Текст книги "Резервация"

Автор книги: Михаил Баковец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7

Звери вышли из засады в сумерках за несколько минут до захода солнца. Вышли все, встав полумесяцем перед вышкой, словно показывая себя, давя на психику.

– Сейчас подавитесь! – закричал я и выстрелил в самого ближнего. В последний момент цель ушла в сторону, и картечь бессильно подняла фонтанчик земли на том месте. И почти сразу же село солнце, погрузив мир в темноту. Сумерки здесь были очень короткие, глазом не успеешь моргнуть, как вместо света тебя окружает кромешный мрак. Чертыхаясь, я защёлкал зажигалкой, запаливая факел, потом сдёрнул полог и поднял над головой огонь.

Не ожидавшие такого звери, которые уже собрались рядом с вышкой, на несколько секунд замешкались, замерли столбами, подняв вверх головы. В одну из них я выстрелил из пистолета и увидел, как со лба полетели клочки шерсти, кровь, как осела на задние ноги зверюга. На миг почувствовал себя небожителем, способным замедлять время. Но продлилось это состояние всего несколько мгновений.

После выстрела вся стая порскнула в стороны, уходя из круга, освещённого факелом… и подранок тоже! Тяжёлая свинцовая пуля не смогла пробить лобную кость! Я ещё успел выстрелить вслед из мушкета, продырявив зад, но убить тварь не смог. Факел положил в котелок, так как крепления на площадке для него не имелось. Затем достал фонарик, включил и в быстром темпе перезарядил оружие.

Прошло два часа в тишине, раздавались только звуки ночных джунглей. С появлением кровавой луны из кустов полезли звери. Только на этот раз они были очень осторожными и быстрыми. Я просто не успевал прицелиться для выстрела, как цель исчезала за укрытием или среди зарослей. Стрелять вслед не рисковал – пороха мало, а у меня только капитанский кортик при себе.

Осмелев, звери несколько раз подскакивали к вышке, толкали её с ходу грудью и тут же убегали прочь. Одновременно с этим остальная стая начала громить мой лагерь. Рвали парусину, грызли бочки и сундуки, подкапывались под шалаш и арсенал, отдирали от них куски. Несколько раз стрелял, но попал только дважды, одну тварь уложил при этом наповал. Поне-многу закончились заряды, остался только пистолет, который я оставил на самый конец, для себя, если дело станет совсем плохо. И твари словно почувствовали, что больше их не смогу достать. Обнаглели, часть вылезла на открытое место и легла на землю в пяти метрах от вышки, прочие усилили натиск на моё жилище и арсенал.

Я только мог стискивать кулаки и орать проклятья.

– Да пошли вы… – прорычал я, прицелился в самого крупного зверя и спустил курок. Пуля пробила шею, из раны метра на два вверх ударила чёрная в свете луны струя крови. Животное захрипело, сделало два шага ко мне, потом его лапы подогнулись, и оно упало на бок, несколько раз тело конвульсивно дёрнулось и замерло.

Вот и всё. В руках только кортик, который против зверей вокруг меня, как шило в схватке со слоном. Один раз ударю, а дальше меня разорвут быстрее, чем смогу повторно замахнуться. Стал мечтать, чтобы поскорее наступил день, тогда у меня будет шанс вырваться из ловушки, рвануть к берегу и броситься в воду, а там плыть и плыть, пока не оставлю далеко в стороне ночных отродий.

Внезапно зарычали несколько тварей, повернув голову в сторону зарослей. А через десять секунд из них вылетела гротескная фигура человека. Показалось, что она сплетена из толстой проволоки, скрученной и согнутой под разными углами. И каждая при этом светилась. Два зверя, первыми оказавшиеся на пути создания, сломанными игрушками отлетели далеко в стороны. Потом досталось остальным, которые разом набросились на ночного гостя.

– Чёртов Эиксит, – сплюнул я с вышки на землю, – развелось же нечисти. Что ещё за хрен с горы по мою душу?!

