Текст книги "Безумный Макс. Полковник Империи"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Михаил Ланцов
Безумный Макс. Полковник Империи

© Ланцов М.А., 2020

© ООО «Издательство «Яуза», 2020

© ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Предисловие

Это была совсем другая Первая мировая война!

Наш современник провалился в прошлое – в самый разгар Танненбергского сражения – и доказал, что роль личности в истории абсолютна. Но не всякой и не везде, а лишь оказавшейся в нужное время и в нужном месте. Ну и ведущей себя как личность, а не как жалкая амеба.

Сколотив отряд из бродящих по лесам солдат-окруженцев, Максим покатался по тылам немцев в Восточной Пруссии, разрушив им всякое управление войсками. А тут и генерал Ренненкампф подсуетился, отрезав 8-ю армию Гинденбурга от крепости Кёнигсберг. И пошло-поехало.

Уже к концу осени 1914 года русские войска вышли к Одеру практически на всём его протяжении, осадив ещё и Данциг. А немецкое наступление на Париж сорвалось в куда более масштабной форме, чем в оригинальной истории. Началось «неспешное» «выравнивание линии фронта». Да такое «медленное», что «германцу» удалось закрепиться только на реке Рейн.

Кампания 1914 года завершилась. Но бои шли не только на фронте. В результате ряда скандалов военный министр Сухомлинов оказался арестован на год раньше положенного срока. Его сменил Поливанов, вплотную занявшись вопросами снабжения армии[1]1
  Поливанов прекрасно справился с этой задачей всего за полгода с осени 1915-го по весну 1916 года в условиях фактической блокады (Турция перекрыла Чёрное море, Германия – Балтийское, а в Белом был лишь маленький порт Архангельск). В результате увеличился выпуск винтовок в 2 раза, пулемётов в 4 раза, патронов в 1,7 раза, орудий в 2 раза, снарядов более чем в 3 раза. Посредством модернизации казённых заводов и широкого привлечения частных мощностей. В этой ситуации было всё мягче, так как турки в войну вступили только в июне 1915 года.


[Закрыть]. Кроме того, начала интенсивно строиться железная дорога к новому городку Романов-на-Мурмане. Да и травля собственных подданных немецкого происхождения прекратилась, многократно облегчив напряжённость внутри России.

Наш же герой, имитируя частичную амнезию, попытался встроиться в местное общество. После определённой возни он получил статус сгинувшего на полях Второй Балканской войны бастарда светлейшего князя Меншикова-Корейши. Ведь похож же. В довесок к документам о происхождении ему дали и подходящие свидетельства об образовании. Ведь никак нельзя, чтобы боевой офицер со столь славными достижениями ходил неучем. По бумагам, во всяком случае.

И всё хорошо, но Максим не был бы собой, если бы не умудрился вляпаться в одну очень дурно пахнущую историю. Оказалось, что та медсестра, с ко-

торой он крутил роман в госпитале, не только от него понесла, но и оказалась дочерью Императора. И только чудо спасло его в той ситуации от пожизненной ссылки в почётную стражу к белым медведям. А точнее Татьяна. Это для него вся эта история была интрижкой с сексом в подсобке, а для неё – большой и чистой любовью. По-настоящему. И отец великой княжны позволил им сочетаться морганатическим браком: слишком уж высоко он ценил семейное счастье. Тем более что Максим не только славно воевал и помог разрешить кое-какие политические вопросы, но и приложил руку к облегчению положения его сына и наследника, подсказав способ борьбы с гемофилией, что ценилось Николаем II крайне высоко.

Кампания 1915 года получилась не менее напряжённой, чем в 1914 году. Немцы смогли склонить на свою сторону Италию и разыграли её вступление в войну очень хитро. В итоге французов спасло лишь чудо. То есть – Максим Иванович Меншиков со своим дерзким рейдом по германским тылам, создавшим тем самым благоприятные условия для русского наступления.

Порезвившись в Позене, он ушёл в Силезию. Поставив там всех на уши, он рванул лесами в Потсдам, где нанёс ночной визит в резиденцию Кайзера. Но тот своевременно спрятался в спальне супруги, через что и избежал пленения. А потом был рейд на Берлин – ведь весь столичный гарнизон был привлечён к облаве в некотором отдалении от города. То есть ловил нашего героя там, где его уже сутки как не было.

