Текст книги "Ударом на удар"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8

Банк «Сириус» был солидным заведением, с облицованным мрамором цоколем и такими же стенами внутри. По полу бежала ковровая дорожка. Светлана только однажды была здесь, когда Владимир привозил ее сюда для того, чтобы она посмотрела на депозитарий, где хранился пакет акций «Нефтьоргсинтеза», принадлежавший ей.

«На всякий случай», – сказал тогда Полунин. «И вот такой случай настал», – с горькой иронией подумала Светлана, которая все еще не могла понять, почему Полунин буквально приказал ей продать свои бумаги. Первое, что пришло ей в голову, это то, что он, бесспорно, переживает за ее жизнь. И все же легкость, с которой Полунин принял решение относительно продажи части своего детища врагам, удивляла Свету.

Они прошли мимо охранника, окинувшего их внимательным взглядом.

«Что, если закричать? – мелькнуло в голове у Светланы. – А вдруг они устроят перестрелку?» Она поежилась, представив, что могут погибнуть невинные люди. А она что, виновата, что ее волоком приволокли в этот банк и собираются буквальным образом ограбить?

Миновав зал, где люди отправляли и получали переводы, обменивали валюту, они оказались в просторном холле, правая сторона которого была разбита на кабинки. За ними за компьютерами сидели сотрудницы банка, молодые и средних лет женщины. Навстречу Светлане и браткам поспешил высокий светловолосый парень с аскетичным лицом. На его бэйдже Светлана могла прочесть, что он менеджер депозитария и что его зовут Олег Борисович.

– Добрый день, – через силу улыбнулась она Олегу Борисовичу, в то время как он подозрительно косился на ее «друзей». – Я бы хотела заглянуть в свой ящик. Вот мой паспорт. – Полунина Светлана Семеновна, – прочитал менеджер, – код знаете?

– Конечно, и ключ имеется, – ответила Светлана.

Менеджер удовлетворенно кивнул.

– А это, – сдержанно улыбнулся он, оглядывая парней, – ваши знакомые?

– Можно сказать и так, – усмехнулась Светлана и тут же поймала на себе неодобрительно предупреждающий взгляд парня в шортах.

– Я бы хотела кое-что взять из ящика и кое-что положить. Спустя пару минут мой знакомый, – она сделала рукой слабый жест, указывающий на парня в зеленых шортах, – вернется к машине, а потом снова придет сюда. Так что пропустите его.

– Конечно, – вежливо улыбнулся менеджер уголками губ, слегка наклонив вперед непропорционально вытянутую снизу голову. – Следуйте за мной.

На редкость плавной, прямо-таки танцующей походкой он двинулся в глубь холла. Они миновали трех охранников, дежуривших у входа в примыкавшее к холлу помещение, и шагнули в тесный коридор, выходящий непосредственно к ящикам. Один из охранников пошел с ними.

Потом Олег Борисович уверенно повел посетителей по коридору. Водила следовал строго за Светланой, буквально наседая на нее. Он даже придерживал ее за руку, словно боялся, что она убежит. Парень в шортах дышал в затылок менеджеру. Замыкал шествие охранник, флегматичного вида мужик с черными усами и глазами-маслинами. Парень в шортах то и дело нервно шарил в правом кармане. Светлана поняла, что он нащупывает пистолет. «Странно, однако, что никто не проверил этих ублюдков на предмет оружия», – с недоумением подумала она.

Неожиданно коридор выплеснулся в небольшой зальчик, по краям которого стояли кожаные диваны.

– Со мной пройдете только вы, ваши знакомые должны остаться здесь, – решительным тоном заявил менеджер Светлане.

По лицам парней скользнула тень разочарования и даже замешательства. Светлана же воспрянула духом. Она уже себе представила: вот они остаются одни с менеджером в депозитарии и она сообщает ему, что те двое – обычные бандиты, шантажирующие ее. Она просит Олега Борисовича вызвать милицию и таким образом спасает положение.