Неизвестный с легкостью разбирался со зверями, которые не могли ничего противопоставить неуязвимости и силе врага. Иногда его валили и тут же образовывали хрипящую и рычащую гору поверх, а через несколько секунд куча-мала разлеталась в разные стороны, проволочный человек поднимался на ноги, и бойня продолжалась.

Никто из зверей так и не ушёл в заросли, продолжая атаковать своего противника с дикой яростью. Последнего «проволочник» задушил, сдавливал горло в то время, когда задние лапы пытались порвать ему живот, а передние царапали плечи и бока. Когда затихли последние судороги в зверином теле, неизвестный направился к вышке. Как назло, небо стало затягивать облаками, и видимость резко снизилась.

Возле вышки он остановился и… сел. Я даже боялся вздохнуть лишний раз, чтобы не привлечь внимания. Какой тут фонарик зажигать? Чтобы этим выдать себя?! Может, он посидит, отдохнёт и уйдёт восвояси?

Так и провели мы время до рассвета – он внизу, я наверху на табуретке, боясь лишний раз шелохнуться. Зато когда всё вокруг окрасилось лучами солнца, я узнал… её. Ту самую незнакомку татуированную, из пещеры, которой здесь быть не должно. Ну, разве что она отыскала ещё одну нору или перешла ко мне через ещё один портал, расположенный в окружающих джунглях. Ночью её рисунки так сильно светились, а бледная кожа почти не была видна, что я и принял её за пустотелое проволочное создание. Кстати, сейчас татуировки светились совсем тускло, даже если принять во внимание, что был светлый день.

– Ладно, сдаюсь, – вздохнул я. – Чего тебе нужно?

И в ответ опять трели красивого голоска, с постоянным упоминанием «тронк’ра». Это она меня так называет или ждёт некоего действия? М-да, тут без поллитры не разберёшься. Опасности я от неё не чувствовал, да и устал я бояться, если честно. Два дня в осаде и неожиданное спасение – и я перегорел. Поэтому скинул вниз лестницу и неспешно спустился.

Незнакомка, как и в прошлый раз, опять опустилась на колени, опустила голову, открывая беззащитную шею.

– Эмлай тронк’ра…

– Смени пластинку, – немного резко перебил я её. – Будет тебе и «эмлай» и «тронк’ра», только позже. Я есть хочу, и пить, как не знаю кто. Вставай, нужно тебе найти одёжку какую-нибудь. Ты красивая, спору нет, но я мужчина всё-таки, а тут ты с голыми сиськами и голой… хм, ладно, проехали.

В той разрухе, которую учинили звери, найти удалось немного. Бочонки с пресной водой прогрызены, продуктовые запасы уничтожены – что не сожрали, то обо… загадили, вот скоты, а? От тряпок остались клочки, которые и на заплатки не сгодятся. Зато оружие не посмели тронуть, порох был цел, свинец лежал на прежнем месте. Твари только отодрали несколько досок от арсенала да сорвали просмоленную парусину, потом, видимо, учуяли запах металла и взрывчатой смеси.

Отыскал только просторную матросскую рубашку и такие же штаны из белёного холста в сундучке плотника, видать, запах инструмента отпугнул животных, вот потому и одежда уцелела.

– Держи, оденься, – протянул я девушке вещи. Нисколько меня не стесняясь (чего и до этого не было, кстати), незнакомка скрыла наготу. Надорвала штаны, рубашку, связала красивыми узелками края штанов, чтобы не спадали, закатала рукава, стянула низ рубашки, открыв плоский животик. Вот же женщины дают! Вот одна из них за несколько минут из неприглядной дерюги сделала очень даже сексуальное одеяние.

– Тронк’ра? – с вопросительными нотками произнесла она, когда увидела мой заинтересованный взгляд.

– Обуви нет, если ты про это, – развёл я руками. – Да и с едой у нас негусто.

Девушка перевела взгляд на валяющиеся тут и там туши зверей, потом вновь посмотрела на меня.

