомый кусочек. – Сухов глубоко вздохнул.

– Ну, раз все так плохо, то не могли бы вы объяснить причины своей заинтересованности в получении этого кусочка. И соответственно наше место в ваших планах? – спросил Пчелинцев.

– Как бы вам объяснить, товарищ майор… – задумался Сухов. – Точно! Вы же – десантник, насколько знаю?

– Не без этого, – осторожно согласился Шмель.

– Тогда должны понимать, что не только у ваших войск девиз «Никто, кроме нас!». Видите ли, и частные лица могут применить его к себе. Ведь действительно, если не я, то кто? Не вы же?

Сухов неожиданно подмигнул майору:

– У вас своих проблем хватает. Да и наводил я справки, уж простите. Не тот вы, Владимир Глебович, человек, чтобы пытаться спасти всех.

– А вы, Валерий Николаевич? Тот человек?

У Сухова отлично получалось разводить руками. Совершенно недвусмысленно и именно с тем оттенком.

– К сожалению, тот. Уж простите, видимо, это пережитки советского воспитания. Готов, знаете ли, взгромоздить на плечи неподъемный груз, изображая мифического Атланта.

– Сочувствую, – совершенно равнодушным голосом ответил Пчелинцев. – Вот только я до сих пор не услышал, какое место в ваших планах небодержателя занимает моя бригада? Ну и, соответственно, что вы хотите лично от меня? Раз заявились собственной персоной, да и машинку такую не пожалели по воронкам гробить, значит, чего-то жаждете.

– Честно? Для начала – мне хватило бы не войны. Мир, конечно, крайне желателен, но я прекрасно понимаю, что у вас нет никаких оснований для доверия. Тем не менее хочу попытаться договориться о ненападении. А в дальнейшем о возможном союзе против пришедших извне сил.

– И какие именно силы вы ждете извне?

– Откуда же мне знать! Если это будут представители законной власти или просто вменяемые люди – я готов к диалогу. Но своих бывших товарищей, как и представителей иностранных государств, мне не хотелось бы пускать на территорию области.

– Ладно, придут – посмотрим. Что еще?

– Хотелось, чтобы вы не препятствовали нашим эмиссарам в заключении договоров на поставки продовольствия в город. И в выполнении сторонами этих договоров.

– Слушай, – не выдержал Пчелинцев, – ты бандит или юрист? По-русски говорить можешь?

– Одно другому ни хрена не мешает, – осклабился Сухов. – А фиг ли ты меня в воротах держишь? Мог бы и присесть предложить. Уж об угостить чаем и не говорю. Сразу видно, как ты к гостям относишься, Владимир Глебович.

– Да предыдущие шибко наглые попались. Проблема-то исчерпана, но осадок остался. Сам понимать должен, Валерий Николаевич. Ладно, проходи внутрь. Поговорим по-людски. – Майор чуть в сторону отступил, пропуская гостя. Тот, не оборачиваясь, махнул сопровождающим, что все нормально, мол.

Г. Айни, Таджикистан, отдел милиции

Рахматулло Набиев

Рахматулло Набиев, сержант Айнинского отдела внутренних дел Республики Таджикистан, сидел на месте дежурного, сосредоточив взгляд где-то в районе входной двери. Таджикский сержант пытался решить вечную проблему русских интеллигентов: «Что делать?» Получалось это у таджика так же плохо, как и у русских.

Из всех сотрудников отдела он остался единственным, кто еще являлся на работу. И сомнения в правильности собственного поведения глодали сержанта все сильнее. Власти нет, указаний нет, бандиты наглеют с каждой минутой, противопоставить им совершенно нечего… Может, проще прихватить штатное, а лучше нештатное оружие и сидеть дома? По примеру сослуживцев. Нет никаких гарантий, что, пока он болтается здесь, какие-нибудь отморозки не потрошат его семью.

На улице зарычал и вскоре замолк мотор автомобиля. Хлопнула дверь.

– Ассалам алейкум, Рахматулло-ака!

Сержант опустил поднятый было автомат.

– Ваалейкум ассалам, Бахреддин-ака! Какими судьбами в наши края?

– Да вот езжу, смотрю, думаю, как жизнь строится, что люди делают.

– И что увидел, спасатель?

