Текст книги "Прости. Люблю (СИ)"

Автор книги: Мэй Ник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

                                                   ПРОСТИ. ЛЮБЛЮ.

Время три часа ночи, еще полчаса и она сможет закрыть глаза и отдохнуть.  А сейчас, надо собрать последние силы и поставить машину  в гараж. Но сначала до него  доехать, а сил больше нет. За последние трое суток она поспала от силы восемь часов. И если сегодня ей удастся поспать, хотя бы три часа это будет удача. Мокрый асфальт блестел в свете фар от подтаивающего снега. На обочине голосующая парочка и у нее срабатывает рефлекс. «Голосуют. Деньги.» Включая аварийки,  затормозила напротив. Парень тут же кинулся открывать дверь

– Шеф, подбрось до Строгино

– Сколько?

– Пятьсот

– Садитесь, деньги вперед – парень открыл перед своей девушкой двери и проскользнул за ней в салон, на заднее сиденье.

– А куда деньги совать – с удивлением спросил он, глядя на сетку отделяющую передние и задние сиденья

– Посмотрите вниз, там вырезано окошко

– Прям как в Америке, сетка – с удивлением произнесла пассажирка

– Меры безопасности – буркнула Тая и тронулась с места. «Значит, три часа поспать не удастся, но и пятьсот рублей на дороге не валяются. Тем более, почти по дороге. Подумаешь, на полчаса попозже лягу». Парочка, на заднем сидении, была занята исключительно друг другом. Так что когда машина подъехала к названному адресу, пришлось нажать на клаксон, чтобы они пришли в себя и привели одежду в порядок. На какое то мгновение она им даже позавидовала, но отупляющая усталость вытеснила все чувства и только одна мысль набатом била в голове «я хочу спать».

Когда она попала в квартиру, сил хватило только на то, чтобы раздеться до нижнего белья и рухнуть в кровать. Где то на задворках в голове мелькнула мысль «душ», но тут же уснула вместе с хозяйкой.

Будильник, в телефоне прозвенел вовремя, в шесть часов. А потом еще раз через десять минут. Тело встало, и действовало на автомате. Мозги еще спали. Они проснулись только под обжигающе холодными струями воды, чтобы возмущенно заорать « с ума сошла!», руки тут же исправили положение и из душа, наконец-то, пошла теплая вода. Она проснулась полностью, только выпив вторую чашку кофе. Высушила волосы, натянула кожаные штаны джемпер, косуху, и захватив шлем, выскочила из дома.

Как же все навалилось! Она после развода жила счастливо вместе с мамой. Мама всегда была такая веселая, и у нее была любимая присказка, если что-то надо было сделать, она говорила «шесть секунд» и быстро делала. А потом, Тая стала замечать, что присказка осталась, а вот на то чтобы что-то сделать, сил у мамы не было. Она стала часто отдыхать,  сильно похудела, ее  виноватая улыбка заставляла девушку внутренне ёжиться и Тая настояла, чтобы мама обратилась к врачам. У мамы оказалась неоперабельная опухоль. Деньги на книжке быстро закончились, и Тае пришлось их занимать, потом она взяла кредит, и сделала все, что было в ее силах, таская ее от одного специалиста, к другому. Обследования, анализы, сиделка, но ни ее сил, ни сил врачей, не хватило, чтобы вылечить маму. Тая тряхнула головой, отгоняя от себя образ мамы. Она никак не могла вспомнить любимое лицо не тронутое страшной болезнью. Перед ней все время всплывали огромные глаза на исхудавшем, заострившемся, пожелтевшем лице, которые смотрели  на что-то недоступное окружающим, улыбка, которая  напоминала оскал, из-за натянувшейся сухой кожи зубы не прикрывались губами, острый нос, на Таю глазами мамы смотрела смерть. Полгода уже прошло, как она живет одна, но от чувства усталости Тая  толком не могла осознать, что она осталась без самого близкого человека. Сейчас ей приходилось  делать все, чтобы поскорее избавиться от долгов. Она бы могла продать машину, мотоцикл, больше у нее ничего не было, но мама, всегда говорила, что последнее дело продавать вещи. И она до сих пор старалась поступать так, как будто мама ее видит. Да еще, без машины она не сможет ездить в Развилки. Может и сможет, но времени это будет занимать в четыре раза больше, да и денег тоже. А ее Дрю, такое имя она дала своему мотоциклу Ямаха Эндуро, уже пять лет. Она даже не узнавала, сколько он сейчас стоит. Она его любила, как живого, да и время он ей экономил порядочно. На работу она доезжала на нем за полчаса. А вот на городском транспорте, времени у нее  уходило бы в три раза больше. Да и с ее фобией в отношении к поручням, эти поездки, превратились бы в пытку. Развилки, Развилки. Еще одно горе свалилось на нее. Старший брат Егор с женой сгорели через три месяца после смерти мамы. Они были художниками. Решили быть поближе к природе, продали квартиру и уехали к бабушке в деревню. Купили дом, и прежде чем, начать рисовать, начали пить. В пьяном угаре провели два года. Слава Богу, что когда сгорел дом, их сынишка, трехлетний Степан, был у бабушки. Бабушка старенькая, семьдесят семь лет, со стороны Алины родственников не было, поэтому  надо срочно забирать к себе Степку, но возникла, куча бюрократических препонов.  Все документы сгорели и чтобы восстановить их, требовалась уйма времени. Тая с Егором были от разных отцов, и соответственно носили разные фамилии, и это тоже создавало дополнительные трудности.

