Текст книги "Разборки в Японском море"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24

Череватенко устроился за игровым столом, потеснив худосочную девицу в красном облегающем платье. Она что-то пробурчала, но, оценив мощную мускулатуру боцмана, тут же замолкла. С другой стороны протиснулся Палермо. Таким образом, девица оказалась в тисках.

– Ребята, нельзя ли поосторожней? – пробормотала она.

– Играешь по маленькой? – приобнял ее Палермо за талию.

– Присматриваюсь, – та улыбнулась и руку не убрала.

– На красное, – Череватенко бросил на стол три фишки.

– Ставки сделаны, – девица-крупье крутнула колесо рулетки и пустила шарик.

– Давай, шило тэби в сраку, – Череватенко вытащил сигару и нервно крутил ее между пальцами.

Выиграл черный номер. Когда крупье объявила выигравший номер, Череватенко едва не разломил сигару на две части.

– А-а, сраная каракатица, – чертыхнулся боцман.

Он удвоил ставку и опять поставил на красное. Палермо, глянув на девицу, поставил две фишки на черное. Шарик снова замер на черном поле.

Боцман выругался так, что девице пришлось закрыть уши руками. Палермо же, напротив, развеселился, забирая выигрыш.

– Не обращай на него внимания, крошка, – Палермо взял девицу за запястье, – лучше сыграем вместе. А ты, Степа, не слишком усердствуй.

– Пошел ты, – огрызнулся Череватенко, он снова удвоил ставку и опять поставил на красное, – должно же наконец повезти.

Теперь он поставил на кон уже двенадцать фишек. За столом на него начали с интересом поглядывать. Палермо снова приобнял девицу и поставил на первую дюжину. Ему опять повезло, в отличие от Череватенко. Боцман зыркнул на Палермо, словно это он был виноват в его проигрыше.

– Нужно сперва немного промочить горло, – прохрипел он, отходя от стола.

– Это наш боцман, – Палермо наклонился к девице, – не может играть на сухую. Как тебя зовут?

– Настя, а тебя?

– Палермо, – обольстительно улыбнулся он.

– Ты итальянец?

– Дедушка родился в Неаполе, а потом приехал в Союз. Отец уже родился тут.

– Так Палермо твоя фамилия?

– Нет, – он покачал головой, глядя в ее большие зеленые глаза.

– А что? – Настя оказалась настойчивой девушкой.

– Прозвище.

– А имя у тебя есть?

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

– Можешь звать меня Эдуардом.

– Можно, я буду звать тебя Эдиком?

– Тебе что, Палермо не нравится?

– Ну что, – их милую беседу прервал боцман, пришедший из бара с большим стаканом водки, – много сорвал?

– Я больше не ставил, ждал тебя. Познакомься – это Настя, – представил он свою новую подружку.

– Степан Ильич, – Череватенко поставил стакан на край стола и провел ладонью по черепу, словно приглаживая несуществующие волосы.

Он дождался, пока крупье начала принимать ставки, и выложил двадцать четыре фишки. Снова на красное. Это была уже довольно приличная сумма, если учесть, что одна фишка была достоинством в десять долларов.

– Пойдем отсюда, – Палермо наклонился к Настиному уху, – боцман сейчас снова проиграет и начнет буянить. А когда Степан Ильич буянит, лучше ему под руку не попадаться.

Настя хихикнула и отправилась следом за Палермо. Он подошел к покерному столу, за которым играли Мумба и Дудник.

– Мужики, это Настя.

– Юра, Нгамба, – оба обернулись и представились.

– Ой, какой черненький, – Настя удивленно посмотрела на ангольца.

– Папа у меня еще чернее, – Мумба улыбнулся ослепительной улыбкой.

– Хочешь присоединиться, красавица? – Дудка показал на стол.

– У меня нет фишек, – Настя развела руками.

– Давай, садись, – подтолкнул ее Палермо, – я за тебя поставлю.

Крупье, ловко орудуя специальной лопаточкой, сдала карты, когда Палермо с Настей устроились за столом. Палермо поставил по две фишки за себя и за свою новую подружку. Краем глаза Палермо заметил, что Череватенко отвалил от рулеточного стола и снова направился в бар с пустым стаканом.

– Червь опять проиграл, – шепнул он своим соседям, – еще один подход – и он взбесится.