– Есть это? Да боже упаси, – замотал я головою. – Слышал, что из волков делают хороший шашлык, но то волки, а это гадость какая-то. Лучше пошли на берег и наловим крабов, потом сварим. А ты что же, понимаешь меня?

В ответ незнакомка повела плечом, ни да, ни нет, мол, понимай, как хочешь.

Крабов у неё ловить получалось лучше, чем у меня, каждый бросок камня приносил ей добычу. Прибив четверых, она вопросительно посмотрела на меня.

– Хватит, пошли варить, – махнул я рукой. – Только не в лагере, а то там смердит так, что кусок в горло не полезет.

Готовили в очень красивом уголке природы – неподалёку пляж, чуть дальше почти неподвижная гладь моря, под ногами короткая шелковистая травка, над головой несколько пальм или деревьев, на них похожих. В двух котелках вскипятил воду, разделал крабов, чтобы они уместились в невеликих посудинах, посолил остатками соли и приправ, которые нашлись в разгромленном лагере. На десерт были плоды, которые я ел первые два дня своей жизни на берегу, и бутылка вина из корзины. Удивительно, но звери не тронули её, перевернули только, отчего разбилась всего одна бутылка, возможно, божественный аромат крепкого напитка так не понравился четвероногим вандалам, что они оставили корзину в покое.

На солнышке меня разморило, и я не заметил, как заснул. Очнулся от лёгкого прикосновения к щеке тёплой ладошки.

– Тронк’ра, висти лоф.

– Ах ты моя хозяюшка, пельмешек налепила, – не удержался я, когда увидел два панциря крабов, отмытых и вычищенных, которые девушка использовала в качестве тарелок. В одной лежали кусочки крабового мяса, в другой несколько знакомых плодов и горсть ягод, похожих на барбарис формой, но размером почти что с мелкую фасолину.

– Вилок нет – возьмите в пальцы, – хмыкнул я и приглашающе провёл ладонью над столом. – Угощайся, хозяюшка, м-да, приятного аппетита.

В ответ девушка повела себя очень странно: резко замотала головою, выставила вперёд ладони. Словно отгораживаясь.

– Повара голодными не бывают? Уже наелась во время готовки? – продолжал хохмить я. – Как знаешь, ну, приятного мне аппетита.

Употребив всё, что лежало на столе, выпив полбутылки очень вкусного вина, я чуть не уснул прямо там, где и ел. Сил хватило на несколько шагов, после чего растянулся на куске парусины, которую до этого использовал в качестве тента на вышке.

Спал тяжело. И хотя после почти полутора бессонных суток я должен был словно в пустоту провалиться, такого не случилось. Я видел сны, разные, но запомнил только один: я вновь стоял на вышке и отбивал атаку полчищ ночных зверей. Только на этот раз у меня в руке был не мушкет или тромблон, а нечто футуристическое, ничуть не легче кремнёвки, с массивным круглым магазином, огромной нашлёпкой на стволе, узким, но длинным фонариком и угловатым прицелом на ребристой ствольной коробке.

Каждый мой выстрел разрывал зверя в клочья, в прицеле красная точка была смертельным приговором для каждого, на кого она наводилась.

Внезапно место боя исчезло, и я очутился в роскошном магазине, сверкающем от хрома и позолоты, зеркал и стеклянных витрин-стеллажей.

– Великолепный выбор! Двенадцатый калибр, автоматическая подача патрона после каждого выстрела. Пять патронов в магазине и шестой можно дослать в ствол, но это не рекомендуется по технике безопасности, – подмигнул мне молодой человек лет двадцати четырёх. – Почти лучшее из отечественного ассортимента. Хоть и не максимальный боекомплект, есть больше.

– Больше шести? – я посмотрел на полуавтомат в руках консультанта оружейного магазина со знакомой символикой. В простонародье данное ружьё прозвали «муркой». Подствольный магазин вмещал пять патронов, больше впихнуть просто невозможно.

