Текст книги "Похитители принцесс"
Автор книги: Михаил Михеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Королева улыбнулась – она приняла решение. Как всегда не самое лучшее – но она, в тайне от всех стремясь подражать в этом мужу, никогда не боялась последствий. Когда-то Аллен, тогда еще провинциальный барон, не прошел мимо умирающей побродяжки – и теперь она королева. А он соответственно король. И то, что она королева – лишь маленький побочный эффект, равно как и то, что она теперь великий маг. Потому что они, что бы там ни судачили за спиной придворные сплетницы, оба приобрели много большее, чем короны. Пора отдавать судьбе долги. Пусть даже так… опосредственно. И пусть с годами приходят опыт, мудрость и другие вредные привычки, Ирма все равно чувствовала себя молодой.
– Зови своего хозяина, – с выработанной годами истинно королевской небрежностью в голосе бросила Ирма. Девушка радостно кивнула и умчалась.
Караван-баши появился минуту спустя – все такой же толстый, мощный… Здоровенный черный конь, способный легко нести такую тушу, вызывал уважение одним этим фактом. Все-таки под слоем сала, надежно укутывавшим тело караван-баши, чувствовались крепкие мышцы и немалая, доставшаяся в наследство от прошлых походов и испытаний сила. Ирма с невольным страхом подумала, что вчера ей просто повезло – толстяк банально не ожидал, что его так вот просто возьмут за жабры, и сдрейфил, иначе пришлось бы ей применять магию. Однако, что интересно, эманаций ненависти, которых она ожидала, от него не исходило. Вот уважение – да, присутствовало, но никак не ненависть, похоже, он был достаточно справедливым и неглупым человеком и просто начал относиться к женщине, как к равной. Ирма чувствовала, что для него это непривычно, но не более того, и в жизненные устои караван-баши такое положение вещей вписывается вполне. Что не может не радовать.
– Что хотел? – небрежно бросила она.
– Я прошу вернуть мне мое оружие.
– С какой стати? Трофей – дело святое.
– Я заплачу. Это память, осталось от брата.
– А куда делся брат?
– Погиб. Мы с ним вместе водили караваны. Налетели разбойники, пришлось драться.
Дальше вдаваться в подробности караван-баши не счел нужным, а Ирма не захотела допытываться. Во-первых, ей было все равно, что там случилось, а во-вторых, караван-баши говорил правду.
– Забирай, – клинок рыбкой скользнул в руку Ирмы и был немедленно переброшен хозяину. Караван-баши с неожиданной для такой туши ловкостью поймал кинжал, одним движением отправил его в ножны. Склонил голову в поклоне:
– Что желаете взамен?
– Твоя рабыня, та, что ты присылал, не очень дорога тебе?
Караван-баши явно удивился. Хороший кинжал, а в том, что он действительно хорош, можно было не сомневаться, достаточно было взглянуть на узорчатый рисунок на лезвии, стоил примерно столько же, сколько и взрослый раб. Или как три таких девчонки. А если учесть, что ценность кинжала в данном случае качеством стали определялась в последнюю очередь… Впрочем, как говорится, хозяин – барин.
– Забирайте.
– Благодарю, – и, обращаясь уже к своей новой собственности. – Эй, ты, поди сюда. Как тебя зовут?
Ингвар
Фрегат шел ходко. Да и какой это фрегат? Одно название да габариты, а обводы корпуса-то, скорее, как у новомодных клиперов – узкие, стремительные, да и парусное вооружение совсем другое. Этот корабль был прирожденным бегуном и отличался от себе подобных, как породистый рысак от крестьянских битюгов. Респект местным корабелам – создали такое, что в соседних странах появится на столетия позже. А вот управлялось это чудо местной инженерной мысли из рук вон плохо, и дело тут было не в несовершенстве конструкции, а в самозваном капитане, стоящем в настоящий момент у штурвала и хмуро ругающемся в усыпанное звездами небо.
