Текст книги "Заковыка"
Автор книги: Михаил Волков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Волков Михаил Иванович
Михаил Волков.
ЗАКОВЫКА.
Волков Михаил Иванович
Заковыка
Михаил Волков.
ЗАКОВЫКА.
Гунявит как нищий-слепец – великопостный звон – на карачках ползет по золотушно-весенним полям, корявыми пальцами цепляется за деревья и где-то в сумерках тихо-тихо замирает.
Церковь зазывно подмаргивает в окошко одним глазом: к нам, мол, пожалуйте: покупаем, продаем и в обмен берем.
И несет люд – бремя грехов в мену на слово, – льстивое, – поповское... и станет на душе и в мошне так легко-легко.
Батюшка похаживает – бороду поглаживает, покхмыкивает: Бога гневить нельзя – эк пятаки позвякивают.
Опростал дядя Клим душу от грехов, поди, короба с два свалил, а все на душе камень лежит.
Идет-идет, да вдруг словно лошадь зарочистая – станет, мнется на месте, в затылке поскребет и рукой отмахнется:
... Гм... эка оказия...
Запала в голову какая-то загвоздка – зудит мухой назойливой – а не поймаешь...
* * *
Жил-жил эва сколько годов отмахал: вскачь не догонишь – все как по писанному шло: изо дня в день корпел за работой и никакая думка голову не тяготила.
А тут как-будто вдруг от слепоты прозрел: выйдет хоть бы на косьбу, кинет округ глазом: ширь зеленей стелется, там где-то далеко-далеко земля с небом обнялась, солнышко таково ласково в лысину целует, из травы цветочки улыбаются и такое найдет умиленье, просто душа плывет – облачком кисейным расплывается...
Пичужка какая чирикнет – ну, что-ж, думается, особенного – слава те Господи – за свою жизнь птичьего голосу ни весть что переслушал, а тут словно спичкой по душе чиркнет – так и загорится.
Кумекал-раскумековал дядя Клим, что за притча такая с ним сталась – да так и не раскумекал.
Дедушке Левонтию – знахарю порог обивал – поглядел дедушка в ковшик с водицей – с "самим" пошептался – притка, говорит, с ветру напущена, а снять нельзя, на крест заговорено.
Он к Егоровне – божьей богомолочке, – та с угодниками свой человек – коли не помогла сила темная, не вызволит ли сила небесная.
Пораскрыла Егоровна наугад книгу евангельскую – чтет стих: не подошло, качнулась к твореньям Златоуста, Лествичника: не-то, и только царь-Давыд псалтырью истинну изрек: "Дни человека, как трава, как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер и нет его"...
И говорит Егоровна таковы слова: душа тоскует перед ростанью...
И пустился дядя Клим в жизнь душеспасительную: в заутреню – заутреничает, в обедню – обедничает, нищий в окошко стукнет – кус норовит с гаком отвалить, коль глаза залукавят – немного ли... нечистому прямо в бельмы через леворуку харкнет.
Наденет рубаху – белее снега – каемистую, с ластицами подмышками – красными, портки пестрядивые, что ручьи после дождя, полосой пестреют – сядет на завалинку, нейдет ли из-за околица Косариха – с косой: созрела былинка – на коси...
Сосед однолеток подсядет:
– Не преставился?..
– Скоро... Чую, как душа на небо рвется...
– Чай с жистью расстаться нехотно?..
– Пожито – погрешено... пора и на покаянье...
Сидят и о жизни праведной балякают...
Бабы по улице цветнеют, поравнялись:
– Дядя Клим – все еще на земле – болтаешься, а мы думали – уж небо топочешь...
Ведь у бабы не язык – жало змеиное...
Першит у него в горле слово – забористое, шибанул бы, сукиных дочерей, сплеча... да никто – как ангел в правое ухо упередил:
– Ой, спасенье не в спас пойдет!..
Молитвословит – лукавый: кукиш с маслом получил.
Сыновья иной раз с укором:
– Неча, лысину-то зорить, чай и помочь в работе не грех...
Экий народец и кончине праведной – завистно.
Ждет, пождет дядя Клим, а смерть к нему нейдет.
* * *
Пора страдная в разгаре – домочадцы все на работе.
Пригрелся на завалинке дядя Клим – поднял бороду кверху, глядит – под князьком в гнездышке детенышки ласточки копошатся, красненькие ротики раскрывают, пищат. Вот мать прилетела – мошку сунула, чирикнула: сидите, детки, смирно, и улетела.
Как туман над полями ползет ему в голову думка:
– Вся-то с кукиш, а тоже своя забота есть, с коих пор поднялась на работу... Пяток ртов прокормить – не шутка... что ей – только на эфтом свете и жизнью пользуйся – подохла и нет ничего... а мы живем – маемся – маемся, да и на том-то свете черти драть будут... Ой, и опять помыслом согрешил!.. прости Господи, мое согрешенье... тьфу... тьфу... сгинь лукавый!
... Ишь ты подвернулся врасплох захватил, вот тут и сподобься жизни праведной...
Глядь, Тараска Авдотьин, парнишка – грамотей с книжкой бредет: книжонка с виду так себе не казистая – закурки на две хватит, не больше...
