Текст книги "Александр Гумбольдт. Его жизнь, путешествия и научная деятельность"

Автор книги: Михаил Энгельгардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Пребывание его в Париже разнообразилось поездками в Вену, Лондон и пр.; мы не будем перечислять их. Научные занятия его не прерывались во время этих поездок, напротив, он пользовался ими для геологических, магнетических и других наблюдений, что в связи с наблюдениями в Америке давало богатый материал для сравнения и общих выводов.

В 1816 году он расстался со своим другом Бонпланом, который после падения Наполеона потерял место в Париже и отправился в Южную Америку, где занял место профессора естественной истории в Буэнос-Айресе. Скажем несколько слов о дальнейшей судьбе этого оригинального человека. В 1820 году он предпринял экскурсию в Парагвай для изучения культуры «матэ», парагвайского чая. Диктатор Парагвая Франциа, управлявший своей республикой с полновластием восточного деспота, воспретивший своим согражданам всякие, даже торговые, сношения с иностранцами, велел арестовать его и продержал в плену десять лет. Все хлопоты Гумбольдта, все просьбы, обращенные к Франциа, остались тщетными, несмотря на вмешательство французского и английского правительств. Только в 1830 году диктатор решил освободить своего пленника. После освобождения Бонплан женился на местной уроженке (которая, впрочем, убежала от него, оставив ему детей) и прожил почти тридцать лет отшельником вдали от мира, в небольшой усадьбе, заброшенной среди безлюдных степей, в цинически скудной обстановке, занимаясь естественными науками и обогащая свой огромный гербарий, для чего предпринимал поездки в различные местности Америки. Он умер в 1858 году, за год до смерти Гумбольдта.

В 1818 году Гумбольдт был в Ахене, где в то время собрался Конгресс для обсуждения французских дел и закрепления принципов Священного союза. В делах его Гумбольдт не принимал участия; он хлопотал больше об азиатском путешествии. Личное состояние его было уже истрачено на американскую экспедицию, которая обошлась в 52 тысячи талеров, и издание ее результатов, стоившее 180 тысяч, так что теперь он мог путешествовать только на казенный счет. Король предложил ему 12 тысяч талеров ежегодно в течение четырех-пяти лет путешествия и такую же сумму на покупку инструментов. Но и на этот раз путешествие не состоялось, и Гумбольдт вернулся в Париж.

В 1822 году он отправился в Италию; встретившись в Вероне с королем, сопровождал его в поездке по Италии – причем еще раз посетил Везувий и исследовал изменения, происшедшие в нем между извержениями 1805 и 1822 годов. Из Италии он вместе с королем отправился в Берлин, где прожил несколько месяцев, но, несмотря на просьбы брата остаться на родине, предпочел вернуться в Париж. Берлин и «берлинизм», как он выражался, внушали ему отвращение. Письма его переполнены насмешками над немецким обществом, которое «ненавидит все, что мешает спать», «становится тем одностороннее, чем шире развиваются воззрения в других странах»; и так далее.

Однако то, чего не могли достичь брат и друзья, удалось королю. Фридрих-Вильгельм III был лично расположен к Гумбольдту, любил его беседу и дорожил его обществом. В 1826 году он пригласил своего ученого друга переселиться в Берлин. Отвечать отказом на такое приглашение значило бы оскорбить короля, а это вовсе не входило в расчеты Гумбольдта. «Он был уже осыпан королевскими милостями: получил звание камергера, различные знаки отличия, пенсию в 5 тысяч талеров. Влияние, которым он пользовался, давало ему возможность оказывать поддержку другим ученым – тому выхлопотать пенсию, другому субсидию на какое-нибудь ученое предприятие или дорогое издание и тому подобное. Вообще „житейская мудрость“ не позволяла портить отношения с правительством, и, подчиняясь ее указаниям, Гумбольдт, скрепя сердце, оставил столицу мира и переселился в „туманный Берлин“.

