Текст книги "Звук чужих мыслей"

Автор книги: Michał Cholewa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

11

Юджин Донахью сидел в «боинге» и смотрел в иллюминатор. Облака внизу, освещенные солнцем, казались розовой ватой, из которой какой-то шальной мальчишка пытался соорудить горы, долины, ущелья.

Но старший партнер фирмы «Донахью и Флисс» не любовался ватным ландшафтом. «Что за жизнь, – думал он с горечью, – то я попался в дурацкую ловушку с этим проклятым Россом, и два дня пришлось доказывать, что я – это я и не я обработал до полусмерти Энри Фитцджеральда. То ищи в Нью-Йорке какую-то Клер Манверс. Прорицатель синьор Росси… Росси… Росс… Свет, что ли, клином сошелся на Россах и Росси!.. Росси и Росс… Росс и Росси… папский прорицатель… А я частный детектив его сиятельства шейха кувейтского… Но что-то в этом есть чересчур много совпадений. С другой стороны, этот Китинг клянется, что не говорил прорицателю ни слова…»

– Мы подлетаем к Нью-Йорку. – Стюардесса улыбалась жестяной профессиональной улыбкой. – Будьте любезны, застегните свои привязные ремни. Наш самолет приземляется в аэропорту Кеннеди.

Прямо из аэропорта Донахью позвонил по телефону, который ему дал Китинг, и секретарь синьора Росси назначила ему прием на два часа. Он тут же отправился на поезде в Лонг-Айленд.

В приемной его встретила красивая крашеная блондинка, одетая не то в японское, не то в китайское платье. Потолок темного цвета был расписан звездами и знаками зодиака, а на стенах, под стеклянными витринами, белели распластанные скелеты неведомых птиц.

– Как вас записать? – улыбнулась секретарша Донахью.

– Чарлз… Пратт, Нью-Йорк, – сказал сыщик.

– Вы хотите получить совет у синьора Росси?

– Да.

– Пятьдесят долларов, мистер Пратт.

«Черт с ними! – подумал Донахью. – Все равно плачу не я».

– Прошу вас сюда, мистер Пратт. Синьор Росси ждет вас.

Сыщик вошел в кабинет и несколько раз закрыл и открыл глаза. Стены и потолок комнаты были выкрашены в чернильно-синий цвет, и на этом фоне, словно освещенные изнутри, светились звезды и планеты. «Должно быть, какая-то особая краска», – подумал Донахью и услышал голос синьора Росси, который вошел в кабинет из боковой двери. На нем была широкая мантия из синего бархата.

– Прошу вас, мистер Пратт, садитесь.

Донахью обернулся и увидел лицо, которое сотни раз видел на фотографии, которое видел во сне, которое заставило его сжать кулаки и сделать шаг вперед. Но он сдержал себя и подумал: «Вот это удача! Искать Клер Манверс и найти Дэвида Росса, самая большая удача за существование фирмы „Донахью и Флисс“. Спокойнее, Юджин! Он не знает, кто я, а я знаю, кто передо мной».

– Здравствуйте, синьор Росси.

– Добрый день, мистер Пратт. Чем могу быть вам полезен? – спросил папский прорицатель и машинально нажал на кнопку спрятанного магнитофона. Президент Ассоциации прорицателей настаивал, чтобы все разговоры с клиентами записывались на пленку, и у Дэвида это уже вошло в привычку.

– Хочу узнать, что сулит мне будущее, – сказал Донахью и ухмыльнулся про себя: "Такая удача! По крайней мере, сенатор Трумонд будет доволен. Минитмены не дремлют. Пожалуйста, сенатор, вот вам этот розовый подонок, который вздумал разоблачить вашу связь с минитменами. Точно, сенатор скажет: «Благодарю вас, Донахью. Вас ждет великолепное будущее. Наберитесь терпения, не все нам выжидать, придет и наше время».

Прорицатель сидел, прикрыв глаза, словно погруженный в транс. Одной рукой он поглаживал огромный хрустальный шар, стоявший на столе, другой перебирал четки.

