Текст книги "Серое проклятие"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Где же ваши лошади, виконт? – продолжал изгаляться предводитель. – Я пока не вижу ни одной.

– Да вон же, есть одна, – ткнул из-за его спины пальцем в сторону Эллины какой-то прыщавый шакал. – Эх, хороша кобылка!

– Извращенец, – фыркнул предводитель. – С этакой оглоблей… Хотя… Что-то в этом есть. Ну что, девочка, поедешь с нами?

– С таким, как ты, – только на кладбище. Чтобы подержаться за самую большую лопату, – даже не сказала, а пропела из-за моей спины Эллина. – Нос вытри, а то слюнявчик закапаешь.

– Чего? Ах ты… – начал парень, поворачивая лошадь в нашу сторону и ударяя ее в бока каблуками. Договорить он не успел. Мне, если честно, уже надоел этот спектакль, поэтому, пользуясь моментом, когда все внимание собравшихся было привлечено к моей спутнице, быстро шагнул вперед и с силой толкнул его лошадь.

Все же сила, добавленная мне Темным в ту ночь, когда я пришел в этот мир, штука хорошая. Правда, лошадку жалко. Она просто рухнула, придавив наездника, тут же вскочила и в два прыжка оказалась от меня в десятке метров, где и встала, дрожа и прядая ушами. Ну а ее хозяин остался лежать, и лишь через полминуты взвыл – организм милосерден, и боль человек начинает чувствовать не сразу. Даже боль от сломанной ноги – судя по тому, что она была вывернута под неестественным углом, и отнюдь не по суставу, это был именно перелом, а не банальный вывих.

А дальше все как в прошлый раз. В смысле, не магия, ее я без нужды применять не хотел, а замешательство в рядах противника. Не теряя времени даром, я сдернул за ногу с лошади того озабоченного хорька, что обозвал мою спутницу лошадью, попутно рукояткой кинжала проломив ему висок, и метнул этот самый кинжал в следующего противника. Не люблю бросать ножи, но уж больно мишень удачная попалась.

Сзади раздался вопль, тут же перешедший в бульканье. Резко обернувшись, я увидел, как еще один мальчишка валится с лошади, хватаясь руками за торчащий из горла нож, – Эллина последовала моему примеру. Сейчас она как раз тянула из ножен свой меч, но в эффективности этого сделанного под женскую руку прутика я не был уверен с самого начала. Однако времени размышлять не было, и я в свою очередь выхватил меч, на замахе распоров бок ближайшей лошади и одновременно перерубив ногу ее всадника чуть выше сапога.

До остальных только сейчас дошло, что их убивают и вообще соотношение двенадцать против двух сократилось до несерьезных семи. Впрочем, неудивительно – ведь прошло навряд ли больше пяти секунд, и времени на детальное осмысление ситуации я никому давать не собирался.

Еще один взмах рукой, ближайший ко мне парень схватился за лицо. Ерунда, царапина, сюррикеном убить не так просто, назначение этих железяк, которые я веером кинул в его сторону, как раз ошеломить, что и получилось. Щенок дернулся из-за поцарапанного лица, лошадь встала на дыбы от чиркнувшей по коже железки, а я, соответственно, успел добраться до вылетевшего из седла противника и ударить его мечом раньше, чем он успел хоть что-то сообразить.

Кобыла молотила копытами по воздуху, но мне было не до нее. Противников осталось пятеро – Эллина достала еще одного, и не просто достала, а ухитрилась запрыгнуть на его лошадь. Теперь она размахивала клинком, надвигаясь на ближайшего противника. Тот, впрочем, уже пришел в себя и довольно успешно оборонялся, противопоставив большему опыту наемницы некоторое преимущество в силе. В то время как они развлекались, фехтуя примерно на равных, четверо оставшихся двинулись на меня, намереваясь если не зарубить, то затоптать. Только, братцы, кто же вам даст это сделать?

