Текст книги "Дорогие сердцу лица"

Автор книги: Михаил Зайцев

«Дальше куда нам течь…»

 
Дальше куда нам течь,
Если слаба Отчизна,
Если слова и числа
Стали тупы, как меч.
 
 
Дальше куда нам течь,
Если уже не можем
Даже с тобою, Боже,
Русскую речь сберечь.
 
 
Дальше куда нам течь…
 

1999

«Деревня как деревня…»

 
Деревня как деревня:
Хаты и дома.
В голове крестьянина —
Свет и кутерьма.
 
 
Есть шутник в деревне,
Спорщик и пророк,
Есть волшебный камень,
Что у трех дорог.
 
 
Только что случилось,
Что произошло —
Почему сбежалось
В пригоршню село?
 
 
Шутника спросил я —
Промолчал шутник
И впервые в жизни
Головой поник.
 
 
Я спросил у спорщика —
Спорить он не стал,
Мигом притворился,
Будто бы устал.
 
 
Я спросил пророка —
Посмотрел пророк
На волшебный камень,
Что у трех дорог,
Посмотрел, подумал,
Скрылся, не простясь.
 
 
По селу пошел я.
Шумно веселясь,
 
 
Пел шутник частушки
И дудел в рожок.
Спорщик спорил с кем-то.
И молчал – пророк.
 

1976

«Еще со сном в обнимку…»

 
Еще со сном в обнимку,
Но все же наяву
Ступаю на тропинку,
На росную траву.
 
 
На камушки ступаю.
И, как проводнику,
Я свету уступаю
Дорогу к роднику.
 
 
За ним шагаю следом,
Как самый лучший друг.
Необозримым светом
Все залито вокруг.
 
 
Вдали вдруг заблистало —
Да это же родник!
Еще светлее стало
На удивленья миг!
 

2006

«Отвергнутый собраньем птичьим…»

 
Отвергнутый собраньем птичьим,
Восставший против вожака,
Глядит, как лебеди привычно,
Согласно входят в облака.
 
 
«Ужели эта говорильня
Сильней меня и мой удел —
Смириться?» И, расправив крылья,
За стаей молча полетел.
 
 
Все выше, круче поднимался,
За стаей пристально следя.
В самом себе засомневался?
Или – уверовал в себя?!
 

1976

«Был ясен бор…»

 
Был ясен бор.
И я был скор.
Олень просился сам на мушку,
Шел, величавый, на опушку, —
Склонялись ландыши у ног.
Я был готов нажать курок,
Как вдруг увидел: метрах в ста
Застыл художник у холста!
 

1966

«Продам ружье…»

 
Продам ружье —
Куплю свирель.
И в лес пойду
С Кузьмою-плотником.
И стану другом
Для зверей,
И стану недругом
Охотникам.
 

1970

«Ударит ветка по плечу…»

 
Ударит ветка по плечу,
Ударит хлестко, резко, больно.
Замешкаюсь и – отскочу.
«Ты чо?!» – вдруг выкрикну невольно.
 
 
Рукой схватившись за плечо,
Не понимая, как в угаре,
Шепчу растерянно: «Ты чо?!» —
Как будто человек ударил.
 

1975

«Простите, буйные отавы…»

 
…Простите, буйные отавы,
Прости, засохшая трава,
Что первую любовь оставил,
А ведь она была права.
 
 
…Прости мне, что не усомнился
В тебе, дорога. Скорбь свою
Таил; злословию дивился;
Все, что имею, – отдаю.
 
 
…Простите, меркнущие тени
Ушедших. Стоя на краю,
Я тешил мысль остаться с теми,
Кому я пел, кому пою.
 
 
…Простите, рыбы, птицы, звери,
Что предал вас, что вас зорю, —
Передо мной открылись двери,
Хочу – никак не затворю.
 
 
…Прости мне, дерево пустыни,
Благополучие. Чудак,
Того не ведал я доныне,
Что я и нищ, и слеп, и наг!
 

1977

Вечер

 
Река себя, как зыбку,
Качает и качает
Ныряющую рыбку
И стайку белых чаек.
 