Тая  любила Егора, но близка с ним не была, он был старше ее на десять лет, у него были свои интересы, друзья и младшая сестра не вписывалась в его окружение. Еще девушка не могла простить ему безволия, его образа жизни. Он был подающим надежды художником, как и его жена. Но как то постепенно, от того, чтобы творить, они стали все больше искать способы вдохновения. В Москве это был гашиш, а может что и покрепче. Лечились, мама уговорила. Вроде все наладилось, но  в один из моментов, у Егора с Алиной что-то щелкнуло – поедем в деревню, поближе к природе, к вдохновению, да и сынку на свежем молочке будет лучше. А в итоге они сменили наркотики на самогон. И вот, прежде чем оформлять опеку, требовалось восстановить все документы. Тая разрывалась между зарабатыванием денег, (которые требовались, для того чтобы отдать долги и кредит, деньги нужны были на одежду, игрушки и продукты для Степана), и восстановлением Степкиных документов.

 Вот так за мыслями о своих заботах, Тая добралась до работы. Она работала в фирме «Евростройпроект», занимаясь разработкой проектов малоэтажных зданий, как типовых, так и по желанию заказчиков. Отдел был небольшим. Ее начальник Сомин Николай Никитович пятидесяти пятилетний, обремененный многочисленной семьей, грузный мужчина. Это благодаря тому, что мама и Ник Ник, когда то учились в одном классе и пронесли дружбу через всю жизнь, Тая после института попала в «Евростройпроект». В отделе кроме начальника было три проектировщика очень голубой Исаев Максим  27 лет отроду, Буренков Антон– местный лысеющий ловелас 34лет и Тая, которая носила фамилию Логинова, и возрасту в ней было 25лет.

Поставив Дрю на стоянку  и миновав охрану, Тая поднялась в свою рабочую комнату. Проектный отдел находился на третьем этаже, и представлял собой большой зал, с отгороженным стеклянным кабинетом. В кабинете располагалось начальство в лице Ник Ника, остальное помещение было отдано на откуп подчиненным. Девушка убрала куртку и шлем  в шкаф и прошла в закуток, огороженный этим шкафом, который работники проектного отдела, гордо именовали кухней. В отделе еще никого не было, и Тая спокойно сделала себе чай. Почему спокойно? А потому что росту в ней было слишком мало, и любой представитель отдела, появившись на кухне, мог бы просто её затоптать. В общем, она старалась в тесном пространстве, ни с кем не пересекаться. Она уже расположилась за своим рабочим столом, когда в отдел ввалилась мужская часть в полном составе. Тая подняла в приветственном жесте кружку

– Всем привет, вода только что вскипела – произнесла она, поднося кружку к губам

–Доброе утро Таисия – это поздоровался Ник Ник

– Привет, рыжая – поприветствовал Антон

– Здравствуй Тая. У тебя опять черные круги под глазами – попенял Максим

– Зато на тени тратиться не надо – парировала девушка, разворачиваясь на стуле к уже светящемуся монитору.