– Дешка, чтой-то такое на книжке написано: "Проле... про-ле-та-ри-я... всех стран... сое-ди-няй-те-ся?..
– Шут-те знает что!.. Теперь народ мудреный пошел... ни Бога, ни царя знать тебе не хочет... сами мол управимся.
... Д-да... а слово-то занятное... Как бишь его... "Прота-ле"... сразу видно, что слово-то господское – не распоясавшись, нашим дубовым языком и не выговоришь...
– "Проле"...
– Ты, малец, катись-ка к Андрону – он книжник, библию который год осиливает, кабы, говорит, до смерти успеть... большо-ое спасенье будет...
Тараска взглянул, по заднице для прыти шлепнул и вихрем понесся к деду Андрону.
– Вот она грамота-та силища какая... мальчонка – соску еще не забыл, а уж может знать, что на край свете деется... а я прожил всю свою жисть словно в теми какой... Э-эх-хе!..
Шествует с Тараской дед Андрон – старик кряжистый с очками на носу... подсел на завалинку, поправил очки, взял книжку: сначала отдалил, потом к глазам поднес...
– ... "Проле-та-рие всех стран соединяйтесь... Мм... что означает – доподлинно сказать тебе не смогу... а-а, это, пожалуй, как бы вроде, как на священных книгах пишут: "благословиши, Господи, венец лета твоя"... Отродясь впервой такое слово слышу... Дако-се в книжонке померекаем, не будет ли там разгадки...
И принялся за чтение Андрон – все равно, что лошадь по дороге ухабистой – коли трухнуть нельзя, так шажком плетется, из колеи на слове заковыристом выскочит – назад воротится, все же за лето-летинское до конца доплелся...
Дядя Клим слушает да ахает:
– Погодь, Андрон... Неужель – так и пропечатано: дескать, вся сила в нас самих... Ни Бог, ни царь не помогут, коль сам за ум не возьмешься?!.
– Давай-ка еще раз побукварим – по этому месту... опять выходит: Бога-то и нет – попы для своих барышей – люд морочат... Только, братец мой, не возьму в толк: кто же на горе Синае Моисею – гремел: "Аз Господь Бог твой"... Лико-то точно Моисей не видел, а голос слыхал... в Библии доподлинно расписано...
– Може – Моисею-то только почудилось...
Дальше – больше и поняли Клим с Андроном, что рай на земле, а не на небе – вся сила в труде... работай, и работай... весь народ, как братья, должны сбиться в работе в одну семью.
– Эх, Клим, – кабы эта книжица допрежь в руки попалась... Сколько годов на Библию-то потерял...
– Д-да, Андрон, выходит все мое спасенье прахом пошло. От кого же награду получу, коли и я, как животина подохну и капут. Истинно в книжке говорится: "Человек вечен в потомстве и делах рук своих"... По губам попы раем мазали... на привязи держали... Понимаю чему – душа-то радовалась прояснению ликовала...
– Так, Клим, оставить нельзя, нужно всем объявить пускай расчухают... давай-ка, все, что в книжке бается, – соорудим...
– Дельно...
Народ мимоходит, зубоскалит:
– Вить старые хрычи, как воронье к непогоде разгалделись...
Снял рубаху – смертельную дядя Клим – да в работу подался: инда коса звенит – поет.
Дивится люд – что-то подеялось.
– Аль на небе отсрочили?..
Ухмыляется в бороду Клим, с Андроном перемигивается:
– Вот ужо дай срок, узнаете...
"Начинаем, начинаем – на-чинаем!"... заманивают колокола к обедне.
Дьячок горох по полю сыплет – чтет часы.
Батюшка в алтаре просвирами орудует.
Мужиков в церкви маловато, – пока до начала – табашничат.
Старухи у кануна сродников поминают.
Девки по парням глазом стреляют, шушукаются, в рукав хихикают.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Вошел дядя Клим в церковь – лба не перекрестил – прямехонько, шасть, на место поповское – проповедное...
Люд глаза таращит: обалдел старой...
... Православные!..
У дьячка аминь на языке повис – у попа просвирки на пол прыснули...
... Так значит Бога нет!.. и николи не было... все выдумка одна... Значит, всяк сам на себя надейся... Иное дело одному невмочь, берись собча... Как это в книжке говорится: коли ты силен – лядащего не забижай... Чтобы, того, все ровня-ровней... Коли мне не верите, Андрон – порука...
– Что правильно, то правильно... так и в книжке пропечатано... грянул Андрон...
Старухи отплевываются:
– Отцы родные, и другой рехнулся... Не он первой, не он последний библей-то зачитался...
Батюшка из алтаря:
– Гоните, провославные, взашей осквернителей храма сего!..
Сторож Масей с дьячком Антропом, как клещ-червь, впиячились в ворот Клима – да из церкви потянули, заодно и Андрона прихватили...
– Вот-те и праведники...
Молчит люд – размышляет:
– Будто и правда... а кто-е... знает... Тут заковыка какая-то...
Здесь дьякон завладычил...
Руки проворно крестом замахали...
И пошла плестись паутина...
Текст издания: Волков М. Заковыка. Рассказ // Кузница. 1920. N 3. С.21-24.
Оригинал здесь