– Может, выиграет, – предположил Дудка, глядя в карты.

– Я играю для того, чтобы получить удовольствие, – Палермо тоже посмотрел карты и попытался заглянуть в карты к Насте, но она прикрыла их рукой, – а ты?

– Хорошо, когда выигрываешь. – Настя покосилась на него, потом на свои карты. – У меня две пары.

– Неплохо. Посмотрим, что у крупье.

У девушки оказалась только пара. У Мумбы и Дудки игры не было, и они бросили карты и направились к бару, откуда только что отошел Череватенко с новой порцией водки.

– Ну как, Степан Ильич? – Дудка потрепал себя за ухо, в мочку которого была вставлена серьга.

– Я бы пустил их всех на корм кашалоту, – пробурчал боцман, – все время выпадает черное.

– На красное ставили только большевики, – заметил Дудка, – так что советую сменить цвет.

– Нет, – прорычал Череватенко, – теперь уже поздно.

Он снова приблизился к столу и выложил последние фишки, которые взял при входе. Заказав в баре новую порцию рома с кока-колой, Мумба решил заняться блондинкой, которая строила ему глазки.

– У тебя чего сегодня, только черное? – услышал он возмущенный голос боцмана.

Тот оперся руками на стол и угрожающе смотрел на крупье. Мумба понял, что боцман снова проиграл, и вернулся, чтобы отвлечь его, так как в его сторону начинали поглядывать охранники.

– Пошли выпьем, Степан Ильич, – Мумба схватил Череватенко за локоть и потащил к бару, – сегодня просто не твой день.

– Что значит не мой день?! – продолжал неистовствовать боцман. – Гребаный стол! Пусть меня разорвет в клочья, если я еще раз подойду к нему!

– Вот и правильно, – продолжал уговаривать его Мумба, – сейчас мы выпьем и отправимся дальше.

Куда они отправятся, Мумба не уточнял. Он заказал расстроенному Череватенко еще водки, которую тот одним махом выпил.

– Что, опять продулся? – с добродушной усмешкой посмотрел на него Дудник.

Этим он только раззадорил боцмана.

– Разнесу этот бордель к чертовой бабушке, – снова заорал Череватенко, грохнув пустой стакан об пол.

Хрустальный стакан разлетелся на мелкие кусочки, а Череватенко с вызовом взглянул на бармена.

– Он сам упал, – нагло заявил боцман.

– Вы должны заплатить, – бармен оставил других клиентов и замер напротив Череватенко.

– Может, ты меня заставишь? – ухмыльнулся боцман.

– Да ладно тебе, – Мумба похлопал Череватенко по плечу, – я заплачу, – повернулся он к бармену и достал из кармана деньги.

– Только попробуй, – зыркнул на него Степан Ильич, – будешь у меня неделю «машу» таскать.

– Ладно, кончай дурить, – Мумба все-таки сунул бармену помятую купюру незаметно от боцмана.

– Кто дурит?! – Боцман вскочил с банкетки и схватил Мумбу за отвороты рубахи. – Они здесь все сговорились. А ты с ними заодно?

– Остынь, Червь, – вмешался Дудка, видя, что боцман распалился не на шутку, – он-то тебе что сделал.

– Пусть не лезет не в свое дело, – Череватенко все-таки разжал свои лапищи и выпустил рубаху Мумбы. – Еще водки, – он хлопнул ладонью по барной стойке.

Не допив водку, Череватенко вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов и устремился через весь зал к трапу, ведущему в помещение борделя. Дудник, сказав пару слов Палермо и Мумбе, оставил их в казино, а сам поспешил вслед за боцманом. Когда он поднялся по трапу, то увидел боцмана, препирающегося с охранниками. Те стояли у мозаичной двери и не давали боцману войти, учитывая его состояние.

– Мне нужен мой кэп, – голосил Череватенко, – а с вами я разговаривать не хочу, трепанги трепанированные!

Охранники грозили в ответ и еле сдерживались, чтобы не наподдать ярившемуся боцману.

– Ребята, – миролюбиво начал Дудник – он и сам уже подумывал, не лучше ли действительно вызвать капитана, – мы пройдем… мы ни к кому не имеем претензий.

