Текст книги "Слимпериада. Трилогия"

Автор книги: Михаил Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Невдалеке от Семёна сидела группка людей, азартно играющих в кости: сухой стук костяшек в стакане доносился даже сюда. Никто из игроков не заметил появления новых попутчиков, все были увлечены игрой.

Чуть подальше, в сторону носа-угла, тоже были люди: кто читал газеты, поджав ноги по-турецки, кто резался в карты, кто спал. Обстановка до того напоминала поездку в пригородной электричке, что Семён усмехнулся – для полной схожести только пьяных не хватало. Хотя… Семён глянул в другую сторону: ближе к задней части летающего треугольника сидела обособленно от всех шумная троица с откупоренной прозрачной амфорой. Амфора была литра на три, заполненная лишь наполовину тёмной густой жидкостью – судя по всему троице уже было хорошо.

– Порядок, – сказал Семён, присаживаясь на чёрную поверхность, – всё как у людей. Мар, где мы?

– В Безопасном Мире, – доложил медальон. – Как ты и приказал. Я, правда, не знаю, насколько он безопасен, этот мир, я здесь никогда раньше не был, но название многообещающее. Надеюсь.

– Что он сказал, твой медальон? – Хайк присел рядом с Семёном, с любопытством осмотрелся. – Общественное транспортное средство, понятно. Летающая лошадка. А почему именно сюда? Хотя какая разница…

– Мы в Безопасном Мире, – сказал Семён. – Что это за мир, кто его знает!

– А, Безопасный, – покивал Хайк, – слышал, слышал. Это куда чужим вход категорически воспрещён. Под страхом смерти. Говорят, что местные даже специальную сетку против них поставили, – Хайк ткнул пальцем вверх. – Против прыгалок. Весьма дорогое колдовство! Не каждому миру по карману.

– Да уж, – Семён мельком глянул на сетку, – впечатляющий размах. Молодцы. Значит, чужие нас здесь не достанут. Пока что. И поисковое заклинание… сколько ему там надо… ты говорил, до трёх суток? Значит, есть ещё время поговорить.

– Есть, – подтвердил Хайк. – Ну, давай тогда по новой знакомиться, раз такое дело. Поосновательнее. Хайк, избранный, – церемонно представился Семёну собеседник. – Специалист по вседисковым линиям связи. Вынужденно специалист.

– Симеон, – торжественно сказал Семён. – Вор с прикрытием. Вынужденно вор.

И они пожал друг другу руки, специалист по связи и вор с прикрытием. Вынужденные.

– Так, будем считать, что официальная часть завершена, – Хайк потёр ладони. – Эх, хорошо бы за знакомство… Ну да ладно, успеется.

– Ты расскажи, как в тот сувенирный домик попал-то, – Семён прилёг, лежать на чёрной шкуре было удобнее, чем сидеть, – в тот, с разноцветными огоньками по стенам и зеркальными стёклами. В друидскую хатку.

– Ого! – восхитился Хайк, – ты, оказывается, не только сам дом увидел, но ещё и его разрешающий символ разглядел? Огни разноцветные? Чего ж ты стенку ломал, раз ты из допущенных! Или ты не из допущенных, а из видящих?

– Не важно, – отмахнулся Семён. – Я думаю, что и из тех, и из других. Понемножку. Из допущенно-видящих.

– Что-то новенькое, – в задумчивости потёр переносицу Хайк. – Впрочем, что сделано то сделано. И спасибо тебе за это. Иначе сидел бы я в том доме до явления слимпа народу.

– Хорошее выражение, – одобрил Мар. – Надо запомнить.

– Те, кто видел разрешающий символ, могли проходить сквозь стену беспрепятственно, – Хайк вздохнул. – Туда и обратно. В отличии от меня. Например эти, как их… Допущенные к контролю. Хотя ко мне за все годы лишь один раз такой наведывался. Выяснял, есть ли какие жалобы… Ха, жалобы! Да всё моё существование в те времена было одной толстой жалобой: после вольной жизни да в камеру! Хоть и в богатую, роскошную, но – камеру… Так, о чём это я говорил? А, о символах входа.

