Текст книги "Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)"

Автор книги: Михаил Каришнев-Лубоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Каришнев-Лубоцкий Михаил
Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы – 1)

Михаил Каришнев-Лубоцкий.

Тайна Муромской чащи

Тетралогия "Волшебные каникулы", книга 1

повесть-сказка

Глава первая

Славная минута – я начал!.. Давно уже собирался рассказать эту историю, да все как-то руки не доходили. То авторучка плохая, то бумага, то то, то се... И вдруг я спохватился: время бежит, а моя история так при мне и остается! Разве это дело? Нужно рассказывать! Накупил я хорошей бумаги, авторучек с десяток, взял отпуск на работе, сел за письменный стол и... задумался: а с чего начинать? С того, как Маришка Королева первый класс закончила и на каникулы к дедушке с бабушкой в Апалиху заявилась? Не очень-то интересно. С того, как бригадир лесорубов Григорий Опилкин самовольно решил в Муромскую Чащу ехать, чтобы всю ее подчистую вырубить? Ну, это совсем для взрослых! С того, как... Нет, и с этого не хочется. И тут мне словно подсказал кто-то: "Да начни с телеграмм! Ведь если бы не телеграммы..." Я и дослушивать не стал, так обрадовался этой подсказке. Точно, с телеграмм начинать нужно! А там уж как получится. История такая запутанная, что и не знаешь, за какой кончик браться нужно, чтобы ее распутать.

Итак, пришли однажды в Апалиху две телеграммы, и обе Королевым.

– Пойду отнесу, – сказала почтальонша Нина Николаевна, -порадую стариков.

Сказала так, взяла телеграммы и пошла. Уже у королевского дома, только-только из проулка вынырнув, встретила Нина Николаевна Маришку. Та как раз перед палисадником с друзьями играла: с Ромкой и Семкой. Увидев Маришку, Нина Николаевна крикнула:

– А Королевым телеграммы! – и помахала в воздухе белыми бумажными листками.

– Ура! – закричала Маришка и побежала навстречу почтальону.

– Дома-то кто? Бабушка или дедушка? – спросила Нина Николаевна подлетевшую к ней девочку.

– Никого, – ответила быстро Маришка и пояснила: – Дедушка где-то ходит, а бабушка куда-то ушла.

– Так, понятно... – Почтальонша тяжело вздохнула. – Значит, ты сейчас за хозяйку?

Маришка кивнула головой и спросила:

– А от кого телеграмма?

– Да вам их целых две! – Нина Николаевна снова помахала бланками телеграм. – Только я должна вручить их или дедушке или бабушке.

Маришка печально опустила голову:

– Что ж я до вечера не узнаю, от кого телеграммы?

Почтальонше стало жаль Маришку, и она сказала:

– Вручить телеграммы я тебе не могу... А вот прочитать – пожалуйста! Они не секретные.

Маришка вскинула голову и радостно защебетала:

– Читай, тетя Нина Николаевна! Читай скорее!

Почтальонша взяла первую телеграмму и медленно, чуть ли не по складам, прочла: "Встречайте Митеньку пятого московским семнадцать тридцать московского целуем Гаряваря".

Последнее слово очень удивило тетю Нину Николаевну, и она прочла его еще два раза: один раз про себя, а другой – вслух.

– И точно "Гаряваря".. Это кто же такое?

– Не такое, а такие, – поправила ее Маришка. – Дядя Гаря и тетя Варя. А Митенька их сынок.

И тут только до нее дошло:

– Так, значит, он все-таки приезжает?

– Как видишь. – Почтальонша покрутила телеграмму от загадочного Гаривари. – Пятого, в семнадцать тридцать.

Она развернула вторую телеграмму: "Ждите пятого буду не буду буду пятого не ждите Гвоздиков".

Прочитав текст телеграммы, тетя Нина Николаевна вдруг пошатнулась и ойкнула:

– Ой!.. Голова что-то закружилась...

– И у меня, – призналась Маришка. И тут же догадалась: – Это телеграмма такая головокружительная!

Почтальонша спрятала бланки телеграмм в сумку.

– Что-нибудь запомнила?

– Все запомнила! – похвалилась Маришка. И отбарабанила, как на уроке: Ждите пятого! Буду не буду! Пятого не ждите! Гвоздиков!

– Вроде бы так... А может, и не так... Ладно, авось бабушка с дедушкой разберутся что к чему.

И тетя Нина Николаевна отправилась в обратный путь на почту.

