Текст книги "Кошмар Золотой Орды"

Автор книги: Михаил Грачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Жестоко! – молвил Прокопий. – Ну да ничего, сейчас энти черти рогатые очухаются, и поговорим с ними хорошенько!

На них вылили по ведру воды. После недолгого допроса с пристрастием те указали удалым, где хранится золото. Десятник с другом вступили в сарай и сразу почувствовали непонятную опасность. Было сыро, пахло какими-то звериными испражнениями. И вдруг на них выскочили два здоровенных зверя, больше похожие на... крокодилов.

Смольянин чуть меч не выронил от страха, однако хладнокровный Прокопий вовремя сориентировался и вогнал копьё в зубастую пасть набежавшему пресмыкающемуся. Тот повалился на спину и обнажил противно белый живот. Оправившийся от неожиданности Смольянин отсёк перепончатую лапу другому чудовищу.

– Ну и ну! – только и выдавил Смольянин. – Откуда здесь коркодил?!

– Я тоже видел этих зверей в одной из книг волхвов, – подтвердил Прокопий. – Думал – то сказка, а вот, поди ж ты, ещё живут![32]32
  Действительно, в новгородских легендах часто упоминается зверь, похожий на крокодила, якобы живший в Волхов-реке. Да и князь Вольга, по легенде, мог оборачиваться этим зверем. На вышивке, на старых берёстах можно наблюдать, как Ящер, очень похожий на крокодила, вечером проглатывает Солнце, а потом утром его выпускает. Возможно, что Яшер-коркодил был богом у славян, представителем древнейшей религии, старее, чем Сварог и Перун. Этот зверь позднее, в XVII—XVIII веках, изображался потом на лубках.


[Закрыть]

Прокопий и Смольянин осторожно прошли вглубь сарая: непонятный зверь без одной ноги издавал жалобные звуки: он умирал. Друзья обнаружили два больших сундука золота и драгоценных каменьев и рядом – множество свейских доспехов.

– Да они просто разбойники, рассмеялся Гостинец, – а нечистью наряжались, чтобы пугать простодушных крестьян и дураков шведов!

Очухавшихся чёртовых слуг они заставили перетащить сундуки и оружие на телеги.

После, когда Гостинец со смехом рассказывал друзьям-ушкуйникам о своих приключениях, один пожилой воин заметил:

– А ведь ты лишил колдуна его сатанинской силы!

– Это как?

– Ты выбил ему все зубы, а сила-то чародейская в зубах![33]33
  В поверьях славян действительно говорится о том, что колдунов и ведьм надо лишать волшебной силы, выбивая им зубы, или бить вальком, с помощью которого стирают бельё, причём бить только один раз наотмашь, во второй раз сила опять возвращается чародеям; вредными считаются также удары по их тени.


[Закрыть]

* * *

Брошенный папой призыв к Крестовому походу против Новгорода был услышан магистром Ливонского ордена и шведами. Развернулась активная военная подготовка против Великого города.

Началось всё с карелов. Те держали руку Новгорода, исправно платили ему дань, немцы не совались, шведы тоже соблюдали перемирие. Однако это было кажущееся затишье.

Католические священники усердно настраивали карелов против новгородцев. Первыми об этом узнали ушкуйники, в очередной раз наведавшись к карелам за данью. Старейшины (а с ними было несколько пастырей-католиков и даже два воина-норманна) отказались платить, да ещё и угрожали убийством.

«Всё ясно», – подумал Прокопий-сотник, посланный новгородской верхушкой для сбора дани, а вслух сказал:

– Я уведомлю нашу головку о том, что вы не хотите больше иметь дело с Господином Великим Новгородом.

Но, выйдя благополучно из ворот дома, он тут же дал приказ атаковать его.

– Нечестивцы предали православную нашу веру, Великую Софию и Новгород. Только смерть им! – крикнул он. – Никого из старейшин в живых не оставлять, норманнов вешать за ноги!

Карельская охрана из сотни человек тут же разбежалась, она была подневольной и не хотела умирать за предателей-старейшин, а уж тем более за чужаков-шведов. Удар был мощный, и лишь сами старейшины, их родня да свей пытались организовать сопротивление. Но оно было тут же подавлено. Однако часть старейшин со своей челядью сбежали.