– Это отъёмные магазины. Например, «сайга» или «вепрь». Последний особенно рекомендую: сделан из РПК, а пулемёт он и в Африке пулемёт. Согласны?

– Наверное, – пожал я плечами. – А посмотреть на эти ружья можно?

– Любой каприз за ваши деньги, – вновь подмигнул мне собеседник, и в его руках появилось что-то очень похожее на «калаш». Ствольная коробка, цевьё, пистолетная рукоятка. Только складываемый рамочный приклад немного отличался.

– «Вепрь-12» со стволом шестьсот восемьдесят миллиметров! – почти торжественно провозгласил консультант. – Разумеется, это базовая версия с малоёмким магазином и отсутствием всяческого обвеса. Но если мы сделаем вот так…

Дальше началось чудодействие, иначе и не назову представление перед моими глазами. Парень мгновенно, работая отверткой со скоростью шуруповёрта, отстегнул приклад, поменяв на другой, ввернул на ствол болванку, похожую на «дульник» противотанкового ружья времён Великой Отечественной войны, отстегнул цевьё и поставил вместо него другое с насечками, на ребристую ствольную коробку прикрутил короткий прицел, на который добавил увесистую насадку, на цевьё посадил узкий фонарик, рядом приставил штурмовую рукоятку. Отстегнул короткий магазин и на его место поставил внушительный барабан, прищёлкнул возле самого ствола сошки, потом положил рядом с ружьём несколько разномастных трубок.

– И вот что мы получили! Дульный тормоз-компенсатор данной модификации – заметно уменьшает отдачу, почти полностью убирает подброс ствола и уменьшает на порядок вспышку. Но пользоваться можно только пулями и ничем иначе. Цевьё с планкой «вивер» позволяет прикреплять кучу всего, например, вот этот фонарик и штурмовую рукоятку. Сошки на конце ствола уберут усталость в руках и позволят свободно перемещать ствол, не то что сошки, закреплённые в центре. Один из лучших коллиматорных прицелов с возможностью установки насадки ПНВ, держит отдачу от самого мощного патрона – супермагнум, без всяких для себя последствий. Телескопический приклад позволяет регулировать длину и создаёт все удобства для точной и комфортной стрельбы. А вот и магазин – роторный на пятнадцать патронов с блокиратором, препятствующим фиксации пружины в предельном положении. Если возьмёте этого красавца, то в подарок получите вот эти насадки с различными дульными сужениями, увеличением длины ствола и насадкой «парадокс» для супердальней дистанции стрельбы. Также ещё один роторный магазин на пятнадцать патронов, два коробчатых на десять, сто пулевых патронов, из которых тридцать для «парадокса», двести пятьдесят патронов с картечью шесть запятая два миллиметра. Ваш ответ?

– Сколько?

– Сто пятьдесят тысяч рублей, и?..

– Беру.

И мгновенно проснулся. Сон был настолько реалистичен, что когда я увидел рядом тот самый карабин, первая мысль была «нахрена я потратил такую сумму, если совсем не охотник?!» и куда его такого дену в своей однокомнатной квартирке. Потом припомнил бой со стаей хищников, стрельбу из мушкетов и во сне из «вепря», вмешательство непонятной незнакомки. Что из этого всего – правда?

После сна усталость не прошла, скорее, еще хуже стало. В глаза словно песка насыпали, болела шея, крутило живот, мысли путались. Наверное, из-за последнего не сразу заметил, что нахожусь в просторном шалаше, скорее даже хижине из толстой лозы, жердей и крупных пальмовых листьев. Лежал на подстилке из травы с тонким длинным стеблем и очень большой развесистой метёлкой, собственно, эти метёлки и были ложем. Вход закрывал кусок парусины, который я использую в последнее время то в качестве крыши над головой (это я про вышку), то как покрывало для послеобеденного сна. Крепко же я спал, если не услышал строительства и не почувствовал, как меня переме-щают.

Головокружение усилилось, когда встал на ноги, к нему добавилась стреляющая, острая боль в сердце. Коснувшись груди, я наткнулся на мешочек с камнем, и тут же прострелило кисть, да так, что рука онемела.

