Текст книги "Серое проклятие"

Автор книги: Михаил Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Внимательно осмотрев чужой корабль, я прикинул, куда лучше бить. Две мачты, как и у нас, да и парусное вооружение такое же. Вот пушек явно больше, стало быть, работать надо издали. Я машинально кивнул своим мыслям и вновь обратился к «первому после Бога»:

– А скажите, капитан, мы можем повернуть так, чтобы пересечь его курс?

– Зачем?

– А чтобы у них был шанс отстать, – безмятежно отозвался я. – Если они все же не пираты, мы просто разойдемся с ними, ну а если погонятся – тогда уж…

Идея пришлась капитану по душе – наверное, он подспудно все же надеялся, что обойдется. Перемежая свою речь тем, что при некоторой фантазии можно было принять за малый боцманский загиб, он рыкнул команду.

Засвистела боцманская дудка, заскрипело рулевое колесо, и корабль начал разворачиваться влево. Промедлив не более тридцати секунд, преследователи стали повторять наш маневр. Ну вот, не обошлось. Я хмыкнул:

– Ну все, теперь ясно. Капитан, я к пушкам. Попробуйте все же поставить наш борт против их носа.

– Зачем?

– На носу у этих чудиков пушек нет, – терпеливо, как маленькому, пояснил я ему. – Мы будем работать с предельной дистанции, может, и попадем. А они не смогут отвечать.

– Но так далеко…

– Сдуру, капитан, можно и хрен сломать. Я это к тому, что случайно попадут, к примеру, в румпель, и пиши пропало. Действуйте.

Сердито пробурчав что-то, капитан тем не менее спорить не стал и честно попытался выполнить мой приказ. Не сумел, разумеется, по маневренности пират превосходил нас так же, как и в скорости, но стрелять он пока что не мог – мы были в мертвой зоне. А вот наши пушки из такой позиции навести было вполне можно.

Первый выстрел я сделал с полуторной навеской пороха, целясь повыше. Попасть особо не рассчитывал – все же в первый раз… Мне надо было определиться с дальнобойностью пушек и с тем, как лучше управлять ядром. Сразу же оказалось, что хаотично вращающееся и абсолютно неотцентрованное ядро летит по куда более сложной, а значит, хуже поддающейся управлению траектории, чем снаряд из сделанного в моем мире орудия. Тем не менее и скорость у него была пониже, так что я ухитрился не только выстрелить куда-то «в сторону неприятеля», но даже и попасть. Правда, в палубу, но и это значило многое. Оставалось только рыкнуть на матросов, чтобы перезаряжали, а то эти трусы, увидев, что я не шучу и в самом деле собираюсь стрелять полуторным зарядом, разбежались, как тараканы. Опасливо поглядывая на меня, они подбежали к пушке, а я занялся стрельбой из двух других.

Из трех пушек в течение часа я ухитрился сделать дюжину выстрелов. Запредельная скорострельность, ничего не скажешь… Хорошо еще, что пушки были малого калибра, а на помощь мне капитан послал большую часть находящихся под его командованием матросов. Из этих двенадцати выстрелов я попал четыре раза – опять же по местным меркам невероятная точность. Но, главное, два ядра ударили точно в первую мачту пирата. Одного, правда, чтобы ее свалить, не хватило, да и второго, хотя оно ударило почти в то же место, было недостаточно, однако в монокуляр я хорошо рассмотрел появившуюся на твердом дереве трещину, и почти сразу же пираты принялись убирать на этой мачте паруса, опасаясь, наверное, что она переломится. Скорость пиратского корабля резко упала.

– Ну, вот и все, – объявил я, возвращаясь на мостик. Больше всего меня сейчас раздражало, что от рубашки моей, еще недавно белой, а сейчас непонятного серо-коричневого цвета, кисло воняло сгоревшим порохом, но с этим неудобством можно было мириться. – Как вам бой, капитан?