Все дело в том, что обеспечить кораблю попутный ветер для мага не так уж и сложно, но корабль – это не только корпус и руль, это еще и громада парусов и соответствующий ей такелаж. А вот им надо не только пользоваться – им надо УМЕТЬ пользоваться. А вот с этим как раз были проблемы.
Нет, Ингвар, как и всякий уважающий себя принц, получил вполне приличное образование. Экономика, геральдика, вольтижировка, владение оружием и прочие приличествующие будущему королю науки. Ну, отдельно его натаскивали в военном деле и в магии, но здесь уже старались родители и вообще все, кому не лень. Но главное сейчас было в том, что непоседливый и смышленый парень освоил в том числе и основы морского дела. Правда, изначальный интерес постепенно угас, времени, как всегда, не хватало, и получился из него посредственный штурман, могущий проложить курс и провести корабль. Но вот в парусном деле он разбирался очень погано, да и не нужно это ему было. Теперь же пренебрежение к морской науке аукалось Ингвару самым неприятным образом. Пришлось ограничиться развернутым кое-как нижним парусом на грот-мачте, и сейчас Ингвар осуществлял управление штурвалом, одновременно направляя воздушный поток. Ходовые качества корабля использовались при этом едва ли процентов на десять. Впрочем, пока что этого ему хватало.
Другое дело – выбор курса. Ингвар не то чтобы не разбирался в местной географии – скорее, он не вполне понимал, что ему от этой самой географии надо. С одной стороны, теоретически, он мог бы уйти домой в любой момент, с другой – он был слишком слаб сейчас. А что делать? Мало того, что не восстановился толком, так еще и влез в драку, переоценил свои силы и вымотался. Теперь неделю только отдыхать и силы восстанавливать придется. Посреди не самых спокойных вод, на неуправляемом корабле, это нельзя было назвать умным поступком. Тем более что остойчивость фрегата явно была принесена в жертву скорости, а оказаться на обломках корабля в разгар шторма – удовольствие ниже среднего.
Исходя из этого, у Ингвара оставался, в принципе, единственный реальный вариант действий – найти какую-нибудь всеми богами забытую бухту на столь же надежно забытом острове и задержаться там на некоторое время. Перевести дух, восстановить силы… В крайнем случае, постараться найти ингредиенты для составления пентаграммы. Разумеется, предметная магия архаична, но с ее помощью Ингвар сможет, даже используя свои невеликие сейчас силы, пробить тоннель на родной континент.
Пришлось срочно вспоминать, чему его учили, вычислять положение корабля и прокладывать курс. Не факт, что верный до третьего знака после запятой, но, тем не менее, приближающий их к цели. К счастью, в каюте капитана нашлись и карты, и приборы – грубовато сделанные, но вполне работоспособные. Ну и еще Ингвар сделал маленький финт ушами – для него не составило труда найти маячки, прилепленные местными магами. Сразу два, кстати, и поставленные разными людьми. Сейчас маячки бодро уплывали в сторону, противоположную движению фрегата, что создавало некоторую уверенность в том, что погоня, кем бы она ни велась, на некоторое время потеряет беглецов из поля зрения.
Ингвар, стоя у штурвала, уверенно держал курс, пытаясь без особого, правда, успеха прикинуть, сколько ему потребуется времени для того, чтобы достичь берега, а точнее, небольшой бухты, глубины в которой, судя по карте, были вполне приемлемыми для фрегата, а вот наличие там местных вызывало серьезные сомнения. Проще говоря, не должно там быть людей, что Ингвара вполне устраивало. В его ближайшие планы совершенно не входило ни воевать, ни легализироваться в этих местах, а хотелось добраться до дома и забыть это приключение как дурной сон. При этом парня совершенно не волновало наличие на корабле еще одного вполне живого человека. Проще всего было бы этого человека просто за борт вышвырнуть, но на это рука у Ингвара все же не поднялась, хотя он и сильно предполагал, что отец бы не церемонился.