– Ах ты… – вскрикнул я и отдёрнул руку, через мгновение вновь закололо сердце. Связав одно с другим, я стянул шнурок через голову и кинул камень на землю рядом с постелью. Вроде бы стало легче.

Но как только вышел на улицу, головокружение настолько усилилось, что я упал на колени и не сдержал стона, желудок скрутило, и, хотя он был пустым, меня начало рвать. Сначала желчью и слюной, потом воздухом. Откуда-то появилась незнакомка с сильно испуганным лицом, помогла подняться, сунула влажную тряпку в руки, потом поняв, что я просто не в силах что-то сделать самостоятельно, сама обтёрла мне лицо и помогла вернуться в хижину. Уложив, она что-то пыталась объяснить, показывала то на меня, то на что-то под ногами. А мне было так плохо, что ничего не понимал и не хотел понять. На ружьё намекает, застрелиться, что ли, мне нужно?

В таком состоянии провалялся два дня, на третий осталась только слабость, от которой то и дело впадал в сон, на четвёртый проснулся с чувством полного выздоровления. Осмотрелся по сторонам, убедился, что хижина в стиле «а-ля строительство в джунглях из подручного материала» мне не померещилась вследствие болезни, что «вепрь» стоит на прежнем месте, да ещё рядом лежит рюкзачок вполне земного вида, который я в первый раз просто не заметил.

Я медленно коснулся кончиками пальцев оружия, ощутил тёплый металл, шероховатость пластика, нажал на крючок, который продавился на пару миллиметров и намертво встал. Потом вжикнул молнией на рюкзаке.

Тут полог у входа качнулся, пропуская внутрь девушку.

– Тронк’ра, мавсаши пар укадо шлифма нит… – скороговоркой залопотала она.

– Эй, эй, постой, не части, – замахал я на неё руками. – Ты меня понимаешь? Отвечай.

Она кивнула.

– Хм, интересно. А почему я тебя нет?

Она пожала плечиком и слегка улыбнулась:

– Тронк’ра, вассано лапптиш.

– Ага, Вася, я в лаптях, деревенщина, то есть правильно ты это заметила, – буркнул я, потом хлопнул ладонью по оружию и поинтересовался: – Это откуда?

– Тронк’ра, палол вамп хшенис…

– Понял, понял, – обречённо махнул я рукой, – всё понял.

Девушка замолчала, внимательно посмотрела на меня, потом ткнула пальчиком мне под ноги, коснулась им середины лба, закрыла глаза и наклонила голову к плечу. Проследив за её жестом, я увидел мешочек с камнем, который я сорвал с себя и бросил на землю несколько дней назад. Тогда я посчитал, что не-здоровится из-за него, но сейчас вспоминаю, что не так и плохо было, пока камень висел на шее, только колики в груди да руку свело судорогой, когда прикоснулся.

– Это из-за него? – я качнул мешочек с камнем, надев шнурок на указательный палец.

– Айл.

– Но как?!

Пантомима повторилась, только на этот раз девушка ещё и храп изобразила.

– Когда спал, всё это случилось? Голова? Что с головой не так? Мысли? Хм, мысли… хм, сновидения и камень… вот же ситуёвинка вырисовывается. Это что же мне теперь не спать, а то приснится машина и меня ей раздавит? И почему тогда так плохо?

– Ла итила ромгвана хьюлират, – одновременно с этими словами девушка изобразила, что поднимает тяжёлую ношу, потом показала на меня и на камень.

– Достать?

Вытащив камень, я сильно удивился его виду – сияние его резко уменьшилось, а искорки частью исчезли. Я озадаченно начал чесать затылок, потом увидел, что девушка начала чертить что-то кончиком ножа на обрезке доски. Узнал камень, ружьё, мушкет и нож. На каждом рисунке девушка делала чёрточку на драконьем камне, точки, как понял, должны были изображать искры в нём. Ниже всего линия и меньше всего искр было на рисунке с «вепрем». Там, где нож – драконий камень остался практически без изменений.