– Вы и впрямь великолепный канонир…

– Стараюсь, – ответил я скромно, еле удержавшись от того, чтобы шаркнуть ножкой. Ласковое слово – оно и кошке приятно… А вот взгляд капитана, совершенно не вязавшийся с довольной улыбкой на его физиономии, мне совершенно не понравился.

– Мы сможем их добить?

– А зачем, капитан? Для нас они больше не опасны. Да и из ваших пукалок это сделать довольно сложно.

Не ожидая возражений, я зашагал вниз. Насчет сложно, конечно, я загнул – сейчас, обладая преимуществом в скорости и маневренности, мы спокойно могли занять удобную позицию и поразить, к примеру, крюйт-камеру. С артсистемами местного производства я освоился достаточно, чтобы сделать это быстро, но и впрямь зачем? Пускай сами разбираются со своими проблемами, им за риск платят, а я устал, да и голова начала побаливать – гром пушек все же не самая приятная для моих ушей музыка, а беруши в этот поход захватить не догадался. Если же капитан в свою очередь решил, воспользовавшись моментом, пограбить лихого корсара, то я ему тем более не помощник. Наверняка просто так пираты не сдадутся, и все кончится рукопашной, а непонятно ради чего махать мечом и лезть под арбалетные болты – нет уж, увольте.

Кстати, матросы провожали меня взглядами, в которых было если не восхищение, то уважение уж точно. И по первой же просьбе, без понуканий, устроили мне душ из забортной воды, вылив ее на меня, наверное, бочки три, не меньше. Рубашку, конечно, пришлось выбросить, я ее, как оказалось, не только испачкал, но и порвал, однако запасных у меня имелось аж целых две штуки, купить же новую на берегу не проблема.

Впрочем, наиболее восторженно на меня смотрела Эллина. Ну да, чему тут удивляться, она ведь наемница и хотя вряд ли специалист по огневому бою, но сложности, с пушками связанные, представлять должна. Вот, наверное, я ее и впечатлил, как профессионал профессионала. А может, это начал действовать синдром… э-э-э… как его там… Не помню, кстати. Может, мюнхенский? Ну, в общем, это когда заложник начинает обожествлять конвоира. Она ведь, как ни крути, в какой-то мере у меня в заложниках и находится. Если этот синдром – то хреново, незачем психику девчонке портить. Она ведь ничего плохого мне не сделала, если вдуматься. Правда, только потому, что не успела, но, с другой стороны, свою вину в виде намерений уже искупила, развлекая меня в дороге. Ладно, будет день – будет пища, разберемся еще, что там у нее за мотивы, а пока что мне приходилось испытывать на прочность собственное терпение. Дело в том, что кожа после морской воды немилосердно зудела, особенно, извиняюсь за неаппетитные подробности, на заднице, а чесаться при даме неприлично.

Берег мы увидели на следующий день утром. И увидела его первой, за исключением, разумеется, засевшего на мачте матроса-впередсмотрящего, Эллина. А увидев, сразу поспешила ко мне.

Я как раз сидел на кровати и размышлял, выпить еще кофе или ограничиться тем, что уже в себя влил. С одной стороны, очень хотелось, с другой – четвертая кружка – это уже перебор. Голова заболит, это к бабке не ходи, придется или таблетки глотать, или заклинанием лечиться. Ни того ни другого делать, разумеется, не хотелось, но конец моим сомнениям положила именно возникшая на пороге девушка.

– Земля!

– Это хорошо, – кивнул я.

– Это не то место, куда мы плывем. – На сей раз она взяла на пару тонов ниже, почти шепотом говорила.

– А вот это плохо.

– И ты настолько спокоен?

– А ты еще не сказала ничего, что дало бы мне повод волноваться. Объясни толком, а потом уж будем паниковать. Или не будем.