«Ничего ты не спасаешь, – через секунду мысленно сказала себе Светлана, – эти сволочи все равно до тебя доберутся. Не будет этих, появятся другие. Они выполняют заказ какого-то крупного мерзавца».

– Посидите немного здесь, – с усилием улыбнулась Светлана озадаченным бандитам.

Этот ее мягкий тон и улыбка окончательно сбили их с толку. Они решили, что она задумала «кинуть» их. Парни «приземлились» на один из диванов, беспокойно заерзали на нем. Тот, что был в шортах, метнул в Светлану злобный угрожающий взгляд, мол, не смей нас дурачить.

– Итак, – менеджер с какой-то болезненной осторожностью приоткрыл ведущую к ящикам дверь, – прошу вас.

Он пропустил Светлану вперед.

– А ты, – посмотрела она на парня в шортах, – не теряй времени, отправляйся за кейсом.

Тот быстро поднялся с дивана и, переглянувшись со своим напарником, направился обратно.

– Все как и договаривались, – одарила последнего успокаивающим взглядом Светлана, когда он, прежде чем вновь пойти по коридору, только в обратном направлении, обернулся, – я держу слово.

Оказавшись в гулком зале, сбоку которого были расположены специальные кабинки с затемненными стеклами, а с другой стороны шли ячейки, менеджер полюбопытствовал насчет кода. Светлана сообщила ему код, он с бесстрастным видом подошел к стене, сплошь состоящей из небольших бронированных шкафчиков, и, вставив свой ключ, выжидательно посмотрел на Светлану, которая, вспомнив про свой ключ, собственноручно сунула его в соседнюю замочную скважину. Крутнув оба ключа, Олег Борисович открыл сейф. Заглянув в его нутро, извлек оттуда аккуратный, но довольно вместительный ящик.

– Прошу, – он повел Светлану к кабинке, неся ящичек, добытый из сейфа, перед собой двумя руками.

Она вошла в кабинку, где стояли стул и стол. Менеджер поставил перед ней ящичек и деликатно удалился. Светлана открыла ящик, достала ровно сложенные бумаги. Просмотрела их. Потом позвала менеджера, терпеливо ожидавшего ее за дверью кабинки.

– Мне нужно передать вот это ребятам, а у них взять два кейса.

– Пожалуйста, – почтительно откликнулся менеджер.

Он поспешил открыть перед ней дверь, выходящую в зал, где ее ждали братки. Водила поставил кейсы рядом с диваном. Менеджер взял их и отнес в кабинку, куда следом за ним вошла Светлана с ключом от собственной квартиры, который ей отдал водила. Она не стала проверять, настоящие это доллары или нет, в любом случае ничего сделать она не могла бы.

Когда все было закончено и доллары оказались в ячейке, она поблагодарила любезного менеджера и решила задержаться ненадолго в банке. Бандиты уже смылись, хотя у Светланы было опасение, что они поджидают ее на улице. Потом она отбросила этот страх и, попросив в зале переводов разрешение позвонить, набрала номер Степина.

– Да, – отозвался адвокат, – слушаю.

– Это Света, – дрожащим голосом сказала Светлана. – Что с Владимиром?

– Пока ничего конкретного сказать не могу, – бодро произнес адвокат, – но думаю, нам удастся изменить меру пресечения на подписку о невыезде.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнула Светлана.

– Что у вас? – живо и даже как-то настороженно поинтересовался Степин.

– Бумаги проданы, вернее, отданы почти задарма, – грустно ответила Света, почувствовав вдруг, как она устала.

– Ну и прекрасно, – неожиданно рассмеялся Степин, – а то Владимир испереживался. Ни о чем не жалейте, Владимир при встрече все вам объяснит.

– Что объяснит? – изумленно воскликнула Светлана.

– Зачем так нужно было поступить. Не расстраивайтесь, – подбодрил он на прощанье Светлану, – ждите от меня известий.

