Текст книги "Ярослав Умный. Первый князь Руси (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

Ну вот и выпал первый снег. Он пока еще таял, едва коснувшись земли. Но это ничего не меняло. Первое дыхание зимы наполняло легким морозом окрестные земли.

Заканчивался 859 год от Рождества Христова. Никто в здешние времена так не считал, предпочитая другие календари, но сути это не меняло. Год удалось совершенно надежно выяснить, общаясь с купцами. Этот одно скажет. Тот другое. Кое-кто и сам год назовет, но не тот. Пришлось немало повозиться, сводя все эти данные воедино дабы получить точную дату – не только год, но и даже день. По сути, никакой практической ценности эти сведения не несли, однако, Ярославу были очень нужны и важны. Очень уж хотелось ему конкретизировать эпоху, в которую он так задорно вляпался…

Старейшины городища Гнездо так и не смогли договориться по ключевым вопросам обороны. Посему ни общих укреплений, ни арсенала, ни тренировок ополчения внедрить в практику не удалось. Как Ярослав ни старался. Прямо лебедь, рак и щука в эталонном варианте. Никто костьми не ложился. Нет. В какой-то мере согласными были все. Даже нашлись ярые сторонники тренировок. Но все одно – договориться промеж собой они не могли, отчего воз никуда не двигался. И это было плохо.

Но Ярославу удалось подготовиться к зиме. А вот это уже получилось очень хорошо. Просто отлично!

Прежде всего, была выстроена новая усадьба. Временная, разумеется, так как из сырого леса. Но выбора особенно и не было. Ибо либо жить в крошечной, прокопченной халупе, либо так. Год-другой простоит, а там и что серьезнее можно будет соорудить.

Что собственно отстроил Ярослав? Максимум из того, на что хватило его ресурсов и фантазии. Опираясь на уже существующую усадьбу, он, чуть отступая от ее внешнего периметра, возвел новые стены. Но уже не прямоугольной конфигурации, а треугольной. Благо, что усадьбы в городище не стояли очень уж плотно и такая выходка была вполне возможна.

Основной всей его новой крепости стал довольно массивный деревянный донжон восьмигранного сечения. Удалось даже вырыть небольшой котлован под него и облицевав стены глиной, а потом и дренаж к реке, дабы избежать затоплений и излишней сырости. И только после этого уложить на дно котлована фундамент из наваленных камней, поверх которого и лег первый венец этого восьмигранного сруба.

Первый этаж был почти полностью утоплен в землю и не имел никакого доступа с улицы. На второй вело широкое крыльцо и узкая, крепкая дверь. Отсюда открывался путь как в низ, так и вверх – на третий этаж. С последнего же по приставной лестнице можно было поднять на чердак с крошечными духовыми окошками для вентиляции и наблюдения. Крыша с крутыми скатами была укрыта довольно уродливой крупной глиняной черепицей, а в качестве утепления весь пол чердака был застелен плотно вязанными пучками сушеной травы. Ароматной. Чтобы дух стоял приятный. Окна были. Как им не быть? Крошечные. Узкие. С деревянными ставнями. Чтобы тепло не убегало.

Внутри эта удивительная для здешних мест конструкция, скрывала еще одну новинку – нормальную кирпичную печь. Ничего такого – просто обычная дровяная печь с плитой, дымоход от которой был организован в центральную батарею. Не современную, отнюдь. Просто дымоход, выложенный из кирпича горизонтальной змейкой. Получалась такая широкая, плоская колонна. Вот она то и размещалась по геометрическому центру донжона, окруженная опорными столбами, дающими жесткость перекрытию. Неказистая, из поганых кирпичей, вся замазанная глиной, но эта печь давала невероятный бонус к комфорту, по сравнению с топкой по-черному. Тут и без дыма, и весьма тепло, и высокое КПД обогрева, и даже готовить стало много удобнее и проще, ведь появилась плита. Да, кое-как выкованная Малом из самого поганого железа. Но плита. А еще трубная задвижка, печная заслонка, колосники и кочерга с печным совочком. Кузнец долго плевался, что его заставляют делать такую фигню, но отказаться не смог, слишком высокой оказалась цена. Да и отношения с Ярославом как-то нужно было налаживать, раз уж поссориться толком ему не дали.

