Текст книги "Серое утро"
Автор книги: Михаил Бобров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– ...Все равно.
– Вы, господин Легат, столько раз оказывались правы, что я, право же, теряюсь в выборе достойного Вам ответа... – донеслось откуда-то издали. Похоже, говоривший расхаживал по комнате, и Катя условно окрестила его Маятником – голос то откатывался, то наплывал – Но, однако же, я и тут с Вами целиком и полностью согласен и так же полагаю, что при построении всякой структуры прежде всего следует выбирать тех, кто желал бы в ней находиться.
– А иным прочим, – загудел чей-то сочный бас – Это все нахрен не надо. Так что нечего их и тянуть в рай.
– Слушай, – заговорил Легат, – Но ведь в Канаде в прошлом веке...
– Да! – приглушенно рявкнул Маятник – Помню! И тех, кто жениться не хотел, сажали, и ружья у холостых охотников отбирали, и на "дочерях короля" окручивали. Рождаемость они подняли, конечно. Ты, porco Madonno Dio, сколько в Отроге детских учителей, а сколько детских врачей? А сколько вообще врачей? Он глухо откашлялся и зашипел с такой злобой, что Катя испугалась,– А сколько из них хороших учителей, хороших детских врачей, классных врачей? А? Сунули рыло в цивилизацию, теперь носа не воротить. А! – видимо, он махнул рукой.
– Хорошо пошло первое поколение, – раздумчиво выговорил Бас.
– Да, мессир, – ответил ему на то Легат, – Только – куды пошло?
– Ну, понятно, на первом уровне у любой цивилизации проблема – соседи. Похоже, Маятник уже отдышался и говорил спокойно. – Да еще если нетехнологическая цивилизация против технологической. Но это здесь как будто бы держится. Пока. А дальше-то что? Надо массу набирать, надо все эти учреждения создавать, законы писать. И чтоб же они выполнялись, понимаешь, вот где основные-то грабли. И при всем при этом, чтоб по уму было сделано. На это надо было Микроцефала сажать, а не нас, долбо... грызов.
– Не-е, дядька, – протянул Легат. – Это ж все понятно. Это ж как в Израиле. Будет у нас стабильная граница, запертая от бандитов, тогда народ и не будет бояться сюда идти. И рожать будут.
– Так что? – хищно сказал Бас, – Опять война? До Реки?
Кате стало смешно. А вот если бы это я – киллер с гранатой? Или просто этот ихний репортер с диктофоном? Вояки, ты ж понимаешь.
– Река широка, и до нее ничьей власти нет, – ответил Легат. – Там не о захвате нужно говорить, а об освоении территорий. Болота осушить, воду спустить где надо, дороги построить, и так далее. Это денег надо знаешь сколько?
– Всегда была и будет проблема с людьми, – внезапно очень уставшим голосом сказал Маятник. – Кто это все делать станет? Где же тебе набраться таких, чтобы умные, без сволочизма, да еще и не очень ленивые – и в одном флаконе? Да такие и там себе неплохое применение находят! Да и кто их отпустит-то... а главное, зачем им куда-то еще переться? Ведь идеал бюргерства когда-то был вершиной всего, что только есть в мире... и кстати, бюргеры – это не только толстые мужики, спавшие в колпаках и пижамах, сжигавшие ведьм в своих каменных тесных городах. Бюргеры – это те, кто выгнал из Голландии испанцев при Филиппе, прости господи, пятом, а не мне Вам объяснять, что это было за рыло. Бюргеры трижды выносили французскую тяжелую конницу. Да мы и сами-то чего хотели?
– Да, – утвердительно добавил Легат, – Уж социальной-то инженерией я заниматься хотел меньше всего. Но я и бюргером быть не хотел. И сейчас, кстати, не хочу.
– Ты и не стал и не станешь. Ты, скорее, один из синдиков – по тогдашним меркам. Ну вот. А переселяется народ, удивительно легкий на подъем. Тем более, что человеку надо немного. Еда, одежда, теплое место выспаться. Я не говорю, что без всего остального прожить приятно, – это Маятник сказал ехидно, очевидно, кому-то конкретному отвечая на старую подначку, – Но что прожить возможно, так это факт.
