Текст книги "Пиар по-старорусски"

Автор книги: Михаил Фёдоров

– Не бог весть какая придумка, но ничего лучшего на ум нейдёт. Давайте позовём самоеда и спросим – сможет ли?

Тут же отправили слуг за колдуном, а когда он пришёл, рассказали, кто будет его соперником, и задали тот же вопрос. Хитрый Песец подумал, почесал затылок:

– Второго человека сделал, говорите? Сильный шаман, однако, очень сильный. Жил бы в тундре, и правда, был бы выдутана. На простого человека хворь навести просто. Никто и не узнает, что хворь волшебная. Сильный шаман узнает, конечно. Но если его всё время рядом не будет, то можно и попробовать. Почему бы не попробовать?

Все облегчённо вздохнули. Дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки.

– Хотя, конечно, – продолжил Песец, как бы разговаривая сам с собой, – проще будет Докукиных помощников от него забрать. А без них он один ничего не сможет. Один в тундре – неволен. Да и не только в тундре. Один человек – ничего не может. Ни оленей сохранить, ни от чужаков отбиться. Забрать от него самых лучших людей, самых верных помощников – вот он уже и никто. Такие дела, однако…

Собрание опять согласилось. Всем просто надоели долгая говорильня и долгое сидение в душной комнате. Ну сколько же можно болтать, давайте же дело делать, в конце концов!!!

С тем и разошлись по домам, выполнение задуманного с общего молчаливого согласия, возложив на Филиппа: он колдуна нездешнего пригласил, по рукам с ним ударил – ему и руководить всем. В конце концов, в посадники ведь он метит, а не они!

Пока в стане Филиппа думали, как расправиться с Докукой, Вася ломал голову над двумя проблемами. Обе они были непростыми. Первая задача – Филипп Соловей, вторая – английский посланник. И пока ничего дельного в голову не приходило. Поэтому Вася решил использовать правило, которым всегда руководствовался в сомнительных ситуациях. Правило сие гласило: главное – влезть в драку, а там видно будет. Невзирая на то, что очень уж неосмотрительно влазить в драку, не зная всех обстоятельств дела, Васе это правило всегда помогало. И в самых критических ситуациях его девяносто процентов коэффициента адаптации включались на полную мощность, помогая ему выбраться из заведомо проигрышной битвы с почётом и победой. Вот и сейчас он кое-что задумал.

Отпустил Докука Васю Зуба в город. Надо было тому по торговым рядам потолкаться, послушать, что и кто о Докуке, Филиппе и о последних событиях в Новограде говорит. Охрану давать не стал – вся дворня была занята, даже Федя с Кирей. Вот и пошёл Вася в Новоград один. Впервые со дня своего прибытия в город. Для этого дела велел Докука выдать ему одежонку – неброскую, дабы глаза никому не намозолил, но и не совсем зряшную, чтобы всякая мелюзга вроде стражников или ярыжек Торговой палаты, что за всякую мелочь пошлину собирают, не цеплялась зазря. Нарядили Васю как купца средней руки, отсыпал ему Докука немного серебра – авось что дельное для себя на торжище углядит, и отпустили по городу побродить. Что Вася сбежит – Докука уже не опасался. Некуда ему бежать. сейчас ведь в городе всё – завертелось, как вода в водовороте, и человек – словно щепочка малая. Не пристанешь вовремя к берегу – закрутит и с размаху о камень шмякнет. Нет, уверен Докука, что Вася – не дурак (сие доказал недавно очень убедительно), а себя он почитал таким вот надёжным пристанищем, к которому малые всегда рады прибиться и покидать его в трудную годину не спешат.

Отпустили Васю с утреца, ждали после обеда, крайний срок – к ужину. Но к ужину Вася не явился. Докука заволновался. Когда Вася не явился и после ужина, Докука разъярился не на шутку. Правда, ярился на самого себя – ну как он, такой хитрый и ушлый, мог так просчитаться! Понятно же, что сбежать Вася не мог, а значит, украли его. Или убили. Ну как же можно было предположить, что Филипп (больше некому) после расправы с Аскольдом испугается и будет сидеть тихохонько, словно мышка в подполе? Нет, сейчас в Новограде такие дела заворачиваются, что рубка в конном строю в сравнении с ними – словно детская игра в бирюльки! На кону не только посадничье место, а – чего там греха таить – вся дальнейшая судьба Новограда, а то и всей земли Русской! Помочь в розыске мог только Простомир. К нему и направил Докука гонца – кудесника-недоучку Кирю Упал Отжался.

