Текст книги "Как Трисон стал полицейским, или Правила добрых дел"

Автор книги: Михаил Самарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Ура-ура-ура! Андрея Максимовича выписывают из больницы, и мы едем домой. За мной приехал Максим.

– Собирайся, бродяга! – радостно объявил он. – Хозяин твой вернулся домой, скучает.

«Ну и комплименты у тебя, Максим Андреевич. С хозяином ладно, так почти все считают, а вот с «бродягой» что-то я не понял. Это я бродяга, что ли? Извините, и где же это я бродил? Между прочим, я тут тоже на службе был – твою племянницу из плена вызволял. А ты – «бродяга»…»

Домой возвращаться всегда радостно, хотя теперь мне грустно расставаться с Катькой, ее родителями, Посейдоном, Тефтелем. Но ничего не поделаешь, пора и работой заняться. Хотя сколько добрых дел успел сделать. Главное – спас нашу маленькую Катерину. Если бы не мы тогда с Рашидом Рифатовичем, негодяй через некоторое время пришел бы и забрал девочку. Как же убедить детей, чтобы они ни в коем случае никуда не ходили с незнакомыми людьми? Мы-то, собаки, всегда поможем и защитим, а люди должны почаще объяснять своим чадам.

Только я подумал, что у меня снова начинается спокойная жизнь, как вдруг случилось очередное происшествие. Вот что значит новая профессия. Приключения так и преследуют меня. Это, наверное, из-за того, что я занят не своим делом. Выходим с Максимом со двора и вдруг слышим крик. Смотрю по сторонам, стоит девушка, а от нее с сумкой в руках убегает мужчина. Я сразу догадался, что эта сумка принадлежит девушке.

– Трисон, задержи вора! – крикнул Максим и подбежал к девушке.

Мне два раза повторять не надо. Я бросился в погоню за грабителем и через минуту нагнал его. Он вдруг резко остановился и, обернувшись ко мне, вынул из кармана нож.

– Ну что, волчара, прощайся с жизнью! – процедил он сквозь зубы. – Я тебя сейчас на ремни покромсаю.

Вы можете обозвать меня хвастуном, но, признаюсь честно, я в тот момент даже не испугался – ну какие еще ремни? Удивило другое, почему бандит вдруг назвал меня волчарой. Неужели я так на волка похож? Никогда бы не подумал. К тому же я был уверен, что грабителю не удастся ударить меня ножом, все-таки я надеялся на свою ловкость. Я, недолго раздумывая, прыгнул на вора и попытался ухватить его за руку, в которой был зажат нож. И вы знаете, мне удалось схватить его за предплечье, но негодяй все же как-то извернулся и ударил меня лезвием ножа в лапу. Я взвизгнул от боли, но руку не отпустил. Наоборот, мой обидчик упал и заорал что есть мочи, прося подбегающего Максима, чтобы тот оттащил меня. Грабитель, падая на землю, отшвырнул сумку и, когда Макс поднял его и скрутил ему руку, заявил, что понятия не имеет, что за сумка, мол, впервые ее видит.

«Вот как бывает у этих воров и грабителей. На глазах у всех совершил преступление, а как его задержали, так сразу в кусты: не я, и хоть ты тресни…»

Через несколько минут мы все вместе ехали на полицейской машине в отделение полиции. Там мне оказали первую помощь, залили зеленкой лапу, перебинтовали, и веселый сержант заявил: «Будет жить!»

Я в общем-то помирать и не собирался. Но лапа побаливала. Шутки шутками, а, наверное, так оно и есть: вот сколько я работал, разве мне попадались такие хулиганы, грабители, похитители? А как только поселился в полицейской семье, тут и началось. А может, так и нужно? Может, кто-то утвердил именно такой порядок? Ну, в самом деле, какой был бы из меня толк, если бы я, допустим, в этот раз гулял со слепым пенсионером Иваном Савельевичем или со школьником Сашкой? Это одно. А другое, я ведь и бросить подопечного не имею права. Чему меня в школе учили? Пусть хоть все вокруг рушится, а подопечного не бросай. Кстати, слышали историю о том, как поводырь спас человека в Нью-Йорке во Всемирном торговом центре? Вокруг паника, шум, страх, а поводырь спокойно, со знанием дела вывел своего подопечного с восьмидесятого этажа и спас человеку жизнь.