Прокопий допрашивал католических священников, таская их за волосья:

– Я же сказал вам, что вы преданы ушкуйнической анафеме, так вот теперь не обессудьте! На рель[34]34
  Рель – виселица.


[Закрыть] их, нечестивцев!

Через несколько минут они, связанные, болтались головой вниз. Это была достаточно тяжёлая казнь. Кровь постепенно переходила в голову, которая ужасно болела, и в конце концов лопались головные сосуды.

– А вы, – обратился он к верным карелам, собирайте войско, будем мстить предателям огнём и мечом.

Сотник уже послал гонцов в Новгород Великий с наказом объяснить, что случилось в подвластной ему части Финляндии. Им тут же был выслан в помощь отборный тысячный отряд удальцов во главе с Лукой. Но Прокопий не стал ждать, а повёл карелов против шведов и еми, опустошая всё на своём пути.

В первую очередь Прокопий с сотней ушкуйников и двумя тысячами карелов решил уничтожить шведский гарнизон в главном карельском поселении, которое стало вдруг городом-крепостью и которое потом новгородцы так и назвали – Карелы. Удар был внезапным. Усыплённый россказнями старшин, шведский воевода не удосужился удвоить дозоры, в результате чего его воины оказались со свёрнутыми шеями – это сделали переодетые в карельскую крестьянскую одежду ушкуйники.

А между тем в свейской Финляндии шёл вторичный сбор налогов и пожертвований для Ватикана, чтобы подготовить крупное войско рыцарей против Господина Великого Новгорода: мы – с севера, немцы – с запада, проучим гордецов огнём и мечом.

Папа послал в Финляндию своего легата. Купцы Новгорода узнали об этом через своих людей в Италии и заслали разведчика в самое пекло – в католический храм, где тот познакомился с легатом-иезуитом. Боярин-разведчик узнал, что немецкие псы-рыцари готовят вторжение в земли Новгорода Великого и отправили на корабле в Або своего комтура[35]35
  Комтур – лицо, в рыцарских орденах, владевшее комтурством, то есть областью, которая давалась в управление или пользование рыцарям.


[Закрыть] договориться о совместных действиях.

Но его уже поджидали два насада – крупных ушкуйнических корабля. И вот, когда корабль тевтонцев в тумане, буквально ощупью, проплывал вдоль побережья, его внезапно атаковали с двух сторон. Туман приглушил звуки и позволил насадам бесшумно приблизиться к немцам. Те, только успев продрать глаза спросонья и увидев рослых богатырей-новгородцев, посчитали, что храбрость и доблесть здесь не помогут, поэтому, забыв о рыцарской чести, сдались на милость победителей.

В составе команды было сорок человек: десять знатных немецких рыцарей и тридцать рядовых воинов. Попытку оказать сопротивление, как это ни странно, предпринял лишь рядовой ратник. Здоровенный детина только и успел поднять меч, как на него накинули два аркана.

– Ты-то уж куда лезешь? – спросил его насмешливо атаман Лука. – Твои начальники-рыцари сдались, а ты – драться? Ишь какой задира!

Своим поведением ратник явно понравился Луке Варфоломееву. Воин-литвин потом объяснял, что немцы с ним долго говорили о воинском долге и чести.

– А вот как вы, равны между собой, ну хотя бы по доспехам и оружию? – насмешливо спросил Лука. – Может быть, вы и равную военную долю получаете?

– Нет, – смущённо признался литвин, – мы даже едим отдельно, и скудно немцы нас кормят, но обещают, что все мы попадём в рай. С нами каждодневно беседует священник, укрепляет нашу веру во Христа.

– Да, немцы такие: на словах обещают, а на деле обманывают. Они вас и за людей-то не считают: так, за быдло какое-то!

Все эти беседы не прошли даром, и бывший тевтонский воин Буйвидас отрёкся от католической веры и стал православным. Ратному искусству он учился прилежно, и из него впоследствии получился хороший воин и побратим самому Луке. Буйвидас, взяв в жёны славянку, продолжил свой род в новгородской земле. Впоследствии он стал старшим дружинником.

Среди пленников оказался знатный немецкий рыцарь.

– Как твоё имя, пёс? – грозно спросил ушкуйнический воевода.