Когда моя спутница изложила мне свои соображения, я задумался. По всему выходило, что прибыли мы в принципе как раз туда, куда стремились, – во-первых, компас у меня имелся, и отследить курс, во всяком случае приблизительно, было не столь уж сложно, а во-вторых, тут вообще серьезно промахнуться было невозможно. Противоположный берег имелся в единственном экземпляре, и островов в этих местах отродясь не водилось. Но Эллина утверждала, что не раз была в окрестностях города, в который нас подрядились довезти, и утверждала, что как минимум на полдня пути вокруг него побережье – сплошной песчаный пляж. Здесь же были скалы. Решить, что штурман ошибся в счислении и корабль отклонился от курса, конечно, можно, но я в этом сомневался. Понаблюдал уже за тем, как он работает, и мужик произвел на меня впечатление спокойного, несуетливого профессионала. Я, конечно, мог и ошибиться, но все же куда больше шансов было на то, что дело нечисто. Впрочем, паниковать и впрямь было рано – кто знает, может, капитан «Морского коня» банально привез груз контрабанды и намерен выгрузить ее здесь, в укромном местечке, подальше от чужих глаз. Основной груз корабля составляли выделанные шкуры, их вонь меня за время путешествия изрядно достала, и даже запах полутонны кофе, загруженного в носовой трюм, не мог ее перебить, однако что еще могло быть на корабле, мы даже не представляли. В конце концов, это меня и не интересовало, а потому ревизию трюмов я не производил. Так что, может быть, контрабанда. А может, и нет.

Когда якорь с шумом плюхнулся в воду, я, громко стуча сапогами и придерживая меч у бедра, поднялся на палубу. Сзади стучала каблучками Эллина. Вот как, спрашивается, у женщин получается даже в мягких сапожках стучать каблуками, если в этих же сапогах они могут ходить тише кошки? Не представляю. Впрочем, это было последнее, что меня сейчас волновало.

– Капитан, я, возможно, не прав, но сдается мне, это местечко и близко не напоминает Старую Гавань, – как можно более небрежно сказал я, оглядываясь вокруг. Действительно, на маленький и, по слухам, уютный порт, старейший в этих местах, от чего, собственно, и пошло его название, это место мало походило. Небольшая бухта, зажатая между высокими, практически отвесными скалами, на которых почти не было растительности. А вот птиц, что характерно, здесь была туча, причем самых разных видов. Как раз в тот момент, когда я обратился к капитану, огромная стая этих тварей, больше всего напоминающих чаек, взлетела с небольшого утеса и пронеслась над кораблем, щедро окропив его дерьмом. Впрочем, капитан, судя по всему, хорошо знал характер местных обитателей, а потому заранее распорядился натянуть над палубой огромный кусок парусины, который, собственно, и спас нас от летящих с неба экскрементов.

– Разумеется, сударь. В Старой Гавани мы будем к вечеру, – отозвался капитан. – А тут у меня встреча. Вот с этим красавцем.

Проследив за движением руки капитана, я увидел невдалеке, максимум в сотне метров, великолепный фрегат. Изящный, хищный на вид, с красно-черным корпусом и не менее чем с двадцатью пушками на обращенном к нам борту. Орудийные порты были задраены, но я ни на миг не сомневался, что скрытые за ними орудия не в пример крупнее наших пукалок. От корабля так и веяло надежностью. Я не знаток, но мог бы поспорить на что угодно – этому фрегату не дано состязаться в скорости с моими клиперами, но в любой шторм на нем можно чувствовать себя уверенно и спокойно.

– Красив…

– Разумеется. Это ведь… Впрочем, будете на нем – сами увидите.

– И на хрена мне на нем быть? – спросил я. Что-то здесь было не так, и мне совершенно не хотелось, чтобы мои подозрения оказались верными.

– Видите ли, сударь, – по-хозяйски ухмыльнулся капитан, – я должен передать им кое-какой груз, а еще, как я знаю, им просто необходим хороший канонир.

– Ну и при чем здесь я?

– Сударь, ну вы же не дурак… Вы отправляетесь дальше на этом корабле… Думаю, капитан «Золотого ястреба» убедит вас к сотрудничеству, он умеет это делать. Так вот, вы отправляетесь с ним, а я за помощь получаю от капитана Грэвиса двадцать империалов. Ну, вы сами знаете, монеты Серой империи везде ценятся. И ваша дама тоже отправляется с вами – сами понимаете, свидетели мне не нужны, а капитан найдет ей применение.