К этому донжону прилегали стены, выложенные из бревен по схеме обычных прямоугольных срубов. Длинных и узких. Тут разместились складские помещения, конюшня, скотный двор, сортир и прочее. И даже, о чудо, нормальная баня! Крошечная, за раз вмещающая всего пяток человек, но нормальная, человеческая баня с каменкой и лавками для распаривания веником. Железный бак, правда, для разогрева воды сделать не удалось. Но не беда. По сравнению с тем кошмаром, что был – уже прорыв. А главное – появилась возможность относительно нормально мыться даже зимой.

По оставшимся двум углам усадьбы встали еще башни, едва возвышавшиеся над стенами. Тоже восьмигранного сечения, но из бревен вчетверо короче тех, что шли на донжон. Они делились на два яруса. На смотровую и боевую площадку поднимались со двора по лестнице. В нижний же ярус можно было попасть только в верхнего. Получался, своего рода защищенный склад или тюрьма, если потребуется.

Крыши, кстати, и у срубов-стен, и малых башен также покрыли крупной, грубой глиняной черепицей. А с внутреннего радиуса, с опорой на дополнительные столбы-опоры, сделали «прогулочную» площадку. Да так, что стоящий на ней в полный рост человек был виден лишь от груди и выше, в остальном прикрываясь крутыми скатами крыш.

Ворота также сделали другими. Более мощными и оборудовали так называемой штурмовой калиткой со смотровым окошком. Сил и средств на нормальную надвратную башню не хватило, да она и не требовалась пока. Тем более, что все пространство перед воротами не только просматривалось с малых башен, но простреливалось оттуда из лука. Дистанции-то были очень небольшие.

Старую усадьбу после завершения основных работ с новой разобрали и пустили на дрова. Разом себе обеспечив их запас. А образовавшийся внутренний двор засыпали всяким каменным хламом: речной галькой, битым кирпичом и прочим. Потом пересыпали песочком и долго утрамбовывали деревянными колотушками, поливая известковой водичкой для полного счастья.

По местным меркам вышло просто шикарно. Хотя, все равно, очень тесно. Жилым-то был лишь донжон. Вот в нем и ютились Ярослав, Преслава, пять дружинников с подружками, два раба и рабыня. Получался натуральная общага.

В какой-то мере эта теснота облегчалась за счет определенного графика, при котором в получившейся усадьбе постоянно кто-то бодрствовал. Например, два дружинника постоянно находились на стенах и бдели. Исключая, пожалуй, периоды общих, коллективных тренировок, когда их место занимали наблюдатели из иных домочадцев. Все равно получалось пока еще очень неудобно и скученно, но в старой усадьбе столько людей было и не разместить на постоянной основе…

А в тоже самое время, где-то в Константинополе шла беседа. Юный Василевс Михаил III из Аморейского дома  выслушивал безрадостные новости докладчика. В окружении своих самых доверенных людей, таких как дядя Варда, бывший в эти годы фактическим правителем Византии.

– Этого не может быть! – Крикнул разозлившийся Василевс.

– Я поначалу, думал, что обознался, но он невероятно похож на вашего отца… и Кассию.

– Кассию?! – Дернулся, как от хлесткого удара Михаил.

– Да. Когда Ярослав покоен, он многим с ней схож. Такая же улыбка, глаза, движения губ и столь же необычно наклоняет голову, слушая. Словно птица. Приходя в ярость, становится настолько подобен вашему отцу, что поначалу мне даже дурно стало. Подумал, будто бы он из могилы восстал.

– Дядя, – обратился Василевс к Варде, – ты схватил эту женщину? Допросил?

– Она исчезла.

– ЧТО?!

– Этот человек, – кивнул Варда на клерика, – слишком долго ждал аудиенции. И в томлении том сам отправился к Кассии, которую знал. Да ее все образованные люди знают. Вот ей он и рассказал про Ярослава, выпытывая, не рожала ли она от твоего отца детей.

– И что она сказала? – Чуть смягчился Михаил.