– Ты не имеешь, – бестолково глянул на Дудника Череватенко, – а я имею. Прочь с дороги, лентяи!

Дудник удерживал боцмана, но тот, ловко увернувшись, толкнул одного из охранников и, прежде чем второй сообразил, что к чему, проник в холл. Тут он остановился в замешательстве, что дало возможность охранникам и Дуднику войти следом. Молодцы бросились к нему и заломили ему руки. Девицы, увидев взбешенного боцмана, испуганно заверещали, а некоторые с ногами забрались на диваны, словно боцман был диким зверем, внезапно выпущенным из клетки. На шум и крики вышла черноволосая помощница Валентины.

– Что такое? – удивленно вскинула она на вновь вошедших свои черные глаза. – Степан Ильич, – узнала она боцмана, и на ее хорошо очерченных губах появилась приветливая, но сдержанная улыбка.

– Зоя, – сиплым голосом обратился к ней боцман, – скажи этим молодчикам, чтоб отпустили меня.

– Зоя, я отвечаю за моего друга, – улыбнулся девушке Дудник. – Мы направляемся к капитану, ведь так?

Дудка подмигнул немного растерявшемуся Череватенко.

– Да, направляемся, сто морских ежей вам в задницу, – недипломатично прогрохотал тот, стараясь вырваться из клешней охранников.

– Думаю, он сейчас занят, – лукаво посмотрела на Дудника Зоя, – вам лучше подождать его внизу.

– Видишь ли, у нас нет времени на ожидание, – пробурчал боцман, – у нас для кэпа важное сообщение. Э, – разочарованно выдохнул он, – вы, бабы, ни хрена в этом не понимаете.

– Я не понимаю, зачем нам оставаться внизу, когда тут полно симпатичных девочек, – весело подхватил Дудник, – а мы за время плавания так соскучились по женской ласке… Подбери-ка нам поискусней…

Зоя подозрительно покосилась на боцмана, который затих и, поняв, что громом и молнией охранников не одолеть, решил положиться на Дудника.

– Отпустите же его, – не выдержал Дудка.

– Только обещайте вести себя тихо и пристойно, – натянуто улыбнулась Зоя.

Боцман и Дудник кивнули с решительным видом. Зоя знала, что боцман неравнодушен к Агды, поэтому волновалась на этот счет – она видела, что Череватенко, мягко говоря, не в себе, а Агды была занята. Зоя опасалась, что подобное стечение обстоятельств может вызвать новую бурю, поэтому на всякий случай решила предупредить:

– Агды освободится через полчаса…

– Она мне не нужна, – высокомерно ответил Череватенко, – мне с ней скучно. Покажи-ка нам что-нибудь посвежее. А этих охламонов отпусти, – кивнул он на вооруженных дубинками парней. – Триста баксов за час, – охранники отпустили его, и он достал из кармана пачку долларов, – но только чтоб я не скучал.

– Если хотите, можете взять двоих, – радушно улыбнулась Зоя.

– Давай, – хохотнул боцман, – только я хочу разделить их с другом.

– Групповушка? – деловито уточнила Зоя.

– Что-то в этом роде, – еще более весело рассмеялся боцман.

Он был доволен, что избавился от цепких объятий охранников. Те вышли за дверь.

– Тогда еще сто, – смиренно улыбнулась Зоя.

– Ну и обдираловка! – негодующе воскликнул боцман. – Мы ж в прежнем составе – два на два?

– У нас все строго регламентировано, – с непроницаемо-серьезным лицом ответила Зоя.

– Ладно, нехай! – махнул рукой Череватенко.

Он отсчитал деньги и протянул их Зое. Та кокетливым движением опустила их за корсаж. Дудник похотливо облизнулся.

– Только не разочаруй нас, – ущипнул Зою за задницу боцман.

Она несильно ударила его по руке и повела гостей знакомиться с девушками. Дудник с боцманом выбрали смуглую брюнетку и белокожую блондинку. Череватенко с фамильярной нежностью похлопал обеих по ягодицам, пощекотал в прочих интимных местах, ощупал ноги. Оставшись довольным (причем процедура предварительной проверки проходила в сугубо серьезной обстановке, и принявшиеся было хихикать и подзуживать клиентов девушки вскоре замолчали, повинуясь цыкнувшему на них Череватенко), боцман и Дудник в обнимку с девицами направились в знакомый коридор.

