Текст книги "Последний вампир"

Автор книги: Михаил Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Магический салон, сочинительство оккультно-исторических брошюр и книжек, торговля средствами для похудения – все это лишь верхушка айсберга по имени Ангелина. В мутных ледяных водах московского бытия, говоря образно, сокрыта истина об основном роде деятельности очаровательной ведьмы. Ангелина – психоаналитик.

Вообще-то, регулярное посещение психоаналитика желательно для каждого современного человека. В Америке, например, деловые люди не жалеют денег на психоанализ: раз, а то и два в неделю прагматик янки укладывается на кушетку в кабинете аналитика психики и кается в грехах, консультируется, корректирует нервную систему и рассудок. У нас же в отчизне характеристика «деловой» соответствует подчас термину «авторитет». Современные деловые авторитеты – люди по большей части просвещенные, и они не прочь исповедоваться корректору психики, и они готовы платить за психоанализ по-царски, однако, ежели делаешь бизнес на криминале, то с кем поделишься сопутствующими напрягами? С каким психоаналитиком? Правильно – с Ангелиной.

Черт знает, как она затесалась в криминальную среду, как втерлась в доверие, как умудрилась раскрутить подпольный психоанализ. Разумеется, она свято хранит тайны крутых клиентов, что называется, «ходит под статьей» о недоносительстве и, конечно, боится свою клиентуру гораздо больше Уголовного кодекса. Ей трудно в одиночестве, ей бы партнера, опору и помощника. Сергач идеально ей подходит. «Я все продумала, – говорила женщина, глядя в глаза Игнату. – Твое появление рядом мы замотивируем чувствами. Дескать, пришла пора, и я влюбилась...» Сергач жестом попросил ее замолчать, улыбнулся грустно: «Извини, королева, от фальшивой короны с настоящими брюликами я отказываюсь. Само собой, я уже забыл все твои откровения. Пошли отсюда, Ангелика, смеркается, а нам еще до Москвы пилить и пилить...»

Ангелина и не пыталась его уговаривать, сказала лишь: «В России, кто не рискует, пьет шампузик по сто рублей за пузырь, в рашке-матушке родное шипучее из провинции Шампань стоит дорого. Прозябай и дальше, мистер ИКС, раз тебе так больше нравится».

Высказалась и попросила помочь запереть дверь.

На обратном пути они говорили мало, о пустяках. Мерзли, идя по лесу, отогревались в электричке. От вокзала она подвезла его до дому. Простились сухо. С тех пор Игнат ее не видел. И она его...

4. Чуть больше часа до взрыва

– Итак, Ангелика, подвожу итог – существуют три версии, да? Похищение ради выкупа, ради скрытой видеосъемки и... и твоя версия.

– Хочешь, добавлю еще одну для ассортимента?

– Валяй.

– Ян Альбертович в двухтысячном предсказал американскую трагедию одиннадцатого сентября две тысячи первого. С тех пор политики заказывают у него гороскопы.

– Ага, сообразил. Версия номер четыре сродни твоей, третьей. Массовое убийство для маскировки индивидуального заказа. Астролог предсказал, скажем, военный переворот в России осенью грядущего года – и хунта его того, кирдык, пока звездочет не обнародовал имя нынешнего демократа, будущего диктатора. Версия принимается. Итого – четыре. Плюс я, не сходя с места, легко сгенерирую еще пяток. Итого девять. Дошло, к чему клоню?

– Не совсем.

– Элементарно, мисс Ватсон. Твоя версия номер четыре – всего лишь одна из ряда. Не циклись на ней, хорошо? И вообще, версии третья с четвертой, на мой взгляд, маловероятны. Не вижу смысла в организации сортира для обреченных, тем более в запасах воды для потенциальных трупов, ферштейн?

– Ты меня успокаиваешь, Сергач?

– И себя тоже. – Игнат стер пот со лба. Жарко.

– Давай налью стаканчик. Не отказывайся, ты весь мокрый.

– А давай. Духота, блин.