– Ага, – вступил Бас. – Вот хоть наша красавица. Такой вояж... Ну, повезло ей, наверное, она не сильно зашугана, видно, не обижали. Но разве ей что-то особенное понадобилось, чтобы пересечь эти все миры?
– Не, дядька, – возразил Легат. – Это друго-ой случай. Она стопом по совку не ездила, приключений не искала. Она не перекати-поле. Такие место жительства меняют случайно или по необходимости, но не по своему желанию, и в любом случае редко.
– Противоречие, – зевнул Маятник – Нам нужны люди, достаточно отвязанные от мира, чтобы уйти оттуда где они есть сейчас, но имеющие какие-то зацепки для того, чтобы осесть здесь. Чтобы они от нас не ушли, как оттуда. Ну и там зрелость некоторая, ответственность хоть какая-то. Как меня, прости господи, достали хоббиты и экзальтированные барышни...
– Тургеневские, – вставил Легат; а Бас прогудел:
– Тургеневские еще ладно. Бальзаковские – вот это полная фигня.
Народ тихонько засмеялся.
– Вот интересно, Катя – она кто? – спросил незнакомый голос, который Катя так и назвала Четвертым. – Ну вот, ты говоришь, ответственность, то, се... Ты у многих женщин такое видел?
– Ага, – сказали хором Маятник и Легат и хором же добавили:
– И у мужчин такое видел у немногих.
– А хреново быть женщиной, – продолжал Маятник – Не принимают всерьез... Во! Идея, достаточно безумная, чтоб сработать. Вот Израиль, например. Со всего света туда ломанулись кто? Обиженные на прежних местах! Было даже интервью, я читал: "Почему Вы выбрали для эмиграции именно Израиль?" – "Там мне никто не скажет: жидовская морда". А если попробовать...
– Ну! – перебил Легат – Ты еще кольцо вокруг солнца вспомни. Я тебе еще одну цитату сейчас скажу. Из Стругацких. Когда Румата думает, вот мол, попал Вага Колесо ... ну разбойник этот...
– Да помню, я, помню. – проворчал Маятник.
– ... На Землю. И что бы он стал делать? "Искать обиженных, наверное. И даже самый глупый обиженный показался бы ему слишком чистым и непригодным к использованию." За точность не ручаюсь, смысл примерно такой – досказал Легат и тоже зевнул.
– А женщиной быть действительно хреново... – раздумчиво произнес Бас, Даже мужчине приходится умному маскироваться, а оригинальному еще и экивоки всякие выделывать, чтобы не обиделись те, что вокруг. Чтобы не это самое... "Поэт, невольник чести" , и т. д. И "умник" – это ж оскорблением воспринимается. Как же! Я такое же быдло, как и вы! – Бас хрипло хохотнул, и продолжил:
– А уж умная женщина... Чтобы владеть сердцем сильной и умной женщины, надо чего-то стоить и уметь поделиться этим чем-то.
– А красоту ты забыл? – спросил еще кто-то. "Пятым будешь" – сказала себе Катя.
– Как пану, безусловно, известно, сильные женщины редко бывают непривлекательны, – нашелся Бас, – Но если она еще и красавица, так тогда вообще не с нашим свиным рылом в панскую капусту.
– Да ну! – отозвался Легат, – Чего ж они тогда выбирают этих... Сам знаешь каких?
Маятник засмеялся. По некоторым звукам можно было предположить, что он не хочет смеяться громко. Смеялся он нехорошо. Издевательски смеялся, зло.
– А кого им выбирать, зайчик ты мой... карнаухий? Нас, что ли? На всех не хватит, даже если б мы чего и стоили!
– А давай тут на тинге многоженство предложим, – вставил Бас, но ему возразил Пятый:
– Учитывая тутошнюю демографическую э-э... ситуацию, пройдет скорее многомужество.