– Николай Никитович! Геоподоснову по Алабино прислали

– Вот и хорошо. А-то сколько можно было тянуть. Разберешься?

– Обижаешь, гражданин начальник – ответила Тая.

Покатился рабочий день. Хороший день, пятница. Завтра выходные. Планы на них грандиозные у всех присутствующих. И у Таи тоже. Сегодня после работы отдохнет, потом в магазин. А вот завтра с утра ее ждет дорога в Развилки. На следующей неделе к ней в квартиру должна была прийти комиссия и составить Акт обследования жилищных условий. Тая мысленно прошлась по квартире. Свою комнату она отдала Степану. Много за то время, что у нее было, она сделать не смогла. Но в комнате стояла новая детская кроватка, в виде корабля, ее письменный стол, старый, но в хорошем состоянии белый шкаф и лежал купленный, но не установленный детский спортивный комплекс. На пол она постелила палас, на котором были изображены машинки. На ремонт в комнате ни сил, ни средств не было. Но Тая, надеялась, что нейтральный узор на светлых бежевых обоях не вызовет нареканий со стороны комиссии. Кухня, ванная и туалет были в идеальном состоянии. С этой стороны она тоже не ждала неприятностей, как и со стороны зала. А вот в маминой комнате, убраться еще не удалось. Она только разобрала и вынесла на помойку кровать, на которой умирала мама, а вместо нее, втащила свою. Но находиться, а тем более спать в этой комнате Тая не могла. Умом она понимала, что неизбежная смерть мамы, никак не отразилась на помещении, где это произошло, но это не прибавляло в ней уверенности в решении переезда в мамину спальню. Поэтом Тая навела в комнате внешний лоск, а сама спала на диване в зале. На следующей неделе, его придется собирать и разбирать каждый день. Чтобы на глаза комиссии не попался разобранный диван. Перед приездом Степана, Тая хотела пригласить священника и освятить квартиру, а со временем сделать ремонт в маминой комнате. Не то чтобы девушка хотела стереть следы проживания мамы в этой квартире, ей просто хотелось стереть из памяти чувство беспомощности, хотелось забыть то, как выглядела мама в последние недели своей жизни. А вся обстановка в ее спальне напоминала об этом. Даже затащенная слабыми усилиями Таи ее кровать не стирала больной памяти. Как только девушка открывала двери в спальню, перед мысленным взором возникало страшно похудевшее и пожелтевшее мамино лицо, на белизне подушки, худые до того, что были видны все кости руки, поверх одеяла и запах лекарств, который до сих пор витал в спальне.