Сергач одернул прилипшую к телу футболку. Ну и пекло, черт бы его! Как, интересно, Ангелика умудряется не потеть? Вон, наливает воду, руку приподняла, и виден абсолютно сухой шелк под мышкой. И лицо у нее сухое, и локоны не свалялись. А у Яна Альбертовича шевелюра будто из клочков пакли. Мускулистый Стас весь лоснится, словно маслом намазанный. Лев Юрьевич раскраснелся, пыхтит. Впрочем, Лев покраснел скорее из-за полемического задора, температура окружающей среды в его случае ни при чем. Эко они со Стасиком сцепились, уж минут десять галдят, на шушуканье Игната с Ангелиной ноль внимания, доспорились до хрипоты, как бы до драки не дошло. Хотя нет, Льву замахнуться на Стаса слабо, и Стасу нужен здоровый оппонент. Оба захлебываются словами, и это хорошо, это полезно, ибо словесный понос вымывает из мозгов шлаки паники лучше всяких антидепрессантов.

– ...Доктор, че ты пургу гонишь? Телевидение нас, по-твоему, голодом морит, а? Кабы реально нас телевидение мучило, разве ж допустило, чтоб собаки меня цапали? Погляди на ногу, маза фака! На ногу мою замотанную глянь и вспомни, че под тряпкой. Забыл? Так я развяжу...

– Помню я, помню! Уважаемый Станислав, возможно, собаки дрессированные, возможно, при возникновении по-настоящему опасного контакта дрессировщики их...

– Где?! Где прячутся дрессировщики?! Откуда они, маза фака, возьмутся, если я ща оборзею и выбегу на двор?..

– Уважаемый, из окошек не видны ворота, вы согласны?

– Ну?

– Не виден участок двора со стороны сеней, согласны?

– Доктор, полчаса назад ты сам говорил новенькому, что, если сойдешь с ума и побежишь на двор, там тебя шавки растерзают! Говорил? Нет?..

– Говорил, согласен. Я не...

– Молчи!

– Уважа...

– Заткнись, я сказал! – Стас вытянул шею, раскрыл рот, смешно выпучил глаза. Сглотнул. Покрутил башкой. – Слышишь, доктор? Мотор тарахтит!..

– Мотор?.. – Лев Юрьевич зачем-то приподнялся на цыпочках, как будто с высоты лучше слышно, застыл на миг, балансируя на тупых носках сандалий, и воскликнул с трепетом в голосе: – Слышу!

Стас метнулся к двери в сени, перепрыгнул через россыпь осколков плафона на полу, прижался ухом к щелке меж косяком и дверной панелью. А Лев Юрьевич, шаркая сандалиями, посеменил торопливо к окошку напротив того, где сидел на подоконнике Сергач.

– На, держи, – Ангелина протянула Игнату бумажный стаканчик с водой. – Быстро на сей раз обернулся немой, раньше новенькие появлялись с многочасовым интервалом.

– Спасибо, – Игнат взялся двумя пальцами за гибкие бока разового стаканчика. – Ты уверена, что привезли новенького? А вдруг...

– Тише там! – рявкнул Стас. – Слушать мешаете!

Женщина высокомерно хмыкнула, мол, тоже мне, раскомандовался мальчишка. Хмыкнув, взглянула сквозь затемненные стекла очков на Игната, пожала плечиками, дескать, какая разница, уверена она или нет, и, цокая каблучками, царственно удалилась в смежную комнатушку. Кому переполох, а кому редкая возможность, не привлекая к себе лишнего внимания, посетить «отхожее место».

Игнат слез с подоконника, выпил залпом теплую до противности воду, смял стаканчик, швырнул на пол. «А вдруг повезло? – думал Сергач, чувствуя, как заколотилось сердце в надежде на чудо. – Вдруг возле запертых ворот притормаживает СЛУЧАЙНЫЙ автомобилист, запутавшийся в паутине подмосковных дорог? Крикнуть, что ли, „помогите“ в форточку, а?..»

Надежду на чудо уничтожила реплика Льва Юрьевича.

– Собаки узнали хозяйскую машину, – заявил доктор-экстрасенс дрожащим голосом, скользя щекой по оргстеклу и силясь заглянуть за оконный край. – Обрубками завиляли, бегут встречать...

Сергач посмотрел в окно – действительно, собаки дружно убегали за границы обзора, к невидимым воротам. Купированные хвостики ходят ходуном, радостно тявкнула одна псина, другая. У соседки по лестничной площадке в доме новой супруги Игната жила доберманша Альма, соседская сука точно так же тявкала, кидаясь к Сергачу целоваться.

