Текст книги "Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя"

Автор книги: Михаил Штейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

6. Кокушкино. Последний этап

Незадолго до выхода на пенсию, по совету свояченицы и гражданской жены Е.И.Эссен и с ее помощью, А.Д. Бланк приобретает имение – деревню Янасалы (Кокушкино) в Казанской губернии, размером 462 десятины (503,6 га) с 39 душами крестьян мужского пола (женщины в счет не брались). Кроме того, около Янасал (Кокушкина) он приобретает водяную мельницу, которая давала 100 рублей дохода в год ⁵¹. Впоследствии Бланк продал мельницу и 30 десятин земли.

Поселилась семья в помещичьем доме с колоннами, расположенном на высоком берегу реки Ушни. Дом имел мезонин, верхние и нижние балконы, всевозможные пристройки. Впоследствии, когда дочери вышли замуж и стали приезжать со своими семьями, Бланк построил рядом с домом новый флигель. Вокруг дома был большой сад, в котором росла сирень, липы, березы.

Сведения о том, что представляло из себя имение А.Д. Бланка, взятые мною из книги А.Я. Аросева, больше нигде не повторялись. Более того, авторы работ, посвященных Кокушкину, старались уйти от слова «имение», а если говорили о нем, то как-то глухо, не приводя данных о его размерах. Приведу конкретные примеры.

В восьмом издании биографии В.И., выпущенной ИМЯ при ЦК КПСС, говорится: «Выйдя в отставку, А.Д. Бланк обосновался со своим многочисленным семейством под Казанью, в деревне Кокушкино (ныне село Ленино), где и жил до самой смерти» ⁵². Итак, в деревне Кокушкино у Бланка, видимо, был дом, но, может быть, он и снимал его у хозяев, – такой вывод можно сделать из приведенной цитаты.

Б.М. Волин, один из крупнейших в свое время специалистов по биографии В.И., в 1945 г. писал: «Кокушкино – это небольшое именьице – хуторок близ села Ансалах, купленное дедом Владимира Ильича по матери Александром Дмитриевичем Бланком». Далее Волин пишет, что А.Д. Бланк «купил этот заброшенный, без земли, хуторок и стал там постоянно жить и заниматься врачебной практикой» ⁵³. Итак, небольшое именьице – заброшенный хуторок, без земли. В другой книге Волин пишет: «Хуторок Кокушкино (ныне Ленино), расположенный близ убогого, разоренного в те годы села Ансалах, принадлежал отцу Марии Александровны – Александру Дмитриевичу Бланк. Еще до отмены крепостного права он купил этот заброшенный хуторок и поселился в нем. Здесь же он работал врачом» ⁵⁴.

Несколько иначе освещает этот вопрос P.A. Ковнатор, отправившая Бланка в отставку сразу после смерти жены и не давшая ему поработать в Перми и на Урале: «После смерти жены он (А.Д. Бланк. – М.Ш.)оставил место ординатора в Петербургской больнице и вышел в отставку. В Казанской губернии, куда он переехал с детьми, А.Д. Бланк купил небольшое имение и занялся сельским хозяйством, оказывая в то же время медицинскую помощь окрестному крестьянству. Александр Дмитриевич Бланк был образованным врачом. Его знали далеко за пределами села Кокушкино» ⁵⁵.

Итак, все-таки имение. Так писал человек, хорошо знавший семью Ульяновых. Ну а что же пишут члены этой семьи?

Начнем с Н.К. Крупской: «…купил домик в деревне в 40 верстах от Казани, в Кокушкине, лечил крестьян» ⁵⁶. Снова домик. Но, возможно, Крупская дает неправильные сведения, потому что никогда в Кокушкине не была?

Посмотрим, что писали внуки Бланка. И начнем с Н.И. Веретенникова, сына A.A. Веретенниковой – старшей дочери А.Д. Бланка, товарища детских лет Володи Ульянова. «Кокушкино – небольшое именьице (в 40 км от Казани) нашего деда Александра Дмитриевича Бланк; он был врачом, жил в деревне, лечил крестьян» ⁵⁷. Снова – именьице. Но журнал «Большевик Татарии» читали только местные жители. А для более широких кругов (правда, детских) Н.И. Веретенников «поправился» и написал: «Наш дед – А.Д. Бланк был врачом, жил в деревне Кокушкино и лечил крестьян» ⁵⁸. Снова Кокушкино – просто деревня.

