Текст книги "Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?"

Автор книги: Михаил Делягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2. УКРАИНСКАЯ КАТАСТРОФА: ВСЕРЬЕЗ И НАДОЛГО

ШАГИ НА УКРАИНУ: ЧТО ДЕЛАТЬ РОССИИ

Материал подготовлен 2 марта 2014 года, в первый день крымского кризиса, и представляет интерес как исторический документ.

Реакция российского руководства, – а точнее, весьма разумные, но частичные действия при полном отсутствии их внятного объяснения, – свидетельствуют об отсутствии стратегии и пресловутом «ситуативном реагировании».

Между тем эти действия создают ощущение того, что четверть века национального предательства, возможно, начали заканчиваться. И вынужденная и частичная защита русских на Украине может перерасти в аналогичную политику как в отношении других стран (например, Средней Азии), так и самой России.

Поэтому стоит напомнить некоторые простейшие, азбучные вещи.

Прежде всего: армия есть инструмент политики. Если военная операция завершается успехом, но политики не способны оценить этот успех и воспользоваться им, – он оборачивается поражением. Примеров масса – от занятия аэропорта Приштины и победы во второй чеченской войне до отражения агрессии Грузии в 2008 году.

То же самое касается защиты населения Крыма.

Главный урок падения Януковича – предательство «офшорной аристократии». Люди, служащие своим вывезенным на Запад активам, обречены на уничтожение своей страны и передачу ее под власть первых подвернувшихся Западу бандитов.

«Офшорная аристократия» будет блокировать любую реализацию интересов России «в каждой точке», если ее не подавить, что можно сделать быстро: лишить госслужащих и их семей права иметь недвижимость и счета за рубежом и иметь причастность к бизнесу. Вся собственность офшорных компаний под страхом безвозмездной конфискации как ничейной должна быть в течение полугода перерегистрирована в России.

Без этого «пятая колонна» евронацистов в руководстве России превратит российских Януковичей в еще более жалкое подобие Януковичей украинских.

Только наличием этой «пятой колонны» можно объяснить то, что российское руководство до сих пор не сделало простейшие вещи, которые надо сделать как можно раньше (ибо с каждой минутой время уходит).

1. Следует зафиксировать, что в Киеве произошел нацистский переворот, организованный при прямом участии высокопоставленных дипломатов стран Запада (включая трех министров иностранных дел стран членов Евросоюза), и прямо, через ООН, потребовать у них ответа. «Правый сектор» и другие боевики Майдана, временно оккупировавшие Киев, – это евронацисты, зоологические русофобы, отношения с которыми невозможны. Как они сами, так и их партнеры в России и других странах должны автоматически считаться экстремистами и преследоваться по закону. Российские активы украинских олигархов, финансировавших Евромайдан, должны быть заморожены до судебного выяснения степени их вины.

2. Следует установить, что, поскольку Верховная Рада начала свою постмайдановскую деятельность с нарушения Конституции Украины, она нелегитимна, работает, вероятно, под угрозой насилия против членов семей депутатов (публичные призывы к которому мы слышали, например, в отношении семьи бывшего губернатора Волынской области, подвергнувшегося насилию в стиле китайской «культурной революции») и к народу Украины отношения не имеет.

Соответственно, украинской государственности в настоящее время не существует. В связи с этим все активы Украины в российской юрисдикции должны быть заморожены.

Граждане Украины, владеющие русским языком, должны получить гражданство России по желанию.

3. В случае восстановления легитимной украинской государственности (например, формирования Януковичем правительства народного доверия на территории Украины) отношения должны поддерживаться с ее носителями, которые будут получать помощь, как положено среди представителей братских народов. Аналогичные отношения должны поддерживаться с нынешним руководством Крыма.

4. Легитимные украинские власти должны немедленно привести к присяге военных, силовиков, судей, а также полностью прекратить перечисление налогов и таможенных платежей в Киев, сформировать собственный бюджет государства Украина.

В силу трудностей с организацией собственного денежного обращения им следует разрешить исполь-ювать российские рубли наравне с гривнами.

Бандеровские бандформирования и их участники должны быть объявлены вне закона.