В тот день Меншиков взял Рейхсбанк, Генштаб, Рейхстаг и Цейхгауз. Вызволил из плена знамёна, весь золотой запас Германии, кучу налички и всю оперативную информацию по агентурным сетям Германии. Искупал сотрудников Генштаба в Шпрее, а потом ушёл на север, устремившись к датской границе. Надрывая последние силы, немцы её перекрыли. И он, вильнув хвостом, после Шверина ушёл на Штеттин, по пути уничтожив авиационный заводик и захватив кучу дефицитных авиадвигателей. В Штеттине он сел в круговую оборону, послав Ренненкампфу почтовых голубей с просьбой деблокировать. Ведь с востока этот крупный промышленный город держала полнокровная германская дивизия, выдвинутая за Одер. Ну и держался, пока не подойдут подкрепления, превратив Штеттин в облегчённую версию Сталинграда.

А в Российской империи продолжались новые хитросплетения интриг в военном руководстве. Ренненкампф плюнул на всё и деблокировал Максима вопреки прямому приказу Главнокомандующего. Риск? Да. Но именно он позволил Павлу Карловичу удержаться во главе Северного фронта и радикально укрепить свои позиции в войсках и обществе.

Прорыв Третьякова к Штеттину и выход на левый берег Одера поставил «шах» Берлину. Немцы спешно вывели две армии из Позена, куда им удалось с боем войти лишь в феврале. Образовался обширный разрыв между германским и австро-венгерским фронтами. Туда Ренненкампф и ввёл выжившую в Пруссии армию Самсонова. А та, опираясь на исправные железнодорожные пути и брошенный подвижной состав, уже в середине июля вошла в Чехию.

Немцы, опасаясь окружения своих войск в Силезии, отошли из неё, выйдя на север за реку Нейсе. А австро-венгры начали спешно отходить из Карпат ближе к Дунаю, опасаясь стратегического окружения, так как Вене Ренненкампф тоже поставил «шах».

Париж был снова спасён, как и Западный фронт, натурально трещавший по швам. Новая славная победа! Новый успех нашего героя, гремевшего на весь мир и снискавшего уважение среди как союзников, так и врагов.

Однако кампания 1915 года заглохла. Совершенно истощённые и измождённые армии всех сторон перешли к глухой обороне. Редкая дивизия имела хотя бы половину состава. Все начали окапываться, «включив» на год позже позиционную фазу этой войны. Зато как рьяно! С каким энтузиазмом!

В России же прошла чистка, странная и совершенно неожиданная для Российской империи тех лет. Ведь для Николая II жёсткие меры были всегда «слишком». А тут, испугавшись возможной гибели своей семьи, он решился на откровенные репрессии в отношении ряда высокопоставленных лиц. В ходе всех этих событий погибло даже пять великих князей: сам Ник Ник и все Владимировичи. Хотя, конечно, император хотел их иначе наказать. «Гуманнее». Посадив, например, пожиз-

ненно в дурдом с полным поражением в правах. Так же, как некогда наказали двоюродного брата Ник Ника.

Впрочем, война продолжалась. Первая мировая. Но совсем далёкая от того оригинального сценария, имевшего место в нашей истории. И её нужно было как-то заканчивать с максимальной выгодой для России… и главного героя. Как-то так сложилось, что альтруизмом и прочими тяжёлыми формами расстройства психики он не страдал…

Общая диспозиция этой ПМВ на 1916 год

Летом 1914 года рейд Максима сорвал оборонительную операцию немцев в Восточной Пруссии, позволив Северному фронту занять обе Пруссии, заблокировав Кёнигсберг с Данцигом. Также был временно занят Позен, который в феврале 1915 года немцы отбили. Итогом летней кампании стало смещение военного министра и командующего Северным фронтом. Ренненкампф же был не только не отстранён от командования, но и повышен до положения командующего Северным фронтом. Ну и в качестве приятного бонуса – армия Самсонова оказалась спасена, как и сам генерал.

