Текст книги "Петушок"
Автор книги: Михаил Волков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Волков Михаил Иванович
Михаил Волков.
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
VII.
VIII.
Волков Михаил Иванович
Петушок
Михаил Волков.
Петушок
"Что же! смотреть и молчать?..
Жить и в борьбу не втянуться?..
Землю пришли мы венчать
Красным огнем Революций!.."
В. Александровский.
I.
На затылке деревни – за овинами притулилась лачужка деда Сафрона, подпорками точно старушка на локоток облокотилась и моргает в поле слезливыми глазками-оконцами.
Живет дед один – как перст, хворь ли какая прихватит – валяйся и никто не придет, не проведает – словом ласковым не ободрит, яством не побалует: хворый, что ребенок малый, уходу требует.
А коли тоска на сердце стопудовой гирей надавит – с кем же душу отвести – разговорить...
Только один и есть у него друг-приятель закадычный – сизый петушок, гребешок красный, хвост дугой.
Любо деду: скажет что – петушок внимает, лишь вымолвить не может – и то ладно, все живая душа.
Никак дед с ним не расстанется: в деревню пойдет окошки милостыней считать – петька на горбе, из котомки бородкой краснеет.
Под окошками петька кукареком баб полошит: "подава-айте..." да так, подлец, отхватит, куруши рябушки и чернушки так и закудахчут: "ах, какой приятный голос..." Петухи крылом о-зем бьют: "ну и суки-ин сын..."
Хочется и петьке поразмяться, крылышки порасправить, коготки поострить – да лаботрясничать не приходится: при деле...
II.
Уселся дед на завалинке и подковыркой в стоптанный лапоть новое лычко вплетает.
Петька о-бок на жердочке примостился, зажмурил глазок, а другим на деда косит.
– Што, Петрак, не повадно без курушки-то...
... Ко-ко-ко...
– Погодь и курушку-рябушку в женки тебе заведем... Дай срок, вот о Христову дню похристосуюсь в деревне – яичко сырьем выклянчу... Только не обессудь – высиживать тебе, Петрак, самому придется... Хоть оно и зазорно мужику бабьим делом заниматься, робят рожать, да ведь курье иное дело... Хе-хе-хе...
... Крр... кр...
– И осерчал... Ишь-ты не по-нутру пришлось, коли с курой поравнял... А мы, Петрак, вот дожили, так дожили, что мужик, что баба – одна статья: на сходке баба голос наравне с мужиком может подавать... Бывалочи бабе не токмо, што пикнуть и рот-то разинуть – Боже упаси... а на мирской опивухе – нешто пробочку понюхает, да в донышко посмотрит. Как ни выравнивай, а баба бабой и будет: не бывать курице петухом, а бабе – мужиком... Так-ли...
... Ко-ко-ко...
III.
Вдруг чует дед – в ухо песня чья-то комаром загудела: а-а-а-а... а-а... Голоса молодые. Песня все растет, растет и выросла:
... Никто не даст нам избавленья -
Ни Бог, ни царь и не герой.
Добьемся...
–
– Деда, здорово!..
– Здорово-те... Куда, робят, нелегкая вас несет?.. Кажинный божий день кабыть скворцы стаями в теплую сторону летите и летите...
– Ну, сейчас мы не полетим, а пока что в твоем скворешнике устроиться думаем...
– Шли-бы, робят, в деревню, там в избе-то сподручнее было бы... Чево-же в тесноте-то маяться вам...
– Нельзя, деда, отряд в деревне расположился, мы охрану несть должны...
– Мне што – я к слову молвил – вас жалеючи... Нам с петькой места не бо-знать сколько нужно... Аль супротивника ждете?
– Нет... Где ему: мы так наломали репицу-то и посейчас хвост задрав улепетывает... В военном деле всегда на чеку следует быть...
– Расколыхались вы кабыть вода в посудине – никак не уймитесь... Жаль: робяты молодые – только жить бы, да жить, а тут как травка молоденькая под косу ложитесь... Из чего-ж, робята, меж собой развоевались?..
– Чтоб тебе, деда, и прочей бедноте жилось хорошо...
– Дай-то Бог вам здоровья... Уж больно наше житье-бытье маятное... Сунешься в деревню на пропитание пострелять; к богатею лутче и не суйся – ни Боже мой – не подаст – весь хлеб укрыт... Свой же брат, гольтепа, скорее от крохи отщипнет, да покормит... Што, Петрак, правильно я говорю, аль нет?..
... Ко-ко-ко...
IV.
Постояли красноармейцы у деда неделю, другую – ему и спола-горя: то хлебцем ссудят, то ложечка кашки перепадет – и сытно. Петька к ним словно ребенок – малолеток к матери льнет: куда они, туда и он.
Все молодежь – народ веселый: и песенки заведут и козлятками распрыгаются – не то деда разным военным штукам с ружьем обучать примутся. Выйдет какой недоросток – и с шапкой-то до штыка четверти на две не достает и команду подает:
– На ру-ку!..
Дед мигом – в два счета: ать-два... Да уж больно не сноровисто – те так и покатываются, потом понаторел – хвалить стали:
– Молодцом... молодцом!..
– Для какого-ж рожна, робят, меня учите?..
– Перенимай... Перенимай, деда, покуда мы живы... Придут белые, авось пригодится...
V.
Моргает кривоглазый ночничек – по стене зайчиков гоняет.