Я чуть не поперхнулся. За меня… За МЕНЯ двадцать империалов? Я что, так упал в цене? Даже с учетом традиционно высокого курса денег, которые я чеканю, сумма может вызвать только смех. Или капитан идиот? Впрочем, тридцать сребреников – всегда тридцать сребреников, или, применительно к тому, что я наверняка далеко не первый пассажир, которого это животное продает в рабство, «пять старушек – рубль».

– Вы же сказали, что к вечеру мы… – пискнула из-за моей спины Эллина.

– И не соврал. Мы, – он сделал ударение именно на этом «мы», – там к вечеру и будем. А вот вы – нет.

– Подозреваю, капитан, вы делаете самую большую ошибку в своей жизни, – негромко и спокойно, но так, чтобы слышали все, сказал я, кладя руку на эфес меча.

– Сударь, не делайте глупостей, – нимало не испугавшись, ухмыльнулся капитан. – Нас все же намного больше.

Я быстро оглянулся. Со всех сторон к нам подтягивались вооруженные чем попало матросы, те самые, что еще вчера вместе со мной сначала воевали, а потом весело окатывали меня водой. Сейчас их лица были угрюмы, но решительны, и собралось их человек тридцать. Наверняка в доле, скоты. Ну что же, братцы-кролики, вы сами этого захотели.

Все-таки у гоблинов, даже таких вот полукровок и квартеронов, с интеллектом негусто, а самомнения, напротив, в избытке. Подобное сочетание всегда чревато неприятностями, что в принципе и произошло. Капитан наверняка контролировал мою руку, которая была на эфесе, и, когда она разжалась, победно ухмыльнулся. А зря. Это обычные дворяне привычны в первую очередь к мечу, всем остальным владея заметно хуже. Менее «благородное» оружие, чем их фамильные клинки (иной раз, кстати, довольно паршивого качества), вызывает у некоторых даже отвращение, а зря. Впрочем, не это важно, а то, что капитан, похоже, тоже был во власти этого стереотипа, хотя, посмотрев на то, как я управляюсь с пушками, мог бы и задуматься лишний раз. Как бы то ни было, короткий нож, рыбкой выскочивший из моего рукава, чтобы тут же погрузиться в жирное капитанское брюхо, оказался для него полной неожиданностью.

Сзади раздалось короткое «ох!», перешедшее в стон – похоже, Эллина, четко исполняющая данную еще в каюте установку прикрывать мне спину, кого-то приголубила. Молодец, девочка, но пока не до нее. Главное, я выиграл пару секунд для активации заклинания. Вокруг левой руки сформировался огненный клубок, моментально трансформировавшийся в длинную, метров пять, тонкую нить, абсолютно ровную, мутно-белую и почти невидимую в свете солнца. Широкий взмах…

«Серая рапира» – вот как называется это мое фирменное заклинание. Эффект – как от мощного лазерного луча, только ограниченного по длине. Ближайших ко мне матросов просто развалило на куски, с треском осела и повисла на вантах перерубленная мачта. Не теряя времени и пользуясь замешательством в стане противника, я прыгнул вперед и в несколько ударов покончил с теми, кто пытался меня предать. Вот так-то, Проклятый Лорд не знает жалости.

Обернувшись, я увидел белую как мел Эллину. Ну да, она хоть и воевала и наверняка убивала, все же никогда не видела, чтобы в течение двух-трех секунд чистенькая, заполненная людьми палуба превратилась в залитый кровью филиал скотобойни. Хотя нет, крови-то как раз было не очень много, все же раны частично прижигались… Тем не менее подобное мог сотворить разве что маг очень большой силы, а такие сами не воюют. Сошки же помельче подобными спецэффектами не балуются. К тому же защитные амулеты для не очень сильного мага – препятствие серьезное, да и вражеские маги тоже сложа руки не сидят. Только вот сейчас ни магов, ни действующих амулетов…

– Не волнуйся, крошка, – помахал я ей рукой. Учитывая рост моей спутницы, такое обращение можно было принять за издевательство, но она, похоже, не обратила на него внимания. – Кого ты там скрутила?

