Текст книги "Диагноз: Одиночество"
Автор книги: Михаэль Локк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Каждый уверен, что он знает самого себя, но это лишь заблуждение. Чтобы изучить
самого себя у нас, наверное, ушли бы многие столетие, а что же тогда можно говорить о
том, чтобы познать кого-то другого. Можно выучить его привычки, что он любит, а что
ненавидит, но никогда ты не узнаешь какой же он внутри.
Я сидел в гостевой комнате у Лизы. Мне стало легче, когда я поговорил с ней и мне
показалось, что в чем-то она даже хоть и немножко, но смогла меня понять. Я не хочу
быть обузой для неё. Все что мне требовалось узнать, так это то, что она непричастна ко
всей этой комедии.
Она меня спросила:
– Что вы сделаете сейчас с Кэтрин и Мартином?
Я долго молчал, обдумывая, что же я хочу с ними сделать. Если они счастливы,
вдвоём, то зачем же мне разрушать их счастье? Когда-то Мартин мне сказал, что он за
всю жизнь был только с одной женщиной, своей женой. Он лгал мне прямо в лицо и это
был единичный случай, а сколько раз за день он мог мне искусно лгать.
Всю жизнь меня окружали только лжецы. Все строилось на ней. Часто я сам одевал
маску лжеца и говорил ложь так, словно это истинная и настоящая правда. Трудно стать
лжецом, этому мастерству невозможно обучиться, наверное, надо им только родиться.
Но одно что я смог в жизни понять, один лжец или даже другой простой человек, никогда
не раскусит хорошего обманщика. Чтобы хорошо соврать, нужно поверить в ту ложь,
56
которую ты попытаешься выдать за правду. «Построй свою правду» – говорил мне мой
учитель, но я долго не мог этому научиться. Но потом я понял, как это сделать…
– Ничего… – ответил я Лизе. – Ночью я уйду… Не знаю куда, но я уйду. Вы не
должны никому говорить, что я был здесь и что я жив… Это должно остаться только
между вами и мной…
– Вы просто так сдадитесь? Опустите руки… оставите все, что было у вас в жизни им?
– она стояла прямо передо мной, на её глазах снова выступили слёзы. Может
быть, она была не просто моей ассистенткой, может быть она любила меня. Всю жизнь
любила и сейчас продолжает любит.
– Я хотел правды… но за правду надо расплачиваться. Вот она моя цена… –
я подошёл и обнял её.
Может быть я вижу её в последний раз, мне хотелось уехать из Вашингтона, куда-
то далеко, начать все сначала, в новом мире и с новым именем.
– Не уходите… останьтесь… я прошу вас… – я отрицательно покачал головой. Лиза
прижалась ко мне, ей не хотелось отпускать меня. Видимо, она тоже понимала то, что мы
вряд ли, когда-нибудь увидимся в жизни.
– Мне пора… – я посмотрел на окно, за которым ночь уже давно опустилась на
землю. Только фонарь, который освещал улицу пробивался сквозь занавеску.
– Если вы, когда-нибудь передумаете или вернётесь сюда…Знайте, я всегда буду
ждать вас. Я всегда верила в вас и никогда не перестану верить. Вы самый настоящий
человек, которого я когда-либо знала…
Я снова обнял её и чмокнул в щёчку.
Наверное, этого было достаточно. Ради всех слов и всех поступков. Я вышел из дома,
куда же теперь пойти? Странное ощущение, когда у тебя нет дома, тебе некуда пойти, а
на улице начинает идти снег.
57
Глава 8
« Мой новый мир »
Почему люди бегут от себя? Простой и лежащий на поверхности ответ – потому что
не очень в себя верят, не очень верят, что будучи сами собой, могут чего-то добиться в
жизни. То есть, вот сам я никто, да и звать меня – никак, а вот прокачаю эльфа до 80
уровня или представлюсь в чате миллиардером – и будут меня все любить, уважать ну
или боятся на худой конец. Можно не качать эльфа до 80 уровня, а самому в real-life на
пару ступенек социальной лестницы подняться. Можно не представляться олигархом, а
реально им стать (ну или хоть попробовать стать) – человек не верит. Мысли даже такие
в голову не приходит. А суровая повседневная действительность – слишком
неприглядна, отвратна и мерзостна. И поэтому человек отказывается от
действительности – и от себя, как части этой действительности. Какую-то другую
действительность пытается выстроить. Реальную или виртуальную.