Но Н.И. Веретенников был не одинок в своем путаном объяснении, что же такое Кокушкино. А.И.Ульянова-Елизарова называет его благоприобретенным имением деда по матери – А.Д. Бланка ⁵⁹. Ей противоречит М.И. Ульянова, которая называет Кокушкино имением тетки (не указывая, правда, какой) ⁶⁰. Д.И.Ульянов вопросов, связанных с Кокушкином (имением, хутором, деревней), в своих многочисленных воспоминаниях о В.И. и семье Ульяновых ⁶¹вообще не касается. Все так или иначе «наводили тень на плетень», стараясь завуалировать, что же в действительности представляло собой Кокушкино – имение далеко не малых размеров.

Имение в Янасалах (Кокушкине) устраивало А.Д. Бланка, в частности, тем, что оно находилось сравнительно недалеко от Казани, где во 2-й Казанской гимназии учился и которую в 1848 г. окончил его сын Дмитрий ⁶². Дмитрий затем поступил на камеральное отделение юридического факультета Казанского университета, – не на медицинский факультет, как мечтал отец. Камеральное отделение давало знания в основном в области химии, ботаники, технологии, сельского хозяйства, политической экономии и статистики. Здесь достаточно серьезно изучали также русскую и общую историю, логику и психологию, русскую стилистику, латинский, немецкий и французский языки, богословие и библейско-церковную историю, а также ряд юридических дисциплин: энциклопедию законоведения и российские государственные законы, гражданские законы и гражданское судопроизводство, законы благоустройства и благочиния, законы полицейские и уголовные ⁶³.

Год поступления Д. Бланка в Казанский университет был годом революций в Европе. Эти события привели к тому, что по распоряжению правительства были сокращены программы преподавания ряда общественных наук. Попечитель Казанского учебного округа В.П. Молоствов 9 декабря 1848 г. сообщил Совету университета, что министр народного просвещения граф С.С. Уваров потребовал установить особое наблюдение за преподаванием, сократить количество часов на государственное право, политическую экономию, науки о финансах, а также следить за историческими сведениями, которые сообщаются при чтении курса славянских наречий и других предметов, связанных с перечисленными выше дисциплинами. При этом Молоствов прямо подчеркивал, что Совет должен соблюдать большую осмотрительность в этом деле и, «удаляя все излишнее, все роскошное, все неуместное в отношении к настоящим событиям, все могущее служить, хотя косвенным и неумышленным, поводом к заблуждению умов неопытных, должно, однако же, соблюдать, чтобы полезные сведения, необходимые в составе правильного образования, были тщательно сохраняемы и чтобы эта мера попечительной предусмотрительности не обращалась в прихотливое стеснение общей системы, правительством допускаемой» ⁶⁴. В октябре 1849 г. в Казанский университет были присланы программы, одобренные министром народного просвещения для Петербургского университета, по политической экономии, статистике, законам о финансах, праву народному с дипломатией и государственному праву.

Но об этом студенты вряд ли знали. Их дело было овладевать знаниями, которые им давали профессора одного из лучших университетов России. А.Д. Бланк радовался, что его сын, его надежда и будущая опора в старости, получает высшее образование. Правда, успехи у сына были средние. В основном тройки по большинству предметов, как и по поведению ⁶⁵(при пятибалльной системе). Жил своекоштный студент Дмитрий Бланк у знакомого казанского врача. По воскресеньям, а также в праздничные дни приезжал в Кокушкино, где рассказов о студенческой жизни с нетерпением ждали сестры, тетя Екатерина Ивановна, отец… Но беда подстерегала семью. Дмитрий Бланк покончил жизнь самоубийством 19 января 1850 г., не дожив до 20-летнего возраста ⁶⁶. Эта незаживающая рана мучила отца до конца его дней.