Докука был прав. Никуда Вася не бегал – даже в мыслях у него ничего подобного не было. Хотел он потолкаться на базаре, а к ужину вернуться обратно. Побродил Вася не только по рынку, по городу тоже. Сделал для себя маленькое открытие: оказывается, писать на заборах всем известные буквы начали уже теперь. И с тех пор написание их не изменилось нисколечко. Кто сказал, что срамные слова – это у русичей от татар? Ничего подобного, они наши, свои, родные. Исконно русские, одним словом! Ещё умилило – водопровод в Новограде! В самых настоящих трубах, только не в металлических, а в выдолбленных из цельных берёзовых брёвен. На улицах чистенько. Если кого стражники заметят – кидает человек мусор на каменную мостовую или деревянные пешеходные дорожки – сразу хватают и тащат на правёж. А там: простолюдину – пять горячих кнутом, а гостям своим или иноземным – немалая вира. Тут хочешь не хочешь, будешь аккуратным… Походил Вася, подивился – интересно же! – и перед возвращением решил вновь зайти на торжище – авось что новенькое узнает. Здесь ведь всё меняется на день по нескольку раз.

А новоградский торг – он ведь только на ночь замолкает, а так шумит до позднего вечера. Вот и сейчас – никто и не думал сворачиваться да собирать товары. Люди идут – значит, будем торговать до последнего!.. Шумно: купчины кричат, товар свой предлагают. Самые крикливые – сарацины. Эти как привыкли у себя на родном базаре горланить да покупателей хватать за полы кафтанов, так и здесь. Ганзейцы сначала посматривали на них брезгливо и высокомерно – мол, что с них взять, дикари… азия… Потом, правда, образумились и мнение своё поменяли. Это когда народ толпами повалил к сарацинам, а в ганзейские лавки стал заходить пореже. На рынке ведь как? Главное – продать, всё остальное вторично… Бегали тут же и продавцы сбитня и пирогов. Эту торговлю почти полностью держал в своих руках Филипп и его друзья. Выкупили у Новограда свидетельство на право такой торговли – и никому боле торговать не разрешали. Все мелкие торговцы под ним ходили. Вот и сейчас бегают по рынку, предлагают пироги – хоть с капустой, хоть с медвежатиной – да ещё чем их запить. Привязался и к Васе один. Мелкий такой, глаза у самого носа стоят. Услужливый и настырный – спасу нет! На что уж Вася привычен к такому «навязчивому маркетингу» (задолбали эти коробейники, таскающиеся из офиса в офис и предлагающие всё – от ботинок до туалетной бумаги), а и он не удержался – купил пирог с зайчатиной в надежде, что здесь ещё не научились разбавлять настоящее мясо соевой массой. Пирог оказался на удивление вкусным и острым. Вслед ему захотелось попробовать знаменитый новоградский сбитень из воды с мёдом и разнообразнейшими пряностями. Там бывали: вонючая смола, китайский анис, ваниль, порошок гвоздики, имбирь, аптечный корень, кардамон, корица, зарчава, лавр, мускатный орех, розмарин, шафран, халапенья. Много пряностей использовали новоградские сбитенщики, благо торг большой, недостатку ни в чём нету.

Выпил Вася сбитня – и поплыл. Голова закружилась, ноги стали ватными. Хорошо, нашлись добрые люди, поддержали, не дали упасть. И повели куда-то. Силы сопротивляться не было. Поздно, эх поздно вспомнил Вася народные сказки, в которых запрещалось есть чужую еду и пить чужое питьё. Не зря же их люди придумали, в самом деле! А тут – один, из рук неизвестного человека да неизвестные еду-питьё. Да ещё в городе его никто не знает, не вступится. Докука далеко, до него сейчас и не докричишься. Есть его лавки на торжище, есть, конечно, как не быть! Да только где они – откуда знать? А если и знать – к кому обратиться за помощью? Его ведь никто, кроме дворни и самого Докуки, не знает, а их здесь нету… Пока Вася всё это обдумывал, его завели в какую-то лавку, провели в дальнюю комнату. Последнее, что помнил Вася, пока не потерял сознание – лицо какого-то старика-азиата, всё в чёрно-седых космах, в обрамлении вонючих звериных шкур.