– Я могу увидеться с мужем?

– Это надо обсудить со следователем. Но сам я считаю, что вам нет никакой надобности являться сюда. Скоро Владимир сам придет к вам. Он спрашивал об Антоне.

– С ним все нормально, передайте ему при встрече. Я еду к Батурину, его телефон упорно не отвечает.

Обессилев, Светлана присела на один из удобных кожаных диванов, располагавшихся у самой двери в зале переводов. Она размышляла о том, как ей быть дальше. Оставаться на Хвалынской было опасно и неосмотрительно. Нужно найти новую квартиру, то есть снять, конечно же. Когда все утрясется, можно будет переехать снова на старую квартиру. Она еще раз порадовалась, что Антон в деревне. Слава богу, нынешняя смута не коснулась мальчика.

Эти мысли вереницей проходили сквозь ее сознание, а фоном им, несмотря на все перипетии и разочарования, несмотря на опасения за жизнь мужа и свою собственную, служила радость – она скоро увидит Владимира! А это значило, что у жизни есть смысл!

* * *

– Где ваш директор? – с оттенком чванливого высокомерия спросил пожилой мужчина с огромной лысиной и маленькими злыми глазками, терявшимися в синеватых мешках и глубоких морщинах.

Фиксатый, сидевший у входа, озадаченно пожал плечами. Он знал, что Батурин у себя в кабинете с самого утра, но не знал, стоит ли об этом сообщать этому малосимпатичному типу, просто нутром чуял, что неспроста тот сюда явился. Вслед за этим отвратным лысым мужиком в помещение клуба вошли еще три хмурых субъекта с серыми озабоченными лицами, а за ними – две внушительной комплекции бабы в белых халатах и накрахмаленных медицинских чепчиках.

– А в чем дело? – решил потянуть время Фиксатый, чуя недоброе.

– Мы из городской санэпидемстанции, – с грозным видом ответил мужчина, бывший во всей этой тусовке главным, – вас, мой дорогой, – смерил он пренебрежительно-усталым взором Фиксатого, – ждет глобальная плановая проверка. Но прежде всего я хотел бы побеседовать с вашим начальником.

– Он сейчас занят, – почесал в затылке Фиксатый.

В этот момент в коридор вышли два плечистых «качка». Они с нагловатым интересом принялись рассматривать вновь вошедших.

– Чё это за представление? – усмехнулся один из них, поймав бегающе-настороженный взгляд Фиксатого.

– Комиссия! – торжественно выпалил лысый мужик. – Главный санитарный врач районной санэпидемстанции Оковалов Аркадий Матвеевич. Люба, Алевтина, не теряйте время, приступайте. Начните с душевых. Вы обеспечите провожатых?

– Мытарь, – обратился к криво усмехавшемуся «качку» Фиксатый, – проведи ба... то есть женщин, в душевые.

– А сауна? Есть? – Оковалов, казалось, готов был выжечь в Фиксатом дыру своими едкими глазками.

– Ага, – с неохотой откликнулся Фиксатый.

– Люба, – скомандовал Оковалов, – сауну тоже. Каждый уголок! Константин Сергеич, – сухо взглянул он на одного из вошедших вслед за ним мужчин, – составьте Любе и Алевтине компанию. Та-ак, – деловито протянул он, снова оглядывая Фиксатого, словно был портным и хотел снять с последнего мерку, прикинуть, подойдет ли тому задуманный покрой костюма, – а вы проводите меня к начальнику.

– Минуточку, – Фиксатый быстро прошмыгнул за угол и побежал к Батурину.

Он пулей пролетел через спортивный зал, вызывая бурю добродушных насмешек у тренирующихся ребят. Вот только уже через секунду это веселое зубоскальство уступило место тревожному беспокойству. Парни немного отошли после известия о смерти Болдина – его тут все любили. Они стали задавать друг другу вопросы: что же такого могло случиться, если Фиксатый несется с тревогой в выпученных глазах? Шумный смех сразу смолк, братки прекратили качать мышцы и толпой разбрелись кто куда – часть направилась к кабинету Батурина, часть – в холл, чуя, что опасность гнездится там.