В этом же году произошло событие, о котором А.Д. Бланк так никогда и не узнал. 6 сентября 1850 г. казанский губернатор И.А. Баратынский дает указание лаишевскому земскому исправнику Н.И. Билярскому собрать сведения о поведении, занятии и образе жизни отставного инспектора Пермской врачебной управы (почему-то названа эта должность, а не должность врача Златоустовской оружейной фабрики, с которой Бланк ушел в отставку), проживающего в своем имении в деревне Кокушкине. Спустя месяц, 7 октября 1850 г., Билярский доводит до сведения губернатора о скромном поведении Бланка. При этом подчеркивает, что хотя к нему в гости и приезжают профессора Казанского университета, но нет оснований подозревать в этом наличие каких-либо неблагонамеренных политических целей ⁶⁷.

Итак, официально зарегистрировано, что Бланк – политически благонадежен. Но почему вдруг возник такой вопрос? Может, он связан с тем, что 27 ноября 1847 г. Казанское дворянское собрание рассматривало просьбу надворного советника личного дворянина А.Д. Бланка удостоитьего звания потомственного дворянина, как приобретшего его на гражданской службе.

Другой причиной запроса губернатора мог быть тот факт, что помещик Бланк организовал на первом этаже своего дома медицинский кабинет и бесплатно лечил крестьян всей округи.

При получении дворянского звания у Бланка могли возникнуть определенные сложности. В это время уже действовали положения высочайшего манифеста от 11 июня 1845 г., в соответствии с пунктом 3 которого звания потомственного дворянина удостаивались лица, дослужившиеся до чина статского советника или полковника (5-й класс). Бланк имел чин лишь 7-го класса, но на него должно было распространяться действие пункта 6 этого же манифеста, который гласил: «Все те, кои, по действовавшим доселе узаконениям, приобрели уже службою личное или потомственное дворянство, сохраняют и на будущее время права свои нерушимо» ⁶⁸. А Бланк получил чин коллежского асессора (8-й класс), дававшего, по тогдашнему закону, право на звание потомственного дворянина, еще в 1838 г.

По этой причине или нет, но дело затянулось. Только 4 августа 1859 г. указом № 6840 по Департаменту герольдии правительствующий Сенат утвердил А.Д. Бланка и его детей в потомственном дворянстве и внес их в 3-ю часть родословной книги Казанской губернии ⁶⁹.

Большую часть своего времени Бланк уделял хозяйству и воспитанию дочерей. С помощью Е.И. Эссен приучал девочек к труду (они умели шить, вязать, вышивать, даже подвенечные платья сами шили себе), закаливал их с помощью холодных обтираний, независимо от времени года.

А.И. Ульянова-Елизарова вспоминает со слов своей матери:

«Девочки носили лето и зиму ситцевые платья с короткими рукавами и открытой шеей, и платьев таких было только по две смены на каждую. Пища была простая: даже взрослыми они не получали ни чаю, ни кофе, которые отец считал вредными» ⁷⁰.

Образованием девочек занималась их тетя Е.И. Эссен. С ее помощью они изучили немецкий, французский и английский языки, русскую и зарубежную литературу, освоили игру на пианино. Домашнее воспитание дочери Бланка получили не потому, что он был противником официальных учебных заведений, а потому, что обучение в них стоило слишком дорого.

Обладая большим чувством юмора, Александр Дмитриевич любил подшутить над детьми. Один такой случай описывает со слов своей матери М.И. Ульянова: «…Однажды, первого апреля, в день именин Марии Александровны, дети с нетерпением ждали за обедом последнего блюда, сладкого. Им обещали, что в этот день будут на последнее сбитые сливки. Каково же было их разочарование, когда, получив свои порции пирожного, они, не избалованные сладостями, увидели, что дед подшутил по случаю 1 апреля: у них на тарелках был белый пушистый снег» ⁷¹.

Беседуя с дочерьми об их дальнейшей семейной жизни, Александр Дмитриевич, как врач-акушер, объяснял им, почему для женщины важно иметь много детей. Его советы не пропали даром. Удочери Анны, в замужестве Веретенниковой, было 8 детей; у Любови, в замужестве Ардашевой (по второму браку Пономаревой), – 9; у Екатерины, в замужестве Залежской, – 10; у Марии, в замужестве Ульяновой, – 8; у Софьи, в замужестве Лавровой, – 6. И все дочери со своими детьми, при жизни Александра Дмитриевича, приезжали на лето к нему в Кокушкино. Он имел живой ум, общительный и ласковый характер, и поэтому его любили и уважали не только дочери, но и зятья ⁷².