– Слышу, ворота открываются! – объявил Стас, затыкая свободное от подслушивания ухо пальцем. – Идет! Слышу! Идет, гад, сюда!..

Что же касается Игната, так он ничего не слышал, кроме последнего чиха умолкнувшего с полминуты назад автомобильного мотора и вышеупомянутого тявканья.

– Подходит, урод! Лось безрогий, Герасим долбаный, – Стас сжал кулак. – Дверцу со двора в сени открывает...

Теперь и Сергач расслышал в хоре собачьего тявканья скрип дверных петель.

– Ты покойник, урод! – заорал Стас, отстраняясь от слуховой щели, вынимая палец из уха и замахиваясь кулаком. – Убери собак, и я тебя урою, дефективный! – Стас от души долбанул дверь, за которой находился неизвестный ему «урод дефективный» с четвероногой охраной. – Позови старшего, урод! Главного своего приведи, шестерка увечная, маза фака! Я хочу говорить с главным, со старшим! Слышишь, фак твою мать, уродина немая?!

Атакуемая кулаком Стаса дверь жалобно трещит, радостное тявканье перемежается грозным рычанием, немой в сенях, ежели это, конечно, он, громко сопит и шуршит одеждой. Минимум фантазии – и легко представить себе собак, жмущихся к ногам крупногабаритного человека, едва поместившегося в тесноте сеней-шлюза. Звуковой ряд внятен и очевиден, как в хорошей радиопостановке. Вот пришелец отпихнул собаку и положил на пол нечто, это нечто брякнуло, и совершенно понятно, что это не тело очередного пленного, а невеликих размеров предмет или предметы. Вот громила выталкивает обратно во двор своих клыкастых телохранителей доберманов, вот и сам уходит, закрывает за собой скрипучую дверцу. Щелкает хитроумная механика последовательной блокировки дверей, теперь она позволяет войти из внутреннего помещения сарая в пристройку, напоминающую телефонную будку, в сени.

Стас разжал кулак, схватился за дверную ручку, дернул. Резко распахнувшись, дверь всколыхнула затхлый воздух, ветерок долетел аж до Игната. Стас перешагнул низкий порожек, гыкнул, опустился на корточки. Из помещения с дырой в потолке и осколками плафона на полу видна лишь его бугрящаяся мышцами спина, острые лопатки и четко обозначенный пунктир позвоночника.

– Уважаемый Станислав, чего там? Чего нам принесли? – Доктор спрашивает с опаской в голосе и соответствующей гримасой на лице, отступая к дальнему углу.

«Чего он боится? – удивился Сергач. – Что в сени подбросили бомбу?.. С пеной у рта твердил, мол, все мы участники экстремального шоу, и боится режиссерских вмешательств?..»

– Гы-хы, гниды, гы-хы-ы!.. – нервно рассмеялся Стас, поднимаясь с корточек и задом выходя из сеней. – Гы! Военнопленные закончились! Военный инвентарь и предмет досуга, гниды, подкинули. Стебаются, уроды! Маза фака!

Стас повернулся затылком к сеням, его левую руку скрывала от взгляда Игната распахнутая дверь, в правой молодой атлет держал противогаз.

Да, самый натуральный противогаз, индивидуальное средство защиты органов дыхания, знакомое каждому, отслужившему в рядах, отнюдь не понаслышке. Резиновая шлем-маска цвета казенных кальсон, круглые стекляшки, имеющие неприятное свойство запотевать во время марш-бросков, и цилиндрическая коробка цвета хаки, фильтрующая «газы», в данном случае привинченная напрямую к шлем-маске.

Сергач только и успел, что опознать армейский аксессуар, как в большем из помещений сарая-тюрьмы вновь возникла внешне невозмутимая Ангелина.

Цок, цок, цокая набойками на каблуках, стараясь не наступать на осколки плафона, подошла к ухмыляющемуся Стасу, изволила поинтересоваться:

– Что это?

– Противогаз! Стебаются, гниды.

– Нет, что в другой руке?

– В левой? Магнитофон. Беспонтовый, маленький с одним динамиком и встроенными часами. На часах светятся нули.

– Юноша, – Ангелина поправила наманикюренным ногтем дужку темных очков, – вам не кажется, что в магнитофоне наличествует аудиокассета с записью?..

– С условиями освобождения! – подхватил Стас, сверкнув глазами, топнув кроссовкой. – Йес, мэм! Которая тут кнопка «плей»?