– Чем больше вещь, тем больше тратится силы? Тогда уж точно мне нужно воздержаться во сне от покупок автомобилей.

Девушка закатила глаза под лоб, вздохнула, перевернула доску другой стороной и начала вновь вырезать рисунки. Она нарисовала что-то похожее на ботинок или местную мужскую туфлю, башмак (точно, в двух солдатских сундучках были простые кожаные башмаки), потом указала на свои ступни, где красовались сандалии – полоска кожи в качестве подошвы и три ремешка. На создание башмака камень расходовался больше, чем сандалий.

– Размер? Да что ты опять под лоб глаза заводишь… эй, ты чего?

Незнакомка, услышав недовольство в моём голосе, тут же отложила доску и нож и бухнулась на колени передо мной, опустив вниз голову.

– Да хватит уже тут бедную сиротку, покорную рабыню изображать. Объясни толком, что и по чём.

Через десять минут рисования и пантомимы до меня дошло.

– Чем сложнее предмет, тем сил больше уходит? Не размер играет роль, а сложность?

Девушка кивнула и чуть-чуть улыбнулась.

– М-да, вот ты какой – цветочек аленький, – задумчиво произнёс я, рассматривая потускневший камень на своей ладони. – Интересно, ты меня до своих переправишь, или я скорее сдохну вместе с тобой?

После плотного обеда (завтрак я проспал) осмотрел лагерь, который оборудовала моя спасительница (интересно, а кто она и почему так себя ведёт?). Здесь были все мои вещи, которые я собрал в прежнем лагере. Что-то зашитое, что-то отмытое, остальное аккуратно сложено. Рядом с моей хижиной стояло строение поменьше, в котором обнаружился арсенал. А в десяти метрах от хижин стояла моя вышка.

– Ты её сюда перетащила? – удивлённо посмотрел я. – Зачем?

Та что-то пролопотала, и пришлось махнуть рукой на расспросы. А ночью она мне приснилась. Я сидел на трёхногом табурете, она напротив меня на земле на коленях, положив на них ладони, как примерная японская (уж очень поза её напомнила этих японок) жена.

– Я очень хотел бы научиться говорить на твоём языке, – произнёс я, а потом спросил: – Можешь мне сказать, как тебя зовут?

– Сильфея, я шши тронк’ра.

– Шши?

– Да.

И в этот момент я проснулся. Сон был такой реалистичный, что я машинально посмотрел на то место, где сидела девушка.

– Брр, – помотал я головой, и тут мне пришла в голову мысль. – Сильфея?

Прошло несколько секунд, и вот качнулся полог на входе, пропустив внутрь девушку.

– Я здесь, мой тронк’ра.

– Мгм… н-да, чёрт. Ты заговорила на русском или я стал понимать тебя сам? – ошалело спросил я, и тут же понял – сам, слишком непривычны слова для моих губ и языка.

– Тронк’ра захотел – и это произошло. Тронк’ра теперь говорит на языке народа Тасараш’Кра.

– Приснился мне разговор с тобой просто… – не договорив, я стянул с шеи шнурок и вытащил из мешочка камень. И удивился, не заметив никаких отличий или изменений.

– Ты мой тронк’ра, я твоя шши, тикер потратил совсем немного силы. Её в нём много, и расход не заметен, – пояснила девушка.

– Так, а давай-ка присядем и проясним ситуацию с нами. Мне просто интересно, кто такие тронк’ра, шши и как так произошло, что я им стал, а ты нашла меня…

Народ Тасараш’Кра уже не одно тысячелетие взаимодействовал с тронками. Кто они – тронки? Люди, гуманоиды, и совсем не гуманоиды, вроде того дракона, камень которого достался мне. Но все они были разумными, пусть разум некоторых и сильно отличался от человеческого. Шши были для тронков всем – переводчиками, помощниками, наложницами и наложниками, рабами, иногда советниками, чаще всего посредниками и Голосом тронка.