Как оказалось, двоих. Одного, правда, ножом, насмерть, а второму очень даже квалифицированно пробила по затылку, и теперь он был годен для допроса. Однако прежде, чем заставить его делиться информацией, следовало решить проблему с фрегатом.

На «Золотом ястребе», очевидно, уже сообразили: что что-то пошло не так. И немудрено, вопли, осевшая надстройка и упавшая мачта привлекут внимание кого угодно. Пронзительно свистели боцманские дудки, бегали матросы, начали подниматься крышки орудийных портов. Медленно, слишком медленно. С моей руки сорвалась огненная капля и, стремительно увеличиваясь в размерах, устремилась к фрегату. Легко, словно бумажный, проткнула борт и исчезла внутри. Умпф-ф! Корпус великолепного корабля как будто вспух изнутри, плеснуло красным из открытых люков, пролетела над головой, вращаясь на манер городошной биты, пушка. Все. Никого живого в том огненном аду, который бушевал передо мной следующие пять секунд, остаться не могло в принципе. Когда пламя осело, на воде плавали лишь несколько слабо дымящихся головешек.

Я вытер пот со лба – все же это заклинание отбирает довольно много сил. Хотя, конечно, эффективная штука, ничего не скажешь. Вчера я мог и не баловаться с пушками, а просто засветить во вражеский корабль так же, как сейчас. Все играл в секретность, и, как оказалось, зря.

Впрочем, рефлексировать по этому поводу я не собирался. Куда больше меня волновало, что магические возмущения, вызванные моими действиями, может засечь любой маг в радиусе трех десятков километров, а то и больше. Конечно, маги вроде как потеряли силу, да и амулеты перестали действовать, но вдруг моя информация неточная или как минимум неполная? Правда, в пользу версии о недействующей магии говорил и тот факт, что я так легко смог уничтожить «Золотой ястреб». Все же фрегат, как и положено любому уважающему себя военному кораблю, должен быть увешан защитными амулетами от киля до клотика, но ни один из них не сработал. И все же, возможно, были какие-то нюансы, мне просто неизвестные. Да и потом, звук, с которым я разнес на запчасти фрегат, был хоть и негромким, но внушительным, кто-нибудь мог его банально услышать. Нет уж, надо было дергать отсюда полным ходом, и делать это по суше – с кораблем я не справился бы, даже имейся на нем обученная команда. Что поделаешь, я ни разу не моряк. В то же время сейчас команда валялась в позах живописно нарезанных трупов, а сама шхуна была повреждена. Соответственно, не стоило и пытаться воспользоваться ею, это обернулось бы лишь потерей времени. А вот информация о том, где мы, собственно, находимся, была мне нужна, и тот, кто мог бы послужить ее источником, тоже имелся.

Оглушенный Эллиной матрос пребывал в глубокой отключке, которую, впрочем, довольно быстро прервало ведро забортной воды. Вода, надо сказать, была холодной – конечно, широта и климат конкретно здесь соответствовали, скорее, черноморскому побережью, но подводных течений имелось в избытке, и одно, по-видимому, проходило как раз неподалеку. Весьма, надо сказать, холодное течение, раз даже в бухте с относительно стоячей водой ее температура была градусов пятнадцать, не более.

Матрос, получив на голову незапланированный душ, резко пришел в себя, сел и очумело завертел головой. Потом сфокусировал взгляд на предмете, который я поднес к его носу, и изображать собачий хвост моментально перестал. Хотя, что интересно, ничего особенного увидеть не мог в принципе – так, измазанный в крови нож, который я извлек из капитана. На матроса, однако, этот простой и бесхитростный клинок произвел самое что ни на есть удручающее впечатление. Странно даже как-то, я же ему этим ножом голову не отрезаю. Ну, пока не отрезаю…

К сожалению, знал наш пленный довольно мало, ну да что ждать от палубного матроса? Интеллекта Коперника, что ли? Да рядом с некоторыми из этих индивидуумов даже собачки Павлова кажутся светочами разума. Тем не менее главное я все же выяснил. До Старой Гавани отсюда было километров пятьдесят, не больше, это если по морю. И дорога из бухты имелась, точнее, контрабандистская тропка. По ней, кстати, сюда иногда приходили за грузом, который привозил ныне покойный капитан Грогсон, но сейчас его никто не ожидал – весь груз должны были передать на фрегат. Ну, вот и все. Больше матрос ничего не знал и, соответственно, не мог быть нам полезен.