5. Российское руководство должно прекратить всякое кредитование временно оккупированных евронацистами территорий Украины. При отказе платить долги за газ под любым предлогом его поставки этим территориям должны быть полностью прекращены, при малейшем воровстве поставляемого в Евросоюз газа его импорт должен быть остановлен до того момента, когда страны – импортеры газа смогут призвать к порядку своих киевских ставленников и гарантировать его бесперебойную поставку.

Разумеется, сотрудничество с регионами, контролируемыми легитимной украинской властью, должно всячески стимулироваться.

6. Вопрос воссоединения Крыма с Россией должен быть решен на общекрымском (поскольку украинское государство более не существует) референдуме как можно быстрее, не позднее конца марта.

В случае восстановления легитимной украинской государственности до того времени на контролируемых ею территориях могут быть по ее желанию проведены аналогичные референдумы. Однако более целесообразным представляются усилия по освобождению Киева от евронацистской оккупации и восстановления Украины как единого государства в прежних границах за исключением территорий, пожелавших выйти из ее состава во время безвластия (возможно, помимо Крыма, это будет Галичина).

7. Если легитимные украинские власти захотят после возврата контроля за Крымом воссоединиться с Россией, Россия должна четко предусмотреть механизмы защиты интересов как элит, так и широких народных масс Украины в рамках единого государственного образования.

Принципиально важно, что восстановление украинской государственности в условиях оккупации

Киева евронацистами возможно лишь при оздоровлении государственности российской.

Не следует забывать, что значительная часть антироссийской евромайданной пропаганды является правдой или почти правдой; не следует забывать, что имидж России на Украине испорчен не только враждебной агитацией, но и действиями самого российского государства.

Без оздоровления в ходе украинского кризиса российская государственность не сможет не только воссоединиться с украинской, но и просто просуществовать без собственного Майдана (уже не бандеровско-го, а исламистского) более пяти лет.

Пока же она не в состоянии даже просто напомнить всем заинтересованным лицам, что защита жителей Крыма началась не на пустом месте, а после столкновений у здания Верховного Совета Крыма, состав пострадавших в которых вызвал полное ощущение того, что экстремистские элементы из числа крымских татар или приехавших евробандеровцев начали резню русского населения Крыма.

Увы…

ПОЧЕМУ ЛИБЕРАЛИЗМ УБИВАЕТ: ПРИМЕР УКРАИНЫ

МВФ – врач, который выписывает рецепт, не интересуясь диагнозом

Махатхир Мохамад, премьер-министр Малайзии в 1981–2003 годах

«Незалэжность», она же катастрофа

Экономические итоги «развития» Украины после распада Советского Союза шокируют.

В отличие от России, там не было даже кратковременных, вроде правительства Примакова, отступлений от «генеральной линии» либеральной социальноэкономической политики: она проводилась в жизнь последовательно, неуклонно, без искажений.

В результате с 1990 года масштабы экономики (объем ВВП) уменьшились на треть, как и выпуск электроэнергии, а прокат черных металлов сократился более чем вдвое.

В 1990 году ядром экономики Украины были машиностроение и химическая промышленность. Выделенная из Советского Союза, Украина входила бы в первую десятку наиболее развитых стран мира (а по мощи научного комплекса занимала бы 7 место в мире).

За время независимости доля ее ВВП в мировом упала в десять раз – с 2 до 0,2 %, а в расчете на душу населения превышение среднемирового уровня на 11 % сменилось отставанием от него на 40 %.

Доля машиностроения в экономике упала с 31 до 9 %.

В стране, треть населения которой проживает в селах, обладающей огромными черноземными почвами, выпуск тракторов рухнул в 20 раз. Станкостроение было уничтожено: число заводов сократилось с 16 до 3, их выпуск – с 37 тысяч до нескольких десятков станков в год.

Закрылась примерно половина приватизированных предприятий – около 50 тыс.

Финансирование науки упало с 3,1 до 0,3 % ВВП, в результате чего она утратила свою экономическую функцию: доля инновационно активных промышленных предприятий упала со вполне европейского уровня в 56 % до 11 %.

В результате деградации экономики Украина потеряла 12 млн. рабочих мест. Средняя доля зарплаты в себестоимости продукции упала до 6 % (при 40 % в среднем по Евросоюзу). По оценкам ООН, 80 % населения Украины накануне нацистского государственного переворота жило ниже черты бедности, которая, по сути дела, представляла собой порог не бедности, но нищеты.