– Я барон Отто фон Маннштейн, – гордо и даже несколько спесиво ответил рыцарь.

– Ты не барон, а баран, – насмешливо поправил его воевода, – коль со своей ватагой не стал отбиваться от моей дружины. Ты – свинья в железе. (Воевода имел в виду его доспехи.) Эх вы, собаки папские, только и делаете, что во имя Христа разрушаете города, разоряете и уничтожаете народы! Это вы, римские прихвостни, ходили в Палестину освобождать Гроб Господень да убили во имя Господа Бога кучу людей! Это вы, недоноски, вырезаете прибалтов! А теперь, защищаясь именем Христовым, хотите поработить и Господина Великого Новгорода? Да вот вам хрен! – Воевода показал при этом неприличный жест барону.

– Так зачем же ты, пёс, двигал на корабле в Або? – вежливо спросил его податаманье Семенец. – Только не лги, твои-то ратники уже нам всё рассказали! На костре зажарим тебя, как свинью!

– А как же человеколюбие? – спросил упавшим голосом Маннштейн. – Ведь Христос заповедал прощать своих врагов, и что скажут о вас в Европе?

– Вы, псы-рыцари, нелюди, и нам плевать на вашу Европу с её двуличностью! Знай же, собака, Новгород судится своим судом и Новгород судит один Новгород. Это вы ведь в своём поганом ордене придумали байку: «Что не подвластно Богу и церкви Римской – должно быть умерщвлено»? Вот мы тебя и умертвим сейчас, слугу сатаны, чтобы воздух был чище!

Барон колебался, но затем, поняв, что жизнь дороже (особенно после порки кнутом), всё рассказал о замысле Великого магистра.

– Та-ак, – насмешливо протянул главный ушкуйник, – захотелось новгородского золотца? А мы вот очень любим чухонское, правда, Семенец?

– Правда твоя, атаман. Есть у меня одна задумка.

– Да, интересно, интересно, – сказал Лука, выслушав внимательно сына боярина. – Значит, говоришь, в пасть к зверю?

– Атаман, я сносно говорю по-немецки, есть у нас в дружине трое сынков купеческих, которые часто в Ганзее с отцами на подворье жили, чай, тоже хорошо немецкий то язык разумеют. А в остальном пусть молчат, да ведь это так и повелось у немцев: старший говорит – младший молчит.

Воеводы проговорили всю ночь об этой затее.

Вскоре во дворце Або появился надменный и длинный барон Маннштейн с тремя верными слугами. Он громко ругал ушкуйников, которые взяли на абордаж корабль, и ему самому еле удалось уплыть на лодке. Финны недоверчиво смотрели на немца, но после того как увидели грамоту Великого магистра, поверили, и отношение к нему смягчилось. Маннштейн плохо говорил по-шведски, так что волей-неволей пригласили толмача. Согласно планам магистра, в предместье Або должен быть заготовлен большой табун северных лошадок, которых потом переправят в орден[36]36
  Надо отдать должное руководству Тевтонского ордена, который большое внимание уделял боевым коням. Во всяком случае, у них были богатые конные заводы, где скрещивали сирийских лошадей и западноевропейских тяжеловозов. Особую ценность представляли финские лошадки, которые были приспособлены к суровой погоде Севера и на которых было удобно воевать, так как они были ещё и неутомимы, в отличие от немецких коней.


[Закрыть].

Маннштейн быстро договорился со шведами и финнами о совместных военных действиях: немцы нападают с запада, а шведы, норвежцы и финны с севера, да ещё взбунтуют подвластных Новгороду карелов.

Барон беспрепятственно ходил по крепости и очень нахваливал бойцов. Особый восторг у него вызвали укрепления финского города, которые быстро восстановили после рокового набега удалых, и теперь они были намного мощнее.

– Да-а-а, таких крепостей русские свиньи никогда не возьмут, да мы не дадим к ним и близко-то подойти! Раздавим варваров в их же Новгороде!

Переодетый Семенец разузнал всё – количество войск, их вооружение, а главное, где спрятана казна. На деньги купцов он купил лошадей якобы для переправки в Ливонский орден.

