Текст книги "Падший ангел"
Автор книги: Миган Маккини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 2
– Я должен видеть его немедленно, – заявил Холланд, не обращая никакого внимания на протесты Бидлса. – Где он сейчас?
– Его милость в столовой, сейчас он допивает, кофе. – Тон мажордома был ледяным. – Я бы попросил вас… Мистер Джонс! – вскричал он, видя, что управляющий решительно направился в комнату, где завтракал маркиз.
Холланд не реагировал. Он решительно открыл дверь как раз в тот момент, когда лакей принес маркизу вторую порцию пудинга. Лакей, шокированный внезапным вторжением, уставился на Джонса.
Трамор не поднял головы. Он отхлебнул кофе из чашечки веджвудского фарфора и снова принялся за свой завтрак.
– Я пришел поговорить об Альсестерах, – холодно начал управляющий.
– Я не помню, чтобы о вас докладывали, Джонс, – невозмутимо заметил маркиз. Только после этого он посмотрел на гостя и кивком велел лакею удалиться.
– К черту доклады! – резко воскликнул Холланд. – Я там был, вы меня слышите? Я был там, когда они получили это проклятое письмо. Лучше бы этого не видеть! – Холланд побагровел от гнева. – Зачем было так резко прекращать выплату пособия? Разве нельзя было дать мисс Альсестер хотя бы побольше времени? Или вы хотели, чтобы именно так все и было? Хотели заставить их страдать из-за того, что случилось в прошлом?
– А что случилось в прошлом? – спросил маркиз. – Расскажите мне об этом, если вы так хорошо знаете жизнь Альсестеров. – При этих словах Пауэрскорт в упор посмотрел на управляющего.
– Я не знаю всего, что было между вами и мисс Элизабет, – ответил Джонс. – Но я знаю, как к вам относились в этой деревне. И я подозреваю, что вам пришла в голову странная идея: если отомстить Элизабет Альсестер, то это будет уроком и для всех жителей деревни Ноддинг Нолл.
Маркиз помолчал с минуту, словно обдумывая эти обвинения, потом заявил:
– Вы ошибаетесь, Джонс. Возвращайтесь к своим делам в замке Пауэрскорт. Вам остается всего две недели. – Трамор закончил завтрак и дал понять, что разговор тоже закончен.
Он собрался уже выйти из столовой, но Холланд вдруг произнес:
– Я ухожу от вас.
– Что? – переспросил Трамор.
– Я сказал: ухожу. Я больше не хочу работать на Пауэрскортов. А вам придется искать нового управляющего имениями.
– А что это вас так расстроило, Джонс? – спросил маркиз. – Вы готовы уйти с должности, которую ваши предки занимали не одно столетие, только потому, что я прекратил финансовую помощь женщине, помогать которой, между прочим, я был вовсе не обязан? Я отказываюсь вас понимать.
– Это вас трудно понять, а не меня! – закричал Холланд, потеряв терпение. – Вы делаете всякие странные вещи, которые имеют тяжелые последствия. Я больше не хочу иметь с вами дело.
– Так вам придется иметь со мной дело – Трамор тоже вышел из себя и перешел на крик. – Хотя бы потому, что всю вашу жизнь Пауэрскорты заботились о том, чтобы вы хорошо питались и хорошо одевались; именно они платили за ваше обучение в Кембридже и обеспечили вашим родителям похороны на лучшем кладбище. Так что вы останетесь моим управляющим, Джонс. Это ваш долг передо мной.
Во время этого разгневанного монолога Холланд стоял молча и неподвижно, словно изваяние. Ему хотелось столь же резко ответить на слова маркиза, но мешало внезапно появившееся чувство вины. Он невольно вспомнил и свою студенческую юность в Кембридже, и то, как Трамор работал в конюшне, словно безродный нищий. Еще болезненнее были для Холланда воспоминания о его собственном безоблачном детстве в семье управляющего имениями маркизов, в то время как сам наследник их имений даже не смог похоронить свою мать по-человечески и вел полуголодное существование.
Джонс выдержал тяжелый взгляд маркиза, но разговор их на этом закончился. Трамор покинул столовую. Холланд мрачно посмотрел ему вслед.