Подлинная социальная катастрофа проявилась в падении численности населения с 52 до 45,6 млн. чел.; однако еще около 7 млн. вынуждено уехать из страны на заработки, из-за чего на территории Украины осталось менее 39 млн. чел. населения.

Между тем сохранение социально-экономических тенденций 70-80-х годов прошлого века привело бы к тому, что в настоящее время на Украине проживало бы около 57 млн. чел.

Таким образом, демографические и миграционные потери составили почти треть возможного населения.

Почему же реализация либеральных рецептов, последовательное выполнение требований МВФ привели к таким страшным результатам?

Путь от свободы к современной реинкарнации фашизма

При изучении истории порой кажется, что забывчивость – главная характеристика человека. Не только восприятие, но и сущность многих явлений с теченьем лет меняется диаметрально, и исходная ситуация исчезает из памяти навсегда.

Сейчас уже мало кто помнит, что большевистская газета «Правда» стала выходить только с 1912 года, в том числе потому, что до этого времени под этим названием выходила обанкротившая монархическая газетка.

Что диктатура пролетариата при всем своем классовом подходе была значительно демократичней современных ей буржуазных демократий.

Что США до самого президентства Картера исступленно воевали с самой идеей демократии в странах «третьего мира», a priori рассматривая ее сторонников как просоветские силы.

Но это касается не только отдельных фактов и подходов: это касается и великих идей, которые живут долгую жизнь, – порой настолько долгую, что успевают за нее превратиться в свою противоположность.

Либерализм – главная глобальная политическая сила, начиная с рубежа 70-х и 80-х годов XX века, – первоначально возник как идея свободы и суверенности личности, как политическое выражение того ее самоосмысления и выделения из человеческого роя (или клана, или стада), которое стало гуманитарным содержанием эпохи Возрождения.

И многие до сих пор воспринимают либерализм как стремление к свободе, – совершенно не замечая, что со времен переписки Вольтера с Екатериной Великой утекло слишком много воды.

И смысл слов драматическим образом переменился.

Правда, в нашей стране эта смена произошла относительно недавно.

Организаторы и младшие офицеры демократической революции конца 80-х – начала 90-х, ненавистники «совка» и «партхозноменклатуры» в массе своей искренне хотели свободы.

Но затем, еще до прихода их к власти, очень быстро оказалось, что самая свободная и наиболее стремящаяся к свободе часть общества – это не инженернотехнические работники и даже не творческая интеллигенция, а бизнес: нарождавшиеся кооператоры, выходившие из тени «цеховики», приценивавшиеся к государству мафиози.

И наиболее практичная часть борцов за свободу пошла служить бизнесу: не только потому, что он платил деньги, – но тогда еще и по идейной близости.

А дальше очень легко выяснилось, что чем бизнес больше, тем он сильнее. И для того, чтобы победить в аппаратной конкуренции, карьерной гонке, политической борьбе, – надо служить не какому-нибудь, а именно более сильному, то есть крупному бизнесу.

А самым крупным – и, соответственно, самым сильным бизнесом – оказались олигархи: те, кто критически значимую часть прибылей получал за счет прямого контроля за теми или иными кусками государства.

И для того, чтобы лучше отстаивать идеалы свободы, чтобы иметь для этого силы, либералы пошли служить олигархам.

И люди, привычно произносившие слова о святости права частной собственности, легко и элегантно устраивали ее массовое разграбление в интересах права частной собственности «своих» олигархов.

Люди, кричавшие о свободе конкуренции так, что уши закладывало, признали свободу конкуренции монополистов, которым они служили, с беззащитными мелкими бизнесменами, – но ни в коем случае не наоборот.

А борцы за свободу слова стали борцами исключительно за свободу слова в интересах купившей их олигархии.

В целом это произошло за 5 лет: с 1991 по 1996 годы (хотя «раздавите гадину!» отдельные профессиональные борцы за свободу завизжали еще в сентябре 1993).

А затем оказалось, что олигархи – далеко не самый мощный бизнес, что главной исторической силой современности являются глобальные монополии, находящиеся над государствами и подчиняющие их своим интересам.