Хлопушка… Простенькое заклинание, можно сказать, Детское. Никому от него вреда нет – всего-то яркая вспышка и резкий, бьющий по ушам грохот. Сил требует совсем мало и фонит максимум на полкилометра, так что не засечь. Но когда это заклинание срабатывает буквально перед копытами лошадей, они, что характерно, пугаются…

Дальше все просто. Вспышка, яркая даже сквозь прикрытые веки, встающие на дыбы, визжащие от страха кони, пытающиеся их удержать полуослепленные всадники… И мой меч, короткой льдистой вспышкой перечеркивающий их никчемные жизни.

Трое сразу же рухнули, и лишь четвертый, тот самый здоровяк, успел остановить своего коня, однако это его не спасло, потому что я, блокировав своим мечом его удар, повторил так хорошо мне послуживший трюк с переворачиванием транспортного средства. В смысле, толчком сбил с ног коня, и тот рухнул, молотя в воздухе копытами. Правда, его наездник все же оказался на высоте – успел не только сообразить, что происходит, но и выдернуть ноги из стремян. Счастливо избежав придавливания обезумевшей гнедой тушей, он ловко перекатился и, как мячик, вскочил на ноги. Все это было проделано с неожиданной для такого крупного человека ловкостью, даже меч он не выронил. И к его чести, не порезался о свою железку, что в подобной ситуации требовало определенных навыков и, чего уж там говорить, везения.

Сзади раздался короткий хрип. Чуть сместившись, чтобы не терять из поля зрения своего противника, я бросил взгляд назад. Ну, там все было в лучшем виде – Эллина гордо восседала в седле, а ее противник, зацепившись сапогами за стремена, висел головой вниз, с почти касавшихся земли пальцев бойко капала ярко-алая кровь. Всю эту картину я увидел и отметил в сознании почти мгновенно, даже про кровь подумал «артериальная», а потом резко стало не до того – здоровяк, похоже, не страдал избытком трусости, а может, успел прикинуть шансы на то, что его отпустят живым, и решительно двинулся мне навстречу.

Шел он красиво – в правой руке меч, в левой – дага. Ну, я со стороны, подозреваю, выглядел не хуже. Мой клинок был такой же длины, разве что немного шире и, соответственно, тяжелее, под мою силу. И гарда была очень развита, вся из переплетения стальных прутков, что представлялось, на взгляд местных, ненужным украшательством – здесь были в ходу эфесы попроще. Дагу я извлекать из ножен не стал, зато, быстро нагнувшись, подобрал меч одного из поверженных врагов. Игрушка была легкая и не очень удобная, вдобавок короче моего меча на полторы ладони, но сейчас это не играло роли.

Увидев второй клинок, мой и без того не грешащий щенячьим героизмом противник повел себя еще осторожнее – все правильно, обоеруких бойцов если и не боялись, то опасались всегда. Тем более когда этот самый боец и с одним-то мечом только что устроил здесь образцово-показательную бойню.

И все же свою первую ошибку он совершил почти сразу. Противника надо по умолчанию считать равным себе, это полезно для здоровья, его же, по-видимому, ввела в заблуждение моя стойка. Ну и плюс тот стиль, в котором он дрался, был пока что не особенно распространен, да и требовал намного больше времени и таланта на освоение, чем остальные. Соответственно, он, что вполне очевидно, решил, будто я им не владею. Наивный… Взглянул бы на мой меч, что ли. После того как я стандартно отбил стандартные же удары, а потом так же стандартно попытался атаковать, у юнца взыграло самомнение, а осторожность чуть притупилась. Обманное движение, колющий выпад… И кончик его клинка оказывается пойман теми самими стальными украшениями, которые вызывали неодобрительные смешки местных знатоков оружия. Заминка, совсем короткая, на то, чтобы освободить оружие, но мне этого хватило. Парировать удар второго меча своей более короткой дагой мальчишка не сумел, к тому же я сразу шагнул вперед и влево, ставя его в неудобную позицию, и кончик левого клинка чиркнул моего противника по запястью. Чуть позже, чем нужно, – он уже успел освободить свой меч, уже отдергивал руку и прыжком разрывал дистанцию, иначе лишился бы руки, но и без того получилось неплохо. Не знаю, были ли задеты крупные сосуды, однако в любом случае кровь текла бодро. Даже если он и не истечет ею в ближайшие минуты, и в боли в руке, и в скользящей в ладони рукояти приятного мало.