Но продолжим наш рассказ. В тот злополучный вечер после всех перипетий я обратил внимание, как прощались пострадавшая и спаситель. И телефонами обменялись, и руки долго-долго друг другу жали, и семейным положением друг друга поинтересовались. Позже я не раз слышал из уст Максима имя Шестаковой Оксаны Анатольевны, именно так звали хозяйку похищенной и возвращенной сумочки. Все просил позвать ее к телефону.

Эх, как я мечтал увидеть «пленницу» Пальму – соскучился. Но по приезде домой сразу пообщаться с ней не удалось, так, кивнули друг другу, но успели обмолвиться, договорились, что пообщаемся позже.

Мне вызвали ветеринара, после осмотра тот напоил меня какими-то настоями, таблетками и приказал пока поменьше ходить. Все-таки крепенько полоснул меня негодяй: задел какой-то там нерв.

Сименс посочувствовал как-то совсем уж скромно. Ну что поделаешь, коты они такие – только себя и умеют жалеть.

– Куда тебя опять угораздило? – спросил он, морщась.

– Бандит напал, – сказал я ему правду.

– А чего это он напал на тебя? Украсть опять тебя хотел, что ли? – Сименс неслучайно задал вопрос, видимо, вспомнил мой рассказ о том, как меня однажды похитили бандиты.

– Нет, – ответил я. – Девушку спасал, какой-то хулиган вырвал у нее из рук сумочку и пытался убежать. Ну, я догнал, начал валить грабителя на землю, а тот ножом проткнул мне лапу. Врач говорит, какой-то нерв затронул.

– Странный ты, Трисон, – муркнул кот, – ты же поводырь. Зачем ты бегаешь за какими-то бандитами? Оно тебе нужно?

– Это ты странный, – возразил недовольно я. – Что значит «бегаешь»? Ты так говоришь, словно я это делаю от безделья. Во-первых, мне дал команду Максим, разве я могу ослушаться? А во-вторых, такова наша жизнь – помогать людям. Если бы не я, грабитель мог бы и убежать. Запрыгнул бы в машину, и поминай как звали.

– Ладно, не возмущайся, – промурлыкал кот. – Это я просто так рассуждаю. Слушай, – неожиданно Сименс навострил уши, – Трисон, а если на меня нападут бандиты, ты и меня будешь защищать?

– Конечно, буду, – гордо ответил я. – Ты же член нашей семьи.

– А мне кажется, ты даже рад будешь, если я вдруг погибну в неравном бою, – неожиданно заключил кот.

– Ох и дурачок же ты, Сима, – рявкнул я. – Это с чего у тебя в голове рождаются такие глупые выводы?

– Да ты не злись, – промурлыкал кот, – это я гипотетически предположил.

– Знаешь, дорогой мой гипотетик, ты свои глупые гипотезы оставь при себе. Лабрадор всегда будет защищать свою семью, и никакие бандиты и воры его не испугают. Ясно?

– Это очень хорошо, – пробормотал кот и, подняв хвост трубой, удалился.

«Всегда удивлялся наглости и хамству котов. Вот вроде кот как кот, нормальный, потом раз и отмочит что-нибудь такое, за что любви к этим животным никак не прибавляется…»

За время моего отсутствия Кузя превратился из кролика Кузи в гоголевского кузнеца Вакулу. Такую морду отъел, что я даже не сразу и узнал своего травоядного приятеля.

– Ранили? – спрашивал он с искренним сочувствием.

– Есть такое дело, – вздохнув, ответил я. – Но ничего страшного, скоро заживет.

– Больно? – пошевелил бровями Кузьмище.

– Терпимо, – уклончиво ответил я.

– Ну ладно, выздоравливай, – пожелал Кузя, – пойду подкреплюсь.

Вечером я, все-таки немного прихрамывая, вышел во двор и направился к Пальме.