Теперь совесть не позволила бы Джонсу уклонится от возвращения в замок, к его нелегким обязанностям, но, поставленный перед необходимостью вернуться, он утешал себя тем, что, быть может, там, в Пауэрскорте, он сможет повлиять на маркиза и каким-то образом помочь в беде семье Альсестер. Быть может.
– Мы должны продать Фиалковую Лужайку, Лиза, – сказала Эвви, не поднимая глаз от вязанья. – У нас просто нет другого выхода.
Лиза тяжело вздохнула. Уже две недели они с сестрой обсуждали собственное будущее, но так и не могли ни о чем договориться.
День выдался холодный, и сестры сидели у камина, пытаясь согреться. Эвви вязала, а Лиза сидела рядом на диване. Она была слишком возбуждена, чтобы заняться работой. Вот-вот должен был вернуться из школы Джордж, и обе они с нетерпением ждали его, и тогда им всем станет повеселее.
– Нам нельзя продавать домик, – сказала, наконец, Лиза. – Ведь другого у нас уже не будет. И кроме этого домика у нас ничего больше не осталось от родительского имения.
– Но ведь это единственное, что удерживает нас здесь, – возразила Эвви. – Мы – чужие в Ноддинг Нолл, по крайней мере, с тех пор, как разразился скандал. – Эвви даже перестала вязать от волнения. – Я слепая, но не глухая, Лиза. Я ведь знаю, что они о нас говорят.
– Ну, все не так уж плохо, – не очень уверенно возразила Лиза.
– Не так уж плохо? Да это просто ужасно! Ты думаешь, Лиза, я не знаю, что старая вдова Таннахил всякий раз, увидев нас, переходит на другую сторону улицы? Ты, правда, говорила мне, что она всегда кивает нам. Но почему я не слышу звука ее шагов? И почему ты всякий раз напрягаешься, когда она поблизости?
Лиза нахмурилась, услышав эти слова. Она-то всегда стремилась оградить сестру от деревенского злословия, да, видно, ничего из этого не вышло.
– Она ни о чем не разговаривала с нами со времени похорон, – заметила Лиза. – К тому же я ведь и без нее могу прожить. Так даже лучше.
– Она говорит, что ты стала совсем как мама, – продолжала Эвви.
Это было слишком для Лизы. Руки ее дрожали от гнева. Как могла старая вдова быть столь злой?
– Но все не так, Эвви, – проговорила она. – И оставим уже это.
– Она не перестанет говорить о нас, – возразила сестра. – Жители деревни не оставят нас в покое, поэтому мы сами должны покинуть Ноддинг Нолл.
Лиза покачала головой.
– Мы не можем этого сделать. За наш домик мы получим жалкие гроши, а потом будем жить в нищете, и еще неизвестно, сможем ли мы когда-нибудь приобрести новый. – Она снова тяжело вздохнула. С тех пор, как они получили последнее письмо от адвоката тетушки Софи, обе не знали покоя.
– У меня есть другое предложение, – произнесла Лиза, поколебавшись немного.
– О чем ты говоришь?
– О Уилмоте Билингсворте.
Эвви так и ахнула.
– И слышать больше не желаю об этом мерзком человеке, – воскликнула она. – И нельзя же, чтобы ты жертвовала собой ради того…
– Ну, не совсем же он плох, – перебила Лиза. – И потом, он всегда был влюблен в меня…
– Влюблен? Да он просто развратник, сестрица, и этим все сказано. У него цепочка от часов – из человеческого волоса.
– Ну, по-моему, это обстоятельство произвело на тебя слишком большое впечатление. Мне не следовало тебе об этом рассказывать. Сейчас ведь мода такая. Даже Арабелла Парке стала носить сережки из своих рыжих волос.
– Замечательно, – насмешливо воскликнула сестра. – Это, конечно, для него комплимент. Пусть теперь он женится на тебе, и ты в одно прекрасное утро проснешься остриженной наголо, а его дочки будут носить ожерелья из твоих золотистых кудрей! Нет, Лиза, лучше не будем говорить об этом.
– Ничего не поделаешь, придется, Эвви. Ведь для нас это сейчас единственный шанс спастись от полного разорения, – произнесла Лиза.
Она встала и начала расхаживать по комнате. Что было делать? Не так-то легко представить себе брак с таким человеком, как Уилмот, а тут еще приходится, чуть ли не защищать его перед родной сестрой. И это сейчас, когда Лизе особенно нужна была поддержка Эвви. Без этого она не смогла бы решиться на такой шаг.