– Уважаемые, не спешите нажи...

– Лови, доктор! – Стас швырнул Льву Юрьевичу противогаз.

– Жмите «плей», – кивнула Ангелина, разрешила.

Стас нажал.

«Пик», – в дыре под потолком коротко пискнуло. С аналогичным коротким «пиком» включаются и отключаются некоторые бытовые электроприборы.

– Че за херота?! – напрягся Стас. – Я кнопку вдавил, а там, наверху, пи-пи, и на часах, во, двоеточие меж нулями замигало.

– Уважаемые, я пытался вас удержать от поспешных...

– Помолчите! – грубо оборвала Льва Юрьевича Ангелина, и вовремя, поскольку вслед за сигналом под потолком и миганием в часах достаточно громко для своих миниатюрных размеров заговорил резким мужским голосом магнитофонный динамик:

РОВНО ЧЕРЕЗ ЧАС ВЗОРВЕТСЯ СОСУД СО СЖИЖЕННОЙ

ОТРАВОЙ, СПРЯТАННЫЙ МНОЮ, ДЕРЗКИМ. МНЕ ИЗВЕСТНО ДОПОДЛИННО – СРЕДИ ВАС ВАМПИР.

СУЩЕСТВО ЗАДОХНЕТСЯ, НЕ ПОЖЕЛАЙ ОНО

ПРОЯВИТЬ СИЛУ. К ТЕБЕ ОБРАЩАЮСЬ, СТРОГИ МОРИ!

ПРОЯВИСЬ, МОЛЮ Я, УПОВАЯ НИЖАЙШЕ

НА ПРОЩЕНИЕ ТВОЕ.

И все, далее только шорох чистой пленки, белый шум, равнозначный тишине, молчанию.

Все молчали ровно секунду. Только за стенами сарая тявкали собаки, дюжина доберманов.

Что есть секунда? Вдох-выдох. Четверо – красивая женщина в темных очках, мускулистый атлет с шуршащим пленкой магнитофоном, лысоватый пузан, неловко комкающий в крепких руках резину противогаза, взъерошенный Сергач – четверо, будто сговорились, двинулись к центру комнаты, поближе к дырке в потолке. Четверо заговорили одновременно. Ангелина повторила шепотом: «Взорвется колба со сжиженной отравой»; Стас гыкнул, оскалившись: «А я не врубился, чего там пи-пи, и при чем пурга про вампиров», Лев Юрьевич бормотал: «Быть не может, нас разыгрывают, прокрутите еще раз запись, половины не поняли»; Сергач ругался: «Бред, честное слово, бред сумасшедшего, блин горелый...» Цокали каблуки, шаркали сандалии, хрустело матовое стекло под толстыми подошвами кроссовок, трое шли к центру помещения, запрокинув головы, глядя на черную дыру в потолке. И только босой Сергач вынужденно поглядывал на пол. Но и Сергач не заметил, когда зашевелился всеми забытый Ян Альбертович и по стеночке, по стеночке подкрался к сеням...

– Стойте, уважаемый! – крикнул Лев Юрьевич, который боковым зрением в последний момент, в метре от порога все же засек безумного беглеца.

Или беглеца от безумия?..

Сухонький старичок в допотопном спортивном костюме на диво проворно прыгнул в сени. Мало того – сумел как-то в прыжке ухватить край распахнутой двери. К закрывающейся двери кинулся Стас. Вряд ли из человеколюбия, скорее по бойцовской привычке реагировать действием на действие. Растянувшись в длинном и низком выпаде, на манер фехтовального, Стас выронил из левой руки магнитофон с часами и бесполезно шуршащей кассетой, пальцами правой дотянулся до дверной ручки, но поздно – дверь в сени хлопнула, дверца из сеней во двор скрипнула.

– Заклинило, карамба! Блокировка, язви ее, реально сработала! Дед психованный во двор побежал, слышите?..

Такое разве не услышишь? И хочется заткнуть уши, да руки онемели.

– Спасите!!! – орал обезумевший Ян Альбертович, звал на помощь людей с воли, взывал к богу, к черту, громко топал кедами, бежал, бежал и орал: – Спасите!!! Спа...

Вопль отчаяния захлебнулся в лае и рычании, в лязге собачьих челюстей...