Ушкуйники, ночью переплыв залив, пересели на этих коней и, переодевшись в одежду свейских рыцарей, буквально за два дня добрались до Або. Неожиданным наскоком они овладели городом. Мнимый барон фон Маннштейн показал наиболее уязвимые места, а ночью подкупленная стража открыла ворота, новгородцы ворвались в город и – прямиком во дворец, где произошла отчаянная резня, которая длилась ровно пятнадцать минут, перекинувшись в покои шведского начальника.

Задумка новгородских воевод оправдалась. Боярин Семенец и его дружинники Степанец, Савица и Чешко прекрасно справились со своей задачей. Потом с отвращением сбросили латинскую одежду и долго топтали её. Они попросили православного священника наложить на них епитимью, так как вынуждены были по службе отказаться от православного креста и надеть латинский. И сколько их отец Власий не утешал и не уговаривал, они стояли на своём, говоря при этом, что совершили тяжкий грех.

В замке, в комнатах римского легата, Савица нашёл здоровенную книгу, на обложке которой был нарисован невиданный зверь с рогами, перепончатыми лапами и красным раздвоенным языком.

– Это ещё что за чудо-юдо? – спросил воевода.

На книге подошедший Власий прочёл название, написанное на латинском языке:

– «Библия дьявола». А этот хвостатый урод и есть искуситель рода человеческого.

– Что?! – заревел воевода. – Вот чему они учат бедных финнов, вот откуда и от кого у них сила!

Схватив римского священника за ворот, Лука с силой ткнул его носом в книгу:

– Поцелуйся со своим начальником! И увидев, как захныкал иезуит, размазывая кровь и слёзы по лицу, добавил: – А теперь, мои добрые воины, ускорьте встречу с его покровителем! Да без креста! Вот то средство, которое поможет ему быстро прийти в гости в ад, – воевода указал на верёвку. – А эту богомерзкую говённую книгу – в костёр! Пусть дьявол вместе с этим хмырём изучают её на том свете.

Но, пока на площади разжигали костёр, финский церковный служка подменил книгу другой, такой же объёмистой рукописью[37]37
  Действительно, в настоящее время историки обнаружили «Библию дьявола» и расшифровывают её. Она была написана в XIII веке, составлялась монахом-каторжником около двадцати лет. По легенде его руку водил сам дьявол. Таинственная книга хранилась вначале у германского императора, а затем попеременно кочевала по европейским монархам и наконец дошла до Ватикана. И всем её временным обладателям приносила несчастья. В итоге она вернулась... в Германию. С ней был знаком и «дьявол во плоти» – Адольф Гитлер.


[Закрыть].

Но война взятием финской столицы не закончилась. Хитрый воевода Лука Варфоломеев решил проучить и немцев: он заставил пленённых им наместника и епископа шведского написать письмо Великому магистру о совместном ударе на приграничные Новгородские земли. И началась переписка!

В конце концов немцы, предвкушая поживу, отправили значительное войско для грабежей, которое попало в засаду и было перебито ушкуйниками. Погибло около ста пятидесяти рыцарей и тысяча двести рядовых кнехтов. Был захвачен в плен комтур Рутгер Райтц. В Риме бесились от негодования.

– Как это возможно! – кричали в один голос кардиналы. – Мало им показалось шведов и несчастных финнов, так они ещё и перебили рыцарей Христовых! Ну погодите, скоро вся Европа двинется на вас!..

Главный ушкуйник говорил о европейском коварстве с пленным знатным рыцарем Рутгером Райтцем. А начался горячий спор с татаро-монголов. На что немец с присущим ему упрямством возразил:

– А разве не ваш киевский воевода Дмитр Ейкович посоветовал двинуть Бату-хану своё безбожное войско в Европу, дойти до последнего моря?

– Ну да, – насмешливо произнёс воевода, – так вот «глупый» хан и поверил русу-врагу, что лучше завоевать нетронутую сильную Европу, чем ослабленную Русь, заняв её столицу. И зря ты глаголешь о том, что ваш дьявольский орден создавался в противовес Орде. Это всё сказки для детей. Пограбить Русь, да и захватить Господина Великого Новгорода – вот ваша цель!

Рутгер возражал:

– А разве его святейшество не предлагал Александру стать королём над всеми землями Русскими и возглавии, объединённое войско против азиатов?