– А что она могла сказать? Все отрицала. Но сбежала в великой спешке и где она сейчас нам неведомо. Я велел обыскать ее покои в монастыре и удалось найти письма. Много писем. Очень деятельная натура. С кем она только не переписывалась, на богословские и философские тем, прежде всего.

– Ближе к делу!

– Среди этих писем были и те, что писал ваш отец… Судя по тому, что там написано, он с Кассией был близок. Даже слишком близок чем могло бы показаться. Расспрос же с пристрастием монашек подтвердил – Кассия рожала. Мальчика. Но его сразу после родов куда-то унесли, объявив мертвым. И ваш отец о том знал, очень нежно и изысканно утешая Кассию.

– Кассия… Кассия… Кассия… – пробормотал раздраженно Михаил.

Эта женщина родилась в 805 году в Константинополе в богатой и знатной семье. Ее отец занимал высокое положение при дворе. А юная Кассия, его усилиями, получила очень хорошее светское образование. Для тех лет. Кроме того, Кассия была очень красивой и участвовала в 821 году на смотре самых красивых девушек Империи для выбора невесты Феофилом. И поначалу он даже выбрал ее, но немного поболтав, убоялся ее учености и самостоятельности.

Она, конечно, расстроилась, но не долго унывала. Основала в Константинополе монастырь, в котором приняла постриг и активно занималась разного рода духовными делами. Сочиняла церковные гимны и каноны, вела активную переписку богословского и философского толка с современниками и вообще – жила полной жизнь. Ибо только так, по сути, она могла реализоваться как образованная, самостоятельная и очень деятельная женщина в те годы, в сложившейся ситуации.

С Феофилом она была не только в переписке, но и регулярно встречалась, общалась. Но никто не придавал этому значения до сего момента. Как и излишней привязанности Кассии к Феофилу…

– Ее родичей опросил?

– Это ничего не дало. А арестовывать их нет основания. Сын ли это ее или она просто убоялась расправы – пока не ясно.

– Так выясни это! ВЫЯСНИ! Проклятье! – Крикнул Василевс и очень раздраженным покинул зал, чтобы утопить свою злость в вине и безудержных чувственных удовольствиях.

Варда же едва заметно скривился и поджал губы. Племянник был алкоголиком, развратником и весьма неумным человеком, которого сестренка специально не обучала ничему и не воспитывала, дабы править при этом примитивном животном. За что и поплатилась. Но теперь этим ее заделом пользовался он сам. И ему очень не понравилось, что где-то там, на севере, среди варваров объявился братик Михаила. Пусть не родной, но единокровный. И, судя по тому, что клерик рассказал, эта мерзавка Кассия воспитала его вполне в своем духе. Чего стоит одна его шутка с именем? О, не все ее поняли. Но он – да, он едва сдержался, чтобы зашипеть. Едким ум мерзавки проявлялся очень явно. Как бы ни она сама это удумала. Хуже того, парень, получил еще и силу характера Феофила, что вкупе порождало просто гремучую смесь. Смертельно опасную и для него самого, и для этого уродца племянничка. И с этим нужно было что-то делать.

Оставалось понять – почему этот Ярослав оказался в столь странном месте. И почему Ярослав? Это ведь не истинное его имя. В чем идея? В чем задумка? Не просто так же Кассия решила пошутить…

Варда был одним из самых выдающихся государственных деятелей Византии. Не только этой эпохи, но и вообще. При нем произошел один из коротких, но очень блистательных всплесков ее расцвета. Была открыта, например, Мангавская школа, ставшая первым ВУЗом Европы и всего мира. Причем поначалу она не была богословской. Отнюдь. Да и первым ее ректором был Лев Математик – один из самых выдающихся механиков и математиков тех лет.

Падение же Варды было связано с его успехом. С племянником, который метался в поиске новых плотских удовольствий и развлечений. Через что и встретился с будущим Василием I Македонянином. Тот был обычным селянином из нищей семьи, сделавшим головокружительную карьеру для своих лет поступив на службу в Императорские конюшни. Но он был красив. Что и привлекло внимание развращенного до крайности Василевса. А дальше? А что дальше? Любовник стал ближе и понятнее монарху, чем занудный и слишком скучный дядя. Но до этих событий еще было время…

Часть 2 – Пионерлагерь «Солнышко»

Если хочешь жить и отдыхать спокойно – не опережай пионер вожатого в развитии!