На Западном фронте события развивались поначалу по более негативному сценарию. «Чуда на Марне» не произошло. Однако дерзкий рейд Максима и оперативная реакция на него со стороны Ренненкампфа сорвали немцам всю лет-

нюю кампанию на Западе. Спасая Берлин, они спешно начали отступать, попав под контрудары французской армии, что привело к откату армии Германии до Рейна.

Дела на русско-австрийском фронте проходили примерно так же, как и в реальности. Чудовищные потери с обеих сторон и некоторое продвижение войск РИА вперёд.

Весной 1915 года благодаря десантной операции РИФ под руководством фон Эссена и Колчака, лично возглавившего десант, был взят Пиллау и окончательно заблокирован Кёнигсберг. Взятие Пиллау позволило подвести к Кёнигсбергу канонерские лодки, при поддержке которых город-крепость оказался захвачен в самые сжатые сроки. Это высвободило довольно большую армию, скованную осадой, и открыло новые оперативные возможности для Северного фронта Российской империи.

В начале лета 1915 года произошло важное событие. В войну на стороне Германии вступили Османская империя и Итальянское королевство. Османы, держа на Кавказе оборону, предприняли массированное наступление к Суэцкому каналу, стремясь его захватить и перерезать снабжение англичан и французов. Что стянуло на себя массу колониальных дивизий англичан и кое-какие силы французов. После того как французы увели в Египет все свои свободные силы, дабы хоть как-то там стабилизировать положение, в войну вступили итальянцы. Они преследовали свои вполне конкретные территориальные интересы, а имен-

но претензии на Прованс, Корсику и Тунис. Благодаря грамотно разыгранной комбинации произошел довольно лёгкий прорыв австро-итальянских войск на северо-запад со взятием Марселя и выходом в Лангедок и долину Роны.

Чтобы заткнуть дыру на юге, французы начали снимать войска с германского фронта. Это позволило стабилизировать ситуацию. Всё-таки вояки из тех и других не очень. Но тут, улучив момент, начали наступления немцы. Кроме очень удачного момента, они попытались повторить успех Максима и отправили эрзац-рейд на грузовиках. Он хоть и не достиг намеченных целей, но полностью парализовал управление французскими войсками. Что позволило немцам вновь выиграть приграничное сражение и начать наступать вглубь Франции. В этот раз – осторожно и аккуратно, без слишком резких манёвров. Однако эта неспешность не помешала сомкнуть германский и итало-австрийский фронты во Франции, полностью отрезав Францию от Швейцарии. Фронт относительно стабилизировался, пройдя изогнутой кривой по Пикардии, Шампани, Франш-Конте, Роне и Лангедоку. Судьба Франции вновь повисла на волоске. Поэтому Максим предпринял новый рейд. Прошёл через Позен, Силезию, Бранденбург и Померанию. Поднял знамя империи над Рейхстагом, ограбил Рейхсбанк, вывезя из него золото на грузовиках, едва не взял в плен Кайзера, уничтожил авиазавод и засел в Штеттине. В общем – пошалил на славу.

Своевременный удар Третьякова, отправленного Ренненкампфом, позволил деблокировать Меншикова в Штеттине с востока и обеспечил выход русских войск в Померанию с созданием угрозы Бранденбургу и непосредственно Берлину. Проход войск РИА за Одер создал критическую ситуацию для германской группировки в Позене. Её спешно начали выводить из стратегического окружения, так как единственный мост, по которому шло её снабжение, находился слишком близко к войскам РИА. Кроме того, Германской империи требовалось парировать прорыв России в Померанию, а единственным быстрым источником резервов являлась эта группировка из двух армий в Позене.

Этот отход образовал довольно большой разрыв боевых порядков между германскими и австро-венгерскими войсками. Что позволило Ренненкампфу предпринять наступление армией Самсонова вдоль железной дороги прямо в Чехию, которую не прикрывали никакие войска. Что, в свою очередь, вынудило сильно ослабленных немцев отойти из Силезии, опасаясь стратегического окружения уже там. Австро-Венгрия же спешно снимала войска с Восточного фронта для прикрытия границы с Чехией, откуда открывалась прямая дорога на Вену.