– А если тебе недостаточно всех «прелестей» Уилмота Билингсворта, – продолжала Эвви, – то не забывай про его милых дочек, про этих, как их… Глорию и Адель.
– Да-да, из них получились бы замечательные падчерицы, – заметила Лиза, стараясь не рассмеяться.
– Замечательные! Да им обеим вместе уже лет сто пятьдесят!
– Что ты, им меньше, – Лиза все же не задержалась от смеха.
– Да нет, не меньше! И страшно подумать, сколько лет самому Уилмоту. Лиза, тебе нечего и думать о таком замужестве. Это никуда не годится.
Лиза поглядела на сестру уже без улыбки. Это и вправду никуда не годилось. Уилмот действительно был жадным, распутным и вообще довольно противным. Пожалуй, он заслуживал и более нелестных характеристик. Кроме того, Лиза всегда мечтала, что встретит сильного, благородного человека, что она полюбит его всем сердцем, так же как и он ее, что они будут счастливы… Она, сама, не ожидая этого, посмотрела в окно, туда, где высился вдали замок Пауэрскорт. Мечты мечтами, а выход надо было искать в реальной жизни, какой бы жестокой ни была действительность.
– Я должна это сделать, Эвви, – сказала Лиза тихо.
Необходимо было дать воспитание младшему брату. Необходимо было заботиться о сестре. Без них ее собственная жизнь не имела для Лизы никакого смысла. Именно она должна была сохранить остатки семьи Альсестеров. И если ради этого ей, Лизе, придется пожертвовать своим счастьем, значит, так суждено.
Она нервно рассмеялась и сказала:
– Да и что нам остается, кроме этого?
– А почему бы тебе не написать письмо Айвану? – спросила вдруг Эвви
– А с какой стати? – спросила изумленная Лиза.
– Знаешь, я ведь помню, что он был неравнодушен к тебе, – ответила сестра. – Тогда я еще видела.
Как обычно, при упоминании Айвана Трамора, Лиза почувствовала неуверенность и страх. А, кроме того, воспоминания о нем пробуждали еще одно чувство, в котором она не хотела признаться и сама себе.
Заметив, что сестра молчит, Эвви продолжала:
– Я думаю, что если ты непременно хочешь пожертвовать собой, то уж лучше Айван, чем кто-то другой…
– А ему-то что до всего этого? Он совсем не думает о нас. Тем более что мы не виделись уже пять лет. – Лиза старалась говорить спокойно. – Он живет в Лондоне, в богатстве и роскоши. Да и что мы ему? Мы теперь для него все равно, что крестьяне. Мало ли что… было прежде… так давно… Теперь все иначе… – Она умолкла, не справившись с волнением.
Айван Трамор! Лизе даже про себя было трудно произносить его имя, не то, что вслух. Черт бы его побрал! С чего это ему пришло в голову вернуться в Пауэрскорт именно теперь, когда они остались без средств? Лиза закрыла глаза и очень живо представила себе, как он будет злорадствовать, увидев их жалкое положение. Он, пожалуй, даже получит удовольствие, если ему удастся навредить им еще больше. А может быть, он и возвращается ради того, чтобы отомстить? Лиза снова открыла глаза. Ей стало страшно.
– Наверное, мне не следовало напоминать тебе о нем, – сказала, наконец, Эвви.
– Да нет, ничего, – Лиза старалась овладеть собой. – Он ведь все равно возвращается, так что нам придется считаться с этим новым соседством. Хотя я сомневаюсь, что при нашем теперешнем положении он обратит на нас внимание. Так что наша бедность, может быть, имеет и хорошие стороны.
– Но вы были бы красивой парой…
– Наш отец вовсе не желал, чтобы я стала женой младшего конюха, особенно того, чье происхождение было сомнительным – Она нахмурилась. – Ну, довольно об этом. Это все в прошлом. А Билингсворт – наше будущее.
– Нет, Лиза, нет! – вскрикнула Эвви, но на этот раз разговор тут же и закончился, потому что явился из школы Джордж.