Те, кому проход был запрещён, видели старый гнилой склеп. И, как правило, проникнуть туда не пытались: почём зря могильники колдовскими стенами не огораживают. Может, вампиры там живут, или какая другая нечисть обитает… С умом придумано, верно?

– Верно, – Семён легонько дотронулся до медальона. – Теперь понятно. Понятно почему я пройти не смог. Кое-кому в допуске было отказано.

– И тут дискриминация, – недовольно фыркнул Мар. – Чем это я им не понравился, тем стенам? Вроде свой, колдовской.

– Избранным я стал пять лет тому назад, – Хайк лёг на спину, сунул руки под голову и уставился в синее небо. – За что и почему – не знаю. Стал и всё. Это, друг Симеон, как болезнь… Скоротечная. Кто не был избранным, тот не поймёт.

Я одно время травками баловался, курил пакость всякую. Есть, понимаешь, в Мирах разные интересные травы, которые довольно любопытно действуют на человека. Их по разному можно… курить, например, можно. Или заваривать. Я – курил.

Я-то сам из богатой семьи… Между прочим, художником хотел стать, не по мне было семейным делом всю жизнь заниматься. Эх, не получилось… Семья запретила. Вот я травками и стал увлекаться… Были, конечно у меня проблемы с родственниками из-за такого моего увлечения, были. Разногласия, а как же! Мой образ жизни их не устраивал. Понятное дело! Впрочем, я не о том.

Однажды после травки мне вдруг стало плохо. Ни с того, ни с сего. В голове сплошная каша образовалась: перед глазами какие-то непонятные символы-значки как мухи снуют, в ушах незнакомые голоса вразнобой кричат, орут неразборчивое… Бросать меня начало то в жар, то в холод. Всё, понял я, допрыгался. Докурился. Меня, понятное дело, – в лучшую больницу. Только лечить там не стали. Не успели. Видимо, кто-то из врачей был проинструктирован насчёт таких случаев – через час в больницу приехали вежливые люди в одинаковых деловых костюмах. Вежливые люди дали мне подержать в руках какой-то шар, после чего мне стало гораздо лучше. И меня тут же увезли. Вежливо. Даже родным не сообщили.

Как после оказалось, это была специальная имперская служба. Служба по выявлению избранных. Мы, избранные, поначалу все через стадию душевной болезни проходим; болезни, конечно, разные бывают, и не только у избранных случаются, но если шар помогает, то… Вот так нас и вычисляют. А дальше… Дальше были дом и шар новостей. От меня много не требовалось – как почувствую приступ, сразу брать шар в руки. У меня, значит, тут же проходит недомогание, а Имперское Магохранилище в этот миг становится богаче на некоторое количество комплексных заклинаний. Прямая линия! Для меня – всегда свободная.

Работа, честно говоря, не пыльная, но тоскливая. Потому что никуда я из того дома выйти не мог. Нельзя и всё тут! Для моей же пользы, как мне объяснили. За последние годы много избранных пропало непонятно куда, словно на них охоту кто-то объявил. Может и впрямь их убивать принялись, мало ли психов в Мирах… В общем, обезопасили меня. Достояние Империи, как никак! Только мне, достоянию, от той безопасности ох как нерадостно стало. Хоть волком вой.

Одна отдушина у меня была – шар. Поначалу я относился к нему лишь как к обычному врачебному устройству. Которое мои приступы снимает, не более. А постепенно, от нечего делать, я его стал изучать.

Тонкая штука оказалась! Интересная. Те, кто шар мне вручили, наверное и не подозревали обо всех его возможностях. Хотя бы о том, что с его помощью можно было запросто влезать во вседисковые линии связи. В любые, даже в самые закрытые. Где сторожевые заклинания есть. Они меня не видели, представляешь? Пропускали на раз!… Хм, а может быть это только у избранныхполучается? Да и то не у всех. Потому что я много раз пытался связаться через шар с другими, такими же как я, но ничего у меня не вышло. Никого в линиях не нашёл.

