Текст книги "Маршал Победы. Освободительный поход «попаданца»"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10

2 сентября 1941 года. Нью-Йорк. Один из шикарных особняков Манхэттена

– Господа, – перебил всю досужую болтовню хозяин кабинета, начиная заседание, – прошу внимания. – И, дождавшись тишины, продолжил: – Вчера мои аналитики обобщили сведения, полученные из Европы. Все складывается как нельзя лучше, ибо война приобретает позиционный оборот. То есть получается то, что нам нужно, – большая, затяжная война.

– Но устоит ли Рейх?

– Почему нет? По крайней мере, несколько лет точно. За его спиной так или иначе вся Европа. Даже с Великобританией ведутся тайные переговоры. По нашим сведениям, и Берлин, и Лондон весьма озадачены неожиданно сильным отпором советских войск.

– А разве гибель Канариса не спутала планы?

– Спутала. Признаться, никто так и не понял, что там произошло. Груда обгоревших трупов. Как такое могло случиться? Адмирал всегда был человеком осторожным.

– Значит, ему помогли. Или вы полагаете, он сам от тяжести своих грехов решил покончить жизнь столь изощренным самоубийством?

– И кто пойдет на такое странное устранение? Англичане? Вряд ли. Им достаточно допустить утечку по альтернативному каналу о том, что Канарис их агент. Русские? Тоже маловероятно. Им нет никакого смысла сжигать особняк со всеми его обитателями. Да и выгоден он им пока, так как занимается дезинформацией руководства Рейха. А Гитлер или кто-то из его доверенного окружения должны были бы поступить совершенно иначе.

– Снова некая неизвестная сила?

– У меня подозрение, господа, что под личиной этих неизвестных игроков скрывается кто-то хорошо нам известный. Волк в овечьей шкуре.

– Вы кого-то конкретно подозреваете? – спросил хозяин кабинета, чуть подавшись вперед.

– Нет. К сожалению, кроме подозрений, у меня ничего нет. Но мне все это не нравится. Ведь, посудите сами, первый этап советско-германского противостояния подошел к концу. Русские смогли сдержать натиск Вермахта, нанести ему серьезный урон и законсервировать фронт в среднем на полгода. Своих сил у них пока недостаточно для наступления, а немцы выдохлись и сильно поиздержались. И тут крайне удачно происходит смена руководителя Абвера по вполне естественной причине. И замена производится на человека, который в принципе не управляем ни нами, ни англичанами, ни русскими. Кому он выгоден? Черт его знает. Он будет всем как кость в горле, так как возьмется за свои дела вполне добросовестно, блюдя интересы Рейха.

– А мне, господа, если честно, не очень понятна та возня, которая происходит в Союзе. Вместо того чтобы массово формировать новые дивизии, они занимаются черт знает чем. Нет, конечно, все штатные части первого и второго эшелонов полностью развернули. Но дальше не рвутся никуда, ограничиваясь дрессурой отдельных учебных рот. Чертовщина какая-то. Я не понимаю их замысел.

– А что тут понимать? – усмехнулся сухой седовласый мужчина. – Они просто готовят пополнение, и, черт меня побери, я буду удивлен, если штаты их частей и соединений первой и второй линии не будут раздуты.

– То есть?

– Что может показать армейская разведка немцам? Даже хорошая? Пересчитать по головам всех бойцов РККА, стоящих в частях напротив? Очень маловероятно. По отдельным полкам и ротам – возможно, но эти утечки вряд ли будут носить массовый характер. Скорее всего, речь пойдет о номерах и названиях полков, бригад, дивизий и корпусов, их дислокации, обеспечении транспортом и так далее. Контрразведка в Союзе последние годы очень сильно продвинулась вперед, настолько, что даже нам крайне сложно работать.

– Любопытно…

– Очень любопытно.

– Странно все это. Понимаете, господа, не увязывается у меня такое положение дел с Союзом. Все не так. Мы все давно уже в курсе, что Союз изменился. Однако не до такой же степени? Хитрость-то неплохая, только… зачем? Что им мешает по старинке поступить? Тем более что их выдумка если и даст выгоду, то небольшую и кратковременную. Не понимаю.