– Вообще-то, хреново, конечно. – уже ясно и серьезно сказал Маятник – Кому надо шибко умная супруга? Тебе – надо? Чего молчишь? То-то... Да тут и еще нюанс, хоть и не широкоизвестный, а есть. Как правило, ум и уровень в какой-либо профессии дается взамен воспитания. Образованного профи найти нетрудно, трудно найти в меру контактного. Не карнегианца, язви их в душу, а в меру контактного. А не найдешь, будешь с ней или с ним мучаться до конца времени. Да и в обществе одобрены для женщин только некоторые профессии.
– Ты это... На Синтон очень похоже говоришь. – заметил Шестой. – Что ли, их пригласить?
– Они от оккультистов шарахаются. Они, пожалуй, еще не поверят. Или сцепятся со здешними подводниками, тоже ничего хорошего. Хотя – может и стоит.
– Ты тут насчет обиженных говорил раньше? А давай женщин со всей Земли позовем... – сказал Пятый не то в шутку, не то всерьез.
– Тебе мало собачника, будет еще и гадюшник – ответил Маятник – Да и к чему полуобщество? Надо здоровое.
– Можно проще – начал говорить Легат, и все замолчали. – Приглашать людей на работу. С Земли, с Кринна, еще откуда-нибудь. Работа за границей, высокая оплата, то, се. Это самый легальный из всех известных мне способов. А здесь смотреть и кому надо закон о въезде подсовывать. Только тут это... сбежится. Гэбистов всяких. А вы ведь их не любите. А еще наемники. Их вы тоже не любите.
– А их любить не за что. Если б они сами себе автоматы делали, я б претензий не имел. – Маятник, похоже, обозлился – Вон друиды сами себе арбалеты клепают. И эти... кельтийские фанаты. А так – чем те же наемники отличаются от толкинистов? Только что оружие настоящее, и смерть не в мертвятнике, и вторую роль на выходе ты не получишь... А денег просят.
– А самое плохое так даже не в этом, – добавил Четвертый – А в том, что если мы и найдем кого, они посмотрят на равнины, посмотрят на нас... скажут: ну вас набок с вашей гидропоникой, экологией, и прочим. Еще мы с медведями в берлоге не жили. И съедут вниз. И будут там попкорн жрать. А у нас останутся тусовки ненормальных, наемники те самые, и такие, знаешь, вежливые тихие убийцы, которым совсем уже некуда бежать. Вот в чем главная-то фигня. А вот я в Синтоне был и еще кое-где был... те бы поехали, это – ихнее. И лишними бы тут не стали. Но как ты им объяснишь?
– Тебе ж сказано: высокооплачиваемая работа, командировки...
– Так они же и там устраиваются хорошо! Они это умеют без всяких командировок! Мы ищем тех, кто любит и умеет работать, создавать что-то, а не просто перепродавать. И хочет еще вдобавок. Где ты таких придурков найдешь в дикорастущем виде? Они давно все разобраны по конторам и фирмам.
– Ладно! – сказал Маятник – Мне кажется, надежнее всего начинать кампанию по идее Легата, а для оплаты приглашенных разработать один-два золотых прииска. Это Отроги как-нибудь оформят. Но тут, у нас, нам в самом ближайшем времени надо немного очистить и освоить эти километры до реки. А то и правда, люди там жить опасаются, зато бандитам прятаться легко. И ситуация как на том самом Ближнем Востоке. Только нам лучше, у нас со спины горы. А сейчас пошли, что ли, по домам, Проводник если еще не пришел, так будет только уже к утру. А то шумим в чужом доме.
– Не случилось бы чего с Проводником? – осторожно спросил Пятый.
– Да он на луга пошел, тут недалеко, выше к Белой Горе. Там безопасней, чем даже здесь. А зачем, не спрашивайте, знал бы – не сказал. Ну, я завтра на ферме у Ярмутов, мы там монтируем с утра кое-что, полуарки скоро повезут. – И Маятник, видимо, встал из-за стола. Прочие также тихо задвигали мебелью, зашуршали сапогами. Погас светильник.