Их младший брат был красивым мальчиком. Лиза считала, что когда он вырастет, то в него будут влюбляться немало женщин. Уже сейчас девятилетний Джордж покорил Алису Бишоп, внучку владельцев магазина, которая появлялась на улице всякий раз, когда Джордж оказывался поблизости, чтобы угостить его конфетами.
Лиза подошла к брату и взяла у него портфель, словно она была его матерью. Девушка ласково погладила его по голове (волосы у Джорджа были не светлыми, как у Лизы, а темными, как у Эвви, даже черными).
– Как дела в школе? Ты проголодался? – спросила она.
– Ничего, – хмуро ответил мальчик, но тут же оживился. – Знаешь, я читал про Африку. Ты слышала, там есть племена, которые умеют убивать людей отравленными дротиками. А еще они там умеют вытягивать губы, вот так. – Он подошел к чайному столику, на котором стоял сервиз, оттопырил губы, взял одно блюдце и хотел удержать его губами, но Лиза своевременно остановила его:
– Нет, что ты, Джордж! Это же любимый мамин сервиз. – Она торопливо отобрала у брата драгоценное блюдце. – Лучше садись, поешь.
Она налила ему чаю, приготовленного Эвви. Джордж тут же набросился на лепешки, лежавшие перед ним на тарелке.
– Не дразнили тебя сегодня? – спросила Эвви. Мальчик снова нахмурился и выжидающе посмотрел на Лизу.
– Ну? – спросила она.
– Нет, – ответил он и начал болтать ногами.
– Никто, даже Джонни Миллер?
– Нет. – Джордж еще сильнее заболтал ногами.
– Ну, уже хорошо, – сказала Эвви и снова стала вязать.
А Лиза не сводила глаз с Джорджа. Она поглядела ему в глаза, но он тут же отвернулся.
«Молодец, хорошо держится», – подумала Лиза и тяжело вздохнула.
На следующее утро Лиза развешивала белье во Дворе. Она торопилась, чтобы успеть зайти к Бишопам, купить какой-нибудь ткани. Хотя сейчас они не Могли позволить себе лишние расходы, она решила, что ей необходимо новое платье для визита к Уилмоту. Эвви по-прежнему не хотела, и думать о такой перспективе, но Лиза считала по-другому.
День был ветреный, собирались тучи, но белье уже было постирано, и Лиза торопливо развешивала на веревке простыни, время от времени с тревогой поглядывая на грозовое небо.
Она была в платье без кринолина, с закатанными рукавами и повязала волосы старым платком, а потому ей казалось, что выглядит она не лучше какой-нибудь прачки. Но от ветра щеки Лизы раскраснелись, а лучистый взгляд голубых глаз придавал ее лицу особую прелесть. Уже не раз мужчины, проходя мимо их дворика, приподнимали шляпы в знак приветствия. А Лиза, не понимавшая, что они находят ее привлекательной, только хмуро кивала в ответ на их приветствия, досадуя, что они оказывают ей внимание.
Она уже почти закончила свою работу, когда ее внимание привлек какой-то шум. Выйдя на переднюю, часть двора, Лиза увидела, что соседи Джонсоны вышли из дома на улицу и оживленно обсуждают что-то, глядя на проезжую дорогу. Несколько случайных путников на дороге также придержали своих лошадей, по-видимому, заинтересовавшись каким-то зрелищем.
Теперь и Лиза увидела запряженную цугом карету, впереди которой скакали слуги в красных ливреях, а на чистокровных конях ирландской породы сидели форейторы в серебристо-голубой униформе. На этой черной лакированной карете красовался герб лордов Пауэрскортов, и направлялась она в замок на холме.
В первое мгновение Лиза, как и другие свидетели этого зрелища, в изумлении уставилась на диковинную процессию. Потом она поняла, что все это означает, а сердце екнуло у нее в груди. Айван возвращался в свой замок.
Она так боялась его возвращения, словно он был призраком из ее прошлого. И вот теперь этот человек здесь. Несмотря на свое смятение, Лиза почувствовала даже что-то вроде гордости, увидев эту великолепную процессию на деревенской дороге. Ее мальчик-конюх возвращался в замок победителем. Теперь он всем показал, чего он стоит.
Неожиданно Лизе стало весело. Ее страхи показались ей теперь нелепыми. Человек, живущий среди всей этой роскоши, вряд ли захочет тратить время на двух обедневших старых дев.