– А чего тут понимать? Выгоду дает? Дает. Значит, они этот способ и используют. По крайней мере, этот клоун Тухачевский хоть и «говорящая голова», но вещает вполне неглупые вещи. А это значит, что тот, кто за ним стоит, весьма циничная и умная сволочь, которую нужно не забывать учитывать в наших планах.

– И кто же этот достойный господин? – горько усмехнулся хозяин кабинета.

– Не нужно сарказма. Вы не хуже меня знаете, что ситуация в СССР очень сложная. Эти непонятные игры с проектами «Тунгус», «Хеопс», «Тимур» и иными… Немцы и англичане в панике. Грубо говоря, именно эти проекты и заставили их начать тайные переговоры. Они боятся СССР. Искренне. Особенно после тех потерь, которые понес Рейх на западных окраинах Советской империи.

– Империи?

– А почему нет? Формально-то оно, конечно, нет, но по факту – вполне империя. Сталин уже достаточно укрепил свою власть, чтобы стать полноценным диктатором этой страны. Полагаю, что ни один самодержец Российской империи, кроме, пожалуй, основателя, не имел такой власти. Его верный полководец бьет врага. Его народ в него верит. Искренне причем. Даже фильмы начали снимать, которые так или иначе благоприятно освещают былые имперские успехи. Никто уже не орет о царях-угнетателях и прочем. Напротив, крепость и могущество государства ставить во главу угла. Предложи он сейчас возродить империю и…

– Вас несет! Уймитесь! Советскому Союзу до империи далеко. Очень далеко. Он разрознен. Идеологически абсурден и уязвим. Хотя, конечно, последние годы подвижки стали пугающими. Но мы-то с вами знаем, что ничего хорошего у нашего горного друга не получится. Банально не успеет. Кроме того, насколько мне известно, сам Сталин не горит желанием стать императором. Его вполне устраивает то положение, что он занял.

– Разве имеет значение, как называть правителя? – усмехнулся сухой седовласый старик. – Личная власть Сталина уже сейчас очень высока. Впрочем, действительно, все это досужие и бессмысленные разговоры. Союз если и переживет эту войну, то будет так обескровлен, что мы его раздавим позже. Ибо он сыграет свою роль.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить?

– Что-то вроде того, – усмехнулся хозяин кабинета. – На скотобойню.

Часть 2. Буря

Когда надвигается буря, каждый действует так, как велит ему его природа. Одни от ужаса теряют способность мыслить, другие бегут, а третьи словно орлы расправляют крылья и парят в воздухе.

Кинофильм «Елизавета. Золотой век»

Глава 1

5 декабря 1941 года. Москва. Кремль

Несмотря на то что уже полгода бушевала большая война с немцами, Москва жила вполне мирной жизнью. Даже светомаскировку соблюдать не приходилось, так как до столицы СССР так ни разу немецкие бомбардировщики и не добрались. Было тихо. Спокойно. Только порядок более строгий и дисциплины больше.

Сталин задумчиво курил свою трубку, закрыв глаза и вслушиваясь в размеренные звуки часов на стене. Полтора года с момента того откровенного разговора пролетели незаметно, наполненные массой дел. А главное – пришло ясное понимание многих вещей, которые раньше лишь проступали еле заметными силуэтами в далеком и весьма туманном будущем.

Беседы. Долгие, бесконечно долгие, но такие увлекательные беседы с этим странным человеком, который пришел из будущего в такой подходящий момент. Ведь теперь можно было и соломки где нужно подстелить, и умом задним укрепиться. Впрочем, долгие приватные беседы оказывали на Иосифа Виссарионовича очень сильное влияние и в плане развития его собственного мировоззрения. И, как следствие, Советский Союз изменился. Стал другим. Совсем другим…

С одной стороны, методичное продвижение личной ответственности за дело и общей трудовой дисциплины и ответственности, ориентированной на результат, перевернуло многое на производстве и в селе. Поначалу был бардак, но очень быстро «пена» была отброшена по причине профессиональной непригодности и на ее место стали продвигаться нормальные руководители и специалисты. Ведь личная ответственность применялась безотносительно партийной принадлежности. Конечно, до нормального функционирования государственного аппарата было еще далеко, но, по крайней мере, бардак и показуха ушли в прошлое. Причем довольно быстро. Особенно после того, как профессионализм был поднят как знамя истинного коммуниста. Глупости, конечно, но этот шаг позволил еще больше подменить оболочку радикальных глупостей более здравым наполнением.