Так вот, Симеон, – Хайк перекатился на бок, лицом к Семёну, задорно подмигнул ему, – именно там, в линиях, я с тобой и познакомился. Меня заинтересовала новость о необычном случае с превращением чужого в камень. Чтобы на Перекрёстке так обошлись с чужим – невероятно! После, если не ошибаюсь, был взлом слимперского дома. Потом проскальзывало ещё что-то, связанное с запрещённым золотом… Однако эти сообщения из доступных линий подозрительно быстро убрали. Как будто ничего и не было. Теперь мне стало совсем интересно – а почему убрали-то? Что за этим кроется? И я принялся искать по всем направлениям любые сообщения, связанные с вором Симеоном. О котором теперь ничего не говорилось в открытых линиях, но много чего сообщалось в закрытых. Особенно в полиментовском архиве. Хочешь, расскажу?

– Не хочу, – сердито ответил Семён, – времени нет ерунду всякую слушать.

– Почему же ерунду? – удивился Хайк. – Удачное вооружённое ограбление пяти крупных банков в имперских Мирах, это не ерунда… Грабители во всех случаях представлялись вором Симеоном. И по приметам на тебя здорово похожи: я подробное описание в досье читал. В досье на тебя.

– Воры не грабят, – не на шутку разъярился Мар, до того спокойно слушавший рассказ Хайка, – вот же беззастенчивая брехня! Воруют воры, а не гопстопничают! Семён, нас подставили!!! Ур-роды! Всех в клочья! Правилку им, гадам, устроит надо! Перо в бочину и…

– Я грабежом не занимаюсь, – надменно сказал Семён, садясь и пряча медальон за пазуху, чтобы тот не так сильно оглушал его своими воплями, – я человек тихий, спокойный. Уравновешенный. Если что и делаю, то, как правило, без лишнего шума. Мне огласка не нужна.

– Само собой, – легко согласился Хайк, – я вскоре тоже понял, что это был не ты. Понимаешь, преступления такого масштаба… тем более хорошо организованные, удачные, и за такой короткий срок… с идиотскими саморекламными заявлениями… Это всё было сделано слишком показно. Слишком нарочно! Кем-то из весьма влиятельных людей. Явно для того, чтобы поставить всех полиментов на дыбы и дать твои приметы во всеимперский розыск. Но это ещё не всё!

– Так, – мрачно сказал Семён, – продолжай, – и вынул притихшего Мара из-за пазухи: тому тоже было полезно послушать такиеновости.

– Я случайно влез в абсолютно закрытую линию, – понижая голос до шёпота сообщил Хайк. – Понимаешь – в абсолютно! Искал всё о Симеоне и нашёл-таки. На свою голову нашёл. Прямая линия, связь между Кардиналом и Советом чужих. И тут я понял, что пропал. С такими знаниями долго не живут. И, по-моему, меня засекли – там лихое сторожевое заклинание оказалось, очень чуткое… А, не важно. Теперь – не важно.

– Не тяни, – взмолился Семён, – давай, рожай. Ну!

– Кардинал и чужие уже много лет вместе ищут слимп, – Хайк сел, огляделся, близко наклонился к Семёну и продолжил быстрым шёпотом:

– Главный во всём этом деле – Кардинал. Он сам предложил чужим сотрудничать вместе, у них магия иная, техническая, с особыми возможностями. С такими, каких нет у Кардинала. А Кардинал за помощь платит им диковинками, найденными слимперами в их поисковых прыжках.

Представляешь, он хочет ни много ни мало, а полной переделки всего мироздания! Облагораживающей переделки, как записано у него в договоре с чужими. Соответственно его, Кардинала, личным представлениям о правильности мироустройства. Где все будут обязательно счастливы, хотят они того или нет. Все поголовно! Где не будет никаких Империй, никакого насилия, никаких воин. Никаких денег, никаких преступлений, полиментов и болезней. Все будут изначально равны и возвышенно-благородны. Добрые все будут, умные. И – бессмертные.

– Кошмар, – с ужасом сказал Семён. – Не врёшь?

– Чтоб меня эта тварь слопала, – Хайк с силой ударил кулаком по чёрной шкуре.

– А чего, а мне нравится, – пробормотал Мар. – Насчёт преступлений это он зря, погорячился, воровали и будут воровать, а так – ничего. Забавно, – и захихикал.

– А сам Кардинал? Он-то как вписывается в собственную модель мироздания? – Семён щёлкнул по медальону ногтём, Мар ойкнул и замолчал. – Кем он себя там назначить собрался?