Она постаралась представить себе Айвана, сидящего в роскошной карете. Каким он стал теперь? Все такой же мужественно-красивый, как прежде? Сохранился ли на его лице тот след…
– Что это там за суета?
Услышав голос сестры, Лиза обернулась. Эвви сто яла в дверях.
– Я слышу, – продолжала Эвви, – что Джонсоны о чем-то оживленно беседуют.
Лиза с трудом смогла ответить ей:
– Лорд Пауэрскорт прибывает в замок.
И тут она почувствовала, что на глазах у нее появились слезы. Не помня себя, Лиза бросилась в дом, изумив сестру. Немного успокоившись, она стала переодеваться, собираясь в магазинчик Бишопов. Надо было побыстрее решать дело с Вельмотом.
Через несколько часов Лиза понуро шла по дороге к дому. В магазинчике она осмотрела каждую штуку шелка, предложенную ей любезной миссис Бишоп, но поняла, что не может купить ни ярда этой ткани. Ей нужно было приобрести что-нибудь, чтобы иметь приличный наряд для ужина в поместье Билингсвортов, но все было слишком дорого, если не считать грубых полушерстяных тканей или рогожи. Поэтому по пути домой Лиза лихорадочно пыталась вспомнить, нет ли в ее гардеробе платья, которое можно было бы обновить и украсить кружевами. В конце концов, она решила, что для этой цели, пожалуй, подойдет серо-голубое платье из саржи. Погруженная в такие размышления, Лиза, наконец, свернула на тропу, которая вела к их домику. К своему ужасу она увидела, что у дома стоит карета.
Она не верила своим глазам. Должно быть, это какая-то ужасная ошибка. «Очевидно, это не та карета, которую я видела несколько часов назад», – подумала Лиза. Но, подойдя поближе, она убедилась: никакой ошибки тут не было. На передних лошадях сидели те же форейторы, а у кареты стояли два кучера и громко смеялись, видимо, над какой-то похабной шуткой.
Лиза в растерянности остановилась, не зная, что делать дальше. К ней снова вернулись прежние страхи. «Этого не может быть, это невозможно», – повторяла она про себя как заклинание.
Но все это существовало в действительности. Карета, лошади, форейторы, возницы вовсе не были миражом. А оба кучера с интересом посмотрели на Лизу, когда она оказалась рядом с ними. Айван Трамор пришел к ним в дом.
Лиза с трудом дошла до входной двери и ухватилась за массивную металлическую ручку, словно в поисках опоры. Стоя на крыльце, она сначала одернула спенсер, а потом проверила, не надо ли поправить воротник. Как ей хотелось, чтобы сегодня на ней был другой наряд! Закрыв глаза, Лиза сделала глубокий вдох. Делать было нечего. Отворив дверь, она вошла в дом, мучимая тревожными предчувствиями.
Войдя в гостиную, Лиза сразу же увидела сестру, стоявшую возле стола. Лиза не решалась посмотреть, кто сидит на стуле. Она глядела только на мамин зелено-розовый чайный сервиз, который стоял на столе, покрытом скатертью. Как хорошо, что Эвви догадалась накрыть скатертью их старый, обшарпанный стол. Она перевела взгляд на сестру. Эвви была бледна, но приход Трамора, похоже, даже немного ее обрадовал. Лиза не осмелилась заговорить первой и ждала, когда это сделает сестра.
– Лиза, дорогая, ты ни за что не угадаешь, кто пришел к нам в гости, – сказала Эвви, стараясь справиться с волнением.
Увы, Лиза знала это слишком хорошо. Ей хотелось убежать или спрятаться, но она продолжала стоять и молча смотреть на Эвви.
– Садись, выпей с нами чаю, – пригласила Эвви. – Ты знаешь, Айван… То есть я, конечно, хотела сказать, лорд Айван только что рассказывал мне, как он добрался к нам из Лондона.
При этих словах человек, встречи с которым Лиза так боялась все эти годы, наконец поднялся со стула. Он расположился в таком месте, что от входа в гостиную его можно было заметить не сразу.