С другой стороны, выстраивалась сложная, взаимосвязанная структура личной мотивации, дабы взять под контроль природу человека, которая так или иначе должна была прорезаться.

Например, в ходе выполнения программы переселения из западных областей Европейской части СССР в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию пришлось разрешить создавать частные сельские хозяйства. Они, конечно, не позволяли компенсировать колхозы и сильно уступали им по эффективности, но позволяли в значительной степени снизить напряженность на селе.

Кроме того, произошел определенный рост количества добровольных артелей и прочих предприятий, преимущественно мелких, представляющих традиционно частный бизнес. Причем без какого-либо шума и пыли. Тихо и незаметно. Будто так и нужно. Исподволь. Даже на очередном съезде партии, который теперь созывался каждый год для оформления и закрепления вводимых изменений, на этом никто не заострял внимание. Впрочем, и кампаний, направленных на борьбу с частной собственностью, никто не проводил. Даже напротив. В ведущих всесоюзных газетах публиковались статьи, где красочно и со смаком описывались случаи обретения этой самой частной собственности. Например, личного автомобиля, подаренного в качестве награды за хорошие трудовые успехи тому или иному деятелю как высокого уровня, так и вполне заурядного. Или отдельной, благоустроенной квартиры, переданной в дар какому-нибудь профессору или инженеру за что-то там. Причем не за занимаемую должность, как раньше, а за дело, и только за дело.

В общем, ситуация в стране и обществе менялась, и довольно сильно. Особенно после завершения большой чистки, в ходе которой с ответственных постов пришлось убрать довольно много горячих голов, которые продолжали грезить романтическими сказками революции. А потому занимались чем угодно, кроме дела. Ну и проходимцев, воров и прочих «социально близких» в недалеком прошлом элементов.

Этот гость, пришедший на удивление вовремя, рассказывал многое о том мире, в котором гудящие ветры нынешней бури давно ушли в прошлое, и Иосиф Виссарионович мог сравнить то, что сделано благодаря его влиянию, с тем, что было бы без него. Слушал. Сравнивал. Думал.

Мир менялся. Стремительно и бесповоротно. Однако Сталин был рад этим изменениям, которые давали шанс ему… его стране и его народу, потерянный в альтернативной реальности. Появлялось чувство гордости за свою страну, которая здесь и сейчас оказалась уже намного лучше, чем в том мире. И это было только начало. Ведь настоящая буря только начиналась, однако уже сейчас было видно, что эти шквальные порывы ветра придавали сил, расправляя крылья и отбрасывая шелуху плевел в Советском Союзе. И становились дыханием новой жизни, прорастающей тонкими зелеными стебельками сквозь густой покров былых заблуждений и миражей.

Глава 2

17 декабря 1941 года. Берлин. Управление ОКХ, кабинет инспектора танковых войск

Гудериан сел в кресло и уставился на бандероль, которую ему доставили лично из Рейхсканцелярии. В этом деле его смущало буквально все. Слишком спокойный и уверенный в себе курьер с цепким, внимательным взглядом и странной пластикой движений. Обычно так курьеры себя не вели, но он видел людей с такими повадками… среди волкодавов Абвера. А еще в армейской разведке. Да и сам факт совершенно неожиданной посылки наводил на вполне определенные мысли. Впрочем, смутно знакомый почерк заинтриговал Хайнца настолько, что он даже не стал никуда звонить, выясняя происхождение этой бандероли. В конце концов это всегда можно сделать. Если, конечно, это не ликвидация. Но его вряд ли кто-то будет устранять – не та ситуация.

Помедлив несколько минут, он все-таки открыл бандероль и погрузился в изучение тех листов и фотографий, которые там лежали. А взглянуть там было на что.

Спустя сутки, рабочий кабинет Гальдера

– Ты понимаешь, что это может быть подлог? – спросил бывший начальник ОКХ, глядя с легким раздражением на Гудериана.

– Поначалу я так и думал, но…

– Что но?