– Верховным следящим за порядком, незримым и всемогущим, – сурово ответил Хайк. – Богом. А чужие станут его наместниками по всем Мирам. По тем, которым он разрешит существовать.

В первую очередь будут уничтожены самые бесперспективные Миры, те, которые ещё в древности перестали быть магическими… Я неверно выразился, – Хайк скривился, словно ему в рот попала муха, – не уничтожены, а полностью переделаны. Стопроцентно облагорожены. Хотя какая разница! Мой мир попадает под эту категорию, у нас своей магии нет, вся сплошь привозная, имперская. Комплексная. Медальоны по блату или через чёрный рынок.

– Ни фига себе, – сказал Семён. Подумал и добавил такое о Кардинале и чужих, что Хайк лишь крякнул и покачал головой, а Мар немедленно поинтересовался, относится ли описываемое действие к чужим, изначально бесполым и размножающихся насильственным делением. Про Кардинала медальон спрашивать не стал.

Семён проигнорировал вопрос.

– Что там ещё у тебя в запасе имеется? – напряжённым голосом спросил Семён. – Хайк, я ведь понимаю, что ты не всё мне рассказал. Давай-давай, не стесняйся. Раз начал говорить, то выкладывай свою историю полностью. До конца.

– Я проследил линию до архива чужих, это несложно было – для меня несложно – и… И нашёл там несколько иные намерения по практическому использованию слимпа. Разумеется, без ведома и участия Кардинала. В стиле чужих, без идеалистических заскоков.

Чужие, кстати, уже давным-давно во всю действуют в закрытых Мирах! Подминают их под себя. Слимп слимпом, а действительность – действительностью. Одно другому не мешает.

А намерения у чужих такие: полная стерилизация всех Миров, не заселённых чужими… повсеместное уничтожение магии как таковой… и напоследок – уничтожение самого слимпа. Во избежание.

– Разумно, – буркнул Семён. – Зачем технической цивилизации магия, не нужна она ей вовсе. Одно лишь беспокойство. А в просмотренных тобой линиях нигде не намекалось, что же такое слимп на самом деле?

– Намекалось, – Хайк мельком глянул на Сенин медальон: Мар от нетерпения ходил на цепочке ходуном. – То там, то тут, всего понемножку… Многие думают, что слимп – это природное чудо. Сердце магии. Стихийный источник всех заклинаний: и устных, и комплексных. И магии жестов. Но чужие считают иначе. Они предполагают, что это – специально созданный кем-то символ-ключ. Ключ к громадной колдовской силе, хранящейся в неведомом никому тайнике. К очень древней силе, дремлющей до поры до времени. А что это за сила, я понятия не имею. Нигде об этом не было написано, но…

– Обращённая магия, – рычащим голосом сказал Мар. – Запретное золото. Полный кошель! У нас.

– …судя по записям в архиве чужих, они точно знают, кто имеет доступ к этой силе. – Хайк твёрдо посмотрел в глаза Семёну. – Чужие засекли её недавнее появление на Перекрёстке. И определили конкретного носителя силы. Это ты. Они на тебя даже устроили покушение, но оно почему-то не удалось, хотя если чужие берутся за дело, то, как правило, своего добиваются. А потом ты пропал, ухитрился выйти из-под их контроля. Так что, Симеон, тебя нынче ищут и чужие, и, возможно, сам Кардинал. Порознь друг от дружки. Все ищут.

– Ищут пожарные, ищет милиция, – задумчиво сказал Семён. – Надо же! С одной стороны – озверелый идеалист с инициативой и властью… из тех, кто схватит тебя за глотку и потащит к счастью, пиная коленом под зад для ускорения… По-моему, одно из худших преступлений – творить благо насильственно! Особенно в таких масштабах.

С другой стороны – чужие с их простенькими незатейливыми планами уничтожения и завоевания.

А посерёдке – я.