Любили его все, кто его знал, включая крестьян, бывших у него крепостными. Бланк не только бесплатно лечил их, о чем я писал выше, но и старался помочь советами. Особенно ярко это проявилось, когда было отменено крепостное право. Бланк уговаривал крестьян пойти на выкуп и в этом отношении он находил поддержку у И.Н. Ульянова, с которым делился своими мыслями. Однако крестьяне его не послушали, поверив слухам, что земля должна отойти к ним бесплатно. В итоге, как пишет А.И.Ульянова-Елизарова, получили одну дарственную десятину и бедствовали, завидуя тем крестьянам по соседним поместьям, которые пошли на выкуп ⁷³. А.И. Ульянова-Елизарова, однако, ошиблась. А.Д. Бланк установил для своих крестьян высшую норму надела, разрешавшуюся для нечерноземной полосы, и выделил на 38 душ (женщины, как известно, в счет не шли) 120 десятин земли (130,8 га). У Бланка же осталось 226 десятин (246,3 га) ⁷⁴. За выделение крестьянам высшего надела государство оплатило деньгами и ценными бумагами 80 % выкупной суммы. У крестьян сохранилась издольщина, которая означала, что за аренду земли они отдавали Бланку часть урожая.

Пройдет два года после реформы 1861 г. 25 августа 1863 г. отпразднует свадьбу в Кокушкине любимица Екатерины Ивановны и Александра Дмитриевича Машенька. Она уедет в Нижний Новгород вместе с мужем И.Н. Ульяновым, который был назначен учителем математики и физики в губернскую гимназию. А через две недели после свадьбы Машеньки, 7 сентября 1863 г., Е.И. Эссен уйдет из жизни. Она будет похоронена на Черемышевском кладбище. А.Д. Бланк будет жить в Кокушкине вместе с семьями двух старших дочерей – Любови, вышедшей вторично замуж за его друга А.П. Пономарева, и Анны Веретенниковой ⁷⁵.

Пройдет еще семь лет. Летом 1870 г. вновь соберутся в Кокушкине дочери А.Д. Бланка с семьями. Дочь Маша покажет ему родившегося в апреле сына Володю. Александр Дмитриевич осмотрит малыша как врач. Могли он тогда подумать, что этот малыш спустя сорок семь лет перевернет Россию, что его имя будут произносить с ненавистью или с любовью. И те, кто обожествит его внука, сочтут, что он, доктор Александр Дмитриевич Бланк, недостоин внука из-за своего еврейского происхождения. А документы о нем будут тщательно прятать от глаз исследователей. Но это будет потом, много лет спустя. А пока он осматривает младшего внука, одного из своих последних пациентов. 17 июня 1870 г., на 71-м году жизни, А.Д. Бланка не стало ⁷⁶. На следующий день, 18 июня, он был погребен в 3 верстах от Кокушкина, в селе Черемышеве Лаишевского уезда, на кладбище при церкви, рядом с Е.И. Эссен, которая незадолго до смерти приняла православие.

В.В. Цаплин задает по этому поводу неожиданный вопрос: «Зачем такая поспешность с похоронами (на другой день после смерти)?» ⁷⁷, как бы намекая на какие-то тайные мотивы. Правда, тут же говорит, что оставляет свой вопрос без ответа.

Я же отвечу: по той простой причине, что все близкие А.Д. Бланка, которые должны были принять участие в похоронах, жили в это время в Кокушкине и похороны незачем было откладывать.

7. Потомки

Сегодня 130 потомков А.Д. Бланка живут в нашей стране и трое в Канаде. Кто они, что за люди? Известно, что его любимая внучка Анна Ивановна Веретенникова стала одной из первых женщин-врачей в России. Ее «Записки земского врача» были опубликованы в журнале «Новый мир» ⁷⁸. К сожалению, она рано ушла из жизни – 17 июля 1888 г., спустя ровно восемнадцать лет после смерти любимого деда. Врачами стали внуки А.Д. Бланка – Федор Александрович Ардашев и Александр Андреевич Залежский, также беззаветно служившие пациентам по принципам, завещанным им дедом. О судьбе остальных потомков А.Д. Бланка, за исключением членов семьи Ульяновых, практически ничего не известно.