А потерянный Стасом магнитофон с электронным циферблатом откатился к босым ногам Сергача. В прямоугольнике над кругляшкой динамика светились зеленым цифры – 00:54.

Осталось чуть меньше часа. Их осталось четверо.

5. Смертный час

– ...Яна Альбертовича растерзали собаки.

Игнат нажал кнопку паузы. Замигала красная точка возле встроенного микрофона, тихое шуршание пленки прекратилось.

В прямоугольнике над динамиком зеленые цифры и отсчитывающее секунды двоеточие – 00:26.

Игнат наговорил на пленку информацию об узниках сарая-тюрьмы и рассказал о событиях, коим был свидетелем, вплоть до гибели старика астролога за какие-то жалкие пять минут. Всего-то пять минут назад Сергач сел, прислонившись к фанерной стенке, подвинул к себе поближе отполированный прозрачный куб с питьевой водой и начал говорить в микрофон.

«Наверное, я очень плохо и слишком кратко рассказываю. Про то, как меня и других похищали, вообще ни слова не сказал. А впрочем, как нас похищали, неважно, не это главное...» – подумал Сергач, откладывая магнитофон подальше, к ногам, берясь другой рукой за горлышко тяжелой емкости с теплой водой. Мелькнула совершенно идиотская мыслишка: «Жалко, здесь нету холодильника». Мыслишка вызвала не менее идиотскую мимолетную улыбку-ухмылку. Странно, но руки совершенно не дрожали. Игнат поднял голубоватый кубик с жидкостью над головой, тонкая струйка полилась на макушку, на плечи. Облегченная емкость встала по правую руку, левой Сергач дотянулся до миниатюрного магнитофона, провел пальцем по кнопкам – сухо, хвала духам, не забрызгал аппарат, и то хорошо...

00:24, осталось, ежели быть беспощадно точным, двадцать три минуты с секундами. Двоеточие пульсирует, мгновения уносятся в вечность, куда первым из пятерых пленников шагнул Ян Альбертович. Точнее – убежал. Кто знает, быть может, астролог находился в здравом уме и твердой памяти, вопреки всем внешним проявлениям истерики на грани безумия. Тщедушное тело старика трепетало, а мозг бесстрастно просчитал ситуацию и сделал однозначный вывод – взаперти стопроцентно не выжить. На что он надеялся? На милость похитителей? Пустая надежда, однако хоть какой-то микроскопический шанс был, и он им воспользовался.

00:23. Сергач медленно вдохнул, резко выдохнул, поднес к губам магнитофонный торец со встроенным микрофоном, щелкнул кнопкой паузы, закрыл глаза, заговорил, торопясь и сбиваясь:

– Яна Альбертовича растерзали... хотя об этом я уже... Ладно... Восстановить дальнейшие события с документальной точностью не берусь. Все происходило слишком бурно, быстро и эмоционально... Взрывно... Мои сокамерники отсидели гораздо дольше взаперти, и их... как бы сказать... их прорвало, а я... скажем так, притормаживал... Все говорили зачастую одновременно, и я... я, так скажем, не все успевал осмысливать. Шок от трагедии с первым убийством... Да, с убийством Яна Альбертовича, иначе не назовешь, хотя фактически... Впрочем, неважно... Шок прошел удивительно быстро. В смысле, у них, у Стаса, Ангелики и Льва Юрича. Со мной-то как раз наоборот... Хотя и это неважно... Снова прослушали подброшенную аудиозапись. Дважды. Стас заявил, что, мол, вампир это он, и заржал, придурок. А сам весь будто на пружинах – психовал Стас, когда рассказывал про свой стиль кунг-фу под названием... сейчас вспомню... ага, вспомнил, под названием чиан-ши-цюань... Или киан-ши?.. Не помню, неважно. В Китае вампиров называют чиан-ши или киан-ши. Кулак по-китайски – цюань, получается «кулак вампира», очень и очень редкий стиль кунг-фу, придуманный в эпоху Мин, если я правильно запомнил. Бойцы чиан-ши учатся атакуя забирать энергию противника, а блокируясь, наоборот, выплескивать. Стаса я слушал вполуха, про китайский боевой вампиризм он вешал лапшу Ангелике, в то же самое время Лев Юрич объяснял мне, что такое «строги мори» и вампиры вообще, поносил эрудицией. Несло, как говорится, доктора. В аудио-обращении есть такая фраза: "К тебе обращаюсь, «строги мори», можно отмотать пленку и послушать, я наговариваю текст после той записи, в смысле, я сохранил, не стер... впрочем... а, ладно... Короче, «строги мори» – вампиры румынского фольклора. То есть в старину в Румынии вампиров называли «строги мори». Брэм Стокер, сочиняя роман о Дракуле, фольклорные истоки игнорировал. На самом деле румынские вампиры очень редко кусались и пили кровь, «строги мори», выражаясь современным языком, – «энергетические вампиры», а пресловутых клыков у них вообще не было, клыки придумали киношники в пятидесятых годах двадцатого века. Кстати, ирония судьбы, но совсем недавно я пролистывал букинистическую редкость, книгу о вампирах вековой давности и действительно ни фига не нашел про знаменитые вампирские клыки... Еще Лев Юрич просветил относительно термина «вампир». Вампир – означает «пиявка», слово произошло, если я правильно запомнил... блин, на фига я все это запоминал... ладно, фиг с ним... Слово «вампир» произошло от литовского «вампти» – «сосать». В прочитанной мною книжке происхождение этого веселенького словечка трактовалось, кстати, совершенно иначе, впрочем... Короче, не суть... Важно другое – Стас вроде бы и не слушал Льва Юрича, вроде бы сам балаболил и вдруг наехал на него, типа, чой-то ты, доктор, многовато всякого знаешь по теме, с подозрительными, типа, подробностями, уж не в сговоре ли ты, Лева, с похитителями? Доктора от возмущения чуть инсульт не хватил, а Стас возьми и отбери у него противогаз. Выхватил шлем-маску, и абзац! Заявил, мол, когда наступит время "Ч", он, Стасик, будет в противогазе, и баста! Остальные... типа, рискните здоровьем, попробуйте отнять, маза фака...

00:18. Игнат нажал кнопку паузы, вновь останавливая лентопротяжный механизм. Над встроенным микрофоном снова замигала красная точка, раза в два интенсивней, чем двоеточие между нулями и цифрами.

«Блин! Заговариваюсь, чересчур подробно описываю события, в смысле – пересказываю. Акын, блин, долбаный, – мысленно отругал себя Сергач. – Надо как раньше, как начинал. Пусть куцо, фигня! Общую фабулу главное донести, обозначить...»

Игнат сморгнул, взъерошил макушку, тряхнул головой.

Капли с мокрых волос разлетелись веером, и одна-две долетели до мертвого чела Станислава, упали на высокий лоб покойного. Смерть облагораживает, Стас выглядел торжественным и серьезным, вытянувшись в тени подоконника, куда его, уже бездыханного, оттащил Лев Юрьевич. Доктор скрестил руки покойника на груди, сдвинул ноги пристойно, опустил веки. Кровавый след из центра помещения к окну, к ране на шее Стаса, все еще не засох. Рана – словно от клыков вампира, рваная и неровная. И как только киношники не понимают, что костяным клыком просто невозможно аккуратно вскрыть яремную вену?..

00:17. Сергач щелкнул кнопкой паузы.