 
И рыбка без испуга
Глядит на стайку чаек,
И все они друг друга
С улыбкой привечают.
 

2004

«Сказали человеку…»

 
Сказали человеку:
«Не боись!» —
И человек
Не вспомнил о боязни.
Сказали человеку:
«Поклонись!» —
Он поклонился
И ушел от казни.
Сказали человеку:
«Ты велик!» —
Не усомнился он
Ни в коем разе.
Сказали: «Мразь!» —
И отразился лик
В воде стоячей
Безобразней мрази.
Сказали: «Пой!» —
Он: «Подпою – запой!»
«Люби!» – сказали. —
Пламенел очами.
Сказали: «Ешь!» —
Наелся.
«Будь собой!» —
Он растерялся
И пожал плечами.
 

1976

«Там есть, за вершинами гор…»

 
Там есть, за вершинами гор,
Долина согласья и лада?
Там сердцу понятен укор
Небесно-открытого взгляда?
 
 
Ужели и там – суета?
Но слышу, идет издалека:
«Спасет этот мир красота»
Сквозь гневное «Око за око!».
 
 
Колеблется, зиждется: там
Спит ночь на коленях у света,
И Слово подходит к словам…
Иначе зачем мне все это?!
 

1977

«Радость моя высока́…»

 
Радость моя высока́,
Счастье мое вели́ко:
Сыплю из туеска
На клеенку клубнику.
 
 
Медленно наклоняю,
В помощь ладонь подставляю,
Чтобы бочок не поранить
Самой румяной крайней.
 
 
Все, высыпаясь, подряд
Прямо в глаза мне глядят!
 

2004

«В далях поднебесных…»

 
В далях поднебесных
Под ночной звездой,
В клубнях полновесных
В почве молодой
Есть всегда такое,
Что собой роднит
Поле золотое,
Солнечный зенит,
Маленькую мяту
Со скалой большой…
Всех же, вместе взятых, —
Всех, всех, всех! – с душой.
 

2004

Дождь

 
Хлынувший рассыпчатым свинцом,
Полоснет по речке, по отаве.
Забежит соседка на крыльцо,
Тазик на приступочку поставит.
 
 
Вспомнит про забытое белье.
И – на дождь!
Пригнется, осмелеет.
Платьице промокшее ее
Тело обхлестнет, порозовеет.
 
 
Дождь в захлебе пуще задробит,
На нее глазея бесшабашно.
Но ее ревниво заслонит
Мужняя промокшая рубашка.
 

1975

Элегия

 
Я слышу, я вижу: в чужие края,
Скользя по обветренным сходням,
Уходит наивная вера моя,
Уже безвозвратно уходит.
 
 
Но даже и там, в запредельном краю,
Во мраке забывчивом с грустью,
Приметив наивную веру свою,
До самой земли поклонюсь ей…
 

1973

«Притиснут в очереди длинной…»

 
Притиснут в очереди длинной
К спине невидимой чужой,
С ней, очередью, пуповиной
Незримо связанный, слезой
Незримо-общею омытый,
Жалелый жизнью, ею битый,
След в след ступаю к рубежу —
Как будто бы узнать спешу,
Чего там нет и что дают там,
Каким комфортом и уютом
За все мытарства наградят,
Рассортируют иль подряд
Сбросают всех в котел кипящий?
Не потому ль за мной стоящий
Толкает в спину? Шагом верным
Молчком переступают люди.
И нету в очереди первых.
И не дай бог – последний будет!
 

1984

Хайям

 
Дрожат бокалы тоненько,
Здесь каждый третий пьян.
И бродит возле столиков
Нахмуренный Хайям.
Не изрекая истин,
По крайней мере вслух,
Хлебает супик кислый,
Отмахивая мух.
В меню глядит открыто,
Берет еще котлет…
И вовсе – не «маститый»,
И вовсе – не поэт.
Я так подумал только —
Он на меня как глянет!
И над хмельным застольем
Как грянет!
Высказывался резко,
Не опуская век.
И становился трезвым
Двадцатый век!
 
 
…Жую свои котлеты.
Тишь и благодать!
Вокруг сидят поэты,
Хайяма – не видать!
 