Глава V. Открытия Гумбольдта

Основная идея Гумбольдта. – Химический состав воздуха. – Температуре воздуха; изотермы; Гумбольдт – основатель сравнительной климатологии. – Другие работы Гумбольдта по вопросам метеорологии. – Ботаника; Гумбольдт – основатель ботанической географии. – Зоологические работы. – Строение глотки у птиц, обезьян и крокодилов, электрического органа у рыб; дыхание рыб и крокодилов. – Геология; значение Гумбольдта как одного из главных двигателей плутонической теории. – Земной магнетизм; открытия Гумбольдта и их значение. – География и орография; профили. – Человек

В предыдущей главе мы говорили о жизни Гумбольдта по возвращении из Америки; скажем теперь несколько слов о его научной деятельности.

Работы Гумбольдта представляют столь обширную энциклопедию естествознания, что самое сжатое изложение их потребовало бы порядочной книги. Мы ограничимся поэтому только кратким перечнем его важнейших открытий.

Все они связаны в одно целое идеей физического мироописания. Она определяет отношения Гумбольдта к исследуемому предмету. Так, например, он изучал состав атмосферы с Гей-Люссаком. Гей-Люссака вопросы о газах интересовали с чисто химической и физической стороны и привели к открытию законов объемных отношений; Гумбольдт видит в атмосфере оболочку земного шара, состав которой имеет огромное значение для всего органического мира, и с этой точки зрения занимается ее исследованием.

О работах первого периода его деятельности мы уже упоминали; здесь будем говорить только об открытиях, сделанных в эпоху от американского до азиатского путешествия. Этот период его деятельности можно назвать периодом открытий; последующие годы жизни были посвящены уже главным образом продолжению и развитию сделанных раньше исследований и сведению их в одно целое в «Космосе».

Перечисляя открытия Гумбольдта, начнем с атмосферы, перейдем к растительному и животному миру, далее к строению земной коры, к физике земного шара, орографии и географии и наконец – человеку.

Исследования химического состава воздуха, которые Гумбольдт начал еще во время службы обер-бергмейстером и продолжил впоследствии вместе с Гей-Люссаком, привели к следующим результатам: 1) состав атмосферы вообще остается постоянным; 2) количество кислорода в воздухе равняется 21 проценту; 3) воздух не содержит заметной примеси водорода. Это было первое точное исследование атмосферы, и позднейшие работы Реньо, Буссенго и других подтвердили в существенных чертах, данные Гумбольдта и Гей-Люссака.

Температуре воздуха посвящен целый ряд исследований Гумбольдта.[4]4
  «Линия изотерм», 1817. – «О нижних границах вечного снега», 1820. – «О климате Иберийского плоскогорья», 1825. – «О температуре различных частей жаркого пояса», 1826. – «О причинах различия температуры на земном шаре», 1827


[Закрыть]

Распределение тепла на земной поверхности, представляет крайне запутанное явление. Различное удаление земли от солнца в разные времена года, вращение земли, наклонение ее оси к эклиптике, воздушные течения, испарение воды и прочее, и прочее – все эти условия влияют на температуру местности и, переплетаясь и сталкиваясь различным образом, производят такой хаос в распределении тепла, что разобраться в нем с первого взгляда кажется просто невозможным.

Во всяком случае, прежде чем открывать причины различия температуры, нужно знать самые факты, то есть иметь картину распределения тепла на земном шаре и метод для дальнейшей разработки этой картины. Эту двойную задачу исполнил Гумбольдт, установив так называемые изотермы – линии, связывающие, места с одинаковой средней температурой в течение известного периода времени; например, с одинаковой годовой, летней (изотеры), зимней (изохимены) и прочей температурой.

Работа об изотермах послужила основанием сравнительной климатологии, и Гумбольдт может считаться творцом этой сложнейшей и труднейшей отрасли естествознания.