Когда человек пытается убежать от себя посредством смены чего-либо в реальной
жизни – это заканчивается успехом не так часто…
Поэтому – бегство от себя в даль светлую, заканчивается очень часто тем, что вот
несколько лет человек потерял – а проблемы на новом месте у него те же самые. Потому
что проблемы – в нём. И пока сам с собой не разберёшься – ничего вовсе не изменится
принципиально.
Несколько недель после ухода от Лизы…
Сколько точно дней прошло после моего ухода из дома Лизы, я точно не помнил. Я
потерял счёт дней, да и какую разницу «дни» представляли здесь.
Тогда, после моего ухода, я не знал куда податься. Весь мир вдруг стал для меня
таким чужим и неведомым. Я сидел ночью на лавочке в парке, на мой дешёвый серый
костюм падали снежинки, руки ужасно замёрзли от холода. Оглядывая звёзды,
задумываясь о том, как они далеко и как одиноки, я даже не заметил, как ко мне подошёл
человек. Он был одет в какие-то тряпки, которые нашёл на помойке, ноги обмотаны все
теми же тряпками для того чтобы сохранить тепло. На голове у него была маленькая
шапка, которая даже не прикрывала его ушей. Вид у него был не ухоженный и
потрёпанный.
58
– Ужасная ночь да? – я посмотрел на него. Он тащил за собой тележку с какими-то
обломками и картоном.
– Да, не самая приятная… – ответил я. Большинство людей не стали бы даже вести
беседу с бездомным, да ещё и посреди ночи.
Но я был таким же, как он. Мои карманы были пусты, а мой дом уже принадлежал
другим, чужим мне людям. Я снова поднял голову вверх, чтобы продолжать смотреть на
те части неба, которые не были покрыты облаками. Странная вещь погода. Я вижу
звёзды, но в то же время ощущаю, как мне налицо падают снежинки.
– Возьмите! – я снова опустил взгляд и увидел, что он протягивает мне старые,
потёртые и местами порванные перчатки. – Согрейте руки. В этом деле самое главное
держать руки и ноги в тепле! Если замёрзнут они, будет холодно всему телу!
Я принял его предложение и быстро одел старые перчатки. Неважно было, кто был
их владельцем до меня, важно то, что я хоть немного, но смогу согреться.
– Спасибо! – вежливо поблагодарил я его.
– Да не за что! Меня Том зовут! – он протянул руку и я пожал её.
– Ник! – не знаю почему, но это имя пришло мне первым на ум, поэтому я назвался
им.
– Знаешь, Ник, – начал Том – Три года назад, я также сидел на этой лавочке тоже
ночью. Когда умерла моя жена я больше не захотел возвращаться домой, он стал больше
не моим домом. Стены и запах, все вдруг стало таким чужим для меня, что я не мог
больше там находиться и я бежал… А сейчас, я заметил такой же взгляд у тебя… Мир
тоже стал чужим для тебя…
– Если бы только мир… наверно я стал чужим для себя. Мир остался прежним, все
таким же жестоким и коварным, как и всегда…
– Может это нам хочется таким его видеть? – он вынул сигареты и предложил мне, но
я вежливо отказался, никогда не курил и не желал начинать сейчас. – Сигареты, то
единственное, благодаря чему, я себя чувствую таким же, как все…
Я молчал, мои руки покалывали миллионы холодных игл.
– Могу предложить тебе где переночевать! – вдруг сказал он мне. Сначала я думал
отказаться, но я так сильно замёрз, что принял его предложение и мы двинулись в его
обитель.
59
Том жил под старым мостом. Его дом, это была небольшая комната из картона, в
центре, в железной бочке горел огонь, возле которого хотелось остаться навсегда. На
полу были настелены все тот же картон, который имитировал кровать.
– Можешь постелить себе вон в том углу! – он указал мне на дальний угол комнаты.
Первые несколько дней мне было неприятно спать на картоне, укрываться газетами.
