Текст книги "Спецназ против террора"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

«АТАКА ЗАХЛЕБНУЛАСЬ»

Теперь о пике буденновской операции – о штурме. Практически все, что было написано в прессе, рассказано нашим братом-журналистом. И потому, чтобы быть точным, я обратился к своим старым друзьям, бойцам антитеррора из легендарной группы «А». Чемпион России по стрельбе, отменный снайпер, майор Василий Денисов согласился прокомментировать мои соображения.

С чего же, собственно, начать? Видимо, с главного. Сдается мне, что до сих пор к нам так и не пришло сознание масштабности трагедии. История человечества не знает столь жестокого, мерзкого и кровавого акта. Подчеркиваю, с тех пор как земляне осознали себя людьми и ведут свое летосчисление, с Рождества Христова и задолго до него, мир не видел такого количества заложников, такого числа убитых, искалеченных, раненых ни в чем не повинных, мирных людей.

Да, во время войны тоже гибнут мирные люди. Вместе с военными. Вместе с теми, кто держит оружие и сам несет смерть. Еще не изобрели снаряды, которые убивают военных и щадят штатских.

Однако терроризм – явление в корне иное. Подлое, гнусное, трусливое, когда вооруженные бандиты, прикрываясь телами невинных жертв, требуют удовлетворения своих амбиций – политических, финансовых, уголовных.

Они всегда приходят как воры, с ножом за пазухой. Просчитывают и выбирают самый удобный момент, застав врасплох не воина, не бойца, а слабую женщину, больного старика, ребенка и просто обычного, мирного жителя.

В открытом бою этот «удобный момент» называют военной хитростью. И хочешь не хочешь, его по достоинству оценивает и друг, и враг. Но это в бою. А не в тервылазке, где изощренный способ прикрыться ребенком, женщиной – есть лишь глубина человеческой низости.

Басаев пытался не раз доказать всей стране, что он-де не террорист, то есть не садист, не убийца, а диверсант. Тогда что же ты делаешь, диверсант, вдалеке от фронта, среди рожениц и больных? Или с комкором Львом Рохлиным сражаться труднее и опаснее, чем с бабами и детишками? Там ведь могут и ответить пулей на пулю, смертью на смерть.

Нет, не диверсант ты, как и двести твоих приспешников, но террорист. И они – террористы.

Несколько лет назад, работая над книгой о группе антитеррора «Альфа», я написал, что захват автобуса с детьми в Орджоникидзе в 1988 году – самый бесчеловечный и изощренный способ захвата. И был уверен: худшего не узнаю. Узнал.

Якшиянц и его банда захватили тогда 30 детей-четвероклассников, водителя автобуса и учительницу, террористы во главе с Басаевым удерживали две тысячи заложников. И среди них в основном больные, роженицы, женщины с грудничками, дети, старики. Большего кошмара придумать нельзя! Во всяком случае, в мире пока не придумали.

Что и говорить, нам есть чем гордиться. Даже самые жестокие и бесчеловечные террористы – это наши террористы.

Басаев выдвинул «лихую» версию, якобы они ехали в Москву штурмовать Кремль. Не знаю, может, главарю банды и приходила в голову столь безумная мысль, но пока ясно одно – Буденновск был не случайным пунктом на пути движения террористов. Вполне возможно, что Басаев готовил одновременно несколько терактов, но первая пуля предназначалась именно этому городку. И вовсе не потому, что там дислоцировался вертолетный полк, экипажи которого время от времени вылетали в Чечню. А чеченцы, поди ж ты, решили отомстить.

Да, окажись басаевцы диверсантами, возможно, так бы они и поступили. Но они были террористами. Полк их не интересовал, химкомбинат – тоже. Им нужны были заложники.

Рассказывает сотрудник группы «А» майор В. Денисов:

– Больница – самый легкий объект для захвата. Образно говоря, для этого нужно три рогатки, а не две сотни автоматчиков.