– Уже слышала о твоем подвиге, – увидев меня, завиляла она радостно хвостом и, кивнув на мою перевязанную лапу, сказала: – Хорошо, что все закончилось так удачно. Люди говорят, до свадьбы заживет.

– В нашей семье один Максим остался неженатым! – пошутил я. – Но чувствую, недолго ему в холостяках ходить…

– Невесту, что ли, его видел? – удивилась Пальма.

– Еще не разобрался, – ответил я. – Чуть попозже станет ясно.

– Присаживайся, чего стоишь, – предложила моя подруга, – рассказывай, где путешествовал, кого видел, чем занимался?

Я рассказал Пальме о том, как мы с Рашидом Рифатовичем искали похищенную Катерину. Пальма неодобрительно мотала головой:

– Несмышленый щенок, наша Катька. Молодец ты, Трисон, я в тебя всегда верила.

Мне так приятно было это слышать, тем более от собаки, которая гораздо старше меня. Мы еще долго болтали по-своему, по-собачьи. Возвращаясь в дом, я думал: «Вроде все живем в одной семье, рядом с нами одни и те же, любящие нас люди, а все мы такие разные. У людей, по-моему, то же самое. Не зря же люди придумали поговорку «В семье не без урода». Мне кажется, вот таким «уродцем» был наш кот Сименс – нагловатый котейка. В конце концов, мы все-таки с ним подрались. Но мы дойдем и до этой истории…»

Информация, как и приключения, приходит к тому, кто их ищет. Только я подумал о неблагодарных котах, как по телевизору объявили. Нет-нет, вы сами послушайте. Разве я был не прав?

Ученые из Вашингтонского университета выяснили, что кошки никогда не станут такими же хорошими питомцами, как собаки. Этот вывод сделали на основе изучения и сравнения геномов домашней и дикой кошек. Несмотря на то что эти приспособленцы живут с человеком более девяти тысяч лет, по-настоящему домашними они так и не стали. Вот так, люди! Имейте в виду. Просто кошки любят, когда о них заботятся, когда их ласкают, но, по сути, они до сих пор остаются полудикими животными.

Нет, вы поняли? Они просто делают вид, что домашние. Так что осторожнее с ними. Да и сами подумайте, разве домашнее животное будет себя вести нагло и по-хамски.

Вот и ученые говорят, что какой-то там геном у них почти не изменился. Правда, под влиянием жизненных обстоятельств у домашней кошки улучшилась память, притупилось чувство страха, увеличилась потребность в заботе.

А чего им бояться? Лежи себе на диване да лежи. Захотел есть, помяукал, тут же подадут еду на блюдечке с голубой каемочкой. А с требованием заботы и ласки так совсем на голову залезут, причем не в переносном, а прямом смысле. Хитрый Сименс прыгает на спинку дивана или кресла, где сидит кто-то из членов семьи, и оттуда начинает свою голову подставлять, мол, гладьте, чего сидите. И ведь гладят, а он от удовольствия мурлыкает на весь дом. Я смотрю на домочадцев, они иногда ведут себя словно загипнотизированные пройдохой-котом. Умиляются, животик ему чешут, лапки теребят…

Ладно, не буду сам себя распалять. Но вы поняли, да? Коты и кошки только делают вид, что они полностью домашние. На самом деле, сколько их ни корми, ни гладь, они… в лес смотрят.

Одно радует: выздоровел я быстро. Слава богу, все наладилось – через неделю уже ходил ровно и бодро, словно никакого ранения и не было, хотя повязку сняли не сразу – еще неделю делали перевязки. Но я думаю, это уже была перестраховка. Врачи любят лечить «с запасом». У нас в школе был ветеринар, так тот строго все процедуры назначал на неделю, а пришел другой доктор Айболит, объявил, что неделя – это слишком, и лечил максимум пять дней. Тут, как говорится, не поспоришь. Врач есть врач. Ему виднее.

Глава 10

Пока выздоравливал, по телевизору увидел еще одну, признаюсь, очень страшную историю. И, конечно, решил поделиться с вами. История необычная и, думаю, о ней мало кто знает. А это несправедливо. Судите сами.