«Думайте, думайте, мистер Росс. Прорицателем-то оказался я, а не вы со всеми вашими звездами. Вы не знаете моего будущего, а я ваше знаю. Сенатор уж как-нибудь найдет способ заткнуть вам глотку – может быть, даже навсегда. Вы еще вспомните у меня этот фокус в Лас-Вегасе, когда меня заперли в вашем номере с Фитцджеральдом… И эта история с Китингом… Уверен, что Росс имеет к ней какое-то отношение. Клер Манверс… Какое-нибудь его подставное лицо. А может быть, эта шлюха в приемной?»

– Благодарю вас, мистер Донахью из «Донахью и Флисса», – сказал прорицатель.

– Что? Что вы сказали? – подскочил сыщик.

– То, что вы слышали, Юджин Донахью. Жаль, что вам все-таки удалось выпутаться в Лас-Вегасе. Я бы с удовольствием посылал вам в тюрьму на рождество поздравительные открытки.

– Ах ты, мразь! – крикнул сыщик и вскочил на ноги. Но тут же снова рухнул в кресло, увидев в руках у Росса пистолет. – Не поможет, ублюдок! Все равно мы найдем способ…

– Хватит пугать меня своим сенатором и всей этой вашей бандой сумасшедших минитменов! У вас в головах желчь! Играйте, играйте пока что в свою организацию!

Ярость заставила Донахью забыть о пистолете. Перед ним был человек, на котором можно было сконцентрировать всю злобу и ненависть неудачника, готового убивать и сжигать; чтобы доказать себе свою силу и свою значимость.

Сыщик выбросил вперед кулак, и весь его вес, вложенный в удар, заставил перегнуться через стол.

Дэвид откинулся назад и изо всех сил дернул Донахью за вытянутую руку. Тот перелетел через стол и тяжело упал, ударившись о стену. Он попытался было встать на ноги, но Дэвид угрожающе поднял пистолет.

– Ничего, – прохрипел сыщик, и в голосе его клокотала ненависть, – ничего. Не беспокойся, сволочь: если минитмены за кого-нибудь возьмутся, они уж не выпустят его из своих рук. А для сенатора Трумонда вся наша организация сделает все, что нужно. Он решил обезвредить тебя, и мы тебя сотрем в порошок!

– Я вижу, вы сами взялись предсказывать будущее, – зло усмехнулся Дэвид.

– Мы не только предсказываем его, мы его создаем, – сказал Донахью, все еще лежа на полу. – Тебе повезло сегодня, падаль, ты раньше меня вытащил пистолет. Не знаю уж, как ты меня узнал, дело не в этом. Но раньше или позже мы возьмем оружие, мы, минитмены, – и тогда посмотрим!

– Убирайтесь, – сказал Дэвид. – Убирайтесь, пока я не нажал на спуск.

Сыщик вскочил на ноги и ринулся к двери. В комнату вбежала Клер.

– Дэвид, что случилось?

– Ничего, – ответил Дэвид, тяжело дыша.

Рухнула еще одна крепость анонимности, стремления уйти от этой своры высунувших языки гончих. Общество не забывает о прокаженных. О святая наивность – думать, что они оставят его в покое. С одной стороны, шакалы сенатора Трумонда, которые каким-то дьявольским чутьем узнают в нем врага, угрозу себе. Угрозу? Но он же никому не грозил. Все равно они угадывают в нем угрозу. А где-то по его следу снова пойдет страж порядка и законности Эрни Фитцджеральд, обезумевая при мысли, сколько сейфов смог бы открыть для него человек, умеющий читать чужие мысли!

– Что случилось, Дэвид? – снова прошептала Клер, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Ничего, Клер, – ответил Дэвид. – Тебе хватит собственных мыслей и собственных страхов. Ты думаешь, я не знаю, о чем ты думаешь по ночам? Мне порой даже снятся твои сны!

– Уедем отсюда.

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Некуда, Клер. Они везде найдут меня… Вот разве когда получим эти деньги, и то я начинаю сомневаться в удаче. С другой стороны, они ничего не решатся нам сделать, пока земля на твое имя…

– Но как он узнал вас, Донахью? – спросил сенатор Трумонд, неуклюже поворачиваясь к сыщику всем телом.