Холод пробирал все кости. Но потом через несколько дней я замёрз до такой степени,
что просто перестал чувствовать холод. Здесь было ещё несколько жильцов, старый Люк,
чернокожий мужчина лет шестидесяти. Он рассказывал, что его выгнала из дому
собственная дочь. Ещё была Кики, так её называли. Женщина невысокого роста, слишком
худая, хоть это и не было странно, есть здесь было нечего. Каждый новый день был
борьбой за жизнь. Третий жилец был Робин. Молодой парень, где-то двадцати лет, с
психическим расстройством.
Он почти не замечал ничего вокруг. Если бы не Кики, то он давно уже бы умер. От
холода или от голода. Но она ухаживала за ним, словно его родная мать.
Меня так поразило их поведение, я не мог поверить в то, что видел и что со мной
случилось. Сначала Том предложил мне жить в его доме, потом, когда я познакомился
ближе с ними я увидел, что такое на самом деле человечность. За весь день они собирали
еду и деньги, вечером они делили еду ровно на всех людей. Они не знали, что такое
ненависть, зависть и другие знакомые нам чувства. Они жили в обычном для них мире,
где все заключалось в том, чтобы пережить день и не умереть с голоду и пережить ночь,
чтобы не умереть от холода.
* * *
– Кем ты был раньше Ник? – спросил меня Том. Мы направлялись домой после
длинного дня, который провели в мусорных баках. Нашли мы немного, фасоль, бобы и
полбатона хлеба. Но этого было вполне достаточно для того, чтобы поужинать.
– Плохим человеком… – мне не хотелось рассказывать ему кем я был, ведь пока что
я, все ещё не доверял ему.
Хоть и этот человек открылся мне, впустил меня в свой дом, в свой мир, но я все ещё
держался на расстоянии.
60
– Хороший людей не бывает! – подметил он. – Раньше я был учителем истории в
средней школе, получал достаточно для того чтобы прожить день. Хоть мне и хотелось
получить больше, чтобы усмирить банк с выплатой кредитов, моя жена всегда мне
говорила, что богатство – это высшее зло в мире…
– Твоя жена была умным человеком, – согласившись, ответил я.
– Она была слишком доброй для этого мира! Наверное, поэтому Бог и забрал её к
себе, там – он указал на небо – такие как моя Нола нужны…
– Сочувствую твоей утрате…
– Я смирился уже давно! Бог делает только то, что угодно ему, во всём остальном мы
должны ему подчиняться… – он остановился и вглядывался пристально куда то вперёд –
Боже… что это?
Я посмотрел вперёд и тоже заметил большой столб дыма, который поднимался из-
под моста, где было наше жилище.
– Бежим быстро! – закричал Том и мы быстро бежали вперёд.
Наши опасения сбылись. Горел наш дом. Пламя поднималось такое, что обжигало
кожу в нескольких метрах от него.
– Где Кики и Робин? – закричал Том на Люка. Старик стоял далеко в стороне, его руки
дрожали от страха и от шока, который он перенёс.
– Не знаю… Я не знаю… – твердил он.
– Надо найти их! – закричал Том на меня. Но войти в горящую хижину полную картона
было самоубийством. Но я знал, что он сделает это, войдёт туда чтобы спасти их. В
одиночку шансы вытащить их у него нулевые. Скорее всего, он умрёт задохнувшись,
внутри него, до того, как разыщет их.
Я вошёл вместе с ним внутрь. Прикрывая рот рукавом, мы начали продвигаться
вглубь. Их нигде не было. Огонь быстро распространялся все сильнее и сильнее, дым
поднимался такой, что не видно было на несколько дюймов впереди себя. И мы
буквально плавали в этом дыму.
– Кики! Робин! – кричал Том, но в ответ ничего.
Возможно, было уже слишком поздно их искать. В таком дыму долго нельзя
продержаться. Я чувствовал, как задыхаюсь, в голове поднимался туман, мне не хватало
воздуха и дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Я чувствовал, что через несколько
минут просто задохнусь здесь.
– Ник! – закричал снова Том, я пошёл вперёд на его голос.
61
Через несколько шагов впереди в густом чёрном дыму, я обнаружил его, Кики и
Робина. Робин лежал на земле, он не дышал. Кики стояла над ним, пытаясь вернуть его к
жизни и рыдала.