В любом городе именно в больнице, как нигде еще, большое скопление людей. Их не надо собирать, сгонять, захватывать где-то на улице. Пришел и объявил заложниками. Кто находится в лечебном заведении? Больные. Значит, немощные, нетранспортабельные, то есть те, кто даже в удобный момент не сможет противостоять бандитам. Кроме того, в больнице всегда много женщин, детей. А тут еще и немалое родильное отделение.

Словом, буденновская больница была выгодным объектом для террористов.

И они использовали этот объект в своих целях. Помню свое первое впечатление, когда услышал о нападении чеченцев на больницу.

От сообщения к сообщению цифра заложников стремительно росла – восемьсот человек, тысяча, полторы тысячи… Невольно в памяти всплывали даты: 1981 год – в Сарапуле, в Удмуртии террористы захватили в заложники 25 школьников, в 1983-м в Тбилиси в самолете «Ту-134» было 57 пассажиров, в 1986-м в Уфе – 76 пассажиров на борту захваченного авиалайнера, в 1989-м в Саратове в заложниках семь человек и среди них один ребенок. А тут две тысячи, и никто не знает, сколько среди них детей, женщин…

Все, подумалось тогда, нет не только в России, но на всей матушке-планете силы, способной освободить этих несчастных.

Еще не было известно количество террористов, но всякий здравомыслящий человек понимал – сколько их там ни собралось, на каждого чеченца приходится по несколько наших баб да ребятишек. Значит, чтобы добраться до террориста, надо порешить (страшно подумать, не только сказать) и всех этих баб, и этих ребятишек. Кому же нужна такая победа? Ведь все эти вместе взятые бандюги не стоят слезы одного ребенка.

В те дни Отто Лацис в «Известиях» напишет: «Если бы он (Президент Борис Ельцин. – М. Б.) в Галифаксе попросил прямой помощи специалистов по борьбе с терроризмом, имеющихся в других странах и осуществлявших подобные операции более успешно».

Не знаю, какие операции имел в виду господин Лацис, но подобных не осуществлял никто в мире.

Никогда прежде не было такого числа заложников.

Никогда не собиралось в единую банду такое количество террористов.

Никогда они не имели на руках такого сильного современного оружия (крупнокалиберные пулеметы, автоматы, снайперские винтовки, гранатометы, ручные гранаты), такого запаса боеприпасов.

Да, были у зарубежных «специалистов по борьбе с терроризмом» успешные операции. Известный штурм авиалайнера в аэропорту Могадишо, когда западногерманское спецподразделение ГСГ-9 освободило заложников всего за 7 секунд.

Уникальная операция, проведенная израильскими коммандос в аэропорту Антеббе (Уганда). Здесь был проделан большой комплекс мероприятий. В Уганду заброшена агентура для поддержания радиосвязи с израильской разведкой. С заложниками, которых отпустили террористы, тщательно работали сотрудники МОССАД.

Для прикрытия операции в ходе телефонных переговоров с Францией постоянно подчеркивалась мысль о намерениях Израиля вступить в переговоры с террористами. Предполагалось, что переговоры перехватываются бандитами.

В день операции израильские коммандос были доставлены из Тель-Авива в Кению. Ночью один из самолетов, оборудованный специальной аппаратурой для подавления радарной системы аэропорта, приземлился в Антеббе. В ходе боя сотрудники группы антитеррора захватили терминал, в котором террористы удерживали заложников. Операция длилась 53 минуты вместо 55 по плану. Все террористы были убиты. Подразделение коммандос потеряло одного человека. Из 90 заложников погибло трое.

Однако вы чувствуете – там речь идет о десятках людей. У нас о тысячах.

Потому как там (возьмите любую цивилизованную страну) в принципе невозможно сформировать и обучить батальон террористов, да еще двинуть его с огромным запасом оружия и боеприпасов по территории государства на трех грузовиках и кустарно раскрашенной под милицейскую машине.