Лука рассмеялся:

– Ну да, как же! Твой папа – хитрец, каких мало! Вот как он рассуждал в своём Риме: победит великий князь, да и обессилет и обескровет, мы тут его, слабенького, и добьём. Победит Вату – да ведь тоже будет слабым! А здесь на него, болезного, и всё войско европейское направить можно: как же, нехристь! Где вы были, браты-христиане, когда нас татарва примучивала да все русичи кровавыми слезами умывались? Вы, нелюди, воспользовались нашей бедой да и напали на Неве и на озере Чуди исподтишка... Молодец князь Олександра, не стал воевать с Батыем, понял тогда, что уж лучше ему дань платить, чем вами, оглоедами, Руси быть покорённой.

Рыцарь Рутгер Райтц открыл было рот, но ничего не произнёс. Он хватал раскрытым ртом воздух, его лицо наливалось кровью от злобы и бешенства: доводы воеводы были убийственными.

– Эк его распирает, – сказал Прокопий. – Как бы удар не хватил!

Стоявшие рядом дружинники громко рассмеялись.

– Чего вы гогочете?! – возмутился атаман. – За него столько золота отвалят, такой знатный выкуп будет!

И верно, через непродолжительное время атаману принесли много золотых талеров. Ушкуйники ахнули: на это золото можно было купить пятьдесят боевых коней.

Но через три дня мрачный воевода угрюмо сказал своему помощнику:

– Знаешь, кого мы отпустили, позарившись на эти иудины деньги? – он с досады пнул золото. Семенец выжидательно посмотрел на начальника. – Самого что ни на есть палача! – чуть ли не крикнул атаман. – У этого урода сорок три похода, из них он тридцать два раза воевал бедных пруссов, причём зимой, и три раза был в Ливонии. А знаешь, что он делал со своими пленниками? Зимой раздевал догола, обливал водой и держал связанными на морозе, пока те не превращались в ледяных идолов! К нам он только-только нагрянул, да вот незадача – сразу в плен.

Между тем атаман был и прав, и в то же время неправ. Рутгер Райтц после Руси потом всем с дрожью рассказывал, какие это страшные головорезы – новгородцы и как ему удалось выбраться из лап главного дьявола-ушкуйника! Про походы хвалёный рыцарь забыл навсегда и благополучно дожил в своём имении до 1369 года, умерев своей смертью. Видно, Господь Бог приготовил ему персональное возмездие по другую сторону жизни.

Взбешённому неудачами папе всё-таки удалось создать мощный военный союз. Вторая половина 1348 года была страшной для Господина Великого Новгорода. Именно тогда Новгородская республика оказалась в критическом положении. С юго-запада напали литовцы, с запада подпирали немецкие рыцари, Тевтонский и Ливонский ордена, которые вели толпы грабителей чухонцев с севера на Карельский перешеек – древнюю вотчину Господина Великого Новгорода. И вдобавок на северные владения республики напали норвежцы и шведы. Новгородцы поняли, что пришёл их последний час их войско было в восемь раз меньше объединённых сил Европы.

У Новгорода Великого было немного постоянного войска – около 3-4 тысяч. Но он мог мобилизовать в короткое время до 20-25 тысяч, а в случае осады и всё население как один выходило на защиту города. Опасность сплачивала не только все сословия, но и все национальности. Воинов готовила и выставляла каждая улица, каждый посад, каждый посёлок и каждая община собирала своих ратников. Это были подготовленные бойцы, так как их обучали воинским хитростям опытные дружинники. Иначе навряд ли бы они справились с такими профессиональными вояками, как тевтонцы и шведы. А вооружали их тоже за счёт жителей определённой территориальной, профессиональной или национальной единицы. Улицы делились в зависимости от профессии – кузнецов, гончаров, сапожников, купцов. Были и обособленные землячества.

И когда вече приказало выставить ратников, то буйные граждане центра и окраин Господина Великого Новгорода беспрекословно стали присылать к месту сбора отряд за отрядом. Зеваки удивлялись оружию и доспехам воинов армянской и греческой общин. Но больше всех изумил отряд иудеев. Строгие, все в кольчугах, они неторопливо, размеренным шагом, чётко сохраняя строй колонны, приближались к новгородскому войску.