– Помоги мне вытащить его отсюда! – мы схватили Робина и быстро начали выносить
из этого пекла. Я чувствовал, как больше не хочу дышать. Моё дыхание вдруг
останавливалось, а потом снова начиналось.
Когда мы выходили из хижины, я уже мало что помнил, скорее всего, я действовал
на подсознании. То, что я помню, как сильно кашлял и глубоко дышал, когда ощутил
свежий воздух на улице.
– Переверните его! – Кики быстро перевернула малыша Робина и Том принялся
делать искусственное дыхание. – У него пахнет гарью со рта!
Я пришёл в себя наконец-то и подбежал к Тому и Кики.
– Помоги мне Том! Нельзя дать парню умереть! – кричал Том.
Кики только рыдала. Она была для Робина вместо матери, у неё никогда не было
своих детей, а несколько лет назад, когда она встретила Робина, то заменила ему мать, а
он для неё стал первенцем.
И сейчас этот первенец, лежит на холодной земле, с его рта выходит пар, я
надавливал сильными рывками на грудную клетку, чтобы заставить его сердце биться, а
Том вдыхал ему в рот. Но это ничего не давало… Слишком поздно…
Мы не сдавались, хоть оба прекрасно понимали, его не вернуть. Нам не хотелось
просто так опустить парня. Мы продолжали реанимацию до тех пор, пока не услышали
вой сирены.
Том поднял голову и прислушался, а потом схватил меня за руку и сказал:
– Беги Ник! Через пару минут здесь будет полиция, а вместе с ними и социальная
служба! Беги пока можешь!
Он смотрел на меня так, будто бы знал кто я. Словно прочитал все мои мысли, пока я
был здесь рядом с ним. Но это было правильным решением, если полиция или социальная
служба поймают меня, они могут меня узнать.
Я поднялся на ноги. Кивнул ему в ответ, мне не хотелось говорить каких-то лишних
слов, иногда можно обойтись и без них. Ещё раз взглянув на тело Робина, я мысленно его
оплакал, мне было так жаль этого невинного, доброго человечка.
Потом я развернулся и побежал по набережной.
62
Слыша звуки сирены, которые приблизились под мост, я продолжал бежать, до тех
пор, пока она не стала отдаляться от меня, все дальше и дальше, пока в боку не стало
слишком сильно болеть, а я не мог сделать вздох. Я остановился и на мои глазах
выступили слёзы. Может быть, это я принёс несчастье в их дом?
Том рассказывал мне о войне бездомных. Они приходили на места, где уже кто-
то обитал и поджигали жилище, иногда они дрались насмерть, чтобы занять новое место.
Может быть, всё было и в этот раз так, кто-то поджёг их дом. Может быть, кто-то из своих
нечаянно это сделал. Теперь это останется втайне, которую я никогда не узнаю. Но я
винил себя, что там могла быть и моя часть вины. Я приношу несчастье.
* * *
Я шёл так долго. В каком направлении и куда, я уже не понимал. Это не было важным
почему-то тогда. Я слишком устал и слишком замёрз, голод продирал мой живот. Я
проходил мимо тысячи людей и никому никакого дела до меня не было. Какой-то мужик
в старых тряпках, шапке с заросшим лицом и волосами. Простой бездомный, которых
миллионы во всём мире.
Продолжая своё движение, я больше не замечал людей, хоть и шёл по центру города.
Что со мной случилось в тот момент я не знал. Как будто бы мир перестал существовать.
Сколько я не спал и не ел я не помнил. Иногда мне просто, казалось, что я вижу своё тело
с высоты, как будто бы моя телесная оболочка идёт подо мной, а я парю над ней. В тот
момент я даже не мог ни о чём думать. Я просто шёл, а куда даже не думал.
– Берегись! – кто-то закричал, я помню только как повернул свой взгляд в сторону
сильной уличной сирены и увидел свет, который быстро приближался ко мне. А потом
наступил момент удара, который погрузил меня в такую знакомую мне тьму.