Несмотря на масштабность и монументальность происходящих событий, все участники этой войны оказались к концу 1915 года истощены до крайности. Большая часть дивизий по обе стороны фронтов насчитывала едва половину личного состава, а то и меньше. Эта общая слабость и привела к тому, что все участники конфликта стали спешно зарываться в траншеи и готовиться к глухой обороне от превосходящих сил противника. Позиционная стадия войны началась существенно позже, но с ярым энтузиазмом!

Первая мировая война продолжалась. И германское командование, несмотря на довольно непростую обстановку, не теряло оптимизма, готовя новое наступление во Франции. Ведь её, казалось, оставалось лишь дожать. Сил к сопротивлению у неё почти не оставалось. Тяжёлая, но решительная победа маячила в не такой отдалённой перспективе. А Россия? После падения Франции ей не хватит сил для борьбы с Германо-Австро-Итало-Османской коалицией. Даже такой ослабленной. Положение Великобритании также висело в воздухе. Вплоть до сепаратного мира. На суше она не представляла угрозы, а в море с ней воевать было нечем уже Центральным державам.

Пролог

1916 год, 11 апреля, Гатчина, закрытый полигон № 3 бис

Ооец в бесформенном пятнистом камуфляже совершил короткий рывок и упал за небольшим навалом битого кирпича. Рядом с ним «приземлился» ручной пулемёт.

Пару секунд спустя рядом рухнул второй номер, что тащил компактные жестяные коробки с коробчатыми магазинами. Этот вариант Льюиса был доработан[2]2
  Подробнее о доработанном пулемёте Льюиса можно почитать в приложении (лёгкий ручной пулемёт ЛРП-2).


[Закрыть] для питания из коробчатых магазинов, устанавливаемых вертикально.

Ещё пауза. И к ним присоединился третий.

Затишье.

Кратковременно выглянув из-за импровизированного бруствера, один из бойцов срисовал обстановку и нырнул обратно. За битые кирпичи.

Небольшая возня. И боец выставил пулемёт на треноге. Мгновение. И короткая очередь из пары выстрелов улетает в наиболее опасно выглядящее окно. Потом в другое. В третье. И по новой.

А тем временем ещё трое бойцов в таком же бесформенном камуфляже, пригнувшись, ринулись вперёд. Пока огонь на подавление не позволял противнику высунуться из окна для «горячей» встречи. Пробежка рывком. И вот они уже у стены. Прижались. Двое взяли на прицел наиболее опасно выглядящие окна с противоположной стороны. А третий, осторожно подобравшись к первому простреливаемому окну, достал гранату, открутил колпачок на длинной деревянной ручке, резко дёрнул за шнурок и швырнул её внутрь.

Бах! Ухнуло внутри.

А бойцы уже продвигались ко второму окну, где поступили по тому же сценарию. Бах! Вновь гулко раздалось в помещении. И если бы там были стёкла, они бы, безусловно, вылетели. Пулемётчик же уже сместился и открыл огонь на подавление по окнам противоположной стороны, поддерживая стрелков второго звена.

Третья троица тем временем, совершив решительный рывок, достигла первого окна. Один боец встал на колено и принял на «замок» правую ногу второго. Раз. И тот легко заскочил в окно. Спрыгнул на пол и быстрым приставным шагом сместился вбок. Мог и кувырком, но на полу было много битого кирпича и прочего твёрдого острого мусора, так что кувырки на такой поверхности могли закончиться тяжёлыми травмами.

Секунду спустя в окно заскочил второй боец третьей тройки. Что позволило первому сме-

ститься и взять на прицел выход из помещения в смежную комнату. А второму, уперевшись в подоконник, выдернуть с улицы третьего…

Максим щёлкнул секундомером и недовольно скривился. Долго. Слишком долго. Ребята всё ещё слишком неуверенно двигались. Хотя по слаженности и выучке могли бы дать фору любым войскам этой войны… Первой мировой войны…

– Недурно, – вполне удовлетворённым тоном отметил стоящий рядом генерал Ренненкампф.

– Бросьте, – фыркнул Максим. – Весьма посредственный результат. Двигаются как беременные утки. – Он был крайне раздосадован. Задачи, которые перед ним поставили, скоро нужно было как-то решать, а его люди были всё ещё совершенно не готовы. И не только люди. Но это по его мнению. Командование же думало совсем иначе…

– Смею не согласиться с вами, – возразил генерал. – Очень недурно. У вас все так могут?