– Мы, – поправил Семёна медальон. – Ну и что? Подумаешь, Кардинал! Подумаешь, чужие! Они не всеведущие и не всесильные. Иначе давно бы нас отловили. Всесильным это раз плюнуть. Вот если бы ты был всесиль… если бы ты… – Мар поперхнулся, дёрнулся на цепочке. – Семён, – задыхающимся голосом прошептал медальон, – а почему бы тебе, да-да, тебе, не найти слимп? Древняя магия у нас в кармане, в кошеле то есть, способности у тебя великолепные… не воровские, но для этой цели в самый раз. Опять же – найдёшь слимп и тогда никакой Кардинал тебе не указ. И чужих можно того… к хренам собачьим. На предмет поголовной стерилизации с обязательным отрыванием тех голов.

– А у тебя-то какой интерес? – изумился Семён, поднося медальон к лицу. – Ты-то чего так завёлся?

– Есть у меня интерес, – категорически заявил Мар. – Не хочу я жить в идеальном мироустройстве. Не по нутру оно мне! Скучно. Это в том случае, если Кардинал по мирозданию пройдётся. А если чужие, тут и говорить нечего: каюк магии – это каюк и мне. Не хочу каюкнуться!

– А я тебя так настрою, чтобы ты не испортился, – с улыбкой сказал Семён, – я же Настройщик. Как-никак.

– Ой-ой, – ехидно засмеялся Мар. – А то я тебя не раскусил. Разобрался, не дурачок! Сказки это всё про Настройщика, трепня. К сожалению. – Медальон вздохнул. – А так хотелось верить… Но кое-что ты и впрямь можешь, этого у тебя не отнять. Так какое будет твоё решение?

– Дай подумать, – Семён с досадой прикусил губу. – Не торопи меня. Слимп искать – это тебе не за пивом в ларёк сбегать.

– Вон оно что, – оживился Хайк, – вон вы о чём. Решили сами со слимпом разобраться? Правильно, Симеон, это единственно верное решение! Именно на него я и надеялся, иначе бы не старался встретиться с тобой.

– В каком таком смысле – старался? – недоумённо спросил Семён. – Это ведь я тебя… я с тобой встретился, а не ты со мной. Случайно.

– Хе, – сказал Хайк, – хе-хе. Шар новостей – он ещё иногда и предсказывать может! Очень иногда, не точно и максимум на день-два вперёд – но может. Вот так я и узнал, где в ближайшее время будет находиться вор Симеон. А потом дал приказ дому переместиться в Лесной Мир. Туда, где через день должен был оказаться ты: мой дом в случае опасности мог уходить в другие Миры. По аварийному режиму. Вот я кое-как и подключился через шар к этому режиму. Взял управление на себя и контролировал ситуацию до тех пор, пока ты не уничтожил дом. Не позволил ему удрать от тебя… Эх, жаль, что шар новостей тоже пропал, – закручинился Хайк, – где теперь новый раздобудешь! Не делают их нынче, утерян секрет изготовления… шаров-то всего ничего осталось. Охраняются почище имперской казны! Поди достань такой.

– Погоди-ка, – Семён, не слушая жалоб бородача, в растерянности схватился за голову, – это что ж получается, что любой кардинальский гад может меня точно так же вычислить? У кого шар найдётся. А чего же они тогда поисковыми заклинаниями пользуются? Глянул в шар – и готово. Проще простого!

– Э нет, – Хайк ободряюще похлопал Семёна по плечу, – таких специалистов по шарам, как я, в Империи немного. Всего двое – я и моё отражение в зеркале. Остальным просто не дана способность использовать шар в полную силу. Тем более не избранным. Говорят, в древности были умельцы, вот те многое могли, похлеще моего, но то ведь в древности!

– Хотелось бы надеяться, – Семён успокоился, сел поудобнее. – А ты от меня чего хочешь? Раз искал, значит на что-то надеялся. На что?

– Я, Симеон, хочу вместе с тобой отыскать слимп, – помолчав, ответил Хайк и предостерегающе поднял руку, заметив, что Семён порывается его о чём-то спросить. – Да-да, меня тоже не устраивают планы Кардинала и чужих. Разумеется. Но больше всего мне интересен даже не сам слимп… хотя нет, вру, интересен конечно, но постольку поскольку… я хочу разобраться, откуда на самом деле приходят комплексные заклинания.

– А разве не от слимпа? – Семён ошарашено уставился на Хайка, – разве не?…

– В том-то всё и дело, – медленно кивнул Хайк. – В том-то и дело.