Дойдя до третьей двери, они вошли в каюту, отпертую предупредительной Зоей. Та удалилась, как только поняла, что квартет занялся делом.

Девиц упрашивать не приходилось. Они стали стаскивать с пиратов одежду. Дудник хохотал, боцман же стал вдруг мрачен и неприступен. Он отшвырнул прилипшую к нему блондинку и, прежде чем Дудник успел преградить ему дорогу, вырвался в коридор.

Череватенко быстро и мягко – несмотря на хороший градус – подбежал к «чуму» Агды и принялся тарабанить. Из-за двери он услышал томное постанывание, а вслед за тем – недовольный возглас Луганова-младшего:

– Что такое?!

– Выходи, сучонок, не то я тебе череп раскрою! – забыв об осторожности, крикнул боцман.

За дверью что-то хлопнуло, потом раздался шум, как от упавшего на пол тела, затем – нервный смешок. Пока в каюте шла возня, боцман колотил в дверь.

– Открой, мать твою, Агды! Ну, сука, ты у меня получишь! – орал боцман.

Дудник, услышав ругательства боцмана, выскочил полураздетый из каюты. Вслед за ним высунули свои любопытные головы проститутки. Зоя тоже прибежала на шум. Она хотела вызвать по мобильнику охранников, но Дудник сжал ее руку с сотовым.

– Сейчас я все улажу, – нежно посмотрел он на возмущенную девушку, – айн момент. Слушай, Червь, тебя как человека сюда пустили, таких красоток дали, а ты херней страдаешь.

– Отстань, – рявкнул боцман, – раз в полгода сходишь на эту блядскую посудину, а это сучье отродье…

Раскрасневшийся, взбешенный, он умолк, не закончив фразы, и принялся с удвоенной силой колотить в каюту. Казалось, дверь вот-вот разлетится в щепы.

– Ну ты и псих! – Дудник схватил боцмана сзади, налегая на него всем телом и заводя ему руки за спину.

Череватенко попытался сбросить с себя наседавшего Дудника. Зоя приглушенно вскрикивала, наблюдая за этой сценой. Боцман с Дудкой, сцепившись и неуклюже вальсируя в узком пространстве коридора, поочередно бились плечами и головами о стены и дверь каюты.

– Открой, чукотская бл…! – кричал боцман, стуча в дверь уже ногою – руками он принялся отбиваться от Дудника.

Охранники прибежали сами – видимо, сидевшие в холле девушки, услышав грохот и брань, вызвали их.

Глава 25

– Расскажи подробнее, – попросила Валентина.

– Зачем тебе это? – усмехнулся Рок – от его желания с кем-то поделиться своим бременем не осталось и следа.

Его глаза, минуту назад влажные от блеска, погасли. Он откинулся на спинку дивана и, близко поднеся рюмку с коньяком, казалось, изучал горевшую темным янтарем жидкость.

– Славка здорово зол на тебя… – улыбнулась Валентина, – я вообще не знаю, как ты отважился ему перечить. У него же в друзьях сам губернатор…

– Так уж и в друзьях, – недоверчиво ухмыльнулся Рок, – не думаю. Да мне на это наплевать!

– Какой ты гордый, – насмешливо взглянула на него Валентина. – Только не думай, что это сойдет тебе с рук.

– Что же тогда охранники с дебаркадера меня сюда пропустили? – Рок поставил рюмку на стол и в упор посмотрел на Валентину.

Она опустила глаза, встревоженная прямотой этого взгляда. Потом поднялась с дивана и прошлась по своей тесной каюте. Сделала два шага к двери и обратно.

– Ты не страдаешь клаустрофобией, – улыбнулся Рок, – но определенно страдаешь тягостной зависимостью от брата. Скажи, это он подбирает тебе мужчин, решает, с кем тебе спать, а с кем – нет?

– Замолчи! – раздраженно воскликнула Валентина. – Ты ничего не знаешь о наших отношениях. Не зря он говорит, что ты – отпетый наглец.

– Какая трогательная сплоченность и солидарность во мнениях, – саркастично рассмеялся Рок. – Ладно, мне пора.