На Украине есть уникальный памятник пограничным собакам, их было около ста пятидесяти, и они буквально порвали полк фашистов в рукопашном бою. Хотя в данном случае, наверное, правильнее было бы сказать в бою «лапопашном»!

Эта необычная, но очень жестокая битва людей и собак – единственная за всю историю человеческих войн. Произошла она во время Второй мировой войны в самом центре Украины. 1941 год, немецкие войска продвигались в глубь СССР, фашистские генералы были уверены, что «Восточная кампания», как они называли Великую Отечественную войну, скоро закончится, а Гитлер даже собирался провести военный парад в столице Украины.

По приказу фюрера немецкие войска должны были захватить Киев третьего августа, а так называемый «парад победы» был назначен на восьмое августа. Какая самонадеянность! Вот что значит не разбираться в характере противника. В столицу Украины собирались приехать не только Адольф Гитлер, но и его единомышленники – вождь Италии Муссолини, диктатор Словакии Тиссо. Однако мечтам Гитлера не суждено было сбыться, поскольку в конце июля произошли события, изменившие весь ход войны.

Как ни хотелось гитлеровцам завоевать Киев поскорее, сразу им это не удалось. Они решили обойти город с юга. Но и эта задумка оказалась провальной. В наше время словосочетание «Зеленая Брама» уже многим стало известно, а было время, когда об этой лесисто-холмистой местности на правом берегу реки Синюхи возле сел Подвысокое и Лезгино власти говорили неохотно. А там между тем произошли самые трагические события первых месяцев Великой Отечественной войны. Как ни скрывалась эта тайна, но все-таки она была раскрыта. Помог в этом известный поэт-песенник Евгений Долматовский, опубликовав в 1985 году книгу «Зеленая Брама». Так что же там произошло?

В тех местах были окружены две армии Юго-Западного фронта под командованием генералов Музыченко и Понеделина. К началу августа они насчитывали около ста тридцати тысяч человек, из окружения к своим вышло около одиннадцати. Остальные либо погибли, либо попали в плен.

В отдельном Коломийском пограничном отряде Юго-Западного фронта находились служебные собаки. Командир батальона майор Лопатин, несмотря на очень плохие условия содержания и отсутствие корма, предложения сослуживцев отверг и отпускать собак отказался. Тридцатого июля у села Легедзино его батальон принял свой последний бой…

Силы явно были неравными. Против полутысячи советских пограничников целый полк фашистов. Но наши солдаты и офицеры стояли насмерть! Немцы шли в одну атаку за другой, казалось, еще мгновение, и советские воины отступят. И тогда в самый критический момент майор Лопатин отдает приказ и посылает в рукопашный бой с фашистскими захватчиками последний резерв – пограничников и служебных собак. Сто пятьдесят отважных псов – в основном это были овчарки – бросились в бой вместе со своими проводниками, невзирая на свист пуль. Собаки впивались в горло фашистам даже в предсмертных судорогах. Искусанные немецкие пехотинцы отступили, но на подмогу им пришли танки. Фашисты с ужасом в глазах запрыгивали на броню и оттуда расстреливали собак. В том бою погибли все пятьсот пограничников, ни один из них не сдался в плен. По словам очевидцев – жителей села Легедзино, – уцелевшие собаки до конца остались преданными своим хозяевам. Каждая из выживших в той мясорубке собак улеглась возле своего хозяина и никого не подпускала к нему. Немцы проезжали мимо и пристреливали овчарок. А те из них, кого не подстрелили немцы, отказались от пищи и умерли от голода на поле.

После этого сражения фашисты словно обезумели, они начали расстреливать даже сельских собак, находившихся на привязи. Лишь одна овчарка в полусознательном состоянии смогла доползти до одной из хат и упала у двери. Четвероногого воина приютили, выходили, а по ошейнику узнали, что это был пограничный пес специальной школы служебного собаководства капитана М.Е. Козлова.