Глава вторая

Когда почтальонша отошла от Маришки, Семка и Ромка приблизились к подружке.

– Кто приезжает? – спросил Ромка с любопытством.

– Когда приезжает? – спросил Семка с притворным равнодушием.

– Митя приезжает, брат мой двоюродный, пятого.

– А-а... – протянул Ромка.

– Понятно, – сказал Семка.

– А еще дедушки друг приезжает, Гвоздиков. И тоже пятого.

– Теперь тебе не до нас будет, теперь у тебя гостей полон дом! обиженно произнес Ромка.

– А я друзей бросала? А я друзей забывала? – пошла на него в атаку Маришка.

Не выдержав натиска, Ромка попятился. И в этот момент за домами вдруг послышался громкий шум, и на дорогу выкатил грузовик, в кузове которого сидели трое неизвестных ребятам мужчин. Поравнявшись с королевским домом, машина остановилась, и из кабины высунулась голова четвертого неизвестного дядьки.

–Ребятки! – хрипло прокричала голова. – Где тут дорога на Муромскую Чащу?

– А туда нет дороги! – ответил Семка.

– Почему? – удивился дядька.

– А туда никто не ездит, – пояснил Семка.

– И не ходит, – добавил Ромка.

– Уже лет сто или двести, – уточнила Маришка окончательно.

Но незнакомца ответ не удовлетворил. Он вылез из кабины грузовика, подошел к ребятам и представился:

– Я – Опилкин, бригадир лесорубов. А это – моя бригада, – он кивнул в сторону сидящих в кузове людей. – Нам в Муромскую Чащу – во, как нужно попасть! – И Опилкин провел ребром ладони по горлу.

– А зачем? – спросила его Маришка.

– Как зачем? – удивился бригадир. – Рубить станем!

– Муромскую Чащу рубить?! – ахнули ребята хором.

– Говорят, что этот лесной массив здесь так называется, но нам все равно. – Опилкин зевнул. – Так где ваша Чаща находится?

Маришка посмотрела на Опилкина, на сидящих в кузове лесорубов и поняла, что они НИЧЕГО НЕ ЗНАЮТ.

– Вам жить надоело, да? – спросила она тихо и загадочно у бригадира.

– Что ты, девочка... – попятился от нее Опилкин.

– И вам тоже надоело жить? – уже громче спросила Маришка у других лесорубов.

Лесорубам жить не надоело, и поэтому они тут же повскакали с мест.

– В чем дело, девочка?!

Тогда Маришка поманила приезжих к себе. Когда они вылезли из машины и подошли вплотную, она сообщила:

– Вы же ничего не знаете!

И Ромка поддержал ее:

– Ну, совсем ничегошеньки!

А Семка сказал:

– И не узнали бы, если бы нас не встретили.

– Да чего не узнали бы?! – не выдержал Опилкин. – Мы торопимся, нам ехать нужно, а вы загадки загадываете!

– И ехать вам не нужно, и загадок мы не загадываем, – Маришка чувствовала себя сейчас хозяйкой положения и потому хотела рассказать приезжим о Муромской Чаще подробно и обстоятельно. – Если вы хотите, мы вам расскажем, ПОЧЕМУ вам не нужно ехать в Чащу.

Опилкин посмотрел на свою бригаду:

– Послушаем, что ли?

– А что не послушать, послушать можно, – сказал один из лесорубов.

– Тогда садитесь, – пригласила Маришка всех и первой уселась на траву, которая буйно росла по обочинам дороги. – В ногах правды нет!

– А в твоей истории правда есть? – на всякий случай спросил Опилкин, усаживаясь поудобнее.

– Конечно, есть, – обиделась Маришка, – хоть у них спросите! – И она кивнула на Ромку и Семку, примостившихся рядом с ней.

И хотя у них никто не спросил, Ромка и Семка охотно подтвердили:

– Точно-точно!

– Маришка не станет вам сказки рассказывать!

Глава третья

"Правдивая история о Муромской Чаще, рассказанная Маришкой Королевой приезжим лесорубам".

Давным-давно, много-премного лет назад жили в нашей Апалихе два брата: Иван и Демьян. Фамилия у них была Горюшкины, и жили они небогато.

Вот однажды Демьян и говорит:

–Пойду я, Вань, новые земли искать. Говорят, есть неподалеку от нас Чаща Муромская: мечта-край и без хозяина. А ты тут пока живи, меня дожидайся.

– А если не вернешься? – спросил Иван.