– Только штурмовые группы. Я в них отбирал всех, кто показывает лучшие результаты по полку. Самые лучшие по боевой, физической и тактической подготовке. И всё равно… плохо… им бы ещё годик-другой позаниматься.

– Вы прекрасно понимаете, что у нас нет ни годика, ни полгодика.

– Понимаю, – мрачно кивнул Максим.

Эта война уже всех утомила, и её нужно было как-то заканчивать. Хуже того – заканчивать победой. Ведь то, как всю Европу раскорячило в текущий момент, позволяет надеяться только на ничью. А такой исход никого не устроит. Нужно побеждать. Любой ценой. И как можно скорее, так как экономика задыхалась не только у России, но и у Франции с Великобританией. И в этой кампании ставка Верховного Главнокомандующего – в отличие от 1914 и 1915 годов – ставила (простите за тавтологию) на него и его лейб-гвардии полк. Полк, всего лишь полк, который должен был решить исход войны…

Часть 1. Плясовая

– Мне нужна твоя одежда, ботинки и мотоцикл.

– Ты забыл сказать «пожалуйста».

Терминатор, байкер

Глава 1

1916 год, 13 апреля, Петроград

Максим прошёл к себе в кабинет и устало осел в кресло. Тяжело стало жить. Сложнее. Бегать по полям и стрелять было как-то проще и понятнее…

Император дал ему под руку целый лейб-гвардии полк и карт-бланш на всё, что он пожелает для его подготовки к новой кампании. Что угодно. Хоть слонов из Индии выписывай. Главное – чтобы к началу кампании 1916 года был готов полноценный механизированный полк, о котором Максим имел глупость по пьяни долго и с увлечением болтать. Да, в приватной обстановке. Но кому надо – услышали. И дальше пошло-поехало. Кто-то вдохновился и попытался посодействовать без всякой задней мысли. А кто-то и из зависти, обиженный на «бастарда и выскочку», постарался загнать нашего героя в угол и подставить, рассчитывая на то, что за столь незначительное время подготовить такое совершенно невозможно.

Лейб-гвардии полком не должно было командовать полковнику, каковым числился Максим. Но в этом случае сделали исключение по особому распоряжению монарха. Поставили в статус исполняющего обязанности, авансом, так сказать. Ему вообще очень многое дали авансом, большие надежды возложив. Очень уж после рейда 1915 года размечтались.

Поначалу-то наш герой обрадовался и развернулся во всю свою молодецкую ширь и дурь. Организовал отбор по полкам, батареям да эскадронам Российской Императорской армии себе в штат. На конкурсной основе. Конкурс был – жуть! Слава-то у него вон какая. Казалось бы – радуйся. В кратчайшие сроки смог укомплектовать штат полка наиболее подходящим контингентом. А люди – главное всегда и везде. Но, увы, на этом проблемы только начинались…

Так, отправив в очередной раз водителя на своём Rolls-Royce в качестве курьера, свежеиспечённый Великий князь столкнулся с суровой материей грубой реальности. На транспортное средство напали неизвестные. Как сообщили свидетели, некий мужчина выбежал из переулка с кофром в руке и метнул его в авто, временно заблокированное подводой какого-то нерадивого извозчика.

Взрыв получился очень серьёзным. Убило и нападающего, и извозчика, и водителя. Да и Rolls-

Royce хоть и был бронирован, но котельным железом и частично, а потому оказался не готов к таким издевательствам. Так что повредило его знатно.

– Любопытная история… – задумчиво произнёс Меншиков, вышагивая по просторной комнате Елагина дворца, подаренного ему под резиденцию. Он отпустил представителя полиции, прибывшего с докладом, и несколько минут размышлял в полной тишине, пока не разродился бессмысленной фразой.

– Ты находишь? – поинтересовалась супруга удивительно скептическим тоном.

– Очень странное покушение. Мне совершенно не понятно, кто мог его организовать. И главное – зачем. Все действия должны иметь какую-то цель. Кому-то это должно быть выгодно. И очень выгодно, раз кто-то решился так подставиться.