1977

«Дерево упало – стало больше света…»

 
Дерево упало – стало больше света!
Только ветер взвился, ветви шевеля.
Поглядел направо – вертится планета,
Влево глянул – крутится матушка-земля.
 
 
Подрубил другое под ядреный корень.
Ветер жарким пламенем на меня дохнул.
Поглядел я в небо – оказался вровень
С облаками легкими, солнцу подмигнул.
 
 
К третьему примерился – подкосил, играя.
Приволок три дерева в связке на село.
– Что одна встречаешь, женка молодая,
Где мои три сына?
– Ветром унесло…
 

1977

«На ветхой «копейке»…»

 
На ветхой «копейке» (не даст и гроша
Никто мне за эту машину!)
Над горным Кавказом взлетает душа
И мечется по серпантину.
 
 
Здесь смуглые лица приходят во власть!
Их время – под солнцем валяться!
А грешной душе моей негде упасть,
Ну а упадет – не подняться…
 
 
Ведь время другое уже на часах,
И близится миг: без просвета
В российских селеньях и в русских лесах
Наступит кавказское лето!
 
 
…Зачем же я еду на отдых сюда,
Душой понимая пропащей:
Горька, солона в моей Волге вода
И нет ее чище и слаще?!
 

1999

«В простуженный осенний темный вечер…»

 
В простуженный осенний темный вечер
Стою один на берегу пруда.
И слушаю затейливые речи,
Которые плетет внизу вода.
 
 
Ей нипочем ни холод и ни стужа,
Она не горбит спину от ветров.
Она и с ветром сквозняковым дружит,
И с рыбаками у ночных костров.
 
 
Ей по душе осенний темный вечер,
Она его касается во тьме.
И на ухо ему, смеясь, лепечет
О ветре, рыбаках и обо мне.
 

2006

«Что подарил мне Бог…»

 
Что подарил мне Бог,
Оно всегда в душе.
А я, что сделать мог,
Все сделал я уже?!
 
 
Да нет же! Вновь душа —
Откуда и взялись
Силенки? – не дыша,
Летит, стремится ввысь.
 
 
А та летит к душе,
Чиста и хороша.
И вот они уже
Во мне – одна душа!
 

2004

«В день неизбежный расплаты…»

 
В день неизбежный расплаты,
В час неизбежный суда
Вспомни: откуда упал ты
И – как попал ты туда?
 
 
Вспомнишь тогда непременно
Всю свою спешную жизнь,
Как ты взлетал постепенно,
Падая, падая вниз!
 

2004

«Свадьба. Сыто. Сладко. Горько…»

 
Свадьба. Сыто. Сладко. Горько.
Но уже сквозь дым видны
За горою – горы, горка,
За пригорком – валуны
Жизни повседневной. Это
Пропускает женишок,
Отмечая: свадьба. Лето.
Взгляд дружка наискосок.
 

2004

«Взмахну веслом, упруго оттолкнусь…»

 
Взмахну веслом, упруго оттолкнусь
От берега, заросшего травою.
Захлопает в кустах —
                             тяжелый гусь
Бесшумно пролетит над головою.
Очертит круг над озером, слегка
Качнется, высотою насладится.
И, проскользнув по глади озерка,
Почти у самой лодки приводнится.
Не шелохнусь.
Гляжу с восторгом я,
Как он плывет,
                      как распрямляет перья.
Наверно, чует, в лодке нет ружья…
И все же страшно от его доверья!
 

1975

Охотник и сайгак

 
Застыла мысль. В кулак собрался дух.
Прищуренное веко не моргает.
Курок и палец превратились в слух.
Ба-бах! Попал!!! К сайгаку подбегает.
 
 
Толкает сапогом его под дых.
Глядит в глаза расширенные. В них
Сникает жизнь, хладеет чистый дух,
Последняя надежда угасает:
Как он бежит на веру и на слух
От зла! И к человеку подбегает…
 

1984

«Поздним часом перед сном…»

 
Поздним часом перед сном
За окошко глядь —
Свистнет ветер за окном:
– Эй, пошли гулять!
 