Очевидно, парень сразу же просчитал возможные последствия ранения, и сделал это не хуже меня. Дико взвыв и выплюнув короткое, грязное ругательство, он стремительно атаковал – в короткой схватке, как он считал, шансы у него еще имелись. Я думал несколько иначе, но, естественно, ничего не сказал. Во-первых, не видел смысла, а во-вторых, берег дыхание. Он, впрочем, тоже, но это ему не помогло, потому что сбить его он попросту не успел – схватка длилась не больше трех ударов сердца, после чего мой противник осел на землю куском бесчувственного мяса. Продолжалась она даже чуть больше, чем я рассчитывал, – все же долгие махания шпагами в стиле месье Дюма чаще всего относятся к художественному вымыслу. Реальный же бой, на мой взгляд, куда больше похож на описания действий тишком пошедшего налево мужа. Проще говоря, сунул-вынул и ушел. В общем, он умер, а я, положив на траву ненужный мне больше трофейный меч, принялся очищать свой клинок от крови, используя для этого кусок ткани, оторванный от камзола одного из трупов.

– Браво, милорд! – Эллина отсалютовала мне своим мечом, не глядя бросила его в ножны и ловко спрыгнула с коня. Судя по ее движениям и горящим весельем глазам, адреналин в крови кипел и булькал. – Я, признаться, и не думала, что вы так лихо фехтуете.

– Это еще почему? – чуть удивленно и слегка обиженно поинтересовался я. Разумеется, не то чтобы меня волновали чьи-то подначки, не юноша бледный со взором горящим как-никак, но и к тому, что в моих способностях могут усомниться, я не привык.

– Ну… Ты же маг, а маги этим не слишком увлекаются.

– И сколько, прости, у тебя знакомых магов? Не балаганных шутов, а серьезных мастеров своего дела?

– Ну… – Девушка замялась. Похоже, нуканье может скоро войти у нее в привычку.

Я покровительственно усмехнулся:

– Запомни, маги отнюдь не столь беспомощны, когда дело идет к драке. Во-первых, среднестатистический маг живет раз в пять дольше столь же среднестатистического человека, а за это время и бегемота можно научить вальс танцевать. А во-вторых, большинство магов посвящают искусству владения оружием и прочим, казалось бы, ненужным премудростям времени не меньше, чем самой магии. Дело в том, что боевые маги прекрасно знают – умение складывать заклинания не панацея, иной раз сталь надежнее. Ну а остальные, не все, конечно, но очень многие, тянутся за ними. Мне иногда кажется, – тут я хохотнул, – у них комплекс неполноценности, вот и стараются доказать всему миру и самим себе, что не трусы и не рохли. Ладно, это все лирика. Кому этих придурков добивать?

Вопрос был, кстати, животрепещущим – те молокососы, что остались живы, стонали довольно громко, и это раздражало мой эстетичный слух. Да и свидетели мне были не нужны. Эллина, кстати, в этом была со мной согласна, логика наемников проста, и сантиментам в ней места нет, но вот предложение заняться этим делом, равно как и вариант с «ты дорезаешь своих, а я – своих», прилива трудового энтузиазма не вызвал. Все же молодая еще, цинизм и рациональность старших товарищей не успел окончательно подавить большинство эмоций. Пришлось мне самому взять в руки один из трофейных мечей и неспешно пройтись, добивая тех, кто еще не отправился к праотцам, так сказать, естественным путем. Грязная работа, тем не менее необходимая, да и, честно признаться, сочувствия к этим ублюдкам я не испытывал никакого.