Вползла лохматая дрема и давай всех лапой поглаживать – пока не угомонила.
Дед на печке, словно испорченный пищик у гармоньи подыгрывает; петька на шестке сплющился: голову под крылышко, ноги под себя; красноармейцы – на полу, как снопы на току поразбросаны.
Только часовой у стола с дремой борется; она над ним куражится: то за нос к столу потянет, то головой закачает... осилила таки и его: голову к столу пригвоздила...
Один лишь сверчок не поддается – где-то из щели дразнит: "попробуй найди... попробуй найди..."
... Вскочил Петька, крыльями, что в ладоши захлопал и благим матом как заорет:
... Ой, не проспи-ите...
Часовой прилетел из тридесятого царства снова к столу:
– М-м-а... Выйти посмотреть что-ли...
Что то замурлыкал про себя:
... Тра-ра-ра... ти-ра...
Заскулила дверь, темнота с голосом – хап...
Должно быть не по нутру пришлося – вскоре, выплюнула обратно.
Во всю глотку гаркнул:
– Товарищи!.. Поднимай тревогу... Белые!..
– Где... где белые?..
– Спокойно... Бери ружья, выходи!..
... Ко-ко-ко... ко...
– Петрак, подь сюда... Слышь, какая кутерьма поднялась, кабыть гроза Господня... Знать в деревне дерутся... Што люду-то уложат и-и-сила...
VI.
В оконцо просунулась румяная морда рассвета.
Все реже и реже где-то, вдали вздыхают выстрелы, потом и совсем затихли.
За оконцем топотанье, и голос, что мороз трескучий холодом обдал:
– Эй, кто есть живой – выходи!..
Аж стекла в оконнице с перепугу задрожали.
Дед с печки долой, кафтанишко на плечи, петьку под мышку и на улицу.
– Вот мы с Петраком покеда живы...
– Ты, старый хрыч, отвечай на мои вопросы, не то!..
Как махнет сабелькой под носом у деда, ровно молоньей сверкнул.
Дед – раком: "вот они белые-то..."
– Ээ... У тебя жили эти... эти красные... бандиты... Ты наверное слыхал у них разговоры – где другие их банды находятся...
– Стояли, родной...
Глянул дед – ведь барин с ним говорит, плечи золотые.
– Стояли, господин хороший... Уж такие робяты задушевные, обедать сядут: мне ложку каши, петьке – ложку каши, за ужином опять не обойдут: мне – ложку каши, петьке – ложку каши... Такие робята задушевные... Только одна сучковинка: Богу не молятся – обедать садятся, харю не перекрестят, за ужин – тож без креста... Ой, говорю, робяты, распрогневается на вас Господь – стукнет по лбу-то... А им хоть бы што – только ржут...
– Ты что, чорт старый, за околесину порешь... Смеешься, что-ли... Сказывай, куда они ходили...
– Какже ходили, господин хороший... Ходили на беседу... Энтот Ванятка-то, который за старшаго у них – больше за Катюшкой Козлихиной приударял, а Колюшка-то белобрысенький на перебой... Потеха... Так...
Дед почуял щеку будто обожгло: с господами говорить мудрено...
– Э-э... Что у тебя в руках... Петух... Ну-ка его на обед мне... Получай...
– Што ты, господин хороший, нетто можно Петрака-то... Да у меня только и отрады в ем...
– Ма-алчать!..
Да за петушка – совсем было из рук выхватил, еле-еле дед за головку удержал.
Петька таращится:
... Крр... кр...
Офицер за хвост, дед за головку – всяк к себе тянут; ходят вокруг точь-в точь молодые под венцом исайничают.
Да, ка-ак тяпнет сабелькой-то по петькиной шее – дед с головкой на земь бряк и в голос:
– Петрак... Петрак... Загубил тебя изверг... Уж и мою голову лучче на снос... На, тяпай, тяпай... Кровопивец!..
– Унять старую ворону...
– Думаешь и управы на тебя нет... Высоко дерево – солнышко выше... Найде-ется...
Волком воет дед, а петька без головы камаринскую разделывает.
VII.
Как седой осокорь с разгромленной сухой верхушкой – маячит лысина деда на дороге.
Дороги с кем скрестятся – к тому кучится:
– Родной, не приметил-ли где красных?..
Встречной в сторону шарахается: "очумел старый... не ровен час заслышат белые – и голову на рукомойник..."
...............
– Деда!.. Куда путь-дорогу держишь?..
– Робяты!..
– Иль с белыми не поладил?..
Отмахнулся дед:
– Ружишка слободнаго нет-ли?..
– Найдется... найдется... Идем с нами белых выбивать...
...............
VIII.
...Деда, ты все в небо палишь, патроны задарма изводишь!
– Погодь-те, робят, глаз слезой забило... мерещит...
– Ты ниже цель...
Пальнул дед пониже...
– Ай-да, деда!.. Ты офицера у них уложил!..
– Небось который петьку-то слопал!..
– Пожалуй и он...
– Слава те, Господи!..
– Товарищи!.. В атаку!.. Ура!..
– Урра-а-а-а...
Загудели, как пчелы при рое... Дед – маткой передом лупит, борода по ветру вьется...
...............
Сдержит-ли плотина какая воду весеннюю, сможет-ли сила какая сопротивиться порыву душевному?..
Не может!..
11/IV, 1920 г.
–
Текст издания: Волков М. Петушок. Рассказ // Кузница. 1920. Nо 3. С.16-20.