Глава 1

Зима, крестьян торжествуя, кобылку пустит на дрова… Оу. Опять не те слова. В общем – пришли к Ярославу гости незваные: Мал и Кент. Пришли и попросили еще уклада на дела их.

– Вы продали то, что выковали с моей стали?

– Нет. Так сам видишь – не успеть. Купцы то чай не ждут.

– Это вы мне говорите? Серьезно? – Усмехнулся Ярослав. – Я вам дал уклад. Я вам подсказал, как облегчить, упростить и ускорить многие дела. А вы что? Убийц ко мне послали. С заказами провозились. И что теперь вы хотите? Чтобы я вновь вам давал уклад даром, а вы кривлялись как муха на стекле?

– Муха где? – Удивились кузнецы. Стекло они если и знали, то в виде маленьких стеклянных бусинок.

– Не важно, – отмахнулся Ярослав. – Я предложил вам большое дело. Секретами поделился. А вы повели себя как неблагодарные свиньи. Не хочу с вами больше иметь никакого дела. Уходите!

– Но, как же это?

– А так! – Рявкнул наш герой. – Я уже сговорился. Будущим летом мне кузнецов-рабов привезут. Дорого, но с ними будет проще, чем с вами. Пеньки дубовые! Больше нет вам ни веры, ни расположения.

– Не губи! – После небольшой паузы воскликнул Кент, рухнув на колени. – Не губи! – Присоединился к нему Мал. Ярослав сверкнул глаза, с трудом сдержавшись от усмешки. Цирк? Цирк. Но смысл в нем был и немалый.

Почему эти кузнецы протянули с поковкой уклада? Так не принято было в те годы дорогие вещи ковать на авось. Под заказ токмо. Вот они и ждали купцов, дабы сговориться. Кому меч какой нужен, кому копье доброе или топор боевой, кому еще чего. Кузнецы они были довольно умелые и опытные по местным меркам. Поэтому могли кое-чего. Но осторожные. Да и куда им спешить? Тут вообще не принято было спешить, тем более в таких делах. Так что, своя сермяжная правда в их поступках присутствовала. Но Ярославу она была не интересна. Он уже ушел далеко вперед и не нуждался в этих «якорях».

Так вот. Получили заказы. Взялись они за работу. Но как ковать уклад не знали. Опыта-то с ними не было. Элитное сырье. В Европе был по сути только один центр по работе с этим материалом, да тот находился на Рейне. Вот Кент с Малом и подошли к укладу словно к обычному железу кричного передела. То есть, расковали куски стали в брусочки. Вытянули в прутки. Из прутков собрали пакет. Проковали, сваривая кузнечной сваркой. И еще раз. И еще. И еще… Очень долго, трудоемко и совершенно излишне для тигельной стали. Мартышкин труд. К тому же дело усугублялось еще и тем, что советами Ярослава они пренебрегли, отчего поначалу немало намучались с трещинами.

И каков итог? Нашего героя проигнорировали. Даже убить из-за мнимой обиды пытались. Сделали все по-своему, прозевав целый торговый сезон. И вот – снова пришли, новый уклад под долю в продаже товаров требовать. Бестолково, конечно. Но Ярославу все одно – выгодно. Так отчего же они взмолились? Отчего же так перепугались?

Все просто. Не нужны они более Ярославу были. Крицу и уголь племя ему напрямую могло поставлять и поставляло, как и многое другое. Чай волхв Перуна в друзьях-товарищах, а волхвица Макоши и вообще – полюбовница. А у них веса побольше будет. А значит, что? Правильно. Не видать им больше уклада как своих ушей. Разве что покупать. Но по честной цене, к которой они не готовы. Да и продаст ли он – вопрос.