Впрочем, и на то, чтобы помогать нечаянному попутчику, благородство свежеиспеченного судовладельца не распространялось. Каждый должен сам разбираться со своими проблемами, и помощи человек имеет право ждать только от самых близких, попутчик же Ингвара близким ему ни в коей мере не был – скорее уж дальним. Кстати, вот он, попутчик, вернее, попутчица – легка на помине. И что спрашивается, ей надо? Может, пожрать приготовила? Было бы неплохо, а то иначе какой с нее толк? Разве что в море выбросить, в качестве наживки на акулу. Так ведь и этого не сделаешь – рука не поднимается. Издержки воспитания, так сказать.
Между тем, девушка приблизилась и вежливо, хотя и было заметно, что вежливость дается ей с огромным трудом, сказала:
– Завтрак готов. Сюда принести, или в каюту пойдете?
Иллия, ненужная принцесса
Иллия смотрела на молодого мага, с трудом скрывая презрением. Нет, ну в самом-то деле, разве так поступают настоящие мужчины, тем более собственные подданные? И вообще, как он посмел демонстрировать ей свою обиду? Она – принцесса, захотела бы – не то что яблочным огрызком запустила бы, но и на плаху бы отправила. А он мало того, что посмел ее в это лицом ткнуть, как щенка, так еще и вместо того, чтоб домой немедленно доставить, просто сказал, чтоб не путалась под ногами, и отправился с кораблем осваиваться.
А потом – еще хлеще. Приказал ей идти на кухню (или, как он сказал, камбуз) и приготовить ему поесть, да побольше. Тогда она высказала ему много чего, но парень остался глух к упрекам и требованиям, а на оскорбление ответил просто – залепил ей такую пощечину, что она не удержалась на ногах. После этого он повторил, что ждет ужина, и отправился по своим делам.
Ужин Иллия, естественно, готовить не стала – за что вновь была бита. Не со злости, а так, для порядка – чтобы показать, кто здесь главный и как надо исполнять приказы. Судя по тому, что она усвоила, приказы требовалось исполнять исключительно по команде бегом, поэтому, придя в себя и ощупав языком качающийся зуб, принцесса немного смирила гордость, проглотила очередную порцию оскорблений и поплелась на камбуз – готовить.
Готовить она, надо сказать, умела – искусство это ей преподавали достаточно серьезно. Что поделать – традиция, каждая женщина, независимо от происхождения, обязана обладать некоторыми навыками, и поблажки, которые ей, как королевской дочери, давали, все же не позволяли отлынивать от учебы полностью. Поэтому ужин она сготовила довольно быстро – продукты на камбузе нашлись. Вряд ли у нее получилось вкусно, она и не старалась особо, но тут уж парень сам виноват, захотел – жри, что дают. Ее спаситель, а возможно, новый похититель, тем не менее, смолол все прямо-таки с небывалой скоростью и потребовал добавки. Добавки у нее, естественно, не нашлось, после чего она получила приказ эту самую добавку приготовить, ну и еще пинок под зад, сообщивший ей дополнительное ускорение.
Это было не то чтобы больно – никто не пытался причинить ей боль, а тем более вред. Но обидно оказалось донельзя, из глаз аж слезы брызнули. Ни слова не сказав, лишь мысленно пообещав, что, как только она вернется домой, то устроит своему мучителю такое… принцесса отправилась на камбуз. А потом ей пришлось идти туда в третий раз, и лишь после этого ей разрешили идти спать. Она вымоталась с непривычки так, что еле дотащилась на ватных ногах до своей каюты и, даже не раздевшись, рухнула в койку, заснув как убитая. А утром принцессу разбудил звон, раздавшийся, казалось, прямо в голове и ввинчивающийся под черепную коробку не хуже штопора. А когда она проснулась, до нее тем же непонятным способом была доведена одна-единственная мысль: «Жрать давай!»
Пришлось кое-как приводить себя в порядок и опять тащиться на камбуз – готовить. Правда, на этот раз дело пошло веселее – она уже знала, где что лежит, да и приготовить яичницу дело нехитрое. Вдобавок на камбузе нашлось изрядное количество неплохого кофе – экзотического напитка, в последнее время ставшего весьма популярным. Иллия никак не могла понять, что ее отец находит в этой горькой жиже, но варить кофе она все-таки научилась, поэтому, после недолгих размышлений, она приготовила его и сейчас. Пригодится – хорошо, нет… Ну и пусть подавится, урод.