Осознаю, что я лечу в темноте. Ощущение безграничного пространства, несмотря на
то, что ориентиров нет, я понимаю, что я лечу. Тела тоже нет, то есть оно есть, но какое-
то нематериальное. Я его чувствую, но не вижу. Потом навстречу мне летят сгустки света,
размером они, наверное, с футбольный мяч, их цвет малиновый… пурпурный, что-
то фиолетовое, но это не описать, насколько они красивы, в этом мире нет аналогов
таким цветам. Некоторые из этих сгустков пролетают сквозь меня. И когда это
происходит, где-то в районе груди, примерно на уровне сердца, они задевают словно
какую-то струну. Звук, вибрация от этого прикосновения, наполняет всего меня, звук,
63
короткий и затухает повторяясь эхом. Этот звук настолько прекрасен, что не передать.
Ничего больше подобного в жизни я не слышал. Он резонирует где-то в районе горла…
Я ощутил сильный удар где-то в районе сердца. Что-то электрическое проносилось
по мне молниеносно. Я снова ощутил боль.
– Стабилен… – резкий голос донёсся сквозь тьму. Я слышал только обрывки голосов,
они то пропадали, то появлялись снова.
Я плыл по бесконечной черте между светом и тьмой. Все время велась борьба между
ними, за меня. И я принимал сторону то одной то другой стороны. Потом наступила
тишина, такая глубокая, я слышал, как дышу, как бьётся моё сердце. Я не мог думать ни
о чём, я не видел никаких образов людей, я не видел ничего только слышал, как я живу…
* * *
Тьма начинала отступать и я слышал звук, который доносились из мира. Чаще это был
шёпот, все почему-то говорили тихо, наверное, боялись меня разбудить. Как будто бы
сон окутывал все вокруг, мне казалось, что это все ещё выдуманная реальность, я
пытался раскрыть глаза, но они почему-то не поддавались.
Яркое пламя начало пробираться сквозь мои веки. Боль.
Начинаю чувствовать запах, значит, я не умер, если слышу, как воняет
больницей, значит, я все ещё продолжаю жить. Пытаюсь раскрыть глаза, чтобы
рассмотреть это пламя, которое возвращает меня к жизни.
Что это?
Перед моими, едва ли раскрытыми глазами, высвечивается силуэт, что-то приятное
словно ангел стоит надо мной. Картинка начинает обретать все свою форму и ещё
большую красоту.
Это ангел?
Пламя оказалось длинными яркими волнистыми рыжими волосами. Её лицо… Она
похожа на ангела… Голубые, как горное озеро глаза, которые с сочувствием смотрят на
меня. Маленький нос, спелые розовые как малина губы. Она точно ангел…
64
– Я умер? – тихо выдавливаю из себя хоть какие-то звуки. Чувствую ужасную
боль, которая проливается по телу, все ужасно болит. Перед глазами все расплывается и
шатается, чувствую, что не могу пошевелить ногами. Но все ещё не могу оторвать взгляд
от неё…
– Добро пожаловать обратно, – слышу нежный голос, пытаясь приглядеться сквозь
занавес боли. Вижу девушку невысокого роста, прекрасную словно ангел, одетую в
розовый костюм медсестры. – Как вы себя чувствуете?
– Боль… – ели выговариваю.
– Боль – это хорошо. – серьёзным тоном отвечает она.
– Что же в ней хорошего? – пытаюсь восстановить, что же со мной случилось. Помню
то, как убежал из-под моста, потом только картинки, которые всплывают у меня перед
глазами, я куда-то иду, все время, не останавливаясь ни секунды. А потом удар…
– Если есть боль, значит, есть жизнь, – отвечает она.
Но зачем же мне такой жизнью? Зачем меня вернули? Может быть, это были
галлюцинации, но я точно помню, что умер. Я помню те чувства, которые испытывал.
– Жизнь большая задница… – тихо говорю я.
Она поправляет капельницу и записывает показатели в карту больного.
– А что, вам кто-то обещал, что будет просто? – на её лице нет никаких изменений.
Она все время серьёзная, с каменным лицом. Наверное, каждый день общение с
больными идиотами вроде меня, убивает в тебе все чувства. Или же она просто
выполняет свою работу.
– Что со мной случилось?
– Вас сбила машина, потом вы умерли на двадцать с лишним секунд. – она поставила
карту на стол. – Мне нужно ваше имя, при вас не было никаких документов. Вы
бездомный?