Он поднялся с дивана. Они оказались стоящими друг к другу почти вплотную. Валентина подняла к Року бледное от злости лицо. Ее верхняя губа заметно подрагивала, что очень нравилось Року.

– А на сейнер ты прошел только потому, что Славка даже не мог предположить, что у тебя хватит наглости явиться сюда, – с вызовом сказала она.

– А почему тогда ты не дала Адольфу сообщить ему, что я здесь? – невозмутимо улыбнулся Рок.

Его руки мягко и смело легли Валентине на талию.

– Его зовут Рудольф, – выдохнула она ему в лицо, – Рудольф.

– Я бы на твоем месте подобрал более симпатичного парня на должность менеджера. Ах да, наверное, его прислал Михей, и все для того, чтобы не смущать тебя греховными мыслями.

Рок притянул к себе замершую от негодования Валентину. Она не сопротивлялась, но сохраняла неодушевленную статичность и прямизну буквы «i». Тогда Рок высунул кончик языка и провел им по горячим губам Валентины. Она отвернулась и даже попыталась высвободиться, ухватившись руками за его запястья.

– Он может приехать с минуты на минуту, – прошептала Валентина, опустив голову и продолжая упираться.

– Зачем же ты тогда меня сюда пригласила, для философской беседы? – усмехнулся Рок.

– Давай не будем рисковать, – без особой убедительности сказала Валентина.

– Экстремальный секс – это как раз для меня, – Рок резким движением задрал на ней юбку и, подхватив ее обеими руками, прижал спиной к стене.

Как раз в этот момент из коридора донесся шум и пьяный голос боцмана.

– Что это? – испуганно посмотрела на Рока Валентина.

– Не отвлекайся, расстегни ремень и брюки, – он стал осыпать ее шею быстрыми жаркими поцелуями.

Шум в коридоре усилился. К звериным крикам боцмана примешивались другие голоса.

– Подожди, – взмолилась Валентина.

– Не думал, что ты такая пугливая. – Он опустил Валентину на пол, но лишь затем, чтобы самому расстегнуть ремень и брюки.

Валентина попыталась привести себя в порядок, но Рок не дал ей этого сделать. Он бесцеремонно уложил ее животом на стол и, придерживая одной рукой за шею, другой стал стаскивать с Валентины кружевные трусики. Она вырывалась – ее беспокоил грохот в коридоре.

Боцман продолжал ломиться в каюту к Агды. Смутный гул голосов разорвал надрывный крик Агды. Это уже никуда не годилось.

Рок засмеялся, он вошел в азарт, и возгласы боцмана его только разжигали. Бутылка с коньяком слетела со стола вместе с дорогой фарфоровой вазой. К счастью, ничего не разбилось – пол был застелен толстым ковром. Но вот коньяк разлился.

Валентина как могла отбивалась. В итоге этой баталии был опрокинут набок стол, и Валентина, соскользнув по его гладкой поверхности, оказалась зажатой между ним и диваном. Ножки стола наехали на низкое кресло, стоявшее напротив дивана, и торчали как обломанные мачты сильно накренившегося корабля. Рок расхохотался.

– Я же тебе говорил: неудобная каюта! Ты не ударилась?

Он помог ей высвободиться из западни.

– Ненормальный! – взвизгнула Валентина. – Точно, у вас у всех крыша съехала!

И тут снова раздался истошный вопль Агды и следом – крик боцмана, перекрывающий душераздирающий тенор Луганова-младшего.

* * *

Выйдя в коридор, Рокотов увидел стоявшего у стены боцмана, на руках которого, пытаясь его усмирить, повисли два здоровенных охранника. Агды, на которой из одежды была только короткая меховая жилетка нараспашку да такие же меховые трусы, сидела верхом на одном из охранников, обхватив его ногами за бедра. Она пыталась ухватиться за его короткие волосы, но пальцы соскальзывали с его головы, из-за чего она злилась и колошматила парня кулаками по спине. Охраннику приходилось нелегко, так как ему нужно было держать боцмана и одновременно стряхивать с себя Агды, вступившуюся за Череватенко. Ему помогал третий охранник, схвативший проститутку за талию и тащивший ее назад, дабы оторвать от своего приятеля. Луганов-младший в плавках и распахнутой сорочке, видя, что его подругу-мамочку обижают, пинал босыми ногами охранника в спину. Раскрасневшийся еще в каюте Агды, он теперь был красным словно вареная креветка. Он верещал по-бабски, стараясь отцепить парня от Агды. В то же время его бесила преданность Агды боцману, и он, не гнушаясь тумаками и щипками, то и дело вымещал на «приятельнице» свою жгучую обиду. Так он и разрывался между любовью и ненавистью, и его вопли символизировали это мучительное раздвоение.