– Вернусь. А коли к весне не свидимся, что ж, не поминайте лихом!

Сказал так Демьян и ушел. А Иван его дома остался ждать. Вот месяц прошел, другой, третий... Нет Демьяна! Иван волноваться начал. Да и родня, и соседи его пилить принялись: "Зачем одного Демку отпустил?! Почему с ним не пошел?!"

Мучился-мучился Иван Горюшкин, а к весне не выдержал. "Эх,– говорит, пропадай моя телега, все четыре колеса! Пойду брата искать!"

Заколотил дом, свел к тетке своей корову, взял суму переметную, переметнул ее через плечо и пошел в края неизведанные, в Муромские края.

Вот день идет, вот два идет,на третий приходит...

– Километров сто отсюда будет? – перебил Опилкин.

– Восемьдесят шесть, – ответил за Маришку Семка. – Отец мой туда на мотоцикле гонял.

– Вот видишь! – обрадовался Опилкин. – А говорите, никто туда не ездит!

– Он два километра до Чащи не доехал – мотор заглох. Еле назад вернулся. – И Семка кивнул Маришке: – Давай, Мариш, рассказывай дальше.

– ...Вот приходит на третий день Иван Горюшкин к Муромской Чаще. А куда дальше идти? Где брата искать? Стоят перед ним дубы столетние, стоят перед ним сосны могучие – нижними ветвями травы-муравы касаются, верхними за облака уходят.

– Эй, дубы столетние! Эй, сосны могучие! – закричал Иван Горюшкин во всю богатырскую мочь. – Не видали вы моего братца Демьяна Елисеевича?

Молчат сосны, молчат дубы, не дают ответа.

Тут выбежал вдруг из-за деревьев заяц и ширк Ивану под ноги! А Горюшкин хвать его за уши и – в суму переметную!.. "Будет чем мне поужинать, радуется, – не помирать же с голода, пока брата ищу".

И опять суму через плечо повесил и в Чащу наугад пошел. Только не успел он и трех шагов ступить, как услышал за спиной голос знакомый:

– Так-то ты брата встречаешь, так-то ты брата привечаешь! Ах, Иван, Иван!.. Ох, Иван, Иван!..

Остановился Ваня, как вкопанный. Повернулся – нет никого! "Устал, вот и померещилось..."

Только он так подумал, только еще три шага ступил, как сзади опять кто-то как закричит Демьяновым голосом:

– Стой, говорю, Ванька! Стой, а то худо будет!

Остановился Иван. Кричат рядом, а никого нет.

– Сними суму переметную! – скомандовал невидимка.

Послушался Иван, снял суму.

– А теперь меня достань!

Вроде бы из сумы кричат... Открыл Иван суму, заяц оттуда как выпрыгнет, да как на Ивана напустится!

– Ты зачем меня в суму переметную запихал?! Я к тебе целоваться, а ты меня – за уши?! Ах, Иван!.. Ну, Иван!..

Ругается заяц Демьяновым голосом на чем свет стоит, а Иван на него глаза таращит. Наконец опомнился Ваня.

– Это ты, Дем? – спрашивает.

– Я, – отвечает заяц.

Жаль стало Ивану брата своего, чуть от жалости не заплакал во всю богатырскую мочь.

– Кто ж над тобой такое вот этакое сотворил?! Скажи, Дем, не таись, уж я с ним за тебя поквитаюсь!

Вздохнул заяц тяжело, потом сказал:

– Колдун меня здешний заколдунил.

– ...Заколдовал, – поправил Опилкин.

Но Маришка упрямо повторила:

– Заколдунил.

И пояснила:

– Это не я так сказала, а Демьян. Я своего ни одного слова не добавляю.

И она продолжила свой правдивый рассказ:

– Я, – это Демьян говорит, – я сюда как пришел в Чащу, так душой и возрадовался. Землищи сколько!.. Лесу!.. Зверья!.. Рыбы!.. Ну и давай делянку подыскивать. Тут он и пожаловал!

– Кто? – спросил Опилкин.

Но Маришка ему не ответила.

– Кто? – спросил Иван. (Стала Маришка рассказывать дальше).

– Колдун. "Ты чего сюда пожаловал?" – у меня спрашивает. – Да вот, говорю, – хочу в этих местах поселиться. Потом брата сюда вызову, тетку с дядьями, племяшей... Хорошо тут! – говорю. А он мне в ответ: "Ну что ж, раз тебе у нас так понравилось – поселяйся. Живи сколько хочешь. Только о брате, о тетке с племяшами и думать забудь." Ну я, известное дело, рассердился на такие слова и говорю ему: "Шел бы ты, дедушка, на печку, не мешался бы под ногами". Нагрубил, одним словом. Он меня и заколдунил!..

