Текст книги "Безумный Макс. Поручик Империи (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Батальон немцев залег. А пулеметы продолжали стрекотать, пытаясь короткими очередями выстригать немцев. Что было непросто. Высокая поросль пшеницы была той еще засадой. Совершенно не понятно куда стрелять. Впрочем, для залегших в этой траве немцев ситуация была не лучше. Видимости никакой. Так что стрелять лежа было, конечно, можно. Только куда?

Вот перегрелся первый пулемет Даймлера. Потом второй. На Форде уже возились, меняя воду. Максим скомандовал отъезжать назад и приготовить гранаты. А, изрядно поредевшие ряды прусаков, вновь поднялись и пошли в атаку.

Бах!

Снова ударила трехдюймовка, вновь угостившая этот злосчастный батальон продольным прострелом шрапнели. И они дрогнули. Они побежали. Просто потому, что потери достигли психически значимого предела. А следом устремился и остальной полк…

Где-то через пару минут оба грузовика вновь выехали, выставляя пулеметы. Но им особенно и пострелять не удалось – противник уже удалился достаточно далеко. А выскребать «с горизонта» пехоту удел не пулеметов, а артиллерии.

Когда немцы окончательно отошли, скрывшись с виду, Максим восстановил ордер и не спеша поехал дальше.

Заметив их, по русским позициям к дороге поспешило несколько человек. Глянув в бинокль, поручик улыбнулся. Офицеры.

Визуально численность обороняющихся сил было явно больше стандартного батальона, но не так, чтобы и сильно. Что наводило на мысли об огрызке полка. В сочетании с глупым расходом боеприпасов и тяжелым артобстрелом, который только-только отгремел, положение ребят было довольно безнадежным. Немцы бы легко отбросили их, нанеся немалый урон. Если честно Максим вообще не очень понимал, почему остатки полка до сих пор не отступали. Слишком уж сильно их потрепали.

Подъехав поближе, Максим высунулся и громко крикнул:

– Останавливай!

Бойцы на Форде его услышали, а остальные сориентировались визуально. Автоколонна остановилась. Поручик вышел. Оправил форму и стал поджидать, явно спешащих к нему офицеров.

– Здравия желаю! – Козырнул он, приветствуя их довольные физиономии.

Командир полка, уже немолодой полковник со свежим, криво наложенном бинтом на голове, молча подошел и обнял поручика. Неожиданный жест. В XXI веке как-то не принято между мужчинами вот так выражать свои чувства. Так что Максиму стоило немалых усилий не оттолкнуть и не дать в «табло» этому любителю мужских объятий. Сдерживало лишь понимание того, что в эти годы подобные жесты были нормой. Это хорошо еще он его целовать не полез. А ведь мог. Очень даже мог.

– Ну спасибо! Выручил! – Наконец, произнес тот, отпустив поручика.

– Господин полковник. У меня важные пленные. Не подскажите, как скорее до штаба корпуса добраться? К генералу Артамонову или кому из его доверенных лиц. А лучше бы еще и провожатого.

– Что же за пленные такие, что вы хотите их лично генералу сдать? – Немало удивился полковник.

– Мой отряд разгромил штаб 1-ого армейского корпуса и взял в плен генерала Германа фон Франсуа. А вместе с ним четырех офицеров его штаба и много документов. Ну и так, по мелочи. Кассу, печатные машинки, писчую бумагу.

Гробовая тишина. Рот от удивления приоткрылся даже у полковника, хоть и ненадолго. Остальные же офицеры напоминали глубоководных рыб, вытащенных на берег.

– Олег Петрович, – наконец, придя в себя, произнес полковник. – Будьте так добры, помогите господину поручику.

– С удовольствием! – Козырнул молодой подпоручик.

– Благодарю, – максимально искренне произнес Максим и улыбнулся.

– Не представитесь?

– Не могу. Контузило. Очнулся в траншее, засыпанный землей. Ни имени своего не знаю, ни родителей, ничего, вообще ничего, что касалось бы моей личности. Словно вчера родился.

– Но ваш отряд…

– Принял командование над выходящими из окружения. Раз уж сразу не убило, то в плен сдаваться посчитал постыдным делом.  Решил драться до конца и продать свою жизнь подороже. Автомобили и вооружение – трофеи. Если вам угодно, то на портсигаре, что был при мне, написано имя Максим. Так что, пока представляюсь как Максим Федорович. Но прошу учесть – это псевдоним. Вынужденный псевдоним.