Когда она вышла на палубу, то была приятно удивлена. Обычно она просыпалась намного позже, и потому в солнечный день здесь было жарко, а в пасмурный… Ну, пасмурный день – он и есть пасмурный. А сейчас стояло раннее утро, солнце уже взошло, но висело невысоко, и не успевший прогреться воздух приятно бодрил. Море переливалось всеми цветами радуги, и от многообразия красок захватывало дух – с берега никогда не увидишь такой красоты.
Иллия перевела взгляд на мага. Тот, так же, как и вечером, стоял у штурвала и, казалось, не чувствовал усталости. Однако теперь он уже не напоминал девушке злого колдуна – лицо чуть округлилось, пропал лихорадочный блеск в глазах. Парень вновь становился похож на того помощника садовника, которого принцесса помнила по дворцу. Похоже, ночное бдение (а он явно простоял здесь всю ночь) пошло молодому магу только на пользу.
– Завтрак готов. Сюда принести, или в каюту пойдете? – выдавила девушка, преодолевая и вновь нахлынувшую злость, и сословное предубеждение к низшим.
– Здесь.
Парень ловко застопорил штурвал, перехватил у нее поднос и расположился в удобном кресле, которым до того, как помнила принцесса, пользовался капитан. Ей маг сесть даже не предложил – во-первых, второго кресла не было, а во-вторых, у него, похоже, абсолютно отсутствовало чувство такта, требующее уступить место даме.
Ловко расставив еду на низеньком столике, маг с видимым наслаждением отхлебнул кофе, попробовал яичницу, чуть скривился и скомандовал:
– Соль, перец, сахар, сливки. Бегом.
Пришлось девушке вновь идти на камбуз, искать требуемое и нести заказчику. Все это время маг терпеливо ждал, и, как отметила принцесса, ни кофе, ни еда остыть не успели – стало быть, маг им этого не позволил. Сливок она не нашла, в чем честно, с некоторой даже долей злорадства, призналась магу. Тот лишь кивнул, густо посолил и поперчил пищу, плюхнул в кофе несколько ложек сахара и бодро принялся за еду.
Памятуя об его аппетите, Иллия приготовила много и не ошиблась. Маг сожрал все (и куда в него, такого худющего, лезет?) и с наслаждением откинулся в кресле.
– Все было вкусно, благодарю. Но на обед готовь побольше. Видишь ли, мне надо возмещать потери энергии на магию и бодрствование, а для этого требуется много пищи.
Девушка кивнула – теперь становилась понятной прожорливость мага. В самом деле, не спать неизвестно сколько, управлять кораблем, поддерживать попутный ветер и, вдобавок, выдержать перед этим серьезную схватку… А ведь наверняка было и еще что-то, о чем она не знала. Иллия достаточно разбиралась в теории магии, чтобы иметь представление о том, насколько велики затраты энергии. Стало быть, аппетит – не блажь и не болезнь, а просто восстановление организма, поэтому она вновь кивнула в ответ. Парень тоже кивнул и приказал:
– А теперь иди, не путайся под ногами. У меня еще дел масса.
Магистр фер’Аттач
Фер’Аттач и Ланс матерились дуэтом, непроизвольно ловя на себе восхищенные взгляды моряков и магов помоложе. Ну в самом-то деле – так опростоволоситься! Нет, то, что они задержались, вылавливая из воды немых свидетелей трагедии, было правильным – в конце концов, откуда они знали, что там одни трупы? А помочь оказавшемуся в море, за бортом корабля – дело святое, любой моряк вам это скажет. Сегодня он, а завтра – ты, фортуна здесь переменчива, как само море, и отказавший в помощи в таком деле заслуживает всеобщего презрения. Так что приказ магов об остановке и попытке спасения людей был воспринят с пониманием и даже в чем-то с энтузиазмом, и то, что живых не нашли, авторитет магов никак не уронило, не их в том вина. Но вот дальнейшее, хоть и не роняло этот самый авторитет в глазах команды (неискушенные в магии морячки просто не поняли, в чем дело), сильно подрывало самоуважение самих магов. В самом деле, попасться на такой примитивный трюк – это ухитриться надо.