Когда Лиза, наконец, осмелилась взглянуть на Трамора, она была поражена: это был тот же самый человек, но все же не тот. Он стал выше ростом и шире в плечах. Его плащ цвета морской волны очень ему шел. Его иссиня-черные волосы были теперь пострижены по последней моде, глаза («цыганские», как называла их Лиза) были все такими же красивыми и выразительными. Обычно люди думали, что у Трамора черные глаза, но она знала, что на самом деле они серые, хотя кажутся темными и загадочными. Пожалуй, теперь, возмужав, Айван стал еще красивее. Но, разглядев как следует его лицо, Лиза вздрогнула: на левой щеке у него она заметила шрам. Она смотрела на этот шрам словно завороженная. Она даже не расслышала, как покашливает Эвви. Наконец, однако, Лиза заставила себя повернуться к сестре и сказала:
– Какая приятная неожиданность!
Но даже ей самой эти слова показались не очень убедительными.
Она села на диван, чувствуя себя довольно неуютно под взглядом Айвана. Она взяла сестру за руку, и Эвви принужденно рассмеялась: она чувствовала неловкость ситуации. К ужасу Лизы, она так и брякнула:
– Лорд Айван, ваше молчание огорчает меня. Неужели моя сестра теперь уже не такая красавица, какой я ее помню несколько лет назад?
Лиза густо покраснела. Она не ожидала от сестры таких слов.
– Она стала даже еще красивее, – произнес вдруг Трамор, все, также пристально глядя на Лизу.
Услышав эти слова, она, наконец, прямо взглянула ему в глаза. Во взгляде его было что-то мрачное, даже зловещее, отчего у нее упало сердце. Она вдруг ясно поняла, что он вернулся именно для того, чтобы мстить.
Лиза, наверное, сейчас лишилась бы чувств, но она была не из тех, кто падает в обморок. Скрепя сердце она решилась принять участие в этом странном разговоре за чаем, хотя и не ждала от него ничего хорошего.
– Садитесь, пожалуйста, лорд Айван, – пригласила она с холодной вежливостью. – Хотите еще чаю?
Айван Пауэрскорт в ответ саркастически усмехнулся, кивнул, сел на диван и стал откровенно разглядывать Лизу так, как этого прежде не делал еще ни один мужчина.
Она постаралась выдержать этот наглый взгляд, но, когда ей стало невмоготу, спросила его:
– Что же вас заставило навестить нас почти сразу после вашего приезда… гм… милорд?
– Я счел своим долгом выразить сочувствие вашей сестре, – ответил он. – Я слышал о ее затруднительном положении.
Лорд Айван снова посмотрел на Лизу, которая в это время разливала чай. К ее досаде, он заметил, что рука ее дрожала, и злорадно усмехнулся.
Эвви дотронулась рукой до опустевшего блюда, на котором раньше лежали бисквиты, встала и сказала:
– Не принести ли еще бисквитов?
Взяв блюдо, она встала и пошла на кухню, осторожно пробираясь через заставленную мебелью гостиную.
Глядя ей вслед, Лиза впервые пожалела о том, что затратила, сколько сил на то, чтобы научить Эвви самостоятельно передвигаться по дому. Лиза всегда гордилась тем, что Эвви может обслуживать себя сама и даже угощать чаем их немногочисленных гостей. Теперь же она ругала себя за то, что научила сестру всему этому в такой степени, что теперь Эвви, а не она, Лиза, пошла за угощением, оставив сестру в этом неприятном положении.
Лиза поставила чайник на место. Теперь она осталась один на один со своим недоброжелателем… и притворяться уже не было необходимости.
– Айван, зачем вы сюда вернулись? – спросила она прямо.
– Я приехал сюда ради деревенского воздуха, – ответил Айван, развалившись в кресле и скрестив руки на груди. – И потом, вы знаете, у меня остались такие приятные воспоминания о Ноддинг Нолл.
Лизе хотелось назвать его лжецом, но потом взгляд ее упал на шрам у него на щеке, и она проговорила:
– Но ведь вы могли вернуться и раньше!
– Значит, вы скучали по мне? – с этими словами Трамор вдруг наклонился вперед и схватил ее за руку. Она хотела тут же вырвать руку, но он держал ее крепко.
– Я не скучала без вас, – шепотом ответила Лиза, тщетно пытаясь высвободить руку.
– Может быть, все-таки соскучились? Не пойти ли нам в конюшню, чтобы проверить? – ухмыльнулся Айван.
– Хам! – прошипела Лиза.