– Не знаю, сэр. Я уверен, что он меня никогда не видел раньше.

– А как вы думаете, Китинг?

Руфус Китинг потер пластмассовую лысину.

– Черт его знает, сенатор, как у него это получается, но я начинаю верить, что он каким-то таинственным способом узнал о полигоне в Хорс-Шу.

– Дернуло вас идти к прорицателю!

– Кто мог знать, сенатор? К ним ходит куча народа, но кто мог подумать о такой вещи? Что он, мысли читает, что ли?

– «Мысли, мысли», – проворчал сенатор, – слова этого слышать не могу…

– Его можно было бы просто убрать, сэр, – почтительно сказал Донахью. – Организация будет счастлива оказать вам небольшую услугу.

– Убрать? – сенатор пожал плечами. – Убрать, конечно, можно. Это покончило бы с угрозой разоблачения наших связей… Но, с другой стороны, полмиллиона долларов – это куча денег. Если мы избавимся от него, прощай все надежды аннулировать контракт этой Клер Манверс в Хорс-Шу.

– Послушайте, у меня идея. – Руфус Китинг даже присвистнул от возбуждения. – Я подаю на него в суд за разглашение профессиональной тайны. Я докажу в суде, что рассказал ему о сделке с землей в Хорс-Шу и что он воспользовался этими сведениями в корыстных целях. Само собой разумеется, мы и слова не скажем, что это за земля и для чего она нужна нам.

– А если он это знает?

– Никто ему не поверит. С одной стороны, мы упрячем его в тюрьму, с другой – аннулируем сделку.

– Черт его знает, может быть, в этом что-то есть, – проворчал сенатор.

– Уверяю вас, это отличнейший план.

– Ну ладно, давайте обмозгуем детали. Донахью, вы тоже послушайте. Может быть, нужна будет и ваша помощь. Вы уверены, что имя секретаря Клер Манверс?

– Я еще должен в этом убедиться, но внутренне я уверен, что это она.

– «Внутренне, внутренне»! Займитесь ею. Посмотрите, нельзя ли ее зацепить на чем-нибудь.

– Хорошо, сэр!

12

– Я рад, что вы пришли сюда, мисс Манверс, – сказал Донахью, приглашая Клер за столик. – Здесь, в баре, спокойно и никто нам не помешает. – Он посмотрел на Клер и улыбнулся. – Вы красивая женщина, и ваш муж, наверное, гордится вами.

– Вы очень любезны, мистер Донахью. Настоящий джентльмен. Пригласить незнакомую женщину в бар только для того, чтобы сделать ей комплимент, – а еще говорят, что галантность умирает.

– Не только для комплиментов, мисс Манверс. Не только. Что вы пьете?

– Ничего, благодарю вас.

– Ну, ну, мисс Манверс, не стоит так сразу надувать свои прелестные губки. У нас же деловой разговор.

– Я вас слушаю.

– Ваш муж, будем считать его для удобства мужем, Дэвид Росс купил на ваше имя несколько участков земли в Хорс-Шу. Не вдаваясь в причины, я хочу, чтобы вы уступили эту землю Руфусу Китингу. Он уплатит вам ту же сумму, что истратил на покупку Росс, и кое-что еще добавит. Для вас так будет лучше, поверьте мне.

– А почему, собственно, я должна уступить эту землю вашему Руфусу Китингу?

– Потому что так вам будет лучше. Вы меня понимаете?

– Нет. Когда вы сказали, что я красивая женщина, мне было понятно. А все остальное для меня – темная вода.

– Ах, мисс Манверс, вы огорчаете меня! У меня такое прекрасное настроение. Я только что вернулся из Лас-Вегаса…

– Что вы говорите! И много вы выиграли?

– Кое-что, кое-что, мисс Манверс. Правда, не наличными, а в виде информации, но она стоит денег. Во всяком случае, она стоит этих участков в Хорс-Шу.

– Вы меня интригуете, мистер Донахью. Я просто изнемогаю от любопытства.

– Хватит валять дурака! Если вы не передадите землю, Дэвид Росс узнает о вашей репутации в Лас-Вегасе.