– Невероятно! – Ахнул подпоручик. Остальные офицеры тоже закивали, потрясенные не меньше.

– Максим Федорович, – произнес полковник, крепко пожимая ему руку, желаю вам скорейшего выздоровления. – Пожалуй, вам пора ехать, а то немцы наведут свои гаубицы и разобьют ваши автомобили.

– Нам действительно стоит поспешить. Но о тех гаубицах пока можете не беспокоиться. Мы уничтожили батарею. Она находилась примерно в четырех верстах дальше по дороге. Ну и подожгли боеприпасы. Как должно разгорятся – рваться начнут.

– Благодарю, – серьезно ответил полковник.

– Не за что, – улыбнулся Максим. Попрощался с остальными офицерами и отправился к грузовику. А выделенный ему подпоручик направился следом. А где-то вдали начали раздаваться взрывы. Видимо укупорка догорела до нужной кондиции…

Часть 2

– Вы наверно хотите у меня о чем-то поинтересоваться?

– Полицию через сколько вызывать?

– Минут через десять.

Художественный кинофильм «Соловей-Разбойник»

Глава 1

27 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии

Дорога до штаба корпуса прошла достаточно тихо и спокойно. Никакого внятного охранения в этом бардаке даже не наблюдалось. А провожатый был нужен больше для того, чтобы понимать куда ехать.

Картинка за окном проплывала довольно печальная.

Войска уныло тянулись по дорогам вперемежку с обозами. Уставшие люди, повесив голову, медленно шагали вперед, глядя себе под ноги. А когда унтера требовали от них посторониться, поднимали пустые глаза на проезжающую автоколонну.

Отступление усиливалось бардаком и полировалось чудовищной усталостью. Даже невооруженным глазом было видно, что солдаты не спали сутки, а может и двое. Да и с питанием имелись явные промахи. Сухие пайки может и жевали, но походных кухонь особенно не наблюдалось. А значит бойцы вряд ли были обеспечены в должной мере горячей едой, что, безусловно, только усугубляло их положение.

Если подумать, то выходил курьез смешной до слез. Горьких слез. Сначала эти войска гнали вперед, заставляя наступать как можно более энергично. А теперь в том же темпе гонят обратно. И все черти-как, без порядка и всякого устроения. Особенно тылового. Что нагоняло и на самого поручика немалую тоску.

Ясно проступила роль полка, которому Максим недавно помог. Он-то думал – просто оборону позиционную держат. Но нет. Они просто давали шанс отойти своим. Потому-то и приняли этот в общем-то довольно бессмысленный бой в невыгодных для себя условиях.

Не обошлось без конфликтов.

– Куда прешь?! – Заорал какой-то поручик, когда идущий первый в колонне Форд подал ему сигнал клаксоном. Дескать, посторонись.

Строго говоря никакой сложности свернуть для этого «товарища» не было. Тем более, что ехал он не на груженой подводе, а в легкой пролетке, куда загрузил свою задницу и какие-то несколько сумок. Но, глянув, что в Форде никого старше ефрейтора не было, повел себя излишне заносчиво. Во всяком случае на взгляд Максима.

Наш герой вылез из грузовика. Подошел к пролетке, которая демонстративно остановилась, чтобы пассажир смог размять ноги. Взглянул в лицо этого поручика самого лощеного вида, кривящегося на него с усмешкой. И от всей души прописал ему «двоечку» в подбородок и ухо. Но его оппонент оказался мужчиной ловким и умелым. И смог в какой-то мере увернуться, так что отделался только разбитым ухом. Не ожидал он связки из двух ударов.

– Мразь! Ты что творишь?! – Взревел этот лощенный хлыщ и потянулся к уставному револьверу.

Максим же бесхитростно пробил лбом прямо ему по носу. С характерным таким звуком ломающихся хрящей. Раз. И его оппоненту резко стало не до оружия. О котором, впрочем, не забыл наш герой. Забрал его и, повертев в руках, убрал себе в карман, заявив:

– Спички детям не игрушка!

Слишком громко! Так что его фразу хорошо услышали проходившие мимо солдаты и засмеялись. Незнакомец сверкнул глазами, обещая ОЧЕНЬ большие проблемы. Но это действо не возымело эффекта. Максим наклонился к нему и тихо произнес самым благожелательным тоном:

– Господин поручик, вы плохо держите удар. Предать-предали, а отвечать за свои поступки боитесь.

– Предать?! О чем вы говорите?! – Взвился незнакомец.

– Вы срываете доставку в штаб корпуса срочных секретных донесений и важного пленного. Как это еще расценивать?