В это время Эвви вернулась в гостиницу с бисквитами.
– Угощайтесь на здоровье, – сказала она. Айван тут же отпустил руку Лизы, так что она от неожиданности чуть не повалилась на стол. Девушка тут же отодвинулась подальше, чтобы не сидеть напротив маркиза.
– Долго ли вы собираетесь пробыть в замке? – спросила Лиза Айвана, вновь пытаясь создать видимость светской беседы.
– Я к вам надолго, – ответил он, иронически улыбаясь.
Лиза не знала, о чем с ним говорить дальше, и, обдумывая ответ, старалась не смотреть на него. Она невольно всякий раз при взгляде на лицо Трамора видела только шрам на его щеке.
Стараясь держаться как ни в чем не бывало, Лиза поднесла ко рту чашку, не обратив внимание, что забыла налить себе чаю. Заметив это в последний момент, она разозлилась на себя за свою невнимательность.
– Ваша сестра готовит хороший чай, не правда ли, мисс Альсестер? – спросил маркиз с усмешкой.
– Да, конечно, – ответила Лиза.
Она посмотрела на Эвви, надеясь, что та, почувствовав неловкость ситуации, сама завяжет разговор о чем-нибудь другом, но, увы, Эвви лишь молча сидела рядом с сестрой, и лицо младшей мисс Альсестер выражало одновременно и радость и беспокойство. Лизе оставалось только самой поддерживать разговор с непрошеным гостем.
– Ну, как вы нашли Ноддинг Нолл, лорд Айван? – спросила она. – Изменился ли он за эти пять лет… Или за четыре года? Знаете, когда живешь в деревне, труднее следить за временем. – Лиза заставила себя улыбнуться.
– Пять лет, – уточнил Айван. – И все, же здесь кое-что изменилось. – Он оглядел их скромную гостиную.
Лиза смутилась.
– Но ведь не настолько, чтобы вы не могли нас узнать, милорд? – наконец включилась в разговор и Эвви.
– Не настолько, – ответил маркиз и посмотрел на Лизу. Она отвернулась.
– Ну что ж, – продолжала Эвви, – вы, пожалуйста, заходите к нам на чай… всегда, когда будет свободное время… то есть, я хотела сказать, всегда, когда пожелаете… Мы хотим услышать от вас рассказ о вашей жизни в Лондоне… Вот. Не правда ли, Лиза?
– – Да, да, конечно, – поспешно заверила Лиза. – Но я уверена, что у лорда Айвана есть много занятий более интересных, нежели рассказы о его успехах в обществе. – Она пристально посмотрела на маркиза. – Не так ли, милорд?
Он с трудом подавил улыбку.
– Напротив, я приглашаю вас обеих в замок Пауэрскорт в любое время, чтобы послушать мои рассказы о моих успехах.
«Или включить нас в число своих успехов», – с горечью подумала Лиза.
– Но сейчас, боюсь, я должен откланяться, – завил маркиз. – Прошу меня извинить.
– Вы уже покидаете нас, лорд Айван? – Эвви встала, протягивая ему руку. – А я полагала, вы поужинаете с нами.
Лиза посмотрела на сестру как на сумасшедшую. Уж не собирается ли она угощать маркиза картофельной запеканкой на их маленькой кухне?
– Любезное предложение от любезной леди. – Маркиз Пауэрскорт встал и пожал протянутую руку Эвви. – Однако я вынужден отказаться от него. У меня есть еще дела. До свидания, мисс Альсестер.
К удивлению Лизы ее сестра и в самом деле, похоже, сожалела о том, что их гость уходит.
Пауэрскорт повернулся к Лизе, которая все еще держала в руке пустую чашку.
– До свидания, мисс Альсестер, – сказал он и холодно кивнул на прощание.
Но прежде чем Лиза успела ответите ему, он вдруг поднял руку и провел пальцем по ее левой щеке, в том же месте, где у него самого был шрам. Лиза застыла, закрыв глаза. Она почувствовала, что ей трудно дышать. Девушка коснулась рукой щеки, которая еще горела после прикосновения Айвана. Она даже не заметила, что чашка выскользнула у нее из рук и упала на ковер.
Эвви вскрикнула, и Лиза, наконец, открыла глаза. Лорда Айвана в комнате уже не было.