Путь мы продолжили пешком, замаскировав по мере сил место побоища. Разумеется, был соблазн взять лошадей, но, подумав, мы единодушно отвергли эту мысль. Рано или поздно щенков хватятся, найдут, и тогда двое, приехавшие на приметных лошадях, будут первыми кандидатами на роль подозреваемых. Даже еще до того, как начнут нервничать, могут обратить внимание. Нет уж, лучше не бежать впереди паровоза, тем более что, по расчетам, до города оставалось ходьбы часа три-четыре, не больше.

Так оно в принципе и получилось. Через три с небольшим часа мы, заплатив входную пошлину (судя по ее величине, а также тому, что один из стражников сразу пошел в ближайшую лавку за пивом, опохмел всего наряда был включен в счет), уже входили в ворота Старой Гавани, городка небольшого, зажатого тесным кольцом стен и довольно затрапезного. Узкие, кривые улочки, на которых не везде можно было разминуться не то что телегам, но даже и двоим прохожим, дома, прилепившиеся друг к другу, не самый лучший запах… Мои города выглядели несколько более презентабельно, хотя, конечно, и там хватало недостатков – все же, если быть до конца честным, процесс модернизации жизни у нас еще только набирал обороты.

Гостиница, в которой мы остановились, особыми достоинствами не радовала. Не особыми, правда, тоже – если честно, достоинств у нее вообще не было, если не считать таковым воистину грабительскую цену. За те деньги, которые мне пришлось выложить, чтобы снять на ночь небольшую комнатку, в той же Солнечной Бухте я мог бы снять дом и жить с полным пансионом как минимум неделю. Когда же я потребовал горячей воды, чтобы помыться, на меня посмотрели так, словно я справил большую нужду прямо у дверей мэрии или совершил еще что-либо столь же кощунственное, попирающее все моральные устои.

Хорошо еще, съемом комнаты, договоренностями об ужине и прочими мелочами на правах уже бывавшей здесь путешественницы занялась Эллина. Она, кстати, и гостиницу выбрала, сказав, что это лучшее заведение города. Если она права, то худшие мне даже представить страшно. Тем не менее, немного поторговавшись, комнату она выбила, что само по себе казалось подвигом – народу было не протолкнуться.

Пока мы поднимались к находящейся на третьем этаже комнате, меня преследовал запах несвежих портянок. Похоже, те, кто остановился в этой гостинице, о гигиене имели минимальное представление. Более же всего удручала мысль, что, как только я скину сапоги, запах пополнится новыми, могучими оттенками. Впрочем, опасения оказались напрасными – едва мы скинули вещи, Эллина потащила меня обедать, причем на другой конец города – по ее словам, кухня нашей гостиницы своей цене, мягко говоря, не соответствовала. Я не стал с ней спорить, доверив выбор места профессионалу, и, как выяснилось, не прогадал, поскольку кухня в облюбованной ею забегаловке неожиданно оказалась вполне приличной. Ну а потом мы направились купаться – совсем рядом с городом в бухту впадала река, небольшая, но, как ни удивительно, незагаженная, так что мальчики – направо, девочки – налево и да здравствует чистота!

Вечером от меня не укрылось то, с какой брезгливостью моя спутница присматривается к белью на кровати. Сам я намерен был завалиться спать на полу, в походной постели. Не потому, что джентльмен и уступаю кровать даме, а потому, что вид серой, истертой от старости простыни не внушал мне доверия. К тому же, как я подозревал, матрас если и облегчал кому-то жизнь, так только населявшим его клопам. Как говорится, и дом, и стол, причем с доставкой блюд непосредственно к месту проживания. Пришлось, хихикнув про себя, прочитать клопогонный экзорцизм – если магия здесь не действует, то никто и не заметит, а если действует, то подобными заклинаниями, больше всего напоминающими сборник матерных слов и выражений, наверняка пользуются многие, и внимание мои действия не привлекут. Сработало оно, кстати, вполне штатно, и насекомые рядами и колоннами удалились к соседям. Впрочем, тысячей больше – тысячей меньше, вряд ли кто-то заметит. Заодно убралась и прочая живность, так что спать теперь можно было не опасаясь оказаться съеденным заживо. Да и сама мысль о том, что меня будет кусать насекомое, которое перед этим кормилось с чьего-то неизвестно сколько не мытого и чем болевшего тела, прилива энтузиазма не вызывала, так что очистка комнаты, по моему скромному мнению, являлась одной из важнейших задач. А на втором месте – полог тишины. Его я тоже поставил, а то за тонкой дощатой стеной храпели так, что хотелось взять подушку и пойти в гости решать проблему радикально.