И, не переставая клясться либеральными ценностями (хотя из всех них они по-настоящему понимали лишь пресловутое «лавэ»[1]1
  Жаргонное обозначение свободно конвертируемой валюты, в широком смысле слова – наличных денег.


[Закрыть]), желающие держаться на гребне волны и контролировать свои общества суетливые политические менеджеры стали обслуживать интересы глобальных монополий.

Именно в этом заключается суть современного либерализма.

Его библия – Вашингтонский консенсус. От него трижды отреклись (как многие святоши считают заявление о создание богом мира за шесть дней «поэтическим образом, а не конкретным фактом»), его многократно признали устаревшим (как и церковнославянский язык), – но он остается символом веры современного либерализма и претворяется в жизнь с неослабной энергией и предельной жестокостью, до организаций террористических интервенций и бомбардировок включительно.

Смысл Вашингтонского консенсуса предельно прост: государство должно служить в первую очередь интересам глобального бизнеса. Если же они противоречат интересам его народа (что, в общем, является стандартной ситуацией), – то, во-первых, тем хуже для народа, и, во-вторых, «не ту страну назвали Гондурасом».

Поэтому либералы обречены проводить социально-экономическую политику, направленную против интересов их собственных народов: они служат принципиально иным интересам.

Строго говоря, либерализм как идеология крупнейшего бизнеса своего времени занял место фашизма и является его аналогом в новых условиях.

Ведь с точки зрения управления фашизм, как идеология, интегрированная в управленческую практику, решал простую и внятную задачу: как поставить малый и средний бизнес, неумолимо разоряемый крупными монополиями, на службу последним.

Для этого этим крупным монополиям понадобилось овладеть государством, слиться с ним и изменить сознание разоряемых, направив их в завоевательные походы.

Сегодня глобальные монополии уничтожают целые общества, – и либерализм, проповедуя подавление большинства различными меньшинствами и давая каждому соблазн стать частью такого в чем-то привилегированного меньшинства, разрушает общество как целое и, парализуя его, не позволяет ему защищать свои интересы против внешнего монополистического агрессора.

Это ярко проявляется в истории, в том числе современных России и Украины.

В нашей стране пик реализации либеральной политики пришелся на 90-е годы, когда разгул воровства и коррупции привели к разграблению бюджета олигархами и реформаторами всех мастей и катастрофическому дефолту. Однако и в наше время социальноэкономическая политика носит жестко либеральный характер и направлена в целом на продолжение разграбления и уничтожения общества, а не на его созидание и модернизацию.

На Украине же крах государственности и непосредственный, не прикрытый никакими фиговыми листками приход олигархов к власти привел к реализации либеральных рецептов в их классической, убийственной для общества форме.

Украинская экономика может существовать лишь в теснейшей интеграции с российской, что нетерпимо для Запада (из-за угрозы возрождения Советского Союза), но главное – для глобального бизнеса (так как тогда ресурсы Украины не будут проданы ему по-дешевке).

Сегодня, как и олигархи, глобальный бизнес руками либералов-евронацистов, захвативших власть в Киеве, стремится к максимально быстрому банкротству Украины, чтобы скупить за гроши ее активы, прежде всего плодородную землю, энергетику (включая АЭС), речные и морские порты, эффективную часть шахт.

Население, пусть и сократившееся за годы «незалежности» на 13 %, является для интересов глобального бизнеса избыточным и потому подлежит дальнейшему форсированному сокращению, в том числе при помощи уничтожения социальной сферы.

Только первая часть мер, навязанных Украине МВФ на первом этапе после нацистского государственного переворота, потрясает и сводится в основном к шести пунктам:

1. Повышение пенсионного возраста (на два года для мужчин и на три, до 60 лет, для женщин), ликвидация права на досрочную пенсию и учета года работы на опасных предприятиях за два. Ликвидация повышенных пенсий госслужащим, топ-менеджментам госпредприятий (в этом все верно), ученым. Двукратное сокращение пенсий работающим пенсионерам (давняя сладкая мечта российских либеральных реформаторов – отменить такие пенсии вовсе – чрезмерна даже для оккупированной евронацистами Украины).