Я покивал головой. По моим шмоткам это было несложно догадаться что я простой
бродяга у которого ничего нет.
– Томас Датт. – ответил я – Меня зовут Томас Датт… – почему-то первое
имя, которое пришло мне в голову было имя Тома. Наверное, он был единственным
человеком, в которого я все ещё верил.
– Хорошо мистер Датт. Я зайду к вам чуть позже. Пока отдыхайте, – она ушла и
оставила меня наедине со своими мыслями.
65
На душе было так паршиво. Хотелось плакать впервые за всю жизнь. Я чувствовал
себя разбитым и потерянным, ещё бы я не чувствовал этого. Мне казалось, что земля в
буквальном смысле уходит у меня из-под ног. Я превратился в ничто и стал никем.
Простая дурацкая игра завела меня в глухой тупик. Разочаровавшись, в людях и
человечности мне больше ничего не хотелось. И в голову начали лезть дурацкие мысли о
том, зачем мне стоит продолжать жить? Когда тебя больше ничего не держит и
ты больше ни во что не веришь, трудно представить себе какие-то факты, которые могут
тебя задержать здесь ещё дольше…
Я ощущаю только боль, только разочарование… Пора покончить с ним.
66
Глава 9
« Диагноз : Одиночество »
Зачем вот это вот все: работа, на которую нужно вставать каждое утро по
будильнику, какие-то цели, планы, кредиты, постоянная нехватка времени, стрессы,
пробки, метро, семья, дети, лекарства и головные боли?
Зачем это все нужно? В чём смысл такой жизни?
Куда ты идёшь? К чему ты стремишься? Ты несёшься сломя голову в будущее на
скорости 200 км/ч, не замечая, как за окном проскакивают события твоего настоящего.
И тебе не хватает времени даже вдохнуть аромат цветов?
Кредиты, поставщики, договора, партнёры, откаты, налоги... и вот уже снова звенит
будильник с утра! Дзинь-дзинь! Подъём! И опять замелькали картинки из жизни, на
скорости 200 кадров в секунду. А где-то сейчас встаёт солнце, шумит прибой, кричат
чайки и воздух ещё пахнет утренней прохладой!
Или у тебя впереди пустота? Все краски твоей жизни уже давно стёрты. И
ты живёшь лишь в мыслях о прошлом... переживая старые обиды, душевную боль,
измены, медленно затухая от отсутствия любви, тепла, заботы, понимания... сожалея о
возможностях, обвиняя свою судьбу и других людей, кто сделал тебе её такой? Такова,
наверное, судьба, говоришь ты себе.
Так, в чём же смысл жизни тогда? Зачем, вообще, жить?
Ведь с каждым годом морщин на лице становится всё больше, а
зачем живёт человек, в чём смысл его жизни, так никто и не объяснил.
В любви? В радости, в мелких моментах жизни, которые нас вдохновляют и
заставляют продолжать жить, не опускать руки. Но когда у тебя все потеряно, тебя
больше ничего не держит в этом мире, за что тогда человек должен цепляться, чтобы не
провалиться в безмолвную пустоту?
За жизнь…
Вы спросите где логика. Все заключается в том, что жизнь и есть череда
событий, которые приносят радость, любовь, наслаждение, а вместе с ним
всегда присутствует боль, разочарование и ненависть. У всего есть свой минус, даже у
плюса. Так и у жизни, всегда есть свои плюсы и минусы, поэтому надо держаться за все,
что вам даровано. Как бы сегодня вам ни было больно, знайте завтра будет наслаждение
в два раза больше чем сегодня боли.
67
Но в тот миг мне не хотелось верить ни во что. Я увидел лоток
с инструментами, который медсестра только что забыла здесь, протянул руку и нащупал
там что-то с острым концом, похожее на нож. На глазах пытались выступить слёзы, но я
сдерживал их.
Пора.
Я сделал глубокий порез на левой руке и даже не ощутил боли. Тёмная, как спелая
вишня кровь начала течь просто рекой из моего запястья. Дело сделано. Я отпустил
инструмент на землю.
Чувствуя то, как силы всё больше покидают меня, я начинаю приближаться к концу.