– Начав сопоставлять факты, которые нам были известны ранее, пришел к выводу, что все если и не так, то близко к правде. Или ты можешь еще каким способом объяснить грандиозный провал агентуры Абвера в Советском Союзе и странные успехи адмирала в Великобритании?

– Нет, – с легким раздражением ответил Гальдер. – Эти факты уже давно много кого наводят на определенные мысли. Однако он приносил пользу Рейху.

– Какую же? – усмехнулся Гудериан. – Помогал ему получше закрепить петлю на своей шее? Ведь если он знал о происходящих в Союзе событиях, то почему умышленно искажал информацию? Кому это было выгодно? Ни тебе, ни мне, ни какому иному немцу. А этот странный поступок русских, которые зачем-то выселили практически все население с прифронтовой полосы. Они поступили так, будто знали, что ждет этих людей.

– Да, согласен, – кивнул Гальдер. – Все чрезвычайно странно. Но я уже поплатился за попытку донести ситуацию до Гитлера. А последнее время он вообще ничего не желает слушать. Будто с ума сошел.

– И какие выводы? – повел бровью Гудериан. – Кстати, кто нам мог подбросить эти сведения? Ведь знал, кому их передавать…

– Понимаешь, – после минутной паузы попытался ответить Гальдер, – если допустить, что данные сведения не подлог, хотя бы частично, то кому будет выгодно передавать их нам? Вы с Деницем на хорошем счету, но на общую ситуацию в целом не влияете. Я временно отошел от дел из-за разлада с Гитлером на том совещании. Кроме того, те, кто передал тебе этот пакет документов, должны были знать о том, что ты пойдешь с ним ко мне, а не, скажем, к Кейтелю. Все это очень странно… – сказал Гальдер и снова ушел в задумчивость, молчаливо разглядывая разваленные на столе бумаги и фотокарточки. Вдруг он замер и аккуратно вытащил фото подводной лодки. – Тебе не кажется, что она немного не вписывается в общую картину?

– Подводная лодка? – Гудериан взял из руки Гальдера фотокарточку и задумчиво на нее посмотрел. – Действительно, очень странно.

– Еще интереснее другое… посмотри на обороте.

– Мюнхен? – Брови Гудериана от удивления поползли вверх, и спустя несколько секунд на лице появилась улыбка. – Мне кажется, что я знаю человека, передавшего или санкционировавшего передачу этих сведений…

Спустя сутки. Москва. Лубянка

Старший майор государственной безопасности стоял в тишине перед столом с Лаврентием Берией. Нарком смотрел на небольшой листок бумаги с небольшой радиограммой, полученной от берлинской агентуры, и думал.

«Джинн убежал из бутылки. Хулиганит».

– Когда ее получили? – Спросил Берия после секунд тридцати тишины.

– Пятнадцать минут назад. Расшифровали и сразу к вам.

– Хорошо, – кивнул он старшему майору. – Можете идти.

Глава 3

5 января 1942 года. Лондон. Кабинет премьер-министра Великобритании

– Вы уверены? – спросил Уинстон после нескольких минут молчания.

– Полностью. Отслеживая финансовую активность в Латинской Америке, мы заметили странные транши. Нас сильно насторожила сама идея – кому сейчас вообще могло это понадобиться кроме тех, кто желал подготовить себе тылы. Задействовали нашу агентуру и совершенно случайно наткнулись на озвученные следы.

– Вы полагаете, что адмирал жив?

– Это вероятно. По крайней мере, мы полагаем, что он либо снова скрылся, заметив слежку, либо был захвачен.

– Захвачен? Вы полагаете, что это был захват?

– Да. Вполне. Хотя, конечно, версия ограбления тоже вполне вероятна. Есть основания полагать, что на загородной вилле, где проживал адмирал после бегства из Германии, хранилась довольно крупная сумма в наличности и различных ценностях.

– Странно. Если честно, версия с ограблением мне не очень нравится. Какой смысл в этом случае забирать адмирала?

– Ничего странного. Если они знали, кто перед ними, то захват позволяет получить еще средства. Ведь адмирал, по всей видимости, готовился заранее к бегству. Наши аналитики считают, что привлекшие наше внимание транши говорят в пользу этой версии.