2. Удорожание газа (и это без учета отмены газовой скидки!) и тарифов ЖКХ для муниципальных предприятий в полтора раза, для граждан вдвое. Удорожание электроэнергии в 1,4 раза. Рост акциза на бензин в 1,6 раза (при том, что в Киеве он в момент предъявления этих требований стоил примерно евро за литр).

3. Замораживание зарплаты в госсекторе. Отказ от повышения прожиточного минимума. Сведение социальной помощи к точечным субсидиям (бессмысленным при массовой нищете и порождающим чрезмерные административные расходы). Отмена всех видов государственной поддержки родов, бесплатного питания (включая школы и больницы), учебников. Начисление пособий по безработице только после легальной работы в течение полугода. Оплата больничных с третьего дня болезни, на уровне 70 % зарплаты (без премий и доплат), хотя и не ниже прожиточного минимума.

4. Отмена налоговых льгот, в том числе льгот по НДС на селе и освобождения от НДС аптек. Полуторное повышение транспортного налога.

5. Приватизация всех шахт при одновременном полном прекращении субсидирования экономики (включая производителей свинины и мяса птицы) и предоставления льгот всем предприятиям (включая ЖКХ и транспорт, что резко повысит тарифы). Отмена моратория на продажу сельхозземель.

6. Ликвидация 6 министерств, сокращение их числа до 14, сокращение числа вице-премьеров до одного, подчинение всех госкомитетов и служб министерствам, ограничение «чрезмерной» оплаты труда госчиновников (хотя, похоже, что высший их уровень получает неофициальную зарплату у олигархов и на Западе). Эти меры разумны, хотя логично было бы оставить в качестве правительства Украины посольство США с прикомандированными к нему послами Германии и Польши: это было бы и эффективней, и разумней, и дешевле.

Однако Россия и Украина – не отдельные исключения (вызванные, как порой говорят отчаявшиеся люди, «животной ненавистью Запада к славянам»), а типичные жертвы либеральной политики.

Поскольку либерализм служит глобальному бизнесу, основные либеральные требования к социальноэкономической политике жестко диктуются его интересами. Рассмотрим лишь наиболее значимые из них.

Разрушение социальной сферы – разрушение человечества

Безоглядное сокращение социальных расходов является истошным требованием подавляющего большинства либералов.

Обычно оно диктуется необходимостью сокращения бюджетного дефицита слабой экономики, что внятно показывает систему приоритетов либералов: для них статистика важнее людей и народ должен служить государственным финансам, а не наоборот.

Однако в России, длительное время жившей в условиях бюджетного профицита, федеральный бюджет которой и по сей день буквально захлебывается от денег (неиспользуемые остатки его средств на 1 февраля 2014 года превышали 7,8 трлн, руб., а к 1 сентября достигли уже 8,5 трлн.), а бюджетная политика государства является фантастически расточительной (помимо имиджевых проектов можно вспомнить бесконечное прощение иностранных долгов), экономия бюджетных средств является лишь предлогом для сокращения социальной сферы.

Получается, что ее уничтожение – самостоятельная либеральная ценность.

Первая причина этого – расширение рыночных отношений. Отказ государства от исполнения своих обязанностей везде, в том числе и в социальной сфере, создает предпосылки для расширения рынка и, соответственно, создания новых коммерческих структур.

Понятно, что они обслуживают лишь обеспеченную часть общества, которое в целом в силу этого деградирует, однако с точки зрения бизнеса и обслуживающих его либералов любой рынок, позволяющий бизнесу получать прибыль, является абсолютной ценностью.

Однако гораздо более важной является вторая причина враждебности либералов к общественной социальной сфере: направляемые на ее содержание средства в основном достаются населению и потому становятся недоступными для глобального бизнеса.

Грубо говоря, массовая коррупция во власти не является его врагом не только потому, что коррупционеры более сговорчивы и более склонны реализовывать его интересы, но и потому, что, вывозя награбленное в фешенебельные страны, они хранят деньги в банках глобального бизнеса, покупают его ценные бумаги, живут в построенных и управляемых нм фешенебельных кварталах.

Воруя деньги у своего общества, коррупционер «в клювике» несет их глобальному бизнесу, являясь важным инструментом обеспечения его ресурсной базы.