****

Валя, мама Таи, была родом из деревни Развилки Московской области. Закончив школу, с Золотой медалью она подалась в Москву. Без экзаменов поступила в Плехановское училище, где встретила Егоркиного папашу. Сначала все было хорошо. Провинциальная девочка смотрела снизу вверх на своего, такого импозантного, холеного мужа, в семье которого она стала и кухаркой и домработницей в одном лице. Никого не интересовало, устала она, после бессонной ночи, проведенной у кроватки сына, или нет. Но утром на столе должен был стоять горячий  завтрак для свекра, свекрови и мужа. Ведь они пошли на такие жертвы, уволив домработницу, чтобы освободить комнатку для детской. В квартире должен был быть идеальный порядок. Глаженое белье должно быть разложено по стопочкам в шкафах. Ужин, обязательно из трех блюд. Полотенца, развешанные по линейке. Валя жила как во сне, дорога в ясли, на учебу, с учебы, работа по дому, снова ясли, ужин, укладывание ребенка на ночь, домашние задания и снова утро. Кончилось все в один момент. Валя взбунтовалась, когда ее любимый, маленький Егорка попал в больницу со страшным воспалением ушей, вызванным осложнением после ангины. Егору грозила потеря слуха. Но новых родственников, не очень волновали проблемы молодой мамы. В укладе семьи, все должно было оставаться неизменным. И тогда Валя собрала свои нехитрые пожитки, вещи сына и перебралась в общежитие. Благо, не смотря на все семейные трудности, девушка оставалась одной из лучших студенток факультета, поэтому деканат нашел возможность и выделил ей комнатку два на два с половиной метра. Болезнь Егора прошла без последствий. В общежитии, жилось горазд легче, чем у мужа, рядом были подруги, которые помогали сидеть с Егоркой, ставшим любимцем всей женской половины общежития. А новые родственники недоумевали. И чего ей не хватало? Можно сказать, подобрали, прописали, а она неблагодарная, не оценила их доброты. После окончания учебы ее распределили на коньячный завод, где она очень быстро доказала свой профессионализм, и была назначена на должность главного экономиста. Бонусом к должности стала двухкомнатная квартира. А затем началась перестройка. Такие специалисты нужны всегда и теперь уже Валентина Николаевна, не потерялась в новых условиях, все также работая по прежней специальности. Больших денег она не зарабатывала, но двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, поменять сумела. Приобрела гараж и машину. Стала выгодной невестой, правда с сыном в придачу. А вот у бывшего мужа дела не ладились. Привыкнув сидеть за широкой спиной родителей, он растерялся, когда от инфаркта в одночасье умер отец. Мать, ненадолго пережила своего супруга, и через полгода, он встретил ее на небесах. Он попытался вернуть Валентину, но та, почему то снова отказалась перебираться к бывшему мужу. Военный завод, где он работал, развалился, или развалили, он остался не у дел, а какой лучший выход из создавшегося положения? Конечно, бутылка.  Валентина по старой памяти несколько раз пыталась устроить его на работу, но все кончалось увольнением. Понимая, что ничем хорошим  пьянки не закончатся, она заставила его приватизировать квартиру и написать дарственную на Егора. А сама потащила крест, по содержанию бывшего мужа-алкоголика. Раз в неделю приезжала к нему. Отмывала квартиру и мужа от недельного запоя, забивала холодильник приготовленной едой и мчалась домой, где ее ждал новый муж и новорожденная Тая. Если первый муж был не способен самостоятельно принимать никаких решений, то у второго, просто свербело в заднице. Он не мог надолго ни на чем сосредоточиться, все время лелея в душе грандиозные планы. И надо сказать, у него не плохо получалось. Он был очень контактный, быстро сходился с людьми и это ему очень помогало. Одним из его проектов был, перебраться на постоянное место жительства в Штаты. И он, недолго думая, как-то оформил рабочую визу и со словами «я скоро вас вызову к себе», отбыл за Океан, где  затерялся. А первый муж допился до белой горячки и умер в больнице от цирроза печени.

Валентина зареклась не  выходить замуж, и была счастлива со своими детьми. Егор учился в Строгановке, Тая тоже радовала успехами в учебе. Денег хватало, пускай не на икру, но на хлеб с маслом она зарабатывала.

Женился Егор рано, в двадцать лет и жена ему, такая хорошая девочка попалась – Алина. Беленькая, худенькая, светлая девочка похожая на феечку. Ее воспитывала старая тетка, которая в молодости перебралась из глухой деревни в Москву и всю жизнь проработала на швейной фабрике. Мать Алины с отцом спились и тетка забрала ее к себе, так как своих детей у нее с мужем не было. Валентина Николаевна напряглась и сделала в квартире первого мужа ремонт, куда переселила молодых. Им свою жизнь строить, нечего  у ее задницы сидеть. Только жизнь у художников какая-то странная, но она не вмешивалась, помня свой печальный опыт общения со свекровью. Может зря не вмешивалась, но за них жизнь она прожить не могла,  и только с грустью недоумевала, чего же им не хватает? Оба молодые, красивые, а все чего то мечутся.