– Я?!

– Вы! – С нажимом произнес Максим, нависая.

После чего он вышел из пролетки, махнув кучеру, чтобы проваливал с дороги. Тот оказался понятливый и, не дожидаясь, пока его пассажир заберется обратно, стал отводить повозку с дороги. Тот едва успел подняться с подножки, на которую оказался присажен ударом в нос. А наш герой крикнул через плечо:

– Револьвер заберете в штабе корпуса, подав письменный рапорт с объяснением своего поведения…

Колонна тронулась. Но не успели они отъехать метров на двести, как свесился тот самый подпоручик, выделенный в полку для сопровождения, и спросил:

– Максим Федорович, не слишком ли вы грубо обошлись с ним? Князь все-таки.

– То, что князь, только усугубляет ситуацию. Вместо того, чтобы быть объектом подражания и эталоном, он ведет себя как избалованный, заносчивый дурак. Он на войне. И здесь стреляют. Много. Если этот клоун также будет себя вести с подчиненными – они сами его в первом же бою и пристрелят.

– Но… – хотел было возразить подпоручик.

– Что, но, Олег Петрович? Мы все под пулями ходим. Кто там разбираться станет? Если командир вверенных ему людей держит за скот, то поверьте, они его ценят не больше. Как там говорил Лермонтов? Слуга царю, отец солдатам. Отец, Олег Петрович. Строгий, взыскательный, но отец. А не вот такое вот великосветское быдло.

Услышав эту отповедь, подпоручик замолчал. Продолжать разговор было не только лишне, но и опасно. Назвать князя великосветским быдлом – перебор. Доносить может оно и не стоит, ибо этот крендель действительно много кому жизнь портил. И, по сути, Максим Федорович, был прав. Но он контужен, ему могут простить такое поведение, а вот подпоручику – очень вряд ли. Слишком дерзко. Слишком по-вольтерьянски.

Следующие пятнадцать минут ехали молча. Никому не хотелось беседовать. Разговор Максима и Олега проходил довольно громко, так что его услышал все пассажиры первого грузовика. И в автомобиле народ задумался. Сильно задумался…

Штаб корпуса, разумеется, никем не охранялся. Просто вокруг него имелось некоторое количество воинских контингентов. Довольно разрозненных. Бардак цвел и благоухал во всей своей красе.

Глянул Максим на это безобразие и прям зачесалось устроить какую-нибудь пакость. Но удержался. Могут не понять. Да наверняка не поймут. Достаточно и того, что его автоколонна из трех легковых и семи грузовых автомобилей вторглась на территорию возле штаба 1-ого корпуса. Вон как все напряглись. Видимо так поступать было не принято.

Максим спрыгнул на землю. Оправил форму. Осмотрелся и прислушался. Уже было довольно поздно, поэтому во всю стрекотали сверчки в траве. Освещение сильно сбавило интенсивность, погружая все вокруг в легкий полумрак. Пока еще не сильно мешающий, но грозящий в ближайшие десять-пятнадцать, может быть двадцать минут смениться настоящими сумерками. А люди вокруг? Они замерли и уставились на него. Словно увидели что-то совершенно невероятное.

Внимание поручика привлекла группа с золотыми погонами. К ней-то он и направился. Выбрал визуально «особь» с самым высоким формальным рангом, подошел и, молодцевато щелкнув каблуками и отдав честь, произнес:

– Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться?

– Обращайтесь, – устало кивнул этот генерал.

– Вы генерал Артамонов Леонид Константинович?

– Я.

– Моим отрядом был разгромлен штаб 1-ого германского корпуса, взята документация и пленен генерал Герман фон Франсуа с четырьмя офицерами его штаба. Кому прикажете их сдать?

– Вы шутите? – Чуть охрипшим голосом, переспросил генерал.

– Никак нет, – ответил Максим. А потом повернувшись к колонне, крикнул, Васкову, выгружай пленных.

И если поначалу генерал и окружавшие его офицеры были просто потрясены дерзостью наглого поручика, посмевшего врать ТАК самозабвенно. То, увидев Германа фон Франсуа, связанного и с повязкой на глазах, просто выпали в осадок.

– Алексей Сергеевич, – наконец произнес Артамонов, обращаясь к одному из полковников, стоящего рядом с ним. – Примите пленных и документы.

– Есть! – Козырнул назначенный исполнитель и с явно посветлевшим лицом, бросился выполнять почетную миссию.