– Так ответственность за твоё убийство взяли эсеры. Ещё до того, как узнали, что тебя в автомобиле не было.

– Да ну, – отмахнулся Максим. – Это очень смешно.

– Почему же?

– Ответственность на себя взяли не столько эсеры, сколько никому не известные маргиналы от их партии. Не уверен, что они действительно в ней состоят. Более того, считаю, что вскоре партийные лидеры выступят с их осуждением. Дескать, это всё провокаторы.

– Ты думаешь? Отец и многие другие вполне удовлетворятся их признанием.

– Уверен. Покушение на меня для этой партии крайне невыгодно. Во всяком случае – сейчас. Кроме радости небольшой кучки городских сумасшедших, им нужна поддержка и широких масс обычных пейзан. А нападение на меня – лучший способ её лишиться. Поэтому они будут выкручиваться, даже если это их рук дело. Да, эсеры – марионетки, но не до такой степени.

– Марионетки? – удивилась супруга. – Мне казалось, что они ведут свою игру, заключая разные тактические союзы и действуя от конъюнктуры.

– Эсеры – не самостоятельные игроки. Да они бы и не смогли выжить без поддержки более влиятельных персон. Их бы давно уже нашли и перевешали на осинках. Или перестреляли. Да, среди них хватает убеждённых дурачков-идеалистов, которых используют втёмную. Например, метатель бомбы. Но это расходный материал. Их даже за людей не держат. Так – пригоршня дешёвого ресурса, которому вешают лапшу на уши. Всё руководство явно не из таких балбесов. Они делают свой бизнес, если так можно выразиться. Зарабатывают деньги и своё будущее, готовя возможные площадки для того, чтобы с комфортом усадить свои задницы у большой кормушки. Не просто так, разумеется. Ты не думай, они нормальные люди, не психи.

– Нормальные?! Ты слишком хорошего о них мнения. Заниматься такими вещами нормальные не станут.

– Милая, каждая политическая партия или группировка традиционно стремится убедить всех вокруг в том, что именно её способ ограбления народа самый справедливый. И они ничем не хуже и не лучше других. Методы, правда, дикие. Популизм и террор – гремучая и удивительно мерзкая смесь. Но они далеко не первые, кто такую связку применяет. И, думаю, не последние. Впрочем, не суть. Мы отвлеклись. Что мы видим в сухом остатке? Только то, что покушение неплохо подготовили. Нашли даже способ остановить автомобиль в нужном месте. Раз. Одним взрывом избавились от всех возможных свидетелей. Два. Я уверен, что извозчик тоже был замешан, из-за чего и заряд в кофр положили слишком мощный. Чтобы точно никто не выжил.

– Учли прошлый опыт? – задумчиво выгнув бровь, поинтересовалась супруга. – Думаешь, что за этим покушением и тем, на набережной, стоят одни и те же люди?

– Скорее всего… – произнёс Максим и замолчал, задумавшись.

Ситуация была весьма и весьма странной. После всех тех дел, что Меншиков наворотил, репутация у него в Российской империи стала просто невероятная. Он оказался настоящим героем для всех слоёв общества.

Простые люди восторгались его военными успехами, находившимися за гранью любых – даже самых смелых – ожиданий. Настоящей сказкой наяву. Очень показателен в этом плане,

например, эпизод с Потсдамом. Вломился посреди войны в резиденцию к Кайзеру, испил кофе с его супругой и в расстроенных чувствах поехал брать Берлин. Почему расстроенных? Так Кайзера дома не застал. Ехал-ехал. Хотел выразить, как говорится, от благодарных зрителей чего-нибудь. А тот взял и делся куда-то… Под кроватью прятался, не иначе.

На невероятную военную удачу накладывалась ещё и забота о своих людях. Всех. Даже простых солдатах. Что подняло рейтинги Максима в глазах крестьян и рабочих просто в стратосферу.