Маришка скосила один глаз на Опилкина, но бригадир уже и не думал поправлять рассказчицу. Тогда Маришка продолжила:

– Взмахнул старик руками и заговорил громко-громко, так что сосны затряслись, и с них какие-то шишки посыпались.

– Известно какие с сосны шишки падают, – вмешался один из

молоденьких лесорубов, – сосновые!

– Да кто их знает, какие это были шишки! – рассердилась Маришка. Некогда было Демьяну их разглядывать! Посыпались шишки, ну и посыпались, не в них суть. А колдун прокричал: "Оставайся же ты в Чаще Муромской навеки вечные! И ходи в образе заячьем, и питайся морковкой и капустой, и пусть тебя брат родной не признает, если сюда пожалует!" – И ударил колдун в ладоши, и превратился я в зайца! – закончил Демьян свой печальный рассказ.

– Бедный ты, бедный! – погладил его Ваня Горюшкин по голове. – И живешь ты в образе заячьем, и не признал тебя брат родной!..

Так сидели они долго-долго, а потом Иван и говорит:

– Вот что, Дем, пойду-ка я того колдуна искать. Или он тебя расколдует, или пусть и меня в длинноухого превращает. Нету нам, видно, другой середины!

Попробовал Демьян его отговорить, да только Иван крепко на своем стоял.

– Пойду, – говорит, – или я его, или он меня!

И пошел он прямо вперед, а Демьян потихоньку сзади запрыгал. Долго ли, коротко ли шел Иван, долго ли, коротко ли прыгал Демьян, только добрались они до того домика, в котором колдун жил.

–Эй, есть тут кто живой? – закричал Иван и забарабанил по ставням ладонью.

Открылась из сеней дверца, вышел старик-колдун на крыльцо.

– А, Иван пожаловал! С худым или с добрым?..

– Ты нашего Демку в зайца превратил, а еще спрашиваешь! А ну, превращай его обратно в человека, не то худо будет!

Кричит Иван, а старичок только в усы и в бороду посмеивается.

– Нет, Вань, не будет мне худо. А вот тебе, глядишь, и не поздоровится. Разве можно старшим грубить?

–Нельзя, – согласился Горюшкин.

– А раз нельзя, так и не груби. – Старичок присел на ступеньку, улыбнулся: – Это хорошо, что ты за брата заступаешься. Только он поделом наказан: не спросясь рубить – корчевать надумал! Да еще помощников нагнать посулил. Этак от всей красоты нашей одна голая степь останется.

– Так уж и степь.. – буркнул Ваня недоверчиво.

– "Так уж и степь"! – передразнил его старик-колдун. – А ты как думал?

– Никак, – признался Горюшкин.

– Вот то-то и оно! И Демка твой о нашей Муромской Чаще "никак" думал. Схватил топор и айда валить! – Старичок

поднялся с крыльца, поежился от вечерней прохлады. – Вот пусть теперь одну морковку с капусткой похрумкает.

Он увидел прячущегося в кустах Демьяна и спросил:

– Ну как: вкусна капустка?

– Так нету ее еще... Не выросла... – отвечает Демьян. – Чем попало питаюсь...

Пожалел тогда старик-колдун зайца непутевого и сказал:

– Ладно, расколдую я тебя, так и быть. Но сперва возьму с вас обоих клятву. Согласны?

– Согласны! – закричал Демьян, вылезая из кустов.

– Согласны! – сказал Иван, подойдя к колдуну поближе. – А какую клятву?

– Поклянитесь мне и всей Чаще Муромской, что пока свет стоит и Земля вертится, пока род людской на земле живет, не ступит здесь нога человечья, не рухнет от руки его ни одно дерево в Чаще Муромской, не падет от стрелы его ни одна птица муромская, не сгинет от ружья охотничьего ни один зверь муромский. И ту клятву со всех людей возьмите. А кто ее не даст или нарушит ее кто и к нам сюда в Чащу пожалует, то приключится с тем злодеем такое, что ни в сказке сказать,

ни пером описать!

Только смолк колдун, как загремел гром, засверкала молния, и превратился Демьян снова в человека.

– Клянемся тебе, дедушка, что так и будет! – говорит колдуну Демьян.