Докука ждал известий от Простомира к следующему вечеру. Быстрее Кире просто не обернуться. Однако Киря обернулся быстрее. Причём вернулся не один, а в компании с самим Простомиром. Вернее сказать, это Простомир явился в Докукин терем, прихватив с собой Кирю.

Когда Киря глубокой ночью добрался до жилища могущественного волшебника (лесная нечисть его не трогала, все помнили о случае с Зелёным Дядькой), была уже глубокая ночь. Простомир встретил гонца на ногах – волшебным чутьём узнал о грядущей дурной вести. Докука выделил Кире лучшего скакуна, а Киря был отменным наездником. Тот путь, который конный отряд обычно проходит за день, он одолел за треть времени. Волшебник стоял у входа в избу с обратным временем – видно, только что вышел оттуда. Хотя никакой ограды у его жилища не было, никто к нему не лез – всех отпугивала Простомирова слава. А если б и нашёлся какой-нибудь совсем оголтелый бродяга, не боящийся ни бога, ни чёрта, ни Простомира, на такого у волхва всегда были специальные сторожкие заклинания. Никто не мог к нему подойти незамеченным, а тем, кого он заметит, – не позавидуешь.

– Беда, хозяин, – сказал запыхавшийся Киря, едва спрыгнув с коня, – Вася Зуб пропал!

Простомир застыл, сгорбившись, переваривая известие. Потом начал бормотать. Киря сначала подумал – колдует. Ан нет: «…старый дурак, долбан тупорогий, куда смотрел, о чём думал, на пенсию пора…» и прочие не совсем понятные слова.

Внезапно Простомир перестал бормотать, выпрямился во весь свой немалый рост и, не глядя на Кирю, сказал.

– Коня оставь, о нём позаботятся. Идём в Новоград тотчас.

Киря, хорошо зная волхва, и спрашивать ни о чём не стал. Сказано же – идём в Новоград сейчас, и конь не нужен. Тут уж, вне сомнения, ещё до рассвета будем на месте.

Киря немного ошибся. В Новоград они попали не к рассвету, а буквально тотчас же. Ну или почти тотчас. Простомиру потребовалось лишь подготовить колдовство для мгновенного перехода. Он начертил на земле своим посохом круг, линия начертания сразу же загорелась сиреневым нежгучим пламенем. Потом тем же посохом внутри круга – замысловатую загогулину, напоминающую запряжённую колесницу, которая тоже загорелась, но уже почему-то зелёным пламенем, и тоже без жара. После чего приказал Кире встать в центр круга, сам встал рядом и начал читать заклинание. Киря разобрал слова: «Владыка Абсолюта, заклинаю тебя четой и нечетой, водой и землёй, навью и правью… гондурас тегусигальпа…катманду антананариву… килишь милишь, трёшь мнёшь… перенеси нас, слуг твоих… кранты!»

Лесной полумрак, освещаемый полной луной (откуда полная луна – мелькнуло у Кири, – сейчас же первая четверть только), на мгновение исчез, пахнуло холодом и плесенью погреба, но только на мгновение. И сразу же вновь настала тёплая летняя ночь. Только вот ведь какое дело: не было теперь никакого леса вокруг, не было и Простомировой заимки. А была улица недалеко от Докукина дома, пыльная каменная мостовая, терема богатых бояр и купцов да ещё над головой – луна в первой четверти. А перед лицом – оскаленная лошадиная морда, рядом с которой качался жёлтый фонарь, который держал в руке спешившийся кмет ночной конной стражи. Ещё четверо гарцевали чуть поодаль. Стражник оскалился не хуже своей лошади:

– Это кто тут ещё шлёндает по ночам? А ну пойдём в караулку, начальство разберётся, что к чему.

Киря прекрасно знал, что начальник стражи Иван Вострая Сабля – единомышленник Филиппа и разбираться он будет по-серьёзному. А этого очень уж не хотелось. Иван был прям, честен, суров, а к нарушителям заведённого порядка жесток не меньше Филиппова ката Елпидифора. Киря оглянулся по сторонам: где же Простомир, пусть выручает. Простомир стоял рядом, но стражники внимания на него обращали не больше чем на шмыгнувшую только что в подворотню кошку. Простомир глянул на Кирю и пошёл по направлению к терему Докуки (а ведь ни разу там не был, стало быть, не должен знать, где он – мелькнуло у Кири). Потом остановился и буркнул:

– Ну, чего стоишь, пошли.