– Дверь? – спросил кто-то уже у самого выхода. Раздался гулкий удар, и все стихло. Катя выглянула – никого нет. Подождав немного, включила свет. Немного удивилась пустоте стола – вечерняя мужская компания обычно пьет. Разве что они все ждали чего-то. Тема разговора ее не очень удивила. Мужчины, как правило, разговаривают о политике. Она пожала плечами. Надо бы осмыслить все, но спать ей захотелось втрое против прежнего. Она погасила все лампы, разделась, завернулась в шкуру и уснула. Приснился ей странный и тревожный обрывок: словно сидела она у огня, зажженного в каменном круге, посреди какого-то леса, и часа три еще оставалось до рассвета. И все вытаскивала руну на сегодняшний день, раз за разом, огорчаясь и перегадывая.
Выпадал соул.
***
Ярмуты обосновались ниже столицы, на границе черных ельников и более теплого, человечного, смешанного леса. Охотнее всего в окрестностях Ярмут-холла произрастал темноствольный граб, но недалеко можно было отыскать и светлые буковые рощи. Грабовые заросли в начале зимы казались стенами черных змей: уплощенные стволы и росли волнообразно, извивами. Если здесь вырезали навершие к посоху, то почти всегда – ромбовидной змеиной головой. Тем более, что найти красивые зеленые камушки в глаза змее здесь ничего не стоило. Клан Ярмутов промышлял выращиванием искусственных кристаллов – рубинов, сапфиров, и конечо же, изумрудов.
Клан переселился в Отроги с болот Отленда и состоял наполовину из местных, наполовину из приезжих, а всего народу в нем насчитывалось человек сорок. Селение медленно, но верно превращалось во что-то наподобие маленького самурайского рода, поскольку признанным лидером в клане был потомок Такэда, дальний, зато прямой. Ярмуты жили восемью семьями в восьми домах, но назвать эти дома небольшими у Кати язык бы не повернулся. Все дома были искусно врезаны в горный склон, аккуратно покрыты дерном и издали напоминали выходы из шахт. Впечатлению мешали широкие, разноцветные, совершенно не промышленные, окна, светившие из горы в самых неожиданных местах. Проводник, который знал почти все про почти всех в этой земле, рассказал Кате, что новичок для принятия в клан обязан увеличить семейные катакомбы на десять-двенадцать квадратов, что в горном граните не так-то просто. Катя не смогла определить, шутил Гриша, или же сказал правду. "Зимой тут, наверное, самая натуральная берлога" – думала Катя, пока они подходили к поселению и рассматривали его с верхней дороги. – "Только дым столбиками выходит из сугробов."
Гриша сказал, что псевдоним Маятника – Трак. Вроде бы, тот был родом из-под Тракая. Псевдоним Легата Катя уже знала. Другие голоса Гриша по Катиному описанию не узнал и не смог назвать, кого она нечаянно услышала. Он перечислил, кто его в тот вечер мог ждать: Пан Винсент, Миша Бобров, Марк Маркелыч, а кто был шестым, Гриша не мог предположить. Разобраться, кто из них каким голосом разговаривал, Катя сумела наполовину. Маркелыч, скорее всего Бас, голос характерный и узнаваемый. Трак раскрылся, упомянув о ферме Ярмутов. К Пятому голосу басом обратились "пан" – может быть, Пан Винсент, а может и нет.
Трака с его полуарками они увидели уже подойдя вплотную к воротам Ярмута. С именами, как Катя уже отметила про себя, дело в этой стране обстояло плохо: одно и то же название, как Ярмут или Отроги, могло носить и место, и люди, живущие неподалеку от этого места, и какая-нибудь форма власти этого места. Как местные разбирались, о ком или о чем говорится в данный момент, Катя отчаивалась понять.
Ворота Ярмут-холла состояли из двух бетонных сооружений, врытых в землю по самые амбразуры. Один из дотов осматривал дорогу, подходившую к Ярмуту снизу, второй ориентировался на верхний съезд. Между ними никаких створок или преград не было. Если охрана и существовала, то на Проводника со спутницей не отреагировала никак.