– Вы меня пугаете. Неужели мне платили меньше других?

– Что?

– Ничего. Дэвид Росс прекрасно все знает.

– Он знает, что вы зарабатывали на жизнь, торгуя собой?

– Конечно же. Он даже знает мне цену. Он сам платил.

Юджин Донахью посмотрел на Клер и пожал плечами. Сумасшедший мир! Шлюха, гордящаяся своей профессией. До какой степени могут пасть нравы, если порядочный человек даже не может шантажировать проститутку из казино…

– Ну что ж, – сказал он, вставая, – пеняйте на себя…

– Адвокат истца, – сказал судья и поудобнее устроился в кресле.

– Ваша честь, господа присяжные, леди и джентльмены, – начал свое выступление адвокат обвинения. Он был маленького роста и, говоря, то и дело подымался на цыпочки, подскакивал задорным петушком. – Поверьте, мне неловко даже занимать ваше время – настолько очевидно дело, которое вы рассмотрите сегодня со всем тщанием и беспристрастностью нашего правосудия. Что же произошло, ваша честь? Мой клиент, почтенный финансист Руфус Китинг, человек кристальной честности и высоких принципов, отец семейства и трогательный в своей верности друзьям товарищ, мой клиент решает приобрести несколько участков земли в Хорс-Шу. Его инстинкт финансиста подсказывает ему, что когда-нибудь, возможно, эта земля сможет быть использована для блага общества. Но, ваша честь, как и у каждого человека, у моего клиента есть маленькие слабости. Руфус Китинг сомневается, он боится, он трепещет при мысли, что должен отнять деньги у своих детей. Он хочет еще раз убедиться, что эти деньги будут вложены надежно. Он идет к прорицателю, к некоему синьору Габриэлю Росси, о котором ему рассказал знакомый. Ваша честь, господа присяжные заседатели! Леди и джентльмены! Вас, вероятно, удивит, что мой клиент пошел на такой шаг. При слове «финансист» вы, наверное, представляете себе решительного, безжалостного человека, человека, уверенного в себе. Нет, мистер Руфус Китинг не таков. Это кроткий, добрый человек, подверженный постоянным сомнениям и колебаниям. Да, это, быть может, звучит и смешно, но в своей трогательной беспомощности он решает пойти к прорицателю.

Мой клиент приходит к нему и рассказывает о предполагаемой сделке. Ему неловко и немножко стыдно, ибо он глубоко религиозный человек, и он стесняется своих предрассудков, но он рассказывает о своих планах прорицателю. Он верит людям. С открытым сердцем он ждет совета, веря и не веря. «Ни в коем случае, – говорит ему прорицатель, – ни за что не впутывайтесь в эту сделку». Но через два дня мой клиент узнает, что участок в Хорс-Шу куплен некой мисс Клер Манверс, секретарем и сожительницей этого самого прорицателя.

– Я протестую против инсинуаций в адрес мисс Манверс, – сказал Дэвид.

– Протест отклонен, – сказал судья, – продолжайте.

– Итак, ваша честь, налицо самое гнусное преступление, которое можно только себе представить, – использование профессиональной тайны в своих корыстных целях. Представьте себе, ваша честь, во что превратится мир, если не будет существовать профессиональной тайны: врачи будут шантажировать своих пациентов, исповедники начнут обирать свою паству… Я содрогаюсь при одной только мысли… Ваша честь, господа присяжные поверенные, обвинение просит примерно наказать Габриэля Росси, он же Дэвид Росс, за использование профессиональной тайны в корыстных целях и аннулировать контракт на покупку земли в Хорс-Шу. Обращаю ваше внимание, ваша честь, что обвиняемому приходится самому защищать себя, ибо ни один уважающий себя юрист…

– Я протестую против намека адвоката обвинения, как клеветнического и не относящегося к делу. Я предпочел защищать себя сам, хотя многие…

– Хорошо, протест принят, – сказал судья. – Обвинение кончило?

– Да, ваша честь.

– Защита, ваша очередь.

– Ваша честь, господа присяжные заседатели! Я не буду повторять все то, о чем говорил адвокат обвинения. Я не буду даже защищаться сейчас. Я ограничусь заявлением, что мистер Руфус Китинг ни слова не говорил мне о своем намерении купить землю в Хорс-Шу.