– Да уж не придем сюда больше, так и быть, – говорит Иван, – попробуем у себя в Апалихе жизнь получше наладить.

С тем поклонились они старичку и пошли от него прочь, в свое село.

И с тех пор – тысяча лет прошла! – не ходит в Муромскую Чащу никто, обходят-объезжают ее стороной, клятву, данную Горюшкиными, соблюдают! закончила Маришка свой рассказ.

А Семка добавил:

– И самолеты там не летают. Один полетел, да еле вылетел. Летчик живой, а ничего не помнит!

– Слыхал про такой случай. – Опилкин поднялся, стряхнул с брюк насевшую пыль, – Разве это здесь было?

И не дождавшись ответа, скомандовал бригаде:

– В машину – арш!

Повернулся снова к Маришке и сказал напоследок:

– Спасибо, девочка, за сказку. Так где, все-таки, тут дорога на Муромскую Чащу?

Глава четвертая

Если бы Маришкин дедушка знал, что ему сегодня пришлют сразу две телеграммы, то он наверняка бы остался дожидаться их дома и никуда не ушел бы с Дружком. Но Петр Васильевич ничего о телеграммах не ведал и потому, с легкой душой выйдя утром на крыльцо и сладко потянувшись, сказал, косясь на солнышко:

– А не размяться ли нам?..

Из-под крыльца вылез Дружок и, беря с хозяина дурной пример, тоже потянулся и тоже сладко зевнул.

Дедушка поправил на голове кепку и, берясь за крючок на калитке, спросил:

– Ну, хвостолов, куда сегодня пойдем?

– Куда хочешь! – хотел крикнуть Дружок, но у него почему-то так не получилось. Он только пролаял: "Гав-гав!", – и растерянно уставился на хозяина.

– "Гав-гав!", – передразнил дедушка пса и проворчал незло: – А точнее нельзя сказать?

– Нельзя! – ответил глазами Дружок. – Не получается точнее!

– Эх-хе-хе... – вздохнул Петр Васильевич и открыл калитку. – Пойдем тогда без маршрута.

И они отправились туда, куда глядели их глаза и вели ноги. Так получилось, и это навеки останется загадкой и для дедушки и для Дружка, что глаза и ноги привели их в лес.

– Гляди, Дружок, никак мы в лес притопали! – удивился Петр Васильевич, входя в сосновый бор.

– Это ж надо ж... – тяжело продышал в ответ пес, поблескивая озорными карими очами.

– Теперь делать нечего, теперь придется по лесу прогуляться... – И дедушка вдруг задорно и оглушительно запел любимую походную песню, которой его обучила внучка Маришка еще два года тому назад:

"На парад идет отряд,

Барабанщик очень рад,

Барабанит, барабанит

Полтора часа подряд!.."

Дедушкино пенье Дружок терпел молча. Нельзя было сказать, что он вообще не любил музыку и песни, просто он не любил ТАКОЕ, ТАК и ТУТ. "В лесу нужно тихонько охотиться, – думал Дружок, внюхиваясь на бегу в лесные ароматы, – и выть при этом во все горло совсем не обязательно".

"Раз-два!.. Левой-правой!..

Барабан уже дырявый!.."

Дедушка прокричал последний куплет и рухнул со стоном на траву. "Не знаю как барабан, а вот Петр Васильевич вроде бы и вправду худой стал..." подумал дедушка о самом себе как о постороннем человеке.

Поняв, что в округе все птицы и звери распуганы дедушкиным пеньем и что охота не состоится, Дружок повалился на землю рядом с хозяином. "Нельзя человека в лес пускать... Пользы от него там никакой, а вреда много, подумал Дружок сердито и понюхал первую попавшуюся под нос ветку. Ветка пахла зайцем. – Обидно, – снова подумал Дружок и тяжело вздохнул, – запах остался, а заяц убежал. Лучше бы наоборот". – И он устало закрыл глаза, отдаваясь в плен грустным мыслям.

Плыли высоко в небе, поглядывая сверху вниз на Петра Васильевича с Дружком, белые кучевые облака и небольшие редкие тучки.

– Ишь разлеглись, лежебоки! – рассердилась вдруг одна из тучек и запустила в отдыхающих на поляне крупную дождевую каплю.

ШЛЕП! – Дружку прямо в нос.

– Ай! – подпрыгнул Дружок.

Вредной тучке понравилось, как скачет от ее капель глупый пес, и она на минуту остановилась над поляной и принялась швыряться дождинками.