Все здания Ярмута выходили на обширную террасу, которая с трех сторон обрывалась в лес, уходивший вниз, в долины, насколько хватало взгляда. Черные ветви раскачивались у самой грани обрыва, и подходить к краю было страшно: не ухватили бы крючьями за голени, не рванули бы вниз. Примерно по центру террасы сейчас находились две длинные низкие машины. Катя тут же про себя обозвала их сороконожками – пухлых маленьких колес под ближайшим транспортером она насчитала больше тридцати, потом плюнула и принялась смотреть, как со второй такой самоходной платформы снимают полуарку. Всего полуарок было три. По замыслу архитектора, они должны были опереться на мощный центральный столб и создать каркас для большого шатра. Здесь были одни мужчины, человек пятнадцать. Люди в ярких красных комбинезонах, очевидно из конторы Трака, стояли на ключевых местах: у лебедки, за рычагами сороконожки, двое наготове возле того места, куда должен был опереться низ полуарки, и еще один на специальной площадке примерно посередине высоты столба, где сходились верхние концы ранее установленных полуарок. Катя обратила внимание, что вся земля в зоне работ утыкана кольями и затянута шнурами на уровне пояса или даже отгорожена кое-где сеткой; на шнурах болтались красные флажки. За флажки никто не совался. Вытоптанный снег четко обозначал немногие тропинки, по которым, очевидно, разрешалось ходить. Вся стройка происходила у дальнего от въезда края террасы.
Другие мужчины носили комбинезоны светло-оранжевые, и подчинялись жестам и редким словам красных комбинезонов. Они все были из клана Ярмутов, и предложили свои услуги строителям, потому что не хотели оплачивать подсобников, да еще и ждать, когда Тракова контора их наберет. Дело, в отличие от привычного Кате Минска, совершилось быстро и почти без ругани: полуарку траверсой зацепили за два приготовленных уха, приподняли. Накрепили несколько поперечных прогонов, отчего элемент стал немного похож на скелет горбатой рыбы. Затем поставили к месту. Наверное, опорные узлы были устроены так, что элемент нельзя было воткнуть неправильно или чересчур криво, потому что выравнивание арки тоже окончилось быстро. Монтажники в красном подались к узлам разом, и принялись, видимо, их фиксировать. Оранжевые тем временем крепили поперечины к соседним дугам, связывая все три в шатер. Наконец, раскрепление было, очевидно, признано надежным. Стропы убрались, кран почти тотчас принялись развинчивать на части и складывать на освободившуюся платформу. После этого сороконожки мягко загудели и подались на выезд. Катя посмотрела им вслед, и увидела: далеко по верхней дороге катились еще два таких же транспортера. Тоже, видимо, что-то везли сюда.
Вокруг уже вовсю полыхало ясное и холодное утро. Белый, еще тонкий, снег на склонах сверху слепил глаза. Вниз, под гору, черной щетиной топорщился Змеиный Бор, кое-где попятнаный зелеными соснами. На террасе поселения пересекались желтые лучи: прямо к резко-синему небу возносилась центральная опора загадочного шатра, примерно посередине ее высоты сходился обрастающий деталями прямо на глазах купол. Все это было из теплого золотистого дерева и выглядело разбившимся о камни куском солнца.
Во время монтажа Трак управлял крановой лебедкой, а потом развинчивал и укладывал деррик по частям на платформу. Ему помогали четверо Ярмутов, и все они о чем-то оживленно, и похоже, весело, переговаривались. Когда сороконожки с краном уехали, Трак отошел к склону и принялся оттирать руки снегом, а потом достал из нагрудного кармана какие-то бумаги и что-то в них стал черкать. Катя сочла момент подходящим, чтобы подойти и спросить:
– Что это будет?
Трак посмотрел на нее и сказал:
– Привет, красотка. Слышал о тебе кое-что. – помолчал немного. – Будет? Ветроэнергостанция будет. Смотри, кровлю уже потянули, сейчас привезут генераторы и лопасти, мы их подымем. После этого Ярмут-холл станет независимым от столицы в плане электричества. Райдэн!!! – заорал он так, что Катя отшатнулась, а вся площадка повернулась к ним. Подошел высокий седоголовый человек и слегка поклонился Кате.
– Не распространили бы Вы Вашу любезность до того, чтобы показать гостье, как растут камушки? – поинтересовался-попросил Трак.