После того как немцы собрали с поля боя своих погибших (по воспоминаниям жителей села), они разрешили похоронить советских пограничников. Всех советских воинов собрали в центре поля и похоронили вместе со своими верными четвероногими помощниками, а тайну захоронения спрятали на долгие годы…

Исследователь того памятного боя Александр Фука говорит, что память о героизме пограничников и их помощников среди жителей села была настолько велика, что, несмотря на присутствие немецкой оккупационной администрации и отряда полицаев, сельские пацаны с гордостью носили зеленые фуражки погибших. А хоронившие пограничников местные жители, прячась от фашистов, выдирали из красноармейских книжек и офицерских удостоверений фотографии погибших, чтобы потом отправить их для опознания (хранить такие документы было смертельной опасно, поэтому установить фамилии героев не удалось).

Запланированная триумфальная встреча Гитлера и Муссолини состоялась только восемнадцатого августа, да и то не в Киеве, а там, у села Легедзино, где держали неравный бой советские пограничники. Лишь в 1955-м жители Легедзино смогли собрать останки почти всех пятисот пограничников и перенести их к сельской школе, возле которой теперь находится братская могила. На окраине села, там, где проходил единственный в мире рукопашный бой людей и собак с фашистами, 9 мая 2003-го на добровольные пожертвования ветеранов Великой Отечественной, пограничных войск и кинологов был установлен единственный в мире памятник человеку с ружьем и его верному другу – собаке.

Такого памятника больше нет нигде. Надпись на памятнике гласит: «Остановись и поклонись. Тут в июле 1941 года поднялись в последнюю атаку на врага советские воины. Пятьсот пограничников и сто пятьдесят их служебных собак полегли смертью храбрых в том бою. Они остались навсегда верными присяге, родной земле».

Сегодня известны лица лишь двух погибших пограничников: лейтенанта и старшины, но кто они, их имена, фамилии, где их родные, так и неизвестно.

Война всегда несет горе. Как хочется, чтобы люди научились решать свои споры и конфликты без стрельбы. Пока, к сожалению, это не всегда удается. Но есть надежда, что человечество, в конце концов, поумнеет и перестанет бряцать оружием. Зачем все это? Не лучше ли жить всем в мире и согласии? Как говорил мой Иван Савельевич, худой мир лучше хорошей ссоры.

Глава 11

Я всегда внимательно смотрю телевизор, когда идет передача или фильм о войне. Такие истории важны и познавательны, потому что на войне всегда раскрывается человеческий характер. Тихий, скромный, интеллигентный человек может неожиданно стать героем и дать такой отпор врагу, что тот от неожиданности поднимет руки вверх и сдастся грозному противнику. И наоборот, бахвалящийся хвастун вдруг струсит и задрожит весь от страха. Хотя, как говорил мой инструктор, не испытывают страха только дураки. Любой человек и боится, и пугается, и плачет… Другое дело – как себя вести при этом. Один боится и все равно идет вперед, другой делает вид, что смел и отважен, а сам с места сдвинуться не может. Иными словами, не все так просто с мужеством, отвагой, героизмом. Все это должно быть в сердце человека, а не на словах.

Встреча с Андреем Максимовичем оказалась горячей и радостной. Он встретил меня как очень близкого родственника.

– Ну что, собакевич, скучал по мне? – гладя меня по голове, спросил подопечный.

– Ав-ав! – отвечаю.

«Хотя скучать сильно мне тут и не дали. То салон красоты учреждали с Катькой, то по трамваям рыскал…»

– Жаль, что с тобой в больницу не пускают, – вздохнул Андрей Максимович, – так бы жил со мной в палате.

«Жить-то жил бы, да хорошего в том тоже мало. Ну что бы я там делал? Валялся бы целыми днями на прикроватном коврике. Скукотища страшная…»

– Как там моя внучка? – спросил Андрей Максимович. Он так спрашивал, словно ожидал, что я в ответ начну ему рассказывать.

«Внучка твоя, – отвечаю я мысленно, – покоя никому не дает. Наверное, когда вырастет, тоже в полицию пойдет работать, да еще и бо-о-о-льшим начальником станет. Философ твоя внучка…»

– Эх, Трисонушка, как мне эта тьма кромешная надоела, – пожаловался Андрей Максимович, – так хочется хоть разочек взглянуть на своих Розку, Максима, Катерину… Да не судьба. Хорошо хоть голоса слышу, а то ведь и бывает, что… А ты знаешь, почему человек называется человеком?