Вот и Тая, ее любимая девочка только исполнилось восемнадцать лет, еще пять лет института впереди, выскочила замуж. Что греха таить, за такого бы она и сама, не раздумывая бы пошла, будь помоложе. Высокий, с длинной копной черных волос, голубые глаза, густые ресницы, алый четко очерченный  рот. Весь затянутый в кожу, с серьгой в ухе, он просто завораживал своей мужественностью. Да и, казалось, Таю любит, по крайней мере, с рук ее не спускал. У Валентины Николаевны, слезы наворачивались от умиления, глядя как Андрей кружит на руках ее девочку. После свадьбы Тая переехала к мужу. У Валентины Николаевны на душе было спокойно. Дети пристроены, выучены, здоровы, о чем еще можно мечтать.

Только вот, недолго она радовалась. Через два года вернулась дочь, чернее ночи лицо. Объявила, что разводится, как  не пытала Валентина Николаевна, не сказала причину развода. Андрей дневал и ночевал у них под дверью, вымаливая у дочери прощения. Не простила. Гордая.

 Да и у Егора не все ладно было. Заедет она к ним, а они, какие то заторможенные, и вроде как ей не рады. Мать гнала от себя страшные мысли, боялась верить, но пришлось. Снова собралась она с силами и устроила обоих на лечение в наркодиспансер. После лечения вроде у Егора все наладилось, даже ребеночка собрались завести. Уж как она радовалась. Правда, опять не долго. Родив ей внучка любимого Степочку, через полгода опять понеслось по-новой. Она даже обрадовалась, когда они решили перебраться в деревню подальше от соблазнов большого города. Но в деревне свои соблазны. А у нее уже не осталось сил бороться, за взрослых детей. Вроде молодая еще на работе ценят, сотрудники мужского пола  вслед оглядываются. Да и когда в пробке стоит на своем Субару, в его окошко мужики свои визитки не раз совали. А вот только вкус к жизни потеряла. Устала очень. Устала держать спину прямо и улыбаться, когда на душе кошки скребут. Просто абы с кем, как говорят бабы, для здоровья, сексом заняться, гордость не позволяет. А по душе, так и не встретила спутника. Да, любимая дочка всегда рядом, но она сильная, твердо по жизни идет. А вот свою жизнь Валентина Николаевна прожила. Плохо ли, хорошо, но нигде не сподличала. А что сил бороться за счастье детей до конца, не осталось. Кто ж ее осудит. И так Господь выбрал ей не самый легкий способ попасть на небеса. Но ничего, и боль она перетерпит и стыд от своей  физической беспомощности. Лучше она оттуда, сверху будет помогать своим любимым деткам.

****

Рабочий день подходил к концу. Рабочее настроение тоже.  На Тае сказывалась бессонная неделя. Она даже побоялась сходить на обед, потому что не была уверена, что от еды ее не разморит окончательно.  Незаметно к ее столу подошел Ник Ник.

– Пипетка, ты действительно плохо выглядишь. Может отгул возьмешь?

– Какой отгул? За прогул? У меня нет никаких отгулов, Вы же знаете.

– Свои люди, сочтемся. Тем более ты меня никогда не подводила. И все свои проекты сама вытягивала, причем вытягивала на отлично. Как дела с документами?