Эллина наблюдала за исходом евреев из Египта… то есть, простите, насекомых из матраца с плохо скрываемой брезгливостью, но, к счастью, обошлось без визгов и прочей женской атрибутики. Все же профессия накладывает определенный отпечаток, в том числе положительно сказывается на выдержке. И только когда мы уже легли, она спросила:

– А скажи… почему у вас этого нет?

– Чего?

– Ну, клопов и прочей пакости. Мы сколько раз ночевали в гостинице, и ни разу нас не кусали.

– Потому что их регулярно выводят, и за чистоту в гостинице хозяин отвечает как минимум лицензией.

– А как максимум?

– Головой. Если, к примеру, кто-нибудь умрет от того, что отравился несвежим пивом, хозяина заведения очень даже запросто могут вздернуть на ближайшем дереве.

– Шутишь?

– В каждой шутке есть доля шутки. Контроль за соблюдением гигиенических норм у меня жесточайший. Зато и дети не мрут как мухи, да и последняя эпидемия холеры была лет пять назад, а в этих местах, насколько я знаю, они случаются почти каждый год.

– А правда, что у вас есть лекарства от любых болезней?

– Не от любых, но от многих. Только, естественно, не на продажу.

– Почему?

– Самим не хватает. Законом предусмотрено, что на экспорт что-либо может идти только после удовлетворения потребностей внутреннего рынка. То есть остались излишки – пожалуйста, продадим, ну а нет – стало быть, все сами используем.

– А если покупателем будет, скажем, король?

– Да какая мне разница? Закон един для всех. Да и потом, я, честно говоря, не очень понимаю, чем король отличается от обычного человека. У него что, в штанах двойные причиндалы?

Девушка фыркнула – похоже, она с трудом сдерживала смех. Давилась, а сдерживала. Однако, закончив смеяться, она все же возразила:

– Он все же глава страны…

– Или ее задница. Без обид, Светлые Земли – это ведь твоя родина?

– Да. Правда, не здесь, а намного севернее.

– Непринципиально. Вот вы ехали по моей стране. Сколько раз вас пытались ограбить?

– Ни разу. Но вооруженный отряд вообще редко грабят.

– Хорошо. Мы с тобой ехали. Вдвоем, заметь, и без охраны. Сколько раз напали? Ни разу. – Тут я, правда, покривил душой, но совсем немного – в конце концов, в Солнечной Бухте напали на меня одного, а не на нас обоих. – А здесь мы второй день – и, считая корабль, подверглись нападению трижды.

– Дважды…

– Трижды. И не спорь, такие цены – это натуральное ограбление.

– Но почему такая разница?

– Да все по той же причине. У нас законы обязательны для всех. Вот те придурки, что на дороге решили нас прижать…

– Кстати, я узнала, это были сын герцога Мурито и его товарищи.

– Да хоть сам герцог, мне-то что?

– Я просто хотела спросить… Разве нельзя было как-то иначе?

– Сама-то веришь в то, о чем говоришь?

– Не очень…

– Вообще, можно было, – задумчиво ответил я. – К примеру, отдать им тебя. Устроило бы? Нет? Ну вот… Так о чем я… Ах да. В общем, за подобное у меня сразу лишают титула и вешают.

– И что, помогает?