Распахнув дверь довольно просторной комнаты, где за столом сидел хмурый, сокрушающийся о «глупой смерти» Болдина Николай, в кабинет вбежал Фиксатый.

– Колян, жопой чую, неспроста это! – затараторил он.

– Что, черт возьми? Ты не баклань зря, давай по существу! – резко одернул его Батурин.

– Санврачи, короче, нагрянули, в натуре... – моргал он своими расширенными от возбуждения глазами, – клуб закрыть задумали – как два пальца об асфальт!

– Утухни, – Батурин заходил по кабинету, – как они?

– Кранты нам. Этот козел, главный, по всему видать, жлоб еще тот, бабы с ним необъятных размеров, проверять сауну пошли. И еще три мужика, прикинь, в натуре... Этот козел лысый к тебе набивается. Чё ему сказать?

– Давай его сюда, мать его, попробую ему кайф пообломать...

– Может, денег предложить, нет, в натуре? – пошел на дипломатические уловки Фиксатый.

– Утухни, говорю, сам с ним побазарю. Ты вот что, – поднял на Фиксатого озабоченный взгляд Батурин, – давай в душевые, в сауну, в столовку, посмотри, представь этим кошелкам все в лучшем виде, понял?

– Ага. – Фиксатый выскочил из кабинета и врезался в толпу недоумевающих братков.

– Чё случилось? – раздалось вокруг.

– Санэпид... станция, – с трудом выговорил Фиксатый, – давайте все снова в зал и как ни в чем не бывало штанги нянчите.

Толпа стала рассасываться, а Фиксатый понесся в сауну. Но двери открыть не смог – она была заперта. Тогда он, как буйнопомешанный, стал бить в дверь кулаком. Оттуда послышался сдавленный шепот, потом короткий нервный смешок.

– Выходи, кто там, мать твою! – взревел Фиксатый.

– А-а, вот вы где! – ехидно улыбнулся Константин Сергеевич, наблюдая за неистовством Фиксатого. – Пока девчата проверяют душевые, давайте заглянем сюда.

Фиксатый кисло улыбнулся. Этот высокий, тощий, как гвоздь, мужик с замашками обойденного фортуной Наполеона действовал ему на нервы. Ничего хорошего он от него не ждал – и лицо, и манеры этого фраера не могли оставлять сомнений в том, что он привык использовать свое служебное положение, дабы исправить капризы природы, наделившей его столь отталкивающей внешностью, и капризы судьбы, лишившей его возможности самоутвердиться, заняв более высокий пост.

– Я и сам хочу туда войти, – зевнув, сказал Фиксатый.

Он всегда растягивал рот в зевке, стоило ему столкнуться с щекотливой ситуацией, заставлявшей его нервничать или ставившей его в почти безвыходное положение. Он с отстраненной деловитостью и в то же время с железной напористостью постучал костяшками пальцев в дверь. За ней притаилась нездоровая тишина, которая, почувствовал Фиксатый, могла скрывать что-то боязливо-постыдное и греховное. Константин Сергеевич уловил дух «клубнички», исходящий из сауны, и от этого его вытянутое пергаментно-желтоватое лицо с заостренным, как у покойника, носом и увеличенным залысиной лбом сделалось еще более отвратительным, потому что его губы рассекала ядовито-осуждающая усмешка.

– Пацаны, – заорал Фиксатый, отвернувшись от санврача, – вылезайте, в натуре, шутки в сторону.

За дверью послышалось напряженное шевеление. Потом дверь открылась, выпуская тревожно вращающего глазами парня и худую девицу с гладко зачесанными светло-каштановыми волосами. Она опускала свои зеленые глаза и вообще старалась вжаться в стенку.