ШЛЕП! ШЛЕП! ШЛЕП! – зашлепало вокруг Петра Васильевича.

– Чего лежишь, прятаться нужно! – скакал рядом с ним Дружок, не желая спасаться в одиночку.

Кряхтя, дедушка поднялся.

– И чего дождь пошел? – шептал он, прячась под ветви огромного дерева. – По всем приметам, не должно быть дождя, а он – на тебе! -пошел!

Дедушка подставил ладонь и поймал несколько капель.

– Брось! Брось – чихнул сердито Дружок. А про себя подумал ворчливо: "О приметах заговорил... Стареет хозяин!"

Дождь кончился быстро, но дедушка все стоял и стоял под деревом и никак не хотел уходить домой. Неподалеку от него, низко опустив голову и чуть ли не касаясь носом земли, бегал кругами Дружок.

"Ему бы сапером быть, мины искать... – подумал Петр Васильевич, гляда на верного пса. – Цены ему тогда бы не было!"

Вдруг Дружок резко остановился и замер.

– Ну вот, – улыбнулся дедушка, – то минера изображал, а теперь собаку охотничью передразнивает!

И он громко крикнул:

– Дружок, ко мне! Не в театр пришел выступать, а в лес!

Но Дружок его не послушал, он только вильнул хвостом и передернул ушами.

– Что ж ты там такое услыхал интересное? – не очень сердито проворчал Петр Васильевич и приставил к правому уху ладонь.

Полминуты он слышал только одну звенящую тишину. Но вот до него донесся ровный протяжный звук. Звук плыл над деревьями и, по мере приближения к Петру Васильевичу и Дружку, он усиливался.

Дружок заскулил.

– Не реви! – прикрикнул на пса дедушка, спутав его из-за волнения с внучкой Маришкой. – Никто тебя не съест!

"Твоими устами да мед бы пить!.." – подумал Дружок, однако подвывать и скулить перестал.

А Петр Васильевич, вслушиваясь в странный гул, принялся молча гадать: "Самолет? Нет. Вертолет? Нет. Ракета с космонавтом? Вряд ли. Метеорит? Кто его знает, скорее всего, нет". Отчаявшись отгадать, Петр Васильевич в сердцах воскликнул:

– Не Баба Яга летит же в самом деле!

И сам улыбнулся своему странному предположению.

Но скоро улыбка сползла с дедушкиного лица так же быстро, как и появилась. Над деревом, под которым стоял Петр Васильевич, мелькнула тень, и через секунду, прекратив свист и гул, на полянку опустилась большая, потемневшая от времени и разных передряг, ступа. В ней, цепко держа в руках старенькое пересохшее помело, сидела Баба Яга. Петр Васильевич узнал ее сразу, хотя ни разу в жизни с ней и не встречался.

Дружок, успевший вовремя опомниться, с визгом отскочил от садившегося ему на голову летательного аппарата. Дедушка отступил на два шага назад и уперся спиной в могучий ствол дерева. Подлетевший к нему пес прижался к ногам хозяина. Отступать дальше было некуда.

– Ну, здравствуйте, голубчики! – весело сказала Баба Яга, насладившись впечатлением, которое она произвела на общество. – Вы-то мне и нужны!

И она неспеша стала вылезать из ступы, а дедушке и Дружку ничего не оставалось делать, как только терпеливо ее дожидаться.

Глава пятая

Из леса дедушка и Дружок вернулись живые, но "повредимые". Бабушка так и сказала, стоило ей только увидеть вошедшего с улицы Петра Васильевича:

– Ах, батюшки!.. Да ты, никак, повредился!

Голова и руки дедушки мелко тряслись, а сам он бормотал что-то странное:

– Кто говорил: "Нету?".. Все говорили: "Нету!".. И я говорил: "Нету".. А они.. А оно... А она...

Бабушка и Маришка еле-еле усадили Петра Васильевича на сундучок.

– Да что с тобой приключилось? – попыталась дознаться бабушка.

Но дедушка только шептал:

–Нету... Вот вам и "нету"!.. А на голову Дружку... кто сел?..

– На голову?!. Дружку?!. – вскрикнула Маришка и выбежала во двор.

Дружок ходил кругами по двору и изредка жалобно повизгивал. "Тоже повредился", – подумала Маришка и ласково позвала пса к себе:

– Друженька, иди ко мне, миленький!