– Откуда столько сарказма? Помогает, конечно. Восемь лет назад было пятнадцать судебных процессов, в прошлом году – один-единственный. Сынок какого-то дворянчика из мелкопоместных завалил на сеновале девчонку из соседнего городка. Там, на площади, его и вздернули.

– Дворянина? За простолюдинку?

– А что тут такого? Говорю же, закон един для всех. И потом, дворянин – это не только права, но и обязанности. Пойми, я не только многое даю, но и многого требую взамен. Те, кто считает, что обмен равноценный, остаются, и их большинство. Те, кто не согласен, могут убираться – я никого не держу. Но если уж принял мои условия – извини, их придется соблюдать. А жалость – не мой недостаток. Ладно, спи, завтра рано вставать.

– А как вы смогли сделать так, чтобы перед законом все были равны?

– С трудом. Все, спи давай.

И в самом деле, как ей объяснить, что действительно с трудом. С потом и кровью, с отрубленными головами и виселицами. И хоть что-то получалось лишь потому, что менталитет здесь насквозь средневековый и сюзерен всегда прав. Если, конечно, он способен настоять на своем, если у него достаточно сил и решительности. В этом случае его действия воспринимаются как должное. А слабину дашь – сожрут… С костями сожрут. И прежде чем то, чего я добиваюсь, станет незыблемым и единственно верным, должно пройти много лет и смениться несколько поколений свободных людей, которые не чувствовали на своей шкуре, что значит быть крепостным, продать в рабство сына, чтобы прокормить остальных, или отдать жену лорду по праву первой ночи… А самое паршивое, для того, чтобы этого добиться, кто-то должен оставаться над законом. Хотя бы сейчас… И если на этом этапе со мной что-нибудь случится, все вернется на круги своя. Не потянут мои товарищи дело – нет у них моей репутации и, чего уж там, моих возможностей. Да и не до конца они меня понимают, просто верят мне, как и положено друзьям, прикрывают спину, но первыми пойти не смогут. Я не ангел и не идеалист, поэтому не стремлюсь облагодетельствовать всех и каждого, но нельзя относиться к людям как к говорящему скоту, а здесь до моего появления так и было. Вот почему я должен победить, ведь теперь это и мой мир, мои люди! Только сейчас я начал понимать Сталина, кровавого тирана… принявшего Россию с сохой, а оставившего ее с атомной бомбой. И даже сейчас не был уверен, что потяну нечто подобное. Но все равно буду стараться хотя бы просто потому, что жалко уже вложенных сил и того, что сделано.

Выехали мы утром, когда солнце только стало подниматься, окрашивая море в огненно-серебристые тона. У входа в гостиницу нас ожидал нанятый с вечера экипаж, но прежде, чем ехать, мы плотно позавтракали – мало ли как все обернется, а путешествовать на голодный желудок я не хотел. Хорошо, прислуга в гостинице вставала еще раньше, и заспанный парнишка притащил нам по миске горячей, ароматно пахнущей каши и мелко нарезанного копченого мяса. Плюс баснословно дорогой кофе в огромных кружках. Сварен он был, кстати, на удивление неплохо, и, закончив трапезу, я почувствовал, что жизнь налаживается.

Правда, настроение сразу же немного подпортил экипаж. Рессоры его были на редкость жесткими, колеса о наличии такого изобретения человеческого гения, как пневматические шины, не слышали в принципе, а выложенная булыжником улица была вдобавок не особенно ровной. Словом, растрясло меня изрядно, в отличие от Эллины, которой, похоже, эта поездка доставляла удовольствие. В результате, вылезая из экипажа, мы были прямо антиподами – улыбающаяся и довольная Эллина и злой и мрачный я. При этом главной мыслью в моей голове было, как я разнесу по камешкам эту пародию на город после того, как решу здесь все завоевать. Ничего, кстати, несбыточного в этих мечтах не было.