– Ты откуда и когда ее приволок? – изумился Фиксатый, забыв, что рядом с ним врач из санэпидемслужбы.

Подобное нарушение строгой дисциплины, которой отличались спортивно-клубные нравы, задело Фиксатого до глубины души. В этой самодеятельности он усматривал серьезную опасность и настоящий регресс. Причем парень и девица вовсе не были красными и запыхавшимися, то есть явно не парились, а занимались более приятным делом. Парень был из новеньких, звали его Гришкой, а пацаны кликали Гришаном. Он начал было что-то говорить в свое оправдание, но Константин Сергеевич не дал ему завершить его жалкую речь. Он настойчиво протиснулся между парнем и косяком. «Не терпится!» – едко подумал Фиксатый. Его злило, что он не может в связи с создавшейся обстановкой выплеснуть на Гришана гнев, вызванный наглым поведением последнего. Вздумал трахаться в то время, когда убили Болдина! Но Гришан был новичком, он толком не знал Славку, и это его в некоторой степени извиняло. Хотя в ту минуту Фиксатый готов был растерзать незадачливого братка на месте.

– Какого хера! – в бессильной ярости взревел Фиксатый. – Подожди, Колян тебе рога пообломает. А ты, – сурово взглянул он на полуголую девицу, на которой была узенькая маечка на тонких бретельках и короткие эластичные шорты, – мотай отсюда, и чтоб я тебя здесь больше не видел. Совсем охренели, в натуре!

Пока он скрежетал зубами, дотошный санврач обследовал помещение сауны. Он едва не на карачках облазил предбанник, щупая резиновые коврики и почему-то выпячивая свои слюнявые губы, потом перешел в парилку. Там он закачал головой, словно высказывал осуждение.

– Нехорошо-о-о, – раздумчиво протянул санврач, проводя рукой по доскам, – нехорошо-о-о...

– Что нехорошо? – удивился и без того раздосадованный Фиксатый.

– И стены тоже... – с нарочитой горечью вздохнул Константин Сергеевич.

– Да нормально все! – осмелился противоречить врачу Фиксатый.

– И в предбаннике тоже... – вздыхал Константин Сергеевич.

Фиксатый не понимал, что может быть неисправно в предбаннике и парилке. Он подозревал врача в желании загодя все охаять и содрать с Батурина побольше денег.

– Что плохо-то? – раздраженно спросил Фиксатый.

– Это я отмечу в акте, – остался холоден и замкнут Константин Сергеевич. – Да-а-а... Можете закрывать.

Санврач направился в душевые, где в это время с точно таким же тщанием и предвзятостью осмотром помещения занимались две жопастые тетки.

– Константин Сергеич, – увидев начальника, сказала одна из них, – на трубах ржавчина, на стене грибок... Вентиля тоже оставляют желать лучшего...

– Ты, Люба, все отмечай, – кинул ей удовлетворенный ее замечаниями Константин Сергеевич, – а я пока пойду доложу Аркадию Матвеевичу.

В это время Оковалов уже сидел в кабинете сумрачно глядящего на него Батурина. Разговор у них не клеился. И приход Константина Сергеевича, казалось, мог внести свежую струю. Когда же он доложил начальнику, как обстоят дела, тот едва мог сдержать довольную улыбку. Ценой грандиозных усилий он подавил в себе желание улыбнуться во весь рот, а вместо этого скривился в язвительной усмешке, говорившей как бы о его недовольстве, а на самом деле – торжестве.

– Так вот, батенька, – с презрительной снисходительностью взглянул он на несколько смущенного Батурина, – придется вас пожурить.

Его тон, елейно-мягкий и скользко-липкий, на самом деле не предвещал ничего хорошего. Батурин уловил это и оттого на душе его заскребли кошки.

– Эхе-хе, – продолжал разыгрывать сердобольного этакого господина Оковалов, – вот закроем вас, что тогда скажете? Это мы еще столовую не проверяли... Да, Константин, – обратился он к подчиненному, – скажи Алевтине, чтоб пищеблок как следует посмотрела.