Киря взглянул на стражников: они вместе с лошадьми застыли в неестественных позах. Самый ближний – с протянутой вперёд рукой, которой, по всей видимости, готовился схватить Кирю за шиворот. Его лошадь – с поднятой ногой и вздёрнутой верхней губой. Другие стражники – кто с полувытащенной из ножен саблей, кто с рукой в кармане. Никто из них не шевелился.

Киря отпрыгнул от стражников, словно от зачумлённых, и подбежал к Простомиру.

– Пошли, – повторил волшебник.

Когда они сворачивали за угол, он дунул назад через плечо, и через пару мгновений из-за угла Киря с Простомиром слышали замысловатые многоэтажные ругательства и недоумённые возгласы, но это их уже не волновало.

Ворота и калитка Докукина терема были заперты. Волхв подошёл и толкнул дверь. Она открылась, словно и не запиралась на толстый дубовый засов и увесистый замок, изготовленный лучшими механиками Ганзы. Стоящий на страже недремлющий кмет (с этим у Докуки было строго!) изумлённо вытаращил глаза и схватился было за саблю, но потом, узнав Кирю и Простомира (он был из тех, кто участвовал в путешествии к жилищу волшебника), подался в сторону. Волхв закрыл за Кирей калитку, причём замок оказался закрытым, а засов – на своём месте. После этого двое волшебников – один старый и опытный, а второй недоучка – вошли в терем.

Простомир крикнул слуга:

– Иди боярина подними, скажи – я пришёл.

Тот моментально исчез. Через пять минут появился заспанный Докука.

– Быстро ты. Прямоступом, наверно?

Простомир молча кивнул:

– Говори, что случилось и как.

– Я тут с вечера заслал своих людей, потолкались под шапочный разбор на торжище, поспрашивали кого надо. Выяснили вот что. Видели его перед ужином на торгу, вроде как смурной какой-то был. Увели его неведомые люди неведомо куда. Кто такие – никто не знает, раньше их у нас не видели. Да, вот ещё что. Видели, как он сбитень покупал у сбитенщика, пил. После этого, говорят, и засмурнел. Сбитенщика тоже никто не знает. Вот и всё, что пока удалось узнать.

Простомир слушал, закрыв глаза. После того, как Докука закончил говорить, сказал:

– Это Филипп, больше некому. Думаю, что и без колдовства не обошлось. Такой сбитень приготовить – это не шутка. Сдаётся мне, что Филька догадался, какую игру ты ведёшь, и привёл сюда своего волхва. Только вот ума не приложу – кого? Вёрст на пятьсот вокруг я всех знаю, никто бы против меня не пошёл. Похоже, немчина какого-то пригласил или кого-то из стран полуденных. А может, ещё кого-то, мне неведомого. Ну, это я к утру выясню.

– Как же ты можешь знать, что это не из местных? – удивился Докука. – Может, кто и нанялся к нему, никто же не знает, что ты со мной.

– Это простые люди не ведают, – спокойно ответил Простомир, – а у нас, у волхвов, все знают, кто чем занимается. Знают, и друг другу не мешают без крайней нужды. У нас свои дела, вам не понятные, да и незачем вам это знать. Ладно, слишком мы разговорились что-то. Надо Васю из беды выручать. Сейчас я ворожить буду. Ты, Михайло, выйди из горницы, ворожба – дело сложное и для вас, людей, опасное. А Киря мне помогать будет. Даром что балбес балбесом, а кое-что усвоил. Может, и не совсем пропащий ещё.

Докука покорно вышел из комнаты, Простомир и Киря остались вдвоём. Волхв ножом начертил в центре горницы на полу круг, затем велел Кире встать в центр, поднял свою знаменитую дубину и, треснув Кире по спине, произнёс:

– Нарекаю тебя ягнёнком.

Потом добавил:

– Ставь среднюю защиту от младшей нечисти, сейчас волховать буду. Если не выставишь – пропадёшь. Они хоть и младшие, но утащить могут.