Аристократов больше поразило то, как ловко Меншиков сделал себе карьеру. А в довесок к ней шла безжалостная – но от того не менее изящная – расправа с самыми высокопоставленными врагами – великими князьями. Ещё год назад они проходили по категории почти небожителей, которым было можно всё. Абсолютно всё. Вон, даже во время Русско-японской войны один из таких родственничков императора догадался в главнокомандующего стрелять из пистолета, когда тот пытался его осадить. Без всяких для себя последствий. А тут раз. И на нож. Да как? Вся эта резня свершилась не руками Меншикова. Он остался чистенький. Ну да, достал опасные бумажки. Но дальше-то он уже не участвовал… дальше уже другие… а он только томно воздыхал и осуждающе глядел на этот жестокий мир…

Купцы, промышленники и прочие деятели финансового фронта тоже не остались без впечатлений. До лета 1915 года самым богатым челове-

ком[3]3
  Это не опечатка. Николай Второв, по версии Форбс, был обладателем самого большого состояния в России начала XX века. Для сравнения: по оценке большинства историков, вся Августейшая фамилия имела собственных средств на сумму от 12 до 15 миллионов рублей. Без учёта дворцовых комплексов, де-юре принадлежащих империи. То есть Николай Второв был где-то раз в пять богаче всей Августейшей фамилии вместе взятой, не говоря уже лично об Императоре – Николае Втором.


[Закрыть] Российской империи был Николай Второв, чьё состояние оценивалось в чуть более 60 миллионов рублей. А у юного Меншикова внезапно оказался 81 миллион. Из них 54 приходились на ювелирные изделия, а 23 миллиона стоила недвижимость, находящаяся по большей части в Штеттине[4]4
  Елагин дворец был выдан Максиму и его супруге для проживания, но всё ещё оставался на балансе империи.


[Закрыть]. Только тут имел место подвох, хорошо известный всем заинтересованным лицам. Ювелирные изделия были оценены как лом – то есть существенно ниже реальных цен. А недвижимость считалась по стоимости сделок, которые Меншиков заключал за 1/2, 1/4 и даже 1/8 от реальной цены. Так что настоящее его состояние оценивали в районе 150 миллионов…

Как император вообще позволил своему зятю оставить так много денег? Опять не секрет. Максим ведь вывез из Берлина золота на 94 миллиона рублей и облигаций государственного займа на неполный миллиард. Причём облигаций не Германии, а Франции, Великобритании и США, что позволило России путём взаимозачёта сократить государственный долг самым кардинальным образом.

Всё это в совокупности выглядело настолько поразительно, что открыто и без всякого стеснения в кулуарах стали говорить, будто сам дух Александра Даниловича помогает своему далёкому потомку. Самые же экзальтированные мистики так и вообще болтали о том, будто в Максиме Ивановиче возродился «полудержавный властелин» самолично. И склоняли это по-разному. От природного рождения в формате реинкарнации до вселения духа сподвижника Петра I в обмякшее тело парня после того, как сильнейшая контузия выбила из него всякое сознание и остатки жизни. Дескать, Александр Данилович спасал последнего мужчину в своём роду и, обходя запреты, смог договориться с самим Всевышним. Ну а как иначе? Он ведь всегда умел договариваться. Так что все известные медиумы, после спиритических сеансов, начали подтверждать подобные теории, чтобы погреться в лучах славы юного Меншикова…

С «возрождением предка» связывали и невероятную лихую – прямо-таки искромётную – храбрость, демонстрируемую Максимом. Ведь, как известно, Пётр ценил своего «Алексашку» в том числе и за храбрость. Если надо – тот первым со шпагой в руке лез на крепостную стену или вёл в решительную атаку кавалерию в самый безнадёжный момент.

А выходка с купанием Генерального штаба в Шпрее? Вполне в стиле одного из главных балагуров «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора». Да и страсть к роскоши у парня имелась немалая. Чего уж тут скрывать? Ни Максим Иванович, ни Александр Данилович аскетами не были. Взорванный террористами автомобиль был единственный на весь Петроград бронированный Rolls-Royce Silver Ghost с особой отделкой.

В общем – слухов ходило много и разных. Но, так или иначе, Меншиков во всех значимых слоях общества был на слуху и, безусловно, в позитивной окраске. Везде его ценили по-своему, но высоко. Так что прямая атака на него со стороны любой политической организации была бы сродни самоубийству. Политическому. Если, конечно, она хотела иметь поддержку в широких слоях общества, а не стремилась к положению всеми порицаемых изгоев.