Говорят, люди порой инстинктивно чувствуют собственную смерть. Так ли это? Не знаю, может быть. Конкретно этот индивидуум, очевидно, что-то такое все же почувствовал, но, вместо того чтобы попытаться защититься или еще как-то побороться за свою драгоценную жизнь, он лишь заверещал и задергал ногами, пытаясь вжаться в стену надстройки, возле которой сидел. Дурак. Имел храбрость напасть – имей мужество встретить судьбу. Я коротким движением ткнул его ножом между ребер и успел отдернуть руку до того, как кровь брызнула мне на пальцы. Аккуратно сполоснул нож остатками воды, вытер его об одежду уже не подающего жизни матроса и сунул на место, в спрятанные в рукаве ножны. Поднял глаза и наткнулся на осуждающий взгляд Эллины. Наверное, резать пленных по ее понятиям было не комильфо… Впрочем, она ничего не сказала – видимо, правильно оценила особенности момента.

– Ну что, делаем ноги?

Девушка поняла идиому сразу. Впрочем, может, и знала ее до того – как я заметил уже давно, сейчас бродило немало слов и выражений, принесенных мной из родного мира. В основном, конечно, неприличных, но и, скажем, технических терминов среди них хватало. Так что, не теряя даром времени, она отправилась в каюту за вещами, а я занялся транспортом.

К счастью, спуском шлюпки начали заниматься еще до того, как я вышел из каюты, и теперь она висела на талях всего-то в полуметре над водой. Конечно, раньше я шлюпок не спускал, но видел, как в этом мире занимаются подобным другие люди. Не знаю, как у нас, а здесь система, с помощью которой производился спуск, представляла собой простейший полиспаст, разобраться в котором было несложно. Шлюпка закачалась на легких волнах как раз тому моменту, как Эллина, пыхтя, выползла из каюты, волоча наши шмотки. Лично я рассчитывал, что она их всего лишь сложит, но явно недооценил девушку – она справилась с этим в кратчайшие сроки и поволокла наверх. Причем я был убежден, что уж переноской тяжестей заниматься придется мне, но, как оказалось, у моей спутницы было другое мнение на этот счет. А вот на кой хрен она потащила все сразу, для меня так и осталось загадкой. Впрочем, это были уже только ее проблемы.

Больше всего времени мы потратили на то, чтобы переправить эти самые вещи в шлюпку – вначале Эллина с кошачьей ловкостью спустилась вниз по штормтрапу, а потом я на веревке опустил их ей. Сложность была в том, что шлюпка несильно, но раскачивалась и я попросту боялся смахнуть девушку в воду. Однако обошлось без эксцессов, а потом я потратил еще минут десять на то, чтобы замести следы.

Для этого мне пришлось спуститься в крюйт-камеру. М-да… Жалкое было зрелище. Два бочонка с порохом – и все. Пожалуй, я вчера был оптимистичен по поводу возможности долгого боя. Однако для моей цели так было даже лучше. Без особых усилий я выволок порох на палубу, а потом, вскрыв оба бочонка, рассыпал по ней их содержимое. Спустился в шлюпку, а когда мы немного отплыли, забросил на палубу горящий факел.