Люди Тасараш’Кра умели то, что было не под силу прочим – создавать из простого человека создание, равному которому в мире не было. Великаны, способные голыми руками ломать городские ворота, чья шкура выдерживала болт крепостного арбалета. Убийц, чья непревзойдённая скорость и ловкость позволяла уворачиваться от стрел и пробираться в самые высокие и неприступные башни. Переводчиков, которые понимали язык любого разумного. Воинов, которых матери вынашивали три месяца, после чего те в семь лет уже брали в руки меч и не уступали ни в силе, ни в ловкости ветеранам. Генетические создания могли дышать под водой, жить в ядовитых болотах и рядом с вулканами, источающими смертельные для всего живого газы. И многое другое. Если бы не условия – на одного шши под жертвенный нож шли от десятка до сотен людей, то Тасараш’Кра завоевали бы весь мир и без помощи тронков.

Для каждого тронка был свой или своя шши. И не было двух похожих тронков, точнее, с одинаковыми способностями. К примеру, предыдущий владелец камня (девушка назвала его – тикер) был классическим огнедышащим драконом. Жил более тысячи лет, застав ещё самый расцвет могущества тронков. Чуть позже эти суперсущества схватились друг с дружкой, изрядно уменьшили свои ряды, а оставшихся чуть ли не полностью вырезали… а вот кто – никто не знал. Возможно, сами умерли или ушли в другие миры. Про тронков уже почти два столетия никто не слышал из Тасараш’Кра. Все тронки имели собственные феоды, иногда очень густо населённые, иногда пустынные безлюдные местности. Кто-то из этих суперсозданий не переносил шши рядом с собою и убивал каждый раз, когда видел его. Другие набирали целые отряды из генетических роботов Тасараш’Кра и не было даже двух похожих в этой армии. Вместе с исчезновением тронков пришёл закат и Тасараш’Кра, на которых стали охотиться соседи, помня, кто был у подножия тронов повелителей мира. Сильфея была выходцем из горного племени, возможно, последнего из всех Тасараш’Кра. Несколько тысяч человек жили на неприступной высоте, намертво держа все входы и выходы. Перевалы и тропинки давно были уничтожены, связь с миром поддерживалась только порталами.

В один из дней вспыхнули знаки на портале, которые уже давно никто не видел – тронк требовал своего слугу. Не просто тронк, а тронк’ра – человек. Старейшины по невидимым ни для кого приметам определили, что это мужчина, и занял он территорию тронк’до – огнедышащего дракона, которого на Эиксите звали Ландирэйзенц. По тем же знакам получалось, что самой подходящей кандидатурой была Сильфея. В ходе ритуала она стала шши. Ритуала, кстати, кровавого, унесшего более сотни человеческих жизней – большинство были рабами и пленными, но и десять чистокровных представителей племени отдали свои жизни. Знаки, которые были нанесены на тело девушки, давали многое – силу, неуязвимость, понимание речи незнакомцев (никто не знал, откуда я, поэтому старейшины не пожалели нескольких рабов и своего соплеменника ради нужных магических рисунков) и многое другое. С каждым применением, когда требовались нечеловеческие усилия, рисунки тускнели, отдавая свою силу. Тронки могли их наполнять самостоятельно, но редко этим пользовались, предпочитая брать новых шши.

Кстати, я считался слабым тронком, так как получил тикер, который принадлежал другому существу. В девяносто девяти целых и девяти десятых процента такой «везунчик» погибал. Меня спасло, что Ландирэйзенц давно умер, и тикер понемногу утратил астральную связь со своим владельцем. Ну, и предрасположенность у меня была, куда без этого. Самыми сильными тронками были те, кто с рождения обладал тикером, который понемногу рос вместе со своим владельцем. Сильфея рассказала, что тронки уже рождались с кристаллами в телах, но как они в них оказались – легенды умалчивают. Кстати, тикеры – крошечные кристаллики, встречались в природе, как у живых существ, так и в виде минералов. У живых чаще, во втором случае много реже. Те животные, которые имели в себе камень, тронками не являлись. Было несколько пунктов, главным из них считался разум. Свою силу тронка я могу увеличить, если разрежу плоть и вложу в рану камень. То-то активация произошла после того, как я коснулся своим порезом драконьего кристалла! Кровь – обязательная часть ритуала подчинения чужого тикера. Но вряд ли я на это соглашусь – страшно, простым порезом тут не отделаешься, придётся резать глубоко и много.