Только этот конец почему-то был очень сонливым. Меня так сильно грузило в сон, что я
со всех сил сопротивлялся, чтобы не уснуть. Но веки становились все тяжелее и тяжелее,
я уже не мог их держать. И они закрыли моё поле зрения. Кровать превратилась в
кровавый красный алтарь, кровь покрывала всю белую простынь. Больше я уже не
чувствовал ничего.
– Ей… – я послышал какие-то отрывки голосов. Наверное, я уже умер, подумал я, а
после все провалилось в большую, чёрную дыру.
* * *
Пустота продолжалась недолго. Точнее, её не было совсем. Просто какой-то отрезок
из жизни выпал из моей головы. Как будто бы, было-то и стало сейчас. Боли больше не
было и я раскрыл глаза. Снова это яркое пламя в конце чёрного тоннеля возвращает меня
к жизни. Снова эти ярко-голубые глаза смотрят мне прямо в душу. Перевожу взгляд на
левую руку, которая ещё несколько минут тому назад была кровавом фонтаном, сейчас
же она перемотана белым бинтом.
Значит, моя затея не удалась.
– Зачем вы это сделали? – она стоит слева от меня и смотрит прямо на меня не отводя
глаза.
Я тяжело вздыхаю. Зачем? Был ли ответ в тот момент у меня в голове? Вряд ли.
– Вы просто идиот! – продолжает она. – Вас спасли после того, как вас сбила машина,
хирург боролся шесть часов за вашу жизнь, а потом вы так просто взяли и перерезали
68
себе вены? Вы просто жалкий идиот! – она явно не пыталась придерживаться врачебного
этикета.
– Я не просил меня спасать… – я все ещё был полон решительности уйти из жизни.
Она истерически засмеялась. Впервые я увидел её улыбку. Потом покачала головой,
нагнулась ко мне и сказала:
– Вы ещё обвините свою мать в том, что она родила вас… – выпрямилась и ушла.
Я просто лежал и смотрел в потолок. Мне не было за что ухватиться, я плыл среди
большого моря, которое бушевало волнами, а я не умею плавать. Я треплюсь между
этими волнами, но никто не подаст руку или не кинет спасательный жилет, чтобы я смог
за него ухватиться.
И я продолжаю идти ко дну.
* * *
Она приносила мне еду и лекарства. Ухаживала за мной, но за несколько дней не
произнесла ни единого слова. Я знал, что она ненавидит меня и призирает за тот
случай. Конечно это было нормальной реакцией, никто не любит самоубийц, в какие-то
моменты я сам себя призирал, но по-прежнему я был разбит.
В одно из ранних утр она снова занесла мне завтрак, и снова положила передо мной,
не произнеся ни слова. Поэтому я решил нарушить тишину.
– Вы когда-нибудь любили по-настоящему? – тихо сказал я.
Она посмотрела на меня таким проницательным взглядом. Впервые в то утро я
увидел такой яркий огонёк в её глазах.
– Так это все из-за любви? – спросила она. Я покачал головой что нет, не из-за любви,
хотя
в
какой-то
степени,
любовь
тоже
одно
из
тех
ключевых
элементов, которые подтолкнули меня. – А из-за чего? – она горела знать правду, но я не
мог просто так взять и раскрыться ей.
– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал я. – Вы, когда-нибудь любили?
– Я отвечу на ваш вопрос если вы ответите на мой! – заявила она, но я наперёд знал
какой у неё будет вопрос. Я одобрительно кивнул – Да, любила! – коротко ответила она,
69
и сразу же, чтобы не упустить момент продолжила – Так из-за чего вы это сделали? – она
тонко указала на мою забинтованную кисть.
– Из-за жизни… – ответил я. Она рассмеялась.
– И что же такого в ней произошло, что вы решились на то, чтобы покончить с жизнью?
– Ничего хорошего из неё не получилось.
– Прямо, вообще, ничего? Даже какого-то малюсенького момента счастья, радости и
любви? – она остановилась и смотрела на меня, ожидая моего ответа. Но что можно было
ответить на этот вопрос. Да у меня в жизни было и счастье и радость и любовь…
– Ваша очередь отвечать на мой вопрос, – сказал я, немного уходя от темы. Хоть она
поняла ответ на свой последний вопрос, раз я не дал на него ответа. Молчание всегда
знак согласия. – Кто он был?