Дудник тоже не стоял в стороне. Обхватив висевшего на боцмане охранника предплечьем за горло, он надавил ему коленом в спину и потянул вниз. Если бы тот не отпустил руки и не упал на палубу, то стал бы калекой в инвалидном кресле. Завопив, парень старался выкрутиться из цепких рук Дудника. В какое-то мгновение ему удалось ослабить хватку, он вскочил на ноги и бросился теперь уже не на Череватенко, а на Дудника. Но не тут-то было!

Отбиваясь свободной рукой от наседающего на него другого охранника, боцман схватил этого за ворот рубашки. Так как охранник уже двинулся на Дудника, неожиданная остановка привела к его падению. Ноги по инерции ушли вперед, а рубаха, разорвавшись на две части, затормозила движение верхней части корпуса, и охранник с грохотом рухнул на пол. Вся эта сцена сопровождалась дикими криками Агды, душераздирающим верещанием Луганова, грозными ругательствами трех охранников, визгом проституток, выглядывавших из дверей, хлесткими глаголами Дудника и отборным трехпалубным матом боцмана.

– Агды, сучка, – орал он, отбиваясь от второго охранника, – как ты могла отдаться этому педику? Сволочь, каракатица мохнатая, продажная девка!

Непонятно было, что именно он имел в виду, говоря такие слова проститутке. Она же, словно не слыша его, с пылким самоотречением помогала ему, отвлекая на себя внимание второго охранника.

– Степан Ильич, Степа, – колошматила она кулаками охранника по голове, – почему так долго не был? Агды скучала, мой олененок.

– Потаскуха, – в духе боцмана изливал душу Луганов, вымещая свою злобу на охраннике. Он продолжал пинать его, бить кулаками в спину и наконец схватил за шею. Оторвав его от Агды, он кинулся к ней и вцепился в нее обеими руками. – Пусти его, Чукотка гребаная!

В конце концов боцману удалось освободить вторую руку, и он влепил охраннику, на котором висела ревущая и стенающая Агды, такой хук справа, что того просто вдавило в переборку. Амбал ударился головой и начал оседать вниз. Проститутка ловко соскочила с него и кинулась на шею боцману.

– Отстань, ежиха гулящая, – боцман сперва с презрительным и в то же время кокетливым видом отстранился, но в следующую секунду уже прижал ее к себе.

Явившись свидетелем апогея предательства, Луганов изловчился и двинул третьему охраннику ногой в пах.

– Пидор гнойный, – просипел тот, приседая и зажимая руками свое богатство.

Удар был не такой уж мощный, и у охранника еще оставались силы, чтобы огреть Луганова дубинкой по коленям. Единственное, что служило помехой, так это статус Луганова-младшего. Парень все же не отказал себе в удовольствии резко выговориться в адрес Луганова, которого недолюбливал весь персонал борделя. Оттолкнув охранника в сторону, Луганов бросился к Агды и неистово обнял ее сзади.

– Всем стоять! – гаркнул Рокотов, за которым, оправляя одежду, в коридор выскочила раскрасневшаяся Валентина. – Что это вы здесь за базар устроили?! Какая идиллия! – саркастично усмехнулся он, глядя на прижавшихся к Агды с разных сторон боцмана и Луганова.

– Ладно, иди, – Череватенко, смутившись, нехотя отстранился от проститутки. – Все в порядке, кэп, – он исподлобья посмотрел на Рокотова, – было здесь несколько вопросов, но мы их уладили.

– Кажется, конфликт исчерпан? – Сергей обернулся к Валентине.

– Не знаю, – она сурово взглянула на охранников, не сумевших отстоять честь заведения.

Тот, что был в разодранной рубахе, пытался прикрыть голый торс ее остатками. Манжеты рубашки все еще оставались застегнутыми на его запястьях, поэтому справиться с этой задачей он не мог.