Место, в которое мы приехали, располагалось недалеко от города, точнее сказать, у самых его стен, и представляло собой самый обычный рынок. Довольно большой, кстати. Сейчас, по случаю раннего времени, народу было совсем немного, да и лавки еще не все открылись. Многолюдны были разве что рыбные ряды – вернувшиеся с ночного лова рыбаки притащили сюда улов и теперь азартно спорили с перекупщиками, а там, где процесс торга был уже закончен, грудами лежали рыба всех видов и размеров, моллюски, от мидий до кальмаров, здоровенные, метра по полтора в размахе клешней, крабы… Там же суетились покупатели, скорее всего, слуги богатых господ, торопящиеся закупить свежайшие продукты для своих хозяев. Все это было интересно и довольно познавательно, но нас сейчас интересовало совсем другое. Если конкретно – та часть рынка, где торговали лошадьми.

Увы, как говаривал один полулегендарный и уже практически забытый политик времен моего детства, «хотели как лучше, получилось – как всегда». А все потому, что женщина все равно остается женщиной, будь она и наемница – профессия особой роли не играет. В общем, к лошадникам мы шли причудливым зигзагом, проходящим через ряды, в которых торговали одеждой, обувью и всякой, зачастую непонятной мне, ерундой. К моему счастью, большая часть торговцев пока еще не появилась, но все равно потеряли мы на этом деле не меньше часа, и, когда выбрались оттуда, основным моим желанием было кого-нибудь убить. Ненавижу рассматривать шмотье, особенно если конкретно сейчас оно попросту не нужно.

А вот загоны, в которых держали привезенных на продажу лошадей, меня откровенно разочаровали. Точнее, не сами загоны, а их содержимое – не сезон, как пояснил мне один из лошадников, выбора особого нет. Увы, он оказался в корне не прав – не только особого выбора не было, не особого тоже не наблюдалось. Я, конечно, не великий знаток, но за двадцать лет пребывания в мире, где лошадь является основным средством передвижения, кое-чему научился. Так вот, это «кое-что» однозначно утверждало – ловить на этой ярмарке нечего.

Однако и уходить отсюда просто так не было смысла – не на своих же двоих дальше топать. Соответственно, приходилось выбирать если не лучшее из лучшего, то хотя бы не самое хреновое из худшего, чтобы добраться до ближайшего крупного города и там обзавестись чем-либо более подходящим. В очередной раз пожалев, что чрезмерно велик риск сразу же открыть портал до места назначения (слишком уж легко этот портал разрушить, и последствия для идущего через него могут быть фатальными), я вздохнул и принялся внимательно осматривать предлагаемых мне живых вездеходов.

К сожалению, те, что не понравились мне с первого взгляда, не понравились и со второго, да и с третьего тоже. К чести продавца, в загоне которого, в отличие от всех остальных, обнаружились не совсем уж клячи, годные разве что на колбасу, он прекратил расхваливать свой товар практически сразу – так, выдал дежурную фразу и на том успокоился. Тоже, видимо, понимал, что, как ни мечи он бисер, на результат это не повлияет. Теперь он со скорбным лицом стоял рядом со мной, все же надеясь, что сумеет сбагрить хотя бы часть залежалого или, точнее, вусмерть заезженного товара.

Когда по истечении пары минут внимательного осмотра (хотелось бы дольше, но смотреть было в общем-то не на что) я уже готов был перейти к более детальному исследованию той пары «скакунов», которая показалось мне способной пройти хоть какое-то расстояние с всадниками на спинах, меня отвлекло восторженное оханье Эллины. Оглянулся, нашел ее глазами – и понял, что причина для столь неожиданного звука и впрямь уважительная. Девушка буквально окаменела перед небольшой, изящной кобылой, привязанной к столбу. Прямо статуэтка из черного, как ночь, дерева, блестящая, словно ее неделю полировали. Только бабки белые. Торговец, стоящий рядом со мной, вздохнул:

– Хороша лошадка… Только вашей даме ее не купить.

– Почему? Разве не на продажу ее привели?

