Текст книги "Червяк"
Автор книги: Михаил Волков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Волков Михаил Иванович
Михаил Волков.
Волков Михаил Иванович
Червяк
Михаил Волков.
Червяк
Зажился дед Назар на белом свете...
Ох, как зажился!
Давно чужой век заедает: с коих пор на базарной площади небо коптит...
Уж и площадь камнем вымощена, ряды каменные с лавками повыстроились. А город-то, во-как, и в ширь, и в даль разросся; все слободки–и Хохловка, и Живодерка, и Зареченька – улицами стали.
Ничего не видит дед, сидит на тележке, где поставит Аниска, и знай свое тянет:
– Алексе-ей-то, Божий чело-о-ве-ек...
Слеп Назар и от старости на ухо туг, а ногами еле-еле володает.
Кабы не Господь да добрые люди, просто ложись живьем в гроб и помирай.
Пристала к деду приблудящая девчонка Аниска, она его и кормит, и поит, и до-ветру к какому-либо забору свезет.
И "Лазаря" подтянет, благо голос молодой, звонкий.
Где старому одному вытянуть – задыхается, далеко ли слыхать.
Подтянет Аниска, глядь, божьи богомолки в свернули – копеечка в чашку бряк:
"Помяни воина Ивана за упокой".
– За упоко-ой – орет ему в ухо Аниска.
...Да воспомянет Госпо-одь во царствии не-бесно-о-ем...
...Небесно-оем, – подхватит Аниска.
Тянет Аниска, а сама глазами в чашку ныряет, чуть опростоволосится дед – Аниска мигом копеечку хвать и была такова, загуляла по базару: семечки лущит или сайку жует.
Только не всегда удается – чуток старик: как звякнет копеечка, норовит поскорее схватить и за пазуху. Шарит в чашке, а у самого руки так и трясутся:
– Жадюга!..
Коли успеет Анискину руку сцапать – берегись; больно за волосья оттреплет. На весь базар завизжит Аниска:
– У-у, жадюга!..
....................................
Живет дед Назар.
Хоть и песок сыплется, но пьет, ест, шевелится,–значит, живет.
Торговка какая вдругорядь спросит:
– Де-шка, чать помирать пора.
– Ась?!
– Умирать, говорю, пора,..
– Што-ты, родная, Христос с тобой... умирать... чево же лучше жистя может быть... а ты умирать... В могиле-то успею належаться...
И закрестится.
Не видит дед Назар – как вся площадь рты поразинула: провезли под балдахином первогильдейскаго Топунова. Гроб глазетовый, венков – гора, попы с кадилами, певчие завывают.
Торговки поминают да головой покачивают:
– Эх, только бы жить да жизнью радоваться, добра через край; проживай – не проживешь, одних радужных, чай, полны сундуки набил... По смерть покойник все хапал и хапал...
– Как сейчас помню, когда на площади за ларьком торговал. Потом пошел и пошел в гору, ну-ка: в скобяном – магазин, в щепном – другой, а в красном на два раствора...
– Не будь плохо помянут., а скуп был покойник... ох, как скуп... жил – нищий не позавидовал бы...
– Сказывают, как стриг купоны, так с ножницами у сундука "кондрашка" и прихлопнул...
– О-ох, суета-сует.!.
* * *
Деду – лафа, – копеечки так и звякают...
Базарный день:
Площадь, как муравейник, кипит... От цветных платков, сарафанов в глазах рябит, будто лоскутное одеяло разостлано.
Шум, гам, ржанье здоровкающихся лошадей слилось в общий гул...
Владыко-создатель!..
Чего-чего тут нет: дуги гора-горой, шаечки, лоханочкй чисто на праздник сосной надушились, горшки, как солдаты, повыстроились, один одного чище.
А уж как торг идет:
– Малой, дай-кась энтот горшок... облитой-то...
– Нет, Матрена, бери вон тот, с разводцем... Такой горшок не зазорно и в свят Христов день на стол выставить...
– Не копайсь, тетка, товар первосортный...
– Али и впрямь с разводцем взять?..
– Бери и бери, говорю...
– Нет, дако облитой... Сколь положишь-то?
– Полтину не дорого будет...
– Полти-ину... что ты, креста на тебе нет!..
– Запрос в карман не лезет... Какая-ж твоя цена будет?
– Двугривенный!..
– За этот горшок-то?.. Сорочишь, тетка...
– Эй, тетка, вернись... Давай четвертак...
– Монетки две скости... Не худой ли...
– Худой... Эк звон-то, звон – то малиновый... Лучше нашего товару и не сыщешь. Век благодарить станешь...
– Кажись, родной, дребезжит...
– Глянько-сь, Матрен, трещинка?..
– Проходи... не засть товар... Не меняем, сама выбирала...
– Ах ты, Июда Скариот!..
– Горшки, горшки!..
В красном ряду пуще суматоха идет: и божье и чёртово имя совсем перепутались,– каждый раз десять пожелал провалиться на "этом самом месте".
Раскраснелись, запотели молодухи и красные девки: шутка ли! аршин пять ситцу на сарафан, али ленту алую в косу выбрать.
Ситцы-то лежат яркне-преяркие, так и манят: меня возьми, меня возьми...
Поневоле задумаешься...
А как выбирают... И языком послюнявят–не линючий ли, и на свет посмотрят–не стал бы выгорать.
Мужики больше около дуг, хомутов. Те не суетятся, выбирают с толком, основательно
Товар лицом – подошел и торгуйся на здоровье.
Без торга нельзя – обычай русский такой.
.................................
Трактиры гомонят.
Речь, слова узорами переплелись:
– Ну, и времена наступили!..
– Не даром звезда с хвостом по небу летала, да столбы огневые по небу ходили...