Да, как только коррупционер теряет власть и возможность увеличивать эту базу, его можно разоблачить, чтоб конфисковать его активы (и использовать его тайные активы, лишившиеся хозяина). Но, пока он анонимен, он нужен глобальному бизнесу не только как зависимый от него агент, но и как источник финансовых ресурсов. Поэтому либералы, на словах порицая коррупцию и используя ее критику в политических целях, активно насаждают ее в случае своего прихода к государственной власти, – как мы видели это в России и видим сейчас на Украине.

Социальные же расходы для глобального бизнеса (как и в целом инвестиции в национальное развитие и модернизацию национальных экономик) – бесхозяйственность, заведомая потеря ресурса: национальные средства, которые можно было украсть и отдать ему для прибыльного управления, расточаются обычным людям, раздробляются на незначительные суммы, просто не интересные глобальному бизнесу.

Поэтому социализм, не говоря о коммунизме, абсолютно неприемлем для либералов.

Именно поэтому, насколько можно судить, покойный Гайдар рассматривал сокращение бюджетных расходов как универсальный способ решения едва ли не всех общественных проблем, – и в первую очередь сокращению подлежали именно социальные расходы.

Именно поэтому, насколько можно судить, Латынина призывает лишить избирательных прав всех граждан, кто получает из бюджета больше денег, чем платит в него налогов.

Ненависть либералов к социальной сфере – отнюдь не непонимание того, что социальные расходы являются на самом деле инвестициями в важнейший, человеческий, капитал, пусть даже и долгосрочными.

Это четкое понимание иного: инвестированные в эту сферу деньги, вне зависимости от эффективности инвестиций, потеряны для глобального капитала.

Их уже не украсть, – и для либералов это неприемлемо.

Подрыв макроэкономической стабильности

Лишившись после краха Советского Союза сдерживающей политической силы, ключевой глобальный инструмент реализации либеральных экономических принципов – МВФ – заслужил репутацию могильщика национальных экономик.

Внешне ситуация выглядит как бюрократическая рассогласованность действий различных структур.

Мировой банк, созданный вместе с МВФ, призван обеспечивать развитие относительно слабых экономик.

Понятно, что развиваться в условиях макроэкономической нестабильности, высокой инфляции, нехватки средств в бюджете значительно труднее, чем в ситуации, когда эти проблемы решены.

Поэтому было решено, что сначала МВФ должен обеспечить решение этих проблем, а затем уже «вылеченная», «сбалансированная» экономика сможет претендовать на получение кредитов и даже грантов Мирового банка для своего развития.

Логическая ошибка очевидна: обеспечить макроэкономическую стабильность можно лишь за счет уничтожения возможностей экономического развития.

Превращение макроэкономической стабильности в самоцель ведет к тому, что стандартные требования МВФ (сокращение социальных расходов и поддержки экономики, форсированная приватизация, упрощение банкротств, односторонняя отмена протекционизма, эмиссия национальной валюты не в оответствии с потребностью экономики, а лишь по мере поступления иностранной валюты) блокируют развитие и поощряют лишь спекуляции, причем в первую очередь со стороны глобального бизнеса.

Создаваемая МВФ стабильность – это стабильность кладбища, но это результат не бюрократической ограниченности, стремления к упрощенным схемам и собственному удобству, а четкой и последовательной реализации интересов глобального бизнеса.

Прежде всего, глобальному бизнесу не нужны конкуренты.

Поэтому они должны быть уничтожены, – и политика «макроэкономической стабилизации», навязываемая МВФ странам, попавшим в трудное положение, обеспечивает это с редкой эффективностью.

Рынки всего мира должны принадлежать глобальному бизнесу: поэтому протекционизм является привилегией наиболее развитых стран, в которых базируется глобальный бизнес. Для всех остальных он недопустим и должен караться, как тяжелейшее извращение.

Идеальным инструментом этого, помимо МВФ, является ВТО, обеспечивающее вскрытие национальных экономик, как консервных банок, и навязывание их производителям заведомо непосильной для них конкуренции.

Общий принцип ВТО прост: чем более развита страна, тем больше у нее ресурсов для лоббирования и защиты своих интересов и, соответственно, тем больший протекционизм ей позволен.