Сделав еще один круг, Дружок совершил посадку возле Маришки. "Мы такое видали!.. Мы такое слыхали!.." – хотел он сказать девочке, но не сказал, а только чихнул. Однако по его глазам Маришка успела все прочитать.

– В лесу были? – спросила она строго.

– Да, – кивнул головой пес и снова виновато чихнул.

– Волка или медведя встретили? – продолжила свой допрос Маришка.

"Что волк!.. Что медведь!.. – подумал Дружок и грустно улыбнулся про себя. – Стали бы мы нервничать из-за них!"

Сообразив, что от Дружка не добъешься толка, Маришка вернулась в дом. За это время бабушка успела немного отпоить деда чаем, и тот начал потихоньку приходить в себя.

– Да что же с вами стряслось? – пытаясь говорить как можно спокойнее, спросила бабушка, ставя стакан на стол.

– Да уж стряслось...

– Расскажи, дедань! – приступила к Петру Васильевичу с расспросами и Маришка.

– Что рассказывать, все одно не поверите...

– Поверим-поверим! – попыталась убедить его Маришка.

А бабушка даже немного обиделась:

– Это когда я тебе не верила? Да было такое хоть раз, а?

– Не было, – признался дедушки виновато. – Ну, слушайте...

И он рассказал жене и Маришке о том, что приключилось с ним и Дружком в лесу.

– Значит, про братьев Горюшкиных не сказка... – проговорила бабушка задумчиво после того, как дедушка закончил свой рассказ. – Значит, В Муромской Чаще и правда эти самые есть... [ Бабушка не знала как нужно правильно называть обитателей Муромской Чащи и поэтому назвала их "этими самыми".] И что им от тебя надобно?

– Да то же, что и от Горюшкиных, – вздохнул дедушка и добавил фразу, которую слышал недавно по телевизору: – только на современном этапе.

Он выпил еще один стакан чая и окончательно пришел в себя:

– Прилетела эта раскрасавица к нам со специальным заданием. Уполномочили меня объявить какому-то Опилкину, чтоб он не затевал вырубку Муромской Чащи.

Петр Васильевич пожал недоуменно плечами:

– А я и не знаю никакого Опилкина!

Маришка, стоявшая до этого молча целых три минуты у порога, вдруг сделала шаг вперед и тихо сказала:

– А я его знаю...

– Откуда?! – удивились дедушка с бабушкой дружно.

Но Маришка словно бы и не слышала их вопроса.

– Предупреждала его...

– О чем?! – еще больше удивились бабушка с дедушкой.

Но и этот вопрос остался без вразумительного ответа. Словно подводя итог своим мыслям, Маришка прошептала:

– Ну, теперь им покажут!..

Глава шестая

Третьего июня в семь часов сорок восемь минут по московскому времени астроном-любитель Георгий Александрович Жмуркин схватился обеими руками за голову и со слезами на глазах счастливо прошептал:

– Наконец-то!.. Наконец-то я сделал открытие!..

После чего он отпустил голову и вновь вцепился в подзорную трубу.

– Я назову его "НЛО ЖМУРКИНА", – шептал Георгий Александрович, тщетно пытаясь поймать снова в окуляр Неопознанный Летающий Объект. – Я уверен, что его никто еще кроме меня не видел!

Он направлял подзорную трубу и влево, и вправо, и вверх, и вниз тщетно: НЛО исчез! Жмуркин отпустил трубу и присел на стул. "Да видел ли я его?" – закралась к нему в душу сомнение. Астроном-любитель устало прикрыл глаза. Странный предмет, по форме напоминающий большую ружейную гильзу, проплыл перед его мысленным взором. Предмет летел в нарушение всех законов аэродинамики "торчком", и не по прямой, а виляя, причем изредка предмет взмывал вверх или нырял вниз, словно проваливаясь в воздушные ямы. Из НЛО что-то торчало, но что именно Жмуркин никак не мог рассмотреть – ни в трубу, ни мысленным взором. К летящему предмету был прикреплен небольшой шест с радиоантенной. Только "метелка" антенны находилась почему-то не вверху шеста, а внизу.

"Нужно сделать запись в "Журнале наблюдений", – подумал Георгий Александрович, открывая глаза. – И рисунок НЛО не мешало бы туда поместить".

Он подошел к маленькой тумбочке, открыл журнал и, присев снова на стул, стал описывать все, что видел пять минут назад. Сделав обстоятельную запись авторучкой, он взял в руки карандаш. "НЛО ЖМУРКИНА" – красиво вывел Георгий Александрович название. После чего он начал рисовать по памяти СВОЙ НЛО. Рисовал Жмуркин хорошо, и вот что у него получилось:

(здесь дается рисунок, изображающий летящую в ступе с помелом в руках Бабу Ягу. Рисунок стилизован под чертеж.)