– Еще до того, как Стас заржал и назвался вампиром, а Лев Юрич пустился в разглагольствования про «строги мори», Брэма Стокера и пиявок по-литовски, сразу же после того, как мы, четверо, уже вчетвером прослушали второй раз бредятину, записанную в начале этой кассеты, на которую я сейчас наговариваю текст, сразу после этого Ангелика резюмировала – минет час, взорвется колба под потолком, и которые без средств защиты дыхания, тем абзац!.. Речь идет о той самой колбе, донышко коей Лев Юрич принял за объектив видеокамеры, а Стас за выпуклость обычной электролампочки. О колбе в дыре под потолком, в черноте чердака... При включении подброшенного магнитофона сработало и дистанционное устройство запуска часового механизма адской машины на чердаке. Часы в магнитофоне дублируют... Блин, это и так понятно, что они дублируют... Короче, самому сильному предлагается проявить себя и завладеть противогазом. Остальным хана. Помню, я еще промямлил, мол, в мифах и легендах вампиры обладают невероятной физической силой. Потом Стас заржал и назвался вампиром... Черт подери, хотел рассказывать покороче, а сам растекаюсь мыслью по древу. Ладно, едем дальше... Стас крепко схватил в кулак резину шлем-маски, глянул зверем, оскалился. Невозмутимая Ангелика будто бы испугалась, будто бы ее проняло, зацепило... Блин, трудно все описать, в смысле – пересказать доходчиво, все происходило в таком лихорадочном темпе, что... Ладно, короче... Короче говоря, Ангелика будто бы испугалась, отшатнулась от Стаса, оступилась и вроде бы, точнее – вроде как подвернула ногу. Она нагнулась, схватилась за якобы травмированную лодыжку. А Лев Юрич загомонил – заговорил – затараторил про отравляющие вещества удушающего действия, про фосген, синильную кислоту, хлорциан. Я так и не врубился, чего, собственно, он пытался доказать Стасу, но это и неважно, важно, что Лев отвлек захватчика противогаза, а женщина меж тем незаметно для всех, и для меня тоже, подобрала с пола длинный, острый, как клык, и по форме похожий осколок плафона. Ангелика стиснула осколок в кулачке, распрямилась, как бы невзначай оказалась у Стаса за спиной и полоснула ему по шее. А Лев Юрич... я от него не ожидал, честное слово... Руки у Льва сильные... в смысле – были... Черт, сбился... Итак, по порядку. Стас был бойцом и рефлексы имел соответствующие. Стас рану зажал и на автомате начал контратаку, начал разворот к Ангелике, то есть «вертушку», удар ногой с разворота, а Лев ему бац под дых и другой рукой бац – хук в челюсть. Думаю, Лев Юрич в молодости боксом занимался. Причем успешно. Голова у Стаса от восходящего удара дернулась, и кровища из раны ручьем. Вспомнить страшно, честно... После... ну, когда агония кончилась, она недолгой была – ну минуту максимум... После доктор его к окну отволок и уложил... Красиво уложил... В экстремальной ситуации люди становятся... у людей проявляются такие... ну, в смысле – был улыбчивым толстячком, казалось, мышка пробежит – и он в обморок, а затем жареный петух клюнул и... Впрочем, неважно... Минуты за три, ну, за пять все произошло... то есть Стаса... Это... Ясно, короче...

00:11. Времени осталось с гулькин нос. Игнат вздохнул поглубже, восстановил сбившееся дыхание. Скороговорка отнимала силы, но зато отвлекала от мыслей о будущем, которое наступит или не наступит через одиннадцать минут. Уже через одиннадцать. Еще многое, слишком многое надо бы успеть записать, и замечательно, что нет времени на вдумчивое рассматривание трупа Льва Юрьевича, тела Ангелины. Время сжирает лентопротяжный механизм магнитофона, этакая машина времени. Все мысли и думы только вслух и только о конкретике, поехали!