И не только двинуть, но и дойти до цели и захватить немыслимое количество заложников. Так что вряд ли на просьбу о «прямой помощи» из-за «бугра» кто-либо откликнулся бы. Сдается мне, что России надо всегда рассчитывать только на себя. Кстати говоря, там, «за бугром», весьма высоко оценивают степень подготовки нашей группы «А», подразделения антитеррора, чудом уцелевшего после реформирований и «революционных разгонов» 1991 и 1993 годов. Да и вся ее история говорит о том, что «Альфа» в выучке и мастерстве не уступает ни западногерманской ГСГ-9, ни американской «Дельте», ни израильским коммандос.

Были и у нас блестяще проведенные операции. И среди них уфимская 1986 года, когда один из террористов был убит, другой ранен. Заложники не пострадали. Бакинская 1989 года – преступник обезврежен, пассажиры оказались на свободе.

А чего стоит освобождение сухумского изолятора, захваченного вооруженными преступниками в августе 1990 года? Так что есть и опыт, и умение. Кстати, за 25 лет существования группы «А» у них, в отличие от той же «Дельты» или ГСГ-9, не было провалов. От руки бойцов этого, без сомнения, уникального подразделения не погиб ни один заложник. Но это, как ни круги, история. А что случилось сегодня у стен буденновской больницы?

Блокировали район подразделения МВД и Министерства обороны. Были случаи, когда и блокирующие подразделения вступали в бой. Мне самому пришлось держать в руках письмо от жителей Буденновска на имя министра обороны. Они рассказывали, как храбро сражались с чеченскими снайперами, засевшими в домах, воины мотострелковой бригады, и просили поощрить отличившихся солдат и офицеров.

На штурм самой больницы шли два спецподразделения «Альфа» и «Вега». Атака «Веги» захлебнулась, однако в том не ее вина.

Рассказывает В. Денисов:

– У «Веги» была практически невыполнимая задача. Если бы они пошли до конца, то такого подразделения больше не существовало бы.

Им надо было пройти по совершенно открытому пространству метров сто пятьдесят. Место полностью простреливалось ДШК (крупнокалиберный пулемет. – Прим. автора), автоматчиками, гранатометчиками. Там танк пусти, и его бы подбили. А они ведь живые люди, не в броне.

Так что «Вега» пошла и атака сорвалась. Бойцы вернулись обратно.

Теперь вся надежда была на «Альфу». Но, в сущности, у них оказалась та же невыполнимая задача. Дело осложнялось еще и тем, что точно не удалось выяснить группировку террористов. Местная милиция давала информацию, что в больнице от 40 до 60 бандитов. Оказалось, 200-210 человек. На военном языке – батальон трехротного состава по 70 человек. Что же касается милицейской информации, то она оказалась полной «дезой». А ведь при штурме каждый ствол на счету. И ошибиться в три с лишним раза при определении противника – преступная авантюра.

Однако других данных, хотя бы самых приблизительных, никто сообщить не мог. Приходилось верить. Конечно, эти дни и ночи до штурма группа «А» не сидела сложа руки. Она собирала сведения о террористах. Ведь мало знать общую численность банды. А каково их вооружение, где располагаются снайперы, гнезда крупнокалиберных пулеметов, гранатометчики? Тут следует знать максимально реальную картину. А надеяться, как показала жизнь, можно только на себя.

Это там, в Америке, на «Дельту», когда она в деле, работают все мыслимые и немыслимые службы. Надо снимок из космоса? Пожалуйста. Карта, схема? Никаких проблем. А у нас, простите, штаб во главе с министром внутренних дел работал считай что вслепую, информацию от «Альфы» получали. А надо бы наоборот.

И тем не менее ко времени штурма данные о вооружении были достаточно полные. Ну разве что наблюдатели группы не просчитали полуподвальные этажи, окна которых террористы превратили в ДОТы. Но они и не могли их просчитать. Ведь никто не проводил им экскурсию по больнице, а издалека что смогли увидеть – то смогли. Правда, некоторых террористов знали персонально, в лицо. И, думаю, из тех, кто остался в живых и скрывается ныне в Чечне – не забудут.