Да и чего бы ему не радоваться? Ведь уничтожение штаба корпуса полностью расстраивало его управление. А значит, можно будет как минимум остановиться. А то и контратаковать. В общем – радостные известия. Хотя, конечно, Максим, изучавший достаточно внимательно этот период Отечественной истории, знал, что стоявший перед ним генерал – та еще штучка.

Дело в том, что генерал Самсонов не был ни дураком, ни бездарностью, протежированный кем-то столь высоко. Отнюдь. Он и в Русско-Японскую войну проявил себя очень хорошо, став по отзывам коллег лучшим кавалерийским офицером войны. Впрочем, у Александра Васильевича Самсонова был существенный недостаток. Честный и лично очень ответственный служака, не лишенный военных талантов, он считал, что все вокруг ведут себя также. Этакий Эддард Старк из франшизы «Игра престолов». За что и поплатился.

Если говорить очень грубо и сильно упрощая, то весь кризис Восточно-Прусской операции сводился к двумя фактором. Первый заключался в том, что сведения об остановке наступления 1-ой армии Ренненкампфа были переданы открытым текстом. Второй – генерал Артамонов, командующий 1-ым корпусом во 2-ой армии Самсонова доложил своему командиру, что его люди будут стоять как скала. И уже через десять минут отдал приказ об отступлении. Что, в свою очередь, привело к оголению флангов армии Самсонова, отрезанию ей путей отхода и катастрофе.

Максим не знал, почему Артамонов так поступил. Может быть – предатель, может быть дурак, может быть трус, может некомпетентный человек, а может и какой-то коктейль из этих вариантов. Впрочем, это и не удивительно. К как боевой командир он к тому времени уже имел заметный послужной список провалов. И, по большому счету, не хотел бы сдавать пленного генерала именно ему. Но вариантов у него не было. Тем более, что, сдавая столь ценный приз, он, фактически, вынуждал его провести контратаку. Если до пленения Франсуа он еще мог как-то оправдаться, то теперь уже нет.

– Представьтесь, – все еще несколько рассеяно произнес Артамонов, обращаясь к Максиму.

– Не имею возможности. Очнулся в траншее, засыпанный землей. Ни имени своего не помню, ни родителей, ничего. Вообще ничего. Принял командование над отставшими бойцами. Организовал рейд по тылам германского корпуса.

– И как к вам обращаться?

– На портсигаре, что был со мной, было написано имя Максим. Поэтому представляюсь псевдонимом как Максим Федорович.

– А документы?

– Увы. Наверное, остались в траншее. Я первые минуты был не в себе и плохо понимал, что происходит. Тем более, что немцы продолжали обстрел и нужно было действовать быстро.

– Хорошо, – кивнул генерал, удовлетворившись ответом, – становитесь на довольствие и подготовьте мне к утру подробный рапорт.

– Есть! – Козырнул Максим, вновь щелкнув каблуками. Генерал хотел было уже уйти, но поручик не остановился. – Ваше высокопревосходительство. Еще три момента, если позволите.

– Да, конечно, – вполне благосклонно ответил Леонид Константинович.

– У меня раненый полковник. Отбил у немцев. Ему нужна квалифицированная медицинская помощь. Я обработал его рану как мог, но я не медик.

– Разумеется, – кивнул генерал и повел бровью, глянув на одного из капитанов. Раз – и тот сорвался с места выполнять поручение. К машинам –  принимать раненого полковника и заниматься его судьбой. А сам генерал вопросительно посмотрел на поручика, дескать, продолжайте.

– В тылу корпуса я освободил лагерь военнопленных и указал им расположение ближайшего полевого пункта сбора трофейного вооружения. Людей там до батальона примерно. Не уверен, что они долго продержатся самостоятельно.

– Где они находились? – Оживился еще один, стоящий рядом капитан.

Максим достал планшет и показал отметки, обратив внимание на то, как у визави глазки забегали по карте. Оно и не удивительно – много там всего интересного было обозначено. И собственные наблюдения, и комендант помог, и материалы из штаба корпуса пригодились. Полезная, очень полезная карта. Так что, задержав на несколько лишних секунд карту перед глазами капитана, он убрал ее и протянул этому офицеру револьвер. Что заставило его зависнуть, а генерала с легким раздражением спросить:

– Как это понимать?

– По дороге я встретил странного поручика. Он чинил препятствие прохождению колонны. Я разоружил его и приказал явиться в штаб корпуса с письменным объяснением своего поведения.

– Вы шутите?