Ученый мир встретил работу Гумбольдта с величайшим сочувствием; всюду принялись собирать данные для пополнения и исправления изотерм. В первой его монографии об этом предмете (1818 год) мы находим только 57 мест с определенной средней температурой (годовой, по временам года, по самым жарким и самым холодным месяцам); в «Центральной Азии» (1841 год) число их достигает уже 311; в «Мелких сочинениях» (1853 год) – 506. Эти числа могут служить до известной степени меркой успехов климатологии, устремившейся по проложенному Гумбольдтом пути.

Кроме работы об изотермах, Гумбольдту принадлежит ряд капитальных исследований о климате южного полушария, о понижении температуры в верхних слоях воздуха и причинах этого понижения, о влиянии моря на температуру нижних слоев воздуха, о границах вечного снега в различных странах и другие, излагать содержание которых мы не будем. Все они важны не столько детальной разработкой предмета – что было невозможно при недостатке данных, – сколько мыслью, общими взглядами, лежащими в основе его исследований и послужившими руководящей нитью для дальнейшей разработки затронутых им вопросов.

О взглядах его на причины различия климатов мы упомянем позднее в связи с его последующими работами об этом предмете.

Влажность и давление воздуха также много занимали Гумбольдта.[5]5
  «Влияние солнечного склонения на начало экваториальных дождей», 1818. – «Законы часовых колебаний барометра», 1828. – Другие работы об этих предметах разбросаны в разных отделах «Американского путешествия»


[Закрыть] Он показал, что в тропических странах воздух в ясные дни содержит почти двое больше воды, чем в Европе, определил верхнюю и нижнюю границу пояса облаков под тропиками, дал точные сведения о суточном колебании барометра в тех же странах, описал смену сухого и дождливого времени в тропическом поясе и выяснил ее причины, и прочее.

К области метеорологии относятся и работы Гумбольдта над температурой почвы, преломлением света в атмосфере и другие более частные и мелкие исследования, которых мы не будем перечислять.

Распределение растений на земном шаре находится в такой строгой зависимости от распределения тепла и других климатических условий, что, только имея картину климатов, можно подумать об установлении растительных областей. До Гумбольдта ботанической географии как науки не существовало. Было только имя ее и отрывочные указания в сочинениях Линка, Штромейера и других. Работы Гумбольдта[6]6
  «Опыт о географии растении», 1808–1810. – «Идеи о физиономике растений», 1806. – «О законах распределения растений», 1816 и 1821. – «О географическом распределении растений», 1815


[Закрыть] создали эту науку, дали содержание, существовавшему уже термину.

В основу ботанической географии Гумбольдт положил климатический принцип; указал аналогию между постепенным изменением растительности от экватора к полюсу и от подошвы гор к вершине; охарактеризовал растительные пояса, чередующиеся по мере подъема на вершину горы или при переходе от экватора в северные широты; дал первую попытку разделения земного шара на ботанические области; указал относительные изменения в составе флоры, в преобладании тех или других растений параллельно климатическим условиям.

С тех пор ботаническая география сделала огромные успехи. Собраны бесчисленные материалы из самых отдаленных частей света, появилась масса детальных местных исследований, наконец, общие труды Скау, Декандоля, Гризебаха, Энглера и других превратили набросок Гумбольдта в обширную науку. Тем не менее, принцип, установленный Гумбольдтом, остается руководящим принципом этой науки, и, хотя сочинения его устарели, за ним навсегда останется слава основателя ботанической географии.

Известные условия климата, почвы и пр. кладут известный отпечаток на растительность. Растения пустыни будут иметь нечто общее в росте, форме листьев и стебля, опущений и пр.; растения лесной области опять-таки имеют свой вид и так далее, так что ботаник, пересмотрев гербарий, может очертить общий характер местности, из которой взяты растения, прежде чем определит их. Таким образом, независимо от научной классификации, можно разделить растительность на известные группы. Этой задаче Гумбольдт посвятил «Идеи о физиономике растений», удовлетворяя, таким образом, своей художественной потребности не только описывать, но и рисовать природу.