– Едем дальше!.. В смысле – продолжаю... То есть заканчиваю... Я остановился на... Ага, вспомнил! Лев Юрич тащил мертвого Стаса, укладывал его красиво и говорил о жребии. Доктор предлагал метнуть жребий, кому из нас троих достанется противогаз. Он говорил об интеллигентности и судьбе, говорил очень серьезно, очень-очень убедительно и офигенно быстро, быстрее даже, чем я сейчас тараторю. И при всем при том чертовски, блин, складно. Ангелика внимательно слушала, кивала да на меня поглядывала – бросала, скажем так, вопросительные взгляды: мол, ты согласен тянуть жребий? А я... я смотрел на него, на нее... на нее в основном и... Смотрел как бы со стороны, как будто зритель в театре. Меня поражала их торопливость, они... они будто бы жили в другом измерении, в ускоренном темпоритме, будто кровь Стаса подействовала на них как катализатор. Они включились в игру, придуманную сумасшедшим, существовали в рамках идиотских правил, спешили делать попытки, чтобы осталось время на реванш, а я... Я пытался, честно, заговорить о вопиющих противоречиях в логике похитителей! Поверим на миг в легенды о вампирах, в то, что среди нас упырь, невероятно сильный физически. На фига, спрашивается, суперсильному и сверхжестокому существу бороться за противогаз? Не проще ли выйти во двор и разделаться с дюжиной собачонок, а? Кто опаснее изначально – двенадцать дрессированных четвероногих или четверо двуногих на грани отчаяния? Вопрос спорный, но мне кажется, суперсильному упырю проще уничтожить собак, чем... короче, ясно, да?.. Они, Ангелика и Лев Юрич, никак не отреагировали на мои доводы. Они меня просто-напросто не слушали, я зря сотрясал воздух звуками, в то время как Ангелика, отвернувшись, прятала в одном из кулачков сережку... Женщина с серьгой в одном ухе оборвала мои речи, я первый участвовал в жеребьевке. Олимпийская система, блин, проигравший вылетает. В смысле, не угадал, в каком кулачке спрятана серьга, и... Ясно, короче... Все действо происходило так серьезно, не передать. Я угадывал издалека, в смысле, близко к Ангелике не подходил, сказал «в правом» и промахнулся. Я выбыл, и, если честно, мне было по фигу... Настала очередь Льва гадать на судьбу. Он подошел к ней вплотную и вместо того, чтоб сказать, в какой руке, врезал ей, скотина, под дых, а другой рукой воткнул осколок в шею. Туда же, куда и она Стасу, в яремную вену... Ну ладно я – я тормозил, но как она не заметила? Ведь он, гаденыш, воспользовался ее приемом! В смысле – тоже нашел повод наклониться и вооружился. Она якобы подвернула ногу и наклонилась, а он внаклонку тащил покойника. И зубы заговаривал про интеллигентность... Короче, улучил момент Лева, подобрал острое. Ангелика подняла большой осколок, а он маленький. Она держала орудие в кулаке, а он между пальцев. Она не порезалась, сумела, а он... Я почему-то больше всего удивился тому, что он сам порезался... Ангелика протянула ему два сжатых кулачка, он ей р-раз левой в живот, хук правой, и между пальцев правой осколочек торчит, и пальцы в крови, он себе ладошку, что ли, наколол... Осколков плафона на полу видимо-невидимо, но я всего-то пятку порезал, без крови даже, когда попер на Леву. Включился я не сразу, у Ангелики ноги подкосились, и я попер. Честное слово, не выбирал, куда ноги ставил, и, надо же, всего лишь ороговевшую кожу на пятке царапнул, и все... Юрич исхитрился еще одну острую загогулину с пола схватить, за секунды до моего приближения. Мастер Тхыу Тхыонг учил когда-то, типа, не становись рабом оружия – погибнешь. Юрич слишком рассчитывал на колюще-режущие предметы у себя в руках – наверное, думал, я их испугаюсь. Тхыу Тхыонг учил – работай против вооруженного, как будто он безоружен... Пусть я сто лет без тренировок, пусть я далеко не мастер, однако кое-чего умею. Например, себя не жалеть в критической ситуации. В реально критической, безальтернативной. С немым я оплошал, ну, когда он меня в плен брал, а Юрича, суку... Лева не сумел меня даже царапнуть стекляшками, я... Я его кончил... И ни фига, ноль эмоций, нормально, не страшно совсем... Блин!..

Сергач со злостью, с силой нажал кнопку «Стоп». Идиот! Признался в убийстве, кретин!.. А впрочем... Впрочем, никогда не поздно отказаться от чистосердечного признания. Типа – я подозревал, что где-нибудь в интерьере спрятаны «жучки» и где-нибудь за забором меня подслушивают похитители. Оговорил себя, дабы похитители узнали, какой я крутой и беспощадный, дабы боялись. Менты могут и не поверить, но... Черт! Не о том сейчас надо думать, не о возможных в будущем разборках с ментами! Выжить бы для начала, а уж там... Там видно будет, чего кому врать, где правду говорить... Игнат вздохнул и включил режим записи:

– Короче, я остался один, и у меня появился план... План, чего дальше делать, у меня как-то сам собой созрел. Я Ангелике пульс щупал, а он, в смысле – план, мгновенно кристаллизовался в башке... Она недолго мучилась, чуть дольше Стаса. Жалко – Лева сдох в секунду... Я Ангелике глаза закрыл, плюнул на Леву, интеллигента липового, и взял магнитофон. У стены сел, баллон с водой к себе пододвинул, стекла осколок подобрал... Кстати, раньше внимания не обращал – на баллонах-то этикетки: «Святой источник». Смешно, правда?.. Если кто-нибудь все же найдет эту кассету, передайте ее, сердечно прошу, на Петровку, тридцать восемь, Попову Олегу Ильичу, знакомому моему оперу, ладно?.. Олег Ильич, передай Инне... Впрочем, ладно... Все! Я и так время перебрал, три нуля с четверкой только что высветились. Пока!..