Одним из самых распространенных заблуждений является убежденность многих людей в том, что порох взрывается. Чепуха. Порох, во всяком случае дымный, классический, представляющий собой, по сути, механическую смесь серы, селитры и угля, сам по себе не взрывоопасен. Он просто очень интенсивно горит, выделяя огромное количество тепла, а взрыв происходит лишь в замкнутом пространстве. Сейчас таковым и не пахло, поэтому рассыпанный порох всего лишь загорелся, причем весь и сразу. Пламя встало до небес, и буквально через минуту «Морской конь» превратился в огромный костер. И почти сразу до нас донесся жуткий вой.

– Кто это? – Эллина удивленно и немного испуганно поглядела на меня.

– Капитан этой посудины, – пожал я плечами. – Он был еще жив, хотя и без сознания. Честно говоря, я просто забыл его добить.

– А…

– Плевать. Из-за этой неблагодарной твари я возвращаться не собираюсь. Он получил по заслугам, и все, кто погиб сегодня, в конечном счете на его совести. Точнее, на его жадности, и будем считать, что мы ему просто выдали премиальные.

Не обращая внимания на то, что девушка явно хотела возразить, я налег на весла, и шлюпка бодро двинулась к берегу. Спустя несколько минут днище заскрежетало по мелкой гальке, и я, стараясь не набрать воды в сапоги, вылез, чтобы подтащить ее к берегу. Зря, правда, осторожничал – буквально через два шага ухнул в яму, которую в тени скал да под толщей воды сложно было различить, так что на берег выбрался мокрый по пояс, но вещи все же остались сухими, да и спутница моя тоже. Это радовало – за себя я не боялся, почти сразу высушив одежду и обувь соответствующим заклинанием, а вот если она, к примеру, собьет ноги в мокрой обуви, будет намного хуже. Глядишь, еще и на себе тащить придется, а подобное было противно моей натуре – альтруизмом по отношению к случайным в общем-то знакомым я не страдал принципиально.

Очень хорошо, что имелась контрабандистская тропа – эти темные личности отличаются крайней обстоятельностью. Неудивительно, ведь от того, насколько они предусмотрительны и аккуратны, порой зависит их жизнь. Результат соответствующий – тропа, с одной стороны, очень неплохо скрыта от посторонних глаз. Даже точно зная, где она, я потратил несколько минут на ее поиски и… не нашел. Нашла Эллина – у наемницы, хоть и молодой, кое на что глаз оказался куда более наметан. С другой же стороны, идти по этой тропе было удобно – явно не одно поколение контрабандистов пользовалось этой дорогой, и они, естественно, постарались сделать ее максимально удобной. Не для дяди старались, для себя.

Других путей в бухту, собственно, и не было – разве что по скалам лезть. Альпинизм же никогда не был моим увлечением, попадая под мое убеждение, что в горы ползут слабые. Нет, другим-то они кажутся крутыми, но, по моему глубокому убеждению, на самом деле в большинстве своем это нерешительные, не состоявшиеся в жизни люди, которые рвутся доказать всему миру, и в первую очередь самим себе, что они чего-то стоят и могут такое, о чем тем, кто остался внизу, даже подумать страшно. Не знаю, может быть, я и не прав, конечно, но все же подозреваю, именно так дело и обстоит. Просто знаком с несколькими – и все они попадают под это определение. Кое-кому, надо сказать, альпинизм и впрямь идет на пользу, заставляя поверить в свои силы, некоторые становятся адреналиновыми наркоманами, а встречаются такие экземпляры, что и вовсе преисполняются презрением ко всем неальпинистам. Вот только изначально если и не все, то подавляющее большинство были именно слабыми, но желающими стать выше других людьми. А я слабым никогда не был. Разве что в тот приснопамятный запой… Но ведь нельзя быть сильным во всем, правда?

В общем, лезть на скалы мне абсолютно не хотелось, и дорога, проложенная поклонниками незаконного товарооборота, была как нельзя кстати. Не прошло и получаса, а мы уже стояли наверху, в километре от бухты, на краю самой обычной дороги, которой, судя по глубоким колеям, активно пользовались. Правда, сейчас на ней я не наблюдал ни карет, ни телег, однако всему свое время. Да и потом, какое-то расстояние можно и пешком пройти – чай, не рассыплемся, даже с грузом.