– У-у! – отвечаю.

«А действительно, почему?»

– Хочешь, расскажу?

– Ав! – говорю.

– Ну, тогда слушай. Это мне в больнице один старик рассказал. Вот уж и впрямь, век живи, век учись. В общем, история такова. Когда-то давным-давно Бог распределял сроки жизни на земле. Человеку дал двадцать пять лет. Идет человек грустный такой, навстречу ему бык весь в слезах. «Чего ты плачешь, бык?», – спрашивает человек. «Да как же мне не плакать, – отвечает бык, – Бог дал мне пятьдесят лет жизни, а что это за жизнь? Пятьдесят лет в ярме!» «Послушай, – предложил человек, – а отдай мне половину!» «Да бери, – отвечает бык, – мне не жалко!» Идет человек дальше, навстречу ему собака. Та же история. Взял он и у собаки двадцать пять лет. Потом ему встретилась обезьяна, у той тоже выпросил четверть века. Приходит к Богу, говорит: «Господи! Вот животные отдали мне свои годы, можно я буду жить сто лет?» Бог говорит: «Нет проблем, живи, нарекаю тебя Чело-Век!» И начал человек жить. Первые двадцать пять лет жил человеческой жизнью. Потом пришла пора пожить жизнью бычьей. Женился, нарожал детей и давай пахать, да так, что не заметил, как пролетели еще двадцать пять лет жизни. Дети выросли, наставления отца их уже не интересуют, жизнь настала собачья. Ходит человек – на всех гав да гав, так и прогавкал еще двадцать пять лет. Под конец собачьей жизни оглох, ослеп, сидит себе, как обезьяна, рожи корчит, да век свой доживает… Вот как наша жизнь делится, – рассмеялся Андрей Максимович, – конечно, это шутка, но в каждой шутке есть доля правды.

«Шутки шутками, но про собаку мне не понравилось. Ну, вот я же просто так не гавкаю на кого попало. Ни на детей, ни на взрослых. Зачем во все отрицательные примеры собак приплетать? Что за привычка? Да ладно, спишем на некомпетентность шутника…»

А еще Андрей Максимович рассказал мне, как его там лечили, какие процедуры он проходил, как ему капельницы ставили. Наверное, он думал, что мне это жутко интересно. А что делать? Интересно или нет, а слушай, когда человек тебе что-то рассказывает. А вот следующий рассказ понравился. Андрей Максимович язвительно вспоминал, как его раньше специалисты убеждали, что в этом возрасте он не научится читать книги шрифтом Брайля, дескать, уже поздно, подушечки пальцев огрубели и т. д. А ведь ошиблись, получается… Кроме того, Андрей Максимович осваивает и компьютер, и программу экранного доступа. Говорит, а сам смеется, дескать, каким он стал крутым.

Ну а теперь мой обещанный рассказ о том, как мы подрались с Сименсом. Пока я гостил у Вильдановых, наш доморощенный «Симеон» совсем тут совесть потерял.

Раньше я ничего такого не замечал. А тут, как ни приду с прогулки, возле моей чашки с питьевой водой постоянно набрызгано. Спрашиваю у кота:

– Послушай, дружище, это не ты тут у меня водицу попиваешь?

– Делать мне нечего, – фыркнул Сименс, – у меня ведь своя миска с водой есть. Зачем мне из собачьей пить? Еще гавкать начну.

– Шутник ты наш, – говорю я ехидно. – Лучше гавкать, чем всю жизнь мяукать.

– Каждому свое, – язвительно ответил кот.

Словом, обменялись мы колкостями и разошлись. А на следующий день все повторилось. Возвращаюсь с прогулки, снова вокруг моей миски с водой набрызгано. Это меня уже разозлило не на шутку. Ну, думаю, все равно выслежу того, кто мне тут устраивает беспорядок. Тут ведь в чем дело: хозяйка Анна Михайловна стала мне претензии предъявлять, мол, лакаю воду неаккуратно, брызгаю и т. п. А когда такое было? У меня же не вентилятор вместо языка. Всю жизнь лакал аккуратно, а тут на старости лет такой позор.