– Куда нам становиться? – белозубо улыбаясь, спросил их воевода, великан с чёрной как смоль бородой. Рядом с ним стоял старик-советник. Казалось, на вид ему больше ста лет.

– Но куда же ты, уважаемый Илия? – удивлённо спросил новгородский воевода. – Разве мы не помним, как ты в прошлом году вооружил на деньги своей общины наших ребят на войну с безбожными псами-рыцарями?

– То было давно. Мы, иудеи, видим от всех новгородцев добро, а добро надо защищать! А вдруг наш отряд будет той каплей, которая прорвёт плотину, и вся новгородская рать победит? Мы отовсюду и всеми гонимые – и Гишпанией, и Италией, и Венгрией. Дошли до прибалтов – так на тебе! И здесь псы-рыцари, самые злобные из людей, добрались до нас. И везде к нам относились как к безродным! – старик вытер набежавшую слезу. – И вот нашли приют у вас, у Господина Великого Новгорода, здесь мы людьми себя почувствовали. Слышь, воевода, я тоже голос имею на вече, а значит, решаю судьбу Новгорода и жизнь его людей! А наши ребята не подведут: смотри, как Самсон владеет мечом!

Рослый Самсон завертел своим оружием, что и не поймёшь, то ли меч у него, то ли блестящий крутящийся диск.

– Нафанаил, покажи, на что ты способен.

Нафанаил метнул копьё, и оно попало точно в середину мишени на столбе.

– Где же вы так научились ратоборствовать? – изумлённо молвил воевода.

– Да твои же вой нас и учили, усмехнулся старик.

Воевода только крутил ус: вчера грек-священник решил быть простым воем, сегодня евреи. И произнёс:

– Правду сказал апостол Павел: «Перед Богом все равны. Нет ни эллина, ни иудея». Л я добавлю: все мы здесь граждане Господина Великого Новгорода!

На совете старейшин воевода слушал многочисленные речи. У всех болело сердце за Новгород. Большинство именитых купцов и бояр предлагали отсидеться за стенами города:

– Стены крепкие, сыти[38]38
  Сыть – пища.


[Закрыть] достаточно, войско небольшое, но сильное. Мы можем здесь хоть три года сидеть!

Воевода задумался.

Вдруг раздался старческий голос Илии.

– Я, конечно, в военных делах, – начал он, – мало смыслю. Но вот вам мои опасения. Вы посмотрите, как шведы и немцы чужие земли осваивают. Захватят клочок и ставят замок, а то и крепость, а там, глядишь, – и город появляется. Вот вам пример с прибалтами. Известно, что там сделали ливонцы, вот вам пример со свеями у чухонцев. Они весь Север чухонский сделали свейским! Именитый купец прав: в Новгороде можно отсидеться. Ну а если его окружат вот такими каменными замками, а если всех жителей Новгородской земли вырежут или обратят в римскую веру, а карелы точно откачнутся от Новгородской земли и окрестят их в католиков?! – Голос старика крепчал с каждым словом. – Не забывайте, что Господин Великий Новгород – это только часть земли Новгородской, и там, за его стенами, тоже наши люди. Их надо защищать! Нет, надо наступать. Наш Иисус Навин с малой силой бил филистимлян. А богатырь Самсон ослиной челюстью, аки лев, поразил пять тысяч врагов. – Старик почти кричал. – А Александр, который топил немцев, как слепых кутят, в Чудском озере, разве он не был героем, подобно Ахиллесу или тёзке своему Александру Македонскому? И сколько у него было силы, когда он разбил свеев на Неве? В шесть раз меньше! Я верю в руку Луки, Прокопия, всех богатырей-ушкуйников. Пусть они и не остановят солнце и стены городов не рухнут под звуки их боевых труб, но натворит он ворогам великие беды. А потом и наше войско подоспеет! Да, и вот ещё что, господа бояре и купцы, не забывайте, если вы будете отсиживаться за стенами, сколько вы пожитков своих потеряете? Простой народ говорит: худая та птица, которая гнездо своё марает!

Глаза старика сверкали как молнии, древний дух воина звал вперёд – все были поражены речью этого, казалось, скромного иудея. Последний аргумент был самым сильным и действенным для тех, кто ратовал за осаду. Долго молчали.