Важным фактором уничтожения национальных экономик является «гуманитарная помощь»: при должном ее объеме она гарантированно уничтожает национального производителя и, когда она заканчивается, страна оказывается вынуждена импортировать то, что еще совсем недавно производила, пусть и в недостаточном количестве (или в условиях паралича системы распределения, часто искусственно организованной теми же самыми либералами из политических либо сугубо спекулятивных соображений).

Характерно, что США почти сразу же после организации нацистского переворота в Киеве пообещали в рамках «гуманитарной помощи» снабжать как украинскую армию, так и евронацистских боевиков тушенкой – одновременно с категорическим требованием МВФ прекратить всякое субсидирование производства украинского мяса.

Понятно, что разрушение экономики по либеральным рецептам позволяет глобальному бизнесу по минимальным ценам скупить все активы, представляющие для него интерес.

При этом он получает социально-экономическую власть над соответствующим обществом, позволяющую полностью диктовать его политическому руководству все сколько-нибудь значимые решения.

Другая сторона «макроэкономической стабилизации» по рецептам МВФ, заканчивающимися обычно крахом, – высасывание финансовых ресурсов общества, вынужденного в силу уничтожения экономики для недопущения конкуренции с глобальным бизнесом импортировать основную часть потребляемых жизненных благ.

Классический пример этого демонстрирует Восточная Европа, опыт которой был рассмотрен выше.

Долговая кабала

Принятие либеральных рецептов неизбежно ведет к попаданию страны в жесточайшую долговую кабалу.

Логика проста: уничтожение национального производства обрекает страну не просто на снижение потребления и бегство значительной части населения на заработки (на Украине это несколько миллионов человек даже до катастрофы и разрухи, вызванной государственным переворотом и оккупацией Киева евронацистами).

Даже снизившийся уровень потребления со временем приходится обеспечивать импортом, так как собственное производство благодаря либеральной политике, обслуживающей интересы глобального бизнеса, не выдерживает конкуренции с ним.

А импорт дешев, только пока он демпингом уничтожает местных производителей: когда их больше нет, он дорожает.

Страны, не имеющие возможности экспортировать сырье (как Украина, экспорт которой, помимо женщин и рабочей силы, – это зерно, подсолнечник и подчистую вырубаемый лес Западной и Центральной Украины) или не способные установить за его экспортом национальный контроль (как Россия 90-х годов), могут оплачивать импорт только наращиванием внешнего долга.

Украина окончательно пошла этим путем перед обострением глобального кризиса и в его начале: за 2007–2008 годы ее внешний долг почти удвоился, увеличившись с 54,5 до 103,2 млрд. долл.

Разумеется, значительная часть кредитов предоставляется на политических условиях международными финансовыми организациями – в обмен на выполнение все новых и новых либеральных требований, убивающих общество.

Огромные суммы при этом разворовываются либеральными реформаторами, бюрократией и олигархами, а возвращать их приходится слабеющему обществу. При этом кредиторы снисходительно относятся к коррупции среди «своих», – как по описанным выше причинам ее полезности для глобального бизнеса, так и потому, что рассматривает ее в качестве дополнительного инструмента своего политического влияния.

Попытки уклониться от выполнения даже абсурдно жестоких требований караются беспощадно.

Так, в 2010–2011 годах Украина не смогла выполнить требования МВФ по разрушительной девальвации гривны, увеличения тарифов на газ и отопление для населения в 1,4 раза, замораживания зарплат бюджетникам и резкого (до 7,5 % ВВП) сокращения бюджетных расходов, в первую очередь за счет снятия субсидий с энергетики.

В результате Украина получила лишь четверть из обещанных МВФ летом 2010 года 15,2 млрд. долл.

Разумеется, рост внешнего долга не может быть бесконечным, причем для слабых экономик его пороговый уровень составляет лишь 30 % ВВП. Превышение этого уровня означает реальную угрозу жесточайшего финансового кризиса, дестабилизации не только экономики, но и всего общества, банкротства в той или иной форме (в том числе мягкой – через реструктуризацию долга), падения уровня жизни населения и скупки еще имеющихся привлекательных активов собственными спекулянтами и иностранцами, а в конечном счете обычно глобальным бизнесом.