Выйдя в очередной раз на улицу, я перешел на задний двор и там развалился на газоне. А сам смотрю на окно кабинета Андрея Максимовича, там частенько на подоконнике располагается Сименс. Не стал исключением и этот раз. Я сделал вид, что не замечаю его, принялся рыть ямку, а сам кошу глазом в его сторону. Кот посидел немного и вдруг исчез с подоконника. Я, недолго думая, ринулся на передний двор к окну у крыльца – в него можно увидеть, что творится в прихожей, как раз где стояла моя миска с водой. Я аккуратно привстал на задние лапы, приподнялся, взглянул в окно и остолбенел…

Отгадайте, что делала эта наглая кошачья морда? Он окунал поочередно в мою миску свои лапы и потом тряс ими. От такой наглости я не выдержал и громко начал лаять. Сименс, сообразив, что его поймали на месте преступления, мгновенно куда-то исчез. Анна Михайловна, услышав мой отчаянный лай, впустила меня в дом и спросила:

– Что с тобой, Трисон? Гулять надоело? Что-то ты слишком скоро в этот раз.

«Надоело разгильдяйство вашего Сименса, – мысленно произнес я, – меня упрекаете в неаккуратности, а сами не следите за своим воспитанником. Ну, ничего-ничего, я сам его воспитаю…»

Через час наш купальщик выбрался из засады и важно прошел мимо меня с таким видом, словно я виноват перед ним до конца жизни.

– А ну-ка постой, дорогой котик, – приказал я ему.

– Что такое? – пренебрежительно спросил он и уселся напротив меня, обвив свои лапы хвостом.

– Ты зачем свои грязные лапы совал в мою миску с питьевой водой? – спросил я, всячески сдерживая гнев.

– С чего это ты взял, что они грязные? – ответил Сименс вопросом на вопрос.

– А разве ты по дому ходишь в тапочках? – съязвил я.

– А разве у нас в доме грязно? – парировал наглец.

– Послушай, негодяй! – тут я уже не выдержал и рявкнул. – Да какая разница? Кто тебе дал право совать свои лапы в мою миску?

Кот напрягся, встал на четыре лапы и распушил хвост. Видимо, желая сделать вид, что совсем меня не боится, он медленно развернулся ко мне задом и сделал первый шаг, давая понять, что разговор на этом закончен. Сколько меня учили в школе, сколько я сам себя всегда заставлял не обращать внимания на котов и кошек, но, каюсь, в этот раз не сдержался, изловчился и цапнул его за хвост. Да так, чтобы Сименс понял, рвани он сильнее, останется без хвоста. И что вы думаете? Герой наш оказался жидок на расправу. Так заорал, что бедная Анна Михайловна, находившаяся в этот момент на кухне, чуть не упала в обморок. Она прибежала нас разнимать, хотя я к тому времени уже отпустил кошачий хвост. Но все равно картина была боевая. Я с открытой пастью, кот с распушенным хвостом и выпученными глазами. Через минуту пришел и Андрей Максимович.

– Что-то наши ребята не поладили, – объясняла ему ситуацию жена.

Кота и след простыл. А я получил выговор:

– Что ж ты, Трисон? Мне в школе говорили, что вы, поводыри, с котами не воюете, а оно вон как. Чего Сима орал?

Я виновато склонил голову и слушал эту несправедливость. Но вины своей не отрицаю. Что тут греха таить, не сдержался. Но зато, надеюсь, мне больше не придется пить воду после кошачьих лап.

Переборол я себя. Все-таки и правда я ведь собака-поводырь, а не какая-то без дела тявкающая дворняжка. С Сименсом мы, конечно, помирились. Не будешь же жить в одной семье и все время дуться, рявкать и шипеть друг на друга.

Эх, коты-коты! Как же с вами тяжело. Вы не представляете, что случилось на следующий день! Соплеменник нашего Симки учудил такое, что…

Впрочем, это уже в следующей главе.