– Простой парень, – она махнула рукой, – Механик, – сделала небольшую паузу, но я
видел, что она загорелась идеей узнать то, что нужно ей. Я знал несколько таких женщин,
одной из них была моя ассистентка Лиза, и медсестра Сара была похожа на неё. Саре
приблизительно двадцать пять лет, она молода, красива и упорно движется всегда к
цели. Сейчас её цель я, узнать почему же я вскрыл себе раны. – Что в вашей жизни было
не так, что вы решили покончить с ней?
– Предательство… – с большой горечью на сердце и душе ответил я.
– Из-за предательства? Неужели это для вас такая серьёзная причина? Обычно, если
жена переспала с другим, мужчина заливает своё горе спиртным или снимает шлюх, но
точно уж не берётся за вскрытие вен.
– Вы все ещё любите его? – моя очередь задавать вопросы.
– Нет, – быстро ответила она. – Мы расстались несколько лет назад. – небольшая
пауза, чтобы перенять эстафету от меня. – Так кто же вас предал мистер Датт? Или же вы
просто сдались, опустили руки, устав от той жизни которую вам преподнесла судьба?
– Судьба… Вы верите в судьбу мисс… – я посмотрел на её бейджике – Мисс Нилин, –
хоть сейчас была не моя очередь. Она покивала головой, что да верит. – А вот я не верю.
Я почему-то убеждён, что мы сами строим свою жизнь, по тонкой череде случайностей.
Выбираем как жить, что делать и как поступать…
– Все это чушь! – она засмеялась. – Может быть, мы и что-то решаем, но все же, наша
жизнь написана далеко до нашего рождения, мы только пешки!
– Не забывайте о том, что пешка может убить короля… В моей жизни было много
пешек, которые именно так и поступали…
70
– Вы опять пытаетесь уйти от вопроса, кто же? – она настаивала на своём.
– Если я отвечу, что все, вас устроит такой ответ?
«Доктор Нилин зайдите срочно в десятую палату!» Раздался громкий звук
граммофона в коридоре, она посмотрела в сторону источника звука. Значит, она – не
медсестра, она доктор. Но зачем же тогда она ухаживала все это время за мной?
– Извините, мне пора! – она вышла из палаты и я снова остался один.
* * *
Всю жизнь я был злобным критиком, веры, правды и честности. Я любил честных
людей, хоть сам очень редко был честен с ними. Я могу пересчитать на пальцах руки
сколько раз я был откровенен с людьми. Может, именно это и убило мой брак?
Может быть, Кэтрин никогда меня и не любила, а любила всего лишь мои деньги. Я
наблюдаю за Сарой, она настоящий человек, добрый, нежный и тёплый. Вижу её манеру
общения, она всем интересуется и за все переживает, наверное, она из тех людей, в
которых человечности осталось больше, чем пресной воды на планете Земля. Каждый
день она приходит ко мне, приносит лекарства и мы просто болтаем. Ни о чём.
Больше она не спрашивает меня, почему я пытался покончить с жизнью. Каждый раз
мы обходим и не затрагиваем эту тему. Все что мне известно о Саре, это то, что она так
же, как и я выросла в детском доме без родителей и никогда их не видела. Любила парня,
который оказался сволочью, но в отличие от меня, в любви не разочаровалась. Я так и не
смог рассказать ей кто я был, единственное что я ей поведал, это о жизни на улице. О том
холоде, который пропитывал кости и о мраке, который ранил разум.
Как-то раз она зашла ко мне вечером, когда уже уходила с работы, села на край
кровати и сказала:
– Когда-то, я тоже пыталась покончить с жизнью… – я никак не ожидал услышать
такое от неё и, конечно же, не знал, что ей сказать. В некоторых моментах лучше
помолчать. – Мне было шестнадцать. Я заканчивала школу и сильно влюбилась в одного
мальчика, его звали Нед. С ним я была такой счастливой, как никогда в жизни, мне
казалось, что все счастье, которое у меня отобрали в детстве, сейчас вернули обратно. Я
71
чувствовала, что живу рядом с ним… Но потом увидела, как он целует другую девушку