То есть, перед их носом помахали сладкой морковкой удивительных кушей и доходов, а потом, в самый последний момент подменили ее обыкновенным хреном. Хуже того, закупка кузнецов-рабов Ярославу теперь была по карману. И пятерых мог взять, и десятерых. А значит, что? Правильно. Беда. Он племени выгоднее, чем они. Здесь и уклад, и вон какая усадьба? В ней товары держать всяко лучше, чем в их убогих постройках. Ни супостат не захватит, ни погода не разморит. Скажет – ничего у этих не брать. И не станут. Только руками разведут, дескать, такова жизнь. А если Ярослав даже и не скажет ничего – все одно беда. Десяток кузнецов-рабов легко оттеснят их на обочину и заставят перебиваться случайными заработками. Да и городище за них не заступиться. Военный вождь из него славный и многим по нраву.

– Да кто вас губить станет? – Насмешливо фыркнул наш герой. – Кому вы нужны? Как ковали, так и будете ковать. Нужны вы больно. Но дел с вами иметь не хочу.

– Да кому мы нужны станем в Гнезде, коли ты рабов-кузнецов себе заведешь?

– Не бойтесь. Работы всем хватит! А теперь идите! И больше не приходите! Не хочу вас видеть. Мерзавцы!

– Ярослав, не губи! Скажи, ты только скажи, что нам сделать?

– Что сделать для чего?

– Чтобы ты сменил гнев на милость и вновь уклад нам давал на поковку.

– По-старому больше не будет. Вот еще! Я к вам всей душой повернулся, а вы? Правильно! Жопой! Так что ученый. Больше таких глупостей совершать не стану. И не просите!

– А как хочешь? Как по-новому то?

– Как? Вам не по нутру будет.

– Отчего не по нутру? Может к сердцу придется. Скажи.

И Ярослав рассказал. Общая идея была проста – коллективный, организованный труд. То есть, классическая компания в которой наш герой числился кем-то вроде директора, а эти двое – мастерами. Им-то на будущий год кузнецы из числа рабов и будут приданы в подчинение. Плюс вольнонаемные и прочие. Ну и, само собой, делать они станут то, что нужно Ярославу и так, как он скажет.

Таких явлений в этих краях еще не ведали. Даже слов не имелось для их обозначения. Но суть и Кент, и Мал поняли отлично. Чуть поломались, а потом перешли к вопросам доли. То есть, оплаты.

Согласились. Сговорились. Ну и так немного поболтали. И разошлись, порешив завтра с утра встретиться в кузнице кривича, дабы начать ее модернизацию…

Всплыл очень интересный момент. Оказалось, что Мал – ученик Кента, друг, приятель и никогда конкурентом ему не был. Так что о более выгодном предложении Малу Кент узнал в тот же день. Сюрприз. Но что-то подобное Ярослав и ожидал. Слишком уж очевидным было инородность Мала в «теле» городища.

Тут ведь как? Что в Гнезде, что в Ладоге, что в других городищах по Днепру, выросших в дальнейшем в города основной массой населения были скандинавы. Прежде всего свеи. А на условно говоря селе жили либо славяне, либо балты, либо угро-финны. Конкретно здесь – возле Гнезда, кругом обитали только кривичи-славяне. Но рассеянно, не заводя своих городищ и не имея никакого еще пока племенного центра. Его роль в какой-то мере выполняло Гнездо, через которое шла торговля.

Таким образом выходило, что скандинавы, прежде всего свеи, хоть и были малочисленны, но именно они составляли основу городского населения. Вот и в Гнезде их было большинство. Славяне, хоть и населяли все вокруг кривичи, но в самом городище были представлены незначительно и ключевой роли не играли. Из-за чего старейшины и старались избежать сближения кузнеца с новым военным вождем. Им расширение представительства кривичей в городе было совсем ни к чему.

Именно кривичей. Если появится небольшая диаспора тех же радимичей – не вопрос. Почему? Очень просто. Народы еще не сложились и деление на «свой – чужой» шло по другим принципам. Славянин из другого племени не считался своим. Более того – он воспринимался еще более опасным, чем совсем уж явный чужеземец из-за схожести языка, внешности и повадок. Этакий «фальшивый» свой. Вроде враг, а вроде и друг. Так и не поймешь сразу. Что раздражало и пугало в немалой степени. Поэтому кривичи очень ревностно относились к появлению на своей территории тех же радимичей, но спокойно пропускали свеев.