– Ну смотри, – Луганов бросил на Череватенко взгляд, полный ненависти, – я еще с тобой разберусь. Пошли, – он начал было увлекать Агды в каюту, но тут в дальнем конце коридора появился Михей.

Его тяжелое лицо прямо-таки полыхало багровым пламенем, словно раскаленная чугунная сковорода. Видимо, кто-то все-таки сообщил ему о присутствии на «Кураже» Рокотова, и он, кипя праведным гневом, спешил расквитаться с беспредельщиком. Как всегда, с ним был Ухтыркин, уцелевший после взрыва лодки во время устроенной Михеем погони, а также Кот. Очевидно, больше под рукой никого не оказалось. Коля, правда, успел связаться со своими – приказал собрать несколько человек и срочно двигать на «Кураж». Добираться бы им пришлось не меньше часа.

Но Михей и не думал, что у него по этому поводу могут возникнуть какие-то трудности: охрана «Куража», состоящая из дюжины человек, если что, всегда была готова за него вступиться.

Луганов, заметив своего партнера, на секунду замешкался, потом толкнул Агды в каюту, а сам остался в проходе. Сопровождаемый с двух сторон телохранителями, Михей подошел, расставил ноги и окинул высокомерным взглядом картину только что закончившегося сражения. Решив оставить Рокотова на сладкое, он обратился сначала к сестре.

– Валентина, – засунув руки в карманы легкой кожаной куртки, прохрипел он, – что за бордель ты здесь устроила?

Он склонил голову к припечатанному боцманом охраннику с таким видом, словно разглядывал того под микроскопом. Парень едва очухался и пытался подняться, держась руками за переборку. Второй раненый, пострадавший от Луганова, хотел ему помочь.

– Слава, – удивленно отозвалась Валентина, – ты, кажется, не собирался сегодня…

– Да вот, как видишь, собрался, – Михей провел пятерней по заросшему щетиной, тяжелому подбородку.

– Ну, нам здесь делать нечего, пускай родственники сами разбираются, – Рок посмотрел на своих друзей, – пошли.

– Погоди, – зловеще улыбнулся Михей, – куда же ты? Разве так встречают старых друзей?

Ухтыркин преградил путь Дуднику, который был к нему ближе других и собирался уже двинуться вдоль коридора к выходу.

– У нас ведь есть о чем побазарить? – добавил Михей, свирепо глядя на Рокотова.

– Слава, – Валентина шагнула вперед, – не нужно только устраивать здесь никаких разборок. У нас солидное заведение.

– Бордель у тебя, а не заведение, – осадил ее брат. – А с этим маслощупом мы сейчас обстоятельно потолкуем. Знаешь, на сколько он нас обул вместе с Листом? На полторы сотни японских автомобилей! Знаешь, на сколько они потянули? А еще двести тысяч баксов? За товар. Как будешь рассчитываться, капитан?

Он шагнул к Року и хотел схватить его за грудь, но тот вовремя отпрянул.

– Отвянь, Михей, – Сергей с презрением посмотрел на авторитета, – ты не на сходке. У нас временное перемирие, – добавил он.

– Чего ты лепишь горбатого? – взвыл Михей. – Я тебе устрою перемирие! Ты у меня собственное дерьмо будешь жрать, гаденыш вонючий.

– Позвони Луганову и все узнаешь. – Рок пытался выиграть время, прикидывая шансы на отход.

Вступать в драку с Михеем и его прихвостнями было сейчас не самым лучшим выходом. Их, пиратов, было трое против двух телохранителей Михея, его самого да трех охранников, двое из которых могли еще помахать кулаками. В принципе, шанс на успех был. Но на корабле засела еще куча охранников, да неизвестно, скольких Михей привез с собой. Если бы удалось как-то сообщить Палермо и Мумбе, тогда было бы проще, хотя наверняка ни за что нельзя было поручиться. Рок недоумевал – почему они все еще сидят в казино, неужели они не заметили Михея?

– Сам звони, – рявкнул Михей, не в силах дальше себя сдерживать. – Хватайте его, – подал он сигнал телохранителям.