Минералы-тикеры в себе магической силы не несли, их перед применением нужно ещё было заполнить. А вот кристаллы, взятые из живых, уже были готовыми заряженными батарейками для чар.

Шаманы пигмеев, которые устроили Великую охоту на землян, тоже пользовались тикерами. Как их заряжать Сильфея не знала, но я сам догадался, вспомнив бесчеловечную и бессистемную для несведущего взгляда жестокость карликов.

В тот раз, когда я выстрелил в девушку в пещере, та решила, что она недостойная шши, и приготовилась к смерти, покорно подставив шею (если бы я выстрелил ещё раз тогда, то пуля легко пробила бы живую плоть – свои сверхчеловеческие свойства Сильфея деактивировала, так сказать, в тот момент). Когда же я ушёл из пещеры и завалил проход, она догадалась, что это проверка её силы и ловкости. Второй проверкой посчитала, когда я закончил убивать зверей, предоставив ей показать свою боевую подготовку. М-да, знала бы, что это за проверки: сначала из чувства страха навалил камней, словно китайскую стену строил, ту, что Великая, потом просто порох закончился.

– Послушай, Сильфея, а я могу открыть портал?

– Тронк’ра может всё.

Я закатил глаза под лоб, досчитал до десяти про себя и опять начал пытать (фигурально выражаясь) девушку, которая с железобетонной уверенностью гарантировала, что мне всё по плечу, даже перекрасить кровавую луну в цвет морских водорослей. М-да, тут пока не проверишь – не узнаешь. А проверять нужно, слишком мне надоело жить одному в таких «гостеприимных» местах. Сейчас, правда, Сильфея появилась, но как робот, которого запрограммировали на служение тронку. А мне бы простого человеческого внимания, а не раболепного прислуживания и «тронк’ра может всё».

Да, ещё кое-что узнал от неё. Суперсоздания делились на типы. Тронк’ра – люди, тронк’до – драконы, тронк’моа – птицеобразные летающие гуманоиды, тронк’ас, тронк’сай, тронк’ль и тронк’фэ – создания, которых можно назвать элементалями: воздуха, земли, воды и огня. Были ещё тронк’шэ – полулюди-полузмеи и тронк’юл – морские обитатели гуманоидного типа.

Остаток дня я провёл за сборами. Если мой эксперимент удастся, то из этого места нужно дёргать во все лопатки. Для этого желательно иметь уже собранный «тревожный чемоданчик». Дал задание своей шши сшить мешочки из парусины для пороха и свинца, сам в это время занялся ревизией арсенала. С собой однозначно беру ПМ и «травматик», кремнёвый мушкет, пять пистолетов (там два кремнёвых и три колесцовых), два тромблона, пороха и свинца как можно больше, кирасу мне и девушке, каждому по шлему, два абордажных топорика, два плотницких, весь инструмент, два котелка и три фляги кожаных, каждая на два литра воды. Подумав, добавил ещё две сабли и два абордажных багра. И, разумеется, «вепрь» с рюкзачком. Набралось под сто килограммов, по грубым подсчётам, упаримся мы тащить, но оставить хоть что-то из набранного минимума мне не позволяла внутренняя жаба и чувство самосохранения: а ну как я больше сюда не вернусь? Всё остальное складировал в хижине, укрепив её досками и жердями, сверху накрыл кусками парусины, скрепив их растопленной смолой. Весь вечер думал о портале, вспоминал знаки, закрывал глаза и представлял, как они сияют на каменной поверхности кольца.