Мы уже упоминали о массе новых видов, привезенных Гумбольдтом и Бонпланом из Америки. Заметим мимоходом, что многие из растений, украшающих наши сады и цветники, доставлены Гумбольдтом, так что любитель цветов, наслаждаясь видом и запахом своих любимцев, может с благодарностью помянуть великого натуралиста.

Исследования Гумбольдта в зоологии не имеют такого значения, как его ботанические работы. Из Америки им и Бонпланом привезено много новых видов; далее, Гумбольдт сообщил немало сведений о жизни различных животных, дал превосходную монографию о кондоре, очерк вертикального и горизонтального распространения животных в тропической Америке и прочее.

По анатомии и физиологии животных[7]7
  «Сборник наблюдений по зоологии и сравнительной анатомии», 2 тома, 1811 и 1831. – «Опыт об электрических рыбах», 1808. – «Исследования над дыханием рыб», 1809. – «О гимнотах и других электрических рыбах», 1819


[Закрыть] ему принадлежат исследования над строением горла птиц и обезьян-»ревунов», об ужасном голосе которых упоминают все американские путешественники. Он изучил строение глотки у кайманов, благодаря которому они могут широко разевать пасть и хватать добычу под водою, не рискуя захлебнуться. Вместе с Гей-Люссаком он исследовал строение электрического органа у рыб, оказавшееся аналогичным устройством Вольтова столба; с Провансалем– дыхание рыб и крокодилов. Конечно, анатомия и физиология не относились непосредственно к его задаче, и эти работы были, так сказать, случайными экскурсиями в интересную область.

Работы Гумбольдта в геологии[8]8
  «Геогностический опыт о залегании горных пород в обоих полушариях», 1823. – «Геогностический очерк Южной Америки». – «О строении и действии вулканов», 1822 и 1823. – «Вулканы Иорульо»


[Закрыть] имели огромное значение. В начале нынешнего столетия эта наука еще только начинала становиться на твердую почву благодаря трудам Вернера, Вильяма Смита, Кювье и других. Самые элементарные с современной точки зрения вопросы требовали еще разъяснения. Так, представлялось сомнительным, везде ли на земном шаре замечаются те же горные породы и тот же характер напластования, что и в Европе? В «Опыте о залегании горных пород в обоих полушариях» Гумбольдт отвечает на этот вопрос утвердительно, указывая на то, что строение земной коры сходно в обоих полушариях, что всюду она слагается из одних и тех же горных пород и представляет одинаковый порядок напластования.

Явившись в начале своей деятельности сторонником Вернера, Гумбольдт впоследствии сделался одним из главных двигателей плутонической теории, развитой главным образом Леопольдом фон Бухом. Гумбольдт не высказывался за нее вполне резко и определенно, но в значительной степени разработал аппарат фактов, на которых она построена. Теория эта признает огненно-жидкое ядро земного шара, делит горные породы на осадочные и происшедшие путем остывания расплавленной массы, объясняет образование гор поднятием земной коры (учение Эли де Бомона), признает связь вулканов с огненно-жидким ядром и пр. Короче, она объясняет многие геологические явлений «реакциями огненно-жидкого ядра на твердую оболочку», по выражению Гумбольдта.

Последний оказал содействие ее торжеству главным образом своими исследованиями о вулканах. Он указал на широкое распространение вулканических явлений, на связь отдаленных и разбросанных вулканов, которые, по его мнению, являются различными трубами общего очага, находящегося внутри земли; на особенности в географическом распределении вулканов, говорящие в пользу теории Буха, и др.; приурочил к одной общей причине разнообразные явления вулканов, сопок, горячих ключей и пр., указывал на связь вулканов с землетрясениями… Вообще в этих исследованиях с особенным блеском проявилась его способность к обобщению.