– Никак нет, ваше высокопревосходительство. Ехал такой красавец на пролетке. Не спешил. Луговые цветы нюхал. А когда мы его попросили пропустить нас, демонстративно встал поперек дороги и начал устраивать цирковые номера.

– Ясно, – нахмурившись, произнес генерал. Вероятно, догадавшись о том, с кем Максим Федорович встретился.

После чего поручик распрощался с генералом и увел автоколонну чуть в сторону от основного лагеря вокруг штаба. Встав так, чтобы и «ноги делать» было просто в случае чего, и чище да просторнее.

Наступил черед решать вопрос с немцами.

– Лев Евгеньевич, – позвал Максим Хоботова, – не поможете?

– Да, конечно. Что нужно сделать.

– Приведите немецких водителей и побудьте переводчиком. Сделаете?

– Разумеется.

Минуты через две на поручика уставилось пять пар уставших глаз.

– Ваша судьба в ваших руках, – начал он. – Я могу сдать вас как военнопленных. Но их судьба незавидна. Вы – нижние чины и хорошего обращения не ожидайте. Скорее всего в лагере вас будет ждать тяжелый, изнурительный труд, антисанитария и плохой паек. Но там тихо. Там не стреляют. Там можно дождаться окончания войны. Это первый вариант вашей судьбы.

Максим сделал небольшую паузу.

– Второй вариант – вернуться домой. Я отпущу вас на все четыре стороны. Учитывая обстановку, вы легко доберетесь до границы и вернетесь в Германию. Но, прошу учесть. Вы участвовали в военных операциях против армии Кайзера. В результате была уничтожена батарея полевых гаубиц и батальон пехоты. Мало того, вы способствовали пленению и вывозу германского генерала. Полагаю, что вам это припомнят и, скорее всего, расстреляют.

Поручик вновь сделал паузу.

– Есть и третий вариант. Поступить в Русскую Императорскую армию добровольцами. И действовать в составе моего отряда. Мне нужны водители. Времени у вас до утра. Все – ступайте. Думайте.

Сказал Максим и поискал глазами Яна, что внимательно наблюдал за этим представлением. Увидев знак поручика, он подошел.

– Можешь садиться на машину и ехать домой. Пока ее никто не реквизировал.

– Вот так берете и отпускаете?

– Да. Вот так беру и отпускаю.

– А немцев чего вы так не отпустили?

– А куда им идти? К своим? Так казнят. Отпустил бы. Но отправлять людей на верную смерть не самое приятное дело. Тем более, когда это лишено смысла. Разве что эффектный жест сделать. Да вот беда – красоваться не перед кем.

– А мне остаться не предложите? Или вам так сильно не нравится, что я поляк?

– Ты дурак! – Жестко произнес Максим. – У тебя жена и дочь. Тебе их кормить надо. А ты геройствовать хочешь? Ради чего?

– Ради них.

– А если тебя убьют? Как они жить будут? На что? Хочешь, чтобы твоя жена пошла передком торговать за кусок хлеба? С голоду и не на то пойдешь. Особенно если твой ребенок умирать станет. Или ты, думаешь, что, эта война быстро закончится? О нет, братец! Мы всей планетой вляпались в такое дерьмо, что расхлебывать его будем годами. И там, где большая война, всегда голод, холод и смерть. Да в обилии. А им кормилец нужен. Плечо, на которое они смогут опереться. А не труп, геройский почивший под безымянным кустом.

– А у вас нет разве близких?

– У меня ничего нет. Я пришел из ниоткуда и уйду в никуда. У меня нет прошлого. Я его забыл. Напрочь. Все. И у меня нет будущего. Боюсь, что я просто не смогу в него встроится. В ЭТО будущее. Сам видишь. Не мое. Этот придурок, наверняка, мне еще аукнется. Мой путь лежит к смерти. Причем быстрой. Пока я развлекаю эту капризную девицу она позволяет мне бегать по земле. Чуть слабину дам – и все. Конец.

– И все же я хочу остаться, – с нажимом произнес Ян. – Продам машину. Перешлю семье деньги. Какой-никакой, а капиталец. Да и дома кое-что скоплено. А что до жены, то ты ее не знаешь. Она себе на кусок хлеба заработает не позорясь. Платья вон шьет да прочее.

– Ты точно хочешь остаться?

– Да, – твердо произнес Ян, смотря немигающим взглядом на Максима.

– И все же подумай до утра, – усмехнулся поручик и пошел к чеху. Теперь предстояло с ним поговорить. Да, собственно, разговор с немцами он слышал и прекрасно понимал – его положение еще хуже…