 
– Что ж, пошли…
И мы летим
К поднебесной тьме.
И печной духмяный дым
Нос щекочет мне.
 
 
Звезд полуночная дрожь
Падает росой.
Господи, как мир хорош!
И какой большой!
 
 
Выше! Дальше от дорог
Дома моего.
И над нами – только Бог!
Больше – никого!
 
 
Ниже, ниже… Вот и рожь
Трогаю рукой…
Господи, как мир хорош!
Маленький какой!
 

2004

После дождя

 
Пар по равнине проползает сыро.
Щебечет ласточек на проводах семья.
И муравьи замазывают дыры
В их общей крыше дружного жилья.
 
 
Вода журчит. С блестящих листьев каплет.
Земля отяжелела от дождя,
Пресытилась… И в громовом раскате
Ей слышно имя, как назвать дитя.
 

1975

«Поздний август. Песня спета…»

 
Поздний август. Песня спета
Работящих рук, очей.
Потихоньку гонит лето
Стадо солнечных лучей
На край света. А оттуда
Навевает стужу в сад.
И продрогшая запруда
Прячет плечи в листопад.
Да и я продрог немножко,
И не греет сердце кровь.
И стучит, стучит в окошко
Запоздавшая любовь.
 

2004

«Ночь глухая. Близко кто-то…»

 
Ночь глухая. Близко кто-то
Шаг замедлит, подождет
И выходит за ворота.
Неужель за мной идет?
 
 
Шаг. Другой. Десятый… Впору
Пропустить его вперед.
Оглянусь – в обратну сторону
Он с оглядкою идет.
 

1977

«С рюкзаком в два пуда весом…»

 
С рюкзаком в два пуда весом
Колобком качусь по лесу.
 
 
Отражает небеса
Земляничная роса.
 
 
Меж опятами кружу,
Но опят не нахожу.
 
 
Словно рыба на крючке,
Солнце бьется в ручейке.
 
 
Я иду себе, блуждаю.
Сказку сказывает лес.
Я чудес не ожидаю —
Я живу среди чудес!
 

1975

«В чистом небе, над темной рекой…»

 
В чистом небе, над темной рекой
Реет белая птица без имени-отчества,
Не дотянешься к ней ни стрелой, ни рукой,
И назвал я ее: Одиночество.
 
 
Белой птице веселое имя под стать.
Как-то бросила мне она перышко,
Стала в душу все чаще мою залетать,
Осмотрелась, устроила гнездышко.
 
 
И не то чтоб привык, а как будто всегда
Неразлучны мы с ней, и поэтому,
Как охранник, стою на посту у гнезда
И на жизнь не особо-то сетую.
 
 
Ну а если крылом помахать улетит
В небеса не спросясь Одиночество,
Опустеет душа, заболит, заболит,
Что и жить уже дальше не хочется.
 

2004

«Вдруг под небушком высоким…»

 
Вдруг под небушком высоким,
Близким-близким и далеким,
В путь последний соберусь.
 
 
Что ж, бывает горькой правда:
В путь последний – ну и ладно!
В путь последний – ну и пусть!
 
 
Только б дети жили справно,
Улыбались внуки славно,
Стих мой пели наизусть.
 
 
Ах, друзья, союз наш редок!
Сдвинем чарки напоследок
И отбросим разом грусть.
 
 
Мне пора! Но, бога ради,
Не подталкивайте сзади —
Сам тихонько доберусь…
 

2003

Печаль

«Сквозь долгие века…»

 
Сквозь долгие века
Без видимого срока
Глядит издалека
Луна холодным оком
На мир зеленых трав
И ниву золотую,
На мусор вдоль канав
И суету людскую
Столиц, предместий, сел,
Холодностью смущая
И мертвым светом все
Живое освещая.
 

2005

«Меж дьяволом и Богом…»

 
Меж дьяволом и Богом,
Меж раем и острогом
Метался человек.
В глазах его нестрогих
Жила надежда многих —
Но скоротечен век!
 
 
И он придумал сказку,
Веселую побаску,
Что сам себе судья.
Жил широко, убого,
У дьявола и Бога
Не слыл за холуя.
 