Всю ночь они гнались за обманкой. Точнее, гнались они за меткой, которую ценой немалых усилий воткнули на преследуемый корабль. И что в результате?
А в результате нагоняют они гнилую доску. Хотя нет, гнилая – это, конечно, сгоряча сказано. Доска как раз вполне крепкая, просоленная морем – очевидно, кусок трапа или палубного настила. Но от ее прочности не легче. Так вот, плывет себе эта дощечка да фонит себе благополучно – мол, вот она я, ловите. Ну и выловили – куда же деваться. Кстати, оригинальное решение – снизу к доске груз прикреплен, на манер киля корабельного, чтоб не переворачивалась, значит, сверху вместо паруса доска-поперечина приколочена. А на доску ту завернуто самоподдерживающееся воздушное заклинание. Слабенькое, конечно, но много ли доске надо? Энергии в том заклинании, сложном, кстати, настолько, что корабельный маг-воздушник только руками развел, еще на пару дней бы хватило. И куда бы та доска увела преследователей за это время? Она и сейчас увела, причем неизвестно теперь, где искать корабль, а заодно и того искусника, что чужую метку вот так запросто взял и перенес. Руки бы ему поотрывать, гаду…
Но кроме того, что этот самый искусник перенес чужую метку, что считалось теоретически невозможным, так он еще и вторую метку туда поставил. Или перенес – сказать трудно. Метка, кстати, была незнакомой, фер’Аттач мог поклясться, что никогда раньше не сталкивался с магом, имеющим подобный почерк. Но вот было в ней что-то неприятное, зловещее даже. Настолько неприятное, что фер’Аттач трижды подумал бы, прежде чем иметь дело с установившим ее магом. И еще, сила, вложенная в метку, была велика – значит, почувствовать ее можно с огромного расстояния. Если, конечно, знать, что искать. Выводы из этого можно сделать разные, в том числе и нехорошие, но, что бы это ни значило на самом деле, говорило это как минимум о немалой силе мага, эту метку ставившего.
Ланс закончил ругаться первым, фер’Аттач – минутой позже, осознав, что крепким словом тут уже не поможешь. После этого на судне воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным шлепаньем волн о борт.
– Ну, что делать будем? – первым нарушил молчание Ланс.
– Что делать, что делать… Новый поиск теперь провести придется. Сможешь?
– Смочь-то смогу, сил хватит, но метку, сам понимаешь, ни тебе, ни мне сейчас не поставить.
Это он мог бы и не объяснять – любому магу известно, что при постановке меток ставящему необходимо находиться на твердой земле. Можно, впрочем, и на болоте – не важно, лишь бы в пространстве при этом не перемещаться. Обеспечить же абсолютную стабильность на корабле, в открытом море, изобилующем и ветрами, и течениями… Ну, это тоже можно, вот только придется накладывать заклятие удержания, а это уже, само по себе, создаст возмущение магического фона такой силы, что ни о какой метке говорить не придется.
– Да плевать. Главное, определить его расположение. Двинемся туда, определимся снова, а там уже проще, зная курс – найдем. Ну, может, провозимся подольше.
– Лады, давай попробуем.
Несколько минут спустя прямо на палубе корабля был проведен обряд поиска. Молодые маги смотрели с интересом – когда еще удастся понаблюдать за работой профессионалов такого класса, да еще в полевых условиях? Матросы и офицеры корабля тоже наблюдали за происходящим, но, скорее, от нечего делать – им было важнее, чтобы увлекшиеся маги не спалили что-нибудь, а то ведь всякое бывает. Ну и уж совершенно никакого интереса не проявили морские пехотинцы. Этим в свое время твердо было вбито в головы, что их задача – идти, куда скажут, и резать, на кого укажут, а все остальное – не их ума дело, да и вообще, меньше знаешь – крепче спишь.