Увы, то ли день был неудачный, то ли еще что, но к тому моменту, как начало смеркаться, город на горизонте еще не появился, хотя дорога однозначно шла к нему. И что интересно, никого не дороге тоже не наблюдалось. Зато чуть в стороне от нее виднелись рощицы кипарисов и еще каких-то деревьев, пониже и лиственных. Я не ботаник, названий не знаю, однако само по себе наличие уютной рощи было очень неплохо – ночевать-то все равно надо, а под деревьями это делать как-то приятнее, чем под открытым небом. Тем более что и сушняка для костра на опушке море, а немногочисленные комары все равно не рискуют приблизиться, напуганные привезенным из моего мира убойной силы репеллентом.

Правда, кое-какие минусы все же имелись. Едва мы оказались в роще, как меня укусила змея. Точнее, попыталась укусить – сапоги из толстой кожи были явно не по ее зубам. Я даже убивать ее не стал – просто откинул пинком в сторону. Все же змеи просто так не бросаются, а в данном конкретном случае я едва не наступил ей на хвост. Ну а в остальном все прошло без эксцессов, и, по очереди дежуря, мы вырвали часов по пять сна.

Веселье началось утром, часа через полтора после того, как мы двинулись дальше. И заключалось это веселье не в порции свежих анекдотов, а в дюжине богато одетых всадников, вынесшихся с той стороны, откуда мы шли. Что характерно, всадники эти не пронеслись мимо, а осадили коней и окружили нас широким кольцом. Не понравилось мне это, надо сказать, сразу же. Есть у меня такая странная привычка – не люблю я, когда вокруг меня крутятся вооруженные до зубов и крайне недружелюбно настроенные юнцы. И отношусь я к подобным оболтусам, что интересно, убивательски.

Между тем один из этих молокососов, очевидно бывший у них за главного, составил, похоже, о нас определенное мнение. Не очень лестное, потому что, безо всякого почтения глядя на нас, он крикнул:

– Эй вы! Кто такие?

– Виконт де'Брюсси, – ляпнул я первое, что пришло мне на ум, приветственно поднося кончики пальцев к шляпе. Сам не ожидал, но салют вышел на французский манер, двумя пальцами. – С кем имею честь?

– Виконт! Ах-ха-ха, – заржал этот главнюк вместо того, чтобы, как положено вежливому человеку, представиться в ответ.

– Небось из тех, чье поместье помещается ровно под подошвами его сапог, – задумчиво прогудел один из его товарищей, плотно сбитый здоровяк. Кстати, единственный из всех, выряженный в кольчугу. И надо отметить, не на голое тело, а с поддоспешником. Из всей компании этот хмырь показался мне наиболее опасным – хотя бы потому, что был не только сильнее остальных, но и умнее, и предусмотрительнее, пускай ношение доспеха в отсутствие прямой и явной угрозы некоторые и назовут трусостью. Да и меч у него на поясе вызывал уважение – явно не парадная игрушка, как у его товарищей, а добротный, без особых украшений, но с удобным эфесом и узким клинком. Кстати, а почему узким? Таким гигантам больше к лицу что-то длинное и тяжелое, чтобы удаль молодецкую показать… А узкий меч, больше всего похожий на испанскую шпагу, – это для тех, кто предпочитает не рубиться, а именно фехтовать, осторожно и грамотно. Не прост мальчишка, ох как не прост.

Между тем его слова вызвали у остальных собравшихся здоровый смех. Впрочем, чего от них ожидать? Еще до того, как первый из всадников открыл рот, я знал, с кем столкнулся. Золотая молодежь. Что в нашем мире, что здесь представители этой группы одинаковы. Ну, в большинстве своем одинаковы, конечно, – в семье не без урода, а потому и среди таких вот детей богатых папочек встречаются умные и адекватные личности. Однако большинство предпочитает тратить родительские бабки на развлечения и порой становятся не только смешны, но и весьма опасны – вседозволенность развращает и толкает на самые непредсказуемые поступки. Плавали, знаем…