– Значит, адмирал жив, – тихо произнес Черчилль. – В том особняке нашли какие-либо документы?

– Нет. Все было чисто. Хотя разгром там творился знатный – все перевернуто вверх дном. Полагаю, что если там какие документы и были, то их забрали с собой грабители. Ведь их можно продать заинтересованным лицам.

– Пока они не всплывали?

– Нет, но не думаю, что их предложат нам.

– Почему? – удивился Черчилль.

– Теоретически мы можем отследить канал поставки и выйти на похитителей. Полагаю, они уже в курсе, что мы будем заинтересованы в полной зачистке всех свидетелей. А это, как вы понимаете, их вряд ли устроит.

– Тогда кому?

– А кому они нужны? – улыбнулся Иден. – Рейху сейчас не до этого. Штаты, я полагаю, и так в курсе. Остаются только Япония с Союзом. Но им эта информация мало что даст. Тем более что мы вполне можем сделать хорошую мину при плохой игре.

– Думаете, это сойдет нам с рук? – со скепсисом переспросил премьер-министр.

– Более чем, – кивнул Энтони Иден. – Разве что самого Канариса продадут. Но это маловероятно, так как если он случайно окажется на свободе, то сможет попробовать отомстить своим обидчикам. Оно им совсем не нужно.

– Все равно выглядит это все чрезвычайно плохо, – скривился Черчилль. – Если в Рейхе станет известно о том, что адмирал специально стравливал русских с немцами в интересах туманного Альбиона, то последствия нам будет предсказать очень сложно.

– Почему сложно? – удивился Иден. – Геббельс, безусловно, сможет эту информацию подать как «ложь жидокомиссаров». – Кроме того, с нами снова связался официальный Берлин и мы потихоньку налаживаем контакт. Полагаю, после весеннего наступления мы сможем заключить мир с немцами и начать формировать общеевропейскую коалицию.

– Ваши бы слова да богу в уши, – покачал головой Черчилль.

– А что нам помешает?

– То же самое, что и раньше, – русские. В Рейхе зреет недовольство фюрером. Уже сейчас. Особенно это ярко видно в Вермахте, который сильно деморализован. Черт его знает, все может получиться. От его величества случая мы не застрахованы. Кроме того, нельзя забывать о русской разведке. Сейчас она далеко не такая слабая, как еще пять лет назад.

– Да… – покивал Иден, – кто бы мог подумать в начале тридцатых о том, что РОВС[11]11
  РОВС – Русский общевоинский союз, сильнейшая белоэмигрантская организация, основанная в 1924 году бароном Врангелем.


[Закрыть] так горячо поддержит Москву.

– И не только они. В общем, меня пугает эта ситуация.

Глава 4

6 января 1942 года. Вашингтон. Белый дом. Рабочий кабинет президента США

– Опять провал? – Рузвельт смотрел в глаза Уоллесу с плохо скрываемым презрением.

– Господин президент, – вступился за вице-президента начальник Управления стратегических служб[12]12
  Управление стратегических служб (УСС) в этой истории создано на два года раньше – в мае 1940 года, а не в июне 1942 г. Но также посредством сведения под единое управление ведомственных разведывательных управлений.


[Закрыть]. – Ситуация действительно была странная. Мы получили сведения о том, что дипломатическая миссия Японии в США получила по телеграфу ноту с фактическим объявлением войны и ориентировочные сроки ее вручения. Также мы выяснили, что основной удар будет нанесен по Перл-Харбору. И даже со сроками определились. Но что-то пошло не так. По крайней мере, известные нам каналы связи японцев ничего не дали.

– И как это понимать?

– Я полагаю, они знали о том, что мы их слушаем, и смогли развернуть несколько альтернативных каналов связи. А по известным нам продолжали гнать дезинформацию вполне благопристойного вида, дабы не вызвать у нас подозрения.

– Как они могли узнать? Вы же меня заверяли в том, что это невозможно. Утечка?

– Вероятнее всего. Проводим внутреннее расследование, хотя результатов оно пока не дало.

– Хм… если там работали те же ребята, что и с ураном, то вряд ли даст, – усмехнулся Рузвельт, покосившись на мистера Уоллеса. – Впрочем, удар был все равно нанесен по Перл-Харбору.