Учение об огненно-жидком ядре, о связи с ним вулканов и тому подобного одно время казалось незыблемым догматом науки. Мы все учили его в школах. Теперь оно колеблется; теорию поднятий можно считать совершенно оставленной, да и «огненно-жидкое ядро» находит все больше и больше противников… Будущее покажет, на чьей стороне истина; здесь же, конечно, не место входить в подробности боя, разгоревшегося между геологами…

Во всяком случае, Гумбольдта мы должны признать одним из главных столпов учения, долгое время господствовавшего в науке.

Собственно, к физике земли относятся его исследования над земным магнетизмом,[9]9
  Наблюдения над напряжением магнитных сил (с Гей-Люссаком), 1807. – Об изменениях земного магнетизма в различных широтах (с Био), 1804. – Исторический отчет о путешествии в Америку, т. 3


[Закрыть] одним из любимых его предметов. В этой области принадлежит ему несколько важных открытий. Он первый фактически доказал, что напряженность земного магнетизма изменяется в различных широтах, уменьшаясь от полюсов к экватору. Ему же принадлежит открытие внезапных возмущений магнитной стрелки («магнитные бури»), происходящих, как показали позднейшие исследования, одновременно в различных точках земного шара под влиянием неразгаданных еще причин. Далее, им было открыто вторичное отклонение магнитной стрелки в течение суток (стрелка не остается неподвижной, а перемещается сначала в одном направлении, потом в противоположном: Гумбольдт показал, что это явление повторяется дважды в течение суток). Он же показал, что магнитный экватор (линия, соединяющая пункты, где магнитная стрелка стоит горизонтально) не совпадает с астрономическим. В работе, предпринятой вместе с Био, он пытался определить магнитный экватор, но недостаток данных заставил авторов предположить здесь гораздо большую правильность чем существующая в действительности. Позднейшие исследования показали, что магнитный экватор представляет весьма неправильную кривую, и, соответственно этому, местности с одинаковым наклонением и склонением магнитной стрелки распределены далеко не так правильно, как думал Гумбольдт. Тем не менее, его важные открытия и масса данных, внесенных им в науку, дают право назвать его и в этой области если не создателем, то одним из главных двигателей.

Собственно, географические открытия Гумбольдта мы уже перечисляли в главе об американском путешествии. Введенный им способ изображения местности в виде профилей быстро вошел в общее употребление. Так, он был применен Парротом и Энгельгардтом для Кавказа, Валенбергом – для швейцарских Альп и Карпат и так далее. Исследования его над морскими течениями можно считать началом новой отрасли знаний, разросшихся в обширную науку благодаря, в особенности, работам Мори.

Наконец, человеку посвящено было также немало трудов Гумбольдта. Но эти исследования по самому характеру своему не поддаются краткому изложению. Все собранные им данные о древней цивилизации ацтеков, о политическом состоянии испанских колоний, равно как и общие взгляды на отношение между человеком и природой, расслабляющее действие тропической природы на культуру и т. п., находятся в различных томах «Американского путешествия».

Вот краткий перечень важнейших работ великого натуралиста. Конечно, он может дать лишь крайне слабое понятие о массе фактов, внесенных им в науку, особенно же о мыслях, брошенных им в обращение, развитых другими и вошедших в общее сознание; масса эта так велика, что мы и сами не можем дать себе отчета, чем мы обязаны Гумбольдту.

Глава VI. Путешествие в Азию и дальнейшие труды (1827–1832)

Жизнь в Берлине. – Отношения к королю. – Лекции Гумбольдта и их значение. – Путешествие в Азию. – Жизнь в Париже. – Революция 1830 года. – Популярность Гумбольдта в Парижском обществе. – Научная деятельность Гумбольдта после азиатского путешествия

В 1827 году Гумбольдт окончательно водворился в Берлине. Здесь жил он в постоянном общении с королем, часто бывал у него в Потсдаме и сопровождал его в поездках по Европе. Официальной роли он не играл, но старался по возможности противодействовать влиянию обскурантов.