В 1994 г. из интервью, помещенного в «Комсомольской правде», наши соотечественники впервые узнали об одном из правнуков Бланка, Николае Всеволодовиче Первушине, и его удивительной судьбе ⁷⁹. Н.В. Первушин родился в апреле 1899 г. в Казани в семье известного невропатолога Всеволода Прокопьевича Первушина, внучатого племянника члена Парижской академии наук математика Ивана Михеевича Первушина.

Н.В. Первушин окончил юридический факультет Казанского университета, одновременно занимаясь экономикой, литературой, историей. Когда в апреле 1917 г. он познакомился с «Апрельскими тезисами» В.И., то понял, что ему с двоюродным дядей не по пути. Однако после октябрьских событий 1917 г. никакой антисоветской деятельностью не занимался. Тем не менее в феврале 1920 г. Казанская губчека арестовывает его и его брата Георгия (впоследствии кандидата медицинских наук) по обвинению в связи «с Распоповыми, студентами физико-математического факультета (Казанского университета. – М.Ш.),контрреволюционерами».

В действительности дело обстояло следующим образом. Однажды к Первушину зашел знакомый студент университета. В разговоре на разные темы зашла речь и о том, что из-за находящихся у власти коммунистов жизнь в России стала просто кошмарной. Студент, считая, что нашел в Первушине единомышленника, рассказал ему о наличии в Казани группы лиц, готовых бороться с советской властью. Первушин не высказал желания примкнуть к этой группе, тем не менее, по рекомендации студента, его включили в списки создаваемой организации. Когда организация была раскрыта, Н.В. Первушин и его брат врач Г.В. Первушин, который в этом разговоре участия не принимал, 26 февраля 1920 г. были арестованы. Над братьями нависла смертельная опасность. Правда, Георгию «повезло». Он заболел сыпным тифом, и чекисты вынуждены были поместить его в больницу. После же выздоровления Г.В. Первушина к вопросу о его аресте больше не возвращались. Николая пришлось спасать матери Александре Андреевне Первушиной (урожд. Залежской). Она знала методы работы Казанской ЧК. Именно казанский чекист М.И.Лацис в статье «Красный террор» предложил основанием для обвинения человека считать классовое происхождение, воспитание, образование. Н.В. Первушин полностью подпадал под условия для обвинения, выдвинутые Лацисом. Правда, против этой точки зрения тогда же выступил В.И. ⁸⁰. Убитая горем мать 29 февраля 1920 г. обращается к своим двоюродным сестрам А.И.Ульяновой-Елизаровой и М.И. Ульяновой с просьбой о помощи. Утром 6 марта с телеграммой A.A. Первушиной (Залежской) знакомится В.И. И немедленно (до 12 часов 30 минут) дает телеграмму в Казанскую губчека с копией в губкомпарт РКП и А.А. Первушиной-Залежской ⁸¹, в которой просит телеграфно сообщить причины ареста преподавателя факультета общественных наук Н.В. Первушина и заключение губчека. Одновременно спрашивает, нельзя ли освободить Н.В. Первушина «под поручительство нескольких коммунистов, коих укажет его мать Залежская-Первушина» ⁸². 11 марта 1920 г. председатель Казанской губчека Г.М. Иванов сообщил, что задержанный по подозрению в участии в белогвардейской организации Н.В. Первушин «после установления его в непричастности к этой организации 3 марта освобожден из-под стражи» ⁸³. Ознакомившись с этой телеграммой, В.И. пишет распоряжение секретарю с просьбой «показать мне ту телеграмму, на которую эта отвечает» ⁸⁴. Инцидент, казалось бы, исчерпан. Но вот что интересно. Н.В. Первушин утверждает, что просидел в Казанской губчека два месяца и только после этого был отпущен домой, где и увидел текст телеграммы дяди. Я не исключаю, что В.И. сообщили об освобождении Г.В. Первушина, а о Н.В. Первушине молчали, обманув В.И. и отделываясь обещаниями от матери. ВЧК уже тогда набирала силу.