– Порядка нет, ака! Совсем нет порядка. Каждый бандит хочет беком стать! У вас поспокойнее… Ты на месте…

– На месте, вот только один. И то… Ходили слухи, Ахмет Ахмадов сюда идет. Вот до него и порядок. Думал, отделом остановим, а где он, отдел… Разбежались, шакалы…

– Ахмет не придет, брат. Бек хотел съесть казан плова больше своего желудка.

Сержант заинтересованно посмотрел на спасателя.

– И?

– Сердце не выдержало… А у его джигитов оказались слабые головы…

– Это хорошая новость, ака. Единственная хорошая за последнее время. Но она мало что меняет. Кто-то другой придет. Или наш капитан опомнится. Сам баши быть захочет…

– Что делать думаешь, сержант?

– Не знаю, лейтенант. Просто не знаю. Если бы где-то оставалась власть, уже бы вышли на нас. Вот сижу, думаю…

– У тебя сколько детей, Рахматулло?

– Пять. Зухра шестого носит!

– Вот о них и думай, ака.

– Что может джигит без кунаков, Бахреддин? Уйти в горы? Один не прокормлю семью…

– Зачем один? Есть хорошая компания. Те, кто приласкал Ахмета…

– А своих перевез, старлей?

Скулы гостя затвердели…

– Не успел… Душанбе…

– Извини, брат…

Несколько секунд помолчали.

– Ты серьезно, Бахреддин-ака? Насчет гор.

– Да. Уйти можно прямо сейчас.

– Оружейка нужна?

– Не без этого. Лучше нам, чем бандитам.

Рахматулло задумался… Бахреддин – хороший мужик… Правильный… А к какой-то стае прибиваться все равно надо. Пожалуй, это неплохой вариант. Вряд ли он приехал один…

– А если откажусь? Убьете?

– Кери хар! Ты совсем с катушек слетел, сержант! Все нужное заберем, и все дела. Мешать будешь – свяжем. Убивать-то зачем? Ты никому зла не чинил.

– Держи ключи, ака. И зови своих ребят. Пойду семью собирать.

– Машину возьми.

– Есть транспорт. Здесь дождитесь. Я быстро…

Окрестности Новосибирска, расположение N-ской десантной бригады

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Разговор продолжили в столовой.

– Итак, чего хочешь? – спросил Пчелинцев, отхлебывая чай.

– Воевать с тобой не хочу – это раз. Если казахи какие придут или китаезы, то помощи – это два. Мои ребята будут с крестьянами за жратву договариваться – не мешай. – Сухов предостерегающе поднял руку. – Грабежей не будет, только честная покупка или обмен. Собственно, и все. Торговать тоже можно, только вот не знаю чем. Оружие же не продашь. Ты же честный.

– Не продам. А что предложить взамен можешь?

– А что надо?

– Давай не будем пейсами трясти, изображая евреев на одесском Привозе.

– Майор, я действительно не знаю, что вам надо. Свободный доступ в город – без проблем. Что-то нужно из уцелевшего – надо смотреть, что… Хочешь в штабе округа генеральское кресло спереть – не удастся. Нет ни кресла, ни кабинета. Про генерала точно не скажу. Там от трупов даже головешек не осталось…

Пчелинцев поморщился. И снова отхлебнул горячий чай.

– Я тебе скажу – что. Только сперва покажи, что от города осталось. А кресло генеральское мне без надобности. И майорского хватает.

– Доставай карту. У вас ведь наверняка запас.

Следующие полчаса оба сидели, склонившись над схемой Новосибирска, разбираясь в пятнах городских кварталов. Пчелинцев пожевал измочаленный карандаш.

– Короче, так, порешаем в таком аспекте. Мне нужно все медоборудование с «Врачебной практики». И весь их персонал. Выживший который, ясный пень. Чтобы у меня госпиталь нормальный был. Не спорь, ты первый пользоваться прибежишь. Сам же говоришь, что тебя туда не пустят ни при каких раскладах, ибо там взвод ОМОНа сидит. Или как он там зовется нынче, после реформирований всех? И еще. Кто из города захочет к нам уйти – не препятствуешь. А если мы не примем – человеку жизнь не портишь.

– Не вижу причин для возражений, – устало улыбнулся Сухов. – Думаю, с ментами договориться сумеете. Одним миром мазаны. Какие бы вам новые имена ни давали. А вообще, надеюсь, майор, со временем доказать получится, что не только бандитом могу быть, но и человеком, с которым можно иметь дело.