– Я мешаю? – напрямик спросила Катя. Трак очевидно смутился:
– Наоборот, ты как сокровищницу увидишь, тебя оттуда танком не вытащишь. Так что сходи посмотри, зрелище того стоит.
Райдэн вежливо показал рукой на вход; Гриша подмигнул Кате и исчез в соседней двери. Ситуация чем-то напоминала неудачное сватовство мингрела; с другой стороны, если бы ее хотели здесь удержать, стали бы врать и церемониться? Катя на всякий случай независимо повела плечами, фыркнула и гордо прошествовала внутрь.
***
В обратную дорогу Кате дали смирного ишака под седлом. На чем другом, а на ишаках Катя до сих пор не ездила, и первые шесть километров она, в основном, прислушивалась к новым ощущениям и смотрела вокруг. Мир с ишака выглядел совсем иначе, чем с точки зрения пешехода. Деревья казались выше, а небо глубже... Наверное, от постоянной легкой качки.
Гриша и Трак шагали впереди и держались за ошейники двух вьючных медведей с большими сумками по бокам. Следом за Катей цепочкой двигались люди Траковой конторы, каждый из которых также вел медведя, или, скорее, шел рядом с медведем. Трудно говорить "вел" про бурую громадину, которую сумки и всякое снаряжение делали на вид еще массивнее и растопыристее.
Гриша и Трак лениво разговаривали и вполголоса переругивались. Катя слушала их невнимательно и все думала, как нелепо складывается ситуация. По-хорошему, будь на ее месте кто-нибудь из Франтовой компании, тому бы сюда переезжать – в самый раз. Там таким не жизнь, а здесь им места хватит...
Катя сочла, что наслушалась об этой стране и о ее проблемах предостаточно. Она заставила Гришу отвезти ее к Ярмутам, потому что хотела посмотреть, как хоть что-то здесь делается. Тем более, что до открытия Границы следовательно, до возвращения на Землю – оставалось еще около двух суток по местному времени.
Ну и посмотрела. Райден Ярмут провел ее к самым термокамерам, где в потоках пламени на глазах увеличивались кристаллы изумрудов. Это было для Земли что-то слишком быстро, но Райдэн только ухмыльнулся: а что ж нам, ждать пока Вековечный Огонь смерзнется? Почуяв за поговоркой религию, Катя захотела расспрашивать, но тут открылась дверь сокровищницы, и язык у Кати отнялся. Камни лежали россыпью в горках, как карбофос на складе. Рубины и сапфиры грузили деревянными ковшиками, чуть ли не лопатами. Здесь Катя впервые в Отрогах увидела детей: двое мальчишек лет по десять весело сортировали красные и синие камни, без всякой почтительности кидая их в соответствующие ящики.
Кате предложили на выбор шесть ожерелий разной длины и цвета, но ее что-то переклинило, и она, сама себя не узнавая, принялась отказываться и смущаться. Заметив это, Рэйден увел ее в столовую и попросил свою жену накормить гостью. В столовой уже сидели строители и хватали горячий суп, пытаясь согреться. Женщины и кое-кто из оранжевых носили тарелки и миски с кухни. По случаю стройки, еду подавали в большом зале Ярмута, а не в семьях. Все о чем-то переговаривались, хватали пробегавших красоток за руки, те отшучивались. Под низким потолком раскачивались светильники, направленные, по здешнему обычаю, вверх, и все помещение заливалось рассеянным белым сиянием. За овальным столом легко поместились все приезжие строители, их помощники из клана, девушки, которых те и другие уговорили посидеть рядом, трое детишек примерно от пяти до девяти лет, женщины, которые не хотели суетиться с посудой, и еще оставалось места на столько же человек. Катя обратила внимание, что одевались все кто как хотел, какого-то единого, кланового, стиля в одежде не наблюдалось. Были и джинсы, и комбинезоны, и шотландка, и шелковые блузки, и кимоно. Развеселым шумством Катя бы это все не назвала, но атмосфера оказалась на пару ступенек дружелюбнее, чем Катя могла бы ожидать, а строители подымали неожиданно тонкие и ехидные тосты. Катя увидела и Гришу. Он увлеченно целовался с какой-то местной красавицей, и ни до чего вокруг им дела не было. Вот тебе, девушка, и Юрьев день... Справедливости ради, Катя отметила, что девушка выглядела весьма и весьма, и очень умело выбрала серьги. Но для такой фигуры и вдруг короткая прямая юбка? Катя фыркнула презрительно. Что эти мужчины могут понимать... Им бы ноги... а врут всегда про красивые глаза. На всякий случай Катя расстегнула плащ и запрокинула голову, чтобы поправить волосы. Эффект от такого движения, да еще в мужской рубашке, да на голое тело, Катя хорошо знала и умела применять. Здесь тоже несколько человек купились, но Гриша и головы не повернул. М-да, клинический случай.