Константин Сергеевич кивнул и вышел из кабинета.

– Так ведь ничего страшного нет, – спокойно возразил Батурин, – это ж не то что...

– Это вам так кажется, – несговорчиво усмехнулся Оковалов, приняв гордый и неприступный вид, – а на самом деле все выглядит более чем печально. Полная антисанитария.

Батурин по простоте душевной решил, что санврач напрашивается на взятку, сам Колян обычно говорил «шоколадку».

– Ну так ведь все можно уладить, – неопределенно начал дипломатические переговоры Колян, – у всего есть цена...

– Вы что, мне взятку предлагаете? – оскорбился Оковалов. – Я вам повода не давал! То, что я у вас тут бардак увидел, не дает вам права считать, что я напрашиваюсь на взятку! – пафосно возвысил он голос.

– А вы не возьмете? – пошел ва-банк утративший терпение Батурин – он злился на этого инспектора даже не столько за то, что он обнаружил три грамма ржавчины, сколько из-за того, что нагрянул именно тогда, когда в голове Коляна роились невеселые мысли о глупой смерти Славки Болдина.

– Да я сейчас свидетелей приглашу! – взъерепенился Оковалов. – Вы что себе позволяете? Думаете, полгорода скупили, так вам все можно! Совсем стыд потеряли!

Не помня себя, Батурин надвинулся на Аркадия Матвеевича. Тот испуганно стал пятиться, пока не уперся спиной в стену.

– Я тебя, чмо вонючее, сейчас по стенке размажу! – Батурин схватил Оковалова за грудки и мощно потряс, приподняв от пола.

Аркадий Матвеевич роста был небольшого, а рядом с Батуриным и вовсе выглядел карликом.

– Помоги... – прохрипел Аркадий Матвеевич.

И тут в дверь после отдающего скупую дань вежливости стука вошел сияющий Константин Сергеевич.

– С пищебло... – на миг он осекся, увидев, как Батурин, выпустивший к тому времени из рук Оковалова, прижимает того к стенке.

– Я и милицию вызвать могу! – возмущенно крикнул обретший неожиданно мужество Оковалов. – Константин Сергеевич, этот... этот... – он задыхался от бешенства, – этот маньяк мне угрожал физической расправой, когда я отказался от взятки. Будьте свидетелем!

– Всегда пожалуйста, – услужливо откликнулся тот.

– Вызывайте ментов, – грозно сдвинув бесцветные брови, прогнусавил Оковалов.

– Не надо милиции, – устало произнес Батурин, – у меня погиб друг, поэтому я немного не в себе...

– А нам-то что? – бездушно сказал Аркадий Матвеевич. – Мы-то здесь при чем? У вас неполадки, нарушения... Хорошо, милиция отменяется пока, но акт мы составим. Скоро там Алевтина с Любой? – спросил он у подчиненного.

– Скоро, – ответил тот.

Тут в кабинет постучали.

– Да! – зычно крикнул Батурин.

На пороге возникли два типа, пришедшие с Оковаловым. У одного из них в руках была кожаная папка.

– Вовремя, – улыбнулся Оковалов, – Станислав Василич, давайте папку.

Станислав Васильевич, среднего роста мужчина с незапоминающейся внешностью, решительной походкой направился к столу. Подойдя, он отчеканенным движением положил перед присевшим на стул Константином Сергеевичем папку. Тот неторопливо открыл ее, достал чистый бланк и принялся писать. Вскоре подошли и женщины. Одна из них, та, которую Оковалов называл Любой, начала монотонно диктовать Константину Васильевичу. Она не забыла ни одной мелочи. Ее стародевический голос дребезжал, как пустая консервная банка, которую пинает ногой рассеянный школьник.