В Пруссии реакция никогда не достигала таких уродливых размеров, как во Франции при Полиньяке или в Австрии под влиянием Меттерниха; отношения Гогенцоллернов к народу носили добродушно-патриархальный характер; «немецкая верность» вошла в пословицу; со своей стороны и короли не забывали девиз великого курфюрста «Pro Deo et populo» («Для Бога и народа»). В эпоху крайней и общей реакции после изгнания Наполеона в Пруссии продолжались реформы, начатые под влиянием Штейна, Гарденберга и других. В царствование Фридриха-Вильгельма III (17974-1840 годы) было уничтожено крепостное право (1807 год), наделены землею крестьяне, поселенные на коронных землях (1808 год), введена всеобщая воинская повинность Шарнгорстом (1814 год), обязательное элементарное образование Альтенштейном (1817–1840 годы), – словом, произведен ряд глубоких, коренных реформ. Это объясняет нам, почему либеральный Гумбольдт мог уживаться при реакционном дворе. Как мы увидим ниже, житейская мудрость не заставила его кривить душой и не мешала откровенно высказывать, свои мнения. Но король ценил его знания, ум, блестящую беседу, а он ценил прогрессивную сторону деятельности короля и не хотел конфликтовать с ним, предпочитая своим личным влиянием бороться с влиянием людей, готовых заподозрить в излишнем либерализме самого монарха.

Направление эпохи давало себя знать и в Пруссии. Брожение в обществе, выразившееся различными демонстрациями, и особенно убийство Коцебу Зандом (1819 год) только усилили реакцию. Люди вроде В. Гумбольдта, Гарденберга и других должны были устраниться от дел; на поверхность политической жизни выплыли Камцы, Штольцы и прочие, не связавшие своих имен с великими делами, чтобы сохраниться в памяти потомства, но достаточно усердные в мелочной реакции и преследованиях, чтобы сильно надоесть современникам. Вся эта компания ненавидела Гумбольдта, называя его «придворным революционером».

В первый же год своей жизни в Берлине он прочел ряд публичных лекций «о физическом мироописании» – первый набросок «Космоса». Лекции привлекли массу слушателей. Не только берлинские жители стекались на них толпами, но и из других городов Европы приезжали любопытные послушать Гумбольдта. Начавши чтение в одной из университетских зал, он должен был перейти в более обширную залу певческой академии. Вряд ли какому-нибудь ученому приходилось выступать перед такой блестящей и разнообразной публикой. Король и его семейство, важнейшие сановники, придворные дамы, профессора и литераторы присутствовали тут вместе с бесчисленной публикой из самых разнообразных слоев общества.

В наше время ученые стремятся к сближению с публикой, популярная литература достигает огромных размеров, публичные лекции стали заурядным явлением, и фигура ученого, говорящего только по-латыни и оберегающего сокровище своих знаний от посягательств невежественной черни, давно отошла в вечность. Но в двадцатых годах нашего столетия наука только еще начинала спускаться со своих высот в сферу обыденной жизни. Как и во всем, что касается духовной жизни Европы, начало было положено Францией, и естественно, что Гумбольдт – полуфранцуз по характеру и воззрениям – явился инициатором этого дела в Германии.

Камергер, друг и приятель короля, светило науки является перед разношерстной публикой, стараясь изложить удобопонятным для нее языком результаты своей многолетней работы. Ученый профессор и грамотный работник, король и бедный студент собираются в одной зале поучаться мудрости. Это было событием – и можно сказать, что лекции Гумбольдта знаменуют собой начало нового направления в духовной жизни Европы, направления, характеризующего собственно наше столетие и состоящего в сближении науки с жизнью, в стремлении сделать сокровище знаний, накопленное веками, достоянием всех и каждого.