– Ты не ошибаешься? – осторожно спросил Семён, хотя уже знал ответ. И этот ответ ему не нравился. Потому что вносил тоскливую неопределённость в уже сложившуюся картину реальности.

– Нет, – Хайк упрямо покачал головой. – Это было бы здорово, если бы я ошибался. Но я не ошибаюсь. Заклинания идут из ниоткуда. А такого не может быть! И я хочу понять в чём дело.

Глава 13
Скоростной Легковооружённый Имперский Мобильный Патруль

Живой самолёт медленно пошёл на снижение: в ушах у Семёна заложило и он несколько раз сглотнул, чтобы избавиться от неприятного ощущения; воздух резко потеплел, потерял морозный привкус и стал пахнуть мокрым летним асфальтом. Пассажиры оживились, принялись собираться, суетливо перекладывая с места на место поклажу; игроки в кости закруглили свою бесконечную игру и теперь сидели, молча и неподвижно, мрачно поглядывая по сторонам; троица в хвосте спешно приканчивала амфору.

– У меня предчувствие, – неожиданно сказал Мар. – Нехорошее. То ли разборка какая должна случиться, то ли документы проверять будут. На случай проверки тебя как представить-то? Графом, бароном или ещё кем? Хочешь, принцем назначу. С принцев взятки гладки, с одной стороны и обидеть их нельзя, ограбить то есть, могут быть дипломатические осложнения, а с другой стороны никто не удивится, что принц общественным транспортом пользуется. Инкогнито. У них, у принцев, в отличии от королей, условностей в жизни поменьше. Некоторые до старости так в принцах и ходят – денег навалом и никакой ответственности. Вот, помню, как-то в Болотном Мире познакомился мой хозяин с тамошним местным принцем, обалдуй ещё тот оказался! И на третий день знакомства попадают мой хозяин и этот принц, оба пьяные в слякоть, в кутузку за дебош, а там…

– Мар, ближе к делу, – Семён потрусил головой, поковырялся пальцем в ухе, левое никак не отходило, заложило напрочь. – Если серьёзная опасность, так давай отсюда уберёмся. Чего ждать!

– Не получится, – помолчав, признался медальон. – Нас уже каким-то колдовским захватом взяли, ощущаю я его. Ну, не нас конкретно, тебя и Хайка, а всех. Вместе с летающей лошадкой. Отсюда и предчувствия… Я, понимаешь, предупредить не успел, больно уж быстро всё произошло. Только что. А пробиваться сейчас себе дороже станет, тем более вас двоих вытягивать. Вот снимут захват, тогда…

– Ладно, – Семён огляделся. Действительно, колдовство присутствовало: вокруг летающего треугольника полыхало холодное разноцветное пламя, неяркое, но заметное. Словно они летели сквозь полярное сияние: лучи смыкались где-то в вышине, у Семёна над головой, вливаясь друг в друга и создавая сумасшедшее феерическое зрелище, клубок многоцветного огня.

Живой самолёт мягко опустился на землю. На асфальт.

Семён привстал, с интересом огляделся по сторонам – углы-крылья расслабленно опали, распластались по асфальтовому полю, и летающий треугольник вдруг разом стал весь каким-то плоским, твёрдым и неживым. Но зато ничего теперь не мешало увидеть, что находилось на самом поле. И кто.

Поле было очень большим, почти бескрайним: то там, то тут на чёрном, пышущем жаром асфальте лежали точно такие же бездвижные треугольники, вроде того, на котором сейчас находился Семён. Вдоль поля, ограждая его от внешнего мира, тянулась высокая стена, серая и унылая. Высокая.

Само поле было вдоль и поперёк расчерчено частыми серебристыми полосами, пересекающимися под самыми неожиданными углами; вокруг каждого летающего треугольника был очерчен широкий белый круг, то ли посадочный, для ориентира, то ли охранный, заговорённый. Чтобы летающих лошадок не угнали.

Возможно, такое иногда и случалось, возможно, такое случилось именно сейчас – иначе как можно было объяснить такое количество людей в тёмно-синей полувоенной форме (очень похожей на ту, в которой работает ОМОН, отметил про себя Семён), взявших треугольник с пассажирами в плотное кольцо. В руках у встречающих, разумеется, были не цветы – знакомые Семёну самосветные трубочки были направлены в сторону пассажиров.