– на опеку все документы собрала. На следующей неделе жилищные условия придут обследовать. И копии Степкиных документов по запросу должны уже прийти.   Слава богу, хоть карта прививок у него в медпункте сохранилась и номер страхового полиса. Немного уже осталось. Спасибо Вам за беспокойство, Николай Никитович. Завтра еду к ним, а там глядишь и недельки через две, заберу. А вот тогда я к Вам обращусь. Снова придется побегать. И с регистрацией и с оформлением в  садик. А этот проект я закончу, хочу Вас попросить, может Вы подберете что-нибудь, с чем хотя бы, полдня можно было дома работать. А то придется увольняться, и искать  работу на дому. Не могу же я постоянно отпрашиваться. Как все нелепо. Сначала мама, потом Егор – она потерла лоб. Потом подняла на Николая Никитовича свои огромные черные глазищи, в обрамлении густых черных ресниц и слабо улыбнулась – помните, как мама говорила? Шесть секунд. Буду вертеться и все будет получаться в шесть секунд – Ник Ник похлопал ее по плечу и отошел. «Может поставить в известность Никиту Александровича, насчет Пипетки, и действительно перевести ее на сдельщину. Компания от этого ничего не потеряет, а Тая может сама весь проект сделать, начиная с расчета фундамента, кончая вентиляцией. Жалко будет, если она уйдет. Не на Антона же рассчитывать. В понедельник после планерки поговорю».

После работы Тая не стала никуда заезжать, и в пять часов уже была дома. Сделала себе бутерброд, съела, запивая чаем, включила на телефоне будильник и отключилась на два часа. А уже через два с половиной часа она стояла в детском отделе и выбирала Степану зимний комбинезон. Все-таки конец ноября, а ребенок ходит в какой то поддергайке. Не зря она шесть дней таксовала и на долг немного отложила и одежду Степке купит и обувь. И на продукты им немного останется. «Красивый комбинезончик. Синий с голубым. А главное подстёжка. Можно и с ней одевать и без нее. Надо же, какая детская обувь дорогая. У меня сапоги в два раза дешевле». Думала Тая, отсчитывая деньги в кассе. «И ведь относит сезон. А на следующий, новые придется покупать. А  кредит еще полтора года отдавать. Хорошо, что хоть с долгом на следующей неделе расплачусь. Зарплата, плюс то, что удалось скопить и один груз свалится с плеч. А то когда возьму Степку, таксовать уже не получится. Спасибо дяде Вове, хорошая «крыша» получилась из соседа. Это благодаря ему, ей разрешили брать у метро пассажиров. А если бы сама сунулась, костей не собрала бы. И ее машину в своем сервисе здорово переделал, хоть не так страшно было ночью пассажиров брать. Все считает себя обязанным, что Тая сына его Серегу подготовила  к ЕГ по математике, да и в институте на первых порах ему помогала, а ей в удовольствие было с ним заниматься и видеть как сначала несмело, а затем все увереннее Серегину голову стали посещать мысли, и неповоротливые извилины наконец то начали извиваться. А сейчас Сергей и сам кого угодно по математике, да и не только подготовить сможет».

На следующее утро Тая дала себе поваляться в кровати подольше и встала в восемь часов. Организм ей был благодарен. И когда после душа она заглянула в зеркало, увидела порозовевшие скулы, кругов под глазами не было, глаза блестели. «Вот что значит, выспалась» с удовольствием подумала она и стала собираться в Развилки. Обычно Степка выбегал на окраину деревни часов в 10 утра, и ждал ее у дороги. Бабушка не боялась его отпускать, в Развилках дорога кончалась и упиралась в лес, так что было непонятно, почему деревня носила такое название. Места там были очень красивые, особенно летом. Русская Швейцария. Пологие холмы, поросшие соснами. Речка Дорожка. Между холмами небольшие полянки, летом цветущие скромными ромашками и колокольчиками. На одном из холмов и стояла деревенька.

Красиво-то красиво, но дорога туда была выматывающей. Последние три километра приходилось буквально красться, объезжая многочисленные колдобины. Хорошо, что машина полноприводная, а то пришлось бы бросать ее в соседней деревне и идти пешком.