Конечно, попытки к этому были и раньше. Но лекции Гумбольдта проложили широкую дорогу новому направлению, разом сорвали и уничтожили плотину, сквозь которую до него едва просачивались отдельные струйки нового направления. Лекции Гумбольдта были в то же время первым очерком новой, вернее сказать, сводом целого ряда наук, из коих некоторые были им самим созданы. 16 лекций посвящены небесным пространствам, 5 – физике земли, 6 – геогнозии, 2 – орографии, 1 – морю, 10 – атмосфере и распределению тепла, 7 – географии растений и животных и 3 – человеку.

Чтения начались 3 ноября 1827 года и кончились 26 апреля 1828 года. По окончании лекций особо назначенный комитет поднес Гумбольдту медаль с изображением солнца и надписью: «Illustrans totum radiis splendentibus orbem» (Озаряющий весь мир яркими лучами).

Разумеется, не обошлось и без нападок на Гумбольдта. В конце концов, лекции его были одним из проявлений демократического духа нашего столетия; это очень хорошо понимали обскуранты. Посыпались обвинения в якобинстве, противоречии со Св. писанием и тому подобное.

Повсюду в Германии выражалось желание видеть лекции напечатанными, и Гумбольдт решил обработать их в виде книги. Работа, однако, была отложена, так как в это самое время он получил от русского правительства приглашение предпринять путешествие в Азию. Случилось это следующим образом.

Министр финансов, граф Канкрин, обратился к Гумбольдту за советом относительно платиновой монеты, которую русское правительство намеревалось пустить в оборот. Гумбольдт в своем ответе перечислил неудобства, представляемые платиною для этой цели, и заявил, что, по его мнению, она не годится для монеты. Взамен того он советовал чеканить из нее ордена для пожалования вместо табакерок, перстней и тому подобного; таким образом, и избыток платины пойдет в дело, и расходы на золото и серебро уменьшатся. Этот чисто немецкий совет, однако, не был принят, и платиновая монета пущена в оборот, но практика вскоре доказала правоту Гумбольдта.

В ответе Канкрину он упомянул между прочим о своем намерении посетить Урал и Алтай. Не прошло и месяца после отправки письма, как он получил через Канкрина предложение от императора Николая предпринять путешествие на Восток «в интересе науки и страны». Такое предложение как нельзя более соответствовало желаниям Гумбольдта, и он, разумеется, принял его, попросив только отсрочки на год для приведения к концу некоторых начатых работ и подготовки к путешествию;

Незадолго до отъезда, в конце 1828 года, он участвовал в качестве президента на седьмом съезде немецких естествоиспытателей. Собрание открылось речью Гумбольдта, а вечером он угощал более 600 друзей в театральной зале. Варнгаген рассказывает об этом: «Гумбольдт угощал чаем, полгорода было приглашено; король присутствовал в своей ложе; кронпринц и другие члены царствующего дома явились в залу и разговаривали с гостями. Праздник вполне удался. На большом транспаранте горели имена немецких естествоиспытателей—только умерших. Угощение было роскошное. Музыка и пение часто прерывали оживленную беседу».

В начале следующего года умерла жена Вильгельма Гумбольдта, и Александр находился при брате, который был страшно огорчен этой потерей. Вскоре затем состоялось второе путешествие Гумбольдта. Перед отъездом он получил звание тайного советника с титулом «Exellenz» (Превосходительство).

Как уже упомянуто, путешествие совершалось за счет русского правительства. Все свое состояние Гумбольдт истратил на научные предприятия; пенсия в 5 тысяч талеров тоже расходовалась целиком – частью на себя, но еще больше на поддержку начинающих ученых, студентов и просто нуждающихся людей.

Щедрость и любезность нашего правительства не оставляли желать ничего лучшего. Еще в Берлине Гумбольдт получил вексель на 1200 червонцев, а в Петербурге– 20 тысяч рублей. Всюду были заранее подготовлены экипажи, квартиры, лошади; в проводники Гумбольдту назначен чиновник горного департамента Меншенин, владевший немецким и французским языками; в опасных местах на азиатской границе путешественников должен был сопровождать конвой; местные власти заранее уведомлялись о прибытии путешественников, и так далее. Словом, это путешествие походило на поездку какой-нибудь владетельной особы и вовсе не напоминало того времени, когда Гумбольдт и Бонплан плыли по Ориноко в индейском челне или, босые и промокшие до нитки, пешком перебирались через Анды.