Катя попыталась сосредоточиться на выводах, хотя и понимала, что не так-то это просто. То есть, на Гришу у нее никаких прав не было, просто завидовала она этой паре. Да еще так нахально, как у себя дома... Ладно. Выводы.
Работать здесь умели. Не то, чтобы очень любили, но взявшись за что-то, до конца доводили обязательно, хоть и не без ворчания. Вещей совсем непригодных в хозяйстве, Катя видела пока очень мало. Украшения только, ну и еще иногда красивые статуэтки. Картины попадались редко, а книгами поинтересоваться не случилось. Зато обычные столы, стулья, подоконники, занавески, дверные косяки, деревянные детали крыш, почти все украшались резьбой, вышивкой, накладными металлическими узорами. Много посуды выделялось чеканкой или гравировкой, или огранкой. Чуть ли не каждый пятый стакан можно было с ходу выставлять в галерее и смотреть на него часами.
При этом порой попадались семейные истории, легенды, неплохо прорисованные в стиле комиксов, тщательно вырезанные, и на каком-нибудь сундуке с приданым выглядевшие до упаду смешными. То есть, точно ли с приданым сундук, Катя, конечно же не знала, но по сюжету такая неподъемная туша только под приданое и годилась.
Еду здесь получали из гидропонных ферм. Тонкостей Катя не поняла, да ее и не очень заинтересовало. Но что всякий в доме знал, сколько на какой процесс уходит ватт, киловатт или других единиц энергии, Катю убило наповал. Серьезно здесь подходили к энергетике; видимо, и вправду выживание от этого зависело. Катя впервые задумалась, чего она стоит по здешним меркам и к чему могла бы пригодиться... и не обрадовал ее итог размышлений. Судя по увиденному, страна еще не родилась. Она рождалась. Специалист по истории религий мог бы создавать здесь религию... но Христа, помнится, за это самое и распяли. А изучать здесь пока еще было нечего. Вот лет через сто – пожалуй, обрастет это все мхом, будет что анализировать.
Трак, паршивец, оказался директором этой самой стройконторы. Контора, правда, была небольшая, но Трак являлся сам себе хозяином... Интересно, кто на самом деле Легат? Посмотрев, как работает сам Трак и его люди, Катя начала понимать, за что здесь не любят крутых ребят с автоматами и прочей машинерией. Делать ни хрена не делают, а денег им дай. А пули не выбирают, куда лететь. По Кавказу она помнила, что никто в зоне "локального конфликта" ни от чего не застрахован. Особенно за детей было страшно. Пожалуй, она на многое согласилась бы, если бы от нее зависела жизнь ребенка.
Катя опять укололась о мысль: в этих краях от человека зависело почти все, потому что государства еще не было. Вот в чем состояло главное отличие Отрогов от Земли. С другой стороны, не было еще и защиты от внешнего врага... хотя идея Отрогов как единой страны, уже существовала, и на фермах вроде Ярмут-холла против нее не возражали. Это было явно искусственно и вряд ли могло продержаться долго.