Так или иначе, обряд магистры провели грамотно и вполне успешно. Не так уж и сильно они отстали, как оказалось, да и скорость у преследуемого корабля была, похоже, совсем невелика. Последнее не могло не внушать оптимизма, и королевский фрегат, чуть слышно заскрипев всем корпусом, уверенно лег на новый курс.
Если бы маги, а возможно, и капитан фрегата, не говоря уж о простых матросах знали, чем грозит им преследование, они бы, скорее всего, не теряя времени даром, занялись совсем другим делом. В пираты подались бы, например, благо первоклассный корабль мог позволить им вполне успешно заниматься этим промыслом. Однако они, увы, не знали, во что лезут, и храбро смотрели в будущее.
Торн
Похоже, местные решили уморить его своей неторопливостью. А главное: каждая задержка тянула за собой другую и накладки растягивали время, нарастая, как снежный ком. Вот и сейчас то же самое. Выйди они тогда в море сразу, ну или хотя бы с утра, проблем бы не было. Но пока готовились, пока собирались… В общем, их корабль, развалюха жуткая, зато с громким именем «Касатка», выполз из бухты, уже когда перевалило за полдень, и пополз, словно беременный кашалот. И, как следствие, угодил в шторм, который в иных обстоятельствах успел бы проскочить.
Хорошо еще, команда этого корыта (хотя данное определение и выглядело «Касатке» невероятно щедрым комплиментом) оказалась все же не робкого десятка, да и моряки, как ни крути, были опытные. Сумели пройти по самому краешку шторма, благодаря чему все потери ограничились сорванным парусом, и уйти сюда. Теперь оставалось только ждать, благо удобная бухта, позволяющая отсидеться без риска для жизни и здоровья, нашлась быстро.
Ветер сюда не попадал. Ну, почти не попадал. Узкий, извилистый пролив между кучей островов словно отсекал бухту от моря, превращая ревущий шторм в легкий бриз. Ну а если что-то все же случится, утонуть в любом случае окажется затруднительно. Бухта мелкая, «Касатка», даже коснувшись килем грунта, все равно оставит половину надстроек над водой. Жить можно, в общем.
Правда, удобство этой бухты оценили не только незадачливые путешественники – город, раскинувшийся на ее берегах, был уже довольно стар. Торн навскидку оценил его возраст лет в пятьсот-шестьсот, не меньше. И это был красивый город – сложенный из белого известняка, вольготно раскинувшийся на склоне невысокой горы, он, казалось, ниспадал в море. С расстояния, на котором находилась «Касатка», невооруженным глазом были не видны ни грязно-серые подтеки на стенах, ни трещины, оставленные временем, ни узенькие, не блещущие чистотой улочки. Со стороны город казался молочно-белым и, наверное, в свете заката окрашивался в нежно-розовый цвет. Увы, но наблюдать эту картину не представлялось возможным – небо было затянуто тучами, и солнечные лучи почти не пробивались сквозь плотный темно-серый покров. И все равно, даже сейчас город был красив.
Самым положительным, на взгляд оборотня, был тот факт, что, несмотря на слабый вроде бы ветер, в бухте ощущалось довольно сильное волнение. И если «Касатку», обладающую немалой массой, раскачивало неприятно, но все же терпимо, доставляя лишь незначительное беспокойство, то для утлых лодок, теснившихся в гавани, такое волнение представляло немалую опасность. И хвала богам, а то ведь сразу полезли бы на палубу всевозможные торговцы, пытающиеся сбыть заезжим путешественникам всякую экзотическую дрянь, от красивых раковин и местных фруктов до дизентерии и чумы. Проверено опытом, равно как и то, что от этой саранчи можно избавиться только одним путем – вышвырнуть их всех за борт.
Впрочем, и без них пришлось кое-кого искупать. Если конкретно, то помощника капитана, решившего приударить за Элкой. Та лишь хихикнула, в своей обычной манере позволяя ухажеру распускать хвост, но когда вообразивший себя неотразимым герой-любовник попытался галантно положить девушке руку на талию, рядом словно бы из ничего материализовался ее старший брат. Ну, легенда у Торна с Элкой была такая, очень удобная, кстати.