 Тая подъезжала к повороту на деревню вовремя. Остались пресловутые три километра. Осторожно объезжая колдобины, Тая молилась про себя, чтобы не застрять в одной из них. Уже ближе к деревне между сосен мелькнул силуэт машины. И точно. Впереди стоял Ленд Крузер. Тая пригляделась. Вроде не застрял, а чего тогда остановился посередине дороги? Девушка остановилась. Выходить страшно, мало ли, чего он тут стоит. Мысли в голове метались в поисках решения, возникшей проблемы. И тут у стоящей впереди машины дверь со сторон водителя открылась, и на дорогу вышел молодой мужчина, с удивлением Тая узнала одного из владельцев компании, в которой работает – Родионова Никиту Александровича. Девушка перевела дух, и облегченно вздохнула. «Что он тут делает?» мелькнула мысль, но облегчение от того, что в машине не маньяк, сняло все вопросы. Родионов приблизился к Субару, увидел за рулем девушку,  с презрением сплюнул, развернулся и пошел к своей машине. Тая оскорбилась, то, что не узнал, естественно. Не его полета птичка, но откуда презрение? Она решительно отстегнула ремень безопасности и выбралась из машины. Сделав вид, что не знает кто перед ней, доброжелательно обратилась к нему

– добрый день. Вы не подскажете, долго мы тут будем стоять паровозиком? Я вообще-то спешу.

– нечем не могу помочь – голос Родионова просто сочился ядом – моя машина заглохла, на этой гребаной дороге и нам придется ждать, когда появится какой-нибудь механик, или придется идти за трактором. Только никак не могу решить, возвращаться в деревню, которую проехал или идти вперед

– может клеммы отсоединились, когда на кочке тряхнуло?

– поверьте, клеммы на месте. Фары я протер и по колесам постучал – ответил он фразой из анекдота. Тая, несмотря на недружелюбный тон, залезла в багажник и достала ящик скорой автомобильной помощи. Подошла к Ленд Крузеру

– откройте капот, пожалуйста. Вряд ли случилось что-то серьезное. Машинка то, качественная – Родионов не скрывая своего скепсиса, открыл капот. Вышел из машины, сложил руки на груди и встал за спиной Таи. Девушка откинула волосы за спину и наклонилась над капотом. Действительно клеммы были на месте. Она достала отвертку и быстро открыла коробочку с предохранителями. Точно, один из предохранителей был оплавлен. Она его извлекла из гнезда и осмотрела. В ее машине был другой тип предохранителей. Перерыла свой ящик. Проволоки не было

– у Вас нет пачки сигарет?

– курить хотите? Думаете, от этого машина заведется? – опять презрение в голосе. Но полез в машину и достал пачку R1. Тая ничего не ответила на подколку, высыпала ему в руки сигареты, достала фольгу, сделала подобие предохранителя и вставила в гнездо

– попробуйте завестись – Родионов скептически хмыкнул и сел на водительское место. Повернул ключ, и мотор сыто заурчал.

– Предохранитель на бензонасосе полетел. Вам надо заехать в мастерскую проверить проводку.

 Тая быстро закрыла свой чемоданчик обошла Ленд Крузер и вернулась в свою машину. А Родионов захлопнул двери и тронулся вперед.

Вот сосны расступились, и открылся вид на деревню, на  дорогу, извилисто поднимающуюся к избам. Навстречу машинам, неуклюже бежал маленький мальчик. Увидев, что машины две, он остановился, немного подумал, сошел на обочину и стал присматриваться к приближающимся внедорожникам. У Таи заколотилось сердце, когда она увидела Степку так далеко от дома. А если бы с ним что случилось? Ведь рядом никого нет. Она затормозила и выскочила из машины. Степка, увидев девушку, бросился ей навстречу.  Тая на бегу, подхватила невесомое тельце и стала целовать чумазую мордашку. А Степка обхватил ее за шею и молча сопел. Тая, не спуская ребенка с рук, пошла к машине. Усадила, его на переднее сиденье, пристегнула ремнем, сама устроилась за рулем и они потихоньку поехали в деревню. Хорошо, что машина Родионова нашла съезд и пропустила их машину вперед.