– Ложь! – крикнул с места Китинг, вытирая платком сияющую лысину.

– Выступает защита, – сухо сказал судья.

– Пока у меня все, ваша честь. Я готов ответить на все вопросы обвинения.

– Вопросы к обвиняемому, – сказал судья.

Адвокат вскочил на ноги и приподнялся на цыпочки. Казалось, в своем азарте он вот-вот закукарекает, захлопает крыльями и взлетит.

– Вы знали о продаже земли в Хорс-Шу до визита к вам мистера Руфуса Китинга?

– Нет, не знал, – спокойно ответил Дэвид.

Адвокат оторопело захлопал глазами и опустился на пятки, но тут же снова подался вперед. Голос его звучал торжествующе и ехидно:

– Значит, тем самым вы признаете, что мой клиент рассказал вам о предполагавшейся сделке?

– Нет, не признаю.

– От кого же вы узнали о ней?

– От Руфуса Китинга.

– Защита, – сказал судья, – суд – это не место для парадоксов и упражнений в остроумии. Выражайтесь яснее.

– Я выражаюсь предельно ясно. Руфус Китинг не делился со мной своими секретами, и тем не менее я узнал о сделке именно от него.

«Хватит, – вертелось у Дэвида в голове, – хватит. Хватит мне прятаться от них по всем углам. Все равно они меня достанут, куда бы я ни забился». Загнанный в угол, он торжествовал при мысли, что заставит их всех затрястись от страха, запрыгать, словно рыбешки на сковородке. Пусть они боятся его, хватит!

– Может быть, вы соизволите объяснить свое столь остроумное, сколь и темное высказывание? – Адвокат сочился торжествующей вежливостью победителя, готовностью кошки поиграть со своей добычей.

– Ваша честь, – сказал Дэвид, – дело в том, что я умею слышать чужие мысли. Руфус Китинг действительно думал о сделке в Хорс-Шу, о том, что ему сообщил о намечаемом там строительстве военной базы сенатор Стюарт Трумонд…

– Я протестую! – крикнул адвокат.

– Протест отклонен.

– … О том, что ему нужно заплатить одному генералу пятьдесят тысяч долларов. О том, что через несколько дней за эту же землю можно будет взять не двадцать пять тысяч – сумма, которую он намеревался уплатить, – а полмиллиона.

– Я протестую! – Адвокат вытер платком багровый лоб. – Здесь суд, а не конференция писателей-фантастов. Все знают, что никто не может читать чужие мысли. Это ложь!

– И тем не менее вы только что подумали о том, что надо не забыть принять таблетку серпазила. У вас, очевидно, повышенное кровяное давление и не в порядке нервы.

– Ложь! – Жилы на лбу адвоката надулись, и казалось, они вот-вот лопнут. – Балаган! Фокусы!

– Обвинение, – сказал судья, – не увлекайтесь. У вас есть еще вопросы к защите?

– Есть, ваша честь. Только что мы выслушали самое фантастическое утверждение за всю мою тридцатилетнюю практику. Утверждение, повергающее меня в изумление своей очевидной лживостью, достойной только ребенка. Может ли мистер Росс хоть как-нибудь доказать то, о чем он говорил?

– Разумеется, – сказал Дэвид. – Я предлагаю, чтобы обвинение написало какую-нибудь фразу на листке бумаги, так, конечно, чтобы я не видел ее. Затем листок должен быть вручен судье или присяжным. Это очень просто. Типичный судебный эксперимент.

Дэвид сидел с завязанными глазами и прислушивался к гулу мыслей в зале. Они жужжали, словно потревоженные пчелы. Он вдруг подумал, что не сможет услышать мыслей адвоката в этом хаосе бесплотных, прозрачных звуков, и почувствовал, как под повязкой на лбу у него выступает пот. «Спокойнее, спокойнее, – умолял он самого себя, заклинал и упрашивал, – сосредоточься, Дэвид». Фразы гудели, звенели в чужих черепных коробках, заставляя их резонировать, как пустые бочки. Он лихорадочно пропускал их сквозь свой мозг, надеясь, что в конце концов в сети останется то, что он искал. Внезапно он увидел под прижатыми повязкой веками листок чистой бумаги и успокоился. Мысли адвоката скакали в тревожном, испуганном танце: «А может быть… А если он действительно?.. Что написать? Надо что-то написать…» Он достал из кармана «паркер» и нацарапал на листке: «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три – девять. Янки вчера проиграли Кардиналам».