С каждой официально-корявой фразой Батурин становился все мрачнее и злее. Он понимал, что это не обычная комиссия. Ведь стоило нормальному проверяющему сунуть пару сотен баксов зеленых, и он сворачивал свою деятельность, еще и благодаря при этом руку дающего. С Оковаловым дело обстояло по-другому. Как только этот жирный слизняк появился у него в кабинете, на Батурина дохнуло безысходностью. Бывали, конечно, в клубе проверки и покруче. Не раз заявлялась и налоговая, причем при всем параде – с физохраной, изнемогающей под касками, бронежилетами и автоматами. А здесь вдруг такая безнадега! Или это из-за Болдина? Да и Полунин куда-то пропал – Светлана не могла его нигде найти! Батурин слушал однообразно-скучную болтовню женщины словно во сне, от окружающих его отделяло облако печальных дум. Бесспорно, он вывернется, заплатит штраф, найдет нужных людей, отомстит обидчикам. Но все-таки, все-таки...

– Так что клуб мы ваш закрываем сроком на месяц, – донесся до Николая торжествующий голос Оковалова. – В течение этого срока вам надлежит исправить замеченные недостатки. И только если наши эксперты придут к выводу, что пищеблок, душевые, сауна и прочее отвечают санитарно-гигиеническим требованиям, вы сможете возобновить вашу деятельность. Понятно?

«Встретить бы тебя в темном закоулке да по репе настучать!» – мстительно подумал Батурин, кивая Оковалову.

– Штраф составит...

Николай снова задумался. Случайно ли это? Убивают Болдина, Полунин пропадает, а на него спускают этих псов в белых халатах? Новая война? Кому же это не живется спокойно? Да, был у них общий с Седым враг – Лешка Меченый. Но он куда-то исчез, как сквозь землю провалился! А еще кто? Батурин безуспешно напрягался, высчитывая в уме возможного врага. А в это время Константин Сергеевич, черкнув последние строки в акте о проверке, передал заполненный бланк Оковалову. Тот пробежал глазами лист, удовлетворенно кивнул и, растянув губы в гаденькой улыбочке, положил акт перед углубившимся в раздумья Батуриным.

– Распишитесь, пожалуйста, – сипловато сказал он, словно смущался столь быстро полученному желаемому результату.

Батурин склонился над документом. Сумма штрафа была не такой уж большой, но вот то обстоятельство, что клуб хотят закрыть, хотя бы на время, угнетало Коляна. Он плотно сжал губы, стараясь удержаться от рвущихся на волю ругательств и проклятий. Потом машинально взглянул на Оковалова, мерящего шагами кабинет. В Батурине вскипела такая злобная ненависть к этому человеку, что он поклялся себе отомстить ему. То, что этого козла кто-то прислал, не было сомнений. Колян лениво черкнул роспись и, уже не скрывая отвращения, передал листок Константину Сергеевичу.

– Хорошо, – по привычке сказал Оковалов, – ну, не будем вас задерживать. Значит, с завтрашнего дня клуб закрывается. Сами вы можете пока работать... до конца недели, – жестко уточнил Аркадий Матвеевич. – Я пришлю двух экспертов посмотреть, как выполняется наше решение. Постарайтесь устранить неполадки, иначе... – Он глубоко вздохнул, словно сочувствовал Батурину.

– Я вот что еще хотел добавить, – оживился вдруг Константин Сергеевич, – это, конечно, не мое дело, но с порядком здесь действительно не очень...

Батурин насупился. Что еще надо этому уроду?

– О чем вы? – приподнял свои короткие клоунские брови Оковалов.

– Я имею в виду не состояние душевых и сауны, а моральную, так сказать, сторону вопроса... – Константин Сергеевич опустил глаза, как бы намекая на нечто фривольное, о чем ему трудно говорить, – ведь клуб – место общественное, это не квартира, не загородный дом, где... В сауне, – поймал он на себе недоуменно-недовольный взгляд начальника (тот терпеть не мог околичностей, к которым часто прибегал его подчиненный), – имело место быть... как бы это сказать... совокупление...