– Да, так и должно быть, отправим Луку с его молодцами! – окончательно решил воевода.

После воевода уже один на один беседовал со старцем.

– Вы с вавилонской блудницей[39]39
  Вавилонская блудница – апокалиптический образ в христианстве, основанный на рассказе из книги «Откровение Иоанна Богослова»; здесь иносказательно имеется в виду Римская церковь.


[Закрыть] только начали воевать, – говорил старик, – а мы с ней воюем уже вторую тысячу лет. Только вот она нас пока всегда побивает... Ну да ничего. А эту войну Господин Великий Новгород выиграет, чует моё сердце. – Старик оказался провидцем и настоящим воином.

Варфоломееву поручили провести отвлекающий манёвр. Всего в его отряде были тысяча триста человек. В августе 1348 года атаман Лука совершил бросок на шведскую территорию, разоряя её огнём и мечом. А путь туда был ох каким нелёгким. На морских ушкуях прошли по Северной Двине, вышли в Белое море, а затем и в Русское море и внезапно напали на шведскую колонию – провинцию Халоголанд.

Шведы бросили тогда на ушкуйников почти всю финскую армию, оголив тылы, по которым не замедлило пройтись основное новгородское войско. Но разве струсил Лука? Нет, он смело пошёл навстречу шведам, норвежцам и верному им племени еми. И, не давая соединиться, стал бить поодиночке. Первым был разбит полуторатысячный отряд шведов. Причём нападение на него было настолько внезапным, что те не смогли оказать достойного сопротивления.

...А война закончилась ожесточённым сражением. Воевода со своей дружиной и ополчением, как смерч, прошёлся по селениям ями, сжигая также в отместку деревни и сёла карелов, передавшихся свеям, и оставляя верных Господину Великому Новгороду. Шеститысячный отряд, разбивая свеев и ямь, сокрушал всё на своём пути.

Ему помогал знаменитый Лука со своими неизменными удальцами Семенцом, Прокопием и Смольянином, появляясь в тех местах, где их не ждали. Но разбитые свейские и ямьские отряды стягивались в одно место – Галоган. Свейский командор, имея три тысячи опытных воинов, с удовлетворением отметил, как его войско увеличилось более чем вдвое, до шести с половиной тысячи человек. «Конечно, – думал он, – не все здесь настоящие воины, но новгородцам они не уступят, да и бежать им теперь некуда!»

А новгородский воевода, имея четыре тысячи ратников (две тысячи было потеряно убитыми, выбыло из строя ранеными, больными, отправлено с обозами захваченного имущества), всё же решил дать бой.

Новгородцы отражали сокрушительные наскоки свейского войска, часто и сами отвечали ударом на удар. Но редела русская дружина. Воевода кусал губы: «Эх, ещё бы с тысчонку бойцов. Или хотя бы отдохнуть этим. Всё, не успеет Лука! Надо дождаться темноты, достойно отступить и благополучно убраться с этого проклятого места».

Свейский командор, опытный боец, чувствовал, как выдыхаются новгородцы. «Пора вводить основной резерв!» – подумал он и хотел уже дать приказ. Но вдруг на его запасной отряд обрушились стрелы. Их было много, причём стреляли с разных сторон – конный отряд Луки Варфоломеева подошёл очень близко. Каждый из ушкуйников в течение минуты послал по пять стрел. Наскок был ошеломляющий. За какие-то минуты запасной отряд был рассеян.

– А теперь – вперёд! – крикнул Прокопий, выставляя копьё.

Крылатые ушкуйники, ощетинившись копьями, молча бросились на неприкрытые, но пока ещё плотные ряды сражающихся свеев. Атака бронированной конницы на растерянную пехоту на ровной местности, да ещё с копьями – верная смерть. При скорости коня в пятьдесят километров в час сила удара копья увеличивается в три раза!

Первой дрогнула ямь и заметалась на небольшом пространстве. Новгородский воевода понял: помощь пришла, и он принял единственно верное решение поддержать наскок ушкуйников всеобщей атакой. Удар ободрённых новгородцев был сокрушительным. Свей дрогнули. Но их опытный и невозмутимый командор сохранял спокойствие. Он организовал оборону с отрядом самых закалённых воинов, но часть его войска уже запаниковала, и эта паника вот-вот должна передаться другим.