Решил посмотреть, что же говорится в «Указателе имен» к 51-му тому Полного собрания сочинений В.И. об А.А. Первушиной-Залежской и о Н.В. Первушине. Оказывается, практически ничего. У Первушиной-Залежской не указаны ни инициалы, ни годы жизни. А о Н.В. Первушине говорится, что он родился в 1889 г. (на самом деле – в 1899 г.) и являлся с 1919 по 1 922 г. преподавателем Казанского университета. И это все. А ведь А.А. Первушина-Залежская двоюродная сестра В.И., а Н.В. Первушин – его двоюродный племянник. Не знать об этом составители комментариев не могли. Не указаны родственные связи A.A. Первушиной с Ульяновыми и в «Биохронике» В.И. Остается непонятным, почему некая А.А. Первушина обращается с просьбой о помощи к сестрам Ульяновым. Несведущий читатель может предположить, что они просто были знакомы.

«Небожителю», каким официальная пропаганда стала изображать В.И., не полагалось иметь двоюродных братьев и сестер, племянников и племянниц. Только в 1987 г. во втором дополненном издании сборника «Ленин и ВЧК» эти умышленно замалчивавшиеся ранее факты были преданы огласке. В сборнике прямо говорится, что А.А. Первушина-Залежская (1872–1954) – двоюродная сестра В.И. Дается краткая биографическая справка о Н.В. Первушине (родился в 1899 г., в 1916 г. окончил Казанское коммерческое училище Министерства торговли и промышленности, с 1919 по 1922 г. являлся преподавателем кафедры истории народного хозяйства и экономической мысли Казанского университета. Впоследствии эмигрировал за границу) ⁸⁵.

После возвращения из камеры Казанской губчека Первушин принимает решение эмигрировать. В это время ему пришло приглашение прочитать трехмесячный курс лекций в Берлинском университете (вышедшая в 1927 г. в Москве книга Первушина «Германские концерны и организация промышленного производства» написана на основе собранных в Германии материалов). Но начальник Казанской ЧК, все тот же Г.М. Иванов, в выдаче заграничного паспорта категорически отказал. Правда, было выдвинуто одно условие. Паспорт выдадут, если за Первушина поручится Ульянов. Пришлось обратиться за помощью к тете Анне Ильиничне. Та, уточнив, что подпись должна быть «Ульянов», а не «Ленин», обратилась к Дмитрию Ильичу (Владимир Ильич был в это время болен). И Д.И. Ульянов выручил племянника, послав начальнику Иванову требуемую телеграмму с поручительством. Подпись под текстом была «Ульянов», без инициалов.

Во время пребывания в Москве Первушину не удалось из-за запрещения врачей повидать своего дядю, которого он, до событий 1917 года, как и все члены семьи Первушиных, считал революционным героем.

Оказавшись в Берлине, Первушин обратился в советское торгпредство и был принят туда на работу экономистом. Это дает возможность его жене, остававшейся в Казани, официально выехать к мужу.

С 1926 г. Первушин направляется Советским правительством для работы в аппарат главного уполномоченного Нефтесиндиката в Париж. В начале 1930 г. ему предложили вернуться в Москву для работы в аппарате Нефтесиндиката. Но он уже хорошо понимал, чем грозит возвращение на родину, и, как было ни тяжело (в России жили мать, отец, брат), принял решение остаться во Франции. Так что правильнее называть его не эмигрантом, как в сборнике «В.И. Ленин и ВЧК», а невозвращенцем.

Двадцать лет Первушин с семьей прожил во Франции. После Второй мировой войны успешно выдержал экзамен и стал переводчиком Организации Объединенных Наций, а также преподавателем русского языка для дипломатов. Но вид на жительство в США получил только в 1976 г., когда решил наконец рассказать сотрудникам ЦРУ историю с телеграммой, посланной Д.И. Ульяновым в 1923 г. Видимо, после этого признания ЦРУ поверило, что Первушин не скрытый коммунист, не агент КГБ, а единственный племянник В.И., добровольно оставшийся за рубежом.