 
Бог возмутился: «Я вот!..»
Перекрестился дьявол.
Смешались правда, ложь…
Кто чист душой, кто грешен,
Издалека, конечно,
Уже не разберешь.
 
 
И человек взмолился,
И перед ним явился…
Такой же человек.
В глазах его нестрогих
Жила надежда многих —
Но скоротечен век!
 

1984

«Ветер хлещет с высоты…»

 
Ветер хлещет с высоты —
Наземь падают листы.
 
 
Прижимаются к земле —
Подготовились к зиме.
 
 
Подготовились к терпенью —
Скоро осень, как всегда,
Незаметно хлопнет дверью
И задуют холода.
 
 
Набежит мороз наскоком,
Вскружит вьюга-помело —
Им тепло лежать под боком
У земли. И ей тепло.
 

2006

«Тропинкою степной…»

 
Тропинкою степной
В разливах чабреца
Идут на водопой
Корова и овца.
 
 
Степной привычен путь,
Как жизненный уклад:
Овца отстанет чуть —
Корова косит взгляд.
 
 
Корова если вдруг
Свернет с тропинки, рог
Овца нагнет: «От рук
Отбилась и от ног».
 
 
Всю жизнь они вдвоем
У бедного вдовца…
А вот и водоем
В просвете чабреца.
 
 
Корова воду пьет,
Водицу пьет овца.
И свет с небес идет,
И нет ему конца!
 

2004

«Хоть за край света беги…»

 
Хоть за край света беги,
Задних не чуя ног,
И сам себя сбереги,
Загнанный в угол зверек.
 
 
Что ж ты, споткнувшись, опять
Сел в провалившийся снег:
Как же в тебя не стрелять,
Я ведь не зверь – человек!
 

2004

«И в густом лесу, и в редкой…»

 
И в густом лесу, и в редкой
Роще слышу все ясней
Голоса далеких предков,
Рыб, животных и зверей.
 
 
Слышу сердцем, чую кожей
Мир лесов, полей, степей.
Он и нынче нас моложе,
Он и нынче нас умней.
 
 
У слона, змеи, волчицы
И у солнышка в горсти
Не мешало б поучиться,
Как природу нам спасти
От самих себя… Но это
Ближе сердцу – не уму.
А пока летит планета
Стертым мячиком во тьму.
 

2004

«Река покрылась льдом…»

 
Река покрылась льдом.
Кружись в ней, не кружись,
А жизнь пошла вверх дном,
Другою стала жизнь.
 
 
Идет по льду рыбак,
Не аки посуху,
Поймать за просто так
Рыбешек на уху.
 
 
Пробурит крепкий лед.
И на зеленый свет
Рыбешка подплывет,
А света вовсе нет.
 
 
Несладко подо льдом
Барахтаться в воде,
Вся жизнь идет вверх дном,
Как, впрочем, и везде.
 

2005

«В повседневных трудах и заботах…»

 
В повседневных трудах и заботах
О ночлеге, любви, бутербродах
Забывал он на небо взглянуть.
Прижимался к земле. И все глубже
В землю плотью входил. И все глуше
Покрывался забвением путь.
И, смешавшись с землей без остатка,
Облегченно вздохнул и украдкой
На далекое небо взглянул.
 
 
Там, в пространстве колеблемом, кто-то
Над своей бесконечной работой
Одинокую спину согнул.
К небесам прижимался. Все глубже
В небо плотью входил. И все глуше
Заунывную песню тянул.
В небесах растворясь без остатка,
Облегченно вздохнул и украдкой
На далекую землю взглянул.
 

1984

«Оторванный от неба и земли…»

 
Оторванный от неба и земли,
С издерганной, измученной душою
Стою понуро в солнечной пыли
Над малой родиной и – над большою.
 
 
Мне б от обиды крикнуть в небеса!
Но голос мой уже настолько дальний,
Что различимы больше голоса
Пустых надежд, напрасных ожиданий.
 
 
Мне бы упасть, лицом к земле припасть!
И захлебнуться бы слезою душной.
Но надо мною беспредельна власть
Всеобщего молчанья, равнодушья.
 