– Какую защиту, – взмолился Киря, – я уж и подзабыл, как это делается!

– Дубина ты стоеросовая! – рассердился Простомир. – Неуком жил, неуком и помрёшь. Защита сейчас – это значит очень сильно не хотеть, чтобы тебя утащили. И заклинание какое-нибудь вспомни, что я тебя учил. Всё, читай заклинание, балбес, я начинаю!

Он принялся ходить вокруг Кири, взмахивая руками и произнося страшные слова для вызова нездешних сил:

 
Шумливые люди утихли,
раскрытые замкнуты двери,
Боги мира, богини мира,
Шамаш, Син, Адад и Иштар,
Ушли они почивать в небесах;
И не судят больше суда,
не решают больше раздоров,
Созидается ночь, дворец опустел,
затихли чертоги,
Город улёгся, Нергал кричит,
И просящий суда исполняется сном;
Защитник правых, отец бездомных,
Шамаш вошёл в свой спальный покой.
Великие боги ночные,
Пламенный Гибиль, могучий Орра,
Лук и Ярмо, Крестовина, Дракон,
Колесница, Коза, Овен и Змея,
Ныне восходят.
В учреждённом гаданье,
в приносимом ягнёнке
Правду мне объявите!
 

Пока он читал, внутри круга разгоралось зелёно-голубое сияние, в воздухе запахло свежими арбузами. Киря стоял, усиленно вспоминая слова заклинаний, произнося вслух то немногое, что всплывало в памяти. Он с ужасом думал о том, какие демоны могут сейчас здесь появиться и хватит ли у него сил и умения уберечься от них. Простомиру легко говорить – ставь среднюю защиту! Как её ставить, если он никакой защиты почти и не помнит, ни средней, ни даже малой. Только и хватает умения, что на расправу с Зелёным Дядькой. Так ведь он свой, тутошний. Можно сказать, почти родной. А тут… Повылазят какие-нибудь козлища, коих он и названия-то не знает, не то что защиту от них строить! Это ведь любому магу известно, даже самому завалящему, даже самому несмышлёному и неопытному: чтобы справиться с нечистью, надо знать её имя. Если не знаешь, то лучше не связывайся, потому что в таком случае ты для неё, для нечисти-то, не волхв совсем, а простой человек, и схарчит она тебя как цапля лягушку – быстро и без разговоров. Конечно, амулеты да обереги могут и помочь, но не всегда и не во всём. Так что лучше не рисковать без большой надобности.

Пока Киря так размышлял, сияние превратилось в светящийся столб, ограниченный контуром круга. Когда Простомир закончил читать заклинание, откуда-то сверху раздался кашель и сиплый голос спросил:

– Что тебе надо, чужой маг?

– Есть у меня к тебе дело, Мушруш. Надо мне знать, приходил ли к нам некий волшебник из вашей страны, а если приходил – то каково его имя, какой он степени посвящения и какими делами – плохими или хорошими – он известней у вас? Сможешь ли ты дать мне ответ на эти вопросы или ты несведущ?

– Я знаю всё. Но знающий всё не должен говорить всё. Что мне за дело до дел твоих?

– Это верно, тебе нет дела до моих дел. Мне это известно. Поэтому я пришёл к тебе не с пустыми руками.

– Вот как, – равнодушно сказал голос, – что ты дашь мне за это, если я отвечу на твои вопросы?

– То, что внутри круга, наречённое ягнёнком.

На мгновение воцарилась тишина, словно обладатель голоса рассматривал – что же там такое в круге интересного? Потом раздалось:

– Это хорошая плата. Я забираю…

– Стой! – криком оборвал его колдун. – Ты ещё мне ничего не сказал. Разве ты забыл Главное Правило, Основополагающий Императив, Основу Основ? Если забыл, я напомню: Вначале Было Слово!

– Нет, я не забыл, – с сожалением сказал голос, словно сокрушаясь, что его собеседник оказался таким памятливым, – ладно, так уж и быть, скажу…

– Стой! – опять крикнул Простомир. – Как я могу знать, что ты скажешь мне правду?

– Как ты суетлив и недоверчив, чужой маг. Если второе достойно уважения, то первое недостойно мага. Я тебе уже сказал, но, если ты забыл, повторю: мне нет дела до дел твоих. Поэтому я не буду тебе лгать.