– Да. Когда прошли все сроки, мы начали опасаться нападения на иные наши базы в Тихом океане. Те же Филиппины. Японцы как будто этого и ждали.

– Вы полагаете, что это не мы их, а они нас слушали?

– Это вполне допустимо. Только не подтверждается нашей резидентурой.

– После озвученных вами обстоятельств я не удивлюсь, что резидентура провалена и работает под контролем либо кормится с ручки микадо.

– Господин президент, – попытался начать оправдываться Уильям Донован, но его резко прервали.

– Не отвлекайтесь. Что там произошло? Кроме газетной истории, вы что-то смогли выяснить?

– Так точно, сэр, – кивнул руководитель УСС. – Двадцать второго декабря японское ударное соединение, возглавляемое новейшим линкором «Ямато», покинуло базу на Курильских островах и двинулось на Перл-Харбор. Сутками раньше из Сасебо вышел конвой с десантными кораблями, прикрываемый легкими силами.

– «Ямато»? Странно. Мы вроде не ожидали его участия.

– Именно. Но, как оказалось, японцы собрали все свободные силы, что у них имелись для атаки нашей базы.

– Кстати, а почему вы не обратили внимание на конвой?

– Потому что он вышел из базы в Сасебо, которая не есть лучшее место для подготовки десанта на Гавайские острова, при этом, согласно полученным нами разведывательным сведениям, он должен был доставить десант на Филиппины. Как оказалось, это была дезинформация. – Проглотив усмешку президента, мистер Донован продолжил: – Так вот. Нападение было построено следующим образом. В четыре часа двадцать седьмого числа, то есть сразу после завершения праздников, когда даже вахты слегка приняли и расслабились, началась атака самолетов противника, направленная на разрушение взлетной полосы и подавление средств ПВО. Буквально через пятнадцать минут они оказались поддержаны главным калибром всех двенадцати линкоров. Дальше в игру вступили легкие силы и пошел десант сразу по нескольким направлениям.

– Как так получилось, что радиолокационная служба не смогла обнаружить противника?

– Точно это не известно, но наши эксперты считают, что без диверсантов тут не обошлось. В пользу этой версии говорит тот факт, что личный состав гарнизона на удивление крепко спал. То есть в продовольствие могло быть подмешано снотворное или еще что-то.

– А откуда это известно? Ведь остров все еще контролируют японцы.

– Несколько пилотов все-таки смогли взлететь и сбежать на соседние острова.

– Странно… – задумчиво произнес Рузвельт.

– Наш диапазон радиосвязи был забит помехами, поэтому воспользоваться радиостанциями мы не смогли, и эти летчики – наш единственный источник информации.

– Получается, что японцы тоже ими не пользовались. Хм…

– У нас есть подозрения, что напротив. Я ведь специально подчеркнул, что наш диапазон.

– Какие потери у противника, вы, как понимаю, не знаете.

– Крупных кораблей они не потеряли. Повреждено три эсминца и легкий крейсер. Уничтожено порядка двух десятков торпедных катеров…

– Чего?! – удивился Рузвельт. – Они-то там как оказались? Насколько я знаю, японцы вообще этот класс кораблей не строят.

– Примерно полгода назад отношения между Москвой и Токио очень сильно потеплели. Настолько, что Союз стал поставлять японцам много стратегически важных товаров, таких как авиационный бензин. Как недавно выяснилось, русские поставляли японцам также торпедные катера, которые войска микадо использовали для поддержки десанта.

– Вот оно, значит, что… – слегка посерев лицом, произнес Рузвельт.

– Мы запросили Москву по этому поводу, – ожил мистер Уоллес. – Они не стали отпираться и сказали, что да, действительно были осуществлены поставки устаревших торпедных катеров, которые они сняли с вооружения. Хотя, по нашим сведениям, это ложь. – Рузвельт напрягся. – Численность и состав торпедных катеров во флотах Союза последние полтора года только растет. Никаких крупных партий не списывалось. Однако в Японию было поставлено пятьдесят семь торпедных катеров. Как оказалось, эти кораблики собирали в Хабаровске специально для поставок в Японию. Обычных катеров, а не этих поделок Левкова на воздушной подушке[13]13
  См. приложение «Торпедные катера».