Сам новгородский воевода повёл дружину на эту группу свеев. Варфоломеев, разобравшись в построении врага и по достоинству оценив мастерство полководца свеев, перегруппировал свой летучий отряд. Он не стал лезть напрямки, а, приказав бросать в оборонительные линии сулицы[40]40
  Сулица – разновидность метательного оружия в виде дротика или короткого копья.


[Закрыть] и дротики, сам с небольшим количеством воев стал кружиться перед строем, постепенно «откусывая» от организованного отряда по нескольку человек.

Кони других ушкуйников бешено неслись на свеев, которым казалось, что вот сейчас начнётся рубка, и они приготовили мечи, готовясь вступить с врагом в контактный бой, однако на расстоянии броска всадники останавливались, и во врага летели дротики, сулицы и метательные топоры, в большом количестве поражая врага.

Наконец шведы дрогнули и запросили пощады. Новгородцы были настолько великодушны, что отпустили оставшихся на поле боя, предварительно разоружив их.

Тяжело досталась новгородцам победа: около девятисот человек было убито да ещё столько же ранено. Сильно пострадал отряд иудеев: одна треть уже не увидела Новгорода, ещё треть была ранена, многие тяжело, погиб и весёлый богатырь Самсон...

Илия лежал на телеге и умирал. Его мысли и чувства, казалось, были уже там, у Престола Господня. Он улыбался: честно пройти свой путь жизни, который определил Яхве, – мечта каждого благоверного иудея. Но вдруг Илия встрепенулся – из Новгорода доносились удары вечевого колокола. Это новгородцы торжественно встречали победителей, завидев их светлые стяги. Илия попросил, чтобы его приподняли, он слабым голосом приветствовал вечевую площадь перед церковью Святой Софии и произнёс:

– Сподобил меня Господь увидеть свою землю! – и затих.

Его лицо стало умиротворённым, как лики древних еврейских пророков, провозглашавших появление мессии. Новгородский люд был поражён смертью воина, причём не во время боя, а уже после него. Но это была смерть Победителя. Все торжествовали победу.

Гулко отозвалась она по всей Европе. Папа римский обратился к Ливонскому и Тевтонскому орденам, англичанам, французам, свеям и норвежцам и звал их снова к Крестовому походу на Русь! Угрожали. Новгородский посадник лишь посмеивался: «Не та собака кусается, которая лает, а та, которая не тявкает. Так вот и не тявкайте против Господина Великого Новгорода!» Сил у Европы на новый поход не осталось – она зализывала раны, полученные от регулярного новгородского войска и от удалых.

На этом страшные годы для Новгорода закончились. И ушкуйники перенесли свои действия на татаро-монголов. Заметим, что усилия ушкуйников на Волге не совпадали с войной на северо-западе. Походы удалых против басурман начались после 1348 года (если быть точным – с 1360 года) и продолжались почти 50 лет, вплоть до 1409 года. И только после этого они вместе с основным новгородским войском предприняли поход на Выборг.

Новгород Великий защищал Москву с северо-запада, которая уже боролась с другими князьями, татаро-монголами и Литвой за право быть первой. Но Новгород спасал её и защищал себя от норвежцев, шведов, датчан, тевтонцев, ливонцев, финно-угорских племён, а главное, от Рима. Сколько раз благодаря исключительно умной политике новгородских правителей и безумной храбрости ушкуйников разрушались змеиные замыслы Ватикана!

«А как же Лука Варфоломеев? – спросит любознательный читатель. – Что сталось с ним?». А вот здесь мы уже вступаем в область догадок. Одни летописи как бы вскользь утверждают, что он якобы погиб, однако не называют ни места, ни времени, ни обстоятельств его смерти. Другие летописи свидетельствуют о действиях начальных людей ушкуйников, очень сходных с повадками и приёмами удалого атамана. Скорее, он остался жив, а весть о его «гибели» была своеобразной уловкой новгородской верхушки для Ватикана. Бояре дорожили и берегли Луку и не могли допустить его глупой гибели от яда, предательского кинжала или стрелы, пущенной из-за угла, – ватиканские легаты были способны на всё!