– Хорошо. Ты меня убедил. Можешь отвечать.

– Из нашей страны никто – ни человек, ни маг, ни дух в ваши края не забредал и никакого волшебства у вас не творил. Ещё вопросы есть?

– Очень хорошо. Но плата, которую я тебе предложил, очень велика, поэтому я хочу тебя спросить ещё кое о чём.

– Это уже не по Правилам и противоречит Основополагающему Императиву, поскольку уговор уже состоялся и о втором вопросе в нём нет ни слова. Но плата, которую ты предложил, действительно очень велика, поэтому я готов ответить ещё на один твой вопрос. Спрашивай.

– Твоя страна не очень велика и ограничена лишь землёй между и около двух рек, пусть и великих. Поэтому я хотел бы знать: из тех стран, с которыми граничит ваша, был ли кто у нас с теми же намерениями?

– Это правда, наша страна не очень велика, но она древнее всех, какие только были. И связаны мы были со многими государствами и многими магами, появившимися на свет из небытия позже нас. И нам известно всё обо всём, что бы они ни делали, и не только. Нам известно, что они намеревались сделать, но не сделали. Пусть даже не по своей воле.

Простомира уже стало утомлять многословие духа и он оборвал его:

– Итак, отвечай: из стран, сопредельных с вашей, был ли человек или волхв, который пробрался к нам в Новоград и стал здесь с помощью недоброго колдовства творить зло?

– Из сопредельных стран ни человек, ни маг к вам не приходил и ничего у вас не творил. Теперь ты доволен ответом? Ты получил от меня всё, что хотел?

– Да, – ответил Простомир.

– Теперь я хочу получить то, что мне надо и что ты обещал.

– Да.

– Я могу забрать то, что внутри круга, наречённое ягнёнком?

– Прыгай! – крикнул Простомир.

Киря, стоя в кругу, с трепетом ждал окончания беседы. Отправляться в качестве платы к обладателю сиплого голоса он не желал, поэтому выкрик Простомира подействовал на него словно удар кнута. Из круга он вылетел, как вылетает пробка из бутылки шипучего французского вина. Приземлившись за пределами круга, он тут же оглянулся, как бы боясь, что оттуда высунется когтистая лапа и утащит его в неведомую тьму.

Не ожидавший такого коварства, голос взревел, как раненый слон, и стал сыпать проклятиями и, кажется, какими-то заклинаниями. Простомир в ответ на это только смеялся и делал пальцами «козу».

– Ах ты, негодяй! – ревел голос. – Я к тебе со всей душой, всё тебе открыл, всё поведал, а ты так низко, так подло, так…

Он даже захлебнулся от негодования, не находя слов, чтобы охарактеризовать степень подлости Простомира. Когда голос начал грозить Простомиру страшными карами, тот ткнул в светящийся зелёно-голубой столб дубиной и произнёс:

– Исчезни, ты мне больше не интересен!

И всё сразу же пропало. Запах свежих арбузов держался в воздухе ещё некоторое время, постепенно слабея. Киря облегчённо вздохнул.

– Что, натерпелся страху? – с улыбкой спросил Простомир. – Хорошо, что заклинания защиты вспомнил, а то бы отправился сейчас до конца жизни в каменоломню, а жизнь тебе эти маги дали бы бесконечную…

Киря молчал, осознавая, от какой беды он только что избавился. А Простомир между тем продолжал забавляться:

– А ещё тебя молодые маги могли для опытов использовать. Учились бы на тебе, как, например, человека в жабу или в мокрицу превращать, они это любят – людей превращать-то. А то, чего доброго, просто съели бы. Есть там у них нечисть, которая любит человечиной полакомиться… Хотя она и у нас есть… Ладно, не пугайся, всё уже прошло.

Киря от Простомировых шуток побледнел едва ли не больше, чем от пережитого.

– Впредь тебе наука: что выучил – крепко помни. Если что-то забудешь – до смерти умереть можешь. Э-э-э, я вижу, ты совсем загрустил. Не кручинься, Киря, это только начало. Сейчас мы ещё волхвов из закатных стран спросим то же, о чём этого спросили. Так что ты не расслабляйся.

От такого известия Киря совсем скис, а Простомир, не тратя времени попусту, начертил по старому контуру ножом второй круг.