Но собирались что-то сделать с территорией. Освоить ее. Осушить, наверное, слегка почистить лес, построить дороги. Что там еще полагается? Окопы и дзоты? Ну хорошо, а людей они откуда возьмут? Трак, конечно, прав насчет того, что на Земле сейчас народ крышей двинулся на тему оказания услуг. И прямо стадами ломится в менеджеры и марчендайзеры... а кирпич, дескать, класть и некому. И пример из Израильской истории Трак привел верный: действительно, некоторые потомки профессоров становились натуральными крестьянами с соответствующим кругозором и интересами, и не очень понимали высоколобых отцов. Просто крестьяне на Голландских Высотах одно время были нужнее, чем профессора.
С другой стороны, замыкается все так и так на людях, и не обойтись без тех, кто именно с людьми и умеет иметь дело. Так что управленцы вроде как необходимы.
С третьей стороны, зачем фирме бухгалтер или управляющий, если в ней нет людей, которые будут зарабатывать деньги – этих самых строителей, врачей, кто там еще бывает. Катя помнила основной урок Арбатских бизнес-тренингов: никто не заплатит за то, что ему не нужно. Даже нужное лучше бы загрести на халяву... а уж за ненужное платить? Да еще здесь, где полуватты считают. Здесь речь еще не заходит о дележе, рекламе, мир еще не настолько насыщен вещами, чтобы имело вес понятие "впарить". Здесь пока ценятся создатели; а какая разница, сколько стоит бензопила, если она на сорок километров вокруг единственный инструмент по дереву? Если фирма не производит чего-то для этих самых людей, ей и марчендайзер без надобности. А перепродажей тут не заработаешь: и территория небольшая, и народу немного. И перепродавать, собственно говоря, особо нечего. Но ведь они же экспортом живут... или как?
Между тем впереди по тропе показался уже и город. Утром Катю с Гришей подвез на трейлере водитель по верхней дороге, сейчас караван возвращался обычной пешеходной тропинкой. Мысли спутались. Гриша смотрел на нее и что-то говорил – наверное, ей. Надо бы отреагировать. Небось, та красотка себя размышлениями не изводит. Можно, конечно, и прикинуться "прелесть какой глупенькой". Но, как там сказал Легат: "Устанешь щуриться". Да и зачем? Из одного азарта? Катя вздохнула и переспросила у обернувшегося к ней Проводника:
– Ты сказал что-то?
***
Что-то было не так, хотя все, кажется, шло как надо. И вышли они не в Гомеле, а на самый Лебяжий. И автобус им попался довольно скоро. Плевать, что на рынок, а не в сторону города. После всего увиденного ее бы порадовали даже Дрозды, не то что Ждановичи. По утреннему времени, народу в электричке на Минск оказалось не слишком много, в девять часов еще только собирались к торгу, это уже под двенадцать повалят обратно. Электричка, вокзал, переход... В метро, конечно, очередина за жетонами. Катя несколько раз представляла себе, что вот увидит она эту милую картину, вдохнет метрополитеновский запах из дверей, и, может быть, расплачется от счастья. А нет, что-то не зацепило. Они с Гришей прошли переходом и вылезли из-под земли у Макдональдса. Прошли под стеной университета, обогнули его, нырнули под галерею, и оказались на площади. На другом берегу ее смутно маячил костел, и смотрелся точь-в-точь как через озеро.
Только теперь они вошли в метро, на ту же площадь Независимости, но другим входом. Здесь тоже работала касса, но у окошка не было не то, что очереди, а даже и людей. Купили жетоны; Катю неприятно удивило, что за время ее отсутствия жетоны стали продаваться по два в руки. Она привыкла покупать десятками и потом о них не задумываться; впрочем, последнее время Лешка возил ее в такси. Пойти, что ли, морду ему расцарапать?... Ему и так несладко придется, когда о ее возвращении узнают.
Гриша опять заговорил о чем-то; она ответила. Что же не так? Ну, будет некоторая возня с признанием ее возвращения, ну с Гришей у нее ничего не вышло... Да все не те причины; не того сорта досада. Так в чем же дело?
Катя читала много; попадались ей и романы и рассказы о том, как земляне проваливались куда-то в иной мир. Но почти никто не описывал момента, когда герой все-таки возвращается. Повидав земли заморские и те, что за гранью, он возвращается домой, и...