 
И у кого мне с горечью спросить
О том, как стал я холоден к народу
И через сколько пропустили сит
Мою необозримую свободу?
 
 
Мне бы спросить об этом у небес —
Но небеса унижены и смяты.
И вместо грома вездесущий бес
Устроил барабанные раскаты.
 
 
Мне бы спросить об этом у земли,
Но мечется земля, твердит землица:
«Сыны мои, ну как же вы могли!..»,
А что «могли» сказать, как мать, стыдится.
 

1984

Муж

 
Домой придет – посмотрит колко,
Хмурной – уставится в окно.
Жена забегает – иголка
Сшивает жизни полотно.
– Чего разбегалась?
– Да как же?! —
На стул опустится без сил.
Сейчас он скажет, скажет, скажет:
«Да, не люблю. Нет, не любил».
Но он молчит. И вдруг украдкой
Посмотрит, выдохнет:
– Жена…
Ей так тепло и так ей сладко,
Что до озноба – холодна.
 

1981

«Полетим, полетим над чужою страной…»

 
Полетим, полетим над чужою страной,
На других поглазеем, себя всем покажем,
Ну а то, что увидим, и Богу не скажем,
Возвратимся домой с окрыленной виной.
 
 
Что нам Запад и что нам Восток,
Ну, отметим для галочки: были в Париже.
И на ниточку памяти грустно нанижем
Сувенирную бусинку в русский рядок.
 
 
И продолжим Отчизну тихонько любить,
Позабудемся в прежних трудах и заботах,
А чтоб наши полеты совсем не забыть,
Нитку бус мы повесим на старых воротах.
 

2004

«Идущий берегом реки…»

 
Идущий берегом реки,
Смотрю на пасмурные воды.
Как одуванчики, с руки
Сдуваю дни свои и годы.
 
 
Подхватывает их река,
Несет к неназванному сроку,
Ну а душа издалека
Летит над водами к истоку.
 

2004

«В рассветный час закатным летом…»

 
В рассветный час закатным летом
Едва проснулась тропка, но
Нетерпеливым бересклетом
Уже стучит в мое окно.
 
 
Напоена прохладной влагой,
Трава прикрыла тропку, но
С упрямой детскою отвагой
Она стучит в мое окно.
 
 
Ну как не выглянуть, не встретить
Душой попутчицу свою,
С которой вместе на рассвете,
Еще не выспавшись, встаю?!
 
 
И мы идем неспешным шагом.
Овраг проходим, поле, ток.
И друг за другом добрым взглядом
Следим, не потеряться чтоб.
 

2006

«Над леском, деревней…»

 
Над леском, деревней,
Тропкою, рекой
Разлился вечерний
Благостный покой.
 
 
Над крестьянской хатой
В темных небесах
Звезд голубоватых
Светятся глаза.
 
 
В хате над колыской
Женщина сидит.
Наклонившись низко,
На дитя глядит.
 
 
Кутает ребенка
Потеплей до пят —
В голубых глазенках
Звездочки блестят.
 
 
Спит младенец в хате,
Весь закутан в шаль.
С неба Божья Матерь
Смотрит, как печаль.
 

2005

«Глянешь утречком в окошко…»

Александру Ерофееву

 
Глянешь утречком в окошко —
Светом залита дорожка,
И на ней роса дрожит.
Между капелек бежит —
Не задеть бы! – время наше.
Нет его милей и краше,
И оно спешит, спешит…
И зовет в широки дали,
Светом залитые, тьмой.
Где мы многое видали
И вернулись вновь домой.
Чтобы утром полегоньку
В рассветающей тиши
Выйти, времени вдогонку
Крикнуть: время, не спеши!
 

2005

«Ни коня, ни воза…»

 
Ни коня, ни воза.
Посреди зимы
Ждут-пождут мороза
На печи пимы.
 
 
И душе охотца
Шуток и всерьез
Крепкого морозца
До веселых слез!
 
 
Но по всей Росее
В январе
Дождик мелкий сеет —
Лето на дворе!
 