– Не бойся, Киря, – сказал он, – теперь тебе ягнёнком не бывать. С закатными магами по-другому буду говорить. Они мне поближе, да к тому же знакомые есть. Их обманывать нельзя. С ними иначе надо. Они там, на закате, все высокомерные да напыщенные, считают, что лучше их никого и ничего нетути. Вот на этом и сыграем. Сначала я усомнюсь в их всеведеньи, а потом они сами мне всё и расскажут. Причём, Кирюха, совершенно бесплатно! Эти-то, полдневные – сами привыкли других обманывать, а тут нашла коса на камень. А если вздумают меня на Великий Суд тащить – у меня есть, чем оправдаться. Но не потащат, знают, что морда у них в пуху.

Он велел Кире стоять в сторонке и не мешать. А сам между тем начал нараспев:

 
Солнце встало рано, людям жарко-жарко,
Беленус, солнечный бог богов, ответь мне,
Цернун, хозяин леса, да будут твои стада обильны,
Слышишь ли меня?
Дагда, учёный муж бессмертный,
и к тебе я обращаюсь,
 
 
Диан Кехт целитель, мир твоим пиявкам
Гоибниу, хозяин железа,
да не утомится твоя рука,
И не расплющится твой молот,
Знаете ли вы нечто в вашей стране
или
Скрыто многое от вас?
 

Опять, пока он говорил, внутри круга снова разгорался столб зелёно-голубого нежаркого огня. Когда же он закончил, в центре столба уплотнилось лицо прекрасного солнцеликого юноши. Лицо спокойно и выжидательно смотрело на Простомира. Тот начал первым:

– Странные дела у нас творятся, Огма, – сказал он, – приходит к нам некто из вашей страны и начинает волховать, без спросу на чужой территории. Вот и хочу я узнать: как вы собираетесь наказать нечестивца?

По лицу юноши пробежала тень замешательства, как будто он был озадачен вопросом Простомира, но потом всё же ответил:

 
– Приветствую тебя, о Простомир достойный.
Нет от тебя ну ни малейшей тайны.
А только размышлял я о причинах
И следствиях, рекомых просто – кармой.
Сия концепция божественно логична.
И я, возможно, упустил из виду,
Как наши стражники уже поймали лихо
То мерзкое созданье, что посмело
В твоей отчизне колдовать без разрешенья!
 

– Ты, уж коли был весь в размышлениях, всё же поинтересуйся у своих, – сказал Простомир, – что там за поганец шляется туда-сюда и пакости всякие безобразничает.

Лицо из живого внезапно превратилось в безжизненную маску, как будто одухотворяющее его существо покинуло круг. Через некоторое время маска ожила:

 
Я уверяю вас, о Простомир достойный,
Что никакое существо живое
Иль мёртвое, или наполовину,
Не оскорбляло действием преступным
Твоей отчизны славные пределы!
 

– Огма, ты можешь не выпендриваться! – вскипел Простомир. – Говори по-простому, без виршей. Тем более что получается у тебя плохо!

Даже сквозь зелёно-голубое свечение было видно, что лицо внутри круга покраснело. Видно, слова старого волшебника здорово задели за живое.

– Ну я же стараюсь, дяденька Простомир, – плаксиво заканючило лицо, – я же не виноват, что этот размер у меня ещё плохо получается. Вот если бы ямбом или хореем…

Простомир смягчился:

– Ну ладно, не пищи. Лучше упражняйся. Да, кстати, батюшке привет передавай. И всем вашим – тоже привет.

Лицо, увидев, что Простомир больше не сердится, расцвело в улыбке и произнесло вопросительно:

– Дяденька, я пойду?

– Ступай, ступай, – добродушно пробурчал волхв.

Когда свечение угасло, Простомир помрачнел.

– Плохо дело, Кирюха. Не узнал я, кто и как нашего Васю украл. Ума не приложу, кто же это мог быть. В наших краях если какие волхвы и встречаются, так это или из полдневных стран, или из закатных. Другие мне не попадались. Наверное, придётся к Олбанскому царю на поклон идти. Он сведущ поболе иных. Думаю, поможет.

В это время в дверь без стука вошёл хозяин дома. По мрачному виду волхва понял, что тому ничего узнать не удалось, и тоже помрачнел.

Простомир и Киря собирались к Олбанскому царю. Докука командовал дворней, помогая собрать всё необходимое в дорогу:

– Покушать несите побольше, дорога долгая будет.