Итак, что же представляла буденновская больница накануне штурма?

Рассказывает В. Денисов:

– Больница, а теперь уже и не больница, а батальонный опорный пункт, это несколько корпусов. Террористы находились в главном корпусе, там располагались детское и родильное отделения.

Для совершения теракта она расположена в очень удобном месте. С тыльной стороны протекает река Сунжа, с другой стороны – тубдиспансер метрах в трехстах. Между диспансером и главным корпусом пространство как на ладони. Полностью простреливается.

С противоположной стороны тубдиспансера завод шампанских вин. Опять-таки между заводом и больницей двести метров открытое поле. И от фасада – сто тридцать метров – голь, глазу не за что зацепиться.

В общем, реально говоря, незамеченным подойти практически невозможно.

Получали мы информацию и ночью, и днем. Наши снайперы подбирались как можно ближе к больнице. Я сам лежал метрах в восьми-десяти. Рисковали? Да, но риск был оправдан.

С 14 июля, с того момента, как приехали, до штурма не спали ни одной ночи. Но выяснили расположения ДШК. Где, в каких окнах они могут появиться. Эти пулеметы-»крупняки» у чеченцев были на станинах и колесиках, при необходимости перемещались из комнаты в комнату. Но, как правило, работали в двух-трех окнах.

Разведали также, где находятся обычные пулеметы, где располагаются снайперы.

Однако и с самого начала, да и после всестороннего просчета ситуации стало ясно – штурмовать нельзя. Но текли часы, Басаев на переговоры не шел, и по всему выходило – нельзя не штурмовать.

Сложно сказать, как было принято решение о штурме. Об этом достоверно знают три человека – Президент, премьер-министр и министр внутренних дел.

И потому гадать – дело пустое. Мы сегодня знаем, чем закончился переговорный процесс, предпринятый после огневого. Но никто не знает, какой бы исход имели переговоры, не будь того, ныне уже трижды проклятого, штурма.

Словом, решение на штурм было принято.

Было ли оно бессмысленным? Думаю, что нет.

Было ли оно бесцельным? Нет.

Но исходно оно было обречено на провал.

Да, командование «Альфы» и «Веги» высказало свое мнение. Каково оно было? Судите сами.

Привожу дословно отрывки из того документа, который лег на стол руководства операцией.

Оценка объектов воздействия:

1. Здание подготовлено к ведению обороны с использованием бытовых приборов и подручных средств.

2. На вероятных направлениях выдвижения штурмующих установлены пулеметные и снайперские позиции, отдельные участки заминированы, сосредоточены противопехотные и противотанковые средства.

3. Больница подготовлена к подрыву с помощью зарядов ВВ (тротиловые шашки), а также возможен подрыв кислородной секции, что может привести к значительному разрушению здания.

4. Наличие большого количества людей, превышающее санитарные нормы, увеличивает пожароопасность.

5. Большая концентрация людей в проходах, на межэтажных переходах значительно затрудняет движение штурмующих.

Возможный характер действий террористов:

1. Окажут сильное огневое сопротивление, что потребует применения «Шмелей», «Мух», подствольных гранатометов, крупнокалиберных пулеметов, пушек, БМП.

2. Осуществят подрыв зарядов ВВ: при подходе штурмующих, при проникновении штурмующих в здание.

3. Террористы на 1 этаже, скорее всего, окажут незначительное сопротивление, что позволит штурмующим достаточно быстро проникнуть в здание. Затем террористы могут выброситься на улицу и одновременно подорвать здание. В дальнейшем с боем пробиваться в выгодном направлении.

4. Не взрывая здание, вести бой до конца.

5. Как маловероятный прогноз: с начала штурма сдаться.