За время работы в ООН Первушину довелось побывать в разных странах. Не был он только на своей родине. Многие дипломаты и сотрудники ООН обязаны Первушину знанием русского языка. Ему приходилось встречаться с видными государственными деятелями. Память Первушина сохранила рыдание А.Я. Вышинского, когда он узнал о смерти И.В. Сталина. «Это был ужасный человек», – сказал о А.Я.Вышинском Первушин. Впрочем, думаю, что и о Сталине он был не лучшего мнения. Памятным оказалось для Первушина и 11 октября 1960 г., когда Н.С.Хрущев во время выступления премьер-министра Великобритании Г. Макмиллана, сняв ботинок и стуча им по столу, доказывал «преимущество пролетарской дипломатической этики перед буржуазной дипломатией во фраках» (как пояснил нам, молодым лекторам-международникам, заведующий лекторской группой Ленинградского обкома КПСС В.И. Сурин). Именно Первушин вел в этот день синхронный перевод на русский язык. Хрущев остался переводом очень доволен. Пригласил к себе переводчика, тепло поблагодарил его и даже на прощание обнял. До конца дней Н.С. Хрущев, видимо, так и не узнал, чьим племянником был так понравившийся ему переводчик ООН. Иначе Хрущев, человек очень экспансивный и преклонявшийся перед Лениным, возможно, обязательно пригласил бы Первушина посетить родину.

В середине 60-х годов Первушин ушел из ООН и вновь занялся научной и педагогической деятельностью. Он написал сотни научных статей, опубликованных в различных американских, канадских и европейских изданиях. Но теперь предметом его исследований была не экономика, как раньше, а русская история и литература. Это видно и по вышедшему в 1989 г. в издательстве «Эрмитаж» сборнику эссе Первушина «Страницы русской истории». В эти годы Н.В. Первушин работал в университетах Монреаля и Оттавы и за научные и педагогические заслуги был удостоен звания профессора.

При Норвичском университете (штат Вермонт, США) он вместе с коллегами создал Русскую школу, где желающие могли изучить русский язык и культуру. Здесь он в течение многих лет работал директором, а потом преподавателем. В 1975 г. Первушину была присвоена степень доктора гуманитарных наук Норвичского университета. Первушин является одним из создателей Международного общества по изучению жизни и творчества Ф.М.Достоевского ⁸⁶.

В 1987 г. Первушин опубликовал в журнале «Грани» статью «Кто был Александр Бланк?» В ней он сообщал читателю, что обратился в Академию наук СССР с вопросом, где он может найти документы о своем прадеде, но ответа не дождался. Это и понятно. Вопрос о том, сообщать ли Первушину о его прадеде, решала не Академия наук, а ЦК КПСС.

Тогда Первушин прибегнул к собственному расследованию. Но те сведения, которые он нашел, далеко не всегда соответствовали действительности. Например, он полагал, что отец А.Д. Бланка был, вероятно, военным лекарем Черниговского полка и скончался в 1812 г. Неправильно называет он и начало работы Бланка полицейским врачом («между 1826 и 1833 годами»), считает, что И.Ф. Гроссшопф представлял в Петербурге торговый дом Шнейдера и скончался в 1845 г. По его мнению, Бланк с семьей переехал на Урал после 1833 г., дочь Мария родилась в 1837 г., что неверно, и т. д. Не буду специально останавливаться на допущенных Первушиным ошибках. Читатель этой книги найдет в ней сведения по всем затронутым вопросам. Скажу только, что Первушин был прав, поставив вопрос: «Неужели нельзя открыть архивы и сообщить подробно о происхождении и жизни незаурядного врача и большого оригинала доктора Александра Бланка?» ⁸⁷В 1990 г. на страницах «Литератора» я попытался ответить на него. Не знаю, узнал ли об этом Николай Всеволодович, который после смерти жены в 1977 г. жил в Монреале. У Первушина есть дочь, которая по специальности является художником и искусствоведом, а также двое внуков и двое правнуков. Кроме этого, в России живет племянник, приглашавший Первушина в гости. «Но уже возраст, – сказал Первушин корреспонденту «Комсомольской правды» П. Веденяпину. – Уже поздно. Хотя я еще вполне здоров – могу много ходить, писать, читать. Словом, стараюсь вести по мере сил активную жизнь. А Россия… Я всегда чувствовал себя русским, одно время был французом, потом американцем, но все это ради того, чтобы только выжить…» «…Родство с Лениным спасло меня от ранней смерти», – подчеркнул Первушин, однако это не сделало его сторонником двоюродного дяди. Недаром свою книгу, вышедшую в 1989 г., он озаглавил «Между Лениным и Горбачевым. Мемуары родственника и критика Ленина». Скончался Первушин в Монреале 14 июня 1993 г. ⁸⁸.

Такова судьба самого известного (не считая членов семьи Ульяновых) из потомков А.Д. Бланка.