Обернулся к Простомиру:

– Оружие какое надо?

– Нож добрый только. Да и то не для боя. А против вражеского железа и огня у меня своё оружие есть. Не человеческое.

– Понимаю. Эй, тащите из оружейки дамасский кинжал. Тот, за который я фунт золота отдал.

Докука покосился на волхва – оценит ли тот его рвение и стоимость кинжала. Что и говорить, за фунт золота многое можно купить. Целое стадо коров, например. Или штук двадцать прекрасных ганзейских пищалей. А уж если такую прорву добра отдали за один лишь кинжал – о многом говорит. Такое оружие в бою не подведёт… И не только в бою. Но Простомир сидел бесстрастный, словно идол Перуна на языческом капище… А Докука продолжал командовать:

– Обувку добрую, одежонку.

И опять Простомиру:

– Кожушок меховой нужен, или по летнему делу…

– Не надо, – ответил Простомир, – там всегда лето.

Докука недоверчиво взглянул на Простомира, но ничего не сказал, свято веря в его знания и опыт.

– Ну понятно. Так, одежонку-обувку на двоих принесли, запасные сапоги каждому – дорога-то дальняя, чаю. Так, котомка с крупами и сушёным мясом. Людишки мои такое берут, когда за ясаком к самоедам ходят. Ну, думаю, вино вам без надобности – не на гулянку собираетесь. Ничего не забыли?

Простомир на мгновение задумался:

– Котелок давай – кашу варить будем. Да укрыться чем от росы. Да, пожалуй, вьючную лошадку. Одну.

– А верховых?

– Верховых не надо. К Олбанскому царю пешком ходят. Иначе дороги не будет. А если и будет, то не туда. А если и туда, то неудачная. А если и удачная, то назад не выберешься…

– Хорошо, – оборвал волшебника Докука, – возьмёте Савраску гнедого. Он в ходу не быстр и под седло идти не хочет. Но поклажу везёт поболе любого першерона.

– Савраску так Савраску, – согласился Простомир, – вели дворне его навьючить. Сейчас выступаем.

– Как сейчас? – опешил Докука. – Так сразу и выступаете?

– Время не ждёт. Васятка наш там, может, в неволе томится да всякие неприятности терпит, а мы тянуть будем?

– Тебе виднее. Ну что, присядем на дорожку?

Пока слуги навьючивали Савраску, Докука и Простомир с учеником сидели на лавке во дворе. Потом по очереди сердечно обнялись с боярином, Киря взял Савраску за узду, а волхв не оглядываясь направился к воротам. Киря последовал за ним, ведя коня.

Вася открыл глаза. Голова дико болела, как после жесточайшей попойки. Над головой нависал деревянный потолок из неструганых досок. Маленькое окошко было забрано толстой решёткой. Вася подошёл к двери, толкнул. Заперто. Он стукнул раз, другой, потом повернулся спиной и принялся колотить ногой. В конце концов за дверью послышались голоса, шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошли двое. Звероподобные молодые мужики. «Ну типичные быки из бригады», – мелькнуло у Васи. Тот, чьё лицо было слегка испорчено тенью интеллекта, сказал:

– Сиди и не рыпайся. А то в лоб получишь.

Второй молчал, почёсывая кулак. Вася сидел и не возмущался. Больно уж вид у ребят серьёзный. Вошедшие мордовороты между тем не выходили и, казалось, чего-то ждали. Вася понял, что должен подойти ещё кто-то. По всей видимости, тот, кто заказал, организовал и совершил его похищение. Придёт и объяснит, что ему от Васи надобно. И в самом деле, долго ждать не пришлось. Скоро в каморке появились двое: один высокий, крепкий, в богатой одежде. «Наверное, главный здесь, заказчик», – подумал Вася, и не ошибся. Это был сам Филипп, купчина первой руки, кандидат на посадничье кресло. Второй – старый азиат, тот самый, кого Вася видел перед тем, как потерял сознание. Он, судя по тому, что держался чуть сзади, был на вторых ролях. Это, конечно же, был Хитрый И Осторожный Песец, Который Подкрадывается К Своей Жертве Незаметно… Филиппу подвинули стул, он сел. Васе присесть не предложили. Разговор начал Филипп.