НИКИТА

Никите жалко было выходной, но ничего не поделаешь, в субботу нужно съездить и осмотреть участок, который предлагали на продажу. Матвей уже осматривал его, но сомневался, в целесообразности покупки и попросил Никиту, тоже высказать свое мнение. А для этого, на  участок, необходимо было посмотреть воочию. Сначала все шло великолепно, дорога хорошая, указатели четкие. Только когда он оказался в лесу на грунтовой дороге, понял, что заблудился. Маршрут не предполагал этой почти тропинки. Вдруг неожиданно, заглох мотор. Никита выругался, в чем, в чем, но в машинах он не разбирался совсем. Он не любил сидеть за рулем, не любил копаться в ее внутренностях. Не понимал оголтелых автолюбителей, упоенно ковыряющихся в двигателе, перемазанных чем-то черным и воняющих  бензином. Машина ему была нужна, чтобы добраться от одной точки до другой. Если что-нибудь с ней случалось, он всегда  вызвал эвакуатор,  и в мастерской решали все проблемы. Он сильно сомневался, что в эти дебри кто-нибудь попрется. Но все оказалось гораздо хуже. Айфон выдавал «нет сети». И что теперь ему делать? Пока он перебирал варианты своих телодвижений, сзади появилась машина. Никита обрадовался, может за рулем не такой лох, как он, или, по крайней мере, ему подскажут, как отсюда выбраться. Но за рулем оказалась девушка. Никита сплюнул от досады. Эта, точно, ему не поможет. Он ей не верил и когда открывал капот, и когда она с деловым видом что-то изучала. Он даже ей не поверил когда заработал мотор. «Не может быть». Но все-таки тронулся вперед. Места, где можно было бы развернуться, не было.  Непонятное раздражение не отпускало. «Подумаешь, машину помогла завести. Где-то я ее видел. Наверное, в клубе каком-нибудь. И что такая красотка делает в этой глуши?». Девушка действительно была красивой. Даже в своем состоянии он это сумел заметить. Копна вьющихся светло русых в рыжину волос, аристократичное тонкое лицо, с родинкой над верхней губой, аккуратная фигурка. «Где же он ее видел?» Навстречу машине бежал ребенок. Никита даже притормозил, но ребенок сошел на обочину и всматривался в следующую за Родионовым машину. Парень заметил, что малыш был одет черти во что. Какая– то девчачья шапка, куртка, явно с чужого плеча, огромные сапоги. Вдруг малыш снова сорвался, и побежал. Никита посмотрел в зеркало заднего вида. Навстречу малышу бежала девушка. Она подхватила его и стала целовать. «Кукушка», опять со злостью подумал Никита, «сама на крутой тачке ездит, а сын в обносках. Сбагрила в деревню, и шастает по клубам». Наконец он нашел место, где можно было развернуться, не рискуя застрять в яме, съехал и пропустил Субаро. Стекла в машине были тонированные и он не смог разглядеть ни девушку, ни ребенка. «Скорей бы выбраться на нормальную дорогу и забыть это приключение, как кошмарный сон»

****

В избе было натоплено. У печи возилась баба Ульяна, в темной юбке, бесформенной кофте и платке, закрывающем лоб, она напоминала сказочную бабу ягу. Тая прошла в избу и поздоровалась с ней.

–  наконец-то, нашла время, соизволила приехать – заворчала та – конечно, зачем мы тебе сдались. В Москве поди, ухажеры, да рестораны, куда уж про нас подумать.

– Ба, ну зачем ты так. Знаешь же, что я работаю

– знаем мы вашу работу. Передком зарабатываете. Не совсем темные, теливизер смотрим. Видим, как вас шалав, из бань вытаскивают – Тая устало вздохнула. Она знала, что ее бабушка совсем не темная, какой прикидывается. В свое время и техникум закончила и мастером в мех. мастерских работала. Просто на жизнь была обижена, (ее муж гулял от нее напропалую, бил крепко, да и пил, как все деревенские) вот и обижала сама тех, кто рядом. Никого в избе  не терпела, даже родную дочь, только Степку, да и то по необходимости. Деревенские не простили бы, если она не взяла  бы Степку к себе. В ночь пожара Степка случайно у нее оказался. Соседка привела. Егор с Алиной устроили пьяную драку во дворе, и та глядя как захлёбывается слезами малыш, привела его к родной прабабке