– Странно... – прошептал Георгий Александрович, откладывая карандаш в сторону и глядя на свое графическое творение, – кажется, где-то когда-то я видел что-то похожее на это...

Но на воспоминания у Жмуркина уже не оставалось времени: нужно было спешить на работу.

Глава седьмая

Если бы ты знал, дорогой читатель, как не терпелось Жмуркину поделиться новостью о НЛО с кем-нибудь из своих коллег! Но Георгий Александрович хорошо понимал, что никто ему не поверит. Хуже того – засмеют. Итак над ним изрядно посмеивались за его пристрастие к звездному миру. Во всем городе у Георгия Александровича был только один человек, которому он мог рассказать об увиденном. Этого человека звали Аяксом Гермогеновичем Окуляровым.

– Есть новость, – позвонил Георгий Александрович во время обеденного перерыва другу.

– Какая? – спросил Аякс Гермогенович.

– Потрясающая! – охотно ответил Жмуркин.

Окуляров поморщился: он не любил потрясений.

А Жмуркин, тем временем, продолжал шептать в телефонную трубку:

– Только, Аякс Гермогенович, это не телефонный разговор... Услышат посторонние – будут смеяться... Давайте встретимся после работы, и я тогда все расскажу подробно?

– Хорошо, – согласился Окуляров, – в восемнадцать ноль-ноль на углу Коперника и Королева.

И он, повесив трубку, направился вслед за коллегами в заводское кафе "Ромашка".

Ровно в шесть часов вечера друзья повстречались в условленном месте. Пожав Жмуркину руку, Окуляров спросил:

– Что за новость? Выкладывай.

Жмуркин покосился по сторонам: прохожих было много, но все спешили по своим делам и подслушивать чужие секреты, кажется, не собирались.

– Я видел НЛО! – прошептал Георгий Александрович в ухо Окулярову.

– Не ты первый, – меланхолично заметил Аякс Гермогенович. – Это была летающая тарелка?

– Нет! – сияя от счастья, хрипло зашептал Жмуркин. – Не тарелка! Скорее, стакан, бидон, термос, но только не тарелка!

Аякс Гермогенович покачал головой:

– Только летающих стаканов нам и не хватало!

Окуляров взял приятеля под руку и медленно повел его по тротуару в сторону городского парка с красивым и скромным названием "Липки".

– Ты сам увидишь мой рисунок, а может быть, и НЛО, если он только снова покажется. Я сделал запись в "Журнале наблюдений" и нарисовал Объект. Жмуркин не обижался на недоверчивость Окулярова, понимая всю исключительность своего сообщения. – И ты знаешь, Аякс Гермогенович, НЛО управляется живым существом!

Окуляров вопросительно приподнял густые черные брови и уставился на Георгия Александрвоича.

– Да-да, управляем! – повторил Жмуркин и потянул Окулярова к уютной скамье в глубине парка. – На его борту находится гуманоид!

– Даже так? А почему не два, не три, не четыре гуманоида?

– Я видел только одного. Объект крайне мал, чтобы вместить еще кого-нибудь.

Окуляров, услышав эти слова, снисходительно улыбнулся:

– Тем более, мой друг, ты мог ошибиться. Крошечный НЛО – это нелепица! Где размещать в нем приборы, питание, другие необходимые для длительного полета вещи? Или ты считаешь, что гуманоиды могут обходиться без них?

Задав ехидный вопрос, Аякс Гермогенович терпеливо стал дожидаться ответа. И он не замедлил последовать:

– А почему бы и нет?

Теперь Жмуркин смотрел на Окулярова чуть хитровато прищурившись, а тот, сердито вдруг засопев, заерзал на скамейке.

– Ну, знаешь, Георгий Александрович... Без еды, без приборов, без оружия... Кто отважится на такое путешествие?

– Из людей никто, – охотно согласился Жмуркин, – но гуманоиды...

– Да нет никаких гуманоидов! – вспылил вдруг Аякс Гермогенович. Гуманоиды – плод досужей фантазии писателей-фантастов! Бред! Мистика! Ну, сам скажи: кто их видел?

– Я, – скромно и тихо ответил Георгий Александрович, – целый час тебе об этом толкую и все без толку!