– Читари баяли, будто пред останним концом света знаменья Господни...
– Кто ее знает...
– Кажись, народу стало повольготнее, как сбросили даря... Спервоначалу хотели было землей всем миром управлять... собрать, значит, сходку... погуторить, погуторить и решить по совести, чтоб жить никого не обижать, да на грех волю баре забрали... мы, мол, с вами заодно...
– Говорят, вся земля народу!..
– А вот мы суседскую барскую запахать хотели... Так куда тебе, стращают: частная собственность неприкосновенна... Как же, спрашиваем, быть?..
– Податься некуда... везде барская и барская земля... "Обождите, говорят, вот сберем подкомиссию, она собирет комиссию, потом соберется предпарламент, соберет парламент... Ну, этак через годиков сорок с гаком и земельный вопрос разрешится... Непременно получите...
– Вот оно что!..
– Они народ ученый, сразу без обсуждения не решат... Скоро только у кошек котята слепыми родятся.
– Будто морочат нас...
Загудел трактир:
– Гнать их взашей!... Что в самом деле без них не управимся, что ли...
– Знаем их, сукиных сынов... мягко стелют, да жестко спать нашему брату приходится!..
– К примеру, за что же я руку, ногу на фронте оставил... и кровь пролил, как не за землю...
– Вооружайся, товарищи, пока совсем к рукам не прибрали!..
Все тревожнее и тревожнее идет гул...
* * *
По улицам с музыкой проходят юнкера.
Народ все молодой, форсистый да чистый – еще бы, за чужой шеей сидевши, холеными не быть.
Ноги враз поднимаются и опускаются, мостовая глухо считает шаги: ать-два... Музыка играет, зовет к новой свободной жизни:
... Отречемся от старого мира –
Но понимают – выскочившие из трактира, в раздумьи взявшиеся за бороды мужики и мерекают бабы, что для господ старый мир милей:
– Вон, как сверкают штыки!..
– Захребетники!..
Вышли на площадь. Раздается команда.
– К но-ге!
Как один щелкнули: ать-два... и ружья у ноги.
Замерли.
– Вольно! Оправиться!
Зашевелились, закурили!
– Взводу охранять почту... Взводу казначейство; В случае... пустить в ход оружие...
– В ружье!
Опять заиграла музыка, заухал барабан: так, так...
......................................................
К базарной площади сначала неясно, потом все слышнее и слышнее льются звуки, затем выливаются в слова:
... Вставай., проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов...
Густой толпой вваливаются на площадь рабочие, солдаты, вооружившись что под руку попало.
– Довольно, поизмывались!..
– Товарищи, занимай вот этот угловой дом... он удобен для обстрела, – командует фронтовик солдат.
Быстро исполняется команда.
– Дело общее!..
Угловой дом оживился, заговорил тысячью голосов, в окна выглянули дула винтовок.
– Попробуй, сунься!..
Насупротив из окон казначейства сердито ощетинились штыки юнкеров.
– Рвань голопузая, вот мы сейчас, как курей всех перещелкаем!..
Отвечают из углового:
– Хвалилась свинья месяц слопать!..
У юнкеров кто-то не вытерпел, в окне вспыхнул огонек, щелкнул выстрел.
Все вздрогнули.
Дымом заволокся угловой – ответили залпом.
И пошла молодецкая потеха.
...Тра-та та...–заливаются пулеметы...
* * *
Как стая воробьев от ястреба, заметалась базарная площадь.
Пыхтят торговцы, спасая товары, иной столько прет, что и доброй лошади впору...
Жизнь жаль, а товары жальче.
Стон, давка, причитанье баб... выстрелы, свист пуль.
Вмиг опустела вся площадь, только у фонаря маячит дед Назар и тянет:
...Ты, прости-тко, прости, да наш белый свет,
Ты, ишшоко прощай да сам Христос...
А сам рукой в чашке шарит–пусто, нет подаяния,
...Тра та та...–трещат пулеметы.
Думается деду: "эко чудо, кажись, давно бы пора кончиться базару, а телеги все гремят в гремят... куда же едут*...
– Ани-иска... – кличет он.
Нет Аниски, лишь телеги все гремят и гремят.
– Экая баловень... куда же запропастилась...
Подошло деду бузло в гузле... к забору бы куда...
– Ани-иска... – плачется старый.
Все сильнее и сильнее громыхают телеги.
– Уж не конец ли свету: не архангельский ли лик с колесницы трубит...
Крестится дед:
– Мать, пресвятая Богородица сохрани и помилуй...
Маялся, маялся старый, намаялся, заснул.
* * *
Утро... На востоке засмеялось солнце и запрыгало яркими лунами по улочкам, переулочкам, выскочило и на базарную площадь.
Запечалилось веселое солнышко, закрылось облачком узорчатым:
Средь луж кроваво дымных обнялись смертью примиренные враги.
* * *
Площадь оживает. По-прежнему торг, надувательство... От монастыря плывет звон: зовет божьих богомолочек на покаянье-молитву...
Прибежала к деду Аниска и калачик принесла.
– Ох, то-то сердешный натерпелся; почесть двое ден во рту ни макового зернышка, ни росинки не было...
Жует дед, давится.
– Дешка, а наши юнкарей разбили!..
– Ась?
– Наши победили!.. – кричит Аниска.
– Дай Бог здоровья...
Не понимает старый...
Насытился и затянул:
– ... Ишша чем махи земля принаполнена,
Принаполнена земля душами грешны-ими...
Живет дед Назар!..
–
Источник текста: Червяк. Рассказы / Михаил Волков. – Москва: Московский Пролеткульт, 1921. – 28 с.; 19 см. – (Библиотека «Твори!»; Nо 2).