2005

«Дремлет речка в берегах…»

 
Дремлет речка в берегах.
Месяц над водой
Наставляет ей рога
С тучкой молодой.
 
 
Из речных объятий лишь
Выскользнул и вот
Шепотом волнует тишь,
Сладко тучке лжет.
 
 
Понимает речка: юн
И в желаньях лих,
Да и род его от лун
Переменчивых.
 
 
Тучка что? Была – сплыла.
Он опять за то ж:
К речке льнет, и ей мила
Сладостная ложь.
 

2005

«И те, которые сказали…»

 
И те, которые сказали,
Что все на свете – суета,
Они, бесспорно, в этом зале —
Дымок пускают изо рта.
 
 
И те, которые сказали,
Что все на свете – красота,
Закусывают в этом зале
Остатком рыбьего хвоста.
 
 
И те, которые сказали:
«Ни красота, ни суета»,
Конечно, тоже в этом зале —
Читают лекцию с листа.
 
 
И те, которые сказали:
«И красота, и суета», —
Без всяких яких – в этом зале
У них надежные места.
 
 
А тот, который все сказал
О сущности всего земного,
Стоит за сценой, смотрит в зал
И – плачет.
И – не вспомнит Слово.
 

1983

Поэт

Ф. Г. Сухову

1

 
Испугаюсь взгляда старика!
Словно перед дальнею дорогой,
Жгучая щемящая тоска
К сердцу хлынет;
В комнатке убогой
Станет мне спокойно и светло.
Вслушиваясь в речь его простую,
Не скажу, что вот, мол, повезло, —
Вместе с ним по весям затоскую.
Наяву увижу, как во сне,
Раннею-прераннею порою
Босиком идущим по стерне
Со стихом – целебною травою…
 

1977

2

 
Погрузившись в свои размышленья
О душевной людской красоте,
Забывал принимать он решенья
В повседневной мирской суете.
То купить позабудет картошки —
И сидит на пустом кипятке.
Пацаны выбьют стекла в окошке —
Пишет буквочки на сквозняке.
Вычищает от въедливой пыли
Мысль и чувство высоким огнем…
Вскоре люди о нем позабыли.
Да и время забыло о нем.
Но на время забывчиво время!
В неизбежные «против» и «за»
Распахнуло скрипучие двери —
Чудным светом кольнуло в глаза!
И когда в захудалой каморке
Неизвестную книгу нашли —
Встрепенулись истлевшие шторки
И сиренью в окне расцвели!
И когда пролистнули страницу,
То худая рубашка его
Превратилась в небесную птицу,
В щебетанье, полет, торжество!
 

1985

«Не возгордись…»

 
Не возгордись!
                    Неси свой крест смиренно.
Толпе внимай, но сам держись вдали
Ее, поэт! Твой голос дерзновенный
Пройдет и небо, и пласты земли,
Дойдет до тех, кто разумом высоким
Был неподкупен, кто презрел беду
Остаться в жизни сирым, одиноким
И не пошел у лжи на поводу.
Им – не прощай!
                          Прощают только слабым,
Которых выбрал случай, а не путь,
И никогда не думай, что пора бы
Остановиться и передохнуть.
Тебе не раз в сомненье и печали
Придется чашу скорби пригубить,
Но верь в свой путь!
                               В конце его, в начале
Не презирать готовься, а любить…
 

1976

«С непокрытой головой…»

 
С непокрытой головой
На лугу стою,
Сушит ветер луговой
Голову мою.
 
 
Колет пятки мне жнивье —
За густым овсом
Детство милое мое
Мчится колесом.
 
 
Вдалеке отец и мать,
Бабушка и дед…
Ну а дальше – не видать,
Дальше – белый свет.
 

2002

«Я знал, что к озеру вернусь…»

 
Я знал, что к озеру вернусь.
И, не отыскивая брода,
Незамутненная природа
Ко мне шагнет, и я нагнусь,
Чтобы испить воды печальной.
 
 
Волна неспешно подойдет,
И доверительно, послушно
Затараторят наши души,
Как птицы осенью холодной
Пред отправлением в полет.
 

1974