– Это не армейские, – с неудовольствием сообщил Мар. – Это полименты. Их в какую форму не выряди, а спутать всё равно ни с кем не спутаешь. Морды у них чересчур наглые. Чего это они тут…

Из оцепления вышел кто-то, явно большего чина, чем остальные полименты. Скорее всего, офицер: и форма на нём сидела куда как аккуратнее, чем у других, видимо, шилась на заказ, и держался он уверенно, властно, – махнув рукой бойцам в оцеплении, офицер неспешно направился к пассажирам летающего треугольника. Оружия у офицера не было и Семён внутренне понадеялся, что это просто такой местный ритуал… особая мера безопасности при рядовом таможенном досмотре. Мир-то Безопасный, вот и бдят здесь вовсю, оправдывают название…

Остановившись метрах в десяти от чёрного самолёта, офицер зычным голосом крикнул:

– Всем оставаться на своих местах! Банда Верзилы Кида – на выход! Руки за голову, выходить по одному. Оружие бросить там, где находитесь. И без шуток – вы у нас под контролем, – офицер упёр руки в бока, нетерпеливо мотнул головой. – Быстро, быстро!

Семён завертел головой: банда? Здесь? Кто бы это мог быть?

Пассажиры повели себя точно также как и Семён – все принялись торопливо оглядываться и смотреть друг на друга с крайним подозрением; особо перепуганные хватали свои пожитки и, ничего не соображая, кидались прочь, куда подальше от опасного места. Но, налетев на невидимые стены, тут же падали оглушёнными: стены, похоже, были особые. Полиментовские.

Семён глянул в хвост треугольника – вот уж кто больше всего походил на банду, так это развесёлая троица с амфорой. Но троица, сообразив, что задержка будет долгой, уже достала откуда-то вторую, полную амфору, и, не обращая внимания на поднявшийся переполох, занялась любимым делом. На банду пьяницы никак не тянули.

– Не туда смотришь, – Хайк толкнул Семёна локтём в бок. – Вон они. Игроки в кости.

Семён повернул голову: игроки, пять человек, уже стояли на ногах. В руках у каждого из них тоже были светящиеся трубки; самый высокий из игроков, он же, скорее всего и главарь, Верзила Кид, держал на плече здоровенную трубу, очень похожую на гранатомёт «Муха», с той лишь разницей, что гранатомёты не сияют внутренним оранжевым светом. Этот – сиял. И к тому же неприятно резко тикал, как древний будильник.

– И где он его только прятал? – изумился Хайк. – Сидел на нём, что ли?

Такую трубу действительно трудно было спрятать на себе под одеждой: хотя бандиты и были одеты в долгополые чёрные куртки и такого же цвета широкие брюки, но ни под полой, ни тем более в штанине труба не уместилась бы. Просто не влезла.

– Эй, начальник! – зло крикнул главарь, целясь трубой в сторону офицера, – шёл бы ты отсюда вместе со своим кодлом. Мы вам ничего не сделали и не собирались делать. Отдыхаем мы! До лампочки нам весь ваш мир и все ваши дела, мы в других местах работаем. Давай разойдёмся по-хорошему!

– По-хорошему будет, если вы сложите оружие и выйдите с поднятыми руками, – офицер не изменил позы, словно и не был под прицелом, – а отдых мы вам обеспечим. Продолжительный.

– Вот идиоты, – пробормотал Мар. – Полименты дубовые. Ни хрена работать не умеют! И откуда такие берутся? Надо было устроить засаду, дать ребятам выйти, а после уже их брать. Вон сколько лишнего народу вокруг! Пассажиров то есть. Я бы теперь, на месте их главаря, объявил бы всех нас заложниками.

– У меня чаккер! – угрожающе крикнул Верзила Кид, – ты что, ослеп? Да я вас всех сейчас положу! А подстрелите меня, тоже не обрадуетесь – я у него самоликвидатор уже включил. Только кнопку отпущу, всем хана будет.

– Нам – не будет, – сквозь зубы процедил офицер. – Летун накрыт зеркальным заклинанием. Сам сдохнешь вместе со своими дружками.