Константин Сергеевич закашлялся, а Батурин удивился даже не чудному слову, употребленному этой каланчой, а тому, что тот мог так искусно изображать смущение и сдержанное негодование.

– Какое совокупление? – с наивной грубостью, хмуря брови, переспросил Батурин.

– Мы застали, – изрек наконец Константин Сергеевич, – одного спортсмена с девушкой. Что они, по-вашему, могли делать в сауне в такое время? Они там не парились – это уж точно!

Батурин не знал, рассмеяться ему или послать этого придурка куда подальше. И все же его неприятно поразило такое нарушение дисциплины, тем более что на это ему указывал этот худосочный фраер.

– Разберемся, – угрюмо буркнул он, ловя на себе внимательно-заинтересованные взгляды.

– Конечно, – посветлел Оковалов, – и все же... Нельзя превращать спортивный клуб в место свиданий, – холодно заметил он.

– Никто и не превращает, – огрызнулся потерявший терпение Батурин, – я сказал, что разберусь.

Он бросил на Оковалова откровенно враждебный взгляд, в котором сквозил вопрос: что еще тебе надо, или ты все-таки уберешься отсюда? Он покорно подписал акт проверки, потому что по опыту знал, что противиться, протестовать глупо, этим все равно ничего не добьешься. Он узнает, что это за чмо, и отомстит. Так он решил. На миг почувствовав облегчение, приняв это решение, он снова помрачнел, едва встретился взглядом с Константином Сергеевичем.

– Ну, до свидания, – с притворной благожелательностью улыбнулся Оковалов.

Его люди двинулись за ним. Как только кабинет опустел, Батурин вызвал Фиксатого. Тот понял, что клубу грозят неприятности, едва взглянул на Коляна.

– Кто был в сауне?

– Гришан с какой-то телкой, – скривился в презрительной ухмылке Фиксатый, – не знаю уж, где он нашел такую уродину.

– Мне насрать, какая она! – вскипел Батурин. – Давай сюда Гришана.

Фиксатый молча вышел из кабинета. Вскоре он вернулся в компании побледневшего от волнения Гришана.

– Какого хера ты в сауне парился? – набросился на братка Колян. – Тебя для чего здесь держат? Это тебе не публичный дом и не блатхата, где трахаются без разбора!

– Да откуда я знал, что эти медики-педики припрутся, – оправдывался парень.

– Утухни, чмо! – заорал Батурин. – У нас серьезные неприятности, а ты с бабой в сауне засел! Еще раз замечу за тобой, глаз на жопу натяну!

Фиксатый с отрешенным видом слушал, как Батурин распекает Гришана.

– Свободен, – бросил Батурин.

Когда Гришан покинул кабинет, Батурин перевел тяжелый взгляд на Фиксатого.

– Я до этой гниды доберусь. Нужно будет собрать информашку об этом... как его...

– Оковалове, – подсказал Фиксатый.

– Ну ничего, настанет очередь и для этого оковалка.

Батурин улыбнулся, как обычно улыбаются братки, когда думают о том, как бы отомстить обидчику. Уж если не изощренно, то максимально жестоко. Фиксатый поддержал начальника коротким многозначительным смешком, который говорил, что он окажет Коляну посильную помощь. Фиксатый еще не ушел, когда Батурин схватил трубку. Он набрал домашний номер Полунина, ожидая, что ответит Светлана, но телефон отзывался только звуковыми сигналами. Насчитав двадцать длинных гудков, разочарованно отключил мобильник.

– Надо бы съездить к Полунину на хату, проверить Светлану, не нравится мне все это, – сказал он. – А ты пацанов пока отпусти, потом соберемся.

Фиксатый кивнул. Тут ожил стоявший на столе Батурина телефон. Трубку поднял Виталик и услышал звучный, хорошо поставленный голос Степина. Услышав, что требуют Батурина, он передал трубку ему.