Гумбольдта сопровождали Г. Розе и Эренберг. Первый вел дневник путешествия и занимался минералогическими исследованиями; второй собирал ботанические и зоологические коллекции; сам Гумбольдт взял на себя наблюдения над магнетизмом, астрономическое определение мест и общее геологическое и географическое исследование.

Никаких стеснительных условий на него не возлагалось. Русское правительство заявило, что выбор направления и цели путешествия предоставляется вполне на усмотрение Гумбольдта и что правительство желает только «оказать содействие науке и, насколько возможно, промышленности России».

12 апреля 1829 года Гумбольдт оставил Берлин и 1 мая прибыл в Петербург. Отсюда путешественники отправились через Москву и Владимир в Нижний Новгород. Всюду, начиная с Петербурга, их принимали самым торжественным образом.: «Постоянные приветствия, заботливость и предупредительность со стороны полиции, чиновников, казаков, почетной стражи! К сожалению, почти ни на минуту не остаешься один: нельзя сделать шагу, чтобы не подхватили под руки, как больного».

Из Нижнего отправились по Волге в Казань, оттуда в Пермь и Екатеринбург. Здесь, собственно, начиналось настоящее путешествие. В течение нескольких недель путешественники разъезжали по Нижнему и Среднему Уралу, исследовали его геологию, посетили главнейшие заводы – Невьянск, Верхотурье, Богословск и другие, осмотрели разработки железа, золота, платины, малахита и прочего. Гумбольдт не мог не обратить внимания на жалкое положение крепостных и невозможное состояние промышленности, но говорить об этом было неудобно, и он обещал Канкрину – с которым переписывался вполне откровенно – не выносить сора из избы…

Осмотревши уральские заводы, путешественники отправились в Тобольск, а оттуда, через Барнаул, Семипалатинск и Омск, в Миасс. Путь лежал через Барабинскую степь, где в то время свирепствовала сибирская язва. Мириады комаров и мошек терзали путешественников не хуже американских москитов. Зато удалось собрать богатейшие зоологические и ботанические коллекции к великой радости Эренберга, который приходил в отчаяние, встречая от Берлина до Урала все те же растения.

Приветствия и торжественные встречи не оставляли их и на этих далеких окраинах. Можно себе представить, какой переполох вызвало появление Гумбольдта среди захолустного начальства, какие легенды создавались о нем среди местного населения!.. В Омске его приветствовали на трех языках: русском, татарском и монгольском. В Миассе, где Гумбольдт отпраздновал шестидесятилетие, чиновники поднесли ему дамасскую саблю – подходящее украшение для ученого! На Оренгбургской военной линии коменданты маленьких крепостей встречали его в полной форме, со всеми военными почестями и рапортами о состоянии подведомственных им войск. Толпы народа сбегались посмотреть на загадочного путешественника, едущего с такой помпой.

Из Миасса Гумбольдт предпринял несколько экскурсий в Златоуст, Кичимск и другие местности; затем отправился в Орск, а оттуда в Оренбург. Здесь случилось довольно забавное происшествие. Гумбольдт написал оренбургскому губернатору, генералу Эссену, письмо, в котором просил его позаботиться о собирании местных животных. Почерк Гумбольдта был крайне неразборчив, Эссен не мог прочесть письмо; оно долго ходило по рукам; наконец какому-то чиновнику удалось разобрать мудреную грамоту. Узнав о ее содержании, Эссен не на шутку обиделся. «Не понимаю, как прусский король мог дать такой важный чин человеку, который занимается подобными пустяками», – заметил он и уехал из Оренбурга, может быть, приняв просьбу Гумбольдта за насмешку.