– А тебе что, и этих не жалко? – Верзила Кид ткнул свободной рукой куда-то себе за спину, – людишек-то посторонних не жалко? Тоже ведь сгорят.

– Плевать, – офицер сложил руки на груди, покачнулся с носка на пятку, – у нас Безопасный Мир. Местные жители все в Архив записаны. А до чужаков мне дела нет.

– Вон оно что, – разочарованно протянул главарь. – Жаль. Значит, заложников из них не получится… Начальник, а что делать тогда будем? Я же про зеркальное заклинание всё знаю – вы в меня тоже стрелять не можете, пока оно действует.

– Не можем, – согласился офицер. – Ну и что? Подождём, пока вам самим не надоест там сидеть. У нас времени хоть отбавляй. Хочешь, выходи, хочешь – отпускай кнопку. Мне без разницы.

– Надо что-то делать, – тихо сказал Семён то ли Мару, то ли Хайку, – патовая ситуация. Сейчас у этого верзилы нервы не выдержат, и…

Семён не договорил: нервы всё-таки не выдержали. Но не у Верзилы Кида, а у одного из пассажиров, которого Семён раньше не заметил, уж больно тот был невзрачный. Серый какой-то был, неприметный. С диким воплем вскочив на ноги, невзрачный пассажир кинулся мимо главаря и, чуток не добежав до завесы разноцветного пламени, рухнул на колени.

– Спасите меня! – истерично завопил пассажир, протягивая руки к офицеру, – я из другого мира! Я случайно здесь! Не записан я в вашем Архиве! Я вам всем заплачу, золотом заплачу! Много! Хоть всё берите, только спасите меня!

Верзила Кид неожиданно быстро, в два прыжка, подскочил к перепуганному пассажиру сзади и наотмашь ударил его по затылку своей оранжевой трубой: грозный чаккер от удара рассыпался облаком ярких искр, впрочем, тут же погасших; пассажир ткнулся лицом в чёрную поверхность летуна и затих.

Спутники Кида, пряча самосветные трубки в рукава и на ходу выдёргивая из карманов наручники, бросились к лежащему – через пять секунд несчастный пассажир был скован по рукам и ногам.

– Давай, снимай зеркало, – тот, кого звали Верзилой Кидом, помахал офицеру рукой, – дело сделано.

В тот же миг Семён заметил, что сияние вокруг летуна померкло и исчезло.

– Охренеть можно, – только и сказал Мар. – Что здесь происходит? Цирк какой-то, ей-ей. Кордебалет.

Семён глянул на Хайка, тот пожал плечами. Сам, мол, ничего не понимаю.

– Внимание! – офицер-полимент подошёл вплотную к летуну, ловко вспрыгнул на него. – Приносим всем свои извинения. Была проведена секретная операция по выявлению и задержанию особо опасного преступника. К сожалению, поступить иначе у нас не было никакой возможности: было лишь известно, что он не из нашего мира и находится именно на этом летуне. Пострадавшим, – офицер кивнул в сторону лежащих без сознания, – окажут обязательную медицинскую помощь, после чего им немедленно выплатят денежную компенсацию за причинённое беспокойство. У всех остальных будет произведена обычная проверка документов. Вопросы?

Вопросов ни у кого не имелось. Пассажиры молча вставали, подбирали свои пожитки и гуськом направлялись к поданному трапу. У Семёна создалось впечатление, что происшедшее их вовсе не удивило. Испугало, да, но не удивило.

Мимо Семёна, покачиваясь и опираясь друг на друга, проковыляла пьяная троица; на спине у одного из них висел объёмистый заплечный мешок. Из мешка доносилось стеклянное позвякивание.

– Ж-жаль, – невнятно бормотал тот, который был с мешком, – надо было и мне… ик… чтобы халявную компенсацию п-получить. Выпили бы… Кто ж знал, что они… ик… деньги даром раздают.

– Да ну их, – равнодушно ответил другой, потрезвее, заботливо поддерживая не столько своего спутника, сколько его мешок, – тебя и так только вчера воскресили. Мы же твой день рождения отмечаем, забыл, что ли? А если бы ты опять вдруг помер? Глушилка, она, зараза, штука коварная, пьяных не любит…