– Может, это Кайзер? – после долгой паузы спросила Татьяна Николаевна, нарушая задумчивую тишину. – Ты ведь столько проблем ему создал. Сломал всю войну. Да и средства, вывезенные тобой из Рейхсбанка, благодушия ему не добавляют. Сколько там было на самом деле?

– На самом деле? – хитро прищурившись, переспросил Максим.

– Ой… ну только не нужно мне говорить, что ты сдал отцу всё.

– Ценные бумаги и золото я сдал все.

– Серьёзно? – очень скептическим тоном переспросила супруга.

– Я бы и наличные марки сдал, но они, увы, к тому времени закончились… – с наигранной печалью произнёс Максим.

– Вот как? – улыбнулась жена понимающе. – И сколько их было?

– Семьсот миллионов марок[5]5
  Курс рубля к марке 1 к 2,16. То есть 700 миллионов марок – это 324 миллиона рублей.


[Закрыть]… кажется.

– Кажется?

– Я их мешками считал. Плюс-минус десять-двадцать миллионов, – небрежно махнул рукой Максим. – Я брал только купюры от ста марок и выше. Банкноты в тысячу марок там тоже встречались.

– Куда же ты их дел? – ахнула она. – Кроме тех, разумеется, что потратил на покупку предприятий, недвижимости и выплаты рабочим.

– Когда Третьяков смог пробиться в Штеттин и фронт стал неустойчивым, я нанял некоторое количество людей и отправил их с поручениями в Германию. Дескать, они бегут от варварского русского режима. Благо, что германские юристы и нотариусы всё ещё оставались на территории города, и мы смогли всё чин по чину оформить.

– И что они должны были сделать? – оживившись, подалась вперёд супруга.

– Выйти на официальные представительства банков Голландии, Дании, Норвегии и Швеции, действующих в Германии, и, пользуясь выданной им доверенностью, открыть на меня там счета.

– Счета?!

– Счета, – кивнул муж. – Причём в национальной валюте. Марки-то мне без надобности. Они уже сейчас уверенно теряют в рыночной цене. После войны же так и вообще превратятся в фантики. Три четверти от выданных сумм они должны положить мне на счёт, остальные забрать в качестве платы.

– И много их доехало?

– Из двухсот пятидесяти шести человек, отправленных с поручением, цели достигли сто двадцать три. Остальные либо где-то заблудились, либо ограблены, либо решили меня обокрасть. Но договора-то у меня на руках, так что после войны займёмся ими. Они обязательно где-нибудь всплывут.

– Хм… И сколько накопилось денег у тебя на счетах в Голландии, Дании, Норвегии и Швеции? – спросила, расплывшись в улыбке, Татьяна.

– В пересчёте на рубли?

– Да.

– Пока сто девяносто три миллиона. Немного. Но…

– Немного?! – ахнув, переспросила супруга.

– Я рассчитывал на большее… – начал оправдываться Максим. Но жена его уже не слушала. Она зашлась смехом. Искренним. Безудержным. Со слезами, выступившими на глазах.

– Что-то не так? – спросил он после того, как острая фаза приступа закончилась.

– Я так и знала! – сквозь хохот, давясь, воскликнула она. – Я даже держала пари!

– С кем?!

– С мамой!

– Да? И о чём же пари?

– Мама считала, что у тебя просто не было никакой возможности укрыть значимую часть тро-

феев. Так что ты сдал всё, что не успел потратить. Я же предполагала, что ты ещё хотя бы десять миллионов где-то «прикопал». А получается, что ты спрятал денег намного больше, чем получил в долю от трофеев! – воскликнула Татьяна и вновь зашлась смехом.

– Кхм, – кашлянул Максим. – Так, может быть, не будем расстраивать маму? Пусть она выиграет пари.

– Да пустое, – отмахнулась Татьяна. – Ничего страшного с того, что она узнает, не будет. М-да… – отсмеявшись, произнесла супруга, посерьёзнев. – Значит, это точно дядюшка.

– Не думаю. Немцы не стали бы так поступать. Слишком глупо. Слишком непрофессионально.