Любопытное явление. Неожиданное. И Ярослав с еще большим изумлением осознал, что оно никуда не делось даже в XXI веке. Когда близкородственные народы могли остервенело собачиться промеж собой. Куда ярче и сильнее, чем с кем-либо еще. И чем сильнее была эта схожесть, тем непримиримее выглядела борьба, раздутая почти всегда вокруг искусственных причин…

Модернизация кузницы. Что такого там можно было выдумать? Молотки да наковальня, ну клещи, заготовку доставать раскаленную, ну кое-какие оправки. Меха еще горн раздувать, маленькие, ручные. С этими инструментами кузнецы работали столетиями, если не тысячелетиями. Менялось только качество инструментария и, в какой-то степени, материал.

Нет, Ярослав не стал улучшать обыденные вещи. Зачем? Ему ведь требовалось резко поднять продуктивность кузницы. А значит, что? Правильно. Нужно было привнести какие-то новые, непривычные, но очень полезные решения. Вот он и привнес – механический молот с приводом от ворота, который могут крутить четыре любых человека. Ну и пресс. Как же без него? Он был тоже нужен. Вот Ярослав и задумал поставить сразу два – и рычажный, и винтовой.

Конструкции он выбрал самые что ни на есть простые и доступные. Дубовые рамы, бронзовые подшипники скольжения, деревянные и кованные железные оси да упоры и так далее. Грубо, лаконично, примитивно. Но даже такая элементарщина, без каких-либо сложных кинематических схем была для этих двоих темным лесом. Ему пришлось весь день рассказывать, показывая всякое руками и черкая на земле веточкой. И вы думаете поняли? Нет. Нет. И еще раз нет. Даже основы механики, для не оскверненных образованием голов, была слишком чуждыми и противоестественными знаниями.

Вот Ярославу и приходилось КАЖДЫЙ день ходить к Малу в гости. И постоянно что-то править в его работе. Ругаться. Ибо такие вмешательства бесили кривича невероятно. Он как вольный художник ТАК видел, а наш герой приходил и чуть не кричал от отчаяния. Так и жили. Так и работали. С трудом. Чуть не хватаясь за оружие. Зато потом, когда молот был завершен и он заработал, и Кент, и Мал смотрели на него разинув рот, не веря собственным глазам. Для них это была сказка. Чудо. Волшебство и колдунство. Потому как, несмотря на то, что именно их руки его и сделали, повторить они бы не смогли. Ибо не понимали, что делали. Совсем. Так что, наблюдая за искренним восторгом кузнецов, Ярослав был мрачен и грустен. Этих уже было не изменить. Если что делать и заставлять, то из-под палки. Не дураки, нет, отнюдь. Просто разум совершенно не развит в силу отсутствия образования… образования… его ведь тоже нужно было как-то организовывать, пусть и в кустарном варианте. Что нашего героя вгоняло в грусть-печаль еще сильнее. Педагог из него был так себе, но других в здешних краях не было вовсе. Во всяком случае естественнонаучного толка…

Что в сущности давал механический молот? Прежде всего рост производительности труда в разы. Толкать ворот намного легче, чем тягать лапками тяжелый молот. Плюс предсказуемость ударов и управляемость поковки. Да в придачу и квалификация молотобойцев более не нужна. Чего там сложного? Толкай и толкай, пока велят. А в случае чего можно и лошадку запрячь или быка, а то и вообще водяное колесо приспособить. Но это так – на будущее. Сейчас же пространственная дубовая рама с нетяжелым вертикальным молотом творила просто чудеса по мнению Мала и Кента.

Прессами они не так была поражены. Ну давит. И что? Схему примитивной штамповки по оправкам Ярослав им еще не показал… ибо не до того было. Да и возни с оправками – немало. Но главного наш герой добился. Он не только смог скооперироваться с этими ребятами, но и вынудил их буквально в рот ему заглядывать и ловить каждое слово. Ведь одно дело – сотрудничество из страха наказания, и совсем другое – личная позитивная мотивация. Только она в состоянии плодить энтузиазм и разумную инициативу.