– Все? – спросил Дэвид.

– Да, – ответил адвокат. Голос его потерял торжествующую уверенность и слегка дрожал.

– С вашего позволения, ваша честь, я не стану даже снимать повязку. На листке бумаги написано: «Рыжая лиса перепрыгнула через забор. Точка. Шесть плюс три – девять. Точка. Янки вчера проиграли Кардиналам». Добавлю только, что я благодарен обвинению за то, что оно сообщило мне результат вчерашнего матча. Я не читал газет и огорчен, что нью-йоркская команда снова проиграла.

Зал затаил дыхание, потом ахнул. Дэвиду показалось, что гул мыслей вдруг приобрел странную неподвижность, как будто содержимое всех этих голов застыло, загустело и потеряло способность рождать новые слова.

Дрожащими руками судья близоруко поднял листок бумаги к глазам и, не веря своему голосу, прочел запинаясь:

– «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три – девять. Янки вчера проиграли Кардиналам». Удивительно, – пробормотал он после томительной паузы. – Ничего подобного я никогда не видел. Обвинение, у вас есть еще вопросы?

Адвокат уже в который раз вытер пот со лба и взглянул на Руфуса Китинга. Тот сидел, наклонившись вперед, и хлопал глазами. «Как можно вести процесс, – крутилось в голове у адвоката, – если противник знает, что ты думаешь? Он знает все, что я думаю, что думает Китинг. Чудовищно! Но надо что-то говорить…»

– Но тем не менее, – пробормотал он, – защита воспользовалась своей странной способностью, чтобы прочесть мысли моего клиента. Разве это не кража? – Голос его окреп. – Разве мысли даны человеку для того, чтобы их узнавали другие? Разве наши головы чем-нибудь отличаются от наших сейфов? Что произошло бы, если бы мы узнали мысли друг друга?

– Вы набожный человек? – спросил Дэвид.

– Да, но…

– Разве вы не помните заповеди «Не обмани»? Прятать свои мысли – значит говорить не то, что думаешь, лгать. Вы считаете, что невозможность солгать представляет угрозу для самого существования нашего общества, не так ли? Значит, мы живем ложью и держимся ложью, и все наше правосудие призвано защищать эту ложь! Конечно, я нарушил профессиональную тайну. Технически говоря, я украл мысли Руфуса Китинга. Но генерал, выдавший секретные планы Пентагона за пятьдесят тысяч долларов…

– Я протестую! – крикнул Китинг.

– Ваша честь! – повысил голос адвокат.

– Протест принят. Защита, говорите по существу дела.

– Вот вы, ваша честь, подумали сейчас с ужасом, что я могу узнать, о чем вы думаете. – Дэвид испытывал ощущение, будто это говорит не он, а кто-то другой, и за этого другого он чувствовал гордость. – А ведь вы – совесть страны, ее неподкупные судьи.

– Защита! Я лишаю вас слова.

– Кончаю, ваша честь. Я знаю, о чем вы сейчас думаете: «Как замять скандал, как не впутать в это дело сенатора Трумонда и Пентагон?» Я даже знаю, о каком приговоре вы думаете.

– Мистер Росс, я настаиваю, чтобы вы замолчали. Вы будете обвинены в неуважении к суду!

Адвокат, наклонившись к Руфусу Китингу, о чем-то шептался с ним.

– Ваша честь, – сказал он, – в виду странных обстоятельств этого дела обвинение просит отложить процесс.

– Просьба принимается, – сказал судья, и Дэвид услышал, как паническая карусель его мыслей начала замедлять вращение. «Слава всевышнему, – подумал судья, – еще минута, и я бы рехнулся… Кто бы мог вообразить такое?»