[Закрыть], которые составляют сейчас основной костяк этого класса кораблей в Союзе.

– Час от часу не легче, – потер виски Рузвельт. – Хорошо. Каковы итоги битвы за Перл-Харбор?

– База захвачена японцами. Мы потеряли все корабли, которые находились в тот момент там. Воздушная разведка говорит о том, что в бухте развернуты активные ремонтно-восстановительные работы, но точных сведений нет. – Рузвельт поджал губы. – В составе конвоя, вышедшего из Сасебо, была плавучая мастерская. Плюс ресурсы захваченной базы. Кроме того, захвачены склады и большие запасы нефти.

– Усильте воздушную разведку. Нам нужно точно знать, какими силами располагает Япония. Этот проклятый десант оказался для всех полной неожиданностью.

– Хм… – слегка замялся мистер Донован.

– Что?

– Дело в том, что некоторые наши эксперты считают, что военная операция в Перл-Харборе очень многое заимствовала от захвата Хельсинки русскими. Учитывая факт сильного потепления отношений с Союзом, японцы вполне могли рассчитывать на помощь Москвы в подготовке и планировании этой операции.

– Вы думаете, Москва была в курсе?

– Уверен. Кризис давно назрел. Мало кто сомневался в его исходе. Япония и мы должны были столкнуться.

– Но зачем это Москве? – удивленно спросил Рузвельт. – Ведь мы выдерживаем с ними нейтралитет и даже торгуем.

– Те же эксперты считают, что наша помощь Рейху не осталась незамеченной и Москва старается отвлечь нас от войны в Европе. Кроме того, успешный дебют Японии на Тихом океане при поддержке Союза позволяет не оглядываться на непредсказуемых самураев.

– Хм… логично, – покачал головой Рузвельт.

– Также упомянутые выше эксперты считают, что продолжение нашей помощи Рейху вызовет новые ходы Москвы, направленные на отвлечение и ослабление нас.

– Какие-либо консультации вы уже проводили с русскими? – спросил Рузвельт Уоллеса.

– Да. Неофициальные. Но они делают невинное лицо, с искренним недоумением смотрят своими бесстыжими глазами и, хлопая ресничками, приносят нам свои соболезнования.

– Что-то мне это все не нравится.

– Это никому не нравится, – мрачно произнес Уоллес. – Кроме того, сегодня в Лондоне произошла рабочая встреча премьер-министра Великобритании с японским послом, на которой Токио подтвердил отсутствие претензий к Лондону и заверил их в своих самых добрых намерениях. Там же были даны комментарии по поводу нападения в Перл-Харборе.

– И что же они там сказали?

– Что они вручили ноту об объявлении войны нам еще в начале декабря и все события, которые наблюдались в Перл-Харборе, есть следствие нашей беспечности и некомпетентности.

– Что?! – Рузвельт аж слегка привстал. – Вручили ноту в начале декабря?

– Да. Никаких официальных вручений, безусловно, не было. Но эта дата совпадает со сведениями, полученными разведывательным способом.

– Какие настроения в Лондоне?

– Нейтральные. Объявлять войну Японии и подвергать опасности Индию Великобритания не желает. Тем более что ей были получены гарантии.

– А при чем тут потеря Индии?

– Если Великобритания снимет Гранд Флит и отправит его воевать с японцами, то, во-первых, потеряет его, а во-вторых, ослабит оборону островов. Ведь Кригсмарине не будут ждать, пока там все закончится. В Лондоне убеждены, что это повлечет за собой удары по портам. Если же не отправлять серьезные силы, то японцы легко смогут выбить довольно слабые силы англичан из Индийского океана. Как вы понимаете, ни первый вариант, ни второй Лондону не интересен. Нас же рассматривают как достаточно сильного игрока, способного справиться с этими макаками. То есть они бы и рады, да не могут. Слишком успешно военно-морские силы Рейха ведут морскую войну. Особенно подводную.

– Не нравится мне все это… Очень не нравится, – произнес Рузвельт, постукивая пальцами по столу. – Хорошо. Жду вас сегодня в десять вечера с предложениями о том, как нам вести эту войну.