– На продажу. Дня три уже продают. Хозяин ее… бывший хозяин – барон Иннино – недавно разорился. Решил поиграть в купи-продай, но, когда дела не знаешь, а надеешься только на древность рода, это может кончиться печально. Барон принял яд, а его наследники, чтобы хоть как-то свести концы с концами, распродают остатки имущества. Беда в том, что они хорошо понимают, сколько может стоить такая красавица, и цену требуют соответствующую. Не больше и не меньше того, что она стоит, надо сказать, но все равно для большинства это неподъемные деньги.

– Сколько? – поинтересовался я скорее для поддержания разговора.

Торговец назвал сумму.

Мы с Эллиной синхронно охнули.

– Однако же губа у этих ваших наследников не дура.

Судя по вздоху моей спутницы, она пришла к такому же выводу. И взгляд как-то сразу потух… Эх! А ведь у человека, похоже, была мечта.

То, что я сделал дальше, наверняка запомнилось местным и привлекло их внимание, но вряд ли это могло привести их к пониманию того, кто чудит столь экстравагантно на самом деле. Так что пес с ним, желанием проскочить серыми мышками, – как-нибудь разберемся. Короче, я подошел к невысокому мужику в потрепанной ливрее, который, собственно, и продавал лошадь, и купил ее, выложив за покупку две трети имеющейся у меня наличности. Правда, сумел договориться, чтобы в эту сумму было включено и седло хорошей кожи, что несколько примирило меня с финансовыми потерями. Ухмыльнувшись во всю пасть (надо же сделать хорошую мину при плохой игре), я кинул Эллине вожжи, сказал ей «твое» и вразвалочку пошел обратно, провожаемый обалдевшим взглядом своей спутницы, восхищенно-завистливыми взглядами других женщин, которым мужчины такие подарки делать не торопились, и ненавидящими – их спутников, которые только что превратились в глазах своих дам в «жмотов и неудачников, не способных даже достойный подарок женщине сделать». Честное слово, своими ушами слышал, что одному такому мужику говорила расфуфыренная дама, то ли жена, то ли любовница.

После такой покупки торг за присмотренных мной лошадей проходил как-то вяло, без огонька, хотя на подобных рынках, как меня заранее, еще по дороге сюда, предупредила Эллина, торг не только уместен, но и обязателен. Как на восточном базаре: не будешь торговаться – не будут уважать. Это с тем продавцом запредельно дорогой кобылы не поспоришь, он лицо подневольное и снижать цену попросту не имеет права, а вот с остальными языками сцепиться придется. Впрочем, торговаться я умел, поболтавшись с мое на трактах (а вначале карьеры Проклятого Лорда чем мне только не пришлось заниматься), научишься всякому. Ну а сейчас проблем и вовсе не намечалось – не «мерседес», чай, покупаю.

Вполне логично, что, несмотря на привычку местных делать из рядовой в общем-то покупки средств передвижения целый ритуал, торг прошел быстро. Без труда отразив попытку втюхать мне кандидатов на живодерню по цене орловских рысаков, я сбил цену до вполне соответствующей их виду и возможностям, и мы ударили по рукам. Полчаса спустя, обмыв с Эллиной покупку, а заодно и пообедав в притулившейся здесь же, возле рынка, забегаловке с на удивление приличной кухней, мы покинули, наконец, Старую Гавань и продолжили свое путешествие.

Кстати, что меня позабавило, так это подаваемый в местной столовой хит сезона – расхаракиренные плотоядные колобки, сиречь гамбургеры. Вот не понимаю я этого – местная кухня и так весьма неплоха, но стоило мне в порыве ностальгии как-то соорудить для себя такой бутерброд, как его рецепт тут же подхватили и пустили гулять не только в моих землях, но и у соседей. И что характерно, безо всяких отчислений автору. Впрочем, не жалко, но брать это блюдо, несмотря на совет хозяина заведения, я не стал. А вот Эллина вгрызлась в него с таким видом, словно никогда ничего вкуснее, чем этот фастфуд, не пробовала. Странные у них тут вкусы.