Те рванулись к Рокотову. Боцман, с которого хмель сходил, будто лавина с гор, метнулся им наперерез. На какое-то время ему удалось их задержать. Он резко расставил в стороны руки, и Ухтыркин с Котом, ударившись о них шеями, упали как скошенные стебли пшеницы. В эту секунду Рок выхватил телефон и быстро набрал номер Луганова-старшего, который тот оставил ему для связи.

– На, сам у него спроси, – протянул он телефон Михею, – или ты решил действовать через голову своего начальства? А может, ты сам теперь начальник и устанавливаешь на острове власть?

Этот наглый тон несколько отрезвил Михея.

* * *

– Бери, – Рок протянул трубку не Михею, который все еще пребывал в мучительном раздумье, а Луганову-младшему.

Этот жест вызвал у Михея прилив злобного веселья. Он состроил кислую физиономию, скривил губы в презрительной ухмылке.

Луганов-младший растерялся. Потом, встретившись глазами с нахальными зенками боцмана, решил показать себя решительным парнем. Тем более от его действий сейчас зависел исход поединка. В данном случае, несмотря на недовольство отца его связью с Агды и малую ее значимость для окружавших его людей (боцман – не в счет), он более всего дорожил своей репутацией в ее глазах и в глазах персонала заведения. Как и большинство людей, он переоценивал благожелательное отношение к нему тех, с кем сводила его жизнь и кто, как он разумел, принимая в расчет свое социальное и финансовое превосходство, должен был питать к нему если не симпатию, то заискивающую почтительность, в надежде на щедрое вознаграждение. Служащие борделя, как и большинство проституток, между тем относились к Луганову-младшему со смесью насмешливой жалости и презрительного непонимания. Никто не мог взять в толк, чем же прельстила его громоздкая, нескладная и грубая девица, прельстила до такой степени, что он готов все забыть ради сомнительных свиданий с ней. Если бы Игорь просто время от времени навещал Агды, не гнушаясь при этом иногда услугами других проституток, персонал расценил бы это как барскую прихоть, нелепую извращенность и пресыщенность, характерные для сословия богачей. Но неуемная страсть Луганова-младшего к тучной кривоногой чукче делала его посмешищем в их глазах.

Стараясь выглядеть непринужденно и в высшей степени независимо, как бы «над ситуацией», Луганов неторопливо взял трубку. Руки у него дрожали из-за пережитого волнения и физической нагрузки. Но он справился с собой и приложил трубку к уху. Следствием нервного стресса явилась также его неосторожная забывчивость – он не принял во внимание, что отец, даже если он, Игорь, не скажет, где находится, может догадаться о месте его пребывания. Только поднеся трубку к уху, он осознал, что сказать о своем местонахождении все равно придется. «И черт с ним», – вдруг подумал он.

– Да, говорите же, я слушаю, – услышал он нетерпеливо взывающий голос отца.

На миг его пронзила острая тревога – он наконец осознал, насколько уязвимо его положение. Но отступать было некуда – на него смотрело столько глаз, и прежде всего глаза Агды, которая пристроилась в глубине каюты, но через открытую дверь поглядывала наружу.

– Это я, – пробубнил он в трубку.

– И что? – грубо спросил отец, узнав его.

– Я хочу знать, ты действительно заключил перемирие с Рокотовым?

Произнеся фамилию Сергея, он невольно посмотрел на него. Тот стоял, глядя на Луганова исподлобья. Этот упрямый тяжелый взгляд как будто что-то напомнил Игорю. Он вздрогнул, словно прошлое, утонувшее в тумане стольких дней, а теперь вдруг поднявшееся из морских глубин, окатило его холодной волной неприятных воспоминаний. Определенно, он где-то видел этого парня. Может быть, не с такими длинными волосами, без шрама на лбу, без этой мучительной заостренности, делавшей его лицо похожим на вырубленный в мраморе лик статуи.

Но все же Луганов сомневался.

Пытливый взгляд из-под низких бровей, плотно сжатые губы Рокотова, его резко обозначившиеся скулы, прядь, закрывавшая пол-лица, – все это придавало его внешности печать индивидуальности – не той, что в довольно размытом виде отмечает облик юности, а той, что выковывается годами, испытаниями, а потому Луганов, внимательней приглядевшись к Сергею, уже затруднялся сказать, видел он его на самом деле или просто суммировал во внешнем облике Рокотова все те лица, которые наблюдал в течение последних лет.