Оценка возможных потерь среди заложников:

– от рук террористов – до 10%, от огневого воздействия штурмовой группы при позиции заложников как живого щита – до 10%; в ситуации «паника» – до 10%; в случае подрыва здания при использовании террористами взрывных устройств – до 10%; от огневого воздействия штурмующих – до 10%.

Итак, специалисты антитеррора прогнозировали тяжелейшие потери среди заложников – до 50 процентов. А среди штурмующих?

Расчет потерь был таким: в период сближения с объектом 32 процента, при входе на объект около 10 процентов и в период боя в здании до 30 процентов. Всего – 72 процента (!).

Это означало, по существу, гибель спецподразделения.

Однако события развивались таким образом, что переговоры позитивных результатов не дали, и после постоянных угроз со стороны террористов о расстреле заложников оперативным штабом было принято решение о проведении операции.

В 23.00 генерал-майор А.Гусев поставил боевые задачи руководителям отделов и отделений на проведение операции и довел порядок взаимодействия.

В 4.25 личный состав группы выдвинулся на позиции для выполнения поставленной задачи.

В 4.50 началась операция.

Рассказывает В. Денисов:

– После того, как прозвучал приказ о штурме, мы уже не рассуждали. Единственная цель была у ребят – как можно меньше потерь среди заложников. Хотя каждый профессионал понимал – их не избежать.

Так оно и вышло. Но по нашей вине не погиб ни один заложник. Готов это доказать перед любым судом.

Сразу хочу обратить внимание на одно обстоятельство, которое почему-то ускользает из поля зрения пишущих. До штурма Басаев расстрелял пятерых заложников. Это потому, что ему вовремя не предоставили корреспондентов. Сколько убито милиционеров, летчиков? А как известно, у руководителя операции есть право – если опасность угрожает заложникам, немедля отдавать приказ на проведение операции.

Так что если посмотреть с другой стороны – там убивают людей, а Ерин должен терпеливо ждать? Чего? Пока Басаев методично будет расстреливать заложников? Или, может, десяток-другой жертв маловато? Надо ждать, пока он прикончит пятьсот, тысячу… Странные рассуждения, не правда ли?

Правда. Я вспоминаю текст тележурналиста за кадром, а в кадре – убийца Басаев. Он медленно растягивает слова и говорит, что больше не убивает заложников. И комментатор вторит террористу: действительно, он не убивает. Он расстрелял только пятерых, да милиционеров, да летчиков.

Да еще несколько человек, добавляет сам Басаев, приблудились, мол, шпионы под видом пьяных. А больше никого.

Про большее мы уже знаем сами: зверски убитые бабушки на рынке, девушки прямо на улице, мужчины в своих домах. Чего же еще ждать от террористов?

Нет, выходит, надо было ждать.

Рассказывает В. Денисов:

– На совести террористов более 130 жизней. О чем еще можно говорить? Где он был, наш правозащитник, 14-го, 15-го? Почему не приехал на переговоры? Ан нет. Легко после драки кулаками махать да обвинять.

Кстати говоря, когда заложники кричат о «конфетках чеченцев», их понять можно. Ведь кажется, всякая пуля оттуда летит в тебя. А ты мирный обыватель, ты хочешь жить. Ну мало ли кого вывели чеченцы… Мало ли, прошел слушок – убили, изнасиловали. Меня-то не убили, а ребенку еще и конфетку сунули.

Так вот, психология заложников понятна, но прессе-то зачем повторять, возводить в канон рассуждения психически надломленных людей.

Да будет известно всем: террористы разделили заложников надвое. Одних они и вправду не трогали и даже детей конфетками потчевали. Других пытали, убивали, насиловали…

Стоп! Знаю, найдутся люди, которые скажут, тут «Альфа» – организация заинтересованная и потому предвзятая.

Ну что ж, прервем пока сотрудника группы «А» и приведем слова самих заложников. Эти слова они мне лично не шептали на ухо. Их признания публиковались в центральных газетах.