Незадачливый морячок отправился за борт так быстро, что вскрикнуть успел только оказавшись под водой. Получившийся «бульк» звучал неубедительно, и на том все, может статься, и закончилось бы, ибо «брат» был в своем праве, но остальная команда почему-то обиделась. Кое-кто даже за подручные предметы вроде багров и весел хвататься начал. Пришлось их отправить следом за фыркающим, как дельфин, товарищем, а остальным просто навалять. Так, слегка, чтобы жизнь малиной не казалась. А потом пообещать капитану килевание на пару оборотов и в доказательство осуществимости своей угрозы на его глазах голой рукой разбить вдребезги какую-то хреновину, непонятную не слишком разбирающемуся в морском деле Торну, зато внушительную на вид и сделанную из крепкого дерева. В результате Торна начали бояться, и все его приказы исполнять по команде «Бегом!», что, в принципе, оборотня вполне устраивало.
Сейчас Торн, настроение которого было достаточно далеким от идеального, бесцельно бродил туда-сюда по мокрой палубе корабля. Ему не нравилось вынужденное бездействие – он, вообще, был из тех людей, которые если уж принимают решения, пускай даже решения эти отнюдь не всегда продуманы, идут вперед решительно и упорно. И пускай такие решения далеко не всегда верные, однако, с другой стороны, очень часто, особенно в критической ситуации, лучше быстро сделать хоть что-то, чем неделю обдумывать свой ход и начинать шевелиться, когда поздно уже что-либо менять. Именно эта привычка – вкупе с некоторым талантом и умением в случае нужды абсолютно безразлично относиться как к своей, так и, за редким исключением, к чужим жизням – стала для Торна причиной многих побед и поражений. Увы, сейчас привычка к действию порядком отравляла его жизнь. Однако крик сигнальщика, разнесшийся по кораблю, живо развеял навалившиеся, было, тяжкие думы.
Впрочем, ничего страшного не произошло. В данном случае, вахтенный всего лишь сообщал, что кто-то намерен пришвартоваться к борту корабля. Вернее, пытался это сделать – не так-то просто подняться даже на невысокий борт с качающейся на волнах лодки, да еще и без приглашения. Так что людям числом трое, подплывшим к «Касатке» на не самой крупной шлюпке, вздумай они встретиться с кем-то здесь без его желания, пришлось бы туго – любые их потуги смотрелись бы, по меньшей мере, смешно. Очевидно, они и сами это уже начали понимать – во всяком случае, энтузиазм их быстро слабел.
– Что надо?
Голос, раздавшийся у них над головами, заставил всех, кто находился в шлюпке, задрать головы. Прямо над ними стоял человек в черной одежде и с иронической усмешкой, заметной даже на таком расстоянии, разглядывал вновь прибывших.
– А немного повежливей нельзя? – спросил один из них, судя по ломающемуся баску, совсем молодой парень.
– Это – вежливо. И упаси вас боги услышать, как я ругаюсь.
Торн был совершенно искренен. С учетом того, что невежливым обращением он считал ситуацию, когда надо сразу отрывать собеседнику тупую башку, причем безо всякого предупреждения, его слова и впрямь могли быть приняты за образец высокого стиля. Вот только его собеседники об этом не знали.
Выслушав не слишком изобретательные эпитеты в свой адрес, оборотень пожал плечами, махнул рукой вахтенному, бди, мол, и зашагал прочь. Ситуация слегка его развлекла, а насчет оскорблений, которые он услышал… Лет пять назад он, возможно, и обратил бы на них внимание, а сейчас пылкая речь незваного гостя вызвала у него лишь легкую усмешку. Делать ему нечего, как только на сопляков внимание обращать.
Однако прежде, чем он успел скрыться в теплом чреве корабля, негромкое плюханье и звяканье за спиной оповестили, что гости упорны в своем желании пообщаться. Обернувшись, он даже удивился слегка – все трое уже находились на палубе. И, как назло, ни капитана, ни его подручных – видать, наблюдают изнутри, через иллюминаторы. Сидят в тепле и собираются развлечься зрелищем легкого мордобоя. Нашли цирк…
– Ну и какой хрен с горы беспокоит скромного морехода? – спросил Торн у визитеров. Сейчас он выглядел весьма и весьма представительно – черный с серебром камзол, высокие сапоги, длинный тяжелый палаш на поясе. Этакий классический морской волк с легкой поправкой на местный колорит. – Вы кто такие?
Его слова троицу явно не впечатлили. Хотя они не преминули решительно продемонстрировать окружающим, что обвешаны колюще-режущими предметами. Торн презрительно усмехнулся – если бы он захотел, все трое уже лежали бы, не подавая признаков жизни. Да и грозный вид у них изображать получалось довольно комично – если один, невысокий крепкий мужик, заросший бородой, казалось, по самые брови, и с перевязанным цветным платком головой, напоминал пирата из старых фильмов, то про двух других можно было сказать только одно: сопляки. Лет по шестнадцать-восемнадцать на вид, не больше. Опять же «пират», возраст которого все из-за той же бороды определить было довольно затруднительно, оружие держал достаточно ловко – совершенно определенно, приходилось ему пускать свои железяки в ход не только на тренировках. Молодежь же держала клинки так, как люди, которые чему-то учились и что-то умеют. Именно чему-то и именно что-то их обучали, и обучали неплохо, но в бою они не были ни разу – уж это-то немало повидавший в своей жизни оборотень мог определить достаточно четко. Одежду все трое носили примерно одинаковую, но, опять же, если на мужике короткие сапоги, кожаные штаны и простая, хотя и добротная полотняная рубаха смотрелись вполне уместно и были, что называется, обмяты по фигуре, то на молодежи одежда сидела так, будто ее впервые одели. Правда, все трое были мокрые, хоть выжимай, что неудивительно, учитывая высоту волн, однако общего впечатления о них это не меняло.
Между тем пауза затягивалась, и Торн, хорошенько рассмотрев вновь прибывших и дав им рассмотреть себя, повторил вопрос:
– Так что вам угодно? Будете говорить или вежливо проследуете за борт?
Элтон, Ричард, Селеста
– Ну, что там?
– Да все нормально пока, спать укладываются.
– Это хорошо. Ладно, иди поспи, я пока сам подежурю.
Селеста кивнула благодарно и ящерицей уползла в кусты. Ползла она совершенно бесшумно, но, как только спустилась с пригорка достаточно, чтобы из лагеря ее было не видно ни при каком раскладе, встала и так же бесшумно двинула дальше на своих двоих. Обдирать лишний раз пузо об землю ей совершенно не хотелось.
Элтон, сменивший ее на посту, прищурил глаза и внимательно оглядел лагерь. Магу предстояло лежать здесь вот так, практически в полной неподвижности, три часа, пока его не сменит Ричард, взявший на себя, как самый опытный и, чего уж там, самый выносливый, самую трудную, предрассветную вахту.
Придворный целитель поелозил животом по земле, потом чуть отодвинулся, придирчиво осмотрел получившееся лежбище и откинул в сторону пару камушков и острый сучок, изрядно мешающие наслаждаться жизнью. Со второй напастью – комарами – справились куда быстрее, распылив над лежкой облачко специальной настойки, предусмотрительно прихваченной с собой. Правда, того же результата можно было добиться, воспользовавшись магией и сэкономив на весе груза, который тащили на своем (или, точнее, сейчас уже лошадином) горбу, но магия королеве будет видна издали, а настойка – нет. В результате комары, попавшие под действие отравы, дружно передохли, прихватив с собой в свой насекомовый рай и всех оказавшихся поблизости жуков, пауков, муравьев и прочую мелкую и кусачую живность, а новые отряды кровососущих приближаться не рисковали. И пусть кто-то после этого осмелится сказать, что у насекомых мозгов нет.