Юрий Арзуманов, 41 год:

– Подходим к хирургии. Думаю, где же они хотят нас стрелять? Вот уже порог хирургического отделения. Стали по кучкам делить. По кучкам разделили… В этот момент их старший кричит:

– Есть милиционеры и военные? Доставайте документы.

Смотрю, один военный вышел, потом милиционер в форме и еще один без формы. Трое их было. Отдельно поставили. Мы как зашли, больше их не видели.

Провели нас на второй этаж, а там один из чеченов, хромой, узкоглазый, с костылем, самый вредный он был – мужиков загнал в одну комнату, на которой написано «Диетическое питание». Комнатка – пять на четыре. В этой комнате было сто тринадцать человек.

Уже можно понять, в какую «кучку» попал Юрий Арзуманов. К счастью, не вместе с летчиками и милиционерами, но, к несчастью, и не в ту, где кормили конфетками.

Что же было дальше? Рассказывает сам заложник:

«На вторые сутки, когда стрельба началась, они начали звереть. Хромой орал: если хоть на метр отойдешь, убью. И по пять-десять человек в окна выставляли, чтоб кричали.

Когда у меня уже не было сил кричать, этот хромой ударил меня прикладом в ухо. Я только увидел, что бьет, и потерял от удара сознание.

Во время штурма хромой нас поставил на расстрел, лицом к стенке. Всех, кто был в коридоре».

А вот совсем иные впечатления. Судя по всему, заложник из другой «кучки».

Николай Бригида, 68 лет:

– В воскресенье после обеда у нас концерт был. Чечены принесли гитару, и один сел на площадке, начал играть и петь песни Высоцкого. И голос похожий был. А потом лезгинку как начали выбивать! Воскресенье, понедельник все концерты давали.

А вот у буденновской бабушки, мимо дома которой проходили террористы, получился иной концерт, смертный.

Нурик, армянин, 24 года:

– Если кто из окон выглядывал, боевики прикладами стекла ломали, стреляли туда. Одна бабушка выглянула, ей рукой показали: давай, мол, иди сюда. Она показывает, нет, не выйду. Снайпер ее сразу убил, в голову.

Нурик был в числе тех, кто видел, как зверски убивали летчиков. Вот что он рассказал:

«А что касается расстрела военных… На моих глазах троих летчиков и двух милиционеров расстреляли. Их потом на носилках в морг, кажется, унесли. Их рядом так поставили и… Да какое там в голову! В голову, ноги, тело – очередями автоматов сплошное решето сделали. Их сразу человек по семь-восемь становилось, у каждого в магазине по сорок пять патронов, и они еще сорок шестой в затвор вставляли. И вот этот магазин полностью по людям…

На расстрелянных, я видел, рубашки как решето были. Бандиты боялись, сидели за дверями, а гражданские носили».

Заложнику Михаилу повезло больше, его не мучили, не били прикладами в ухо, он не стоял под дулом автомата и даже не видел расстрела со стороны. И у него иные чувства.

«Относились чечены к нам просто. Заложник? Сидишь и сиди. В туалет – по одному.

Приносили шоколадки, конфеты женщинам. Простить бандитов нельзя за то, что они женщинами прикрывались. Но я их понимаю».

Видите, он их понимает. А вот 15-летняя Инна Кисленко, на глазах у которой умерла девочка, вряд ли поймет террористов.

«Утром они стали собираться, радостные такие, маски перед отъездом свои понадевали. А девушка их, Раиса, вообще плакать стала, мол, нам не хочется вас покидать, вы такие хорошие, мы тоже хотим мира… А там в полу, в каждой выемке кровь…»

Что тут еще добавлять? Для всех, кто наивно верует в «шоколадные конфетки террористов» и их разговоры о мире, пусть повторяют слова Инны Кисленко – «там в полу, в каждой выемке кровь…». Сильнее не скажешь. Это и есть истинный оскал террора.